Темнота давно опустилась на город, однако он будто и не заметил этого. Всюду мерцали разноцветные огни, ярко горели окна домов и заснеженные улицы были полны веселящихся людей. Темно-зеленый внедорожник притормозил на краю городской площади, посреди которой стояла огромная (по сравнению с кружащимися рядом с ней людьми) елка, украшенная блестящими фигурками и закутанная в переливающиеся гирлянды. Не так давно прибывший на Землю кибертронец разглядывал ее с легким любопытством. Он успел узнать уже достаточно о традициях землян, чтобы понимать суть отмечаемого сегодня праздника. Теперь он стоял в сторонке и наблюдал, сам не отдавая себе отчета в том, зачем приехал на это чужое для него торжество.

Огни мчались по елке вверх, вниз, вспыхивали и снова гасли, безмолвно напевая какой-то странный мотив. Трансформеру казалось, что он слышит эту загадочную песню огней иного мира, и что сами огни знают ответы на те вопросы, в поисках которых он забрался так далеко от дома. Словно загипнотизированный, Шарк (так звали трансформера) наблюдал за танцем разноцветных вспышек, невольно будивших в его памяти давно уснувшие воспоминания.

Вот огни стали фиолетовыми, совсем как знамя, под которым он когда-то воевал. Да, давным-давно он был десептиконом, летал пилотом-навигатором на боевом корвете и верил,  что сражается за правое дело…

Фиолетовый стал бледнеть и сменился голубым, ярким и чистым, как линзы Криссы… Фрагменты прошлого взметнулись в памяти Шарка, закружились, словно вьюга, унося его на десятки ворн назад на охваченный войной Кибертрон, в те орны, когда будущее еще не свершилось и все могло быть иначе...

Вот они вместе идут в глубине нейтральной полосы, окутанные ночью, и небо над ними  совсем как эта елка – темное и сверкающее. Где-то далеко глухо рокочут установки РСЗО, но для них двоих до рассвета нет войны и можно просто наслаждаться этой тайной, преступной прогулкой с врагом, с которым отчего-то совсем не хочется расставаться.

"Правда, чудесная ночь? - вдруг спрашивает Крисса. - В такие ночи чувствуешь, как хорошо жить".
"По-моему, жить всегда хорошо", - ответил он, недоумевая тогда, что такого чудесного было в той ночи. Ну, хорошо, конечно, что не лил кислотный дождь, но не такое это и чудо.
"А ты когда-нибудь задумывался о звездах?" - снова спросила фем, остановившись и запрокинув голову к небесам. На этот раз он не нашел, что ответить. О чем тут задумываться? Звезды они и есть звезды - навигационные точки на картах. Но с тех пор каждый свой вылет он подолгу всматривался в усеянную светилами черную бесконечность и думал... о многом из того, о чем никогда не задумывался прежде…

На смену голубому пришел красный, от которого все вокруг вспыхнуло, словно охваченное пламенем… Этим же пламенем, яростным и безумным, горела оптика десептикона Дедлока, а голубые линзы Криссы в тот орн стали цвета обгоревших стен здания, где прятался ее отряд. Крисса отвлекала на себя карателей вместе с тремя другими фем,  и  вместе с ними погибла – от руки Дедлока. В тот орн Шарк твердо решил забрать ее с Кибертрона, и увезти туда, куда война не добралась, даже против ее воли… Но он опоздал – всего на несколько бриймов, но опоздал…

Темно-синий… Граненый кристаллик в плетеной серебряной оправе, подарок, так и оставшийся неподаренным...

"...А ведь у меня для тебя подарок", - глядя в едва светящуюся оптику, он тогда сам поразился, как ровно прозвучал его голос. Крисса улыбнулась сквозь гримасу боли. Он полез в сабспейс и вдруг понял, что второпях оставил кристалл на приборной панели космолета.
"Я уже получила от тебя дар, лучше которого ничего не бывает", - прошептала фем, не заметив его смятения, и Шарк почувствовал как ее пальцы в его ладони безвольно разжались.

И долгие ворны после этого кристалл-безделушка оставался единственной памятью о единственном существе, которое он любил...

Гирлянда внезапно погасла и вокруг все потемнело… Он искал Дедлока, чтобы поквитаться, но не нашел – тот исчез, словно растворился, как тень среди дымов сражений, забрал с собой чистую искру и канул в Бездну. Простой и понятный мир Шарка пошатнулся - уже не в силах верить десептиконам, он все-таки не мог нарушить данную им клятву. И тогда он сбежал – в научную экспедицию, направленную на исследование энергетической аномалии в загадочном секторе Джи-кварт. Там, вдали от знаков и политики, в пустоте глубокого космоса, он надеялся вновь обрести себя, но вышло все совсем наоборот…

Ослепительно белым на елке засияли снежинки… Их оптика тоже была белой, а абсолютно одинаковые корпуса обсидианово-черными. Их фэсплейты были неподвижны, будто вырублены из куска металла, а голоса звучали бесстрастно и мертво. Они называли себя старшими детьми Праймаса - Истинно Первыми кибертронцами.

Тысячи ворн назад они покинули Кибертрон, чтобы следовать завету Творца – искать новые миры и нести в них величие Праймаса, а когда возвратились из своего странствия, чтобы вновь предстать перед Творцом, увидели, что их планета населена другими существами – не похожими на них и более слабыми.

Могучие Первые поняли, что Праймас послал им новое испытание - они должны доказать своему создателю, что по-прежнему лучшие из его творений. Но в тот орн, когда армада Истинно Первых готова была нанести удар, случилось непредвиденное. Горстка новых кибертронцев, самозвано нарекших себя Праймами, использовала мощь Вектора Сигмы, чтобы разорвать ткань реальности и изгнать Истинно Первых в иную Вселенную.

Там, под гнетом других законов мироздания изгнанники едва не погибли… Истинно Первые нашли способ уцелеть, на свой лад исполнив другую заповедь Творца – «стать едиными». Они объединили свои личности, превратив их в общее сознание - единое информационное поле, в котором сохранили свою память, а их объединенные искры стали питать его и поддерживать.

За выживание Первые заплатили свою цену: оцифровывая свои личности, они вынуждены были отказаться от чувств – их код был слишком объемен, чтобы общее поле смогло удержать его. Изгнанники, назвавшие себя дарнитами, поступились всем – способностью радоваться и печалиться, смеяться и веселиться, личными желаниями и воображением. Даже возможностью лгать. Но чем дарниты не пожелали поступиться – это жаждой мести и ненавистью к тем, кто занял их место на Кибертроне…

Они открыли криил – вещество, сходное с энергоном, но в десятки раз превышающее его энергоемкостью. Тысячи ворн они собирали его и материю, создавая себе новые корпуса, корабли и ища способы вернуться в родную Вселенную. Но Праймы позаботились, чтобы этого не случилось – дарниты не могли открыть врата своей тюрьмы самостоятельно. Это могли сделать только кибертронцы и только из Вселенной Кибертрона. И дарниты терпеливо ждали…

Снежинки погасли, и гирлянда снова вспыхнула фиолетовым... Крииловые вихри, бушевавшие в мире дарнитов, иногда прорывались сквозь грань, создавая аномалии в мире Кибертрона и ходы в дарнитскую вотчину. Один из таких разрывов как раз и находился в Джи-кварте, и кибертронцы, подобно мотылькам, летящим к свету, попались в ловушку Изгнанников.

Голубой… Цвет искры. Ни посулы, ни угрозы дарнитов не смогли заставить десептиконов предать собственную расу. И тогда Истинно Первые, достигшие технологических высот в области работы с искрами, попытались подчинить кибертронцев другим способом. С искусством ювелиров они стали вносить изменения в коды личностей своих пленников, пытаясь превратить их в своих единомышленников. Покорных, но самостоятельных в мышлении, таких же бесчувственных, но также сильно ненавидящих других кибертронцев, как и сами Первые.

Никто из десептиконов не пережил этого вмешательства – сильные и упрямые личности, твердо уверенные в себе, их искры не выдерживали напряжения, созданного кибертронскими и дарнитскими директивами. И только искра Шарка, в которой было слишком много пустоты после утраты Криссы и веры в десептиконов, поддалась…

Полсотни ворн дарниты готовили своего посланника, обучая и изучая одновременно. Как и они, он разучился лгать и стал следовать во всем только беспристрастному расчету. Они называли его побратимом, но если на кибертронском языке это слово имело позитивный оттенок, то на дарнитском – нейтральный. Это была констатация – десептикон, теперь уже бывший, стал наполовину дарнитом, не испытывающим к кибертронцам ничего, кроме безразличия, а к своим новым братьям – безукоризненную преданность.

Красный… Цвет Праймов. Когда дарниты уверились, что их эмиссар во всем послушен им и готов к выполнению своей миссии, он вернулся на Кибертрон и выполнил приказ, открыв дарнитам врата и позволив их армаде осадить Кибертрон. Почти бессмертные и более могущественные, лишь одно препятствие стояло на их пути к захвату планеты, которую они считали своей по праву, – старая тюрьма не желала отпускать дарнитов так просто. Чтобы освободиться окончательно, Истинно Первые должны были найти и активировать артефакт, тот самый, с помощью которого Праймы когда-то изгнали их. Но этот же артефакт мог снова вернуть Изгнанников в их заточение – если бы первым до него добрался Оптимус Прайм…

Темно-синий… Противостояние кибертронцев и дарнитов в поисках артефакта было жестоким, и Шарк делал все возможное для победы своих новых братьев. И только маленький синий кристаллик, который он все эти ворны прятал под броней, не давал ему окончательно забыть, что эти «братья» на самом деле жестокие хозяева, которые жаждут разрушить все, что было ему дорого. Только касаясь его, он вспоминал Криссу, и в искре его вспыхивал огонь, который трижды позволил ему ненадолго вырваться из под контроля дарнитов, чтобы помочь кибертронцам. Но каждый раз после этого дарниты находили в его искре утаенное от них, и корректировали свои патчи, оставляя только сухую память о событиях, но стирая мотивы, которые им двигали, чувства, которые их породили…

И снова темнота…Дарниты первыми проникли в подземелье, где был спрятан артефакт Праймов – «треугольник». Но не смогли его активировать – для этого требовался ключ, которого у них не было. И тогда они устроили ловушку для Оптимуса Прайма, чтобы уничтожить его и завладеть ключом.

Место для засады было выбрано идеально, автоботы, проверявшие залы не засекли их, и Шарк до сих пор отчетливо помнил инсигнию лидера автоботов в своем прицеле. Договариваясь с двумя другими снайперами о порядке «работы», он не чувствовал ничего, кроме глухого безразличия к тому, что должно было сейчас произойти. У него был приказ, сопротивляться которому не было ни желания, ни сил. Оптимус Прайм будет дезактивоварон, едва приблизится к «треугольнику», дарниты заберут ключ и над Кибертронов поднимутся черно-белые стяги Истинно Первых…

«Я восхищаюсь твоей волей, Шарк. И тем, что ты сделал. Я бы в самом деле хотел тебе помочь... не потому, что это имело бы значение для Кибертрона. А потому что по-прежнему не опускаешь рук и продолжаешь бороться. Я верю в тебя, кибертронец, верю, что ты не сдашься…»

Эти слова Оптимуса, произнесенные им в тот последний раз, когда Шарку удалось нарушить дарнитский приказ, внезапно всплыли в его памяти, когда он уже положил палец на курок. Никто кроме Криссы не говорил Шарку, что верит в него, но Криссу он подвел, не смог спасти, а она отдала искру за свою планету и за то, во что верила…

Белый… В его искре как будто что-то взорвалось, наполнив грудь нестерпимым жаром, но он все-таки смог сместить прицел с лидера автботов на белый окуляр дарнитского снайпера. Грянул выстрел, и через клик пол ударил по ногам, когда Шарк спрыгнул вниз – достать второго снайпера со своей позиции он не мог, поэтому рванулся из укрытия, чтобы хотя бы сбить ему прицел… А  что было дальше, Шарк не помнил – весь мир потонул в белом зареве. Когда же оно погасло, то он обнаружил себя в стенах автоботского ремблока.

«Вы выпроводили их?» - спросил Шарк у стоявшего возле окна Прайма.

«Нет. Ведь это означало бы уничтожить целую расу… Я не мог этого сделать. Мне удалось поговорить с ними – и договориться. Во многом на их решение повлиял и твой поступок».

«Каким образом?»

«Несмотря на все их ухищрения, ты смог освободиться. Искра кибертронца оказалась сильнее, и дарниты усомнились в том выборе, который когда-то сделали. Когда признали нас слабее и променяли способность любить на ненависть».

«Они коварны, пусть и никогда не лгут, - покачал головой Шарк. – Выждут момента и нападут снова».

«Нет. Там, где я говорил с ними, они не могли играть словами. Их вера в собственное превосходство – то, что служило им стимулом с момента их сотворения, разрушилась. Теперь они будут учиться жить иначе и пытаться понять, почему Праймас создал нас не похожими на них».

Шарк снова качнул головой. Что же, раз Прайм уверен, что опасность больше не грозит Кибертрону, может быть, так оно и есть… Но сам он не мог этому радоваться – как не мог радоваться чему-либо вообще. Только констатировать факты, делать из них выводы и рассчитывать следствия. Слишком сильно изменили его дарниты, слишком многое забрали из его искры…

И снова фиолетовый… Рамка звездного моста, перед которым он стоит.

«Не боишься снова путешествовать?» - с улыбкой спрашивает Прайм.

«Не вижу смысла бояться, - пожимает плечами он. – Да и нечего мне делать на Кибертроне – здесь я теперь такой же чужой, как и везде».

«Напрасно ты так, - качает шлемом лидер автоботов. – Эта планета всегда будет твоим домом».

«Благодарю. Но, боюсь, для меня он теперь пуст. Прощайте, Оптимус Прайм»...

Голубой… Небо на органической планете, на которую он попал после нескольких ворн странствий. Белковые существа, обитающие на ней, - люди – оказались удивительно похожи на кибертронцев. До такой степени, что Шарк даже начал подозревать Праймаса в продолжении его творческих экспериментов…

Красный…

- Эй, паренек, ты там не околел часом?

Вопрос, прозвучавший совсем рядом, вернул Шарка к реальности. Траснформер с удивлением огляделся – елка по-прежнему мигала, превращая падающие снежные хлопья в цветные кристаллы, все еще играла веселая музыка, но площадь была пуста. Шарк взглянул на хронометр и хмыкнул – воспоминания так увлекли его, что он и не заметил, как прошло несколько джооров. Праздник, видимо, закончился. Какая досада. Впрочем, на что он надеялся? Что эмофон человеческого веселья сможет пробудить в нем то, что отняли дарниты? Какая чушь.

- Э-эй, ты живой? – снова повторил человек, стоявший возле внедорожника со стороны водительского места.

Шарк решил все-таки ответить – для разнообразия. Он повернул голову голограммы водителя так, чтобы она смотрела на человека. Тот был одет  в ритуальный костюм только что отгремевшего праздника – красную шубу с вышитыми блестящими снежинками и такие же шапку и рукавицы. Половину лица человека скрывала длинная белая борода, а в руке он держал посеребренный посох. Дед Мороз. Какое забавное именование персонажа. Однако человек и в самом деле был стар – вокруг глаз лежала паутина морщин, но сами глаза были светлые и ясные, будто подсвеченные льдинки.

- Я задумался, - произнес Шарк. - Вы что-то хотели?

Человек рассмеялся, отчего борода колыхнулась, заискрившись снежинками.

- Вообще-то это мне положено спрашивать о желаниях! Я смотрю, ты так и не вышел из своей жестянки. Ждешь кого-то?

- Нет. Почему Вы решили, что я никуда не выходил?

- Снег шел всю ночь, - пожал плечами человек. – Вокруг твоей машины ни одного следа, а я тебя заметил еще вечером. Ничего, что я с тобой болтаю? – вдруг с легким беспокойством спросил «Дед Мороз».

- Я совсем не против, - уверил его Шарк. Как ни странно, это было именно так – этот бородатый человек с глубоким голосом чем-то нравился трансформеру. А может быть, ему просто захотелось хоть с кем-нибудь поговорить. – Как прошел праздник? – спросил он, чтобы поддержать разговор.

- Хорошо, - одними глазами улыбнулся «Дед Мороз». – Как и всегда. По-другому и не бывает – ведь это же Новый Год! – он обернулся к елке и покачал головой. – Как же хороша! Ты-то успел под Куранты?

- Что успел? – не понял Шарк.

- Желание загадать, что же еще?

- Зачем?

«Дед Мороз» снова повернулся к нему и оперся на свой посох.

- А зачем, по-твоему, загадывать желания?

- Не думаю, что мне есть, что загадывать.

- У каждого есть мечта, паренек. И у тебя есть, иначе ты бы не приехал сюда сегодня. Ну а сегодня такая ночь, в которую сбываются самые заветные желания.

- Почему же?

- Потому что там, где люди вместе радуются и творят добро, где смеются дети и взрослые верят, что любят мир, в котором живут, там, где они дарят друг другу любовь и счастье – там рождается магия, паренек. Волшебство. Теперь его в мире и вправду маловато стало… Но в новогоднюю ночь оно возвращается, поэтому и происходят в эту ночь чудеса. Например, сбываются желания.

- Вы хорошо говорите. Но, боюсь, я не из тех, кто способен содействовать волшебству.

- Не говори о себе хуже, чем ты есть, паренек, - снова качнул головой «Дед Мороз», сбросил с плеча тощий мешок и, раскрыв его, протянул Шарку цветную блестящую коробку. – Вот, возьми-ка.

- Что это?

- Подарок. Новый год ведь, а я – Дед Мороз! Негоже мне оставлять кого-то без подарка.

Традиции вручать и принимать подарки на Земле и на Кибертроне были схожи – это Шарк тоже успел узнать. Как и то, что отказаться означало обидеть этого человека. А трансформеру этого не хотелось. Протянув замаскированный голограммой захват, он взял коробку.

- Спасибо.

- На здоровье, паренек. Эх, пора мне - солнце встает! С Новым Годом, паренек!

- С Новым Годом, - откликнулся Шарк, провожая взглядом удаляющуюся красную спину человека.

Вскоре Дед Мороз скрылся где-то за углом, и лишь цепочка округлых следов напоминала о нежданном собеседнике. По пустынной площади крутились маленькие вьюги, и Шарку вдруг стало невыносимо одиноко – хоть вой на висящую в прояснившемся небе Луну!

- Дяденька!

На сей раз Шарк с удивлением обнаружил, что, пока он глядел вслед «Деду Морозу», к нему подкрался человеческий ребенок – девочка, как определил трансформер. Она дышала на побелевшие кулачки, держа их возле самого лица, и переминалась с ноги на ногу.

- Что?

- Дяденька, можно у Вас погреться? – девочка подняла голову, и Шарк поразился, какими ярко-голубыми были ее глаза на остром, белом лице. – Я совсем чуть-чуть, - просительно произнесла она. – Чуть-чуть погреюсь. И тихо-тихо посижу. Можно?

Выражение ее лица, взгляд и интонации внезапно показались Шарку до боли знакомыми. И он снова поразился сходству между людьми и трансформерами. Поколебавшись клик – пускать людей в салон ему еще не приходилось, - он открыл переднюю дверь с пассажирской стороны.

- Садись.

- Спасибо, дяденька! – звонким голоском воскликнула девочка, неуклюже побежав по рыхлому снегу к открытой двери.

Забравшись на сиденье, она съежилась и закрыла глаза.

- Почему ты трясешься? – спросил Шарк – насколько  он успел изучить, это было не нормально для людей.

- Х-холодно, - простучала зубами девочка.

- Сними верхнюю одежду, - посоветовал он. - Она держит остывший воздух рядом с твоим телом.

Закоченевшими пальцами девочка послушно расстегнула пуговицы на хиленьком пальто и стянула его. Через несколько минут на ее щеках стал проступать румянец, а на синих губах заиграла улыбка. Шарк молчал, разглядывая ребенка, который с не меньшим любопытством разглядывал салон и приборную панель. Вдруг трансформер заметил, что девочка упорно пытается не смотреть на блестящую коробку, подаренную ему «Дедом Морозом» и лежавшую теперь между сидений.

- Если нравится, бери себе, - сказал он. - Мне она не нужна.

- Правда? – выдохнула девочка, распахнув свои голубые глаза. Такие знакомые…

- Я никогда не лгу.

- Спасибо! – бледное лицо озарила улыбка, и Шарк почувствовал, как что-то кольнуло его искру. Эта улыбка, эти глаза, полные грусти и одновременно надежды, это острое лицо – сквозь них словно проступали полузабытые черты… черты его Криссы. Шарк, как завороженный, смотрел, как девочка робко взяла коробку, то и дело оглядываясь на голограмму, словно боясь, что он передумает. Шарк вспомнил, как когда-то, две жизни назад, Крисса также несмело взяла у него ремнабор, тоже опасаясь, что десептикон лишь издевается, предлагая помощь, и вспомнил, как в тот момент подумал, что никогда не смог бы предать такой взгляд…

- А… можно? - спросила девочка.

- Что? – не понял Шарк.

- Можно я что-нибудь съем отсюда? Очень хочется есть.

- Да, конечно, - слегка растерянно ответил трансформер.

Девочка вытащила что-то из коробки, развернула обертку и вдруг снова посмотрела на голограмму.

- А Вы будете? – она протянула ему свою «добычу».

- Э... Нет, благодарю. Как тебя зовут? – спросил он, когда девочка отправила лакомство в рот.

- Кристина, - ответила она и снова улыбнулась. – Но все зовут просто Криской. А Вас как?

Шарк вздрогнул. Крисса… «У каждого есть мечта, паренек. И у тебя есть, иначе ты бы не приехал сюда сегодня. Ну а сегодня такая ночь, в которую сбываются самые заветные желания».

- На твоем языке мое имя звучит, как «Черт».

- Вы не похожи на черта, - серьезно сказала Криска. – Черт страшный и злой, а Вы добрый и совсем не страшный.

- Мой создатель, видимо, считал по-другому. Когда я впервые его увидел, он выругался этим словом и ушел навсегда.

- Значит, Ваш папа тоже вас бросил? – грустно спросила девочка. – Очень жалко. И меня мама с папой тоже бросили. Вам, наверное, очень грустно?

- Да, пожалуй, - улыбнулся Шарк, но тут же с досадой понял, что голограмма на это не способна.

- Тогда давайте дружить? – тут же повеселев, предложила девочка. - Одному всегда грустно, а друзьям грустно не бывает. Наверное, - неуверенно добавила она.

- Почему «наверное»?

- У меня нет друзей, - вздохнула Криска. - Другие дети считают меня странной, потому что… не знаю, почему. А вы верите, что сегодня желания исполняются?

- Я не знаю... Совсем недавно не верил. А ты веришь?

- Конечно, верю! – уверенно ответила она. – Я вот загадала, чтобы меня забрали из приюта! Ой! Нельзя же говорить, а то не сбудется! – Криска беспомощно посмотрела на голограмму.

- Тогда будем считать, что я не слышал, - рассмеялся Шарк. – А ты когда-нибудь задумывалась о звездах?

- Еще бы! – тут же встрепенулась она. – Как же не думать о них! На прошлый Новый Год я загадала стать космонавтом и полететь к звездам! И даже Деду Морозу написала про это. А все почему-то смеялись… Ой. Только Вы этого тоже не слышали, ладно? А то еще не исполнилось пока.

- Ладно.

Они молчали, и каждый думал о своем. А потом девочка заерзала, надевая пальто.

- Мне пора возвращаться, - грустно сказала она.

- Да, конечно, - он открыл дверь. – Возьми, она твоя, - добавил он, когда девочка с сожалением положила подарочную коробку на сиденье.

- Спасибо, - девочка опять улыбнулась, на сей раз печально. - Спасибо Вам, - она выбралась из салона, прижимая коробку к груди, и помахала ему. - С Новым Годом, Черт!

- С Новым Годом, Крисса, - откликнулся он.

Шарк смотрел на медленно бредущую по снегу девочку и чувствовал, как ломается лед,  столько ворн сковывавший его, как что-то рвется внутри, рождая боль утраты. Но ведь скорбеть можно лишь о том, что любишь… Чужое, инопланетное создание. Между ними не могло быть ничего общего. Но ее звонкий голос  по-прежнему звучал у него в аудио, а перед оптикой были ее глаза – небесно-голубые, такие печальные и такие доверчивые. Когда-то он позволил уйти своей Криссе… и потерял ее навсегда. Словно почувствовав его взгляд, девочка вдруг обернулась и с улыбкой снова помахала ему. Шарку показалось, что ходовая активировалась помимо его воли.

- Подожди. Крисса, послушай…

Шарк не знал, как ему сказать то, что сказать было нужно – что он не человек. А вдруг она испугается? Еще вчера ему бы показалась эта ситуация абсурдной, но теперь на логику вдруг стало наплевать – он чувствовал. Чувствовал, что не хочет расставаться с этим человеческим дитя, исполнившим его самое заветное желание…

Площадь по-прежнему была пуста, и кибертронец решил, что права человеческая мудрость - лучше один раз увидеть.

- А лучше просто посмотри.

Он открыл водительскую дверь так, чтобы девочке был виден водитель. И убрал голограмму. А затем отъехал на несколько метров и трансформировался в робота.

- Ух ты! – восхищенно воскликнула девочка, захлопав в ладоши.

- Я не человек, - сказал Шарк. – Наверное, для тебя это прозвучит как бред. Но я - робот и прилетел с другой планеты.

- А зачем ты прилетел? – хлопая ресницами, спросила девочка.

- Не знаю… Наверное, потому что я тоже странный, и ни дома, ни друзей у меня нет, а одному очень грустно.

- Тогда я буду Вашим другом, - Криска подошла к сидящему на земле трансформеру и протянула ладошку. Шарк аккуратно взял ее двумя пальцами. Из-за заснеженных крыш медленно поднималось солнце, разливая над городом красное золото. Волшебная ночь заканчивалась.

- Хочешь поехать со мной?

- А куда?

Шарк кивнул на восходящее Солнце.

- К звездам, Крисса.

Девочка звонко рассмеялась в ответ, запрыгав на снегу.

***

Елочные огни бежали по прозрачным фигурам Ледяного городка на праздничной площади. Играла музыка, искрились бенгальские свечи. Людей уже было много – часы на ратуше возвестили наступление Нового Года несколько минут назад.

Чуть в стороне стоял темно-зеленый внедорожник с распахнутой водительской дверью. На нее опиралась голубоглазая девушка, задумчиво глядя на веселящихся людей. Из толпы ей помахал красной рукавицей Дед Мороз, и девушка помахала ему в ответ.

- Загадала желание? – донесся голос из динамика машины.

- А разве мне нужно еще что-то желать? – рассмеялась девушка, оглянувшись на приборную панель. – Знаешь, а я поняла, почему люди так часто жалуются, что их желания не сбываются.

- Почему же?

- Потому что они загадывают не то, чего хотят на самом деле. Не самое-самое, что есть в их сердцах. Все просят у волшебника то, что считают самым важным – деньги, власть, вещи… Но ведь в них нет волшебства! А настоящее чудо в том, чтобы просто любить и быть любимым, а счастье - не быть одному. И сотворить такое чудо проще простого. Нужно всего лишь подарить кому-то частичку себя, взять за руку и улыбнуться. Так что мое желание давно исполнилось, и больше мне ничего не надо.

- Аналогично, - хмыкнул ее невидимый собеседник. – С Новым Годом, Крисса.

- С Новым Годом, Черт.