Дневник диверсанта: Янто


Я часто думал, как далеко может забросить нас судьба, если мы и так половину своей неизмеримой жизни тратим на постройку баз на дальних рубежах галактики. В этот раз пришлось задержаться подольше - десептиконы чуть не проникли на Янто (Джанто), и Прайму чудом удалось остановить их на орбите этой потрясающей планеты.
Чудо.
У каждой планеты есть свои верования, своя религия. Я как всегда долго изучал культуру, постигал тайны общественного и семейного уклада, и чем больше я узнавал о янтийцах, тем больше они меня пугали. Впервые столкнувшись с таким сложным иерархическим строем, я поначалу не мог уловить, кто из них является ведущим звеном в цепи. Но если я немного опишу жизнь Янто, вы наверное, сможете догадаться в чём дело. Итак, планета, на которой было принято приветствовать друг друга войной. Вы можете себе представить, что сначала вас атакуют, и только если вы нанесёте видимый ущерб, только тогда вас принимают как равного. Можете представить себе удивление пацифиста, во всех отношениях, Оптимуса, который вынужден соблюдать подобные традиции? А можете предположить, сколь мне пришлось его уговаривать сделать такой шаг? На сам деле, даже здесь мы нашли золотую середину. Охотник создал такую апокалипсическую и правдоподобную голограмму, что я сам на миг чуть не поверил в происходящее. Как только глава Янто Манн-же-Ног вышел из укрытия и что-то сказал на родном языке, бой прекратился, и мы поняли, что шоу вполне себя оправдало, хотя и пришлось разрушить пару зданий для правдоподобности, и то это получилось случайно - Бронивик оперся на одно из них и высокие крепкие дома сложились словно домино. Так мы добились мира с Янто, но мира внутри себя мы так и не могли найти.
- Я нашёл ещё одного, - коротко сказал медик, укрывая маленькое серебристое тельце покрывалом. В оптике Рэтчета читались ужас и отчаяние, перерастающие в панику. - Хорошо что Веточка не поехала с нами, она бы не перенесла такого. Теперь я не уверен, что врачебный цинизм неизлечим.

Что было не так? С момента нашего прибытия два дня подряд всё было нормально, пока мы не стали обнаруживать в городке Уи-Та по 15-20 аборигенских трупиков со странными царапинами на запястьях. Рэтчет быстро просканировав их, бил тревогу, что это возможно штамм вирусов, который мы могли прихватить из космоса, ведь местные туземцы с их развитием ещё не изобрели летательных аппаратов. Я всерьёз задумался. С каждым днём умерших таинственным образом было больше, а никто из янтийцев не хотел с нами говорить на эту тему, более того, наши расспросы казались им оскорбительными.
Однажды утром, когда над фиолетовым небом зажглось оранжевое солнце Ми-и-Ту, как называли его туземцы, я сидел на траве и составлял транскрипцию местного языка. Ко мне подошёл мальчик (с чего я взял что это мальчик, если медик сказал что совершенно все янтийцы бесполы) и сел рядом со мной. Признаться честно, меня это всегда напрягало, да и не меня одного, Ветер и Гонщик не обладали терпением, и их откровенно бесило то, что ради безопасности хрупких туземцев нельзя было пошелохнуться, чтобы кого-нибудь не задеть ненароком. Я замер, а детёныш внимательно разглядывал каждый участок моей брони, тихонько прикасаясь к ней тёплыми серебристыми пальчиками.
- Ты отрок Ми-и-Ту?
Янтийцы всех называли отроками Ми-и-Ту, их солнца, из-за плотности и сложном строении некоторых видов газов с Янто невозможно было увидеть звёзды, по этой причине кроме солнца у них больше не было звёзд.
- Можно сказать и так, но на самом деле я пришёл из тех мест, где таких как Ми-и-Ту тысячи и миллионы.
Мальчик даже испугался, в его воображении не укладывалось понятие «тысячи Ми-и-Ту», и большие мембранные глаза тут же ярко разгорелись желтым. Хочу сказать вам, что мне пришлось повозиться, чтобы понять, как янтийцы выражают эмоции, как оказалось, они это делают глазами. Жёлтый – смущение или испуг, красный – ярость, синий - любовь, фиолетовый – тоска.
- Не бойся, - сказал я, перестраивая визор в тон голубого с зелёным, что означало откровение и доверие. - Это сложно представить, но если попытаться, то вполне можно. Вот. Послушай.
Возможно, я был слишком смелым или слишком недальновидным, но мне казалось, что язык звуков был гораздо выразительнее, чем язык цвета. Из моих динамиков приглушенно и мелодично запела какая-то певица с отдалённых колоний. Мальчуган резко поменялся в лице и схватился за запястье правой конечности.
- Прекрати!
Его глаза блеснули всполохами алого зарева, и я не на шутку испугался, видя как ребёнок пятится назад, отворачивается, и всё сильнее стягивает браслет на запястье. Мне пришлось экстренно выключить звук и замереть.
- Успокойся. Это всего лишь песня.
- Ян-куты не имеют право слушать песни Ми-и-Ту! Смерть! Смерть! Смерть!
Как-то краем процессора я догадался, что хочет сделать мой маленький друг, и мне ничего не оставалось, как быстро схватить его за курточку, и немного тряхнуть. Руки оторвались от браслете, и вторым моим действием было применение усыпляющего газа. Тёплый комочек в моей ладони обмяк, и я осторожно положил его на траву. Меня заинтересовал браслет, и я увеличил диоптрии на приближение до предела. Белый браслет не представлял из себя ничего особенного, он был прост, без украшений и цветных камней, несколько символов, которые мне так и не удалось разобрать, чёрными полосками обвивались вокруг. Я осторожно покинул место, где мы встретились, решив дать понять ребёнку, что всё это было просто сном, и ему никто не угрожал. Придя на базу, я наткнулся на депрессивного и уставшего медика, задумчивого Прайма и более решительного в таких делах Проула.
- Я сказал, что нам нужно покинуть эту планету!
- Никуда я не поеду! И точка! Здесь творится что-то необъяснимое, возможно в этом только наша вина, они ведь умирают по 50 штук в день, и их число растёт!
- Без паники. Всему должно быть объяснение. Возможно, мы просто что-то не учли.
Оптимус поднял на меня оптику, и как-то вымученно улыбнулся.
- Джазз, на этот раз я перестарался.
- Нет, кэп. Мы всё делаем правильно, просто ещё не прошло столько времени, сколько нужно для того, чтобы понять эту планету и их жителей.
- Ты предлагаешь стать частью истории апокалипсиса для Янто, лейтенант? - Хмыкнул медик, болезненно реагируя на ободряющие слова.-Может ты и прав, однако мне стоит признаться – я не знаю в чём причина их повального умирания.

Это было достаточно сильное и отчаянное заявление. Никто из нас не привык слышать о том, что медик так легко сдаётся, и чего-то не может. Если где-то и шла война за жизни, так это в его мед блоке, эта вера в Рэтча делала нас сильнее, хотя я сам ненавидел попадать к нему на ремонтный стол.
- Вот когда ты так говоришь медик, я готов просто пойти и лично выбросить белый флаг перед десами.
- Дело в не в десах, Оптимус!
Рэтчет не стал договаривать, а просто скрылся в проёме дверей. Проул осторожно коснулся руки командира:
- Мы не покинем планету, пока что-нибудь не разузнаем.
Я кивнул, и последовал… В мед блок за Рэтчем. Медик даже не удивился, настолько ему сейчас было не до меня.
- Перестань, ты не…
- Виноват. - Перебил меня военврач, отворачиваясь к шкафчику. - И давай оставим этот разговор.
Я подошёл ближе. Где-то на огромном столе лежали новые матерчатые холмики, их было ещё больше чем в прошлый раз.
- Ты видел их браслеты?
Рэтчет всё так же не поворачивался ко мне, наверное, не хотел чтобы я видел как он плачет. Ему было тяжело, он всё ещё верил в то, что вся вина лежит на нашем появлении здесь.
- И что? От этих браслетов не исходят ни волны, ни смертельные импульсы. Дерево. Обыкновенное дерево.
Я пожал плечами.
- А может не обыкновенное дерево?
Тут медика словно осенило. Он бросился проверять какие-то пробирки, какие-то графики.
- Джазз, оставь меня на десять астроминут…
Я улыбнулся и молча вышел, а возня и быстрые перемещения по отсеку говорили о том, что, кажется, медик снова ожил. Он быстро загорался какой-либо идеей. Особенно надеждой.
Я шёл неподалёку от города, боясь наткнуться на моего маленького собеседника, который сегодня меня изрядно напугал, как вдруг…
- Ведь это не был сон? Да?
Я отшатнулся назад, при этом, чуть не протаранив крышу какого-то сарайчика. Мальчуган смотрел на меня серьёзно, прямо и открыто. Его глаза светились зеленовато-жёлтыми бликами - он не знал чего в нём сейчас больше, страха или любопытства. Я не стал врать.
- Нет. Не сон.
Маленький янтиец строго сказал:
- Иди за мной.
Мы шли долго. Долго по его меркам, не по моим. Я хотел было предложить ему свои услуги в роли транспорта, но медик запретил нам трансформироваться при туземцах, их психика просто не выдержала бы такой картины, по их мнениям мы были живыми, и, наверное, это единственный народ, который не называл нас роботами или машинами. Дойдя до какой-то пещеры с великолепным пейзажем из высокой растительности, мой спутник остановился, подав мне знак поднятой вверх рукой.
- Стой здесь, вестник Ми-и-Ту.
Я стоял спокойно, стараясь не двигаться. Над моей головой пронеслось несколько стаек местных птичек, вокруг кружились диковинные бабочки с полупрозрачными крыльями, а на небольших островочных возвышенностях росли кусты, которые чувствовали себя хозяевами этой планеты. Я наклонился к одному из этих кустов и потрогал его. Упругие ветки были покрыты мелкими шипиками, и когда с хрустом ломались, на почву капало густоватое молочко. Мальчик застал меня за этим занятием, и его глаза ярко вспыхнули жёлтым.
- Не трогай улаг-улаг! Тебе нет причины умирать! Прости меня! Прости! Я не хочу чтобы ты умирал!
Я медленно убрал руку от куста и отёр испачканные пальцы о траву. Трава мгновенно свернулась и иссохла.
- Всё в порядке, я не умру, малыш.
Ребёнок даже сел от удивления на землю. Наверное, в его жизни ему ещё никто не говорил, что не умрёт от улаг-улага.
- Ты бессмертный, вестник Ми-и-Ту?
- Я из стали, для которой не страшен даже сок этого растения, - мягко ответил я, улыбаясь малышу. Он потихоньку стал отползать от меня, ужасаясь своей догадке.
- Ты не видишь смысл в смерти? Ты не умираешь? Так не бывает! Мы все умираем! Сезон смерти существует даже для Ми-и-Ту! Солнце не может не покидать своего дома, оно вечный странник.
- Я тоже, - как-то с грустью в голосе вырвалось у меня. Это подкупило янтийца, и он заинтересованно спросил:
- Как зовут тебя, странник?
- Джазз. Я кибертронец.
- Джа-азз…- Еле выговорил мальчуган, потому что в их диалекте не было того сочетания звуков, которые мне с лёгкостью удавалось генерировать на фоне местного наречья. Он решил дать мне ради удобства навое имя, и немного подумав, сказал:
- Ми-дио. Я буду звать тебя Ми-дио.
Скорее всего, он назвал меня так, из-за нашей первой встречи. Ми-дио в переводе с их языка означало «щедро дарящий звук».
- Я хочу поведать тебе тайну, Ми-дио. Могу я открыться тебе?
Эти слова звучали серьёзно, с тревогой и напором, словно мальчик снова хотел, после того как откроет тайну, схватиться за свой браслет, прося у него как у божества избавления от музыки.
- Всё что ты мне скажешь, останется между нами.
Мальчик кивнул.
- Меня зовут И-Па из ян-кут. Сегодня ты сделал то, за что я должен был расплатиться жизнью, но не могу…
Я присел на корточки, чтобы мой визор был на небольшом расстоянии для говорящего - так уж у них было заведено.
- Что плохого в том, чтобы Ян-кут послушал немного музыки?

Им-Па глубоко вздохнул, и с грустью ответил мне:

- Ян-куты низшие жители Янто. Музыка только для Ян-Ту и Ми-ян. Мы рабочие и крестьяне не заслуживаем божественного голоса исходящего из неживого.
- Ты хотел сказать из инструментов?
-Да.
Теперь мне многое стало понятно. Музыка на Янто была настолько редким явлением, что попадала под категорию божественного возникновения, и правящие классы никогда не делились своими знаниями о музыке с другими.
Мальчик поерзал на месте, потом продолжил свой рассказ.
- Я должен был умереть, когда подслушал музыку у Гру-На в доме, но я не мог оторваться, я не мог больше не хотеть её слышать. Тогда я понял, что только она поддерживает жизнь, по этой причине все Ян-Ту и Ми-ян не хотят, чтобы мы её слышали. Они не умирают и живут дольше сезона смерти, только потому, что могут слушать её каждый день.
- Ты тоже можешь слушать её когда захочешь. Раз ты не умер, значит, она живёт у тебя здесь.
Я легонько коснулся кончиком пальца в области сердца маленького туземца, и его глаза стали нежно голубоватого цвета.
- Ты добрый, Ми-дио. Я привёл тебя сюда чтобы показать как велико моё преступление… Как далеко я зашёл, а ты говоришь что это не плохо.

С этими словами он протянул мне сделанную вручную тростниковую флейту. Я подержал её в ладони, пока мальчик не взял её обратно.
- Сыграй мне что-нибудь.
Им-Па просиял от счастья. Он тут же прижал к губам флейту и извлёк несколько переливчатых звуков. Мелодия подражала местным птицам, потом стала растекаться по ветру, и я даже немного загипнотизировался манящими звуками. Живая музыка для меня была вторым чудом после жизни. Я позволил себе развалиться на траве, осторожно прилечь на спину смотря в бегущие фиолетовые облака. Мальчик играл вдохновенно и чувственно, и когда мелодия подошла к концу, он сам впал в какое-то опьянённое оцепенение.
- Класс, - сказал я, подкладывая руки под шлем.
- Ты правда так считаешь? Но что мне делать? Я преступник…
Мы проговорили с Им-Па до позднего вечера. Я рассказал ему о фестивалях на других планетах, о том, что в других мира музыкой даже лечат, о том, что там откуда я родом музыкантов любили и уважали, не смотря на то, что они были рабочими. Мальчик слушал меня с открытым ртом, ему казалось, что всё это сказки, но сердце юного янтийца уже билось мечтой о мирах, которым можно будет показать свою музыку. Мы окончили наш разговор, когда спустилась ночь и идти пешком было опасно - проклятые кусты легко ломались, если на них наступить и белый сок мог легко попасть на кожу Им-Па. Мне пришлось нарушить обещание данное Рэтчету.
- Если тоже немного побуду преступником, ты меня не выдашь?
- Ни за что, Ми-дио! Ты мой первый друг, а за друзей не жалко и в чан с улаг-улагом прыгнуть.
- Это верно. Смотри.
Я трасформировался, что привело моего маленького друга в полный восторг. Тёплые серебристые ручки заскользили по гладкому стеклу, капоту.
- Ты жив? А где голова?
Я отрыл дверцу.
- Залезай! Я здесь.
Мальчик неумело залез внутрь, но головы там не обнаружил.
- Но головы-то нет!
Я рассмеялся, немного напугав его голосом, берущимся из «неоткуда».
- Я принял другую форму. Ты же видел, как появляются на свет птенцы?
- Видел,- кивнул Им-Па. - Но только они могут снова стать яйцом. А ты можешь?
- Стать яйцом нет, - совсем уж развеселился я. - Но когда мы приедем, я снова стану прежним.
- Вот здорово!
Мне пришлось ехать очень медленно, потому что я понимал ту разницу, когда едешь верхом и в скоростном транспорте, а ведь разница огромна. Тихо и осторожно я добрался до окраины города где, как оказалось, жили все рабочие, там мы и распрощались.

- Я могу придти к тебе завтра?
- Приходи. Я буду рад видеть тебя.
Мальчик немного замялся.
-А ты мне покажешь ещё музыку?
Я помигал фарами и ответил.
- С радостью, Им-Па. Но ты тоже должен мне помочь узнать о вашем народе побольше. Мне и моим друзьям сложно понимать ваши традиции.

Янтиец кивнул и в припрыжку поскакал к своему дому. На базу мне пришлось возвращаться пешком, чтобы никто из туземцев меня не увидел.

Следующий день проходил весело и шумно. Проул отчитывал меня за новую отсрочку отчёта, а Гонщик за то, что я где-то пропадаю, вместо того чтобы заниматься делом. Мы разговаривали на кибертронском и вдруг откуда-то снизу услышали голос.
- У вас красивый язык. Почти как песни птиц кин-га.
- Джааааазз, - протянул Проул, кивком головы указывая на мальчугана. - Как это понимать?
- Знакомство с местной культурой, так сказать, по обмену.

Гонщик чуть не выразился более крепко, чем обычно.

- Кое-кто хочет сделать из нас недвижимые статуи. Сам будешь их отлавливать, когда они начнут прибегать сотнями. Только под ногами путаются!

Я отмахнулся от товарищей, и поднял мальчика на ладони.
- Они сердятся? - спросил Им-Па.
- Нет. Они просто ворчат. Мы не можем понять, почему ваш народ умирает в таких количествах.
Ребёнок фыркнул, и пожал плечами.
- Так ведь сезон же.
Проул и Гонщик недоуменно переглянулись.
- Что значит сезон? - Пробило на любопытство Гонщика.

Мальчик показал на свой браслет, потом осторожно убрал от него руки.

- Когда подходит сезон, мы ломаем браслет из улаг-улаг вот здесь. Сок очищает наши души, и мы перерождаемся в лучах Ми-и-Ту. Тот, кто умирает достойно может стать Ян-Ту. Но таких мало.
Это объяснение повергло всех в шок. Мы отнесли мальчика к Рэтчету, и тот долго слушал рассказы о том, как перерождаются целые племена, что для них смерть на самом деле хоть и болезненна, но вполне естественна. Янтийцы по сезону вымирали целыми тысячами, и возрождались весной вместе с зеленью своей планеты.
- Прости за нескромный вопрос, Им-Па, а как же вы появляетесь?
- Мы растём.
Больше он ничего не сказал, и мы могли только догадываться, что имел в виду ребёнок. Ради эксперимента Рэтчету удалось уговорить Прайма и Проула остаться на Янту до весны.
Всё это время мой маленький друг приходил ко мне пока однажды…
-Ми-дио, мне пора умирать.

Это звучало страшно и так печально, что я чуть не расплакался.
- Не грусти! Я вырасту! Только пообещай, что дождёшься меня?
- Обещаю.

Мальчик ушёл. Он понимал, что мне будет тяжело видеть, как он ломает своими пальчиками тонкий браслет… Рэтчет сказал что сок улаг-улага который содержится в браслетах доходит до нужной концентрации сочетая в себе необходимые для перерождения элементы, и только в сезон «вымирания» его можно использовать. Сложность уклада их жизни, а так же несправедливая политика в отношении к низшим классам пропагандировала насильственное перерождение, что означало для янтийцев худшее перерождение в прямом смысле. Зимой вся планета опустела и затихла.
Когда пришла весна, мы все не переставали удивляться происходящему. Особенно удивлялся медик - в его отсеке все собранные трупики превратились в семена. Военврач бережно собрал их и посадил в почву, и вот к весне из семян стали проклёвываться высокие побеги.
- Да это же тюльпаны!
Каждый день заботливое солнце Ми-и-Ту и дожди Янто помогали возродить население к жизни. И вот пришла пора, когда пышные бутоны набухли и распустились. Это было невероятно! Вся автоботская база сидела у выбранных тюльпанов и смотрела на это чудо. Из цветов появлялись серебристокожие янтийцы, вели они себя немного сонно и меланхолично, но через несколько часов тут же разбредались по своим прежним домам.
Моего Им-Па не было уже 5 дней. Я не находил себе места. Базу покидать нам не разрешалось, потому что мы могли случайно наступить на тюльпаны, которые должны были вот-вот отцвести. Оптимус приготавливался отбывать на Мастер.
- Придёт. Не переживай, - утешал меня тактик.
И действительно! Я сидел на том самом месте, где мы впервые познакомились с Им-Па, и вот он окружённый свитой шёл ко мне.
-Здравствуй, почтенный Ми-дио!
-Здравствуй, Им-Па. Я рад, что твоя мечта сбылась.
Мальчик заметно повзрослел, но горящие глаза всё ещё выдавали в нём ребёнка.
-Когда я родился я сыграл им, и стал Ян-Ту. Теперь первым делом я добьюсь закона, чтобы все могли наслаждаться музыкой.
-Я очень рад этому, мой юный друг. Но мне пора улетать…
Янтиец загрустил, его глаза наполнились фиолетовой тоской.
-Когда-нибудь, я долечу до звёзд, и ты услышишь мою музыку, Ми-дио. Ты услышишь и вспомнишь обо мне.
-Я буду помнить, и постараюсь вернуться.

Мы долго прощались, и честно говоря, я даже подумывал подписаться на пару циклов подежурить на базе Янто, но как всегда виной нашей разлуки стала война. Война, которую янтийцы, надеюсь, никогда не узнают. Десептиконы не давали нам спуску, и вот ради безопасности другого мира приходилось улетать.
Спустя многие столетия я не был на Янто. Говорят, что многое изменилось там после нашего прилёта. Они прошли стадию веры в бога, выросли до первого полёта в космос, и говорят, что на одной из площадей стоит статуя с подписью «Ми-дио». Как-то пролетая в этом секторе, один из наших шатлов выудил парящий в космосе спутник-капсулу, и когда его открыли, там оказались записи, над которыми корпели многие учёные в галактике, пока не поняли что это ноты. Их передали в Галактическую библиотеку, где они ещё много лет лежали без надобности, пока один меломан-музыкант совершенно случайно не переложил их в звуковой диапазон. Симфония Янто «Пасынки Ми-и-Ту». Так называлась эта композиция, впервые я услышал её на Крайтоне, и когда услышал долго не мог придти в себя от накативших воспоминаний о моём маленьком друге Им-Па.