Громовержец не предполагал, что Саундвейв проявит какие-нибудь эмоции, ни когда он связывался с ним в первый раз, ни во второй. И в обоих случаях его ожидания оправдались

Хотел бы он овладеть подобным мастерством безэмоциональности. Это помогло бы ему теперь, когда он занимался извлечением кодов доступа из Телетрона 1, всего через несколько дней после того, как Деформер спас его от комбатиконов и одновременно порвал с ним все узы дружбы.

Ему не стоит об этом думать…

Он отключил камеры системы безопасности и датчики движения, и его радары засекли бы любого автобота, оказавшегося поблизости от командного центра. Но не об опасности оказаться пойманным он думал сейчас. Мучил его другой непрошенный гость, оказавшийся в его процессоре - совесть.

С самого начала своей шпионской миссии он постоянно напоминал себе, что должен держать эмоции под контролем, запереть их в самой глубине искры. Он понимал, что будет испытывать отвращение каждый раз, когда ему придется делать что-то недостойное честного воина, но он не ожидал, что его будет мучить совесть.

Потому что именно это он испытывал сейчас: угрызения совести, раскаяние, стыд… Он предавал роботов, которые протянули ему руку помощи, тех, кто дал ему второй шанс, несмотря на бывшую между ними вражду…

Кем он становится после этого, если не самым презренным червем?

Его мысли моментально улетучились, когда он услышал какой-то шум. У Громовержца были на самые чуткие аудиорецепторы, но он, определенно, что-то слышал.

Он отсоединился от Телетрона-1 и закрыл небольшую панель на предплечья, стараясь проделать все это как можно тише. Его радары не засекли вокруг ни одного автобота… но может они барахлят?

Ему стоило бы бы испытывать страх, от того, что его сейчас поймают, но, в каком-то смысле, он хотел, чтобы вся эта шарада закончилась. Если автоботы сейчас его обнаружат, то бросят его в камеру и, возможно, казнят. Так будет лучше всего.

Все равно, он осторожно подобрался к широкому входу, ведшему к жилим отсекам автоботов, проклиная свое неумение красться. По крайней мере, он хотел бы знать, кто там прячется за стеной, прежде чем вести о его двойной игре разнесутся по Арку.

Как раз, когда он подошел к двери, он услышал тот же звук снова. Он нахмурился, поскольку не смог его опознать, по крайней мере, ничто кибертронское он не напоминал. Но тут его радары засекли что-то еще, что-то на что он не позаботился их настроить. Маленький тепловой сигнал, идущий из ближайшего коридора…

Громовержец рискнул выглянуть наружу и увидел маленькую фигурку, сгорбившуюся в нескольких механометрах от него. Человек, как он и думал; судя по длинным золотистым головным волокнам - женщина. Она явно не собиралась за ним шпионить, и он, как можно тише, стал отступать назад.

Третий звук заставил его остановиться. Он никоим образом не был экспертом по людям, но у него возникло ощущение, что этот человек испытывает расстройство, тот самый человек, который был добр к нему с самого первого момента, как он был принят на автоботской базе…

Он ненавидел себя за это и позже он попытается оправдать этот момент слабости грузом вины, но сейчас он направился к женщине, оставив позади дверной проем и безопасность. 

- Человек, тебе нужна помощь?

Она вздрогнула. Громовержец был удивлен; нельзя сказать, чтобы он приближался к ней совсем уж неслышно, да и робот его размера вряд ли мог остаться незамеченным таким маленьким существом. Похоже то, что ее беспокоило, заставило ее полностью забыть об окружающем.

- Громовержец… - сказала она, быстрым движением вытирая потеки с оптики, - что… что ты здесь делаешь так поздно?

Громовержец ненавидел, когда ему задавали вопросы относительно его занятий, особенно если эти занятия включали предательство и, тем более, если задающий эти вопросы относился к человеческой расе, но вопрос этой женщины не смог проигнорировать. В конце концов, это ведь он к ней подошел.

- Я быстро заряжаюсь, - сказал он сухо, - и я должен задать тебе тот же вопрос. Как я понимаю, вашему виду требуется определенное количество бримов для перезарядки.

Она потерла оптику и слегка наклонила голову, избегая его взгляда.

- Да… это так. Я просто не могла уснуть… но со мной все в порядке. Спасибо, что спросил.

Громовержец кивнул. Это было неловко, но он принял ее ответ за позволение уйти и оставить женщину наедине с ее проблемами. Он поинтересовался ее благополучием, как сделал бы на его месте любой автобот. Не это ли ожидается от его предательского «я», не так ли?

- Громовержец…

Он остановился, к собственному неудовольствию. Конечно, он мог притвориться, что ничего не слышал, но, тем не менее, он остановился, не ушел от нее и не вернулся в свой отсек… Он никогда особенно не любил людей. Почему он это делает?

Все стало еще хуже, когда он повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

- Извини, - сказала она, - не хочу тебе надоедать, но не мог бы ты оказать мне одну услугу?

Истечение жидкости из ее оптики прекратилось, но цвет лица все еще оставалось красноватым. Это последствия человеческой печали? Он не хотел знать. Он и его собраться по оружию столько раз наносили урон этой расе низших, хотя и невинных, созданий…

- Услугу? – переспросил он, уверенный в том, что на его лицо еще никогда не было настолько глупого выражения.

- Да. Не мог бы ты пойти со мной?

Громовержец не ответил, но к собственному удивлению пошел за женщиной по коридору. Это явно была самая неловкая прогулка за всю его жизнь, еще одно дополнение к списку неудобных моментов, испытанных им за то время, когда он находился на Арке.

Она взвизгнула, когда он поднял ее.

- Я не собирался тебе навредить, - сказал он, чувствуя себя немного уязвленным. 

- Знаю. Просто ты застал меня врасплох.

Неизвестно почему, но ее улыбка принесла Громовержцу облегчение.

- Ты ходишь слишком медленно. Куда ты хочешь пойти?

Человек – Карли, если Громовержец правильно вспомнил ее наименование – повела его на склад, расположенные совсем близко от входа на базу. И камеры слежения на этот раз его не волновали. Он помогал одному из людей и это даст ему отличное алиби.

Когда-то он был честным солдатом… а теперь он использовал невинного человека для прикрытия своих делишек.

Он украдкой поглядывал на женщину. Его системы сканировали ее, следуя непроизвольному приказу. К своему удивлению, он снова с ней заговорил.

- Твоя оптика испортилась?

Она посмотрела на него с удивлением, заставив немедленно пожалеть о сказанном. Он определенно не хотел ни знать ничего о функционировании органических корпусов, ни демонстрировать ей свой интерес по этому поводу.

- Нет, нет, - сказала она, слабо, - я просто плакала. 

- Плакала?

- Да… это людское проявление печали или радости.

Ну и прекрасно. На этом ему и стоит закончить с вопросами.

Но вот только он не закончил.

- И что из этого ты проявляла?

Шлаков, шлаков идиот… Он, как никто другой, уже должен был научиться держать рот на замке. Он никогда не был силен в разговорах, а тем более с представителями чужой расы, но, тем не менее, вот он болтает с женщиной, служа ей методом транспортировки. Не самое лучшее средство для восстановления поруганной чести.

Он почувствовал себя еще хуже, когда лицо женщины снова стало печальным.

- Знаешь, какой будет завтра день, Громовержец.

Как будто ему было дело до человеческих дат…

- Нет.

- Рождество. Знаешь, что это такое?

Еще один отрицательный ответ. Он немного изучал человеческую культуру, как сделал бы любой хороший воин на его месте, но концентрировался при этом на устройстве местных войск и политической организации. Людская сфера развлечения его определенно не интересовала.

- Рождество – это человеческий праздник, - продолжила Карли, - по происхождению он религиозный, но большинство людей воспринимает его, как повод провести время с семьей и любимыми людьми. Это время для счастья, для того, чтобы показать все то хорошее, что в нас есть и поделиться этим с остальными.

Все это, на вкус Громовержца, звучало слишком мелодраматично, но, по крайней мере, он не посчитал это абсолютно бессмысленным, как сделал бы на его месте любой десептикон.

- Счастье? Возможно, я не слишком хорошо знаком с эмоциональными проявлениями твоего вида, но, когда я на тебя наткнулся, ты счастливой не выглядела. 

На ее лицо снова набежала тень, снова заставив Громовержца пожалеть об излишней коммуникации. Он нарушил личное пространство человека, нечто, что к нему самому не имело никакого отношения. И продолжает нарушать его снова.

- Мы пришли, - сказала она, когда они подошли к маленькому складу у входа в Арк. 

Громовержец вошел внутрь и опустил ее рядом с большой кучей контейнеров, сваленных у стены. Он подумал, что эти контейнеры и были ее целью, поскольку больше ничего в этом помещении не было.

Он собирался уходить, когда человек снова заговорила с ним, подходя к контейнерам.

- Здесь игрушки, одежда, одеяла и другие вещи, собранные в последний месяц. Завтра вечером мы отнесем их в ножлежки для бездомных людей.

Громовержец в ответ поднял бровь. Он не был знаком с концепцией благотворительности. На Кибертроне такого не было.

- Бамблби и Джазз собирались помочь мне все это разобрать, но они пока еще на зарядке. Я не могла заснуть, поэтому решила прийти пораньше и начать работу… Не хотел бы ты мне помочь, Громовержец?

Конечно же, он не хотел. Он - солдат, а не какой-то… сортировщик. Он уже достаточно унизил себя, разбирая диски для Храповика. И не собирается повторять это для какого-то человеческого червя-

- Хорошо.

О, шлак побери!

Можно записать официально: он сошел с ума. Или его слишком сильно мучает совесть… Он предпочел думать, что все равно не сможет перезаряжаться в остаток ночной смены, так что лучше заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься.

Когда минуты превратились в часы, он почти смог забыть, как неловко и унизительно должен был он себя чувствовать. Правда состояла в том, что он чувствовал себя расслабленно и умиротворенным, насколько это возможно для сикера, помогающего человеку делать какую-то бессмысленную благотворительную работу. К счастью, она почти ничего не говорила, только бросала пару слов, чтобы указать на различные виды объектов, которые они сортировали. Мурлыкание генераторов базы и негромкие звуки щелкания датапада, когда человек вводила что-то в него, дополняли ауру спокойствия. Громовержец почти мог бы сказать, что он чувствует себя хорошо. 

- Мои родители умерли пять лет назад. Их самолет разбился как раз на Рождество. Они летели домой.

Рука Громовержца застыла над кучей человеческой одежды. Он повернулся и вопросительно взглянул на нее.

- Поэтому я и плакала… Прости, что тебе пришлось это увидеть. Я всегда становлюсь сентиментальной в эти дни…

- Извинения не нужны, - сказал он, возобновляя работу. На самом деле, проблемы человека его не слишком-то интересовали, хотя он не мог отрицать, что они его неким образом тронули.

- Я понимаю, ты недавно испытал подобную потерю…

- Тебе лучше закрыть эту тему прямо сейчас, - грубо перебил он ее. Он ненавидел то, как его прошлое внезапно стало известно всем и каждому. Он знал, что эта женщина понимает, что такое потерять близкого, но его личная жизнь обсуждению не подлежит, и уж жалеть его тем более не стоит. 

У нее на лице появилось выражение, которое выглядело, как извинения и она вернулась к своему датападу. Громовержец ненавидел себя, за то, что позволил себе быть таким неосторожным. Человеческие существа ни в коем случае не должны его трогать.

- Завтра вечером здесь на Арке будет вечеринка, - сказала она снова, стараясь не встречаться с ним взглядом своей органической оптики. – Мы со Спайком рассказали автоботам о рождестве еще в тот год, когда они прибыли на Землю и с тех пор они тоже его празднуют. Как ты знаешь, большинство автоботов сейчас на Кибертроне, но все равно будет весело. Ты к нам придешь?

- Нет, - сказал он, в большей степени рефлекторно, чем осознанно.

Она подняла взгляд от датапада и уставилась на него.

- Это точно? Я ведь знаю, что тебя хотели бы там видеть. Мерцатель сказал -

- Ты сказала, что жизнь твоего создателя в этот день угасла, - ответил он, даже не услышав то, что она начала говорить, - почему же тебе хочется его праздновать?

Карли посмотрела на него с таким видом, как будто ответ был очевиден.

- Я уже сказала. Это Рождество… В этот день случилась трагедия, но это и мой самый любимый день в году. У меня было много счастливых рождественских вечеров, и я надеюсь, их будет еще много в будущем. Я говорила, это время для того, чтобы проявить то лучшее, что есть в нас. Это нечто большее, чем вечеринки и подарки, это любовь, которую ты даришь близким людям… Может, я и потеряла свою семью, но Спайк, Факел и автоботы стали для меня новой семьей. Как же я не буду праздновать Рождество?

Громовержец напряженно смотрел на нее, не отдавая себе в том отчета. Он знал о том, что такое семейная ячейка и как проводить с нею время. Он знал о том, что такое счастье, но все это осталось в прошлом. Он связвал эти чувства исключительно с первыми ворнами жизни. С детством, как люди называют этот период. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя полностью счастливым. Улыбался с тех пор он очень редко и единственный, кто был в этом виноват – это он сам.

- Так ты точно не пойдешь на вечеринку? Гонщик собирается сделать пинату размером с трансформера.

Громовержец покачал головой, внезапно ощутив потребность уйти.

- Скоро начнется первая смена солнечного цикла. Твои друзья помогут тебе закончить работу, - сказал он и направился к двери.

Человек еще что-то говорил, но звуки трансформации заглушили его речь. К сожалению, они были недостаточно громкими, чтобы заглушить его совесть.

Он думал только о том, что ему очень сильно нужно в небо.

- Вставай.

Его голос прозвучал хрипло и несколько мягче, чем он ожидал. Не может быть. чтобы это было из-за того, что ему стало жаль меха, распростертого перед ним на зарядной платформе. И не может быть, чтобы он чувствовал обязанность присмотреть за своим тупым солетником, пока с ним рядом нет Громовержца…

Неужели та штука, которая покалывала его изнутри, была нечистой совестью? Скандалист только хмыкнул бы, если бы ему пришлось хотя бы допустить существование подобного неудобства. Насколько он знал, совесть – это нечто, присущее идиотам и слабакам, вроде Громоверца, а не ему.

- Шлак, да поднимайся же! – повторил он снова, на этот раз громче, и пнул зарядную платформу. Пинок встряхнул ее достаточно сильно, чтобы на время вернуть подобие сознания этому позорищу, именующему себя десептиконом. Обычно это Скандалист ассоциировался с безрассудством и инфантильностью, но все были бы очень удивлены, узнав, насколько терпимым он может быть на самом деле. И снова, шлаков голос в его уме напомнил ему, что он может считать эту терпимость проявлением совестливости, но он легко отмахнулся от этого голоса.

Оптика Деформера мигнула в пьяном замешательстве и на командующего ВВС устремился тупой взгляд

- Г-гром? – слабо пробормотал он.

Скандалиста чуть не стошнило от отвращения. Жалкое поведение Деформера уже успело порядком ему надоесть. С тех пор, как Громовержец переметнулся к автоботам, черный сикер, казалось, находился в постоянном поиске новых способов саморазрушения. Скандалист вынужден был признать, что он продвинулся в этом уже очень далеко.

Без всякого снисхождения к наэнергоненным цепям солетника, Скандалист схватил его за кончик крыла.

- Компонент. Где он?

Оптика Деформера продолжала хаотично мерцать. 

- К-компонент… ээ… перестань, больно…

Скадалист сжал крыло Деформера еще сильнее, прекрасно зная, насколько это больно. Он часто жаловался на глупость солетника, но на этот раз идиотизм черного сикера превзошел сам себя.

- Компонент, который Мегатрон приказал тебе украсть цикл назад. Где он?

К Деформеру быстро вернулось понимание и его руки в панике затряслись.

- А, этот компонент? Ах, любопытно, что ты о нем упомянул… тут на самом деле случилась очень интересная история, он вроде бы… Ааагх, больно, шлак!

Скандалист не только чуть было не раздавил кончик крыла, но и стащил за него солетника с зарядной платформы и толкнул к стене. Дефомер, все еще слишком наэнергоненный, чтобы удерживать равновесие, ударился лицом о жесткую металлическую поверхность, по ходу дела уронив шкаф со всяким хламом.

- Я скажу тебе, где он, - продолжил Скандалист, в то время как его солетник свалился на пол, - в том же самом месте, где он был вчера и цикл назад, и тоже самое можно сказать и о тебе тоже. Как долго ты уже наливаешься высокозаряженным, идиот? 

Деформер скорчился, когда Скандалист пнул его по брюшной секции. Скандалист надеялся, что его солетник хотя бы предпримет попытку защититься, но поскольку единственным откликом был слабый скулеж, вместо ответного пинка или угрозы, Скандалист понял, что имеет дело с безнадежным случаем. 

- Отрывай свою задницу от пола и лети за компонентом немедленно. К вечеру он должен оказаться в конструктиконской лаборатории. Ты меня понял?

Деформер вздрогнул и попытался встать на колени.

- Н-но Сканди… Я слишком наэнергонен…

- Охрана на человеческом заводе минимальна; это задание может выполнить даже дефективный дрон. Так ты сможешь принести компонент или мне придется связываться с Мегатроном и говорить ему, что вместо тебя лучше было бы послать кого-нибудь другого?

- Н-нет, нет… пробормотал Деформер, который наконец смог подняться на колени, - я это сделаю… только… только дай мне пару бримов чтобы восстановиться…

- Сегодня вечером, Деформер, - сказал Скандалист, направляясь к выходу, - если компонент не будет в руках у Скребка сегодня вечером, можешь на базу не возвращаться. 

Когда дверь с шипением стала закрываться за ним, Скандалист пожалел, что не может ее со стуком захлопнуть

***

Волны яростно бились о скалы, каждый удар оставлял за собой стену белой пены, которая начинала сразу же оползать, отражая эфемерную природу ярости океана. Громовержец знал, что вид волн можно счесть приятным для оптики, но только не для оптики его собратьев. Десептиконы были завоевателями, им было наплевать на эстетику мира, которым они собирались править. А он был десептиконом. Должен был быть.

Желание убраться из штаб-квартиры автоботов было естественным, но следующие часы он отнюдь не летал, как собирался, пока топливный бак не опустеет. Вместо этого он провел их сидя на берегу и глядя на бушующий океан внизу, тот же самый океан, который он видел каждый цикл с тех пор, как реактивировался на Земле и тот же самый океан, который хранил останки его создателя.

Он просидел так уже двенадцать земных часов, слишком поглощенный противоречивыми чувствами и мучимый угрызениями совести, чтобы заняться чем-нибудь еще. И слишком близко к десептиконской территории.

Уже начался вечер Рождества, или должен был начаться через пару бримов. Горизонт порозовел, предвещая, что небесами скоро овладеет величественная чернота. Громовержец не слишком-то восхищался земной природой, но если что-то он и находил красивым, то именно это – ночное небо. Только тогда у него был шанс вообразить, что он все еще на Кибертроне, что он никогда не улетал с него и не нападал на планету, которая имела все права на то, чтобы жить в мире.

Он собрался было лечь на спину, но тут со щелчком включился его коммлинк, бесцеремонно нарушая умиротворенность момента. Громовержец удивленно нахмурился. Это была та самая частота, на которой ему приходило сообщение всего несколько циклов назад.

Деформер.

Прежде чем он успел что-то сказать, раздался голос его бывшего солетника.

- ССканди, компонент у меня… Люди меня слегка подстрелили… открой посадочную платформу, ладно…?

Голос Деформера звучал так, как будто он был не только ранен, но и наэнергонен по самую искру. Громовержец встал, пытаясь установить месторасположение сикера по своим радарам. Тут же мигнула очень хорошо знакомая метка, совсем недалеко отсюда.

Громовержец активировал боевой компьютер. Он был не так уж близко к Немезису, но все равно, вероятность засады была высока.

- Сканди…. Хе-хе-хе, что-то я не могу вспомнить, где у нас тут база…

Неужели Деформер и вправду думал, что вызывает Скандалиста?

Громовержец трансформировался и полетел в направлении точки на радаре. Он замаскировал свой энергетический профиль, хотя был уверен, что Деформер настолько пьян, что его и не заметит. Громовержца больше беспокоила вероятность засады. В прошлый раз Деформер его обманул, и его сбили и чуть было не разорвали на куски комбатиконы... Ратчет неплохо потрудился над его крылом, но проклятый сустав все еще болел.

Необходимость в радаре исчезла, когда он заметил вдалеке неровно летящую фигуру. Это было странно. Деформер летал очень хорошо, даже когда его системы буквально тонули в высокозаряженном. На этот раз он, должно быть, выпил уж слишком много, раз оказался в таком состоянии …

Громовержец приблизился, уверенный, что Деформер его не заметит. Пожалуй, он хотел бы нарушить молчание, сказать Деформеру, что все это очень сложно… что он не мог все ему рассказать, потому что у него были сомнения насчет автоботов, что он не признавался, даже самому себе, в этом неуютном внутреннем желании присоединиться к ним…

Деформер выбрал как раз этот момент для того, чтобы начать падать вниз. Шлак, он точно перепил высокозаряженного…

Громовержец забыл о потенциальных десептиконах, прячущихся в засаде. Не думая ни о чем, он на полной скорости полетел к Деформеру. Несмотря на все то, что произошло между ними в последнее время, этот робот был рядом с ним практически всю жизнь, охраняя его спину и своим простым, но открытым характером делая его жизнь чуть менее невыносимой. Он был его другом. Его братом.

Нужный маневр был хорошо известен Громовержцу, он даже мог бы назвать себя экспертом. Он подлетел под брюхо Деформера, так же, как делал это много раз, когда тот был сбит удачным выстрелом и вот-вот должен был разбиться. Только на этот раз вокруг них не было врагов, правда и друзей не было тоже. Они были только вдвоем, изолированные от мира и от себя самих.

Когда скорость снижения значительно уменьшилась, Громовержец трансформировался в робоформу и обхватил Деформера, окончательно замедляя падение и опуская его на землю.

Они приземлились на широкую полосу коричневого песка. Громовержец вручную активировал трансформационную послеовательность бывшего сотриадника и бережно уложил его, расположив его голову на небольшой дюне. Немного дополнительного комфорта его не убьет, а вот уровень высокозаряженного в его топливе может убить вполне.

Сканирование показало, что Деформер поврежден, удачный выстрел повредил одну из его главный топливных магистралей. Громовержец также заметил металлическое устройство, надежно спрятанное в кокпите черного сикера – оно, вероятно, и было целью его миссии.

- Гром…

Громовержец нахмурился, переводя взгляд с корпуса бывшего солетника на его лицо. Он не знал, обругает его Деформер или попытается атаковать. Сикер говорил ему довольно жестокие вещи, когда спас от комбатиконов.

Но Деформер был далек от реальности так же, как далек от самого себя. Его оптика хаотично мигала, а взгляд был устремлен куда-то за спину Громовержца. 

- Гром, ты шлакосос… - сказал он снова, и в чертах его лица отразилась боль далеко не физического свойства. 

Громовержец скривил лицо, испытывая отвращение к самому себе. Он пустился в эту одиссею с поисками своей принадлежности, совершенно не подумав о том, сколько вреда это нанесет тому десептикону, которому было на него не наплевать. Ему нет прощения.

Деформера скрутил спазм и из его рта выплеснулось некоторое количество высокозаряженного. Если содержимое его топливного бака выйдет наружу, это будет только на пользу для его наэнергоненных систем, но Громовержца больше беспокоил поврежденный топливопровод сикера, откуда довольно быстро вытекал энергон. Он снял плечевую пластину Деформера и стал обрабатывать его рану с помощью сварки, которую всегда носил с собой на такие случаи. Его пальцы немедленно стали влажными от топлива Деформера, болезненное напоминание о повреждениях, которые он нанес своему другу. 

- Ааагх… - пожаловался Деформер, - ш-шлак, больно…

Ага, и будет еще больнее, если ты не перестанешь дергаться.

- Шлак, Гром, я тебя ненавижу…

Громовержец прекратил пломбировать рану и посмотрел Деформеру в лицо. Остекленевшая оптика сикера все еще беспорядочно мигала, взгляд был устремлен в никуда. Деформер не осознавал его присутствия, но все равно продолжал бормотать. 

- Я, шлак, любил тебя, знаешь, ли. Ты был моим братом… И ты меня предал… шлакос-сос…

Деформер не смог продолжать, новый спазм заставил его подавиться. Громовержец бережно приподнял голову друга и успокаивающе положил руку ему на грудь.

- Спокойно, Деф… Все будет в порядке.

Громовержец тысячу раз видел Деформера раненым, но никогда еще не испытывал столько страданий, как сейчас. Деформер был не просто ранен, ему нанесли смертельный удар и кто – его лучший друг. Громовержец был настолько занят жалостью к себе, что забыл, сколько боли принесет Деформеру его предполагаемое предательство.

Слова человеческой женщины снова всплыли в его процессоре, скурпулезно записанные в банках памяти, как и все то, что будет мучить его снова и снова. Это Рождество… Карли говорила о том, чтобы делиться с другими, о любви, о семейной ячейке… Громовержец считал, что его семья была уничтожена в тот проклятый день, когда он ушел от отца ради дела, которое так никогда полностью и не принял, но он только что начал понимать, что у него все это время была семья. Деформер был все это время с ним. Он был его семьей.

И не только он…

- Скандалист, - сказал он, включая коммлинк. Учитывая близость к Немезису, это был рискованный поступок, но он рассчитывал на то, что секретная частота его триады не прослушивается. 

Долго ждать ответа ему не пришлось.

- Ты спятил или просто идиот? Я говорил тебе не выходить со мной на связь, кроме самых крайних случаев!

- Это и есть крайний случай!

- Что случилось на этот раз? Автоботы снова подменили твой энергон?

Громовержец был уверен, что Скандалист ухмыльнулся.

- Нет, но мне бы не помешал тот реагент, с помощью которого ты привел в порядок мои цепи. У меня тут Деформер, наэнергоненный так, что я удивлен, как он вообще мог взлететь. 

Ответом было скрипучее ругательство, резанувшее аудиорецепторы Громовержца.

- Что ты ему сказал?

- Расслабься. Он даже не понимает, что я тут.

- И пусть не понимает и дальше. Передай мне ваши координаты и молись, чтобы Деформер тебя не узнал. Если он поймет, что происходит, вся миссия пойдет псу под хвост!

Громовержец не слишком волновался об этой, так называемой, миссии, на самом деле, это было последнее, о чем он сейчас думал. Следующие несколько минут он потратил на то, чтобы починить топливную магистраль Деформера. Когда он закончил, нельзя было сказать, чтобы проделанная работа была отличной, но, по крайней мере, черный сикер перестал терять топливо

Время он рассчитал абсолютно верно, как подтвердил раздавшийся вскоре звук очень знакомого двигателя. Скандалист трансформировался, приземлился и, без всяких приветствий, направился прямиком к лежащему собрату.

- Что за шлак здесь произошло? – сказал он, отпихивая Громовержца с дороги.

- Я тоже рад тебя видеть, Скандалист.

Скандалист встал на одно колено и осмотрел лежащий на песке неподвижный корпус.

- Ну?

- Главная топливная магистраль повреждена, - сказал Громовержец, опускаясь на колени по другую сторону Деформера, - но мне удалось ее временно запломбировать. Ты принес реагент или нет? Я удивлен, что Деформер до сих пор жив, после такого количества высокозаряженного. 

- А я не удивлен. В последнее время он часто такой, - сказал Скандалист и взял Деформера за плечи, - помоги мне его повернуть.

Они повернули его на бок. Деформер выглядел скорее так, как если бы просто перезаряжался, а не был на грани перегрузки от высокозаряженного.

- Ты несколько далековато от своего нового дома, не так ли? – Сказал Скандалист, присоединив трубку к шее Деформера, - какого шлака ты здесь делаешь? Если бы другие десептиконы тебя засекли, ты уже превратился бы в мусор.

- Уж не тебя искал, определенно, - как и ожидалось, такой ответ Скандалиста не удовлетворил, потому он продолжил, - мне просто надо было полетать, вот и все. Я собирался вернуться на Арк, когда получил вызов от Деформера. Он думал, что вызывает тебя.

- Мне придется наказать за это этого идиота, когда он очнется…

- Если он вообще очнется. Чем ты думал, когда посылал Деформера на задание в таком состоянии? Он мог погибнуть!

Скандалист начал вводить по трубке розовую жидкость и бросил на Громовержца очень жесткий взгляд. 

- У него был приказ. Если он оказался настолько глуп, что привел себя в такое состояние, то это только его решение. Если бы он погиб, выполняя задание, ну и ладно. Десептиконам не нужны бесполезные нытики вроде него.

Громовержец мог бы кое-что сказать о бесполезных нытиках, но передумал. Скандалист казался грубым и равнодушным, как обычно, но то, как он занялся Деформером, говорило об обратном. Сколько раз они оказывались в такой ситуации, только роли были другими? Один сикер распростерт ничком между остальными двумя, его жизнь поставлена на карту и солетники не могут его бросить…

Его братья.

Неужели человеческая женщина именно об этом и говорила? Это и есть делиться? Это и есть семья? Именно ради этого празднуют Рождество?

- А ты знаешь, какой сегодня день, Скандалист?

- Что?

- Сегодня Рождество. Это тебе ни о чем не говорит?

Скандалист посмотрел на него, как на сумасшедшего.

- Я начинаю думать, что автоботы подлили тебе в энергон кое-что похуже высокозаряженного.

Внезапно, Громовержец понял, по какой причине все эти тысячи ворн он оставался с десептиконами, хотя больше не верил в их дело. Он всегда считал себя одиночкой, но то, что у него был создатель, отец, навязало ему определенные потребности, существование которых он сейчас вынужден будет признать. Он не мог бы жить в одиночку. Ему всегда нужно было родное место, семья… и этой семьей для него стала тройка.

Или была таковой, по крайней мере.

- Мне надоела эта игра, Скандалист.

Командующий ВВС хмыкнул.

- Ну, вини в этом Мегатрона. Я всего лишь хотел преподать тебе урок, а он-

- Нет, я имею в виду, она надоела мне окончательно. Найди способ покончить с ней. То, что я делаю… это просто бесчестно.

- Это убивает тебя, не так ли? – сказал Скандалист, ухмыляясь и наклоняясь к Громовержцу. – Тот факт, что ты предаешь автоботов, тех самых автоботов, которые были к тебе добры… это разрушает тебя изнутри.

Громовержец нахмурился, чувствуя сильное желание врезать бывшему лидеру так, чтобы он деактивировался.

Скандалист схватил его за руку, больно сдавив.

- Что, Громовержец, у меня есть причина для волнений? Я имею в виду, реальная причина? Клянусь, если ты меня предашь…

Громовержец вырвал руку из хватки Сканадлиста.

- Это ты втянул меня во все это, ты, бездушный псих. Мне следовало бы тебя уничтожить!

- Попробуй! – воскликнул Скандалист, поднимая руку и наставляя нуль-лучевую пушку прямо в лицо Громовержцу, - Только попробуй, предатель! 

- Гром… ?

Они оба посмотрели вниз, поскольку Деформер снова стал подавать признаки жизни.

- Зачем… Зачем ты… - пробормотал черный сикер, прежде снова задохнуться. Его наэнергоненные системы, тем не менее, начали стабилизироваться. 

Громовержец положил руку на лоб Деформера, абсолютно игнорируя дуло пушки, направленное прямо ему в лицо.

- Позаботься о нем получше, Скандалист.

Скандалист сохранял свою угрожающую стойку еще некоторое время, потом опустил оружие.

- И зачем же я стану это делать?

- Потому что ты беспокоишься о нем так же, как и обо мне.

Громовержец был бы не удивлен, если Скандалист бы в ответ расхохотался, но этого не произошло. Может быть, всего лишь - может быть, какая-то часть больного процессора Скандалиста тоже понимала, что та уникальная связь, которая все эти ворны существовала между членами тройки, сделала их семьей.

- Я покончу со всем этим довольно скоро, - сказал Скандалист, когда Громовержец подсунул руку под Деформера и начал его поднимать, – Но знай, что тебе это не понравится.

- Я знаю. 

Скандалист помог Громовержцу поднять Деформера на ноги и перекинул вялую руку черного сикера через свое плечо.

- Ты сможешь донести его до Немезиса? – спросил Громовержец

- А у меня есть выбор?

Громовержец не смог сдержать улыбку.

- Тебе надо получше узнать, что такое Рождество, Скандалист.

Скандалист не ответил и Громовержец отступил назад. Он уже собирался трансформировался, когда снова услышал скрипучий голос.

- Кажется, я припоминаю, что Бархан приказал тебе узнать коды доступа с Телетрону. Они у тебя?

Громовержец повернулся.

- Нет, - нахально солгал он, отлично зная, что Скандалиста этим не провести.

Скандалист неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

- Просто убирайся с моей оптики.

- Буду только счастлив.

***

Шлаков автобот - вот кем был тот, с кем Скандалисту приходилось иметь дело. И он даже не маскировался – Громовержец всегда с готовностью демонстрировал, какой он правильный, какой… высокоморальный еще с тех пор, как они были кадетами в Военной Академии.

Скандалист был уверен, что Громовержец усомнился в их деле не раз, не два и не три. Но как его в этом винить? Он – автобот. А автоботы всегда остаются со своими. Скандалист ненавидел себя за то, что позволил этому вирусу так глубоко проникнуть в его тройку. Может быть, уже слишком поздно. Может, ему надо было убить дисфункциональный элемент, когда у него еще был шанс…

Или, может, пока еще не поздно.

Деформер что-то пробормотал и пошевелился, чуть не свалившись с зарядной платформы. И жаль, что не свалился – это бы только пошло ему на пользу. Пол – самое подходящее место для этого тупого глюколова.

Дуэль… Скандалист ухмыльнулся, пробуя слово на вкус. Дуэль между ним и Громовержцем, то зрелище, которым Мегатрон захочет насладиться перед захватом Йакона, то, что положит конец миссии Громовержца… и может и его жизни. Если этот дурак не желает плясать под дудку Скандалиста, значит у него нет будущего. В каком-то смысле, это позор – он мог бы быть великолепным первым офицером, когда Скандалист станет лидером десептиконов…

- С-сканди?

Скандалист уже собрался уйти из отсека Деформера, но он остановился и взглянул назад через плечо.

- Что? – обронил он грубо, но не настолько грубо, чтобы бросить солетника и уйти, как он хотел.

- Сегодня Рождество… знаешь?

Опять это слово. Громовержец тоже его упоминал. Скандалист вернулся назад к своему сотриаднику.

- Помнишь, в прошлом году, когда я сбил то большое дерево в человеческом поселении? – продолжил мямлить Деформер, - это была рождественская елка… хо хо хо… 

Деформер попытался встать, но Скандалист положил ему руку на грудь и толкнул его обратно.

- Заряжайся, идиот. Тебе нужно переработать еще немало высокозаряженного. 

Деформер нахмурился и попытался убрать руку Скандалиста.

- Я тогда произносил т-тосты! Рождество… ты произносишь тосты и напиваешься в стельку… вот так делают люди. А ты попразднуешь со мной? 

- Мы, шлак, не люди.

Деформер, казалось, задумался над словами Скандалиста и снова помрачнел. Праймус, Скандалисту уже порядком начала надоедать его жалкая депрессия…

- Кажется, я видел Грома…

Ага, и в особенности ему стало надоедать это имя.

- У тебя были галлюцинации, - сказал Скандалист нахмурившись, - перезаряжайся.

- В тот день… я пожелал ему сдохнуть… типа раз и навсегда, знаешь. Я сказал ему… что он для меня мертв.

Это и есть совесть? Скандалист поймал себя на том, что думает об этом уже второй раз за цикл. Не по этой ли причине он не избивал сейчас солетника в хлам, как это следовало бы сделать приличному командующему ВВС?

В шлак Деформера, в шлак его самого и, особенно, в шлак Громовержца, за то, что создал внутри него такой хаос. Он никогда, никогда еще в своей жизни не рисковал ради кого-то так сильно. Этот шлаков автоботский мусор…

Деформера снова скрутило и он шлепнулся обратно на платформу. Скандалист ясно видел страдания в его оптике.

- Просто… просто не уходи, Гром…

Разозленный до предела, Скандалист замахнулся, готовясь одним ударом отправить солетника в стазис. Кончилось это тем, что он зарычал от отчаяния, развернулся и врезал по терминалу Деформеровского компьютера, случайно включив ударом экран. 

На мониторе появился сигнал с людской трансляции. Несколько человек собрались вокруг дерева, очень похожего на то, которое Деформер разнес на куски год назад, только это было намного меньше. В руках у них были бокалы, определенно наполненные чем-то, вроде людского высокозаряженного.

- Мы пьем за наших друзей. Пусть завтрашний день принесет вам мир и радость. Счастливого Рождества!

Скандалист смотрел на экран какое-то время, которое он мог оценить только как неизвестное количество астросекунд. Потом он выключил его, испытывая предельное отвращение ко всем проявлениям слабости, свидетелем которых стал за этот день.

Тем не менее, он остался с Деформером на весь остаток ночи. 

***

Громовержец вернулся на Арк уже заполночь. Он уже начал придумывать правдоподобные оправдания своему почти-однодневному отсутствию, когда услышал невнятные голоса и звуки из командного центра. Смех и речи, стук кубов энергона, даже музыка – земная музыка. 

Но остановиться его заставила именно гамма инопланетных запахов, коснувшаяся его обонятельных рецепторов. Блоки памяти быстро обработали информацию – апельсины, сахар, виноград, какие-то еще виды растительности, которых не было в его банках памяти… чужеродная, но не неприятная смесь.

- Ну, привет.

Он поглядел вниз и увидел человеческую женщину, сидящую на небольшом разломе в стене.

- Как долго ты уже здесь сидишь? – спросил он, пытаясь придать голосу холодность, но получилось у него это не слишком успешно.

Она улыбнулась.

- Всего несколько минут. У меня было ощущение, что ты вернешься к полуночи.

Маленькая глюкомышка…

- Мы как раз собираемся подать ужин и начать открывать подарки, - сказала она, соскочив со своего места, - Почему бы тебе не присоединиться к нам? Уиллджек ради праздника изготовил специальный сорт энергона и, по-моему, я видела минимум три подарка с твоим именем на них.

- Подарки? Я не получаю подарки… и не дарю их, если уж на то пошло.

- Начать никогда не поздно, Громовержец. Кроме того, вчера ты подарил мне самый прекрасный подарок. Благодаря твоей помощи, вещи для бездомных были подготовлены как раз вовремя.

Карли не стала интересоваться, где он был. Может быть, автоботы тоже не станут его расспрашивать… для него это был бы самый лучший подарок.

- Ты все никак не сдаешься, верно? – сказал он, наконец.

- Нет, когда речь идет о людях, которые мне дороги.

Какой же из него десептикон? Если бы он был им, он бы давно посмеялся над ней и над ее смешными мелодраматическими чувствами.

Он ничего не ответил, просто встал на одно колено. Карли немедленно подошла к нему, и это ее движение было таким естественным и полным доверия, что он удивился.

Она, должно быть, заметила его удивление, поскольку посмотрела на него, устраиваясь у него в руках поудобнее.

- Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно.

Он не мог не улыбнуться. Да, может, он все еще десептикон, противоречивый и неправильный десептикон, и, может быть, отношения в его тройке скоро трагически оборвутся, но сегодня ночью он будет радоваться. Он будет радоваться самому себе, людям, автоботам и Рождеству.

В конце концов, разве не для этого нужна семья.