Городской Архив в Иаконе был закрыт для обычных посетителей. Сидящего за монитором среди архивных стеллажей, на рабочем месте, которое полагалось ему согласно устоявшейся традиции его класса, звали Орион Мирный . Он вел мониторинг Коммуникационной Сети, невидимо охватывающей весь Кибертрон, отмечая и записывая каждую проходящую по ней передачу. Те, что соответствовали определенному критерию, он прослушивал, снабжал примечаниями, определял в категорию и сохранял в том или ином секторе данных «DataNet».

Подобно большинству строений в огромном Иаконе, Архив был сконструирован из золотистого сплава, сочетающегося с изгибистыми формами архитектурного стиля, который преобладал в других местах города. Архитекторы Иакона отдавали предпочтение высоте. Изумительные здания, увенчанные конструкциями в виде конусов, казалось, могли оторваться от земли. Весь город был памятником отважному дерзновению… Да только не было более никакого дерзновения в кибертронцах. Они рождались внутри определенного класса и своего места обязаны были держаться на протяжении всей жизни. Кибертронская цивилизация находилась в совершеннейшем застое. Так проходили века. Иакон казался надгробным памятником кибертронской культуры, от которой в блоках памяти любого живущего кибертронца не осталось и следа.

В Городском Архиве царил застой иного типа. История Кибертрона с легендарных времен битв Тринадцати Праймов , длившихся миллиарды циклов , до последнего выпуска новостей, который Ориону Мирному надо было мониторить, - вся она была здесь. Данные были определены в категории, разложены по каталогам, сохранены в хранилище, индексированы и переиндексированы. И при всем при этом, за исключением случаев, когда Верховный Совет либо другое начальство проявляло к ним внимание перед лицом какого-нибудь бедствия, угрожающего спокойному укладу жизни, постоянно пополняющаяся коллекция знаний в Городском Архиве просто игнорировалась.

Некогда (по крайней мере, Орион пришел к такому выводу, читая древние записи) кибертронская цивилизация имела сообщение с планетами, вращающимися вокруг других звезд. Через сеть космических мостов , чья технология уже давно была утрачена, народ Кибертрона на отдаленных планетах поддерживал контакты с родиной . Колонии на Гигантионе, Велоцитроне и даже Хабе происходили из великой кибертронской культуры. Но к настоящему времени космические мосты разрушились и пришли в негодность. Последний из них висел в небе между двумя лунами и поясом астероидов и не использовался вот уже очень давно. Даже Орион Мирный, обычно способный разыскать любую информацию среди записей «Телетраана-1» и «DataNet», затруднялся сказать, когда это было.

Сейчас кибертронцу вроде Ориона Мирного не полететь к звездам, не идти доблестно в бой за высокие идеалы Праймов. Удел такого кибертронца вести мониторинг, регистрировать и сортировать по каталогам передачи из Сети, потому что только этим и занимаются кибертронцы его класса. Представители других классов строят, изобретают, управляют, издают законы… или же сражаются в гладиаторских ямах.

Как ни странно, именно из последнего источника поступали наиболее интересные передачи, какие только Ориону Мирному доводилось слышать за последнее время. Он не был ярым поклонником битв на арене, однако даже Орион был в курсе того, что чемпионом арены стал Мегатронус. Со стороны последнего очень смело было назваться таким именем – далеко не каждый бот посмел бы носить имя одного из Тринадцати Праймов , отзвуки великих деяний которых гремели и через мегациклы истории. А этот Мегатронус не проиграл ни одного поединка с первых дней своего появления на арене . Гладиаторы начинали карьеру без имени. Большинство так и погибали безымянными. Мегатронус же притязал не просто на имя, а на такое имя, которое не столько облегчало ему путь, сколько привлекало внимание даже тех классов, которые считали не стоящими внимания такие примитивные зрелища как гладиаторские бои.

Лицезрение двух, а то и более кибертронцев, разрывающих друг друга на части, мало кто открыто признал бы увлекательным. И все же ямы на нижних уровнях Каона были самым популярным местом проведения досуга, а Сеть кишела передачами и повторами всевозможных турниров, то и дело проходивших на арене. Единственной индустрией на Каоне, которая могла бы составить конкуренцию гладиаторским боям, была сфера ремонта и восстановления. Инженеры-механохирурги из этого города и его гладиаторского соперника – Слоутер-Сити не знали себе равных. Вообще-то бои на арене были на Кибертроне незаконными. Однако Верховный Совет в своей мудрости заключил, что населению, где каждый ограничен рамками своего класса, нужно как-то отводить душу. Таким образом, бои в ямах на Каоне, проводившиеся еще с давних времен в качестве развлечения для рабочих с местных литейных заводов-гигантов, к настоящему моменту стали обычным делом. Несмотря на то, что де-юре они были на Кибертроне вне закона. В Слоутер-Сити творилось практически то же самое.

Как это странно, что из Каона и Слоутер-Сити Ориону Мирному случилось услышать и увидеть дискуссии, которые он мог бы назвать ни много ни мало… философскими. Причем инициатором их был величайший из незаконных чемпионов гладиаторских ям Каона –Мегатронус.

Передачи шли обрывками и с помехами, поскольку их транслировали из глубоких металлических недр Каона. Между нижними уровнями и приемниками Сети они встречали мощные преграды из-за производственных процессов, что подпитывали Каон, а также, как было известно Ориону Мирному, всю кибертронскую цивилизацию. Ничего нельзя создать без сырья, а его предварительно нужно обработать. Этим занимались на Каоне и на Пустошах , что тянулись между городом и плато Гидракс . И пока Пустоши поставляли Кибертрону необходимое, Верховный Совет закрывал оптику на гладиаторские ямы.

Орион Мирный задавался вопросом, как долго это будет продолжаться. Он слушал последнюю передачу Мегатронуса. Над интерфейсом, с которого следовало определить место записи в каталоге, замерли пальцы.

«Разве все кибертронцы не созданы из одних и тех же материалов?» - говорил Мегатронус скрипучим и хриплым голосом, подобным какому-то гигантскому механизму с фабрик Каона. – «Одни и те же сплавы составляют мое тело и тело верховного советника. Моя смазка не отличается от той, которая смазывала суставы самих Тринадцати».
Орион Мирный окинул взглядом ряды, на которых сидели другие кибертронцы его класса. Жизнь каждого из них посвящена мониторингу передач, составлению каталогов и пополнению бесконечных иаконских баз данных. Такой уклад кибертронской цивилизации сложился задолго до появления Ориона на свет.

Но, в самом деле, все они сделаны из того же материала, что и архивариус Альфа Трион, или, скажем, любой верховный советник.

Можно ли представить советника, тратящего жизнь на мониторинг передач?

«Каждый из нас – личность! Когда-то мы были свободны!» - гремел голос Мегатронуса в голове у Ориона Мирного.
Интересно, что решили бы его коллеги, доведись им такое услышать? «Они донесли бы на этого Мегатронуса в один наноклик . Вот что они стали бы делать». - подумал Орион Мирный.

Как будто бы в ответ Мегатронус произнес: «Если бы Верховный Совет сейчас слышал мои слова, они постарались бы тишком превратить меня в груду хлама. В этом не приходится сомневаться. Возможно, они как раз сейчас слушают. Так что если я исчезну, продолжайте мою работу. Саундвейв и ты, Шоквейв , не оставляйте дела. Вы – мои преданные лейтенанты».

- Лейтенанты? Неужели ты теперь возглавляешь армию, Мегатронус? – внезапно прозвучал второй голос.
Орион Мирный напряженно прислушался. Он бросился проверять новый голос – тот не принадлежал ни Шоквейву, ни Саундвейву. Их голоса Орион слышал раньше и записал в базу данных информацию о каждом.

Но этот новый голос был не из числа сподвижников Мегатронуса, за которыми Орион исправно следил. Так кто же это?

В компетенцию Ориона Мирного не входило проведение расследований. Он вел мониторинг, наблюдал и делал записи. Следователи же были отдельным классом.
Впрочем, он может доложить об этом Альфа Триону, смотрителю архива. Орион Мирный взял образец нового голоса и потратил несколько циклов на составление отчета. Нельзя было появляться перед Альфа Трионом без важной причины, равно как и без доказательств того, что данная причина важная.

————

Архивариус Альфа Трион был намного старше Ориона Мирного. Орион даже слышал что, он якобы родился еще в ту великую эпоху, когда расширялась сеть космических мостов, - в пик расцвета кибертронской цивилизации. Как это должно быть здорово: иметь возможность путешествовать сквозь измерения мостов к звездам!

Альфа Трион узнал пришедшего:

- Орион Мирный – произнес он. – Что привело тебя сюда? Почему ты отвлекаешь меня от работы?

- Мне нужен совет.

Орион активировал передачу Мегатронуса. Альфа Трион опустил старинное перо, которым делал записи в единственную книгу, лежащую на его столе. Архивариус Иакона располагал базами данных и бесконечным количеством документов, учитывающими практически все, что только происходило в истории Кибертрона. Но вместе с тем он выбрал себе интерфейс в виде пера и книги. Как и большинство старых кибертронцев, о которых знал Орион, Альфа Трион с возрастом становился все более чудаковатым.
Когда запись доиграла до конца в настенном динамике Альфа Триона, архивариус поводил пером по столу в своей обычной манере, раздумывая над вариантами ответа, и произнес:

- Значит, Мегатронус.

- Почему он назвался в честь легендарной личности? – не вытерпел Орион Мирный.

- Если древние сказания не врут, - ответил Альфа Трион. – тот Мегатронус до последнего момента верил, что будет оправдан. Он считал, что поступает правильно, хотя его методы разрушили большую часть того, что он декларировал.

- Не лучший пример для подражания, если планируешь революцию, - заметил Орион.

- Вот уж точно, - архивариус сухо усмехнулся и поднялся из-за стола. – Но, может быть, из деяний того Мегатронуса можно почерпнуть пример не только в этом. А кто этот выскочка?

- Гладиатор с арены. Как и все, он начинал без имени. Просто рабочий, который выбрал арену как путь к славе. Но он ни разу не проигрывал поединков. И вот его известность возросла настолько, что мало кто из гладиаторов отважится драться с ним один на один. Теперь же, кажется, ему недостаточно титула величайшего гладиатора Каона. У него высокие амбиции.

- Амбиции… - повторил Альфа Трион. – Это не такое качество, которое поощряется в кибертронцах. Как тебе известно.

Он замолчал, и Орион Мирный уловил что-то необычное в задумчивом тоне голоса архивариуса. Он ждал.

- Возвращайся на свое место, - произнес Альфа Трион спустя несколько циклов. – Продолжай слушать. Когда узнаешь, что собирается делать Мегатронус, возвращайся ко мне, и мы продолжим совещаться.

После того, как юный Орион Мирный оставил Альфа Триона в недрах Городского Архива, тот стал размышлять о происходящем. «Как необычно, - думал он, - что столь молодой бот мыслит в категориях, характерных скорее для прошлого, к которому, может быть, нет возврата. Впрочем, неудивительно, ведь Орион проводит все свое время в Архиве за прослушиванием записей». Верховный Совет должен узнать об этом гладиаторе, называющем себя Мегатронусом. Но Альфа Триону было не совсем ясно, как представить эту ситуацию.

«Завет...» - произнес он тихо. – Что же нам известно об этом Мегатронусе?

«Завет Праймаса» лежал открытым на столе Альфа Триона. Он написал эту книгу сразу после войны Праймов. В «Завете» находились записи истории кибертронцев, а также их древних прародителей Юникрона и Праймаса. А еще в «Завете» содержалось будущее. Правда, эта часть книги могла изменяться. Альфа Трион имел возможность предвидеть некоторые явления, потому что они становились реальными, как только появлялись в «Завете». Но он не всегда знал, что из увиденного им сбудется. Знание будущего лежало бременем на Альфа Трионе, на нем единственном. Но все-таки это бремя было не очень тяжелым, так как он знал, что будущее может измениться в любой момент.

И к тому же Альфа Трион имел некоторую власть над этим. Перо (тот инструмент, который юный Орион Мирный посчитал простой пишущей принадлежностью) на самом деле было одним из артефактов, оставшихся после Тринадцати, самым мощным в исследованной части вселенной. С его помощью Альфа Трион мог вписать будущее в «Завет». Но это была слишком опасная сила, чтобы с ней экспериментировать, и не было никаких гарантий того, что альтернативный вариант будущего останется в книге. За «Заветом» всегда оставалось последнее слово. Это была книга самой судьбы.

Альфа Трион пролистнул вперед несколько страниц. Одна из особенностей «Завета» состояла в том, что читателю в настоящем времени было сложно понять язык книги на страницах, где говорилось о будущем. Даже Альфа Трион мог прочитать те страницы не всякий раз. Чем более отдаленным было будущее, описанное в «Завете», тем непонятнее и сложнее становился язык. Первые страницы книги были написаны языками, которые не были в ходу у кибертронцев вот уже тысячи звездных циклов . Слова на последних страницах были написаны на языках, которые еще не были у кибертронцев в ходу.

Альфа Трион написал все это, в том числе части книги на еще не существующих языках. Орион Мирный этого не знал. Да и никто из подчиненных Альфа Триона в Городском Архиве не был посвящен в эту тайну. Никто из них не поверил бы, если бы им рассказали.

Далеко не все, даже самые доверчивые представители кибертронской расы приняли бы всерьез заявление о том, что Альфа Трион был одним из Первых Тринадцати и единственным, кто, как он считал, еще оставался на Кибертроне. А он видел историю планеты с самого начала. Был свидетелем того, как возникали союзы и расколы среди Праймов. Он собственными глазами видел убийство, разрушившее Тринадцать, из-за которого они вынуждены были скитаться по разным уголкам бескрайней вселенной. С «Заветом» на руках Альфа Трион остался на планете – записывать, наблюдать, помогать, насколько это возможно, не раскрывая правду о своей личности. Большинство кибертронцев уже не верило в Праймов или считало их персонажами полуисторических мифов. Это было на руку Альфа Триону. Короток век мифических персонажей.
А, может, настала пора появиться новым?

Альфа Трион пытался представить, каково постичь «Завет» в полном объеме. Собрать все знание, осмыслить прошлое и будущее, стянуть их воедино в своем сознании…

Это был крест архивариуса – упорно бороться за то, чтобы понять то, что выше понимания.

Услышав имя Мегатронуса, Альфа Трион поймал себя на мысли, что воспринимает его практически с ностальгией. Дни Войны Праймов были еще живы в его памяти. Золотой Век, наступивший, когда кибертронцы отправились через космические мосты к звездам, был одним из величайших периодов за всю историю исследованной части вселенной. Но от былого величия на сегодняшний день остались лишь рассказы. Альфа Трион помнил, как мало-помалу возникла система классов. Он потратил немало времени, обсуждая с Сентинелом Праймом пути развития кибертронской цивилизации. Но в итоге они разругались. Сентинел Прайм стремился заявить о себе через деяния и думал только о ближайших целях и результатах. Альфа Триону же не нужно было о себе заявлять. Он был одним из Тринадцати, неважно, знал ли об этом кто-то еще или нет. И он держал в голове более отдаленные перспективы.

Их последний спор окончился тем, что Сентинел Прайм сослал Альфа Триона в Городской Архив. «Сгинь среди архивных стеллажей, и пусть тебя покроет пыль, Альфа Трион! Кибертрону ты больше не нужен» - такие слова произнес Сентинел Прайм напоследок.

- Мегатронус… - прошептал Альфа Трион.

Итак, некто поднялся из безликой массы угнетенных рабочих и притязает на имя Мегатронуса.

Об этом, кстати, тоже было написано в «Завете». Альфа Трион не рассчитывал увидеть, что все сбудется буквально, однако с того момента, как предсказание появилось на страницах «Завета», оно должно было исполниться. Этот Мегатронус, этот гладиатор и рабочий с завода, имеющий грандиозные амбиции… Как много он знал о том Прайме, чье имя решил присвоить?

Альфа Трион заставил себя вернуться мыслями в настоящее. Он начал перебирать старые записи в поисках каких-либо свидетельств волнений в Каоне. Ему не потребовалось много времени на то, чтобы наткнуться на историю, которую архивариус никак не ожидал найти в строго упорядоченных кибертронских городах.

Он поднял голову от записей и открыл через Сеть соединение между своим столом и столом Ориона Мирного.

- Вернись обратно, пожалуйста – попросил он.

Орион Мирный стоял напротив Альфа Триона и ждал, пока архивариус закончит писать в большой книге, открытой на столе. Отложив свое перо, Альфа Трион посмотрел на Ориона.

- Вначале Мегатронус и не думал планировать революцию. По крайней мере, не в масштабе всей планеты. Он начал с того, что подчинил себе банды, которые заправляли на аренах в Каоне и Слоутер-Сити.

- Преступники… - начал Орион Мирный и остановился на полуслове. Он понял, что хотел высказать свои давние суждения о том, что такой вид преступности неизбежен в кастовом сообществе.

Альфа Трион выжидающе посмотрел на него, а затем продолжил:

- До того как у него появилось это имя – или он взял его сам – он уже был гладиатором-чемпионом. Он имел определенный успех. Это означает, что его сородичи уважали его за силу. Он стал лидером без особого труда.
Изображения и видео мелькнули на голографическом экране над столом Альфа Триона. Это были снимки погибших кибертронцев, каждый из которых был обозначен именем. Быстро пробегая по ним глазами, Орион Мирный обнаружил, что каждая жертва принимала участие в организации гладиаторских боев, а большинство из них были замечены и в других незаконных предприятиях.

На видео Мегатронус (вот тут-то Орион Мирный впервые увидел его) стоял над подергивающимся и искрящим корпусом одного из мелких криминальных авторитетов, уже знакомого Ориону по просмотренным раньше снимкам.

- Пора! - произнес Мегатронус прямо в камеру. Позади него несколько гладиаторов подняли правые руки, не нарушая молчания. – Вы, те, кого развлекают наши страдания, те, кто обращает наш труд в свое удовольствие! Вы забыли, что значит быть кибертронцем. Когда-то это была величайшая планета в галактике. Сейчас же мы пребываем в упадке. Но мы воспрянем вновь, потому что еще остались кибертронцы, которые жаждут возродить былую славу. У меня не было имени. Но теперь я беру себе имя Мегатронус в честь величайшего из Тринадцати, единственного, кто не склонялся ни перед кем. Только осознание того, как низко мы пали, станет основой понимания того, что мы должны возвысить вновь. Кибертрон!

- Кибертрон! – прокричали гладиаторы в унисон.

Видео оборвалось.

- Ты не видел этого? – спросил Альфа Трион.

Орион Мирный отрицательно покачал головой.

- Ясно. Вот они плоды противодействия честолюбивым порывам. Мы воспитываем поколения кибертронцев, которые не представляют, что можно к чему-то стремиться.

Орион Мирный молчал, не зная, что сказать.

- Не бойся, Орион, - улыбнулся архивариус. – Я просто говорю правду. Это не игра, призванная загнать тебя в ловушку, чтобы ты запутался в собственных словах. Я только хочу сказать, что мы живем в стабильном мире. Мало кто из нас представляет, что можно жить как-то иначе. А некоторые… некоторые из нас помнят, что когда-то были и другие миры. Некоторые из нас настолько безрассудны, чтобы желать, чтобы мы вернулись в прошлое.

Тишина в кабинете нарушалась лишь скрипом пера Альфа Триона, скользящего по страницам книги.

- Что вы пишете? – спросил наконец Орион Мирный.

- Я записываю то, что узнал, - ответил архивариус. – Со временем мы с тобой выясним, правильно ли я все понял. А сейчас ты должен вернуться к работе. Подумай над тем, что я сказал.

- Хорошо. – пообещал Орион.

И он так и сделал: размышлял о словах архивариуса всю дорогу через лабиринт коридоров Городского Архива, возвращаясь обратно к своему рабочему месту на 18 этаже, третьему по счету от северо-западного угла. Оттуда Орион Мирный мог видеть вдалеке огни Иакона, мерцающие в стужу, когда дул северный ветер. Ему нравилось сидеть близко к окну в отличие от большинства его коллег.

Некоторые из нас настолько безрассудны, чтобы желать, чтобы мы вернулись в прошлое.

Что Альфа Трион имел в виду? Орион Мирный прокручивал в голове слова архивариуса и все никак не мог прийти к какому-либо умозаключению. По крайней мере, к такому, которое бы его успокоило. Похоже, слова Альфа Триона содержали в себе ни что иное как одобрение попыток рассуждать (но не опасно ли о таком помыслить даже про себя, не то что вслух?) вне классовых категорий.
Помнить о том, что Кибертрон не всегда был разделен жесткими рамками.

Мечтать, что наступит день, когда планета возродится в своем былом величии.

Орион Мирный слушал записи, пополнял каталоги, индексировал сведения, однако его разум был далеко. Шумы Сети потеряли для него всякий смысл теперь, когда Альфа Трион открыл ему, что Кибертрон мог бы стать другим, таким, каким он был в прошлом.

Кем же был этот Мегатронус, этот гладиатор-бандит, убийца преступников и сам преступник, выражавший те же яркие устремления, которые Орион Мирный, не отдавая себе отчета, разделял всем сердцем?

Яма арены представляла собой прямоугольник и была достаточно велика, чтобы проводить в ней полковые учения.

Двести механометров составляла каждая из ее коротких сторон, и в полтора раза больше – каждая длинная сторона. На дне валялись обломки руды, отходы из литейной, бесполезные из-за того, что содержание металла в них было слишком низким. Громоздившиеся через неравные промежутки кучи металлолома и горящего мусора мешали обзору и создавали неограниченные возможности для тактических засад и неожиданных атак. Четыре яруса сидений вертикально возвышались над ямой и уходили в потолок на высоте ста механометров. Софиты со всевозможными диапазонами света от инфракрасного до ультрафиолета заливали поверхность безжалостным сиянием. Трибуны были заполнены рабочими с фабрик и перерабатывающих заводов Каона, которые топали ногами в такт, так что балконы на ярусах ходили ходуном почти на пределе прочности металлокаркаса. Гул на арене уже стоял оглушительный, и в продолжение поединка он усиливался настолько, что гладиаторам приходилось сражаться с отключенными аудиодатчиками, спасаясь от непрерывного одуряющего воздействия белого шума.

Сто раз, а то и больше Мегатронус входил в яму арены – в эту или в иную, похожую. И каждый раз он выходил оттуда победителем. В Турнире Чемпионов (так пышно именовались эти состязания) теперь изменили правила для противников Мегатронуса, разрешив им начинать первыми и при желании трансформироваться. Они имели возможность сканировать любой предмет и маскироваться подо что угодно. Это был нечестный метод поединка, но и он работал в пользу Мегатронуса. Когда он давал противнику возможность сначала показать себя – например, организовать засаду – и выходил из боя живым, одержав полную победу несмотря на все преграды, он казался неуязвимым.

Молва о нем расходилась все дальше. Не так уж много звездных циклов прошло с того времени, когда Мегатронус считался только лишь одним из наиболее грозных гладиаторов каонской арены. Теперь же, без сомнений, он был наиопаснейшим противником. Таковым его признали давно, еще когда Мегатронус не успел обзавестись именем. А сейчас он выбрал имя, которое вселяло ужас в слабых и вдохновляло преданных – тех, кто последует за ним. То, что это имя принадлежало другому, волновало его в последнюю очередь, ибо ему, рожденному безымянным, было все равно, откуда произошло взятое имя.

«Здесь, - подумал он. – Мой противник рядом».

Его взгляд задержался на куче выброшенных запчастей: такую свалку можно увидеть в результате аварии на производстве, когда безжизненные кибертронцы лежат в ожидании восстановления и реконструкции. Тут все было банально, но Мегатронус давно понял, что мало кто из его противников имел какие-нибудь тактические хитрости.
Над ним и вокруг него гремела толпа. Мегатронус посмотрел на них и торжествующе поднял руки над головой, приводя зрителей в еще большее неистовство.

Это имело двойную цель. Во-первых, он заручался расположением толпы. А, во-вторых, лицедейство Мегатронуса, изображающего победу, тогда как бой даже не начинался, приводило в бешенство любого противника, обладающего хоть толикой самоуважения. Разъяренные противники были неосмотрительны. Неосмотрительные противники становились мертвыми противниками. Алгоритм был безупречный.

Из кучи запчастей выскочил не один, а целых три боевых робота. Они были комбинаторами - результатом из Шоквейвовских экспериментов и, соответственно, обладали способностью к слиянию. Это Мегатронус сразу заключил по тому, как слаженно они двигались. Однако все трое были примитивными дронами, обладающими лишь зачатками того, что у более развитых кибертронцев называлось сознанием. Один тут же трансформировался в вездеход, снабженный шипастыми гусеницами с магнитами, и рванул к стене арены, чтобы закрепиться на ней повыше и открыть огонь с удобной позиции. Мегатронусу пришлось сфокусироваться на двух оставшихся, которые, не теряя времени, бросились в атаку. Первого он сбил выстрелом из бластера, второго отшвырнул прочь размашистым ударом. Не теряя ATB из поля зрения, Мегатронус развернулся, чтобы помешать двум ботам-комбинаторам объединиться и напасть на него с флангов. Внезапно один из них поднялся на дыбы и выбросил струю коррозийного раствора, целясь в лицо Мегатронуса. Он успел уклониться в сторону, но почувствовал жгучую боль в плече, куда попали брызги. Другой бот выпустил руки-клинки и совершил второй заход на гладиатора.
Мегатронус поймал клинок чуть выше того места, где он выходил из руки. Другая струя кислоты попала ему на спину. С ревом Мегатронус вырвал руку робота из сустава и бросил ее в толпу.

Он сделал это специально. Он хотел, чтобы они знали, насколько он опасен. Знали, что когда идешь смотреть на бой Мегатронуса, всегда лишь тонкая грань отделяет гладиатора от того, чтобы обрушить всю арену на головы зрителей. Он сражался, как будто с сознанием собственной близкой гибели и не берегся. Но в то же время как будто бы и с осознанием того, что он никогда не умрет и поэтому может без страха пойти на любой риск. Оторванная рука, с искрящимися контактами и подтеками энергона на вибролезвии, угодила во второй ярус. Часть зрителей бросилась врассыпную, другая попыталась ее поймать. В один клик Мегатронус увидел, как лезвие рассекло руку кому-то из зрителей. Через прогал между ярусами кто-то из толпы бросил злосчастную конечность в сторону верхнего ряда. Мегатронус видел, как в результате вспыхнула новая потасовка…

Но он не смог долго наблюдать, потому что АТV на стене открыло по нему массированный огонь из лазеров огромной мощности, чего Мегатронус не ожидал от бота столь малого размера. Вспышки огня на мгновение дезориентировали его, а кислотный противник вырвался вперед, захватив преимущество.

Мегатронус подставил спину под следующий энергетический залп, но все-таки добрался до покалеченного комбинатора. Всегда заканчивай убийством - такая у него была философия. Два раненых врага, как ни крути, все еще враги. Одним прыжком покрыл расстояние между собой и ними и обрушился всей своей более крупной массой и силой на дрона, увлекая его в кучу мусора. Кислотник опять выстрелил ему в спину, но Мегатронус не обратил внимания. Он выдержал лучший удар комбинатора, на какой тот только был способен, и дрон не сумел его убить. По крайней мере, раньше, до того, как Мегатронус ранил его, а заодно и его товарища на колесах.

Он прижал раненого бота к земле, приставил дуло ионной пушки к уязвимому сочленению, где шея переходила в грудную клетку, защищенную многослойной броней, и выстрелил. Теперь три бота не смогут составить слияние. Это была еще одна причина закончить убийством.
Неистовые звуки донеслись до Мегатронуса. Единым истерическим воплем толпа отреагировала на первое убийство на состязании. Мегатронус поднял мертвого комбинатора над головой, раскачал и с грохотом саданул им об стену напротив того яруса, куда он бросал руку. Внезапно кислотник прыгнул ему на спину и начал примериваться в поисках слабых мест к затылку и шее Мегатронуса.

Но это был Мегатронус. У него не было слабых мест. Гладиатор выставил обе руки за спину, сдернул кислотника и швырнул его об пол, так что запчасти полетели… Мегатронусу осталось только добить жертву. На этот раз он собрался сделать это голыми руками.

Но сюрпризы на этом не кончились. Комбинатор вывернулся из захвата и пополз с неожиданной стремительностью по неровной поверхности арены на сближение с АТV, что заняло позицию на стене. Они тут же слились, став единой трансформой, которая прыгнула со стены и повисла в воздухе.

«Надо же, - подумал Мегатронус. – Я ошибся. Даже вдвоем они способны комбинироваться».

Противник остановился, зависнув на высоте где-то 40 механометров над центром ямы. Выпустив кабели-щупальца, комбинатор вцепился в перекладины и таким образом удерживался в воздухе. Откуда поливал Мегатронуса огнем из бластеров, в которые трансформировались его ноги, а в иные моменты спускался ниже, чтобы плюнуть кислотой. «Что за странные создания, эти комбинаторы, - думал Мегатронус. – Отказаться от индивидуальности, чтобы слиться вместе в нечто такое, как это». Слияние внушало ему отвращение. Он ненавидел их. Всех. Любой кибертронец, готовый пожертвовать собственной индивидуальностью, недостоин носить свое имя.

Мегатронус трансформировался в альт-форму, которую освоил вскоре после своего появления на свет. Это был танк, адаптированный для горнодобывающих работ, а также работ по сносу сооружений. Комбинатор дал деру, как только батарея из протонного бластера Мегатрона взорвалась вблизи его панциря и порвался один из кабелей. Тот упал. Комбинатор качался на оставшемся кабеле, съезжая вниз, все ближе к поверхности арены. Мегатронус же с ревом мчался по направлению к возвышению на другом конце арены, приближаясь к врагу с проворством, которого тот не ожидал. Тогда комбинатор зигзагообразными движениями бросился через яму, скользнув так близко от балконов, что зрители первых рядов кто отшатнулся, кто потянулся, чтобы коснуться его. Мегатронус в итоге настиг противника на вершине самой большой мусорной кучи на арене. Трансформировавшись обратно в робота в момент столкновения с комбинатором, Мегатронус схватил врага, одной рукой вцепился в плечо, другой сдавил грудную клетку. Вдруг оптика гладиатора уловила вспышку – враг наставил энергетическую пушку и выстрелил ему в лицо. Но Мегатронус вырвал второй кабель из тела врага, и они вдвоем упали у подножия кучи горящего мусора.
Дикое ликование толпы гудело в сенсорах Мегатронуса. Пора была закончить это. Он поднялся над обескураженным комбинатором, в его руках обнаружились по булаве. Мегатронус придавил врага ногой, не давая ему сбежать. Комбинатор извивался, пытался разделиться. Однако безуспешно. Его конечности царапали поверхность, ища точку опоры, чтобы вырваться, но Мегатронус был слишком силен. Подняв обе булавы, гладиатор скользнув взглядом по толпе, которая вела себя еще неистовее, чем раньше.

«Тьфу, комбинаторы…» - подумал он презрительно. А в следующий раз они пошлют миниконов, чтобы его запинать?

- Кому под силу сразить Мегатронуса? – прокричал он и нанес удар. Смазка и части корпуса противника разлетелись в разные стороны. – Никто! Никто не победит Мегатронуса!

Он бил снова и снова, пока от комбинатора не остались одни обломки. Тогда гладиатор убрал оружие и торжествующе поднял руки:

- Я ВСЕ ЕЩЕ ФУНКЦИОНИРУЮ!

Мерным шагом он прошел из одного конца ямы к другому, обращаясь к толпе со словами:

- Кто из вас бросит мне вызов? Ну?! Хоть кто-то! Хоть впятером, вдесятером попробуйте одолеть меня теперь за все мои предыдущие победы! Никому не победить Мегатронуса!

Вернувшись к центру ямы, он пнул останки летающего комбинатора-инсектикона и швырнул несколько кусков толпе на трофеи.

- Помните! – закричал он. – Помните, что вы видели Мегатронуса! Это лучший день в вашей жизни! Помните!

Преклонение толпы пьянило его, как глоток энергона, как сама жизнь. «Никогда больше я не буду безымянным» - думал Мегатронус.

- МЕГАТРОНУС! МЕГАТРОНУС! МЕГАТРОНУС!

Что-то необычное происходило по мере того, как усиливался хор голосов. Как будто по единодушному порыву толпы последний слог прозвища гладиатора начал пропадать.

Мегатронус внимал и чувствовал странное волнение, когда его имя преобразовывалось, менялось… трансформировалось. Ему дали новое имя свои же поклонники. Имя, которое не носил еще ни один кибертронец. Арена содрогнулась от мощного выкрика:

- МЕГАТРОН! МЕГАТРОН! МЕГАТРОН!

- О да! – решил он. – Я буду зваться Мегатроном!

И Кибертрон никогда не будет прежним.

Он стоял, приветственно подняв руки, среди клубов дыма, мусорных куч арены, возвышаясь над телами поверженных противников. Никому из кибертронцев не под силу противостоять ему.

Мегатрону уготовано свершить великие дела. Скоро он перестанет быть гладиатором. Он поведет гладиаторов за собой.

Мегатронус с торжеством покинул яму арены и отправился в заброшенные технические тоннели под заводом, которыми некогда поставляли комплектующие для полуавтоматической горнодобывающей техники. Теперь же большая часть подземелья под комплексом завода была отведена под нелегальные, но очень прибыльные гладиаторские турниры. Здесь гладиаторы – как простые механоиды, так и кибертронцы, - жили, тренировались, сражались, а также ремонтировались. Тех же, кто умер, пускали на запчасти.

Еще недавно, примерно орбитальный цикл назад, всем здесь заведовал криминальный синдикат, представители которого держали гладиаторов за бесправных болванчиков. А кому до них было дело? Класс, в котором рождались рабочие для фабрик Каона, находился в подчинении более высоких классов. Пока сырье исправно перерабатывают в готовые продукты, представители инженерных и правительственных классов даже не подумали бы манипулятором шевельнуть ради своих собратьев-кибертронцев, занятых каторжным трудом на перерабатывающих заводах и у плавильных печей. Преступный синдикат использовал обстановку с выгодой для себя. Во-первых, ими были придуманы гладиаторские бои. Во-вторых, они манипулировали исходом этих боев.

Мегатрон какое-то время терпел контроль криминальных боссов. Ситуация дошла до критической точки, когда в один прекрасный день они заявились к нему с предложением сделки.

- Ты - лучший гладиатор из тех, что мы когда-либо видели, - сказали они. – В натуре, неуязвимый. Но трибуны пустеют. Зрители не придут, когда каждый знает, что ты возьмешь верх.

Это произошло в помещении, не отличающемся от того, куда вошел Мегатрон. После матча, похожего на тот, в котором Мегатрон только что сражался. И Мегатрон понимал, к чему все идет.

- Нам нужно, чтобы кто-то еще побеждал – продолжили боссы. – Не постоянно. Но время от времени. Начнем со следующего раза, когда ты отправишься на арену.

Это был момент, который случается, может быть, всего раз в жизни каждого. Момент, когда Мегатрон стоял перед выбором: до конца жизни быть под чьим-то контролем, или… сражаться за право идти своим путем до смерти.

И он выбрал бой. Через несколько мгновений боссы, как и их громилы-охранники, все, кроме одного, были перебиты. Уцелевшего Мегатрон отправил прочь, чтобы распространить весть: у гладиаторской арены сменилось руководство.

И вот Мегатронуса больше нет. Мегатрон размышлял об этом моменте, переломном в его жизни, когда пришел в медпункт и увидел, что Шоквейв и Саундвейв ожидают его.

- Скоро вы поведете за собой не только гладиаторов - сказал Шоквейв, приступая к осмотру повреждений Мегатрона.

Шоквейв был прикормленным Мегатроном сумасшедшим ученым. Это был такой ум, который, увидев двух смертельно поврежденных гладиаторов, попытался бы сделать из них одного суперробота. Он был напрочь лишен моральных принципов, которые даже Мегатрону не были чужды. Поэтому Мегатрон не доверял ученому. Однако Шоквейв был предан Мегатрону… пока. Гладиатор знал, что придет время, когда Шоквейв попытается свергнуть его. Но до тех пор гений Шоквейва всецело находился в его подчинении.

Совсем другое дело Саундвейв… Это был специалист по шпионажу, обладающий экстраординарными способностями. У него в подчинении находилась ватага миниконов, таких маленьких, что Мегатрон мог бы одной ступней раздавить нескольких из них. Саундвейв был единственным гладиатором, который дрался с Мегатроном и имел шанс одолеть его. Разумеется, они схлестнулись тогда в поединке до первой раны, не до смерти. Иначе сейчас здесь стоял бы лишь один. Саундвейв был почти таким же целеустремленным, как Мегатрон. Он был почти так же упорен. К тому же обладал набором способностей, которым Мегатрон готов был позавидовать: множественной трансформацией и 3-мя миниконами, которых он держал внутри себя в форме робота, но мог выпустить в любой момент в бой. Их звали Рамбл , Рэведж и Лазербик .

Мегатрон огляделся и не обнаружил никаких миниконов. Это его устраивало. Он не доверял миниконам. Любым. А также его не устраивало хитрить, не нравилось лгать, за исключением случаев крайней необходимости. Мегатрон скорее предпочел бы взять то, что хотел на Кибертроне, своей силой.

Однако так поступать нельзя, и напоминание об этом было одной из причин, по которой он держал при себе Шоквейва и Саундвейва. Мегатрон был могуч (и отлично осознавал это), но и он нуждался в поддержке союзников, чьи способности дополняли его собственные.

- Легкие ожоги от кислоты – объявил Шоквейв. – А энергетическое оружие произвело незначительный эффект. Как всегда, Мегатронус, если бы не пара-тройка шрамов, не поверишь, что вы побывали в бою. Какие замечательные прототипы я мог бы создать из вас!

- Мегатрон.

Шоквейв вышел из ступора, вернувшись в реальность от мечтаний об армии супермеханоидов, созданных на основе Мегатрона, и заморгал:

- Что-что?

- Ты слышал, что кричала толпа? Я – Мегатрон.

Шоквейв и Саундвейв перебросились удивленными взглядами.

- Слава Мегатрону! – воскликнули они.

Орион Мирный любовался звездами, а между ним и далекими созвездиями блистали две точки – Лунная база-1 и Лунная база-2. Еще один ближайший к Кибертрону объект – станция «Триптикон» , находился вне поля зрения, на другой стороне планеты. Орион прогуливался по широким улицам и мостам Иакона и размышлял о том, что услышал от Мегатрона:

- Каждый кибертронец имеет право на свободу!

Допустим. Но что есть свобода? Если бы не было классов, если бы кибертронцы были не организованы и их не направляли бы на соответствующие линии производства… Если б каждый стал делать только то, что хочет, планета погрузилась бы в хаос. Орион Мирный вспомнил, что его учили, что свобода состоит в том, чтобы неограниченно трудиться над задачами, актуальными и необходимыми для класса, в котором ты родился. Неограниченный выбор приведет не к свободе, а скорее к застыванию в полной неразберихе.

Этому учил… Кто же? Сентинел Прайм никогда не произносил такого вслух. Однако при нем появилась классовая система, предохраняющая Кибертрон от ситуаций, когда со стороны личности возникла бы угроза расколоть кибертронскую цивилизацию на враждующие стороны.

- Кому выгодна кастовая система? Представителям высших классов! За чей счет живут высшие классы? За твой!

Орион Мирный поднялся на смотровую площадку башни, откуда он мог видеть весь Иакон. Ландшафт Кибертрона, живого выражения Праймаса, расходился, подобно аркам, во всех направлениях. Поверхность планеты раскалывали каньоны, ведущие к месту, где плазма истекала из Колодца Великой Искры в центре Кибертрона . Далеко-далеко на западе Орион Мирный мог видеть самые высокие пики Марганцевых гор. На севере, вне досягаемости для обзора, находился парк «Шесть лазеров над Кибертроном» .

При мысли об этом парке развлечений Орион ощутил укол злости. Он никогда там не был. Парк предназначался для высших классов. Лишь в необыкновенно редких случаях кибертронцу низшего класса доводилось побывать в нем. И Орион Мирный в число счастливчиков пока не входил.

- Личность знает, что для нее лучше! Кто, как я не, знаю, что мне нужно? Кто, как не вы, можете решить, что лучше для вас?

«Было бы неплохо посетить “Шесть лазеров”…» - подумал Орион Мирный.

Да вот только если бы все кому не лень заявлялись в «Шесть лазеров», каждый раз, когда возникнет такое желание, парк бы просто разнесли. Организованная структура была необходимостью. И личности не станут добровольно связывать себя узами структуры. Но куда они денутся?

Вот именно. Разумные существа объединяются вместе и принимают решения, направленные на общее благо. Не все из этих решений полезны каждому по отдельности.

Он запутался, не зная, что ему следует думать или чувствовать.

- Что мне нужно, так это разговор, который происходил бы не внутри моей головы, а в реальности – заключил Орион Мирный.


- Вот что мы сделаем, - заявил Джаз, после того, как Орион встретился с ним в «Старой смазачной Маккадама» , где обнаружил его после долгих розысков. - Отправимся в Каон и посмотрим бои гладиаторов собственными глазами.

- Да ты что?! Они же незаконны. Я думаю, и смотреть-то на них незаконно! – воскликнул Орион Мирный.

- Однако не похоже, что людей это останавливает, - заметил Джаз. Он залпом осушил свою кружку виско и помахал бармену, чтобы налил другую. – Почему бы и нам не пойти? А если кто-нибудь из начальства узнает, если нас сцапают и будут допрашивать, я скажу, что провожу исследование культуры. Так и есть на самом деле, ты же знаешь.

Это была чистая правда. Орион Мирный познакомился с Джазом, потому что тот работал исследователем культуры, чья деятельность в некоторой степени была связана с разбором содержания всех передач и других данных, которые Орион Мирный ежедневно вылавливал из Сети. Выясняя ту или иную историческую подробность, Джаз довольно часто посещал Городской Архив, и они с Орионом Мирным постоянно пересекались. Так было положено начало дружбе.

Ориона немного пугала беспечность Джаза по отношению к жизни и начальству. Класс, к которому принадлежал Джаз, был несколько выше по иерархии, чем Орионов, так что ему было позволено больше. Однако, в отличие от Ориона, Джаза как будто бы тянуло к запрещенным вещам. Увидев где-либо возможность обойти правила, он тут же ей пользовался, заходя при этом, пожалуй, чуть дальше пределов разумного.
Орион потягивал свой виско.

- По-любому, Каон на другой стороне планеты. Я никогда не бывал так далеко… - только закончив фразу, Орион осознал, что хотел произнести слова небрежным тоном, но прозвучали они мечтательно.

Большую часть Кибертрона Орион никогда не видел. Ему приходилось слышать то, что говорили жители повсюду, на каждой радиомачте, на каждой станции на планете. Он раскладывал их разговоры и передачи по полезным категориям, чтобы такие, как Джаз, могли приходить в Городской Архив и использовать работу Ориона Мирного в качестве материала для построения различных теорий.

Внезапно он ощутил чувство родства с рабочими на заводах. Они производили машины. Орион Мирный производил архивы данных. Так в чем между ними разница?

Но стоило ему обмолвиться об этом, исследователь засмеялся:

- О да, Орион, ты не такой! Тебя твоя работа не убьет. И когда ты не сможешь больше работать, никто не станет пускать тебя на металлолом, и из твоего сломанного тела не наделают кубов данных или матриц изображения.

Слова друга поразили Ориона, как пощечина.

- Ты говоришь об этом с таким цинизмом, - заключил он.

- Те, кому повезло, должны знать, как им повезло – ответил Джаз. Затем он вернулся к своему виско, ожидая, пока Орион Мирный соберется с мыслями.

- Вот думаю, а что если бы я мог связаться с ним? – произнес Орион после паузы. Порция виско по обыкновению толкала его на подвиги.

- С кем? С этим Мегатроном? – Джаз отмахнулся. – Ну, может, и получится. А зачем тебе это?

- А ты разве не находишь его интересным?
Джаз засмеялся:

- По мне, все вокруг интересно. Я только и делаю, что ищу интересности. Давай так, Орион, - если ты хочешь поехать в Каон, поедем в Каон. Я могу взять разрешение на командировку по научным изысканиям. А также могу заявить, что нуждаюсь в помощи кого-то вроде тебя, чтобы собрать данные. Мне поговорить с архивариусом?

Орион Мирный обдумывал его слова некоторое время.

- История движется по циклам – произнес он наконец. – Уж много примеров тому я насмотрелся, пока ковырялся в архивах.

- Я думал, тебе не полагается ковыряться в архивах. Осторожнее, дружище, а то так выйдешь за границы своего класса.

- А как я могу не выйти? – Орион допил остаток виско. – У меня есть разум. Я могу мыслить и критически анализировать.

Джаз потерял дар речи и отозвался только спустя порядочное количество времени:

- Ну, как скажешь…

- Для тебя-то это ерунда. Ты можешь делать все, что заблагорассудится. А я простой служащий. – Орион Мирный перегнулся через стол к своему другу. Он полностью доверял Джазу и мог обсуждать с ним вещи, о которых не сказал бы более никому. – Где это написано, что я всегда должен быть служащим? Разве есть некий журнал учета, который Праймы держат где-нибудь в отдаленном уголке галактики, и там написано мое имя с припиской – «служащий»? О, не думаю…

- Ты говоришь прямо как твой друг-гладиатор, - заметил Джаз.

- Он не мой друг – поправил Орион Мирный и задумался. – Но, может быть, мне пора поговорить с ним.



————


Он знал, как работает Сеть. Ведь он провел столько времени, пробираясь через ее матрицы и пересечения. И одной из вещей, которые Орион Мирный выучил вследствие этого, был способ отправлять передачи через Сеть так, чтобы никто кроме адресата о них не узнал. В продолжение следующей рабочей смены, в глубокой тишине, сопровождающей процесс сбора данных в секции Городского Архива, Орион Мирный делал свою работу. Но одновременно с этим он разрабатывал план тайной передачи сообщения бунтарю-гладиатору Мегатрону.

Различные варианты того, что он мог бы сказать, прокручивались в сознании Ориона. Он обдумывал это всю рабочую смену. Но в конце концов решил написать что-то простое:

То, что ты говоришь, интересно. Но у тебя больше слушателей, чем ты предполагаешь. Давай поговорим.

Он прикрепил контактную информацию к сообщению, использовав пустые участки области памяти, который не были промаркированы в текущей конфигурации Сети. Потом он отослал сообщение и стал выжидать, прочесывая Сеть на предмет того, что Мегатрон мог делать, думать, сказать или еще… замышлять.



На следующий день он снова встретился с Джазом «У Маккадама».

- Он ответил! – сообщил Орион Мирный.

- Он – это, я так понимаю, Мегатрон? – поинтересовался Джаз. – А что ты ему написал?

- Просто, что у него большая аудитория, чем он мог бы ожидать.

- А он что?

Орион Мирный покачал головой в изумлении:

- Он написал: «Ты не подозреваешь, насколько ты прав. А еще насколько прав я».

Джаз смеялся долго и громко.

- Какой дерзкий! – сказал он, отсмеявшись. – Впрочем, он не один такой, верно?

- А потом он согласился на встречу, - добавил Орион.

На лице Джаза появилось серьезное выражение:

- А ты готов рискнуть? Раньше я говорил об этом не всерьез. Однако это дело, о котором тебе стоит вначале поразмыслить. Для тебя эта поездка может иметь худшие последствия, чем для меня.

- Я готов – ответил Орион Мирный.



Альфа Трион поводил кончиком своего Пера по поверхности своего стола. Перед ним на экране пролистывался текст, содержащий всю переписку служащего Архива Ориона Мирного с гладиатором, обратившимся в революционера. Революционер – серьезное слово. Но, кажется, самое подходящее, если принимать то, что наговорил Мегатрон, за чистую монету.

ОМ: В рамках своего класса я могу читать данные и распределять их в каталоги, но мне запрещено их анализировать.

М: Как же ты определишь, куда их поместить, если сначала не проанализируешь?

ОМ: Я стараюсь не задавать вопросов о положении, с которым ничего не могу поделать.

М: Кто сказал тебе, что ты ничего не можешь поделать со своим положением? У меня вот даже не было имени. Я выходил на смерть ради потехи толпы. А теперь я – Мегатрон и сражаюсь когда, где и ради чего сочту нужным.

ОМ: С кем ты сражаешься?

М: С теми, кто говорит мне… Примерно то же, что говорят тебе… что мы не имеем права сами определять нашу судьбу. Интересно, что даже в Иаконе мои слова были услышаны.

ОМ: Это моя работа - слышать все.

М: Однако, ты не пишешь ответ всем, кого услышишь. И, конечно же, не отвечаешь всем подряд по каналам, которые ты скрываешь из боязни, что подслушают.

ОМ: Ну да…

М: Подавляющее большинство кибертронцев мечтает жить в Иаконе. А вот ты находишься там, однако не чувствуешь себя довольным. О чем это говорит?

ОМ: Нам нужно встретиться.

М: Встретиться? Зачем мне искать встречи с тобой?

ОМ: Если ты нацелен на что-то большее, чем Каон, тебе нужно распространить свое послание, чтобы оно нашло отклик не только среди классов, которые выплавляют руду и умирают в ямах арены.

М: Или же остальные кибертронцы должны выучиться считаться с этими классами. Даже ты не понимаешь, хоть и считаешь себя одним из нас.

ОМ: Тогда объясни мне то, что я не понимаю.

Альфа Трион закрыл глаза. Началось. В «Завете» он увидел это ясно. И вот теперь, в действительности, перед ним возникали смутные очертания. Время Ориона Мирного, служащего из Городского Архива, подходило к концу. Новое время потрясений и беспорядков обрисовывалось на горизонте. В этом не приходилось сомневаться.

Что было неясным, рассуждал Альфа Трион, так это вопрос, как много он может сделать, чтобы повлиять на грядущие события, заставить их развиваться в правильном направлении. Орион Мирный был молодым и неопытным. Не такого бы Альфа Трион предпочел избрать.

Однако у Альфа Триона не было выбора. Он, как и любой другой кибертронец, открывал для себя будущее только в тот момент, когда оно становилось настоящим.

В течение последующих циклов Орион Мирный продолжал переписку с Мегатроном. Их разговоры обострили отношение Ориона Мирного к понятиям класса, личности и свободной воли. По словам Мегатрона, их диалоги способствовали тому, что и сам гладиатор начал дорабатывать свои идеи.

- Ты заставляешь меня мыслить ясно, библиотекарь – признался Мегатрон по видеосвязи спустя несколько циклов после их первого контакта. – Лидеру это необходимо.

Орион Мирный подумал, что некоторые идеи Мегатрона не совсем понятны. Что именно Мегатрон намеревается предпринять? Они направят жалобы в Верховный Совет? Есть ли конкретный план?

- У меня имеются помощники, которые занимаются и этими вопросами тоже, - сказал Мегатрон, но в подробности вдаваться не стал.

Это заставляло Ориона Мирного нервничать – и было от чего переживать, по мнению Джаза.

- Ты должен точно осознавать, во что ввязываешься, - сказал ему друг. – Что бы ни случилось, я останусь наблюдать рядом. Но для тебя это может иметь очень серьезные последствия. Вот сейчас вы просто разговариваете. А дальше больше - дойдет до дела, которое затрагивает законы. Ты собираешься преступить закон?

Орион Мирный не нашел достойного ответа на этот вопрос и спросил об этом Мегатрона.

- Кто принимает законы? – был ответ Мегатрона. – Они спрашивали у тебя? Или разве у меня они спрашивали?

Орион Мирный на это тоже не нашелся, что сказать.

- Ты представляешь, дружище, - начал Джаз, - что произойдет, если каждый, кого не пригласили разрабатывать законопроекты, станет готовить революцию? Можешь вообразить, на что будет похожа эта планета?

- Ну нет! – воскликнул Орион. – Нам далеко до революции. У нас как раз наоборот, разве ты не видишь? Все молчат, что бы ни случилось. А кто решил, что мы должны делиться на классы? Что наши лидеры сейчас говорят об этом?

«Ничего!» - вот какой был ответ на этот вопрос. Лидер Сентинел Прайм не показывался на глаза. Верховный Совет в руководстве занимался мелочами и избегал крупных вопросов.

- По всей планете, - утверждал Мегатрон, и Орион Мирный вынужден был согласиться, - кибертронцы обленились и довольствуются подачками. Неужели это та самая раса, которая строила космические мосты? Для нас все еще горит сияние Великой Искры? Так почему же мы позволяем другим думать за нас, действовать за нас, решать, что мы должны делать, а что нет?!

Было что-то в Мегатроне, отличающее его от других. Орион Мирный мог наблюдать это, как и любой, кому доводилось вступить с Мегатроном в контакт. Его слова было сложно пропускать мимо ушей. И когда Мегатрон говорил о свободе личности, сколько бы кибертронцев ни присутствовало при беседе, каждому казалось, что речь имеет именно о нем.
Но все-таки Орион Мирный никогда не видел Мегатрона вживую. Орион не был уверен, что стоит рискнуть. По правде говоря, он сомневался, что отважится на такое.

- Если ты хочешь понять Кибертрон, библиотекарь, ты должен увидеть Каон! – подзадоривал его Мегатрон.

- Может, это тебе стоит увидеть Иакон, чтобы получше понять Кибертрон? – отвечал в том же духе Орион Мирный.
- О, не переживай, я увижу Иакон.

Что-то в тоне его голоса вызвало у Ориона Мирного желание сменить тему. Меньше всего на свете ему хотелось провоцировать конфликт с Мегатроном, как раз когда он только начал вникать в Мегатроновы идеи и начал... Подумать только, он, Орион! – начал участвовать в их обсуждении. Орион Мирный считал, что во многом его взгляды совпадают со взглядами непреклонного ветерана каонской арены. Однако он чувствовал, несмотря на их общность, серьезные расхождения точек зрения в вопросе о свободе и воле.

- Почему ты назвался Мегатронусом? – спросил Орион.

Он слышал, что Мегатрону уже приходилось отвечать на этот вопрос, объясняя свой поступок каждый раз чуть иначе. Гладиатор двигался вперед, прорабатывая свои идеи, совершенствуясь в ораторском искусстве. Орион Мирный осознавал, что на его глазах развивается и набирает силы воистину великий лидер… Но чей лидер? Куда он поведет за собой?

- Я принял имя одного из Тринадцати, потому что, несмотря на то, что лишь он один назвал себя Падшим, все Праймы отпали от своей изначальной миссии. Они разрушили свое будущее, и, соответственно, наше настоящее. Падший – такой фундамент я избрал, поэтому выбрал себе такое имя. Ведь сейчас на Кибертроне в упадке идея о свободе вне классовых условностей. История рисует некоторых ботов преступниками за то, что они действовали так, как считали правильным. Если такое случится со мной, - что ж, так тому и быть. Я могу делать только то, что правильно.

По ходу разговора Мегатрон периодически выдвигал оружие своих форм трансформации. На заднем плане Орион Мирный мог видеть некоторых его ближайших сподвижников. Орион знал двоих из них: Саундвейва и Шоквейва. Саундвейв держал при себе миниконов, и это заставляло Ориона Мирного нервничать. Наличие миниконов внушало ему мысли о шпионаже и предательстве. Шоквейв держал себя холодно и по-деловому: он, ученый, странно смотрелся среди основной массы последователей Мегатрона.

Если судить по Шоквейву, создавалось впечатление, будто Мегатрон проникся идеей сближения представителей разных классов. Ученые и сталевары, о гладиаторах и говорить нечего, редко когда объединялись вместе. Разве только в случаях, когда первые командовали остальными. А здесь, как Орион Мирный, мог видеть, все происходило с точностью до наоборот. Распоряжался явно Мегатрон.

- В ямах Каона нет времени для сомнений, - продолжал Мегатрон.- Нет оттенков серого, нет тонких различий. Им место, может быть, в Городском Архиве, но не здесь. Здесь, внизу, ты принимаешь решение и не отступаешь от него ни на атом… Иначе ты умрешь.

Орион Мирный огляделся. Он находился в одиночестве в крыле Городского Архива и позаботился о том, чтобы изолировать этот канал от обычных протоколов поиска и сбора данных, которые отслеживали весь входящий и исходящий трафик Архива. Но все-таки он старался говорить потише.

- Неужели ты полагаешь, что Тринадцать оценивали свои действия таким образом? – спросил он.

- Для меня это не имеет значения, - ответил собеседник Ориона. – Мегатронуса давно уж нет. А мы с тобой здесь. То, что мы делаем, зависит не от Мегатронуса или Льежа Максимо или какого другого мифического персонажа. Мы сами определяем свои поступки.



- Кто это «мы»? – спросил Орион Мирный несколько солярных циклов спустя.

- Каждый, кто захочет присоединиться. Когда ты захватываешь мир, не стоит слишком привередничать с теми, кто готов выступить на твоей стороне - произнес Мегатрон со смешком.

- Значит, у тебя есть последовали в Каоне. А где еще?

- Такие вопросы задают шпионы … - ухмыльнулся Мегатрон.

- Если бы ты беспокоился об этом, то давно прекратил бы общение – парировал Орион.

- Может да, может нет. Саундвейв сказал: мне нужно иметь в виду, что ты предашь меня. А я ему ответил, что если бы подозревал с твоей стороны предательство, то встретился бы с тобой на арене, Орион. И мы бы решили эту проблему, как подобает воинам. Ну, а ты вышел бы драться со мной на ринге за свои идеалы, а, библиотекарь? Сумеешь ли ты противопоставить свои принципы моим?

- Думаю, что да – сказал Орион Мирный. – И я буду драться за них с кем угодно.

Как только Орион произнес эти слова, он понял, что это правда. Орион Мирный и ранее знал, что есть большой мир за пределами рутинной работы, которую он делал, и класса, к которому он принадлежал. Речи Мегатрона зажгли в его душе огонь, но Мегатрон лишь пробудил то, что всегда было в Орионе. Хотя его искра никогда не загорелась бы столь ярко, если бы он не столкнулся с революционными идеями этого преступника-гладиатора.

- Тогда я расскажу тебе. У меня есть приверженцы в Бластер-Сити и за Пустошами, в Слоутер-Сити. Я могу захватить космопорт на Гидраксе хоть завтра – пока Мегатрон говорил, Орион Мирный мысленно пытался сопоставить названия мест с картой Кибертрона. - По всей планете собираются кибертронцы, которые меня слушают. Они пойдут за мной, как только я призову.

- Когда же?

- Когда придет время. Не забывай, библиотекарь, что мы с тобой еще не виделись. До тех пор пока мы не будем смотреть друг другу в лицо, мы обсуждаем только то, что, может, никогда не случится. Это примерно также, как если бы мы смотрели вверх на обломки космического моста и спрашивали себя, хорошо ли было бы отправиться по мосту снова на Велоцитрон или на Хаб. Мы – друзья и просто ведем дружескую беседу о вещах, в которые мы верим.

- Друзья… - подумал Орион Мирный.

Это казалось невероятным, однако так оно и было. Он все больше проникался дружескими чувствами к этому агитатору, преступнику и, вероятно, изменнику в глазах Совета. Но общество шло по пути все большего погружения в застой. Что в такой ситуации оставалось делать любому здравомыслящему кибертронцу?

- Вопрос на засыпку, - сказал Джаз, когда Орион Мирный спросил его об этом позже позже. – Я начал вникать в эти вещи. У твоего друга Мегатронуса – или Мегатрона – очень интересная история.

- Да знаю я его историю – отмахнулся Орион.

- Ну, конечно. Но я-то не знал и поэтому попытался глянуть и поискать, что смогу найти. Вот как ты думаешь, чего он хочет, Орион?

Орион Мирный долго раздумывал над ответом.

- Он хочет видеть Кибертрон, каким он был в прошлом. – ответил Орион наконец. – Кибертрон, где ты не был бы обречен Гильдией на существование в рамках и классов, едва только появился на свет через Колодец Великой Искры. Кибертрон, на котором любой житель планеты может стать кем угодно. Кибертрон, где смотрели на звезды, боролись с квинтессонами , дерзали идти вперед и смотрели, как далеко простираются возможности.

- Это то, чего хочешь ты! – заявил Джаз. – Хватит делать вид, будто это не так!

Орион снова на какое-то время умолк.

- Ну да, это то, чего я хочу - согласился он.

- Ага! Я не скажу тебе, что ты не прав. Я скажу, дружище, что это опасные мысли. Как, по-твоему, высшие классы должны отреагировать на такую идею? Неужели ты думаешь, что они спят и видят, как бы вернуть те дни, когда успех каждого кибертронца основывался на личной доблести и стремлениях? – Джаз посмеялся над собственным сарказмом.

- Если я не могу заставить себя сделать то, что правильно, как я могу ожидать этого от кого-то другого?

Джаз кивнул. Они посмотрели наверх в бесконечную черноту небес.

- Ладно,- произнес Джаз. – Только не удивляйся, когда обнаружишь, что не все следуют таким стандартам.

- А я не рассказывал тебе, что Мегатрон заявил, что он будет драться со мной, если заподозрит, что я собираюсь предать его? – спросил Орион Мирный.

- Очень смешно! – фыркнул Джаз.

- Это правда.

- Тогда будь осторожен. Если он такое ляпнул, значит, наполовину убежден, что так и произойдет.

Орион рассмеялся.

- Ну тогда, мне лучше приступить к тренировкам и поучиться драться, - произнес он.



Слово Ориона не разошлось с делом. Каждый солярный цикл он стал выкраивать время для тренировок с собратьями по классу. Он использовал оружие, которое мог создать в форме робота – ионную пушку и энерго-бластеры, а также постигал тонкости владения мечом и секирой. Последние он мог нести с собой или обнаружить как часть своей трансформации. Пока Орион Мирный дрался на учебных боях, он размышлял о Мегатроне, который большую часть своей жизни провел в сражениях не на жизнь, а на смерть. Вскоре к молодому боту присоединился Джаз, и они сражались вместе, оттачивая свои умения. Орион полюбил поединки и боевой азарт. Часто по окончании тренировки, когда его микросхемы кипели от энергии боя, Орион страшился возвращения к своему рабочему терминалу, в тишину Городского Архива.

Только его жажда знаний как о прошлом Кибертрона, так и обо всем, что касалось настоящего (хотя Орион Мирный не думал, что знание о настоящем представляет ценность), заставляла его возвращаться.

Кроме того, у Ориона еще были обязанности перед его классом.

Дружба с Мегатроном ясно обнаружила его внутреннюю дилемму. Мегатрон возродил в нем интерес ко всему, что происходит на Кибертроне – планете, где он обитал вместе с остальными кибертронцами. Однако сохрани Орион какую-никакую преданность своему классу, это привело бы к конфликту с Мегатроном, который упразднил бы все классы, как только получил бы власть.

- Но разве бы я на его месте поступил иначе? – спрашивал себя Орион Мирный.

В ответе не было определенности. Орион понимал мотивы Мегатрона. Может быть, он даже больше гладиатора жаждал свободы и перспектив, которые откроются, когда наступит конец классам и Гильдии.

Но различие между ним и Мегатроном, как подозревал Орион, состояло в выборе методов. Орион Мирный верил в то, что перемены можно произвести с помощью средств политики: распространение новых идей; отслеживание того, как окружающие зажигаются ими; привлечение сторонников в количестве, достаточном, чтобы обратить на себя внимание, - все это, наконец, приведет к тому, что Сентинел Прайм и Верховный Совет вынуждены будут отреагировать. Такова была позиция Ориона Мирного.

Порой он был озабочен тем, что Мегатрон не обладает таким терпением, как он. При этом к Ориону Мирному вдруг начали стекаться собственные последователи. Появлялись сообщения, где упоминался он, а не Мегатрон, или имя Мегатрона упоминалось, но на втором месте после имени Ориона. Орион Мирный, несмотря на то, что старался изо всех сил не привлекать внимания, становился известным.
События стремительно приближались к решающей стадии. Пора было наконец-то встретиться с Мегатроном лицом к лицу.
Орион Мирный смотрел в монитор своего рабочего терминала. Он продиктовал заявление на имя Альфа Триона, в котором испрашивал отпуск. Когда он покидал Городской Архив, архивариус вызвал его по прямой связи, однако Орион не отозвался. Он не знал, о чем говорить, и боялся, что Альфа Трион убедит его остаться.

Орион Мирный ясно представлял, что должно быть сделано. Осталось только воплотить план в жизнь.

Первой мыслью Ориона Мирного, когда он увидел Каон, было потрясение. Он никогда не видел ничего подобного.

Конечно, Орион видел раньше фотографии, но одно дело – смотреть на картинку города, другое: оказаться на месте, когда все его сенсоры одновременно, со всех сторон улавливают массу новой информации.

Орион Мирный приехал в Каон в трансформе. Он прокатился через Калис , мимо Колодца Великой Искры, где рождались все кибертронцы. Затем пересек земли Торус и подъехал к Ржавому морю , с южной стороны которого подступали Соник-Каньоны . Обогнув Каньоны, Орион Мирный вступил в Пустоши и обнаружил, что прибранная, цивилизованная местность сменилась весьма неприглядной территорией. Металлические хребты и извилистые каньоны, езда через которые грозила провалом в ржавчину по самые оси, - были здесь обычным делом. Тут и там попадались остовы древних сооружений. Орион Мирный знал, что Пустоши были местом великих подвигов и значительных событий в истории Кибертрона. Но ему не удавалось получить доступ к архивным материалам, которые объяснили бы ему, что это были за подвиги и события. Так что он катил по дороге, жадно впитывая всю информацию, которую только мог извлечь из наблюдений за всем, что творилось вокруг.

Орион Мирный догадался, что когда-то на месте Пустошей был промышленный район. Теперь было трудно обнаружить здесь что-либо иное, кроме жалких остатков цивилизации, которая неотвратимо катится к упадку.

Однако это Орион Мирный намеревался изменить. Они с Мегатроном смогут принести перемены.

Город Каон располагался на плато и в три раза превосходил по площади Иакон. Над городом постоянно висело облако из дыма и соединений тяжелых металлов. В то время как архитектура Иакона была устремлена ввысь всеми своими башнями, арками, мостиками в жилых кварталах и прочими чудесами инженерного искусства, Каон представлял собой череду готовых обрушиться почерневших развалин.

Колоссальные механические конструкции громоздились одна на другую. А новые строили прямо на них. Создавалось впечатление, будто город бомбили с орбиты, а потом то, что осталось, тяп-ляп собрали обратно слепые миниконы.

В режиме техники Орион Мирный проехал через окрестности Каона и трансформировался, когда выехал к центру города, где дороги начали путаться с висячими трубопроводами и рабочими мостками. Невозможно было ориентироваться в городе без спутника и сетевого интерфейса. В Каоне нельзя было полагаться на зрение. Не существовало способа определить свое местонахождение. В Иаконе же инстинкт ориентации в пространстве не подводил.

Что должен был чувствовать тот, кто живет здесь с рождения?

Перейдя на шаг, Орион Мирный стал искать строение, которое описывал ему Мегатрон. Оно располагалось к югу от центра Каона, между двумя шлаковыми ямами, столь глубокими, что Орион не мог увидеть дна, пока не подошел к самому краю. Строение представляло собой черный монумент в форме пирамиды с усеченной верхушкой, на которой была устроена посадочная площадка. Мегатрон рассказывал, что внутри когда-то велись кибер-гидравлические работы. Это было идеальное место для проведения гладиаторских боев, а также производства для черного рынка оптики и аудиозапчастей. Ведь эти детали быстро выходили из строя в сильно загрязненной атмосфере Каона и особенно – в гладиаторских поединках: повреждение сенсоров было самой распространенной травмой у выживших бойцов.

Ниже заводских цехов проворачивались настоящие дела. Примерно в половине хика под уровнем улиц простиралась развернутая сеть подземных уровней. Они использовались под размещение опорных механизмов, жилья рабочих, хранения материалов и для трубопроводов. Таким образом, находилось достаточно пространства для проведения гладиаторских боев. Под одним только Каоном таких мест было больше дюжины. Еще 20 находилось в Слоутер-Сити. И гораздо большее количество обнаруживалось в близлежащих поселениях в Пустошах вплоть до восточной оконечности Соник-Каньонов.

Однако сердце гладиаторской профессии было здесь. Все бойцы съезжались в Каон, чтобы сделать себе имя. В случае с Мегатроном это произошло буквально. А ныне, после того, как Мегатрон сверг власть криминального синдиката, который контролировал бои, он стал обращать гладиаторов в солдат своей новой армии. Орион Мирный с трепетом подошел к пирамиде, как будто она хранила в себе какой-то неведомый секрет Кибертрона.

У черного входа отирались 2 кибертронца. Первый был поменьше, чем Орион Мирный. Он был черно-белый, оптика – как красные прожекторы. Зато второй оказался громилой. Этот трансформер превосходил Ориона по массе раза в 4 – 5 и держал при себе огромную булаву размером практически с Ориона. Он загородил ей путь.

- Вход для зрителей с другой стороны, - произнес тот, что поменьше.

- Ты, должно быть, Баррикейд ? – осведомился Орион Мирный. Он повернулся к здоровяку. – А ты, Лагнат - верно? Мегатрон предупредил меня, что вы можете здесь дежурить. Я пришел увидеться с ним.

- Значит, ты просто совершаешь променад через наш прекрасный Каон, чтобы увидеться с боссом? – недружелюбно откликнулся Баррикейд. – Подозрительно. Он ничего нам не сказал.

- Ты уверен? – Орион Мирный перевел взгляд на Лагната, который не проронил ни слова.

Кажется, с ним все понятно. Лагнат будет просто стоять и смотреть, что бы ни случилось, пока кто-нибудь из начальства не прикажет ему действовать.

Фокус обращения с такими, как он, заключался в том, чтобы ненавязчиво дать им понять, что вы являетесь одним из начальства.

- Лагнат! Должно быть, он сказал тебе? – продолжил Орион.

Лагнат поднял на него ошарашенный взгляд: неужели кто-то с ним заговорил?

- Эээ… Может быть… - протянул он. – Я не всегда…

- Замолкни! – оборвал товарища Баррикейд. Он перевел взгляд на Ориона Мирного. – Откуда тебе известно, что босс сказал и кому?

- Мне известно то, что он сказал мне – ответил Орион.

Патовая ситуация. Орион Мирный ощущал напряжение.

Баррикейд не мог вынести мысль о том, чтобы быть выставленным на посмешище перед Лагнатом, который так легко поддавался влиянию. Или нет? Может быть, он притворялся, чтобы проверить Ориона?

Городской Архив был от Каона очень-очень далеко…

- Послушай, Баррикейд, - обратился Орион Мирный. Ему показалось, что пора поставить точку. – Я останусь здесь с этим здоровяком. А ты спроси у босса. Это легко, правда?

- Я сам знаю, что легко, а что нет - огрызнулся черно-белый, но все-таки, к радости Ориона, пошел внутрь. - Лагнат! – прибавил он уже возле открытой двери. – Не отпускай этого механоида!

«Механоида?» - подумал Орион.- «Ну да, ему же надо поставить меня на место».

Похоже, гладиаторы не склонны были обуздывать свои эмоции. Орион Мирный прикидывал, следовало ли ему отреагировать на оскорбление или наоборот правильнее было смолчать, чтобы реакцию не сочли за провокацию. Потом ему пришла в голову мысль, что он слишком склонен к размышлениям, к обдумыванию каждого своего шага и осмыслению поступков других.

«А что еще остается, кроме как мыслить? - сказал бы Мегатрон. – Что тебе остается делать, когда на протяжении всей жизни тебе говорили, что нельзя анализировать, нельзя думать самостоятельно… и вдруг ты получаешь такую возможность?».

Орион Мирный всецело одобрил эту мысль. Но тут же ее сменила новая: к такому выводу он мог прийти еще до знакомства с Мегатроном.

И внезапно Орион осознал, что находится на грани того, чтобы стать революционером. По сути, поступком бунтовщика можно было назвать и саму встречу с Мегатроном, ведь слава о нем уже распространялась. По Сети ходили тревожные слухи о том, что Сентинел Прайм «обеспокоен» и что Верховный Совет собирается «принять меры».

Если Орион Мирный продолжит в том же духе, Сентинел Прайм вполне может проявить беспокойство по поводу него.
Простой служащий Городского Архива привлекает внимание Сентинела Прайма! Или Верховного Совета!

Это не поддавалось воображению.

И все же… Разве он мог поступить иначе? Каждый кибертронец имеет право на самоопределение. Орион Мирный верил в это, и его друг Мегатрон разделял эту веру.

Помяни кримзика – вот и он. Мегатрон появился у входа в пирамиду. За спиной у него маячил сердитый Баррикейд.

- Я вижу, ты успел познакомиться с некоторыми местными полуразумными формами жизни - заявил он. Трансформеры обменялись рукопожатием. – Приятно встретиться с тобой лично, мой друг.

- Взаимно – ответил Орион Мирный.

Друг. Этим словом он мог назвать ранее очень немногих. Может быть, только Джаза и кое-кого из ныне полузабытых одноклассников со своего первого учебного курса, когда он только появился на свет из Колодца Великой Искры. Тогда они вместе постигали умение трансформироваться.


Внутри пирамиды было углубление. Внутреннее пространство тут и там пересекали балки и помосты для рабочих. Больше всего места отводилось под сиденья для зрителей. Оборудование было задвинуто в дальние углы.

- Мы тут готовим воздушные состязания, - пояснил Мегатрон. – Я участвовал в здешних боях. Правда, больше в подземелье.

- И всем этим заправляешь ты? – поинтересовался Орион Мирный.

- Баррикейд занимается насущными проблемами, а на Шоквейве обязанность следить, чтобы гладиаторы были здоровы, а еще он собирает их обратно по кусочкам после боя.

Вдали в полумраке Орион Мирный различил легкий перестук крошечных сервоприводов, по которому безошибочно узнал миниконов. Мегатрон усмехнулся.

- Саундвейв шпионит за каждым. Даже за мной. А уж за тобой и подавно! Вот так он демонстрирует свою преданность.

Они продолжили беседовать, пока Мегатрон показывал Ориону Мирному пирамиду и основные подземные уровни.

Трансформеры прошли через учебно-тренировочный пункт, где кибертронцы, выстроившись в шеренги, проходили военные учения под руководством инструктора по строевой подготовке. Неподалеку, всего уровнем ниже, располагался огромный машинный цех, в котором под бдительным оком специально подготовленных военных кузнецов производилась броня и оружие.

- И все это для гладиаторских боев? – спросил Орион Мирный.

- Возможно, - отозвался Мегатрон. – Мало ли для чего могут потребоваться услуги хорошо обученных бойцов…

Дрожь прошла по схемам Ориона.

- Моя позиция заключается в том, что нам надо распространять идеи о свободе и праве на самоопределение, – заговорил он, - и что мы будем действовать словами, спорами, убеждениями. Сентинел Прайм, конечно, медленно реагирует. Верховный Совет пока, кажется, демонстрирует нерешительность. Но в итоге проблема затронет их спокойный мирок и потребует своего решения. Не думаю, что надо поднимать вооруженное восстание.

- Может быть, такой ситуация видится из Иакона, - заметил Мегатрон.

- Не отрицаю, - продолжил Орион Мирный, проявляя настойчивость. – Но ты достиг славы как гладиатор. Вот тебе и кажется, что любая проблема должна быть решена боем.

- А тебе кажется, что любую проблему можно решить обсуждением – парировал Мегатрон.

- Кажется, надо прийти к компромиссу – прервал трансформеров Баррикейд. Он только что догнал их после того, как отходил на пару циклов с какими-то поручением. – А тут, Ориончик, компромисс означает согласие с боссом.

- Полегче там! – рявкнул Мегатрон. – Это ученый из Иакона. А не какой-нибудь грузчик или плавильщик, на которого ты можешь пасть разевать. Орион Мирный – друг. Мой друг. И сторонник нашего движения.

Он задержал взгляд на Баррикейде, который первый опустил свои рубиновые глаза-прожекторы.

- Понял, босс, - произнес он. – Я не хотел никого обидеть.

- Я не обиделся, - отозвался Орион Мирный.

- И все-таки, - заговорил Мегатрон. – Мы только и делаем, что говорим. И здесь, в этой пирамиде, где большинство таких, как я, сражалось и умирало, мы всего лишь болтаем о свободе. Пора действовать! Некоторые преданные мне кибертронцы покинули планету в поисках кое-каких артефактов Праймов. Если их поиски увенчаются успехом, значит, наше дело правое. А остальные…

- Что остальные? – не удержался Орион Мирный.

- Тут наши позиции расходятся, мой друг. Некоторые воинственно настроенные, пылкие жители Каона не считают, что идеи надо распространять через убеждение. Они верят в убедительность действия.

- Тогда нам следует дистанцироваться от них, прежде чем они наделают глупостей! – выпалил Орион. – Насилие на данном этапе не принесет хороших плодов.

- Не принесет хороших плодов? А вообще какие-нибудь плоды принесет? – вопросил Мегатрон.

Ориону Мирному потребовалось некоторое время на то, чтобы понять, что великий гладиатор подразнивает его.

- Но это неправильно! – произнес он. – Если горстка провокаторов станет громить Кибертрон и прикрываться нашими именами, наши идеи будут опорочены. Нас сочтут экстремистами. О нас будут судить по худшим поступкам наших последователей.

- Может быть, - проговорил Мегатрон. – С другой стороны, если мы верим в самоопределение и свободу воли, то должны уважать право наших последователей не соглашаться с нашими методами и выбирать собственные.

В философском смысле это, конечно, было правдой. Но Орион Мирный знал, мог сказать, мог чувствовать до глубины своей искры, что их с Мегатроном дискуссия недолго пробудет чисто философской.

Настанет время, когда ему придется отстаивать свою точку зрения. Но пока это время не пришло. Не здесь, на поле Мегатрона, среди его сторонников, которые даже не подозревали, что большинство идей Мегатрона по сути Орионовы.

Разумеется, и обратное так же верно.

- Ну как, ты со мной, библиотекарь? – задал вопрос Мегатрон.

Орион Мирный окинул взглядом стоящих вокруг экс-гладиаторов, представителей низших классов кибертронцев. Он не вписывался в их круг, но не испытывал страха.

- Я поддерживаю твои идеи, - объявил Орион Мегатрону, - Ведь это и мои идеи тоже.

- Превосходно! – сказал Мегатрон.

Он повернулся к гладиаторам, которые прекратили работу и теперь не отрывали от него глаз. Орион Мирный подумал, что более зверские рожи можно было сыскать разве что в Слоутер-Сити. Но это были именно те кибертронцы, которые приведут к новой эпохе свободы.

- Кибертронцы! – воззвал Мегатрон. – Мой друг, Орион Мирный! Вместе мы поведем всех обитателей нашей планеты к новой эре восстановления былого величия!

- МЕГАТРОН! МЕГАТРОН! МЕГАТРОН! – зазвенели вопли.

Бывший гладиатор наклонился к Ориону Мирному, пока хор голосов наполнял пирамиду.

- Скоро они будут скандировать и твое имя – пообещал он.

- Пока придерживаются этой идеологии. Они могут скандировать все, что захотят.

Мегатрон засмеялся.

- Для нашего движения нужно название, - сказал он.- Что-нибудь в духе других великих движений в кибертронской истории…

Орион Мирный действительно думал об этом еще давно, с тех самых пор, когда он воспринял всерьез идею, что может как-то повлиять на будущее Кибертрона. В архивах Иакона было полным-полно информации о давно исчезнувших и забытых движениях, названия которых были связаны с убеждениями их лидеров, - одним словом, квинтэссенция философских систем…

- Автоботы - произнес Орион Мирный. – Потому что мы стремимся к автономии и в ней видим основное право каждого живого существа.

- Интересно. А я тут тоже подобрал одно название… - начал Мегатрон. Казалось, он хочет что-то добавить к сказанному, но в этот момент подошел Шоквейв и тихо произнес несколько слов. Орион Мирный не смог расслышать.

- Ага, - сказал Мегатрон. – Пойдем со мной, библиотекарь. Кое-что случилось. Ты захочешь на это посмотреть.

Позже из тщательного анализа разрушений в Сети следователи сумели выяснить, что серия скоординированных взрывов, прогремевших в «Шести лазерах», на Юрайе , Полигексе , Станиксе , Бластер-Сити и на некоторых территориях Соник-Каньонов, произошла меньше, чем за цикл.

- Совершенно очевидно, что организатором взрывов является главарь преступной банды, подпольный гладиатор, называющий себя Мегатроном. – заявил верховный советник Галоген .

Он, как и остальные советники, наблюдали за ситуацией.

Галоген был самым старшим членом Совета. Он заведовал делами в Бластер-Сити и в Пустошах. Больше орбитальных циклов, чем любой кибертронец мог припомнить, Галоген ратовал за то, чтобы присоединить плато Гидракс с прибыльным космопортом к своим владениям. Поэтому некоторые кибертронцы склонны были верить, будто, что он ни говорил, все одно сводится к попытке аннексии.

Оружейный завод в Бластер-Сити примыкал к стальному каньону. Его трубы и технические выходы располагались почти вровень с поверхностью. Как только сырье извлекли из каньона, его начали перерабатывать, а на освободившемся пространстве построили завод. Бомба была прикреплена к резервуару, который содержал плазменное топливо для дуговых горелок, что использовались в производстве чрезвычайно мощного оружия и боеприпасов. В тот момент, когда раздался взрыв, обсерватории на лунных базах зафиксировали вспышку, которая ослепила белым светом линзы телескопов, направленных в ту область Кибертрона.

С земли это выглядело так, как будто столб энергии вырвался из каньона и разросся до небес, принимая форму воронки, от которой палило жаром и светом. Обломки: маленькие, вроде фрагментов трубопровода, и огромные – целые градирни , которые до этого момента охлаждали небольшой термоядерный реактор, обрушились дождем в радиусе многих хиков на Пустоши и на головы несчастным кибертронцам, которые работали, строили планы или просто оказались не в том месте не в то время.

И в Бластер-Сити потеряли цену искры трансформеров.

Потеряли смысл насущные проблемы. Никто не имел точного представления, сколько кибертронцев погибло, когда оружейный завод взлетел на воздух.

Впрочем, свидетели этой картины сознавали одно: войска Совета только что потеряли важный источник боеприпасов.



Когда Мегатрон получил сообщение о взрывах, Орион Мирный как раз разговаривал с ним по защищенному каналу Сети. Орион провел тестирование, как работает аппаратура, бывшая в его распоряжении в Городском Архиве… А после этого Мегатрон поручил Саундвейву разработать дополнительный уровень защиты.

- Если когда-нибудь тебе понадобиться что-то скрыть… или кого-то убрать, Саундвейв – этот тот бот, который расскажет тебе, как – объяснил Мегатрон.

- Буду иметь в виду, - ответил Орион Мирный.

А в следующее мгновение сообщения о бомбах начали наводнять эфир.

- Во имя Великой Искры! – вскричал Орион Мирный. – Что это?

Через видеосвязь он увидел, как Мегатрон отметил поступающие сообщения, а затем повернулся лицом к экрану.

- Орион! – обратился Мегатрон. – Для меня настал момент высказаться. Кибертронцы должны узнать, что не так будет действовать наше движение. И должны узнать немедленно. Ты в Иаконе, верно?

Орион Мирный кивнул.

- Мне нужно открыть канал, который нельзя отрубить. И чтобы передача пошла по всем классовым приемникам вплоть до канцелярии Совета. Сможешь устроить?

Мегатрон не окончил фразу, а Орион Мирный уже прикидывал нужные параметры. По закону такая задача была в компетенции одного из классов программистов, а не класса служащих, к которому принадлежал Орион. Однако Орион Мирный достиг полного понимания справедливости, и его поступки знаменовали то, что он живет вне классовой системы.

- Готово, - произнес Орион Мирный и кинул Мегатрону ссылку.

А затем он стал наблюдать, как впервые Мегатрон выходит из тени и является на общественное обозрение на Кибертроне.

- Я не имею никакого отношения к этим взрывам. Но не отрицаю возможности того, что боты, устроившие их, были в какой-то степени вдохновлены моими суждениями о том, что каждый кибертронец имеет право на самоопределение. – Мегатрон обвел могучей рукой толпу, как бы выделяя дугообразным жестом срез представителей разных классов.

- Я скорблю о погибших. Но сколько среди тех, кто умер, было трансформеров, которые получали удовольствие, наблюдая, как я сражаюсь насмерть в гладиаторских боях под Каоном? А сколько других кибертронцев погибло ради их удовольствия? И теперь те кибертронцы, которые рискуют жизнями вам в угоду, требуют, чтобы вы предоставили им право распоряжаться собой! Ни один кибертронец не вправе указывать другому кибертронцу, что можно, а что нельзя!

Стало очевидно, что у Мегатрона под контролем была гораздо более крупная сеть, чем Орион представлял.

Случившееся было для него неожиданностью. Неужели Мегатрон срежиссировал целое представление, потому что Орион Мирный был в Каоне, на родной территории Мегатрона, чтобы свидетельствовать об этом изнутри?

- Я – Мегатрон. Я веду тех, кто избрал последовать за мной. И я отрекаюсь от тех, кто во имя меня творит ужасные деяния. Я сражаюсь не бомбами, а логикой. Я верю не в убийства, а в противоборство идей. Дадим виновникам этих взрывов почувствовать всю мощь кибертронского правосудия! – Мегатрон приблизился к камере, его лицо заполнило экран, а выражение стало холодным и грозным. – Если я обнаружу их первым, мое правосудие будет быстрым и более безоговорочным.


————


Как утверждали некоторые весьма благочестивые и консервативные кибертронцы, Соник-Каньоны – это уши Праймаса, средство отслеживания событий во вселенной, в которой обитают его порождения. А также в этих каньонах, по слухам, располагался великий суперкомпьютер Вектор Сигма. Хотя минуло много орбитальных циклов с того времени, когда кто-либо из кибертронцев непосредственно взаимодействовал с ним. Большинство не знало наверняка, функционирует ли еще Вектор Сигма, или даже существовал ли он вообще.

Череда взрывов произвела прорыв далеко у северо-западной оконечности Каньонов, там, где согласно легенде когда-то находился древний вход к интерфейсу Вектора Сигмы. Изначально все могли только гадать: это было попыткой завалить камнями достославный компьютер или проникнуть в недра каньонов, за их металлические стены?

Другими словами, кто-то пытался уничтожить Вектор Сигма или же получить доступ к нему? Или, может быть, в Соник-Каньонах скрыто нечто-то такое, добраться к чему можно было с помощью бомб? Даже те, кто знал, что на самом деле Вектор Сигма расположен в подземном укрытии под Иаконом, слушал теории заговора с интересом.

По Сети мелькало гневное квохтанье высших классов. Неужели не осталось ничего святого? Что этим подонкам взбрело в голову? А в дальнейшем они нанесут удар по самим основам общества – по тому, что сделало Кибертрон Кибертроном?

- Мегатрон. – слышались мнения. – Без сомнения, за этим стоял он. Мы наслушались о нем достаточно, чтобы понять это.

- Совет должен что-то сделать. Этот Мегатрон должен сидеть в тюрьме. В противном случае в следующий раз он взорвет какой-нибудь музей или Городской Архив – продолжали анонимы.

- Его нужно арестовать! – гудела Сеть.

- Или, может быть, для нас всех будет лучше, если Мегатрон умрет…


————

Орион Мирный не мог оставаться безучастным. Он взломал канал СМИ с помощью приоритетного кода из Городского Архива.

- Это Орион Мирный - представился трансформер. – Я добытчик данных в Городском Архиве, работаю под началом Альфа Триона. Я здесь, чтобы засвидетельствовать, что Мегатрон не несет никакой ответственности за то, что произошло.

Каналы передач вокруг него едва не обрушились в потоке сигналов обратной связи. В этот момент прекратилось существование Ориона Мирного как служащего архива и началось его существование в качестве преступника/террориста/революционера/сумасшедшего. То, что Орион успел запечатлеть по ответной реакции в каналах – до того, как дал команду Сети изолироваться и переключить фокус на регулируемый канал коммуникации Совета, – повергло его в шок.

В тот момент, когда он высказывался в поддержку Мегатрона, он мог с таким же успехом оказаться на его месте. В глазах кибертронской общественности Орион Мирный и Мегатрон сейчас были со-лидерами движения, которое устраивало чудовищные взрывы по всей планете.

- Нет! – воскликнул Орион Мирный. – Я знаю Мегатрона. Он этого не делал. А я тем более. Вы все должны выслушать. Вы должны понять!..

Но в глубине искры Орион услышал слова Мегатрона: «Они никогда не поймут, так как это их не заботит. Пока их положение лучше нашего, к пониманию они стремятся в последнюю очередь».

Орион Мирный надеялся, что это не окажется правдой.
Шоквейв, Саундвейв и другие лейтенанты Мегатрона, стоящие вокруг него, наблюдали. Посторонний взгляд мог бы отметить, что они довольно прохладно встретили чужака, осмелившегося взять на себя столь активную роль. Орион Мирный также заметил такое к себе отношение. Был ли способ разрешить эту ситуацию, изменить это отношение? Орион Мирный полагал, что лучшее, что он мог делать, - это доказывать себе самому, на что он способен. Он не гонялся за расположением Мегатроновых прислужников. Он хотел достичь уважения. Его интересовало получение хорошего мнения о себе в глазах лишь тех, кто заслуживал хорошего мнения в его глазах и тех, кто верил в правое дело.



Излюбленный аттракцион с горками в парке «Шесть лазеров над Кибертроном» назывался «Плазменный вираж». Столбы, на которых он держался, представляли собой сложную конструкцию из балок, по которым на магнитных рельсах носились вагонетки. Скорость и гравитационная сила были таковы, что вызывали у посетителей аттракциона головокружение и жажду снова прокатиться. Этих балок была 71 штука. Они занимали значительную площадь поверхности и были надежно укреплены приварными болтами.


Когда Орион Мирный создал канал для первого обращения Мегатрона к кибертронской общественности, через Сеть на гигантский экран в помещении внутри пирамиды поступило сообщение о другом взрыве.


Тридцать шесть миниконов, чьи полированные тельца блестели в яркой подсветке знаков и логотипов на вагонетках, рассеялись под основаниями балок. Они построились концентрическими кругами: один - вокруг внешних балок, второй, поплотнее, - близко к центру трассы «Плазменного виража». Над ними по треку с ревом и визгом проносилась очередная вереница вагонеток. Стоящие в очереди кибертронцы заметили миниконов, но не обратили внимания. Они все думали только о том, как бы поскорее попасть на аттракцион.

И вдруг 36 миниконов взорвались 36 атомными бомбами. Огромная стальная конструкция «Плазменного виража» потонула в слепящей вспышке высвободившейся энергии и поглотила кибертронцев. Все, кто оказался поблизости, кто оказался на пути смертоносной электромагнитной волны, - погибли, как если бы они сами принесли с собой бомбы.
Это случилось как раз, когда Мегатрон окончил речь. И Орион Мирный понял, что никто не станет его слушать.
Истина не имела значения.

«И все же… - подумал Орион Мирный. – Для меня она имеет значение. Я буду драться за нее. Пускай даже в одиночку, но я заставлю их посмотреть правде в глаза».



- Я должен вернуться в Иакон, - сказал Орион Мирный.

Мегатрон сжал его плечо:

- Не держи зла, брат. То, что случилось, произошло по воле Праймаса. Иначе и быть не могло. Ведь все мы – слабые создания нашего Творца, разве нет?

- Мы обладаем собственной волей, - откликнулся Орион Мирный. – Код Праймаса – это то, что ведет нас к знанию, когда мы должны или не должны подвергать ее испытанию.
Два кибертронца стояли лицом к лицу.

- Мы же друзья, - напомнил Мегатрон. – Вместе мы совершим великие дела. Нужно просто отдавать себе отчет, что хоть мы и дали ход событиям, это не значит, что они будут разворачиваться в соответствии с нашими планами. И это тоже своего рода проявление свободной воли, разве не так?

- Так – нехотя согласился Орион. Он чувствовал, что бессилен опровергнуть слова Мегатрона, поднаторевшего в спорах.


У того был огромный ораторский талант. Мегатрон – чемпион арены – заводил толпу еще с начала своей карьеры. Орион Мирный – совсем другое дело: он был простым служащим и не имел нужды ни в чем подобном. Орион Мирный решил в дальнейшем обратить на это особое внимание и поучиться ораторскому искусству. Мегатрону не стоило все время позволять говорить за Ориона или высказывать его идеи относительно движения, которое они возглавляли совместно.



Центр поселения Полигекс возник на месте крыла древней крепости Даркмаунт. Струя магмы извергалась здесь из недр Кибертрона, образовывая то, что местные называли Верхней Заводью, во впадине, возле которой была построена большая часть Даркмаунта. Когда-то крепость была защищена естественной плавильней от примитивных жизненных форм, возникающих попутно с зарождением жизни кибертронцев. Те деформированные механизмы с угасающими искрами кучковались возле Нижней Заводи, наполненной расплавленной огненной массой, пока не погибали и фрагменты их искр не возвращались в Колодец. К настоящему времени укрепления Даркмаунта представляли собой руины, хотя территория вокруг Верхней Заводи была обитаема. А Нижняя Заводь представляла интерес для небольшого поселения ремесленников-фабрикантов. Они пользовались неисчерпаемыми ресурсами тепла для изготовления своих работ, и те в свою очередь служили украшением в жилищах высших классов.


Вдалеке от заводей расплавленной магмы, на противоположной от Даркмаунта стороне долины, построили себе жилища некоторые из наиболее рисковых представителей высших классов. Это были любители искусства, энтузиасты, тусовщики, которые притягивали к себе восторги других тусовщиков тем, что жили в отдаленных районах и с дикой скоростью носились в трансформе с вечеринки на вечеринку по большим городам Кибертрона.

Между ними и крепостью заметно возвышался над долиной город Полигекс. Бомбой, которая там рванула, были разрушены скалы. Будто в замедленном кадре они обрушились водопадом обломков в Нижнюю Заводь, увлекая с собой ряд экстравагантных домов. Жертв оказалось мало, но все из известных классов. Среди них был знаменитый художник Хроматрон . Смерть застигла его в процессе создания проекционной модели Мегатрона, чье лицо он впервые увидел в передаче по Сети за день до этого.



Мегатрон смотрел, как Орион Мирный уходит.

- Брат… - произнес он, зная, что Орион может не услышать.

– Пойми, я не хотел этого. Мир выглядит иначе со дна ямы, не так, каким он кажется среди стеллажей Городского Архива.

Шоквейв и Саундвейв молча стояли позади Мегатрона, пока огромная дверь в пирамиду с грохотом не захлопнулась за Орионом Мирным. Затем Саундвейв спросил:

- Мне последовать за ним?



На Станиксе находился один из радиальных узлов обширной конструкции данных, которую кибертронцы спустя гигациклы назвали Сетью. Получая данные с центральных серверов и банков данных Городского Архива Иакона, каждый узел служил для резервного копирования и в качестве точки распространения коммуникаций, которые не нужно было санкционировать или направлять через центральные процессоры.

Сам узел располагался внутри зубчатого кряжа на восточной окраине города Станикса. Выше него находится неприступный форт Скайк – тренировочный центр для войск Совета, а также местных подразделений сил гражданской обороны. Именно в Скайке первые генералы ополчения разработали идею разделения на классы.

И именно в Скайке бомба разрушила штаб-квартиру, где находился действующий судья войска. Его звали Гоунтлет . Он гордился историей этого места, а также историей сил ополчения в Станиксе. Он верил в классовую систему и не представлял жизни вне класса военных, в который был направлен в момент своего появления на свет через Колодец Великой Искры.

Гоунтлет распорядился засекретить сообщения из Иакона относительно личности этого Мегатрона. Он был в глазах Гоунтлета одним из представителей низших классов – мятежников, ищущих, как бы подорвать систему, которая служит Кибертрону с незапамятных времен. Судья ждал, когда Совет придет к такому же выводу и предпримет активные действия против этой криминальной клоаки, заполонившей Каон и Пустоши.

Он надеялся принять участие в этих действиях. Особенно сожалел Гоунтлет о том, что за всю свою жизнь ему пока не удалось увидеть крупномасштабных боев.

Бомба, которую принес неизвестный миникон, взорвалась прямо под трибуной на плаце Поле Роу, на северо-западном углу форта Скайк. Взрыв был такой силы, что разнесло весь угол форта. Электромагнитные импульсы вызвали каскадные аварии в сетевом узле, расположенном внутри кряжа.


Сто восемьдесят три кибертронца были убиты взрывом, завалены обломками или погибли от ЭМИ, повредившего их системы. Среди погибших был Гоунтлет.



Альфа Трион видел, как распускались огненные цветы на лике Кибертрона. Он был на грани отчаяния. Архивариус видел это раньше. Ведь он участвовал в войне за Кибертрон, в войне, на которой брат шел против брата, которая угрожала устройству планеты и всей вселенной.
А теперь, похоже, еще одна подобная война подступила к порогу.


На экране шла передача из Юрайи, показывали очередное повторение того, что Альфа Трион уже видел по всей планете. Обломки, разбросанные и искалеченные тела. За кадром анонимный голос брал на себя ответственность за взрывы:

- ОТ ИМЕНИ НИЗШИХ КЛАССОВ. ЗАБЫТЫХ. УГНЕТАЕМЫХ. НЫНЕ МЫ НАСТУПАЕМ НА ВАС!



Орион Мирный промчался через Пустоши, в его сердце пьянящее возбуждение боролось с предчувствием, которое он не мог отбросить.


Хоть мы и дали ход событиям, это не значит, что они будут разворачиваться в соответствии с нашими планами.
Так что же Мегатрон планировал?



Орион Мирный убеждал себя не думать об этом. Мегатрон знает, как достичь своей цели. Орион Мирный знал другой путь. Вдвоем они могли бы совершить великие дела. Сегодня произошла оплошность, ошибка. Неизбежная? Орион старался не задумываться. Однако следовало учесть, что Мегатрон был прав в одном: случившееся на Кибертроне говорило о появлении нового радикального движения, и мятежники выступали против давно сложившейся классовой системы.

Многие кибертронцы в первый раз с момента, когда они очнулись у Колодца Великой Искры, поняли, что они могли жить не так, как всегда жили.

Орион Мирный прибыл в Иакон, на ходу трансформировался, ворвался на улицу и побежал, не сворачивая, к Городскому Архиву. Альфа Трион ожидал его у дверей в помещение комплексного поиска данных.

- Мне нужен совет!

Альфа Трион кивнул:

- Тебе нужно не только это.

Они прошли внутрь.

- Это будет означать войну – сказал Альфа Трион.

Орион Мирный молча кивнул. Он осознавал это
.
Альфа Трион поводил Пером по своему рабочему столу, как он делал, когда собирался сказать что-то печалившее его:

- И у тебя нет иного выхода, кроме как оказаться в центре происходящего...

Размышляя о событиях, Орион Мирный находил, что это невероятно. Он простой служащий. Ему никогда не приходилось драться, за исключением нескольких несерьезных тренировок с Джазом, когда он еще не знал лично Мегатрона. Какой толк от Ориона будет на войне?
Неужели и правда война была единственно возможным результатом в цепи событий, которые начались с этих взрывов?

Подумав хорошенько, Орион Мирный понял, что цепь событий начала происходить значительно раньше. Можно сказать, что это началось с того момента, когда он впервые вступил в контакт с Мегатроном. Но, возможно, если не Орион Мирный, так кто-то другой сделал бы это. А, может быть, развитие событий стало неизбежным с того момента, как Мегатрон присвоил себе имя.

Хотя зачем на этом останавливаться? Если уж на то пошло, выбор Мегатрона мог быть предопределен из-за существования и поступков Падшего, еще во времена Праймов. А что в свою очередь предопределило роковое убийство, разрушившее Тринадцать? Насколько далеко придется заглянуть в поисках причин и следствий, прежде чем станет понятно, что некоторые вещи имеют непостижимые причины?

- Трудно смириться с мыслью, что у тебя необычная роль в этой истории? – спросил Альфа Трион.

- Да, - согласился Орион.

- Мегатрон, может быть, тоже не обрел той роли, на которую рассчитывал… - продолжил архивариус. – Какое впечатление он на тебя произвел?

- Почему вы спрашиваете меня? Вам виднее.

- Я с ним лично не знаком. Давай же не будем делать вид, будто ваша встреча не состоялась.

Орион Мирный опешил. У него не было мысли обмануть Альфа Триона, но он также не склонен был распространяться о своем знакомстве с Мегатроном.

- Что ж, - сказал Орион. – Нет смысла притворяться. И я не жалею о том, что встретился с ним.

- Тогда я повторю свой вопрос. Что ты думаешь о нем?
Орион Мирный вздохнул:

- Это лидер, и у него много последователей. Больше, чем может показаться, я считаю. Он верит в то, во что также верю я. Он искрой радеет о благе кибертронцев. Вот такое впечатление сложилось у меня о Мегатроне.

Орион помолчал. Он ожидал ответа, но слышал только тишину. Тогда он осмелился спросить:

- А что думаете вы?

- Вот, что я думаю об этом Мегатроне... – Альфа Трион мановением руки открыл огромную книгу, лежащую на его столе, но тотчас закрыл ее, не посмотрев на страницу. – Он верит в то, во что избрал верить. Не сомневайся. Над чем тебе следует поразмыслить, так это над одним вопросом: не подорвут ли в итоге методы Мегатрона его идеалы?

Некоторое время Орион Мирный хранил молчание. Альфа Трион не мешал ему размышлять. В конце концов архивариус спросил:

- К какому ты пришел выводу?

- Я думаю, - произнес Орион Мирный. – Во что бы Мегатрон ни верил, я должен быть рядом, чтобы препятствовать его методам.

- Как ты считаешь, это он приказал взорвать бомбы?

- Нет! – Орион Мирный покачал головой.

- Почему?

- Хотел бы я найти более убедительные аргументы... Но мое заключение сводится к следующему: если бы Мегатрон приказал нечто подобное, он постарался бы донести до каждого кибертронца известие, что это его рук дело.

Альфа Трион кивнул:

- Да. Если Мегатрон провалится, то не из-за своих идей, а из-за своего самомнения.

- А разве бесхарактерная личность будет к чему-то стремиться? – спросил Орион Мирный.

- Знай, Орион, - произнес архивариус. – Во времена войны заметно открывается истинная натура сражающихся. Но, возможно, ты никогда не узнаешь правду о…

-… Мегатроне. Ага! – вырвалось у Ориона Мирного.

Альфа Трион строго глядел на него, пока Орион не ощутил острое раскаяние за свое несвоевременное восклицание. Когда архивариус вновь заговорил, его тон был суров:

- Только глупец перебивает старших. Война на пороге. Если она начнется, в ней тебе придется узнать и свою истинную натуру.



Орион Мирный вышел после аудиенции у Альфа Триона и вдруг – какая неожиданность! - увидел Шоквейва, ожидающего его в зоне общественного пользования Городского Архива.

- Библиотекарь! – сказал механохирург. – Не окажете ли вы честь сопровождать меня на экскурсии? Я плохо знаю Иакон. Обычно я провожу время в менее приятных обстоятельствах.

Ориону Мирному не нужно было прилагать усилия, чтобы понять, что за этим скрывалось.

- Что бы вы хотели посмотреть в Иаконе?

Когда они отправились к главному входу, Шоквейв указал Ориону на локацию, отображающуюся на маленьком экране, выдвигающемся из запястья трансформера.

- Кажется, я знаю, где это… - сказал Орион Мирный.



Обсерватория Иакона была оборудована лучшими средствами астрономического наблюдения наземного базирования на планете Кибертрон. Она была одним из любимых мест Ориона Мирного, и он отправлялся туда всякий раз, когда выпадала возможность, чтобы не забывать о судьбе, которая ждала смелых кибертронцев, - тех, кто осмелился покинуть пределы своей планеты и путешествовать к звездам. И тут, в обсерватории, куда он привел Шоквейва, в тени от большого солнечного телескопа он заметил Мегатрона.
Орион Мирный нервничал и был немного сердит.

- Ситуация выходит из-под контроля – заявил он.

- То, что должно было случиться, относится не к тому виду ситуаций, что поддаются контролю – заметил Мегатрон. – Мы должны сознавать это. Далеко не все кибертронцы собираются вечно сидеть сложа руки и болтать. Некоторые намереваются действовать.

Что-то в тоне голоса друга встревожило Ориона. Он старался говорить неспешно, опасаясь, что стоящий рядом Шоквейв поймет его превратно:

- Ты хочешь сказать, что знал об этих взрывах?

Мегатрон в свою очередь старался аккуратно подобрать слова:

- Мне приходилось слышать о том, что нечто должно случиться.

Орион Мирный был потрясен. В этот момент он осознал, что между ним и Мегатроном гораздо меньше точек соприкосновения, чем он раньше считал. У них общие цели – это бесспорно. Но становилось очевидным то, что у них разные методы. Возможно, они никогда не найдут общий язык.

- А я еще защищал тебя! – возмутился Орион Мирный.

- Послушай, брат! – сказал Мегатрон. – Я знал, что это случится. Да. Я не пытался этому помешать. Почему? Потому что не имел возможности. Я не контролировал ситуацию. За что же мы сражаемся, как не за идею об отсутствии контроля над жизнями наших собратьев-кибертронцев? Я не хочу, чтобы они совершали теракты. Не желаю, чтобы гасли искры невинных. Но вот жестокая правда. - Мегатрон повернулся и указал Ориону Мирному на экран на стене, где транслировали ужасные кадры с мест взрывов. – И эта правда вот в чем. Я могу дистанцироваться от них и тем самым внушить к себе больше доверия. Если эти преступники, кем бы они ни были, продолжат в том же духе, я на их фоне окажусь благоразумным и здравомыслящим. Это продвигает нас вперед, брат. Как ты не осознаешь этого?

Орион Мирный осознавал. Но ему эта позиция казалась отвратительной.

- А хочешь узнать нечто такое, о чем ты, вероятно, никогда не догадывался? – спросил Мегатрон.

- Чувствую, ты все равно найдешь способ просветить меня – ответил Орион.

Мегатрон направился к выходу.

- Моя очередь побыть гидом – заявил он.

Несколько циклов спустя ошеломленный Орион Мирный оказался в первом ряду гладиаторской ямы в подземных недрах Иакона.



- А ты думал, только каонцы обожают этот спорт? Или только представители низших классов? – язвительно уколол его Мегатрон.

В яме два поскрипывающих кибертронца – явно уволенных с какого-то промышленного предприятия – давали отпор целой орде миниконов. Больше миниконов, чем Орион Мирный сумел сосчитать, уже валялись раздавленными и сломанными на полу ямы, которая, в отличие от каонских ям, была сделана из стального сплава. У того, что покрупнее, через спину и плечи шла надпись - имя Гидро . Он был подранен и истекал энергоном через десятки крошечных ран. Второй был в лучшей форме, пока они сражались спина к спине с помощью вибролезвий. Причем, клинки явно собрали с помойки. Орион Мирный отвернулся. Вот и снова появление Мегатрона способствовало тому, что он узнал о Кибертроне нечто такое, чего ему не надо было знать.

- Ты напрасно придираешься к моему классу из-за обиды за свой – произнес Орион Мирный. – Классовая система помогла мне не больше, чем тебе.

- И на этот раз, друг, ты ошибаешься, - ответил Мегатрон.

Один из гладиаторов упал, сраженный, когда миниконам удалось разрубить связки на его правой ноге. Орда навалилась на него в то время, как второй гладиатор, Гидро, сметал миниконов размашистыми искрящими ударами своего вибролезвия.

- Твой класс в безопасности. Вы наблюдаете. Вы перемещаете данные и помещаете их, куда вам прикажут. – Мегатрон постучал кулаком по своей груди. – А мой класс умирает! Мы погибаем во время промышленных аварий, когда раскаленные сплавы заливают нас, или когда происходит утечка энергии из трубопроводов, сжигающая наши процессоры, или когда жидкий азот разрушает наши конечности, или когда с крана срываются кубы килоединиц необработанной руды, превращая наши тела в металлолом! Мы умираем. А вы смотрите. Не сравнивай наши классы!
Мегатрон вернулся к просмотру поединка.

- Гидро! – взревел он, поднимая руку.

Другой здоровяк-гладиатор был мертв, но миниконы никак не могли уняться. Пока они сосредоточились на попытках растерзать его тело, Гидро истреблял их. Но вот на него бросилась едва ли не целая дюжина миниконов. Гидро прижался спиной к одной из стен ямы. Один из миниконов оказался у него под ногой, и гладиатор давил его, пока череп врага не треснул в дожде искр.

- ГИДРО! – в толпе набирал обороты хор голосов. – ГИДРО! ГИДРО! ГИДРО!

И, невероятно, но на другой стороне ямы Орион Мирный увидел кричащего и сотрясающего кулаками воздух Джаза.

Он был с двумя кибертронцами, которых Орион Мирный не знал. Один был черно-желтый, а второй по виду явно сикер – его корпус был красный с серебром, а фигура отличалась угловатыми формами. Джаз здесь? Орион Мирный не мог поверить.

- Это твой друг? – кивнул Мегатрон, заметив, что Орион уставился в одну точку.

- Да. Его зовут Джаз.

- Никогда не знаешь, кого встретишь внизу в ямах. – заметил Мегатрон. Он засмеялся и похлопал Ориона Мирного по плечу. – Что ж, друг, одно из последствий свободы от классовых условностей – то, что ты получаешь возможность видеть мир, каков он есть. Порой это означает видеть вещи, которые ты бы не хотел видеть.

Толпа разразилась громоподобным воплем, когда Гидро одолел последнего миникона. Он вцепился во врага и порвал его на запчасти. После этого гладиатор отбросил то, что осталось от миникона, подальше, запрыгнул на верхушку барьера, отделяющего толпу от ямы, и стоял там, пытаясь удержать равновесие.

- ГИДРО! ГИДРО! ГИДРО! – скандировали зрители.

-Пожалуй, тут некоторая конкуренция, - произнес Мегатрон с усмешкой.

- Соревноваться с матерым каонским ветераном? – Орион Мирный разыграл святую простоту. – Конечно, это не для нас, слабаков. Бедным иаконцам остается только молиться, чтобы их миновал бич подземелий из Пустошей.

- Ого! Его чувство юмора возвращается! – Мегатрон казался довольным.

Транслируемые на стену голограммы, висевшие над ямой, показывали Гидро, собирающего дань восхищения своей аудитории… Вдруг эти картинки исчезли, сменившись многообразной вереницей видов пожара и разрушений.
Толпа замолкла. А затем пополз смущенный шум голосов. Орион Мирный смотрел на голограммы. Взорвался завод. Группа кибертронцев бежала строем через перекресток, где-то за кадром выстрелила тяжелая энерго-пушка, и четверых из них скосило огнем. Остальные побежали дальше.

- Это же Альтигекс ! – воскликнул кто-то рядом с Орионом.

- Но что случилось?

По одному из экранов Орион Мирный мог наблюдать, что войска Альтигекса отреагировали. Тщательно подготовленные бои гремели в городе. Другие камеры беспорядочно транслировали из Сети на доступные участки стен, и все заполонили различные картины новостей. Устроившись на возвышении у края арены, Гидро наблюдал сначала с раздражением, но потом выражение его лица сменилось шоком.

- Тебе не кажется, что это гражданская война? – спросил Мегатрон.

Орион Мирный бросил на него яростный взгляд:

- Ты как будто бы рад этому!..

- О нет! Я буду оплакивать погибших, как и любой кибертронец. – Мегатрон указал на один из экранов, где силы гражданской обороны открыли массированный огонь по паре кибертронцев. Их тела исчезли во вспышке ионного разряда, когда батареи их оружия взорвались в воздухе, как видимое явление невидимого исчезновения энергона. – Вот эти двое. Я оплакиваю их. А тебя просто повергла в шок их смерть. В этом мы с тобой отличаемся, Орион.
Орион Мирный понял, что это было правдой. Он видел картины разрушений, но они не были связаны с тем, что он чувствовал… потому что, как служащий, он был все еще и за и против свободной воли. Орион размышлял, потому что наконец-то получил возможность размышлять над этим. Но ему еще никогда не приходилось переживать что-то на собственной шкуре.

- К чему же мы идем, Мегатрон? – спросил он, видя, как Альтигекс охватывает пожар.

- К тому месту, которое всегда было нашей целью, мой друг, - ответил гладиатор. – Власть никогда не дается просто так. Ее нужно взять. И мы свое возьмем!

Мегатрон пошел к двери. Инстинктивно Орион Мирный пошел следом.

- Пора нам присоединиться к ним – сказал Мегатрон.

- Присоединиться к сражающимся? Почему?

- Да нет, не к сражающимся. Пока нет… - Мегатрон остановился подождать, пока Орион Мирный нагонит его. – Но мы должны отправиться в Альтигекс, так как этот город был последним известным местом нахождения Матрицы Лидерства.

Все, что Арморхайд хотел делать, это смешить окружающих. Он происходит из класса артистов, и, следовательно, ему позволялись некоторые вольности в социальном плане, совершенно недопустимые для большинства классов. Направлением своего искусства он выбрал комедию, а публику нашел в Альтигексе, а именно в Большом Зале Альтигекского казино. Оно представляло собой орбитальную станцию, подвешенную в заданном положении и видимую из Иакона и других крупных северных городов. Казино Альтигекса было убежищем для тех, кто бежал от условностей. Здесь собирались артисты, социально недовольные, те, кто предпочитал наблюдать устройство общества со стороны. Это была аудитория Арморхайда, и дело его жизни состояло в том, чтобы дать им на мгновение забыть о рутине классовых обязанностей и изоляции на планете, заброшенной в космическом пространстве, отрезанной от других кибертронских колоний с момента разрушения космических мостов так много циклов тому назад…
Он рассказывал шутку про космические мосты – тщательно продуманный анекдот на тему буйной фантазии у сборщиков оплаты за проезд. Анекдот был неудачный и пошел плохо. Тогда артист начал импровизировать, чтобы поскорее закруглиться. Публика смеялась, потому что это была его публика. Он выступал для них в Альтигекском Большой Зале множество раз. Едва ли они прервали бы его из-за провальной шутки.
Но все-таки он переживал, ведь сегодня был вечер всех вечеров: великий недоступный лидер Сентинел Прайм находился среди публики.
Сентинел Прайм!
Это был самый важный вечер в жизни Арморхайда, в его карьере. Но даже его старые номера, гарантировано вызывающие смех, не сработали. Народ, должно быть, знал, что здесь находится Сентинел Прайм, и тоже нервничал.
А затем случилось сразу 2 события.
Первое заключалось в том, что Сентинел Прайм – Хранитель классов, маршал кибертронской армии, лидер, которому по слухам сам Кибертрон пожаловал Матрицу Лидерства, – засмеялся. Причем, ни над чем иным, а над последней арморхайдовой неудачной шуткой.
А вторым событием оказался взрыв всей внешней стены станции, сопровождаемый громадным порывом воздуха, которому предшествовал звук, безошибочно определяемый, как звук детонации взрывного устройства.

Старскрим инстинктивно трансформировался, когда в Большом Зале загремели взрывы, но тут же замер в процессе и вернулся в форму робота, успев оттолкнуть Сентинела Прайма с пути рушившейся колонны. Искусственная гравитация станции с момента взрыва дестабилизировалась. Затем воздух начало вытягивать в космос, заодно утягивая и зрителей.
Через отверстие в стене появилось несколько кибертронцев, кое-кто из них еще не успел трансформироваться из режима техники. Один из них щелкнул по подключенному к стене устройству. Тотчас же по одному из динамиков, подключенному к главной аудиосистеме Зала, пошел звук.
- Мы – десептиконы! – раздался крик из динамиков. – Мы захватим Альтигекс во имя отказа от классов! Во имя свободного Кибертрона! Во имя Мегатрона!
«Захватить Альтигекс?» - удивился Старскрим. – «Значит, наземные войска тоже задействованы…».
Голос слабел, поскольку весь воздух улетучивался из Большого Зала. Старскрим наклонился и коснулся головы Сентинела Прайма.
- Лидер, - позвал он. – Нам следует…
Ракетный огонь и грохот энергетических взрывов оборвали его. Вторжение кибертронцев (некоторые из них по-прежнему недотрансформировались в режим робота из форм истребителей) через проломы во внешних стенах Альтигекса продолжалось.
- Я буду драться! – закричал Сентинел Прайм. Слова завибрировали в аудиодатчиках Старскрима внутри его головы. – Кто такие эти десептиконы? Как они посмели?! Кто такой Мегатрон?
Ионный разряд ударил в тело Сентинела Прайма, сбив его с ног и заставив прокатиться через ряд сидений. Старскрим открыл ответный огонь, сдерживая нападающих и прикрывая Сентинела Прайма, пока тот не поднялся на ноги. Лидер выглядел потрясенным и – Старскрим отметил это с удивлением – испуганным. Ими? Этим сбродом? С презрительной усмешкой Старскрим загнал выстрелом одного из нападавших обратно в дыру, через которую они пытались пролезть. Затем он последовал за Сентинелом Праймом в один из проходов, поддерживая порядок при отступлении, вместе с остальными зрителями, которых не покалечило и не убило во время нападения.
Он подтолкнул Сентинела Прайма вперед, но не отходил от него ни на шаг:
- Лидер, мы защитим вас! Сейчас вам не время драться.
И Сентинел Прайм согласился. Старскрим презирал его сейчас. Не только из-за того, что это пушечное мясо Мегатрона успешно провернуло свою операцию. Время Сентинела Прайма давно прошло. Он не осознавал это. Но Старскрим знал. Точно также это знал Мегатрон.
Это понимали и два его подчиненных – Скайварп и Тандеркрекер , ожидающие в техническом коридоре, где атмосферное давление все еще было на максимальном уровне и сохранилась энергия. Старскрим выдвинул Сентинела Прайма вперед.
- Вот два моих надежных лейтенанта – объявил Старскрим. – Они будут защищать вас, пока мы не разберемся с этим бардаком.
Сентинел Прайм кивнул.
- Уходи, Старскрим, - сказал лидер. – Если сможешь найти помощь, сделай это. А если нет, то по крайней мере расскажи всем правду о том, что произошло здесь сегодня.
Когда-то Сентинел Прайм был великим воином. Старскриму были известны предания. Но сейчас былой герой растерял свои силы, стал соучастником затормаживания и медленной гибели, гибели тысячи классов. Пришло время для нового лидерства, которое восстановит то, что было потеряно и забыто. Эта операция, взятие Альтигекса, была декларацией для Кибертрона и одновременно первым ощутимым признаком того, что десептиконы были чем-то большим, чем краснобайством и специфической позицией арены.
Скайварп и Тандеркрекер хорошо позаботятся о Сентинеле. В недрах Каона, где закончится его путь…
Далекие взрывы и вой сирены эхом звучали по всей тороидальной форме города Альтигекса. Он никогда не будет достаточно устойчивым, чтобы противостоять нападению десептиконов. Это было одной из причин, почему они выбрали именно это место и время для своего первого открытого акта революции. Старскрим добрался до покинутого Большого Зала, не встретив никакого сопротивления. Единственным, кто находился в Зале, был комик, чьи жалкие шутки, к счастью, прервали в момент нападения. Он носился взад и вперед по сцене и, потеряв самообладание, целился в случайные элементы конструкции. Завидев Старскрима, он вскинул на плечо ракетницу.
У Старскрима не было ни времени, ни желания драться. Он трансформировался и с ревом улетел прочь. Ракеты комика взорвались далеко позади. Старскрим спешил на встречу, далеко на самое дно, ему предстоял путь через всю планету в Пустоши. И если пожар в Альтигексе был каким-то знаком на пути к грядущему, он не хотел опоздать. Требовалась некоторая решимость, чтобы довести дело до конца… и у Старскрима были кое-какие планы относительно своей роли в этом движении. Мегатрон был не единственным трансформером, имеющим виды на то, каким мог бы быть Кибертрон.

С момента окончания обращения захватчиков в Большом Зале не было слышно ни звука. Лишь далекий вой сирен вибрировал через пол и ноги Арморхайда. Тот осторожно выглянул из-за стойки, на которой держались осветительные приборы. Вторжение? На Альтигекс? И оно началось здесь, во время его выступления?
Не смешно.
Каждый, кто бежал из Зала во вспышках отчаянного заградительного огня, который нападающие пытались подавить, - каждый совершенно игнорировал Арморхайда.
Тем более не смешно.
Это заняло всего несколько циклов. Захватчики подорвали одну из внутренних стен. Их цель, очевидно, состояла в том, чтобы дестабилизировать станцию. У Арморхайда, как и у большинства постоянных обитателей и частых посетителей Альтигекса, матрица сенсоров была специально адаптирована к резким и сильным скачкам давления и температуры. К моменту, когда его сенсоры адаптировались, Арморхайд заметил, как разбегаются последние из его зрителей. Сентинел Прайм последним ушел через главный вход на станцию, сопровождаемый угрожающей фигурой охранника. Вот уж кто не посмеялся ни над одной из обычных шуток Арморхайда.
Нечто необычное произошло здесь. Даже более необычное, чем факт открытия отколовшейся ячейки кибертронцев-ренегатов, нападающих и убивающих других кибертронцев. Вся ситуация была явно спланирована, как будто нечто особенное привлекло нападавших в Альтигекс и в Большой Зал.
Арморхайд был простым комиком. Он и думать не хотел о политике. Но пришло время всем кибертронцам выбирать сторону.
Кому бы он рассказал о случившемся? С наружной стороны в станции через дыру не было видно никого вооруженного. Не все десептиконы – или как они там себя называли? – были сикерами. Они могли трансформироваться и в какой-то другой вид техники.
Стараясь не терять бдительности – вдруг десептиконы вернутся, Арморхайд направился к дыре и просунул голову в космическую пустоту. Слева от себя он увидел звезды и маленькие фрагменты станции, дрейфующие в пустоте. Внизу проглядывались явные признаки войны в землях Торус, центром которых был Альтигекс. Вспышки взрывов и инверсионные следы сикеров крестами пересекали небо над городом.
Справа Арморхайд увидел транспортное средство, способное перемещаться как по поверхности, так и взлетать до низкой орбиты, но рассчитанное на малую дальность полета. Оно было прикреплено к станции магнитами.
«Отлично!» - сказал Арморхайд про себя. Несмотря на то, что рядом не было никого, кто мог бы услышать, а даже если бы были, его все равно не услышали бы из-за вакуума, он все равно не произнес ничего вслух, опасаясь, как бы остальные кибертронцы не подумали бы, что он болтает сам с собой. Вот только…
«Залезай в корабль, идиот!» - подтолкнул он себя и так и сделал. Кому-то в Иаконе нужно услышать об этом. Если б еще суметь прорваться через хаос, который творится на поверхности в землях Торус…

Пустоши тянулись без конца и без края вокруг Мегатрона и Старскрима, которые впервые встретились лицом к лицу.
- Операция в Альтигексе прошла успешно – похвалил Мегатрон. – Ты отлично сыграл свою роль.
- Это было несложно. Я же защищал Сентинела Прайма какое-то время.
Старскриму хотелось, чтобы они могли увидеть Альтигекс из Пустошей, но ближайшими кибертронскими объектами для наблюдения были лунные базы и некоторые чудом сохранившиеся сверкающие колонны космического моста. Никто не знал, как привести его в действие и вообще работает ли мост. Возможно, никто никогда этого не узнает…
Хотя именно это жаждал узнать Старскрим. Он хотел повести десептиконов снова в необъятные просторы вселенной… и возможность стать лидером десептиконов была первым шагом на пути к этой цели.
Конечно, на первом этапе следовало заключить союз с Мегатроном и проследить за тем, чтобы условия этого союза были наилучшими из возможных. Старскрим согласился с планом по устранению Сентинела Прайма, потому что его поставили перед необходимостью совершить сделку. Но окончательный характер этой сделки пока еще не был определен.
Мегатрон заметил, что Старскрим не сводит с неба глаз.
- Альтигекс – наш, - произнес бывший гладиатор. – Отныне каждый кибертронец знает, что десептиконы – это сила, с которой нельзя не считаться и что наши противники – слабы, дезорганизованы и не способны оказать сопротивление. Когда новая история Кибертрона будет написана, я – единственный, кто будет ее писать. Куда ты-то лезешь?
- Не стоит угрожать мне, Мегатрон. – откликнулся сикер. – Если хочешь войны, ты можешь ее развязать. А вот если хочешь победы в войне, то тебе не обойтись без меня и моих воинов. Совет будет в большом количестве развертывать войска ВВС, а ты сейчас располагаешь кучкой гладиаторов, которые разбираются в воздушных боях не больше, чем в химическом составе звездообразования.
- Что ж, один – один – признал Мегатрон. – Хорошо. Я могу сейчас взять и уйти, а ты можешь сделать собственный выбор. Но предупреждаю: в следующий раз, когда мы увидимся, мы уже не так поговорим.
- Я отправлюсь на станцию «Триптикон», вот что – объявил Старскрим.
- «Триптикон»? Что тебе там делать?
- Ты и понятия не имеешь, не так ли? – Старскрим был в восторге. Пока он знал нечто, чего Мегатрон не знал, у него было наиболее выгодное положение. И самое главное – это кратчайший путь к тому, чтобы самому стать лидером десептиконов. – Защищать станцию! – заявил сикер. – На «Триптиконе» находится много чего опасного для Кибертрона, если это попадет не в те руки…
Мегатрон дернулся, как если бы собирался броситься на сикера. Часть его вооружения мигала. Но он медлил.
- Я спрошу тебя прямо, - произнес он, взяв себя в руки. – Старскрим, ты с нами?
- Я не против вас, Мегатрон. – отозвался сикер. – Добавить мне нечего. Совет, возможно, еще послушает...
- А, уклоняешься от решения. Это хороший способ потерять все при любом раскладе. Вот Верховный Совет и представить не мог, что гладиатор низшего класса может иметь какие-либо амбиции, выходящие за пределы планов на очередную битву. – Мегатрон презрительно улыбнулся.
- Все точишь на них зуб? – Старскрим покачал головой. – Мегатрон, если собираешься драться, ты должен делать это на ясную голову! Большинство кибертронцев - даже те, кто не согласны с тобой – не волнуются по поводу классовой системы. Ты пойдешь против них, потому что они не разделяют твоей навязчивой идеи?
- Я пойду против всей вселенной, если четко будет проведена черта – произнес Мегатрон. – Берегись, Старскрим, чтобы тебе не оказаться на противоположной стороне.
Он перекувыркнулся в воздухе, совершая трансформацию в одновременном воздушном маневре, и с ревом улетел прочь. Старскрим посмотрел ему вслед. А затем он написал сообщение всем сикерам, которым мог доверять: «Встречаемся на “Триптиконе” немедленно».

Мегатрон ломал голову, читая перехваченное сообщение. «Триптикон»? Эта полуживая куча мусора? Что там может быть настолько ценного, что Старскрим предпочел сидеть на нем, нежели принять участие в войне за Кибертрон?
Надо было это выяснить.
И для этого, подумал Мегатрон, ему понадобится библиотекарь.

После нападений, когда потери были подсчитаны, и Сеть гудела, возмущенная общественным резонансом и домыслами, Орион Мирный пришел за советом к Альфа Триону.
- Сентинел Прайм был на Альтигексе, - Ориону Мирному было тяжело говорить.
- Много времени прошло с тех пор, когда присутствие Сентинела Прайма где бы то ни было имело значение.
Перо скользнуло за грань обзора, когда Альфа Трион в раздумьях крутил им в пальцах, подобно метроному. Орион Мирный подумал, что вот и снова архивариус поражает его своим отсутствием… Чего же? Сопереживания? Нет. Орион Мирный не сочувствовал всем институтам, которые разграничили кибертронское общество: классам, лидеру и так далее. Это было странно ждать эмоций от архивариуса, на чьих плечах был Городской Архив, и которому было вверено заботиться об истории цивилизации.
Орион Мирный списал все на стрессовые обстоятельства.
- Меня беспокоит, - начал Альфа Трион. – что Мегатрон, отведав, что представляет собой вооруженное восстание, войдет во вкус. Тебе известно, что все гладиаторские турниры на Пустошах, включая Каон, прикрыли? Теперь все воины жаждут присоединиться к этим десептиконам.
Он стоял и смотрел в окно из своего рабочего кабинета на роскошную панораму Иакона.
- Орион Мирный, он знал о взрывах? Ты видел, что Мегатрон отрицал это. Ты поддержал его при отречении от этих террористов.
Альфа Трион обернулся и посмотрел в глаза Ориону.
- А что тебе подсказывает интуиция? – спросил архивариус. – Захват Альтигекса был затеей отколовшейся ячейки бандитов? Или прикрытием для Мегатрона, наблюдающего с безопасного расстояния за событиями, которые он организовал?
Орион Мирный не знал ответа на этот вопрос. Он думал, что идеи Мегатрона соответствуют его идеям. И в то же время он знал характер Мегатрона, его вспыльчивость, крутость, агрессивность даже в остроумии. «Невозможно, - решил Орион Мирный, - чтобы Альфа Трион был прав, что Мегатрон действительно войдет во вкус разрушений и не найдет сил остановиться, предаваясь им». Возможно, Мегатрон всегда был на этом пути. Как иначе объяснить то, что он вступил на поприще гладиатора? А может быть это гладиаторские бои сделали его таким?
«Дело прошлое, - подумал Орион. – И бесполезное». Затем он осознал, что такие размышления совершенно не свойственны служащему Городского Архива. Орион Мирный не мог удержаться от улыбки.
- Я вижу выражение твоего лица, но не улавливаю, что тут смешного – отметил архивариус. – Но я задавал вопрос… Что скажешь?
- Только то, что я не знаю, и что моя улыбка означает скорее иронию, чем желание посмеяться – осторожно сказал Орион Мирный. – Я прошу прощения, что отвлекся.
- Ты знаешь этого Мегатрона лучше, чем кто-либо еще в Иаконе. Если бы ты консультировал Верховный Совет, что бы ты предложил? – спросил Альфа Трион.
- Если бы я что?.. – Орион Мирный смешался, не находя в себе сил представить идею, что он действительно мог бы давать советы верховным властям.
Но чем больше он задумывался об этом, тем больше чувствовал, что это реально. Он знал Мегатрона и мог сообщить некоторые полезные сведения о положении вещей. Но еще полезнее было бы…
- Архивариус! – почтительно обратился Орион Мирный. – Что если бы Мегатрон и я – мы оба – предстали бы перед Верховным Советом? Я взял бы на себя смелость быть посредником и объяснить свое видение ситуации, но и они должны выслушать жалобы непосредственно от него.
Альфа Трион обдумывал эту идею. Эскадра сикеров прочертила небо над башнями Иакона – очень не похоже на санкционированные деловые рейсы. Орион Мирный удивился: куда же они полетели и по чьему приказу?
- Что ж, - откликнулся Альфа Трион в конце концов.
– Вы свяжетесь с Советом и представите меня?
- Есть определенные часы для определенных классов, когда принимают жалобы для рассмотрения Советом.
- Гори они синим пламенем, эти часы! – воскликнул Орион. - Сейчас, когда Альтигекс в руинах и Сентинел Прайм пропал без вести, когда Мегатрон имеет шансы ввергнуть Кибертрон в гражданскую войну, вы хотите поговорить о классах?!
- Ты не так меня понял. У меня нет ни малейшего желания обсуждать классы. Я считал классы плохой идеей, еще когда они только учреждались – произнес Альфа Трион. – Но они существуют, и с этим нужно мириться. Особенно если кое-кто испрашивает аудиенцию, которая может серьезно отвлечь советников. Если ты станешь где-либо выступать с такой идеей, Орион, тебе следует хорошенько все обдумать, а не действовать напропалую.
На мгновение Орион Мирный осознал иронию. Мегатрон упрекал его в том, что он размышляет, а не переживает. Альфа Трион упрекает в противоположном. Орион мечтательно подумал о том, что, возможно, он ищет или уже нашел некую золотую середину.
- Назвался лампожуком – полезай в контейнер – сказал Орион Мирный. – Я буду признателен, если вы поговорите с Советом.
Альфа Трион вздохнул.
- Я сделаю это – пообещал он.
И после того, как Орион Мирный покинул кабинет Альфа Триона, одна фраза архивариуса крутилась в его сознании: «Я считал классы плохой идеей, еще когда они только учреждались».
Насколько же стар Альфа Трион? Мог ли он быть?..
«Невозможно!» - решил Орион Мирный. – «Тринадцать мертвы. Если они вообще когда-либо существовали. Их нет давно, неизвестно сколько времени. Теперь нет никакого смысла цепляться за старые мифы!».

Орион Мирный договорился встретиться с Мегатроном. Не в Каоне, а на огромном неиспользуемом участке космопорта на плато Гидракс. Некогда космопорт был самым оживленным местом на Кибертроне, поскольку здесь стартовали корабли, отправляясь через космический мост, соединяющий планету с множеством миров, открытых кибертронскими исследователями. «Что за зрелище это, должно быть, было!» - подумал Орион Мирный. – «Всякие разные расы появляются и уходят. Органические и механические существа сходятся и обмениваются идеями, технологиями…». Но ныне здесь царила тишина. Подавляющее большинство взлетов и посадок было автоматизировано. Полуразумные корабли привозили сырье с Триптиконского пояса астероидов. Единственные пилотируемые космические рейсы на Гидракс и с плато шли сплошным потоком из судов снабжения, отправляемых к лунным базам. А еще случалось, - отправляли свежий экипаж для замены основного состава на станции «Триптикон».
Именно о ней захотел поговорить Мегатрон, как только они встретились в ангаре, где раньше находились полуразумные космические аппараты, теперь же он стоял пустой, с открытой настежь дверью и обрушившейся крышей. Сломанная техника и детали космических аппаратов, разбросанные тут и там, делали ангар похожим на гладиаторскую яму. Не хватало только оживленных и неистовых зрителей.
Их встреча проходила в напряженных условиях: трансформерам приходилось быть настороже из-за войск охраны, в духе которых вполне было сначала стрелять, а потом разбираться.
Раз уж Альфа Трион считал, что война неизбежна, Орион Мирный заключил, что рано или поздно кто-нибудь попытается захватить плато Гидракс и космопорт. Орион задавался вопросом: а что если Мегатрон уже разработал план захвата? Или, может быть, за него это планировал кто-то из бунтарского десептиконского движения?
- Библиотекарь, - обратился Мегатрон. – Мне нужно, чтобы ты кое-что разыскал для меня.
Но Орион Мирный не склонен был соглашаться на просьбы, памятуя, что из этого получилось в прошлый раз.
- Сначала нам нужно решить, что мы собираемся делать, Мегатрон – произнес он. - Ситуация на Альтигексе создает нам очень плохую репутацию. Сентинел Прайм пропал. Нападавшие, называющие себя десептиконами, утверждают, что действуют по твоим указаниям. Тяжело будет это объяснить.
- Так ты говоришь, что мы должны объясняться? – подвел итог Мегатрон.
- Верно.
- Ты сказал, что Альтигекс создает нам плохую репутацию. Нам? Кому нам?
- Ты и я связаны. Я высказывался в твою защиту. И теперь что бы ни случилось, ассоциируюсь с твоим именем или с этим термином «десептиконы»… который ассоциируется также и со мной. И мне не нравится это. Я не хотел, чтобы все так сложилось…
- Конечно-конечно, - поддержал Мегатрон. – Однако все именно так сложилось. Это сработало. Весь Кибертрон сейчас обсуждает классы и привилегии.
- Правда? Ты, должно быть, хочешь сказать - весь Кибертрон, кроме миллионов трансформеров на каждом канале Сети, чьи вопли страдания взывают к тебе. Ты не в курсе этого?
- Я в курсе того, о чем следует волноваться, брат, - отозвался Мегатрон.
- Вот как предстанешь в кандалах перед судьей Верховного Совета, посмотрим, как ты запоешь!
- А кто меня туда отправит? Ты, брат? О, мне так не кажется… - произнес Мегатрон. - Можешь осуждать мои методы, но каждый цикл, который проходит без попыток с твоей стороны остановить меня, свидетельствует о том, что ты это одобряешь. Ты, как и я, хочешь довести дело до конца. Только ты не хочешь смотреть на то, что должно произойти, чтобы результат был достигнут.
Орион Мирный начал вскипать от возмущения. Он понимал, что Мегатрон проверяет его, смотрит, насколько сильно его можно поддеть, не разрушая их дружбы. Орион подумал, что они с Мегатроном верят в основном в одни и те же вещи. То, что он говорил Альфа Триону, было правдой. Важно было не допустить, чтобы подобные стычки стали помехой главному: Кибертрону, освобожденному от классов, населенному жителями, каждый из которых выбирает свой собственный путь с момента появления на свет в Колодце Великой Искры до момента, когда искра возвращается к своему Создателю.
- Ну, а ты все-таки рассчитываешь на меня, чтобы получить вещи, которые тебе не удаются так хорошо, - заявил Орион Мирный.
Мегатрон кивнул и хлопнул Ориона по плечу.
- Разумеется, я так и поступаю. И одна из таких вещей – самая насущная для нашего движения в настоящий момент – разузнать, что находится на станции «Триптикон» - на лице Мегатрона играла улыбка. Насмешливый комментарий Ориона Мирного уже был выкинут из памяти.
- Это связано со Старскримом? Он – сикерский офицер, таких, как он, немало. Почему ты думаешь, что ему известно что-то особенное?
- Не могу сказать, - произнес Мегатрон, покачав головой. - Лучше тебе не знать. Один из секретов успешного восстания заключается в разделенности.
Орион Мирный не знал, что сказать на это.
- Точно также как я не хочу знать, как тебе удалось добиться аудиенции у Верховного Совета, - неожиданно заявил Мегатрон. Увидев выражение лица Ориона Мирного, он добавил. – Да. Я знаю. Откуда? Ну, тебе не стоит спрашивать…
- Ты узнал это, потому что располагаешь миниконами Саундвейва, которые шмыгают по всему Кибертрону, выискивая сведения – произнес Орион Мирный. – Я не дурак, Мегатрон.
- Ага – подтвердил бывший гладиатор. – Не дурак. И не такой наивный бот, каким ты кажешься иногда. Я должен буду иметь это в виду…
Последние слова он произнес таким задумчивым тоном, что Ориону Мирному стало любопытно, о чем же Мегатрон размышляет в настоящий момент. Но Орион был не настолько дотошен, чтобы прямо задавать вопросы. К тому же это значило бы отвести разговор от чрезвычайно важной темы предстоящего выступления перед Верховным Советом. А оно – Орион Мирный был уверен – являлось их лучшим шансом остановить насилие, прежде чем оно усугубиться, и создать наилучшую платформу для реформ, которые они выдвигали.
- Мы можем появиться перед Верховным Советом в пять мегациклов, - сказал Орион Мирный.
Это также давало ему время на предварительный поиск в архивных записях того, что могло бы пролить свет на тайны станции «Триптикон». Если там были какие-то тайны… Ну и способ выбрал Старскрим, чтобы сыграть роль в этом восстании – или, возможно, подавить его, - чистое безумие! А что если они отправятся на «Триптикон» и вдруг обнаружат там пристанище сил противника, готовых взять бунтовщиков под стражу и судить их за измену?
- Итак, - произнес Мегатрон. – Мы должны предстать перед Советом и изложить наши аргументы. Я не хочу анархии, брат. Но заметь, что когда мы только разговаривали друг с другом вне Сети и вели себя послушно, ничего не менялось. Теперь, когда они не могут больше нас игнорировать, у нас будет аудиенция в большом конференц-зале в присутствии всего Совета. Видишь, какое дело?
- Это ты к тому, о чем уже говорил: присутствие террористов делает тебя более привлекательным, не так ли? – Орион Мирный вздохнул.
- О да. Это приносит результаты.
Орион Мирный подумал, что не может этого отрицать.
- Ну что ж, - сказал он. – Это будет утешением всем погибшим в Альтигексе и «Шести лазерах».
- Если их смерть значит, что мы получаем аудиенцию у Верховного Совета вместо тотальной гражданской войны, тогда в будущем мы будем знать, что это была оправданная жертва – произнес Мегатрон.
- Но они не выбирали пожертвовать собой, Мегатрон. Какое уж тут самоопределение? Слишком легко ты обрекаешь других на жертвы во имя своих целей.
Мегатрон размышлял какое-то время.
- Да, брат, - произнес он наконец. – Может и так. Вот одна из причин, почему я рад твоей дружбе. Ты заставляешь меня держать в уме те вещи, которые в противном случае мне слишком легко было бы позабыть.

Хрустальный Город стоял уже терациклы и представлял собой памятник единения кибертронской изобретательности и эстетики. Он переливался и сиял, поскольку материалы, из которых он был построен, улавливали всевозможные спектры света, создавая зрелищные эффекты его преломления, видимые на много хиков вокруг. При определенных метеорологических условиях даже жители Иакона могли увидеть, как он мерцает, словно мираж, у самого горизонта. То был памятник одновременно успехам и аристократии Кибертрона. Последние требовали красоты наряду с функциональностью.
Научные достижения шли здесь рука об руку с художественными инновациями. Саундвейв ненавидел это место. Для него оно отдавало разнеженностью.
- Рамбл, Френзи , на выход! – приказал Саундвейв.
Два миникона, которых он носил с собой, прыгнули на пол и стали ждать инструкций.
- Операция «Поиск Матрицы». Параметры – в соответствии с предыдущим инструктажем – продолжил Саундвейв. – Не позволяйте никому обнаружить вас. А если кто-то вас заметит, позаботьтесь, чтобы он никому уже не смог ничего рассказать.
Серия последовательных писков была ответом миниконов. Вообще-то они могли говорить, но на миссии, особенно на такой, где расчет времени имел решающее значение, как здесь, они, как правило, общались закодированными сигналами. Миниконы скользнули в тень, а Саундвейв остался на страже, дабы предупредить момент, если их всех обнаружат. Он не хотел открытого боя. Вероятность провала была слишком велика. Но в этот раз риск был оправдан. Саундвейв не терял контакт с обоими миниконами через прямую видеосвязь, изображение проигрывалось как бы на внутренней части его оптики.
В какой-то момент он задумался: не открыть ли и не выпустить Рэведжа и Лазербика. Но в конце концов решил, что это слишком опасно. Чем больше своих миниконов он пошлет, тем больше вероятность, что кого-то он в итоге потеряет. А на этой миссии не исключены были потери, ведь Саундвейв нацелился на глубочайшие секреты Хрустального Города.
Даже Старскрим, который в прошлом провел большую часть своей карьеры ученого в лабораториях, находящихся среди этих нескончаемо преломляющихся стен, не знал всех секретов Города. Никто не знал.
За исключением, пожалуй, Омеги Суприма . И этот Омега Суприм внушал Саундвейву беспокойство. Саундвейв не для того проделал весь этот путь, чтобы оказаться расщепленным на молекулы одной из ракет стража. Даже ради освобождения Кибертрона… Как бы то ни было, это дело надо было довести до конца. Саундвейв подумал, что ему удалось убедить Мегатрона в своей преданности. Но истина заключалась в том, что он ждал, как будут развиваться события. Способности Саундвейва также могут быть полезны Верховному Совету и кибертронским силам обороны. И вообще любой другой группировке, которая выступит, чтобы бороться за будущее Кибертрона.
Вот, например, Ориону Мирному. Саундвейв остро ощущал, что Мегатрон недооценивает «библиотекаря». Время покажет… Однако на данный момент время – это то, чем Саундвейв не располагал. Он отступил за пределы особо охраняемого периметра вокруг Хрустального Города и стал ждать, пока миниконы не пришлют ему первую передачу условных сигналов.
Френзи вышел на связь ровно один цикл спустя. Ничего необычного. Через полцикла последовал сигнал от Рамбла. Сенсоры миникона также не уловили ничего особенного. Саундвейв начал задаваться вопросом, а что же он ищет. Нет, он знал, что ищет. Но он задумался, а действительно ли это может находиться в Хрустальном Городе, ведь 2 миникона смогли обшарить все вокруг и автоматические датчики не засекли их присутствия? Либо в Хрустальном Городе что-то изменилось со времени их последнего посещения, либо объекта их поиска давно нет.
Саундвейву подумалось – а вдруг Матрица больше не работает? Не существовало способа узнать это, кроме как возложить на нее руку.
Действительно ли кибертронская цивилизация росла и развивалась в прошлом благодаря Матрице Лидерства?
Правда ли, что фрагмент давно сломанного мифического меча следует отдать выбранному лидеру, будто бы это как-то повлияет на качества лидера? Саундвейв не был суеверным. Он никогда не придавал большого значения старым преданиям о Кибертроне, легендарным подвигам Праймов (Тринадцати) и тому подобным вещам. Саундвейв знал, как работает сознание разумных существ. Вплоть до настоящего времени его жизнь была посвящена разведыванию таких вещей о кибертронцах, которых они не жаждали раскрывать кому бы то ни было. Занимаясь этими делами какое-то время, очень быстро отучаешься от суеверий.
Рабочие в Хрустальном Городе были научной элитой Кибертрона, выдающимися мыслителями и инженерами планеты, способными творить чудеса. Тем не менее, подумал Саундвейв, космические мосты, мертвые и медленно разваливающиеся, все еще дрейфовали на своих орбитах. Какая польза от научной элиты, если она тратит все свое время на переработку предыдущих достижений и даже не думает о новых, собственных свершениях? «Если Матрица в Хрустальном Городе, - размышлял Саундвейв, - некоторым ученым хватит ума, чтобы использовать ее в экспериментах на цветовые предпочтения или в чем-нибудь столь же глупом!».
Два информационных потока поступали от Френзи и Рамбла по мере того, как миниконы продвигались ближе в центр Хрустального Города, а оттуда вниз, в подземные лаборатории, где проходила основная работа. Под поверхностью Кибертрона эксперименты встречали гораздо меньше помех от рассеянного космического излучения и обычного радиационного фона, а также повседневных электромагнитных помех, характерных для высокоразвитой технологической цивилизации. Если Матрица – или другой важный артефакт – находится в Хрустальном Городе, искать следовало внизу.
- Обнаружил перспективные материалы экспериментов! – доложил Рамбл. – Интегрированная система вооружения с применением энергии обратной связи на базе абсорбирующих блоков.
«Неважно» – подумал Саундвейв. И моментально отправил ответ. – Продолжить поиск. Сообщать только важную для текущей миссии информацию. Где же Матрица?
На худой конец он мог вернуться к Мегатрону и все же обернуть провал в свою пользу. Саундвейв был готов стать начальником шпионской сети у десептиконов, в которой, кажется, так нуждался Мегатрон. Сбор сведений, в особенности опасных сведений, был одним из любимейших занятий Саундвейва. Но в конце концов специалисты по шпионажу становились жертвами одной специфической проблемы: их основные работодатели начинали требовать не просто информацию, которую предоставлял шпион, а информацию на самого шпиона. Такой расклад был на руку соперникам. Саундвейв терпеть не мог соперников.
И если бы он сумел приметить местонахождение Матрицы, чтобы некоторые фанатичные экс-гладиаторы Мегатрона смогли взять штурмом это место, Саундвейв положил бы вполне себе хорошее начало для того, что обещает принести эта война.
В общих чертах он попытался представить, может ли Верховный Совет предложить ему лучшее. Кажется, едва ли. Они не собирались сходить со старой стези. Саундвейва не особенно беспокоило прошлое положение вещей. Но если мир должен измениться – и Мегатрон позаботиться о том, чтобы это произошло, с библиотекарем или без него, – Саундвейв хотел быть на стороне победителей, когда это случится.
Френзи вышел на связь:
- Большая часть подземных лабораторий изолирована. Всюду предупреждающие знаки о вторжении из подземелья. Изучить или продолжить разведку?
- Приоритет - разведка – отрезал Саундвейв. – Сконцентрируйся.
Вторжение из подземелья? Интересно. Кто знает, что может скрываться там внизу в подземелье спустя терациклы после последних разведывательных экспедиций или же после прерывания традиции, согласно которой каждый кибертронец, выйдя из Колодца Великой Искры, должен был пройти через подземелье к Хрустальному Городу? «Вот, - подумал Саундвейв, - еще один шаг к слабости и упадку. Когда молодым кибертронцам приходилось выживать в трудных условиях, они выходили из испытания закаленными и готовыми ко всему, что от них потребуется».
А теперь они всюду развесили дурацкие знаки и трепетали перед тем, что находилось по другую сторону давно не открываемых дверей. Если Мегатрон сможет вернуть боевой дух Кибертрона, думал Саундвейв, любой побочный ущерб оправдан.
Френзи и Рамбл одновременно рапортовали о перехвате сообщений в локальной сети. Кто-то глубоко в недрах Хрустального Города вел разговор о Мегатроне. Передача была основательно зашифрована, но фрагменты, которые Саундвейву удалось разобрать, тут же повергли его в шок. Некто предвидел, что Мегатрон был страшной угрозой. Причем, речь шла о мерах, которые, как Саундвейв надеялся, не должны быть приняты ни в коем случае.
Кажется, ученые Хрустального Города задумали пробудить стража. Они задумали пробудить Омегу Суприма!
- Френзи! Рамбл! Немедленно обратно! – скомандовал Саундвейв.
Оба миникона пропищали, что бегут. Специалист по шпионажу практически не находил в себе сил ждать их. Если на защиту старого порядка на Кибертроне встанет Омега Суприм, Саундвейв не был так уверен, что хочет быть революционером…

В записях Городского Архива было далеко не глухо относительно содержимого станции «Триптикон». Построенная в далеком прошлом как простая космическая станция, она находилась на орбите в той же плоскости, что обе лунные базы. Совсем недавно промелькнули слухи, что станция была оживлена… Орион Мирный задумывался: могло ли это быть правдой? Кто это сделал?
Неужели вся станция превратилась в разумное существо? И ей была дарована искра?
Зачем?
Записи подсказывали, что нечто было помещено глубоко в «Триптикон» приблизительно в то же время, когда станция активировалась. Орион Мирный искал информацию, где только мог, но везде натыкался на тупики. Записи были изменены или же удалены. Защитные барьеры были возведены так, что не пробраться. В конце концов Орион Мирный пошел к Альфа Триону. Не столько для того, чтобы узнать ответы, сколько потому, что независимо от того, кем он стал, Орион Мирный все еще был служащим Городского Архива. Проблемы со структурой данных его тревожили.
- Архивариус! – позвал Орион, стоя на пороге кабинета Альфа Триона. Он ждал, пока Альфа Трион закончит писать что-то в книге, лежащей на его столе.
Когда смотритель архива поднял глаза, Орион Мирный продемонстрировал некоторые из своих находок на голографических экранах, расположенных на стене кабинета.
- В записях, касающихся станции «Триптикон», имело место большое количество манипуляций с данными – объявил он. – Особенно по поводу появления искры. Почему «Триптикон» сделали живым существом? Какие из этих материалов, - Орион Мирный указал на несколько документов на ближайшем к двери экране, - указывают на то, что на станции скрыто нечто чрезвычайно важное?
Альфа Трион внимательно изучил записи. Он оглянулся назад на свою книгу. Одна рука коснулась листа, как будто архивариус хотел перевернуть страницы. Но вместо этого он захлопнул книгу и повернулся к Ориону Мирному.
- Я не знаю, что там скрыто, Орион, - признался Альфа Трион. – Но мне известно, что Триптикон был построен… Точнее мне следует сказать, создан… Ему была дарована искра. Для того чтобы служить хранителем чего-то такого, что древние предшественники Верховного Совета вынуждены были спрятать.
- А кто-нибудь из членов этого древнего Совета еще жив? – поинтересовался Орион Мирный.
Архивариус снова глядел в окно.
- Сентинел Прайм. – бросил он. – Если он все-таки не умер. Но то, что находится на станции «Триптикон», то, что должны так ревностно охранять… Я понятия не имею, что это.
Что-то в тоне Альфа Триона побудило Ориона Мирного рискнуть задать еще вопрос:
- А случайно задачу охранять это не поручили еще и сикерам?
- Да. Спроси у них, что им известно.

Спросить у них, что им известно…
Легко сказать! Орион Мирный не знал никого из сикеров. Конечно, он видел их в небе. Он знал, что предназначение одних сикеров – воздушные операции, а другие могут работать в условиях космоса. Знал, что среди их лидеров выделяется Старскрим, чье имя упомянул Мегатрон. Также на записях видеокамеры этот сикер был замечен защищающим Сентинела Прайма во время нападения десептиконов на Альтигекское казино. А еще Орион Мирный знал, благодаря нескольким передачам о станции «Триптикон» в Сети, которые не успели подправить, что Старскрим и кое-кто из его офицеров сейчас на станции.
Что они собираются делать, он понятия не имел. Тем более Орион Мирный не знал, как связаться со Старскримом или что ему сказать, чтобы получить ответ, а не нарваться на прямой отказ. Неужели на «Триптиконе» находилось некое супероружие, которое берегли от ненадлежащего применения? Или же тайное знание, артефакт Праймов, оставленный для будущих поколений кибертронцев, чтобы использовать его, когда придет время и настанет крайняя необходимость?
Записи на этот счет хранили молчание. Подобным образом поступал и хранитель Архива, Альфа Трион, когда Ориону Мирному так нужно было с ним поговорить.
Но все это значило мало до тех пор, пока они с Мегатроном не представят перед Верховным Советом свою точку зрения и не узнают, как смотрит на их идеи правительство Кибертрона. Орион Мирный вернулся на свое рабочее место и снова принялся («Возможно, в последний раз…» - печально подумал Орион) за задачи и выполнение обязанностей своего класса. Он читал, сопоставлял, распределял по категориям и индексировал материалы.
Также он обдумывал ответ Мегатрону, который непременно спросит о результатах этого поиска. Удалось ли ему выяснить что-то стоящее? А если так, означает ли это, что он может распоряжаться найденным по своему усмотрению и не делиться с Мегатроном?
Орион Мирный размышлял над перспективой хранить тайны. Раньше он не имел такого свойства. Оно ставило его в неудобное положение, но зато он был достаточно честен, чтобы признать это. Орион Мирный осознавал, что если у него есть тайны, которые нельзя раскрывать, он был кем-то большим, чем служащий Городского Архива. В одной из версий «Завета», которая была распространена по Городскому Архиву, Орион Мирный когда-то прочитал: «Во время великих событий обнаруживаются великие кибертронцы. Но в иные времена великие события создают великих кибертронцев».
Не это ли происходит сейчас?