После того как я потерпел фиаско, мне хотелось спрятаться куда-то туда, где бы меня никто не нашел. Конечно, это глупо убегать от проблем, глупо надеяться, что они разрешаться сами собой. Но вы просто себе не представляете насколько стыдно ощущать себя бесполезным глупым практикантом после Академии. И ведь брали-то туда не всех, да и не всем удавалось доучиться до конца. А я, при всех своих задатках и успехах…
Ну хорошо! Не везде успехах, но при вполне себе положительном результате – я не смог выполнить норму для сдачи норматива. Проул только покачал головой, потом показал таймер и мой результат. Что ж, наверное, я был слишком высокого мнения о себе.
Занятия с Уилджеком проходили туго - я постоянно путал взрыватель с блокиратором, а это означало, что как диверсанта меня ещё, ох, как не скоро выпустят в рейд. Обидно для такого гордеца как я. Но тут уж ничего не поделаешь. Учиться требовалось постоянно, тем более что столько видов мин и взрывчатых веществ мне не доводилось видеть даже в Академии. Время, казалось, просачивалось сквозь пальцы, а я допускал ошибку за ошибкой.
- Тебя надо было записать в смертники какого-нибудь культа, - посмеивался Уиллджек, выдавая мне очередные рекомендации и пояснения к тому или иному типу взрывателей. Я упорно делал вид, что его шутки меня не задевают, и не коим боком не касаются. Самое худшее, что может допустить в своей работе диверсант – это неуверенность. Уж что-что, а психотрененги в нас, не побоюсь сказать, запаивали намертво. Диверсант не должен сомневаться.
Никогда.
После курса «Специальных операций» я стал гораздо увереннее в себе. Но это было намного позже. А в тот момент, я отчаянно искал место, где можно было бы просто остаться одному. И я нашел такой укромный уголок для себя.
Я знал, что на территории базы есть одно малопосещаемое место - огромный старый ангар, где мы хранили какие-то запасы горюче-смазочных материалов. Редко кто приезжал сюда ради красот местного пейзажа, он воистину был убогим и скупым. Я любил это место как ту часть внутри себя, где можно было погрузиться глубоко в свои мысли и не вылезать оттуда пока покой и рассудок не возьмут верх над эмоциями и задетой гордостью. Я помню как белыми волнами укладывался по темным бетонным плитам вздыбленный песок планеты Мастер, как мои ступни оставляли следы и приходилось каждый раз продувать фильтром оставленные улики моего нелегального пребывания тут. Обычно я сидел в темном ангаре и пытался под импровизированные звуки внутри себя проанализировать прошедший день. Конечно, после таких долгих зависаний и концентрации мне хотелось все бросить и попробовать ещё раз пока действительно не получится – так уж я устроен. Упрямство заменяет мне порой и наглость и рассудительность. Как и раньше, после очередной неудачной тренировки я приехал в свой тихий и мрачный уголок, чтобы пережить и «переварить» свою злость и обиду на себя же.
Все как всегда. Подржавевшие ворота, лестница на крышу, в самом ангаре пара-тройка цистерн с отработанным маслом и…
Раздосадовано пнув кулаком дверь, я зашел внутрь. Что-то изменилось с моего последнего посещения, но что я не сразу понял, так как ангар был действительно огромным, и периодически туда свозили и скидывали все подряд. Иногда, то количество мусора и хлама, которые кочевали до соизволения депортации их на свалку, меня просто бесило. Но в этот раз ангар был примерно чист, словно кто-то гигантской рукой поспешно выгреб оттуда все ненужное и уродливое. Я хотел было удивиться, но на Искре было слишком паршиво, ведь через пять дней мне должны были дать мои первые карты и разверстки местности.
Первая миссия, а я ошибки делаю, как только с конвейера сошедший!

В дальней стороне, почти у самой стены у противоположного входа в ангар стоял корабль. Если сравнивать его размер, то я могу допустить ошибку, так как он был раза в четыре больше Оптимуса, и уж точно раз в семь больше меня. Конструкция его была стара, но имела весьма приятный дизайн. Предположительно именно такие корабли-межзвездники делали в конце пятого цикла Золотого Века. Я моментально забыл свою обиду, так как питал к кораблям особенную страсть и трепет. Этот белый гигант межзвеждного типа, со специализированной обшивкой, способной выдерживать высокие температуры, был просто великолепен. Крылья гордыми стрелами с плавными переходами к корпусу смотрели закрылками назад, словно птица, которая готовилась вот-вот взлететь. Корма и нос выглядели грубовато, но надежно, это-то меня и подкупило – значит не все так просто с кораблем, есть в нем какая-то инженерная загадка.
Я подбежал к нему и нежно провел по белой и сильно исцарапанной обшивке рукой. Наверное, таким же жестом земляне оценивали бы какое-либо понравившееся транспортное средство. Я не был исключением и за хороший корабль, а уж тем более возможность его пилотировать, готов заложить и собственную Искру. Ведь это полет! То, чего я был лишен после принятия трансформа уже очень и очень долгое время.
- О, звезды! Ты просто красавец! Откуда ты? У тебя наверняка сумасшедшая скорость и квинтовски сложная система управления! Но я бы все отдал, лишь бы хоть в одну линзу глянуть на твой пульт управления.
Я был ещё молод, и никогда не видел шатлов-межзвездников. Тренинги по пилотированию я сдавал хорошо, хотя и не мог, как остальные, подключаться к системам корабля непосредственно. Это тоже немного занижало мои качества как пилота, но чуть позже, я научился оперировать простыми кнопками и рычагами так, как это делал бы любой синхронизировавшийся с кораблем.
В тот день я был так переполнен волнением и мечтами, что и не подумал о том, что корабль мог быть вполне себе живым. Или хуже того! Мог быть десептиконом. Неискушенному боту вроде меня в тот день было не до этого. Передо мной стояло произведение искусства. Я продолжал осматривать чудо космической инженерной мысли, вслух расхваливая его.
- А крылья! Компенсаторы! Дюзы!
Я проводил пальцами по стыкам, любовно заглядывал внутрь прозрачного углеродного стекла кабины, где было место первого пилота. Мне отчаянно хотелось попасть внутрь спейсджета, но, увы, я так и не понял, где у этого красавца должна была открываться кабина.
Я обошел корабль вокруг и вернулся к корме. Пальцы осторожно провели по белой обшивке.
- Кажется, я влюбился... Эх, друг, если бы только знал, с каким удовольствием я бы сейчас прокатился на тебе.
Дальше я не буду пересказывать вам то, что я рассказал этому гордому крылатому созданию. В то мгновение я почувствовал себя каким-то уж очень одиноким, и мне захотелось поделиться своими чувствами хотя бы даже с ним – молчаливым космическим кораблем.
- И самое паршивое, приятель, это то, что я действительно боюсь. Не переживаю – именно что боюсь. А ведь не должен.
Я сидел под его шасси и гладил по боковине обшивки, словно успокаивал его. Он, конечно же, молчал, так как корабли редко имеют привычку разговаривать. Да и судя по моему предварительному осмотру, досталось этому бедолаге крепко. Вмятины, вогнутости, пробои в некоторых местах, сколы, шероховатости.
- Тебе, я вижу, тоже досталось. Какой же дурачина тебя сюда загнал? Небось, скучно тут стоять и ждать проявления свыше? Хочешь, я тебе сыграю?
Он молчал и слушал, а я пел или играл. Потом я, кажется, позволил себе немного отключиться, так и простоял рядом с ним в альтмоде. Смешно, наверное, было смотреть, как под крылом огромного космического корабля спит гоночный кар. С первыми лучами и пиканьем внутреннего хронометра, я пулей вылетел из ангара. Опаздывать на службу? Этого ещё не хватало!
- До встречи приятель! Я навещу тебя, как только смогу!
В течении недели я почти каждый день приходил к своему «приятелю» чтобы просто рассказать как прошел мой день или сыграть для него что-нибудь. Он молчал, а я все никак не мог понять, как же найти способ попасть внутрь. Но это был бы акт вандализма, если бы мое желание пересилило разумное и рациональное. Мало ли? Вдруг это посольский корабль? Хотя какой он мог быть посольский, если рядом не крутился персонал? Да и ни один пилот в мире не бросит своего верного друга в таком жутком месте как наш ангар.
В один не очень прекрасный день, когда я от радости встречи с кораблем забывал об элементарной осторожности (такой например как стирание следов) в ангар зашел Рэтчет.
- И что это ты, позволь узнать, здесь делаешь?
Строгостью его голоса можно было высекать искры из камня. Я резко обернулся, перестав петь моторным отсеком замысловатую руладу.
- Я…я тут разговариваю со своим приятелем, - сквозь смех произнес я, ещё не зная в чем подвох. Рэтчет нахмурился и подошел ко мне и спейсджету совсем близко.
- Нечего тебе с ним разговаривать, я ему все равно не успел починить аудиоплату, да и синтезатор откорректировать тоже.
Я даже как-то невольно попятился назад от корабля. Вот тебе и раз! Оказывается, он был живой!
- Как это? – Переспросил я, все ещё не веря своей догадке.
- Джаз, этот корабль такой же трансформер как я или ты. Ему нужно временное убежище пока не уляжется свистопляска с его поисками.
- И кто же его ищет?
- Десептиконы. Он раньше…
Медик сделал паузу, словно ему было не очень приятно произносить подобные слова.
- Он раньше был среди них, но потом ему пришлось очень нелегко. Мы взяли его к себе. Прошу, не задавай больше никаких вопросов в его присутствии. Это как минимум неприятно, особенно ему. Он не может тебе ни ответить, ни рассказать что-либо. Пошли домой.
Я ещё раз осторожно дотронулся до носовой части корпуса корабля и тихо сказал ему:
- До встречи приятель. Мне немного неловко, я ведь не знал… Спасибо.
Рэтчет немного недоуменно повел надлинзовой дугой, а что-то проворчал по поводу того, что я совсем еще ничего не знаю о формах и видах кибертронцев. Мне пришлось последовать за товарищем в штаб.
Через восемь местных дней я увидел как Ультра Магнус и ещё несколько буксировочных машин отвезли белый корабль в ближний жилой ангар. Там в течении нескольких месяцев, а то и больше шли восстановительные работы. Я часто заглядывал в надежде узнать хотя бы имя моего молчаливого друга, но все только раздражались из-за моего любопытства.
- Не готово ещё! – Возмущался старший медик. – Давай-давай! Выкатывайся отсюда.

Я загрустил, припоминая, сколько дней провел рядом со спейсджетом. Под его крылом действительно было очень приятно выходить в офф-лайн. Я чувствовал себя защищенным, словно под гигантским белым куполом. Но моего друга не стремились быстро выпускать из ремонтных доков. Однажды, прогуливаясь неподалеку, я услышал достаточно приятный низкий голос. Тембр его был настолько выразителен и красив, что я даже замер прекратив всяческое движение.
- И все же, я ведь могу вам помочь. Хотя бы чем-нибудь! Я ведь не инвалид и не пленник.
В этом приятном голосе было столько тоски и отчаяния, что его вежливый тон весьма слабо скрывал ту долю грусти, которая появляется у лишенного двигаться.
Рэтчет выразительно погрозил кораблю кулаком.
- Я тебе сказал, что нельзя! Или ты хочешь, чтобы какой-нибудь новобранец, прощупав частоты, выпустил в тебя весь арсенал? Ты ещё не сменил все кодировки, и мы до сих пор не можем избавиться и от половины…
- Я не хочу их менять – сам я от этого мало изменюсь. Прайм ведь говорил, что это внутренний выбор.
- Скайфаер, ты упрямый старый летающий сарай! Ну, где ты будешь разгуливать? А?
- Мне достаточно просто давать немного размяться.
- Ты же огромный! Тебя увидят и тогда все наши потуги по защите свидетелей полетят в тартарары!
При упоминании слова «полет», поля спейсджета свернулись в узкие клубки, словно органические цветы, закрывшие свои лепестки после заката. Я мысленно пожалел своего некогда молчаливого приятеля и решил познакомиться с ним без разрешения старшего медика.

В час отбоя я прокрался к ремонтным докам, и, проделав пару нехитрых манипуляций с пультом управления безопасности, вошел в док. Спейсджет тревожно загудел двигателем, и мне пришлось на короткой частоте попросить его вести себя потише.
- Привет! Меня зовут Джаз. Помнишь меня?
- Я знаю, как тебя зовут, Джаз. Рэтчет уже предупредил меня о твоем возможном везите. Мое имя Скайфаер.
- Очень рад нашему знакомству, - улыбнулся я. – Впервые разговариваю с космическим кораблем.
Спейджет ничего мне не ответил на это. Я волновался. Слегка.
- Послушай, а откуда ты взялся?
- А ты…Ты не помнишь?
- Нет, - удивился я. – Мы ведь встречались только в том ангаре. Разве нет?
Он снова замолчал, хотя я чувствовал, что ему не очень нравится оставлять мой вопрос без ответа.
- Прости, пожалуйста, но я не совсем понял, почему ты тогда поблагодарил меня.
Снова этот вежливый тон. Мне почему-то было немного неловко за то, что я рассказывал ему о своих неудачах, и за то, что даже не удосужился просканировать его на предмет трансформации. Со мной часто такое бывало – когда надо предположить простейшее, диверсант идет в обход.
Я снова улыбнулся и положил руку на носовую часть белой кормы.
- Я поблагодарил тебя за то что ты меня слушал. Ты ведь мог воспользоваться коротковолновкой, но не стал. Дело ведь не только в конспирации, верно?
- Не только, - как-то очень грустно вздохнул он. Мне в тот момент показалось, что он чего-то не договаривает, будто знает обо мне что-то, чего не знаю я. Так оно по сути и было. Моя первая миссия была полностью стерта из памяти Рэтчетом. Я не мог вспомнить что происходило полтора мегацикла назад, мне всегда казалось, что мое обучение и переучивание связано с низким уровнем компетенции. Но как оказалось, причина была намного глубже.
Скайфаер разговаривал со мной очень осторожно. Иногда у меня было стойкой ощущение, что оберегает меня от чего-то необратимого и страшного, и это чувство защищенности и опеки, тепло отзывалось где-то внутри меня. Для меня гигант был больше чем просто корабль, я почувствовал к нему какой-то особенный трепет и благодарность. Но с чем это было связано – вспомнить не мог. Мы много говорили. О звездах, о положении дел, о том, что происходит вокруг. Я показывал ему измененные карты, за что он был мне очень благодарен. Пару раз притаскивал поиграть в летный симулятор, и он с удовольствием обучал меня всяким летным хитростям.
Однажды меня снова застукали в компании спейсджета, хотя медик строго-настрого запретил кому-либо приближаться к нему.
- Ты опять здесь?!
Скайфаер вкрадчиво и вежливо заступился за меня:
- Мы просто разговариваем.
- Просто разговариваете, да? Скайфаер, он не должен к тебе и на метр подходить! Или ты забыл?
Грусть снова отразилась в его полях, таких приятных и знакомых мне, только я не мог вспомнить, почему знакомых…
Гигант постарался заключить в свой голос мягкую улыбку – это было сложно, ведь он за все это время ни разу не принимал свой истинный облик.
- Иди, Джаз. Рэтчет прав.

Потом они долго ругались, причем мне казалось, что врач отчитывает Скйфаера за какую-то провинность, но тот упрямо твердил, что ничего страшного в наших встречах нет. Тайная причина, по которой я не мог видеть моего друга, была для меня большой загадкой, но даже она должна была когда-то стать частью реальности. Той реальности, которую мне лучше не вспоминать.

Спустя очень долгий срок, когда Скайфаер уже мог трансформироваться, и когда мы побывали с ним во многих переделках, он как рассказл мне о причине тех ссор с медиком.
Мы как и всегда сидели неподалеку от базы, и Скайфаер полулежал-полусидел, закинув ноги через ограду похожую на дамбу. Мы смотрели на закат. Я уловил его взгляд и свою сторону, и внутри что-то сильно сжалось.
- Что? – Недоуменно переспросил я.
- Я хотел спросить…
- Спрашивай.
- Ты действительно ничего не помнишь?
- А что я должен помнить?
- Плен.
- А я был в плену?
- Был.
- Неа. Не помню.
- Я… я просто спросил. Когда-то я долгое время работал на третий исследовательский центр десептиконов, там был один случай.
- А мне казалось, что третий отдел взорвали. Говорят, там какой-то отчаянный боец был, говорят, что он погиб.
Скайфаер дотронулся до моего плеча и выразительно заглянул в визор.
- Он был отчаянным. Он был смелым и даже слишком смелым. И он не погиб.