Оказывается, настоящая боль ощущается гораздо острее, чем я думал… Она как страшное, полностью лишенное разума, отвратительное существо, которое начинает действовать постепенно, медленно пожирая изнутри, словно изголодавшийся по чужой плоти червь-паразит. Ты чувствуешь, как эта скользкая тварь ползет по твоим внутренностям, оставляя мокрые, дурно-пахнущие следы ядовитой, токсичной жидкости. Жар от слизи будет прожигать системы, доставляя мучения неимоверной силы. Это так больно! Настолько ужасно, что вытерпеть такое могут лишь избранные. А может быть, и не только они. Шарк его знает. Да плевал я на это…
Видимо, Праймус, я хорошо нагрешил перед тобой. Но молить о прощении не стану – мне оно больше ни к чему. Твое всеми известное милосердие имеет только одну цену – самую высокую в своем понимании. Нет, шлак же, я жить хочу! Хочу до безумия! Наверное, я никогда не смогу отпустить свою искру на тот свет.
«Трус! Жалкий трус!» - в яростном крике отвечает на мои мысли собственное сознание – «Как был ничтожеством, так им и остался!»
- Заткнись, - голос охрип до неузнаваемости. От прежних певучих ноток не осталось даже тоненькой ниточки. Слушать противно.
Опять сплюнул этот ненавистный энергон. Чтоб его.… Кажется, голосовой модуль поврежден с внутренней стороны. Сколько уже таких плевков я сделал? Пять? Семь? Впрочем, какая может быть разница. Считать капли собственного энергона стало так необходимо?
Холодок, исходящий от шершавой, грубой обшивки стены, будто въелся в мою броню на спине, каждые несколько кликов посылая необъяснимые волны холода, которые проходили к внутренним системам. Холодно. Когда же я испытывал такое чувство? Кажется, это было на той белковой планете, среди скользкого льда, под слоем легкого снега…. Да, именно там. Но там был и ветер, а здесь только мрак. Мрак, обжигающий своим холодом и не больше.
Наверное, каждый, оказавшись в таких условиях, начинает жалеть о своем прошлом, о своем выборе…. Действительно, я уже жалею о том, что выбрал не ту сторону. Да, как это бы нелепо не звучало, но мне следовало стать автоботов. Нокаут в роли медика алого знака! Даже я не могу себе такого представить…даже я.
- Нокаут! – этот мерзкий голос. Ну как мерзкий, если только для меня. Ненавижу его, ненавижу его хозяина. Особенно сейчас, когда броня этого бота блистает от добротной и качественной полироли. И ведь не единой царапинки! Паршивец. Блеск и сияние всегда принадлежали мне.
- Чего тебе? – бросил я, едва ли не фыркнув. – А ты слишком часто меня посещаешь. Не влюбился ли, голубчик?
Мощный удар по лицевой пластине бодрит. Процессор будто вынули, разрывая все провода и магистрали, и хорошенько тряхнули, неаккуратно поставив на место. И опять разбитая губа, сколько же можно попадать в одно и то же место? Удачливый засранец.
- Заткнись! – рявкнул Смоукскрин, стряхивая с кулака мой энергон, словно он являлся какой-то мерзкой жидкостью. – Ты мерзкое десептиконское отродье...
- Посмевшее просить о милосердии, когда война уже оказалась законченной. И как тебе, трусу и предателю, не тошно от собственных рассуждений? - монотонно закончил я, произнося все слова почти по слогам, подперев манипулятором голову. – Ты повторяешь это каждый раз, приходя сюда. Что тебе нужно-то?
Я увидел, как Смоукскрин сжал кулаки, видимо, борясь с чувством того, чтобы не ударить меня вновь. Что же, надеюсь, он хорошо запачкается энергоном, если позволит себе сорваться.
- Мне? Что мне может быть от тебя нужно? – автобот присел передо мной на корточки. В его голубых окулярах отражалась вся неприязнь не только ко мне, но и к выбранной мной фракции. – Я просто пытаюсь понять, как десептиконы выигрывали сражения, когда в рядах их армии были такие, как ты.
- Я не знаю, - пожимая плечами, просто ответил я, - Выигрывать сражения не означает, выигрывать войну.
Смоукскрин усмехнулся, покачивая головой.
- И всегда ты произносишь подобные фразы, которые имеют смысл, но не имеют своего места. Ваша война проиграна.
- Спасибо за очевидность, - я пытался ответить автоботу язвительной ухмылкой и поклоном. Но, кажется, мои силы не располагают даже к такому простому действию. Значит, просто язвительная ухмылка.
И сейчас наш разговор завершится – автобот ответит какой-нибудь оскорбительной фразой, возможно, плюнет в мою сторону, уйдет, закрыв за собой решетку. Как же все предсказуемо. Но, к моему удивлению, это вовсе не надоедает, а наоборот, веселит и заставляет улыбаться какое-то время.
- Какой же ты все-таки жалкий, - прищурив оптику, собрав в своем взгляде всю неприязнь именно ко мне, проговорил Смоукскрин медленно, растягивая слова, словно наслаждаясь моментом, - Десептикон, надеявшийся получить у Оптимуса Прайма убежище и прощение, как последний трус и предатель. И как же так жить, возможно? Не принимая смерть достойно, как воин. Хоть сбежал бы – чести в этом и то, больше.
Автобот поднялся с корточек и, бросив на меня угнетающий взгляд пронзительно-голубой оптики, направился к выходу из моей «обители». Энергоновая решетка двери чуть скрипнула, когда Смоукскрин открывал ее, и щелкнула, когда оказалась в прежнем положении. Яркое свечение толстых, жирных прутьев отталкивало, предупреждая о своей враждебности.
- И всегда ты пытаешься утолить свою жажду, упиваясь своей воображенной превосходностью, - снова откинувшись на холодную стенку, задумчиво комментирую я, обращаясь к ушедшему автоботу, - И тебе всегда это удается.
Снова эти тягучие волны неожиданной, тупой боли в искре. Этот холод, исходящий от стен моей тюрьмы, и воспоминания, ворвавшиеся в мое сознание без предупреждения. И я опять один, наедине с ними сражаюсь, словно гладиатор на арене. И они выигрывают, постепенно, медленно, но уверенно. Я это чувствую, с каждым разом все сильнее и сильнее. Как же неприятно проигрывать, даже собственным мыслям. Наверное, стоит уже смириться со своим положением, перестать мечтать о лучшем, о чем-то невозможном.
«Да, Нокаут, полное поражение» - ответило сознание, будто насмехаясь надо мной.
Перед оптикой эти противно-сияющие прутья решетки, сенсоры чувствуют удушливый смрад моей камеры, манипуляторы осязают грязную поверхность пола. Взгляд опустился на собственное предплечье, замечая первые пятна ржавчины на некогда алой броне…