Первый.
    Первый будет неожиданным, почти случайным. В прицеле появится силуэт, и ты не задумываясь нажмёшь на спуск. Короткая очередь разорвёт воздух и чужую грудь – совсем как мишень в учебке.
    Потом новички-сокурсники будут поздравлять тебя, а бывалые обязательно пошлют за чем-нибудь горячительным. И только ветераны снисходительно промолчат.
    А ты будешь горд собой. Вечером ты сделаешь на прикладе насечку.

    Второй.
    Этот – второй. А ты снова первый. У многих твоих сокурсников не будет ещё и одного, а у тебя уже второй. Они будут смотреть на тебя с уважением; и даже лучший друг, который всегда и во всём хочет обойти тебя, нет-нет да и спросит совета. А кто-нибудь из бывалых, посмеиваясь, заметит, что скоро ты и его догонишь. И только ветераны по-прежнему будут отмалчиваться.
    Вечером ты поставишь на приклад вторую насечку.

    Пятый.
    Ты перестанешь воспринимать свои успехи, как нечто необычное. Ты начнёшь присматриваться к прикладам тех, кто здесь давно. Сколько у них на счету? У бывалых вроде бы за двадцать. У ветеранов – за пятьдесят. Не так и много, как кажется на первый взгляд. Но приклад выглядит не таким уж и большим. Куда они ставят насечки потом?
    По вечерам, на отдыхе ты станешь как бы невзначай поворачивать оружие так, чтобы все видели твои пять.

    Десятый.
    Нет, вам не всегда будет везти. Тот день окажется особенно жарким, и вечером вы будете отправлять к Праймусу тех, к кому удача повернулась спиной.
    Какое-то время потом ты ещё будешь помнить их имена, но… Они далеко, они уже так далеко, что дальше не бывает. А ты здесь, и лучший друг рядом. И на приклад добавилась новая насечка.

    Двадцать пятый.
    У тебя уже есть право сидеть с бывалыми и посмеиваться над новичками из учебки. Но ты ещё молод, и именно тебе часто достаётся грязная работа. Та, которую слишком рано поручать новичкам; но которую совсем не хочется делать остальным.
    В тот день вы получите приказ идти на помощь соседнему отряду. Когда вы доберётесь до места, там будут лишь тела. Свои и чужие, с радостными оскалами и гримасами ужаса на застывших лицах – все вперемешку. Там ты впервые увидишь вблизи, какой ценой достаются эти "за двадцать" и "за пятьдесят".
    А потом, разбирая груды тел, ты найдёшь его. Чужого – с чужим знаком, с чужим взглядом, с напрасной надеждой на руки не ваших медиков. Но твоего – доставшегося тебе, не предназначенного для передачи кому-то другому.
    Ты выполнишь приказ. Двадцать пятый – ты не станешь им гордиться.

    Пятидесятый.
    Он не обязательно будет пятидесятым. Может – сорок четвёртым, а может – шестьдесят первым. Главное, он будет гражданским. Или хуже того – своим.
    Сначала ты промолчишь. Потом не сдержишься и выложишь командиру всё как на духу. Он станет говорить, что так бывает, что с каждым может случиться. Ты услышишь его, и тебе станет легче. А потом ты поймешь, и тебе станет жутко.
    Вечером ты сядешь к ветеранам, и вы будете молчать вместе.
    Лучший друг позовёт тебя куда-то, но ты не пойдёшь. Только украдкой взглянешь на его оружие – сколько там?
    Ты перестанешь делать на прикладе насечки.

    Неизвестные номера.
    В прицеле появится силуэт, и ты в первый раз задумаешься.
    А он не станет думать. Твой лучший друг упадёт молча, не успев даже вскрикнуть.
    Тогда ты нарушишь данное самому себе обещание больше не считать. Ты продолжишь, собьёшься, начнёшь снова и снова собьёшься. В этот день ты запишешь на свой счёт многих. Но ты так и не узнаешь, был ли среди них тот единственный, кого ты хотел сосчитать. И так и не поймешь, зачем ты всё это делал.

    Последний.
    Вы увидите друг друга одновременно, и он вскинет оружие. Ты, наверное, сможешь опередить его, но ты не станешь пробовать. Короткая очередь разорвёт воздух и твою грудь.
    А он решит, что ему попалась идеальная мишень – почти как в учебке. И тоже будет горд собой – но недолго.
    Очередь к Праймусу не иссякнет никогда.