С тех пор, как Прайм ушел в матрицу, с того самого дня, когда десятки шустрых искорок разлетелись над входом в Колодец Искр, Смоукскрин не находил себе места. Он чувствовал, что Оптимус не исчез навсегда - его незримое присутствие подтвердил даже Рэтчет, сказав, что оно не имеет ничего общего с остаточными воспоминаниями.
Юный автобот потерял свое место - он не знал, что ему делать, сейчас или вообще, он потерял свой задор и жажду действий, он ничего не хотел. Он не хотел ничего хотеть. Вокруг него была только пустота. Он перекрасился обратно, потому что синий цвет слишком сильно напоминал об его соузнике - его первом и последнем, поскольку привязанность к Оптимусу переходила все границы.
На попытки сознаковцев как то расшевелить его, Смоукскрин реагировал слабо. Он послушно сидел в общем зале, слушал и смотрел, но участия не принимал. Только компьютерная игра, которую пробовала Мико, расшевелила его. Игра про виртуальную реальность людей. Создаешь персонажа и проживаешь за него жизнь. Смоукскрин впал в задумчивость. Где то он встречал похожее.. где то.. Точно! На спасательной капсуле десептиконов, доставившей его на эту планету.
Рано утром автобот выехал за пределы базы, и это был последний раз, когда команда Прайм его видела.

Капсула оставалась на том же месте. Даже странно, что про нее позабыли что автоботы, что десы, что люди. Видимо, кибертронских технологий, необходимых обеим фракциям, в ней не было. А люди.. что ж, люди могли попросту про нее не знать. Зато знал Смоук, и там было нечто ценное для него. Да, вот он - чип с программой модулируемого пространства. Шарк знает, зачем он лежал в этой спасательной капсуле, главное, чтобы оказался рабочим. Смоукскрин вставил чип в разъем в шлеме и вытянулся на полу капсулы, неудобно пристроив дверцы. Но программа загрузилась, и о дверцах он позабыл, лихорадочно вводя в программу данные про окружающую обстановку и характеристики требуемого спарринг-партнера. Ему был нужен всего один. И задачу программы он изменил со спарринговой на отвечающую намерениям проходящего.
И вот он. Его Оптимус. Стоит напротив и еле заметно улыбается, склонив шлем набок. Смоукскрин подошел и уткнулся шлемом куда то в область надпаховой брони. Оптимус присел, сравнявшись в росте, и аккуратно погладил его между дверц:
- Все хорошо, маленький. Я рядом.
Смоукскрин молчал, все сильнее стискивая его манипуляторами. Никогда, никогда он его не отпустит от себя. Никогда и никуда.

Их жизнь стала идеальной. Той, о которой Смоук мечтал, представляя себе послевоенное время. Никаких битв. Никаких волнений за жизнь соузника. Никаких десептиконов. Ничего, что бы отвлекало его от Оптимуса, а Оптимуса от него. Текли джооры, ворны сменялись ворнами, и однажды из перезарядки Смоукскрина вывел тревожный писк его систем. Он только успел подумать о том, что вот он и настал, закат его почти вечной жизни.. Как очнулся где то в смутно знакомом месте. Смоукскрин сел, повел отлежанными дверцами.. и все вспомнил. Что - Прайма нет. Что - модуляция жизни. Что - он один. С трудом утихомирив эмоциональный блок, он подумал было, что провел в капсуле очень, очень долгое время, раз системы почти успели разрядиться, но хронометр показал, что прошла местная неделя. Видимо, программа жрала массу энергии.
Налить. На все налить! Смоукскрин теперь знал, что ему надо делать. Раз Прайм не может быть с ним, он сам присоединится к нему. Остается надеяться, что вход в Колодец Искр еще существует. Энергозапасов, чтобы доехать до места, должно хватить. Смоукскрин начал отключать ненужные теперь функциональные модули. Перед отключением коммлинка он отправил прощальное сообщение команде Прайм. Они должны порадоваться за него, ведь теперь он знает свое место в жизни. А жизнь, скрытая в его искре, может быть вечной, если правильно ей распорядиться, не так ли?
Вот он, Колодец Искр. Никакие координаты были не нужны, фон от него сам притягивал, как магнит. Как кота тянет еще теплый после долгой поездки радиатор. Смоук подошел и уставился вниз. Он помнил, что оттуда шло сияние, когда там скрылся Оптимус, но сейчас сияния не было, был очень слабый свет и нескончаемый неразборчивый шепот, к которому автобот даже не пытался прислушиваться. Он знал - ничего полезного он там не услышит.
- Оптимус, - с тоской пробормотал он, - неужели мне даже не будет разрешено пойти за тобой?
Словно в ответ на его мольбу, свет стал разгораться, и Смоукскрин увидел расплывчатые очертания, которые постепенно приобретали четкость.
Оптимус медленно двигался вперед, протягивая манипулятор судорожно вцепившемуся в край Колодца Смоукскрину, и улыбался, теплой и доброй улыбкой, которая электрической змейкой пробегала по всем магистралям. Не было никаких сомнений - сейчас, вот сейчас, он протянет манипулятор в ответ и пойдет рядом со своим лидером, за своим лидером, вместе. Так, как они оба хотели.