ождь тихо барабанил по стеклу. Свинцово-серые тучи затянули небо с самого утра, густые, как патока, облака образовали плотную завесу. Нулевая видимость, в такие дни авиабаза замирала. Дождливые дни в Вирджнии случались редко, но метко, в особенности в летнюю пору.
Стоя на крыльце, она смотрит в небо, на мелкие моросящие капли. Больше всего в жизни она любит две вещи: небо и дождь. Казалось бы, две совершенно противоположные вещи, но именно эти две привязанности предопределили её жизненный выбор.
На заднем дворе отцовской фермы был спрятан старый кукурузник, который в сравнении с истребителями Ошеаны выглядел картонным. Однако отец хорошо заботился о нём, как о настоящем сокровище. Когда она была совсем ребёнком, этот старый аппарат казался ей настоящим гигантом. Казалось, что стоит его запустить, и он унесёт её высоко, к Солнцу — туда, где Икар лишился крыльев. В детстве отец рассказывал множество историй и легенд о полётах, об авиации и космических путешествиях. Легенды и старенький биплан — всё, что осталось после него. Это произошло пять лет назад.
Она не любит об этом вспоминать. Да и сейчас это не имеет совершенно никакого значения.
Дождь постепенно усиливается.
Девушка делает шаг вперёд, навстречу крупным тяжелым каплям. Дождь намочил её в считанные секунды. Волосы, лицо и форма вмиг пропитались влагой и прилипли к телу. Дождь словно вторит её настроению. Капли стекают по лицу, и смешиваются со слезами. В мыслях всего один короткий диалог, всего несколько слов, телефонный разговор:
— Привет. Прости, что так внезапно. — в трубке его голос звучит совсем буднично — Я уезжаю в Балтимор. Будь счастлива.
В трубке раздаются гудки, она даже не успевает ничего возразить. Балтимор означает лишь одно — они больше никогда не увидятся. Роберт позвонил лишь попрощаться и совершенно забыл, что сегодня за день.
Бутылка вина, забытая в шкафу кружевная сорочка и французские духи Yves Saint Laurent. Всё это уже неважно. Это был двадцать седьмой день рождения.

Мерный шелест дождя — тихая, почти неслышная дробь по обшивке. Вода мягкая и прохладная. Не самая приятная штука для техногенного существа, чреватая ржавчиной, но ему нравился дождь. В такие моменты тихо и спокойно. На Земле постоянно где-нибудь идёт дождь, нужно только вычислить координаты. Однако в этот раз по-крупному повезло. Стихия застала на полпути к базе, дала возможность перевести дух, как принято говорить у земных организмов. Убежищем ему послужил крайний ангар возле дальней посадочной полосы. Разумеется, в другое время искать укрытие на американской базе выглядело бы чистым безумством, но дождь помог.
Дождь заставляет людей сидеть в их уютных строениях, они боятся стихии. Глупые создания, не знающие, чего действительно стоит опасаться. Он чувствовал себя спокойно умиротворённо, даже не смотря на беспокоившие повреждения. Потом, когда дождь закончится, он сможет продолжить свой путь, стараясь избегать навигационных вышек. В его состоянии лететь в дождь было бы не самой лучшей идеей. А пока у него появилось время на передышку. Дождь — замечательное время для уединения, для размышлений. Странное спокойное ощущение, тихая барабанная дробь отстукивает едва различимый мотив, словно явление, называемое у людей музыкой. Слушая её, перед внутренним взором сикера всплывают последние события.
Идея отправить кислотника на Землю принадлежала Старскриму, Мегатрон был от неё не в восторге, считая, что от Эйсидшторма пользы будет больше на Кибертроне, там — где его способности окажутся к месту, и им можно было бы найти куда более эффективное применение. Кроме того, лишние кадры на стальной планете лишними не бывают, но Тиран Небес был непреклонен, Мегатрон уступил. В конечном итоге, Эйсидшторм оказался на Земле, где от него проку было не много. После первой же атаки на военную базу в Небраске стало понятно, что кислотный дождь наносит фатальные разрушения и засоряет окружающую среду. Яд, разъедающий даже металл, губит всё на своём пути, оставляя после себя лишь оплавленные руины и мёртвую природу. После смертоносного дождя трава чернела и рассыпалась. Люди не оказывали существенного сопротивления. Эйсид нужен был лишь для демонстрации превосходства сил и устрашения. И, тем не менее, люди находили в себе силы для сопротивления, не полагаясь на автоботов, словно они не понимали, что их слабые попытки тщетны. Последним инцидентом стала атака на группу исследователей близ Аризонского кратера, на дне которого Мегатрон решил обустроить временную базу. Никто не предполагал, что в зоне кратера окажется группа людей, которые могут вызвать автоботов и сдать их. Одного выстрела Мегатрона хватило бы, что уничтожить всю группу, но вместо этого решили использовать Эйсидшторма.
Над пустыней пролился дождь, столь необычный для этих мест, чуждый земному климату. Красные смертоносные потоки, струящиеся с неба, обрушились на ничего не подозревающих людей. Вряд ли они поняли, что произошло. Кому-то повезло больше, кому-то — не очень. Кислотный дождь — погибель в каждой капле. Некоторые из людей погибли практически сразу, а некоторые — долго мучились, пытаясь найти хоть какое-то укрытие под брезентовым навесом палатки. Кто-то пытался бежать, на ходу постепенно теряя сначала одежду, потом — кожный покров, и внутренности. Кислота прожигала всё насквозь. Эйс не видел их мучений, с высоты несчастных не было видно. Однако уже позже он просматривал записи, сделанные Саундвейвом. Масштабы последствий дождя были намного крупнее, чем на Кибертроне, но самое удивительное было не это — люди очень загадочные и иррациональные существа. Внимание Эйсида привлекла пара землян, мужчина и земная фемка, они оба были ранены. Мужчина пострадал в большей степени, его лицо, руки и часть груди покрывали жуткие ожоги, остатки расплавленной одежды липли к телу, но не обращая внимания на свои раны, он пытался защитить собою женщину, прикрывая её какими-то тряпками, пытаясь соорудить что-то наподобие навеса. Женщина что-то кричала и плакала, умоляя его не делать этого, а спасаться. Укрыться в пустыне было негде. Она умерла чуть позже, шепча какие-то странные слова и вопрошая, за что небеса гневаются. Из её глаз капала вода, совсем такая, как дождь. Эйсид не понял значения её слов, но вода его заинтересовала. Он слышал, что у людей много странных идеалов и идолов, которых они сами себе возводят.
Десептиконы приземлились когда всё было закончено, внешне никто не подавал признаков жизни. Тем не менее, Саундвейв ошибся, среди мертвецов остался один живой. Сложно понять, как он выжил, сквозь ошмётки одежды и обвисающей плоти кое-где светились внутренности. Однако у мужчины хватило силы, чтобы поднять револьвер и выстрелить в Мегатрона. Совершенно глупый жест, его страдания прекратились быстро. Как позже Эйсид узнал, погибший был охранником.
Инцидент у кратера не остался незамеченным автоботами. Их последнее столкновение и привело его на эту базу, с повреждённым крылом. Каждый сикер дорожит крыльями, но для Эйсидшторма крылья были святыней. Даже малейшее повреждение приводило его в ярость, превращая тихого послушного сикера в неуправляемое существо. Успокоить его мог только дождь, такой как сейчас.
Детекторы засекли движение, сквозь серую пелену дождя была видна одинокая фигура. За ливневыми потоками не было видно, что из глаз девушки лилась вода, свой собственный дождь.

Дождь, словно полупрозрачная ширма, создаёт завесу над внешним миром, давая возможность выплакаться, выплеснуть всю накопившуюся боль, чтобы найти силы в себе двигаться дальше. Однако это будет потом, а пока идёт дождь, капли воды смешиваются со слезами, и приобретают солоноватый вкус. Дождь идёт снаружи, и внутри, в душе — оплакивая всё былое, прощаясь с воспоминаниями. В детстве отец говорил, что небо плачет дождём, оплакивает всё былое — ушедших людей, прошедшие воспоминания. Что после окончания дождя наступает новая пора, шанс начать всё с чистого листа.
А пока дождь … уйти, убежать подальше, чтобы никто не увидел, никто не услышал. Вырвать образы из памяти, найти в себе мужество взглянуть в будущее без страха. Шаги становятся быстрее, дождь тоже усиливается. Мелкая морось постепенно переходит в ливень и хлещет по лицу и волосам, стекает по подбородку. Что перед глазами — не разглядеть, но ей известно, что за дорогой начнутся ряды ангаров, а за ними — посадочная площадка.

Во время дождя редко кто бросает самолёты под открытым небом, особенно сейчас, когда основные силы перекинуты на другие базы. Никому не придёт в голову, садиться в ливень, почти все «пташки» находятся в своих ангарах, надёжно защищённые от влаги. В третьем ангаре располагаются три F-14A «Tomcat», в том числе и машина Келли, но девушка минует строения и бежит, куда глаза глядят. Её путь лежит к небольшой роще за посадочной полосой. Не самый удачный маршрут, но при этом безлюдный.
В ушах до сих пор слышны последние слова Роберта, в мыслях — беспорядочные обрывки воспоминаний, бессмысленные образы редких счастливых моментов. Таких мгновений немного, и поэтому они особенно дороги. Пикник в парке, домашний ужин во время увольнительной, последнее Рождество — хорошее помнится лучше. Роберт не был в восторге от её работы, Келли не могла припомнить момент, когда всё стало плохо. Всё закончилось постепенно — свидания стали реже, а телефонные ссоры — участились. И вот — финал. Роберту нужна семья, а ей — сложно было определиться. Келли боялась об этом думать, делать выбор, жертвовать. В конечном итоге выбор сделал Роберт.

Посадочная полоса встретила ожидаемой пустотой. Тем не менее, это ощущение обманчиво, на самом краю площадки прямо под дождём стоит истребитель, словно чего-то ждёт. Камуфляжная расцветка делает его практически незаметным на фоне зелёной полосы деревьев, украшающей горизонт. За плотной стеной сложно рассмотреть опознавательные знаки, но то, что истребитель не местный уже сразу заметно, практически новый F-15 «Eagle», а не местный «Томкэт». Расцветка выдаёт одно из боевых подразделений, возможно, кто-то прилетел переждать дождь и оставил машину прямо под дождём. Впрочем, ей всё равно, кто бы это ни был, она это сможет выяснить позже, когда закончится дождь. Вода струями стекает с камуфляжных крыльев, образуя небольшие прозрачные водопады. Хорошее убежище, чтобы скрыться от бушующей стихии, и прижавшись к холодному металлу разреветься во все голос. Не безопасно, но ей всё равно так даже лучше — никто не услышит, не увидит, не спасёт. Единственным свидетелем будет дождь.

Дожди подобны музыке, каждый имеет свой такт и свою тональность. Гулкая тишина почти невидимой мороси, тихий стук капель о поверхность крыш, шелест листьев на деревьях, и приглушенное шуршание, когда вода ударяется о поверхность зонта — звуки едва слышимые человеческому уху. В повседневной суете, наполненной хлопотами, эти нотки редко замечаешь, они теряются в мириадах других звуков, окружающих нас, бесследно исчезают подобно песчинкам в пустыне. Однако стоит остаться в одиночестве, и можно услышать музыку дождя, каждый звук, каждую ноту. Обычно Эйсид не обращал внимания на такие мелочи, но сейчас, когда он мог только ждать, внимание обострялось.

Во время дождя окружающий мир становится призрачным и размытым, словно за стеклом. Сквозь дождевые потоки приближавшаяся фигура казалась миражом, который вот-вот рассеется, пробегая мимо. Тем не менее, женщина никуда не делась, она изменила направление и замедлила движение, зашагав прямо к нему. Промокшая одежда, волосы, прилипшие к лицу и уродливые чёрные потёки туши — в таком виде земных женщин Эйсиду ещё не приходилось видеть. Впрочем, он людей видел лишь мельком, на экране компьютера во время брифинга. Сейчас у него появилась возможность рассмотреть представительницу земной расы поближе. Под дождём она выглядела совсем не так, как выглядят женщины в выпусках новостей и фотографиях — чистые, аккуратные с пушистым ободком вокруг глаз и тщательно уложенной причёской. Эта выглядела бледной и растрёпанной, короткие светлые волосы прилипли к лицу, а мокрый комбинезон не скрывал ничего из того, что земные женщины обычно стараются спрятать.

Первой мыслью было устранить угрозу, способную поднять тревогу, но время шло, а женщина не предпринимала никаких действий. Она не побежала прочь, не достала рацию и не вызвала подкрепление. Вместо этого она забралась к нему под крыло и, прислонившись к шасси, начала издавать странные звуки. Сначала она кричала, но постепенно рыдания стихли, перешли в тихие беспомощные стоны, и наконец — тихий, почти неслышный шепот. Эйсиду она почему-то напомнила ту, другую женщину, из Аризоны. Та тоже поначалу кричала, а после начала тихо шептать. Она так и умерла, с тихим шепотом на устах. Сикеру в какой-то момент показалось, что эта женщина тоже ранена, но, судя по внешним признакам, с ней всё было в порядке. Однако было у этих двух земных существ кое-что общее — у этой тоже из глаз лилась вода, стекала по лицу небольшими дорожками, оставляя за собой чёрный след. Эйсид с интересом наблюдал за ней, стараясь понять эту особенность поведения, стараясь запомнить каждую деталь. Кожа вокруг глаз женщины изменила цвет и приобрела яркий розоватый оттенок, что свидетельствовало о неоднородном химическом составе слёз.

Судя по всему, она так и не поняла кто он, приняв его за один из земных самолётов. Десептикон и не собирался её переубеждать, рискуя выдать своё присутствие. Она продолжала сидеть, прижимаясь к опоре в виде шасси, даже когда вода из её глаз перестала течь. Женщина вела себя так, словно это крыло было единственным убежищем, и только беззвучно шевелила губами. Дождь, как назло, и не думал прекращаться, словно желая продлить эту странную встречу. Сквозь шум дождевых капель сикер разобрал лишь два едва слышных слова «Помогите… кто-нибудь».
И он отозвался.