Прошло полгода по земному времени. Наступила весна, бурное и буйное оживление природы…
Мегатрон видел такое впервые. Вернее, впервые у него была возможность увидеть это, то есть спокойно, никуда не спеша, наблюдать, как белые, называемые людьми «снегом», холодные кристаллические наслоения, покрывавшие всё обозримое пространство, буквально в пару декациклов осели, истончились ледяным кружевом и звенящими ручейками устремились с увалов к низинкам, собираясь малые озерки и речушки. Как на образовавшихся темных проплешинах начинает вылезать яркая зелень, расцвечиваясь желтым, белым, фиолетовым.
Подснежники… Как глупо, но он испытывал настоящее, давно забытое смятение чувств, глядя на эти цветы. Они проглянули практически первыми, едва успел сойти снег, ещё и зелени-то толком не было. Они были темно-фиолетовыми, мохнатыми и крепенькими, упорно тянули вверх свои тугие бутоны, и, начиная раскрываться, так походили своим контуром на десептиконскую инсигнию, что на холодной искре Лидера фиолетовозначных становилось теплее… Природа Земли на глазах оживала
Прошёл ледоход, взорвав грохотом наползавших друг на друга прозрачно-темных льдин местную тихую речку. Очистилось от рваных зимних туч и засияло голубизной небо…
Повелитель десептиконов, глянув на эту голубизну, вновь помрачнел. Автоботы…
Все артефакты, заброшенные на Землю волей Праймаса в стародавние времена, были собраны. Причём, в конечном итоге, большая их часть оказалась у десептиконов, поскольку ушлые подчинённые Мегатрона нередко умудрялись стянуть реликвию прямо из-под вент-конусов алозначных, зазевавшихся от благоговения перед раритетом.
Стратегический запас топлива – тоже уже с лихвой накоплен, десовское воинство в полном составе отремонтировано, проапгрейжено и заряжено сверхзаряженным. Словом, было всё, чтоб начинать решающее сражение. Но… Идея шарахнуть по земной базе автоботов из гидро-кеннон была отметена практически сразу: во-первых, тогда вместе с ботами превратятся в прах и артефакты, необходимые для восстановления Кибертрона, а во-вторых, само существование Земли, как планеты, окажется под угрозой… Когда эта мысль впервые пришла Мегатрону в процессор, он срочно запустил тестирование систем на наличие вирусов, но внезапно понял - это не компьютерный сбой, просто на этом же грязевом шарике, кроме автоботов и их оголтелых хозяев, проживают и братаны…
И десо-лидер решил пойти другим путём: примитивно выманить автоботов с базы отвлекающим ударом, чтоб, смяв небольшое охранение, прорваться внутрь и захватить реликвии. Но боты довольно быстро сообразили, что почём, и на провокации больше не велись. Тогда была разработана операция, в результате которой страна, приютившая автоботов, должна была в очередной раз предложить им убираться восвояси. Но земные правители, помня предыдущий печальный опыт, всё же не решились на его повторение. Запоздало сообразив, что не последней причиной этого были «спортивные» десовские налёты, которыми так гордился его аэрокоммандер, Мегатрон пришел в ярость, и Старскриму пришлось изрядно побегать между сосен, восстанавливая подзабытые навыки уворачивания от лидерской пушки. Но что сделано, то сделано, и ситуация стала патовой.
Мегатрон всё чаще в глубокой задумчивости сидел на скальном выступе зазеленевшего увала. Вновь и вновь его процессор выдавал старый, как мир, вопрос: «Во имя чего мы продолжаем эту войну?», но он уже не находил привычного ответа. Давно уже ушли в вечный офф высокомерные аристократы-сенаторы, отказавшие десептиконам в равноправии. Даже само здание сената уже много ворн как стёрто с лица Кибертрона… Идея поработить всех и вся, в отместку за прошлые принижения, в последние полгода поблекла, ему уже не хотелось править безропотными рабами, упиваясь собственной властью и … одиночеством искры. С некоторых пор он вошёл во вкус роли «отца-командира», первого среди равных, ну, или почти равных… Ему нравилось ощущать искреннее уважение, а не тупой страх. Нравилось, что его приказы выполняются осмысленно, но от этого - не менее чётко. Нравилось, что, когда осмеливаются возражать - делают это по существу, а не из желания повыпендриваться (о, Сигма, даже Старскрим стал куда сдержаннее!). Казалось, вернулись старые добрые времена, когда они всё только начинали – готовили восстание, спорили о целях и методах, искали пути привлечения сторонников. Тогда они прислушивались друг к другу: он, Старскрим, Саунд, Орион Пакс… Орион Пакс, нынешний Оптимус Прайм…
Солнце за спиной лидера десептиконов уже садилось, и причудливые тени от его корпуса сливались с длинными тенями исполинских сосен. Внизу, на полигоне, кучковались комбатиконы и сикеры в голоформах. Они только что с разгромным счётом обнесли местных в волейбол, отомстив за свой предыдущий проигрыш, и шумно радовались по поэтому поводу. Потом гомон стих и послышался звон гитарных струн. Мегатрон ругнулся про себя, вглядываясь в рассевшуюся полукругом компанию: «Шарк, неужели кто из органиков остался? Ведь сказал же своим: солнце садится – всех местных выпроваживать в поселок.» Конечно, расслабиться в робомоде можно и на лунной базе, но сейчас, весной, так приятно было посидеть на скале, подставив спину закатному солнышку и наблюдать за меняющимися красками уходящего дня.
«Да, может, это такая шутка Праймаса, - подумал он, - что боты попали к самой воинственной и властолюбивой стране на этой планете, а мы - наоборот, к самой мирной. И ведь не скажешь же, что наши братаны слабые или не умеют драться…»
То, как аборигены «не умеют драться», Мегатрон узнал ещё зимой, когда местные позвали их на «святочные кулачки». И оказалось, что драться с белковыми легко лишь тогда, когда ты на десять метров выше и на столько же тонн тяжелее. Он автоматически потёр шлем в районе аудиодатчика…
И вместе с тем он знал, что это правда: страна братанов практически не выступала зачинщиком войн, но уж если кто покушался на них – отвечала так, что мало никому не казалось. И главное – братаны не присваивали себе территорию врага, а, утихомирив его и взяв посильный выкуп, возвращались в свои пределы и начинали восстанавливать порушенное войной. Мегатрон просматривал их старые кинохроники: самым примитивным инструментом они умудрялись возводить заводы и электростанции, строить города и посёлки, и при этом в самых тяжелых условиях продолжали плодиться и размножаться. И так белковые жили на этой планете уже несколько тысяч ворн, воюя и мирясь, и постоянно развиваясь. По людским меркам это был огромный срок…
Неожиданно внизу в гитарный перебор вплелся хрипловатый голос Скайварпа:

Мы сражались на обеих лунах,
Извергая в космос шквал огня.
Не сломало нас и не согнуло,
Хоть на нас и плавилась броня.

Всем нам было не до рассуждений
О добре и о вселенском зле,
Каждый бримм под сполохи сражений
Корпуса серели не земле...

Мегатрон с удивлением прислушался. Мелодия была уже знакомой, земной, а вот слова... Речь шла явно не о людях, а о них, кибертронцах. Но кто же из его орлов умудрился переложить песню? Раньше таких талантов ни за кем не замечалось… А в звоне струн звучало дальше:

…Пусть не забыть нам, как гибли друзья,
Больше друг с другом воевать нельзя!

«Та-ак! Это что за «воевать нельзя»?! – со вспыхнувшей яростью пронеслось в процессоре Мегатрона, - Вконец распустились с этими «спортивными налётами», уже воевать не хотят! Сейчас же узнать, кто посмел…» Но строки песни, прозвучавшие следом, заставили вздрогнуть искру, настолько они были созвучны его собственным мыслям:

Видишь - вся в развалинах планета,
Всюду - покорёженный метал...
Разве твоей целью было это,
Разве для того ты воевал?

Сами мы, своими же руками,
Кибертрон порвали на куски.
А теперь - что, головой о камень
Или выть от боли и тоски?!

Глянув вниз на полигон, Мегатрон заметил, что к слушателям присоединились конструктиконы и даже кто-то из боевиконов. А песня между тем продолжалась:

Толку нет от жалоб и стенаний,
Ты на молот трансформируй меч.
Восстановим тяжкими трудами-
Может, будем больше и беречь…

И неожиданно быстро решение пришло само: - А чего мы вообще ждём? Уж если эти мелкие, слабосильные органики одними манипуляторами раз за разом восстанавливают свой мир после своих войн, чем мы хуже их? Неужели мы слабее искрой, неужели меньше любим свою родину? Да у нас сейчас столько энергона - мы уже можем запитать главные энергоцентрали Кибертрона, подлатать и запустить линии по изготовлению обслуживающих дронов и бросить их на расчистку завалов, а сами – заняться восстановлением наукоёмких производств, транспортных и коммуникационных узлов! Ведь многие из нас, шарк подери, были когда-то инженерами, учеными, мастерами мирных профессий, и наши процессоры хранят ещё память об этом под пеплом военных воспоминаний! А с этими фемм-патриотками он быстро разберётся: прикажет отловить Элиту и наиболее упёртых её подружек и вышвырнет через космо-мост к их автоботским дружкам – пусть там им микросхемы выносят!
Да, конечно, без недостающих Омега-ключей не запустить Сигма-компьютер, а значит – не разжечь новые искры, но…
Мегатрон усмехнулся. Если десептиконы покинут Землю и направятся на Кибертрон, ботам тоже не будет смысла оставаться здесь! Да и земные правительства, увидев, что угроза исчезла, постараются избавиться от своих «защитников» – ведь простой оптикой видно, с какой опаской смотрят они на громадных, до дентопластин вооруженных, способных превращаться во что угодно разумных механоидов, пусть даже считающихся друзьями!
И повелитель десептиконов с довольной ухмылкой представил себе, как автоботский корабль под дулами десептиконской ПВО наматывает круги на самой дальней орбите Кибертрона, а Великий Оптимус Прайм, как блудный сын, униженно просит пустить их обратно домой, предлагая оставшиеся Омега-ключи и прочие реликвии, как гарантию своей лояльности.
«Ну, я, конечно, сначала покуражусь, не без этого,- с удовлетворением подумал он, - но потом пущу. Да, пущу, но сначала - ключи Омеги на стол! И тогда – пожалуйста: вот вам Иакон, столица ваша бывшая … ох, простите: то, что от нее осталось! И – вперёд, если манипуляторов запачкать не боитесь! Не-ет, Прайм, мешать мы вам не будем, и не надейся! Не на кого пенять будет! Мы, наоборот, границу твёрдую установим, как у белковых на Земле: тут – ваше, а вот тут, извините, наше! И на замок её, как любит говорить Фёдор Афанасьич! И общаться на дипломатическом уровне - твой Проул с моим Саундом! И я уже знаю заранее, кто кому процессор вынесет!
Очнувшись от сладких мечтаний, Мегатрон понял, солнце уже почти село, а песня внизу уже пошла по второму кругу, на бис, и звучащий куплет опять ошеломил:

Вспомните, нейтралы, десы, боты,
Мы из одного Колодца все.
И не важно - по рожденью кто ты,
Главное – какой ты по Искре.

«Нет, это точно Тандер, больше такого никому в процессор не придёт, а Варпу спеть подсунул, тому всё по болтам, лишь бы на публике покрасоваться! Из одного колодца…» Мегатрон вновь усмехнулся. «Да, из Колодца-то одного, но ключи от него будут у меня! Хотя, так и быть, квоту я вам выделю. Сигма же, Юникрон его забодай, иногда и чисто автоботские искры генерирует, а на кой шарк они мне?! Но я посмотрю, как ты, Прайм, со своей бандой меломанов, законников и конторских крыс завалы голыми манипуляторами разгребать будешь! Ну, а не захочешь, откажешься… Что ж, тогда все увидят, кто на самом деле хочет возрождения родной планеты, а кто лишь горазд болтать об этом!»
«Вот за декацикл отсеемся, - умиротворённо думал он, - и домой! Братаны пока за хозяйством нашим приглядят. А там – боты с Земли свалят, а я - пару–тройку своих верну, Вортекса с Циклоном, и, пожалуй, ещё Свиндла – тогда точно беспокоиться будет не о чем, энергон будет сюда бесперебойно поступать! А пока найду Старскрима и поинтересуюсь, давно ли его триада в автоботскую агитбригаду превратилась.»
И, приняв окончательное решение, лидер десептиконов не спеша трансформировался, и покатил вниз, кроша тяжёлыми гусеницами серый гранит…
А через грохот и лязг всё же пробивалась песня:

…Ты уже не враг мне, хоть ещё не друг,
Не через прицел мы поглядим вокруг…