Раннее в этом году по-летнему жаркое солнце неумолимо клонилось к закату, озарив нарядную растительность чарующего вечнозеленого леса теплыми золотистыми оттенками. Первые майские дожди щедро оросили изнывающую от сухости почву, подарив приятный аромат весенней свежести. Со струившегося причудливым багровым сиянием озера повеяло легкой вечерней прохладой. Мокрая листва нежно зашуршала в завораживающем ритме речного ветра, смахивая остатки драгоценной влаги.

Словно оживая, лес наполнялся изобилием таинственных звуков и суетливыми движениями. Где-то средь стройных сосен прозвучало мелодичное щебетание спрятавшихся в многоярусной кроне пернатых обитателей. Неприметно перелетая с ветки на ветку, они нетерпеливо ожидали скорейшего наступления темноты, ее тишины и безмятежности. Но не успело радостное пение разнестись по округе, как вдруг разом прекратилось, замерев на полуноте. Внизу раздался протяжный, не похожий ни на что другое пугающий шорох. Что-то большое и странное, сминая низкорослые кустарники, показалось между деревьями, небрежно оперевшись о ствол могучего многовекового дуба. Птицы заметались вокруг, встревоженно чирикая под глухой треск коры старого, почти трухлявого дерева, и бросились врассыпную от невиданного прежде существа.

Увязая в сырой, ставшей глинистой жижей земле, через лес пробирался огромный механический робот. Его скользкая от воды серо-голубая броня переливалась в последних лучах заходящего солнца ярким металлическим блеском. Два длинных, тонких крыла цеплялись за верхние кроны близко расположенных друг к другу деревьев, распугивая и без того взбудораженную живность треском ломающихся ветвей и шелестом листвы. Мех приостановился, чтобы избавиться от прилипших на обшивку увядших листьев и мелких древесных щепок. Двигатель тяжело загудел, выдавая испытываемое им недовольство.

От оплавленного скола на конце одного из крыльев исходила струйка черного едкого дыма. Точно огненное пламя, горящая алым светом оптика замигала с интервалами, когда робот дотронулся до места повреждения и убрал попавшие туда частицы зелени, вынужденно задевая пальцами искрящиеся током оборванные провода. Надлинзовые щитки сошлись на переносице, а полноватые чуть-чуть приоткрытые губы дрогнули и плотно сжались, образуя складки вокруг уголков рта. Мех рывком отдернул манипулятор от поврежденного крыла и крепко стиснул кулаки, пережидая острую боль.

- Ржа! Я почти добрался…

Он обреченно выдохнул порцию переработанного воздуха, не веря в то, что впервые за свое функционирование преодолевает пешком на этой планете столь долгий и трудный путь. Печаль овладевала Искрой, томившейся, казалось, в тесной и неуютной камере, без шанса вырваться наружу. Вскинув голову, мех с тоской взглянул на непривычное, красное с розово-оранжевыми вкраплениями, чистое небо, мечтая хоть на наноклик разглядеть среди мирно плывущих облаков силуэт своей родной планеты – Кибертрона, и впал в глубокие раздумья. Бесконечный небесный океан неустанно манил его в свои объятья, лишь он один дарил ни с чем несравнимое ощущение свободы и блаженства. Мех так хотел подняться ввысь, нырнуть в его непокорные просторы и маневрировать среди пылающих звезд, но… не мог.

Ветер с озера подул настойчивее, овевая гладкие поверхности обтекаемого корпуса. Кибертронец, как будто повинуясь внутреннему зову, притушил окуляры, представляя себе, как бы его упругие воздушные потоки подхватывали в полете идеальный по структуре истребитель, как при пикировании трепетали его закрылки, а спойлеры ловко балансировали в такт с порывами образуемого вихря. Когда ветер прекратился, сикер с разочарованием активировал линзы, нехотя возвращаясь обратно на землю, в мир, наполненный одними иллюзиями и несбывшимися надеждами.

Скрипя дентопластинами, он продолжил идти, откровенно удивляясь богатствам фауны этой необычной неметаллической планеты, когда обеспокоенные жители рощи уносились прочь от его сервоприводов, растаптывающих жесткий растительный покров. Потревоженный рой ночных бабочек беспрестанно порхал вокруг оптики, слетаясь на соблазнительные для них в самой чаще дремучего леса одинокие огоньки, совершенно не боясь безуспешно размахивающих манипуляторов.

Вдруг над раскидистым папоротником, буквально перед самым его фейсплейтом, неслышно взвилась верх какая-то крупная птица и, почти непрерывно щелкая клювом, мгновенно скрылась на ближайшем дереве. Робот озадаченно замотал шлемом, быстро перенастроив фокус, но ничего толком увидеть все же не успел.

- Что это? – от скуки полюбопытствовал мех, заметив в высокой траве какое-то шевеление, и наклонился, думая, что из кустов покажется очередная птица, однако оттуда так никто и не вылетел.

Поколебавшись с клик, он, не зная для чего и зачем, неторопливо опустился на одно колено и решительно раздвинул вытянутые листья папоротника, заглядывая под куст. Два белых комочка слабо закопошились и в испуге прижались к стеблю, стремясь спрятаться от протянутого к ним гигантского манипулятора, который, несмотря на их тщетные усилия, сгреб их в охапку вместе с грунтом и поднял высоко над землей.

- Никогда не встречал таких непонятных птиц... - удивленно пробормотал мех себе под нос и приблизил ладонь к лицевой пластине, чтобы разглядеть маленьких причудливых созданий поближе.

Птенцы, которые даже не могли посоперничать с размерами его пальца, ошарашенно уставились в ответ своими темно-бурыми глазами и, дрожа, оцепенело прильнули друг к другу, испуская жалобный писк, как будто кого-то подзывая. Мех заинтересованно осмотрел взъерошенное, заляпанное грязью оперение и неожиданно для самого себя захотел к нему прикоснуться. Не медля, он поднес другой манипулятор и аккуратно дотронулся кончиком мизинца, чувствуя своими сенсорами нечто мягкое, абсолютно невесомое и в тоже время весьма приятное наощупь.

- Я – Тандеркрэкер. Трансформер, - представился мех, хотя и знал, что на этой планете ни один живой организм, кроме человека, никогда не сумеет заговорить с ним.

Мех облегченно вздохнул вент-системами, впервые испытывая подобного рода «ощущения», и почувствовал, как изнутри его переполняли положительные эмоции, затмившие горечь недавнего сражения. Обрабатывая новые сведения, он расслабленно выпустил через рот облачко пара, на какой-то момент забыв обо всем, что его тяготило. Оживившись, птенцы дружно раскрыли клювы, подавшись навстречу, издавая уже не пронзительное, а гораздо более спокойное и ровное сопение. Изумленно выгнув надлинзовый щиток, трансформер призадумался, заметив их странную реакцию, и незамедлительно полез в базу данных, стараясь отыскать в архиве информацию о земной природе.

- Хм… вы не можете жить без воздуха, воды, пищи, сна и… тепла! – почти шепотом воскликнул Тандеркрэкер.

Как можно бережней переложив найденышей в обе ладони, мех согнул пальцы, чтобы птенцы ненароком не выпали у него из манипуляторов, и медленно направил поток теплого воздуха прямо на их мокрые, еще не отросшие перышки. Ощутив неожиданное тепло, вялые и продрогшие птенцы потянулись вперед, подставляя бока, радуясь тому, как влага постепенно испаряется, возвращая их пуху первоначальный пышный вид.

- Так-то лучше, верно? – проговорил мех и невольно улыбнулся, не прекращая согревать их своим «дыханием».

Птенцы блаженно заухали, расправив неразвитые крылья, и замотали головой, отвечая на донесшийся из густой кроны глухой рокочущий визг. Привлеченный этим звуком, Тандеркрэкер увидел, как сквозь листву бесшумно промелькнула та самая светлая птица. Взмахнув мощными крыльями, она наконец-то выпорхнула из тени и предстала во всей своей красе, демонстрируя неукротимый нрав полноправного жителя этого леса. Легкий ветер обдувал охристо-рыжие перья, позволяя ей свободно лавировать в его воздушных потоках и добавляя в плавные движения страсть и красоту. Непрекращающийся дребезжащий крик то и дело вырывался из ее короткого клюва, а она сама, непрерывно хлопая крыльями, подобралась совсем близко, кружа в какой-то паре метров над роботом. Иногда она улетала, прячась в сгущающихся сумерках, но обязательно возвращалась, чтобы осторожно приблизиться, сопровождая свой полет неизменным музыкальным голосом.

Тандеркрэкер, словно завороженный, каждый раз провожал ее жадным взглядом, созерцая поистине удивительное зрелище. Грация и изящество этой лесной птицы произвели неизгладимое впечатление на такого летуна, как он сам. Отрегулировав оптику, он присмотрелся получше, наблюдая, как она стрелой пикирует вниз и резко устремляется вверх, лавируя среди множества препятствий, будто бы вся ее жизнь создавалась ради этого.

Дугообразный лицевой диск взрослой сипухи и ее пестрое туловище чем-то отдаленно напомнили еще не совсем сформировавшихся птенцов. Не было у них и тех длинных крыльев, которые так покорили своими совершенными изгибами Искру меха, вызывая одновременно и счастье, и сожаление о невозможном совершении собственного полета.

Погрузившись в мысли, Тандеркрэкер и не заметил, как к первой птице присоединилась другая, объединившись с ней в великолепном парном танце. Мех призадумался, переводя оптику с птенцов на двух взрослых птиц, и вновь обратился к информации о планете, пытаясь кое-что прояснить. Выживание, взросление, воспитание… ничего из этого мех почти не понимал, но инстинктивно чувствовал в этом какой-то глубинный и понятный лишь самой природе смысл.

- Если я вас оставлю на земле, вы не сможете выжить и научиться летать? – спустя долгое время отозвался мех, все еще переваривая у себя в процессоре довольно трудные для трансформера понятия.

Окончательно поборовшие свой страх птенцы дружелюбно взвизгнули, словно давая понять, что мех был прав. Сосредоточенное выражение фейсплейта Тандеркрэкера разгладилось, и он, мотая шлемом, проследил за поведением их сородичей. Одна из сипух опустилась на дуб, на мгновение исчезнув в дубле дерева, а затем вылетела и села на ветку, приподнявшись на высоких ногах и тихонько покачиваясь из стороны в сторону.

- Так вот где вы живете? – догадался мех и подошел к дереву, вынуждая птицу улететь.

Когда пальцы коснулись мягкой подстилки из перьев и пуха, маленькие сипухи бодро выпрыгнули из ладоней, узнавая свой сухой, теплый, а главное, безопасный дом. Мех, удостоверившись, что он все сделал правильно, отошел от дерева на приличное расстояние. Взрослые сипухи тотчас залетели в дупло, хлопоча и охая над своими целыми и невредимыми детьми. В последний раз окинув семейство взглядом, мех развернулся и направился своей дорогой.

Мотыльки снова облюбовали свет оптики, не в силах сопротивляться зову природы. Не обращая на них никакого внимания, Тандеркрэкер сложил манипуляторы на грудной секции. Его никак не оставляла в покое одна странная мысль - неужели по меркам автоботов он впервые сделал доброе дело? А ведь и правда, где-то глубоко внутри он был рад поучаствовать в небольшом приключении, на какое-то время забыв о привычных невзгодах нелегкой десептиконской жизни.

Солнце село, наконец уступая место кромешной темноте. Мех шумно просвистел вентиляцией, не в силах оторвать оптику от прекрасного открытого небосвода, точно приглашающего к себе. Тандеркрэкер ускорил шаг и вскоре вышел на открытую местность, надеясь на то, что ему больше не придется скитаться по грязному, склизкому лесу. Все, чего он сейчас хотел – лишь оказаться на ремонтной платформе, чтобы снова иметь возможность взмыть в небо.

Ведь полет – это жизнь. Его жизнь.