Ранг шел по одному из жилых уровней. Первая дверь за поворотом — вход в единственный на весь Лост Лайт спаренный отсек — вскоре показалась по левую сторону. Ранг начал набирать код доступа на сенсорной панели, но металлическая створка скользнула в сторону прежде, чем он успел ввести последнюю цифру: замок оказался открыт.

Внутри было темно. Только в иллюминатор на потолке пробивался тусклый свет далеких звезд, и маленький красный огонек ровно горел почти у самого пола. Лучи света из коридора сумели выхватить остальные элементы картины: на более широкой и высокой из подзарядочных платформ лежал автобот с колесной альт-формой. Его потухшая оптика смотрела в потолок, а обшивка казалась тусклой даже в теплых тонах энергоразрядных ламп. Рядом с платформой, обхватив колени руками и отключив визор, сидел небольшой черно-белый трансформер. Круглый диод, вмонтированный в левую половину шлема, смотрел в пол, оставляя на железном настиле крошечный яркий след. Ранг вошел внутрь и, прикрыв дверь так, чтобы осталась тонкая щелочка, опустился на колени рядом с миниботом.

Долгое время они с Ревиндом сидели в тишине.

— Я же предупреждал. Говорил ему, что эта практика его погубит. Но разве он хоть раз меня послушал? Смотри, во что он себя превратил, — Ревинд закрыл лицо руками, словно пытаясь погасить и без того отключенную оптику. — Его Искра выгорела. Ушла в нулевую точку. Ей не хватило силы выдержать все эти... Подключения. Его сознание там, внутри, я точно знаю. Системы, если верить Рэтчету, тоже в порядке — но связь между ними и Искрой нарушена. Жизненная энергия не идет по цепям — а это почти то же, что полное отключение. И средства от этого пока никто не придумал. Хромдом умирает, Ранг. Умирает без малейшей надежды на лучшую жизнь, — Ревинд склонился Рангу на плечо. — Я здесь, совсем рядом, но ничем не могу помочь. Единственное, что мне осталось — ждать его последних минут, чтобы заснять их на пленку. Снова.

Минибот вцепился в руку Ранга так сильно, что тонкая обшивка прогнулась, и тихо застонал. Психолог мягко погладил его по голове.

— Не волнуйся. Получив код от вашего отсека, я принял твой сигнал о помощи. И я сделаю все возможное и невозможное, чтобы помочь вам. Тебе и ему.

Ревинд издал странный звук, как если бы скрытый под маской фэйсплейт скривился в горькой усмешке.

— Хочешь дать мне надежду? Боюсь, у тебя ничего не получится. Насколько я знаю, психологи не разговаривают с мертвецами.

— И все же, будь добр, дай мне шанс, — Ранг осторожно убрал две маленькие белые ладошки со своего плеча и поднялся на ноги. Ревинд наконец включил оптику — как раз вовремя, чтобы увидеть манипуляции психотерапевта. Ранг снял с правой половины шлема одну из своих коротких антенн. На конце ее оказалась крестовина: вставив узкий конец отвертки в почти незаметное углубление по центру левой ладони, Ранг повернул рукоять несколько раз. То же самое он проделал и с правой рукой. Поставив длинную антенну на место, он достал вторую: в ее основе пряталась более сложная ремонтная крестовина. Ранг приподнял голову лежавшего на спине Хромдома и, ослабив четыре крепежных болта, снял затылочную часть шлема. К этому времени интерес Ревинда одержал верх над траурным настроением, и минибот поднялся с пола. Даже стоя на цыпочках он с трудом доставал плечами до подзарядочной платформы. Оранжевый автобот стоял у изголовья, и мягкий зеленый свет, исходивший из круглого окна в его груди, освещал еще не до конца посеревшую верхнюю часть корпуса. Ревинд подошел ближе, старательно избегая пустого взгляда погасшей оптики. Ранг быстро закончил и вернул вторую антенну на место.

— А сейчас, Ревинд, будь так любезен, выключи, пожалуйста, камеру.

— Если бы я мог, — вздохнул кассетник.— Камера намертво интегрирована в мою визуальную систему. Иначе бы я давно ее отключил. Вырвал с корнем, лишь бы не видеть,— минибот запнулся, — этого.

— Тогда, думаю, придется отвернуться, — Ранг взмахнул руками, и с кончиков его пальцев разом появились десять коротких и тонких игл. Гладкие острые коготки, блеснув в свете из приоткрытой двери, с едва уловимым звуком встали на место.

— Тебе это точно не понравится.

***

Хромдом стоял у операционного стола: его длинные иглы с множеством специальных выемок и зазубрин были наготове. На кушетке перед ним лежал трансформер. Темно-серая накладка, призванная защищать мозговой модуль от сильных ударов, находилась рядом, отсоединенная от остальной части шлема. Сквозь покрывавший ее слой грязи проглядывали полустертые желтые полосы на черном фоне — отличительный признак класса чернорабочих. Оптика молодого меха была потушена, но цвет окуляров не играл для Хромдома особой роли: одного взгляда на обездвиженный корпус было достаточно, чтобы понять, кем был его очередной пациент.

Мегатрон.

— Посмотри на него. Такой молодой и наивный, — раздался вдруг голос по правую руку. Хромдом обернулся: рядом с ним стоял его давнишний наставник — Трепан.

— Мы говорили ему, что думать — это исключительное право высших классов. Сначала я, а потом консул и сенат. Но разве он нас послушал, м? — небольшой темный мех с четырьмя красными антеннами наклонился и провел указательным пальцем по торцу раскрытой мозговой камеры. — Всего один укол, и этот недоделанный мятежник станет кротким, как новенький турболис. Давай, попробуй — в выключенном состоянии его сознание не так восприимчиво к корректировке личности. Даже если ты не справишься, твои ошибки не будут играть большой роли — я все равно разбужу его и мы поговорим... Наедине.

Хромдом пожал плечами и занес ладонь над шлемом серого трансформера. Если бы он тогда использовал дарованный судьбой шанс, возможно, вся история Кибертрона сложилась бы совсем иначе. Пока еще не поздно-

Обстановка подернулась рябью, и Хромдом вновь обнаружил себя рассматривающим собственные ладони. В этот раз его руки казались меньше и темнее, а иглы на кончиках пальцев были короткими и гладкими. Детали интерьера выглядели более расплывчато, но своего пациента, крупного грязно-зеленого трансформера с погасшим визором без каких-либо особых отличительных черт, он видел необычайно четко. Хромдом заговорил: его голос звучал тускло и незнакомо, словно пробивался сквозь толстый слой ваты.

— Фройд? Я и правда должен это сделать?

Хромдом посмотрел влево. Рядом стоял стройный белый трансформер почти одного с ним роста. Его забрало напоминало противогаз, с боков которого отходили по две сегментированные трубки и, огибая шлем, прятались за нижний его край: вентиляционные фильтры такого типа раньше использовали на планетах с токсической атмосферой.

— Правка памяти — новейшее достижение психотерапии. Подумай, какие возможности она для нас открывает! Вот этот трансформер, — его коллега указал на покоившегося на кушетке меха,— совершил убийство. Его накажут? Да. Пропадет ли от этого тяга к насилию? Сомневаюсь. А внеся изменения непосредственно в мозг, мы сможем в корне изменить его способ мышления. Заставить забыть само определение слова «убивать», навсегда стереть это понятие из его памяти. Представь, что каждого преступника, вместо того, чтобы прятать в карцер коротать свой почти бесконечный срок жизни, будут направлять всего на одну м-а-а-ленькую операцию длинной в пять минут, сразу же после которой он может вернуться к функционированию на благо общества. Это ли не первый шаг к созданию утопии, о которой ты так мечтаешь?

Хромдом моргнул.

— В конце концов, ты ведь тоже принимал участие в разработке этой методики, — Фройд игриво толкнул его локтем в бок. — Попробуй. Тебе должно понравиться.
Хромдом занес вдруг резко потяжелевший манипулятор над отключенным механоидом. Корпус на операционном столе вновь зарябил, но в этот раз приобрел знакомые цвета и очертания. Перед ним лежал Ранг: его очки и большой круг на груди не сияли обычным жизнерадостным светом. Иглы и ладони Хромдома вернулись на прежнее место, но свою руку он остановить уже не мог. Ладонь медленно опускалась в сторону лица, до тех пор, пока кончики мнемохирургических инструментов не достигли оптики, остановившись в считанных миллиметрах от посеревших стекол.

Убивать? Нет, он не хотел убивать. Всего лишь подправить характер. Несколько уколов, и все будет кончено.

По изображению Ранга прошла глубокая трещина - и тут же окружающие воспоминания рассыпались миллионом стеклянных осколков. Проекция под его руками расплылась, словно дым. Невольно сделав последний рывок, Хромдом вогнал свои иглы глубоко в бесформенную серую массу. Но иллюзия возникла снова, собравшись воедино теперь уже в последний раз: под его руками, посреди черной пустоты, ярко сияя голубой оптикой, лежал его единственный, лучший на свете монохромный друг. По визору Ревинда расползались трещины: стеклá касались самые кончики когтистых пальцев.


Хромдом закричал.


***

— Что... Что ты наделал? Ты сделал ему больно! — на поверхности голубого визора задрожали блики, и маленькой трясущейся рукой Ревинд приставил бластер к шлему бело-оранжевого трансформера. Осторожно, чтобы не зацепить дуло пистолета, Ранг вынул из затылка Хромдома десяток когтей.

— Все в порядке. Мне удалось зацепить его ведущую эмоцию — сожаление. Его Искра вышла за точку невозврата. Ей нужно время, чтобы разгореться, но обещаю: не позже, чем через полтора дня он встанет на ноги.

— Все же ты не ответил на мой вопрос. Что ты с ним сделал? — Ревинд отодвинул кончик бластера ровно настолько, чтобы Ранг смог расправить спину.

— Я отыскал в его голове воспоминания, подобные собственным, а затем связал их, используя чувство вины как якорную точку. Хромдом просто еще раз пережил небольшой эпизод своей жизни — времен работы в Институте. Чтобы помочь ему проснуться, я внес небольшие... Изменения.

Ревинд застыл.

— Хочешь сказать... Он состоял в Институте?

— Все мы начинали карьеру в этом месте. Кто-то продержался меньше, кто-то дольше. Я был одним из первых, кому удалось оттуда уйти — и, наверняка, последним, кому было позволено остаться после этого в живых. Поверь, мое пребывание в Институте было очень и очень недолгим, — Ранг закручивал потайной винт в центре ладони, не обращая внимания на направленное в его сторону оружие. С каждым поворотом антенны-отвертки его когти понемногу втягивались в окончания пальцев. — Это было и вправду давно, задолго до начала войны — потому я просто не мог застать там Хромдома. Парочка мутных воспоминаний и набор игл для начинающих — вот и все, что осталось мне в наследство. Моя дальнейшая история наверняка есть в твоей датабазе — я организовал частную практику, поклявшись никогда больше не использовать насилие в собственной практике. Не стал исключением и твой любимый друг, — Ранг затянул маленькие замки на ладонях, проверил их, встряхнув руками, и снова наклонился, чтобы поставить затылочную деталь Хромдома на место. — Пообещай мне, что когда он проснется, ты будешь рядом. И постарайся в конце концов убедить его завязать со своим увлечением. В таком состоянии любая попытка подключения может стать последней.

— Договорились. Я отпускаю тебя, но только потому, что твои слова вызвали у меня больше вопросов к моему партнеру, чем к тебе, — Ревинд снял палец со спускового крючка своего маленького грозного орудия, — но сегодняшние данные уйдут в архив как есть.

— Спасибо за теплые слова. Уверен, вам предстоит увидеть еще много нового — вместе,— Ранг улыбнулся на прощание и вышел из комнаты. Дверь за ним осталась широко открытой.

***

На следующий день в честь возвращения Хромдома в баре организовали большую вечеринку. «Ранг такой хороший психолог, что даже мертвого сможет разговорить!» — рассуждал в воздух уже изрядно подвыпивший Сверв, и толпа весело подхватывала его слова, гогоча и чокаясь всем тем, во что был налит энергон. Ранг сидел на центральном месте у барной стойки и смеялся вместе со всеми, и после каждого слишком сильного дружеского хлопка по плечу улыбка его становилась все более неловкой. Улыбался он и тогда, когда только было вставший на ноги Хромдом неожиданно появился у дверей его кабинета. Ранг протянул ему руку, и Хромдом сжал ее крепко-накрепко, но вопреки его ожиданиям, ничего сверхъестественного не произошло. Нахмурившись и не сказав ни слова, он развернулся и поковылял обратно в свою каюту. «Все хорошо, что хорошо кончается», — подумал Ранг и выдохнул, когда дверь за его последним на сегодня пациентом закрылась. О своей единственной успешной операции, как и о той, что произошла давным-давно, Ранг дал себе обещание больше не вспоминать.


Однажды он был мнемохирургом.