— Р-рэтчет... Мне здесь не по себе.

Снаружи то и дело срывался ветер и, громко завывая, пробирался внутрь сквозь решетки вентиляционных шахт, ворочая искореженные железные решетки и заставляя проржавевшие насквозь петли издавать зловещий скрип. Темные металлические стены упирались верхушками в потолок, словно огромные рыжевато-серые глыбы, с верхушек которых по капле стекала противная бурая жидкость.

Кап. Кап. Кап. Ш-ш-ш-ш-ш.

— Ты слышал это? Какой странный звук. Как будто... Кто-то скребется, — Ферст Эйд перестал сканировать окружение в поисках врагов или какой-либо другой неведомой напасти и подошел ближе к своему наставнику, но не настолько близко, чтобы помешать его сосредоточенной работе.
— Брось, — ответил Рэтчет, склонившись над операционным столом. — Здесь, в Делфи, в любое время года вьюга. Должно быть, бросает снег о стены. А если ты боишься зомби, то смею тебя заверить: последнее живое существо на планете находится здесь, под моими руками, — автобот продолжил орудовать миниатюрными инструментами на кончиках своих новых пальцев во внутренностях лежавшего на кушетке трансформера.

Они с Рэтчетом вернулись в заброшенный госпиталь несколько дней назад. Шаттл главного медика уже лег на курс Лост Лайт, но Рэтчет просто не мог завершить свое спасательное путешествие, не навестив обитель своего бывшего друга — особенно зная, что в недрах полуразрушенной больницы могли остаться выжившие. Даже слишком тесно познакомившись с садистскими наклонностями Фармы, он не терял надежды найти на территории Делфи хотя бы одного погруженного в стазис кибертронца. Для осуществления этой благородной цели Рэтчету был необходим ассистент — но Ферст Эйд поначалу наотрез отказался возвращаться на свое прежнее место работы. Аргументом, в конечном итоге склонившим его к сотрудничеству, оказалась возможность вернуть свою гордость: забытую в спешке перед вылетом коллекцию автоботских значков. Ферст Эйд одолжил у Родимуса один из разведывательных шаттлов, и они с Рэтчетом договорились о встрече в точке рандеву — поясе астероидов, окружавшем Мессатин. Понадобилось несколько тщательных сканирований поверхности, чтобы удостовериться: единоличных хозяев планеты, хладнокровных убийц и беспощадных королей террора, скрывавшихся под общим на всех пятерых именем ДПП на поверхности нет. Наверняка улетели вершить свой страшный суд куда-нибудь в другое место. Но насколько скоро они вернутся, было неясно, и потому все необходимые дела требовалось завершить как можно быстрее.

По правде говоря, путешествие Рэтчета с недавнего времени было не таким уж одиночным. На видавшем виды шаттле уже достаточно долго компанию ему составлял самый неугомонный сорвиголова всего экипажа Лост Лайт— Дрифт. Посаженный на космический домашний арест мечник был категорически против приземления (в прошлый раз на Мессатин ему пришлось несладко), но поделать с решением большинства в лице Рэтчета и Ферст Эйда ничего не смог. Двое медиков оставили угрюмого не-автобота, в который раз отвергнувшего предложение ремонта, охранять летательные средства от возможного нападения врага. Кроме отсутствовавших на данный момент ДПП, врагов здесь было и правда немного — разве что вездесущий ледяной ветер смертельной для органической жизни температуры, да и снег, покрывавший практически ровный ландшафт до самого горизонта. Он же, по совместительству, служил превосходным укрытием: как только автоботы припарковали свои средства передвижения в тени невысокого горного кряжа и направились на глайдерах в сторону госпиталя, оба шаттла тут же начали покрываться белой пеленой. Скоро даже новый ярко-оранжевый разведчелнок Ферст Эйда слился с окружением, что уж говорить про серое потрепанное нечто из едва державшихся вместе кусков металла — средство передвижения Рэтчета и Дрифта. Сам Дрифт, однако, оказался в весьма выгодном положении: цвет его обшивки позволял оставаться практически незаметным на светлом фоне.

— Скальпель! — скомандовал Рэтчет и отвел вбок раскрытую ладонь. Ферст Эйд, погрузившийся было в воспоминания, отвлекся от созерцания ржавых узоров на стенах и вложил необходимый инструмент в руку медика. Не выпуская из фокуса мелких деталей, тот продолжил работу.

И правда, для выполнения работ, требовавших повышенной точности, Рэтчету требовался ассистент. Раньше ему приходилось помогать чаще, и Ферст Эйд настолько успешно справлялся с этой работой, что Рэтчет однажды предложил ему стать Главой Медицинской Службы Кибертрона — естественно, когда он наберет достаточно опыта. Но, похоже, в последнее время этот момент отодвинулся на еще более неопределенный строк: вместе с кистями теперь уже навсегда исчезнувшего Фармы Рэтчет вновь обрел потерянный было энтузиазм и на пенсию уходить не собирался.

Главная операционная госпиталя была большой, на целых двадцать столов, но им с трудом удалось найти единственную ремплатформу, над которой по-прежнему работало искусственное освещение: света от затянутого тучами неба, пробивавшегося сквозь узкие полоски стекла под потолком, для проведения оперативных вмешательств было недостаточно. На соседних платформах в стазисе лежали спасенные общими усилиями медиков кибертронцы — два автобота и три десептикона. Рэтчету и Ферст Эйду пришлось пробраться через груду тел, чтобы найти выживших — пятерых счастливчиков, кому повезло не попасться под горячую руку Фармы и чья Искра не погасла под влиянием выпущенного им на волю вируса; к глубочайшему сожалению обоих, их верный соратник Пайпс не попал в этот список. Красная чума оказалась очень агрессивной, но вместе с тем очень недолгоживучей: за несколько недель ржавчина успела поразить как ни разу не трансформировавшихся механоидов, так и металлические стены самого здания, превратив когда-то процветавший медицинский центр в один из множества заброшенных медпунктов на планетах третьего класса. Как раз под стать Мессатин: немногочисленные запасы кристаллического энергона под ее поверхностью были давно исчерпаны, а для защиты от вторжения нескольких оставшихся в рабочем состоянии шахт достаточно было одного присутствия на планете ДПП. Изобретенная Фармой формула начинала разъедать механизмы снаружи, шаг за шагом пробираясь внутрь — именно поэтому Рэтчету при всем его мастерстве понадобилась помощь. Правую половину шлема медика, прикрывая окуляр, занимал специальный визор — сложный комплекс из линз и объективов разного диаметра, необходимый для точной пайки небольших микросхем и тонкой проводки. Хирург мастерски управлялся с мелким ремонтом, время от времени требуя подать ему один из более крупных инструментов, разложенных на соседнем столе. С этой задачей, то и дело циркулируя туда и обратно, умело справлялся Ферст Эйд.

Что-то снова зашуршало позади. Ферст Эйд на всякий случай повысил чувствительность аудиосенсоров, но с места не сдвинулся. Когда Рэтчет был погружен в работу, его мало что могло отвлечь, потому автобот решил брать с него пример и продолжил молча наблюдать за ходом ремонта. Это не помогло: звук не исчез, наоборот, стал четче и ритмичнее, напоминая шаги. Очень тихие, но все же шаги. Ферст Эйд загудел вентиляцией, загоняя в разогревшиеся от страха системы ледяной воздух. Шаги затихли в нескольких метрах от него, но младший медик предпочел не оборачиваться: он вовремя вспомнил, что сказанные Рэтчетом слова про единственное живое существо были лишь отчасти правдой. На планете находился еще и Дрифт, а бывший ниндзя, помимо всего прочего, славился очень легкой поступью. Хоть бросать взятое на себя обязательство было не в стиле Дрифта, на его месте Ферст Эйд уже давно перестал бы охранять два сугроба. Интересно, почему мечник вдруг решил вернуться?

— Фиксатор! — раздался приказ, и Рэтчет выжидательно раскрыл ладонь. Ферст Эйд развернулся к столику с инструментами — и тотчас же словно прикипел к полу.

Несколько удивленный взгляд рубиновой оптики скользил по нему, а загнутые назад заостренные крылья на плечах чуть поднялись от интереса. На их сероватом фоне можно было различить составленный из четырех лучей крест — универсальный символ ремонтных сил Кибертрона. Крест, как и длинная часть крыла, были сиреневого цвета вместо привычного красного. Светлый шеврон на фоне фиолетового шлема с четырьмя небольшими бирюзовыми деталями по бокам лица, ярко-красная кабина на груди с погасшим автоботским знаком, темные решетки воздухозаборников, идущие вверх от самой широкой части плеч — цвета могли казаться тусклее из-за плохого освещения, но остальные детали внешности не оставляли ни малейшего повода для сомнений.

Фарма!

— Фиксатор! — повторил Рэтчет чуть более настойчиво. Фарма отвлекся на звук, но сервоприводы Ферст Эйда уже успели отказать, как, впрочем, и вокодер. Парализованный от страха и не в силах вымолвить ни слова, автобот лишь следил взглядом за нежданным гостем, который, вместо того, чтобы мгновенно утолить жажду мести, направился к столику с инструментами. Кулерá младшего медика вращались на пределе своих возможностей: не каждый день встретишь экс-автобота, однажды нанявшего тебя на работу, а затем цинично убившего одного из своих подчиненных — тем более, если сам снес ему голову из пушки всего несколько месяцев назад! И плевать, что среди остатков космического моста так и не нашли тело: моментом раньше Ферст Эйд готов был поклясться, что в тот раз Фарма сгинул окончательно и бесповоротно. Не проронив по дороге ни слова, незванный гость вернулся к кушетке.

— Ферст Эйд! Дай мне фиксатор! — затянувшаяся пауза начала выводить Рэтчета из себя, и он уже было собрался оторваться от точнейшей работы, дабы просветить незадачливого ассистента — но тут искомый инструмент послушно лег ему в руку.

Полчаса спустя и несколькими инструментами позднее последняя операция подошла к концу. Рэтчет распрямился, скрипнув шарнирами, и его составной визор, сложившись в несколько раз, скользнул в едва заметную нишу на шлеме. Автобот потянулся, чтобы выключить свет — и краем глаза заметил того, кого увидеть снова вовсе не ожидал.

— Фарма! — Рэтчет попятился, поскользнулся в луже ржавчины, но чудом сумел удержать равновесие, уцепившись за край стола. Фиолетово-белый автобот с посеревшим знаком стоял прямо перед ним, тщательно отслеживая малейшее движение его рук.

— Ах, не обращай внимания! Мне просто интересно, сколько бесполезных дополнений обнаружит этот счастливчик, когда проснется-

Рэтчет бегло взглянул на Ферст Эйда. Его ассистент по-прежнему был скован страхом, стоя позади Фармы, но до сих пор оставался идеально целым. В любом случае, врожденная сноровка и богатый опыт в области медицины не позволяли Рэтчету долго удивляться.

— Никаких странных ощущений в последнее время? Скажем, необъяснимое желание кого-нибудь убить? Распилить на части? Оторвать голову, а остальное упрятать в коробку? — Рэтчет прильнул вплотную к Фарме, по очереди просвечивая небольшим фонариком то правый, то левый красный окуляр и рассматривая их сквозь линзу визора.

— Н-нет, я... Ничего такого,— фиолетово-белый медик заслонился ладонью от света и отступил на шаг. Казалось, он был озадачен поведением Рэтчета не меньше, чем Ферст Эйд его появлением. Сам младший медик, увидев действия своего наставника, немного расслабился, но по-прежнему не сводил взгляда с Фармы.

— Просто увидеть тебя здесь... Да и это место. Совсем не то, что я помню.

— Знаешь, что? — Рэтчет спрятал увеличительный объектив и ухватил Фарму за запястье. Тот вздрогнул, оторвавшись от разглядывания ржавых стен. — Ты пойдешь со мной. Ферст Эйд?

— Д-да! — у молодого автобота наконец-таки прорезался голос.

— Ты и Дрифт остаетесь здесь. Попробуй убедить его, что внутри безопасно. Пусть он поможет тебе подключить пациентов к системам жизнеобеспечения. А я пока попробую разобраться с этим — он кивнул в сторону Фармы — недоразумением.

Оставив позади мало-помалу приходившего в чувство Ферст Эйда и не выпуская из рук ладони Фармы, Рэтчет направился к выходу. Джетформер поддался неожиданно легко: позволил вести себя безо всякого сопротивления — лишь немного помедлил, прежде чем стать на глайдер, так, словно никогда не видел подобного транспорта раньше. По дороге к посадочной площадке он не проронил ни слова — только вертел головой, оглядывая занесенные снегом равнины и едва видневшиеся из-под белой пелены верхушки невысоких кряжей, отделявшие их друг от друга. В точке прибытия их, как и полагается, ожидал одинокий сугроб, рьяно охранявший два сугроба побольше от пролетающих мимо снежинок.

— Так-так, — клинок Дрифта оказался у шеи фиолетово-белого медика, как только он ступил на землю. — Ферст Эйд передал мне последние новости. Мой удар в тот раз должен был стать фатальным — и все же. Как тебе удалось выжить?

— Ах, точно, — Рэтчет хлопнул ладонью по лбу. — Тебя ведь тогда с нами не было. Когда вернемся, Родимус расскажет тебе про Луну-1. Считай, это уже второе его восстание из мертвых — только в этот раз с памятью, похоже, не все в порядке.

Дрифт выпустил из вентсистем немного горячего воздуха, на морозе мгновенно превратившегося в пар, и спрятал оружие.

— Что ж, оставлю вас наедине. Секрет бессмертия — это из области медицины, а я с ней незнаком. Вы же не хотите, чтобы столь важная информация попала в чужие руки? — Дрифт вдруг расплылся в улыбке и, развернувшись, направился к серому шаттлу. Рэтчет лишь повел плечами и, по-прежнему ведя за собой подозрительно послушного Фарму, двинулся в сторону второго челнока.

— Да, между прочим, — крикнул он сквозь шум разогревающихся двигателей, когда посадочный люк почти закрылся, — когда я латал твой шаттл, я вынул с панели управления несколько важных микросхем. Ты не сможешь покинуть атмосферу планеты, даже если попытаешься — так что лети на Делфи и помогай Ферт Эйду. Если вдруг появятся ДПП — ты знаешь, что делать. До скорого! — и огненно-рыжий челнок взмыл в небо, оставив экс-автобота в очередной раз проклинать свою нелегкую долю.

***

Фарма долго расхаживал по кабине, скрестив руки за спиной, и внимательно разглядывал различные приборные панели. Рэтчет сидел за откидным столом и следил за джетформером, не отрывая взгляд, будучи подсознательно готовым к любым выходкам автобота, в сомнительности автоботских идеалов которого ему удалось убедиться не так давно — всего на пару месяцев раньше, чем нарезавшему перед ним круги трансформеру разнесли на микросхемы мозговой модуль. Кто и как отремонтировал это фатальное повреждение оставалось для него загадкой, но одно он мог сказать точно: без повреждения блоков памяти и резервной копии личностных данных дело не обошлось.

Даже тогда, после их финальной встречи на Луне-1, Рэтчета не покидало ощущение, что Фарму, какой бы отвратительный характер тот не приобрел в последнее время, он видит не в последний раз. Да, после длительных расспросов Ферст Эйд признался, что именно он застрелил Фарму у самого входа в портал к Киберутопии, хоть для него, как и для любого медика, убийство — действие, идущее вразрез с прошивкой — стало настоящим потрясением. Рэтчет поверил ему на слово, даже несмотря на то, что Персептор и другие, исследовавшие остатки космического моста так и не нашли ни малейшего следа тела. Как и в предыдущий раз, на гребне самого высокого пика Делфи — когда Дрифт, отрезав Фарме обе руки, отправил того в свободное падение, оставив на выбор лишь два возможных варианта: трансформироваться и взлететь, отдавшись на милость вируса, или разбиться насмерть об ледяной покров планеты. У них не было времени обыскивать каждый сугроб, и потому, рассудив, что Фарма так или иначе покойник, автоботы с обманчивым спокойствием отправились домой.

И вот, опять. Скольким хорошим Искрам не повезло прожить и трех минут, а кое-кто воскрес уже дважды!

Шаттл был оборудован квантовыми двигателями, так что путешествие длиною в четверть галактики обещало быть недолгим. В конце концов Рэтчету надоело вхолостую гонять шейные шарниры и он, собравшись с мыслями, окликнул автобота. К его величайшему удивлению Фарма отозвался и осторожно, то и дело бросая на него взгляд, словно боясь сделать лишнее движение, подошел к столу и сел напротив. Рэтчет уже было раскрыл рот, чтобы задать ряд наиболее интересовавших его вопросов, но Фарма опередил его:

— Твои руки, Рэтчет... Скажи, ведь они на самом деле мои, верно?

Автоботский медик вмиг защелкнул дентопластины и с опаской заерзал на стуле. Похоже, его догадка оказалась не совсем верной, и только сейчас до Рэтчета дошло, в какую ловушку он загнал себя собственным же любопытством. Последний разговор, который они с Фармой вели о руках, закончился крайне... Крайне неудачно. А сейчас он, по сути, оказался заперт в ограниченном пространстве с маньяком, хоть и потерявшим большую часть памяти, но сохранившим самое яркое воспоминание. Однако, Фарма не спешил использовать столь любимые им методы достижения цели, в прошлый раз включавшие в себя ручную бензопилу и еще множество пыточно-медицинских инструментов. Наоборот, его взгляд казался Рэтчету на удивление твердым и спокойным.

— Да, ты прав, — Рэтчет шумно провентилировал системы и сомкнул ладони под подбородком. — Что дальше?

— Ничего, это подождет, — Фарма улыбнулся и откинулся на спинку стула. Услышав ответ, Рэтчет удивленно моргнул — а затем с недоверием прищурился. Фарма продолжал:

— Просто... Я пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз видел тебя действительно лечащим людей. А не, скажем, припаивающем очередному бедняге дисковую пилу вместо руки или меняющим своим пациентам проводку при включенном сознании... Кажется, это было много-много ворнов назад.

— Извиняюсь? — Рэтчет привстал, упершись руками в столешницу, и почти навис над своим собеседником. Тот как-то неестественно скукожился, почти вжавшись в спинку, словно боялся — но боявшимся Фарму Рэтчет видел так давно, что вспомнить мог с большим трудом. — Не ты ли во время нашей последней встречи вытянул меня из моего корпуса, а потом распилил надвое собственного медбрата, пытаясь доказать, что ты лучший хирург? — автобот испытующе уставился на фиолетового с белым меха.

Теперь уже оба медика выглядели озадаченными. Определенно, теория с потерей памяти никуда не годилась: у Фармы оказались новые воспоминания — скорее всего, вживленные искусственным путем.

— Ну что же, расскажи мне о Киберутопии.
— О чем?
— Киберутопия. Не притворяйся, что не знаешь, — Рэтчет сел обратно и вновь сплел пальцы. Фарма по-прежнему следил за каждым его движением испуганным взглядом. — Ты исчез после того, как портал закрылся. Кого ты встретил там, каков их технологический уровень, ждут ли они нас? Можешь начать с самого главного: как нам туда добраться? И зачем тебя прислали обратно?
— Понятия не имею, о чем ты. Такой планеты нет в радиусе сотни тысяч лет от Мессатин — а если бы и была, то в мой медпункт за все эти годы должен был бы попасть хотя бы один ее житель. Со времени прибытия на Делфи я еще ни разу не покидал планету.
— Не хочешь по-хорошему, значит, — Рэтчет вздохнул, и Фарма отчего-то сильнее вжался в кресло. — Придется показать тебя Хромдому. Он вытянет из тебя всю информацию о Киберутопии, даже если твоя личность и воспоминания были полностью перезаписаны.
— Хромдом жив? — Фарма в недоумении поднял бровь. — Я думал, он погиб во время Второго Автоботского Нашествия, и от него осталась одна голова. Точнее, мозговой модуль, но без Искры оживить его было невозможно. Тогда за ним приехал Ревинд — бедняга, он так горевал, так печалился, но в конце концов решил забрать голову как сувенир. Вообще, автоботам свойственно оставлять у себя часть врага как сувенир — будь то голова, рука или-

Тут в голове у Рэтчета словно что-то щелкнуло. А может, ему показалось — как раз в этот момент корабль вышел из подпространства, и в иллюминаторах показалось огромное серое брюхо Лост Лайт.

***

Тук-тук.

— Заходи, Рэтчет, — Персептор, не оборачиваясь, набрал код открытия, и дверь лаборатории отъехала в сторону. На пороге и впрямь стоял автоботский медик. Персептору не требовалось особых усилий, чтобы предугадать появление своего коллеги: никто другой на Лост Лайт не удосуживал себя постучаться хотя бы один раз.
— Не ожидал увидеть тебя так рано. Боюсь спросить: миссия на Делфи не увенчалась успехом? — спросил ученый, по-прежнему разглядывая глазом, прикрытым голубоватым визором, что-то мелкое через окуляр увеличительного прибора.
— Персептор, ты веришь в параллельные измерения? — Рэтчет, казалось, был настроен очень решительно: в его интонации слышались просто тонны уверенности, но у Персептора всегда был готов ответ на подобного рода вопросы.
— Так ты решил отвлечь меня от работы только для того, чтобы спросить столь вопиющую глупость? — красно-черный мех оторвался от окуляра и развернулся в кресле. Рэтчет так и не зашел внутрь: он по-прежнему стоял в коридоре, нахмурившись и скрестив руки на груди, и до сих пор не переступил порог лаборатории. Ученый продолжал:
— Параллельных измерений не существует. Если хочешь, я могу доказать тебе это прямо здесь и сейчас.
— Повременим с этим. Позволь я сначала тебе кое-что покажу, — Рэтчет хитро прищурился и поманил исследователя за собой.

Персептор нехотя шагнул в коридор и обернулся в направлении, в котором несколько драматично, отведя сразу обе руки в одну сторону, указывал ему Рэтчет. Перед его глазами стоял бело-фиолетовый трансформер с альт-режимом джета, светлым шевроном на шлеме и медицинскими знаками на плечах, увлеченно исследующий одну из встроенных в стену панелей регулировки освещения.

— Фарма! — вскрикнул Персептор и юркнул в лабораторию. Подумав немного, автобот-микроскоп высунул наружу половину шлема, снабженную оптикой и, уцепившись за дверной косяк, продолжил наблюдать за новоприбывшим. Рэтчет лишь оценивающе хмыкнул.

— О, не обращайте внимания. Кажется, я уже удивил за сегодня достаточно людей, — отвлекшись от заинтересовавшего его занятия, Фарма улыбнулся в ответ, обнажив стройные ряды дентопластин. При виде его широкой улыбки у Рэтчету по старой памяти показалось, будто что-то кольнуло внутри.

— Тогда объясни ЭТО, — не опуская рук, автоботский медик уставился испытующим взглядом на Персептора. Чтобы получше рассмотреть Фарму, тот даже снял свой визор — а это, как знал каждый, происходило в весьма редких, можно сказать исключительных случаях и означало, что даже несмотря на свой огромный багаж знаний лучший ум Кибертрона столкнулся с тем, чему не в состоянии был найти причину.
— Мы оба видели, как ему снесло голову, — продолжил Рэтчет. — С точки зрения медицины его воскрешение невозможно объяснить, как и с точки здравого смысла то, почему я по-прежнему жив. Так что будь добр, найди этому явлению соответствующую причину. У меня кончились варианты.
— Хорошо. Признаю свою ошибку, — Персептору наконец удалось выдавить из себя пару слов. — Насчет параллельных измерений я по-прежнему непреклонен, но до сих пор никто не опроверг существования параллельных вселенных, — автобот водрузил свой визор на исконное место. — Фактически, совсем недавно мы очень близко столкнулись с одной — мертвой Вселенной...
— А это еще что такое?
— Пойдем, Персептор тебе все расскажет, — не обращая внимания на вялый протест ученого, Рэтчет отодвинул его от двери и, жестом пригласив Фарму войти, следом за ним шагнул внутрь.

***

Трое автоботов расположились за рабочим столом Персептора. Хотя обычно ученый и любил порядок, сейчас в его лаборатории царил настоящий хаос. На всех столиках, полках, стульях и остальных мало-мальски выступающих над полом поверхностях лежало множество абсолютно одинаковых желтых чемоданчиков, и каждый широкой связкой спутанных проводов был подключен к большому черному шкафу в углу — по всей видимости, сложной вычислительной машине — а ряд полок у потолка, потеснив в сторону полупустые пробирки и прочие исследовательские инструменты, занимали вплотную приставленные друг к другу образцы самого разнообразного оружия. Все это было наследием Брэйнсторма — сразу по возвращении того на Лост Лайт Мегатрон приказал отправить незадачливого путешественника во времени в корабельный карцер, а его рабочий кабинет отдал на растерзание команде, предварительно попросив Персептора опечатать комнату с машиной времени и забрать все самые опасные разработки оружейного мастера себе в кабинет.

Пока непризнанный гений коротал время в тюремной камере, импровизированный консилиум, состоявший из исследователя и медика, пытался решить, что делать с необычным гостем, причина появления которого теперь казалась неразрывно связанной с махинациями Брэйнсторма.
— Итак, начнем с самого главного, — Персептор сложил руки в замок. — Как ты попал сюда?
Фарма рассеянно мигнул оптикой.
— Куда «сюда»?
— Перед тем, как ты встретил Рэтчета, сел на его шаттл и прилетел на этот корабль — чем именно ты занимался?
— Проводил операцию. Кажется, я отключился в самом ее разгаре, а затем вернулся в онлайн на вершине груды тел. Из чего я с достаточной уверенностью могу сделать вывод, что я до сих пор дома, и лежу в оффлайне на операционном столе, а вы и все, что здесь произошло — не более, чем очередной мой кошмар, — Фарма вновь улыбнулся и развел руками. — Хотя, могу заметить, достаточно реалистичный.
— Боюсь, что в одной этой комнате найдется достаточно доказательств обратного. Но ты отчасти прав — в последнее время здесь произошло достаточно невероятных событий, которые я не мог предугадать даже в самых страшных снах, — Персептор задумчиво обвел взглядом лежавшие тут и там чемоданчики. — Совсем недавно я столкнулся с возможностью существования параллельных миров, и ты можешь оказаться как доказательством, так и опровержением моей теории.
— То есть, как это? — слова ученого озадачили Фарму не на шутку. — Хочешь сказать, что это место настоящее? Ты, и полный корабль автоботов, никто из которых не желает убить меня за предательство, и даже... — Фарма оглянулся на Рэтчета, и на секунду автоботскому медику показалось, что его собеседник поежился. — Даже он?
— Самый что ни на есть, — фыркнул Рэтчет. — Можешь проверить — только, ради всего святого, не трогай меня. Особенно за камеру Искры.
— Да, кон... Стой, — Фарма нахмурился. — Разве это не твое любимое занятие — вытягивать Искры из полуживых пациентов, слушая, как они умирают в агонии. Ты однажды говорил, что крики — твоя любимая музыка...

Персептор наблюдал со стороны, как двое медиков уже второй раз за день уставились друг на друга с выражением полнейшего недоумения, и тут его посетила идея.
— Зажги свой значок, — автобот указал на нагрудную пластину с посеревшей эмблемой.
— Я не могу! После того, как меня исключили, я поклялся-
— Всего на пару секунд. Считай, это эксперимент. Ты же хочешь вернуться домой, верно? И расслабься ты наконец — думаю, ты уже понял, что здесь автоботы не представляют для тебя никакой опасности.

Прежде чем развернуться к Персептору, Фарма бросил последний взгляд на Рэтчета — нерешительно, словно боялся даже на секунду упустить того из виду, — тяжело вздохнул и включил подсветку. Эмблема горела ровным фиолетовым светом.

— Отлично! — Персептор хлопнул в ладоши, и на его фэйсплейте засияла радостная улыбка, — Можешь выключать. Видишь ли, здесь автоботы предпочитают носить красный. Фиолетовый — цвет наших врагов, десептиконов, а значит-
— Я извиняюсь, — перебил Фарма. — Такой вот десептиконский фиолетовый? — он указал на промелькнувшего в дверном проеме меха.
— Рэтчет! Тебя учили закрывать за собой?
— Извините. Отвлекся, — медик виновато склонил голову и почесал затылок.

Парой секунд спустя из-за дверного косяка выглянул рогатый шлем. Циклон, как и всегда, оказался верен своему вечно хмурому выражению лица.

— Здравствуй, Циклон! Заходи, поболтаем, — не растерялся Персептор. Рэтчет и Фарма также оглянулись на дверь.

Правая бровь обычно невозмутимого меха поднялась на два миллиметра вверх.

— Не знаю, чем вы тут занимаетесь, но мне будет достаточно, если никто и никогда больше не станет называть меня десептиконом, — промолвил знаменитый не-десептикон и удалился по своим делам.

— Это было близко, — заметил Рэтчет, в то время как Персептор подошел к двери и начал набирать на приборной панели код закрытия. Развернувшись, он направился обратно, но не тут-то было — створка уже почти вернулась на свое место, но в последний момент завершить ход ей помешал вклинившийся в тонкую щелочку ярко-оранжевый носок ковбойского ботинка.

— Привет, Перси! Я тут снова убирался в комнате и кое-что сломал. Можешь починить? — бесцеремонно отодвинув бронированную пластину ногой и сверкая свеженачищенной обшивкой в, дверях появился экс-капитан. В руках у Родимуса покоилась небольшая горка оплавленных деталей, среди которых с трудом угадывались остатки шлейфов и микросхем, а на лице сияла специально припасенная для подобных случаев улыбка. От которой не осталось и следа, стоило ему шагнуть внутрь — и увидеть Фарму.

— Что-о-о-о? — вскричал ярко-рыжий мех, и почерневшие обломки со звоном рассыпались по полу. — Что он здесь делает?
— Кто «он»? — Рэтчет придал фэйсплэйту выражение крайнего удивления и немногозначительно уставился на Персептора.
— Фарма! Вот, прямо перед вами! — палец Родимуса указывал точно на белый шеврон. Похоже, появление бывшего капитана немного развеселило виновника беспорядка, и он едва слышно хихикнул в кулак.
Персептор поймал взгляд медика и сразу же понял, что от него требовалось.
— Не понимаю, о чем ты. Здесь только я и Рэтчет. Должно быть, тебе нездоровится, — Персептор напустил на себя озабоченный вид, подошел к Родимусу и приложил ладонь ему ко лбу. — Похоже, у тебя перегрев, и тебе мерещатся вещи, которых здесь нет. Хочешь, Рэтчет осмотрит тебя?
— Но... Но... — рука Родимуса начала подрагивать. Фарма подмигнул ему и тихонько хихикнул.
— Думаю, ему стоит посетить Ранга. Галлюцинации — это по его части, — заметил Рэтчет.

Веселый настрой капитана вмиг улетучился: сейчас его лицо выражало чистейший ужас. Больнее, чем царапины на отполированном до блеска корпусе он воспринимал лишь удары в собственный статус, и Рэтчету с Персептором удалось попасть точно в цель. Оптика Родимуса округлилась от ужаса и, попятившись, он пулей выскочил из лаборатории. Гулкие шаги быстро стихли в конце коридора — от страха автобот даже забыл трансформироваться. Персептор подошел к приборной панели и невозмутимо набрал код закрытия. Только убедившись, что дверь полностью зашла в пазы на противоположной стороне, он позволил себе расслабиться.
— Это было на грани провала.
— Сам знаю, — ответил Рэтчет, подбирая с пола обугленные остатки камер систем безопасности, которым не повезло быть установленными в каюте одного чрезмерно вспыльчивого автобота.
Фарма все это время наблюдал со стороны, и по его лицу плавно растекалась широкая и теплая улыбка.

Персептор помог Рэтчету закончить с уборкой, и двое автоботов вернулись на свои места.
— Так, на чем мы остановились?
— На десептиконах.
— Видишь ли, твое родное измерение не просто отличается от нашего, — автоботский ученый глубокомысленно воздел палец к потолку, — Все понятия в нем заменены на полные противоположности. Проще говоря, что есть плохого в твоем мире, здесь — хорошее. Чем хуже там, тем лучше здесь. И наоборот.
— Значит, вот в чем дело! Это объясняет, почему Фарма не... Не... — Рэтчет осекся, но было уже поздно.
— Фарма не... Что? Каким был я, Рэтчет? Тот Фарма, которого ты знал?

Рэтчет замялся. Добрый Фарма глядел на него мягко, но в то же время уверенно — взглядом, которого он не видел уже многие ворны. Сопротивляться ему было невозможно, так что Рэтчет сложил руки на столе и вздохнул.

— Маньяк, серийный убийца. Доктор, умертвлявший пациентов ради собственной сохранности. Уничтожил одного из своих сотрудников и почти прикончил меня, пытаясь вернуть свои руки. Помогал еще одному сумасшедшему затушить Искры половины популяции Кибертрона, а затем пропал без вести.
— Мне очень жаль.
— Брось. Глупая затея — извиняться за то, чего не делал. Здешний Фарма, скорее всего, давно мертв, — Рэтчет опустил взгляд. — Пару фактов о себе я уже слышал. Могу только представить, каким монстром я являюсь в твоем измерении.
— Кхм-кхм, — вклинился Персептор.— Давайте оставим рефлексии на потом и подумаем, как нам найти выход из сложившейся ситуации. Точнее, вход в измерение Фармы. Скажи, ты не замечал каких-либо... Странностей, когда проводил свою последнюю операцию?
Фарма потер подбородок.
— Мой пациент поступил с тяжелыми ранениями. На нем почти не было живого места, но больше всего был поврежден грудной отсек. Мне пришлось отсоединить центральную топливную магистраль вместе с мозговым модулем и камерой Искры. Под ними я обнаружил странный узел. Он также находился в нерабочем состоянии: это я понял по тому, что практически все провода, подсоединявшие его к внутренним механизмам, были выдернуты из гнезд. Я попытался подключить их, исходя из общей схемы, но должно быть, наделал ошибок. Когда я вставил последний кабель, меня вдруг окутало ярким светом, и я потерял сознание. Очнулся я в странном месте, поверх груды ржавых корпусов — а что было дальше, вы уже знаете.
— Однако, я понимаю, о чем ты говоришь. То, с чем тебе посчастливилось столкнуться — встроенный космический мост. Я видел такой всего один раз, когда ремонтировал Мегатрона, но уже тогда межпространственный узел был нефункционален. К счастью, Найтбит однажды сказал мне, что на борту Лост Лайт есть еще один трансформер со схожей технологией. Но тогда придется раскрыть команде наш секрет, — Рэтчет взглянул на Персептора, и тот в ответ кивнул.
— Я продолжу исследовать машину времени. По крайней мере в одном из портфелей должны были остаться следы всех созданных ею вариантов нашего мира.
— Что ж, на том и порешили, — Рэтчет встал и поманил за собой Фарму. — Пойдем, я отведу тебя в свободную каюту, подальше от особо впечатлительных личностей, — медик вспомнил о Родимусе и тихонько хмыкнул.— Не хочу, чтобы остальные спрашивали, каким образом тебе снова удалось восстать из мертвых.

***

— Вот уж не думал, что мне доведется воссоединиться со своим изобретением так скоро, — Брэйнсторм улыбнулся под маской.

Несколько автоботов собрались в машинном отделении. Помимо Персептора, Рэтчета и Фармы здесь также находились Ультра Магнус, Мегатрон и Дрифт. Родимус на приглашение не ответил: экс-капитан отключил коммуникатор и заперся в своей каюте в очередном приступе экзистенциального кризиса. Ультра Магнус эскортировал Брэйнсторма с тюремной камеры, и остался для того, чтобы охранять присутствующих от Фармы, даже не смотря на заверения ученых о полнейшей безобидности последнего. Мегатрон, как обычно, исполнял свой капитанский долг — но кроме того, он просто не мог остаться в стороне, когда дело касалось автобота, чье путешествие во времени связало их с ним судьбы гораздо крепче, чем того желала каждая из сторон. Все-таки сумевший вырваться с Мессатин раньше времени Дрифт стоял поодаль и почти беспрерывно с подозрением буравил взглядом Мегатрона, но тот, казалось, не обращал на экс-десептикона ни малейшего внимания.

— Ш-ш-ш. Не отвлекай меня, — Персептор увлеченно копался внутри раскрытого грудного отсека темно-зеленого автобота. Вереница проводов, начинавшаяся из груди Брэйнсторма, шла в сторону небольшого столика и, прерываясь внутри ярко-желтого чемоданчика, заканчивалась на панели управления двигателями, будучи подключенной несколькими десятками разъемов к пульту управления. Сам же неудачливый путешественник во времени был надежно зафиксирован на ближайшем столе: встроенные захваты крепко удерживали его за запястья и щиколотки.
— Вы снова собираетесь сделать со мной ту неприятную вещь? Как Найтбит с его темной вселенной? Ребята? — проскулил Брэйнсторм без малейшей надежды получить отрицательный ответ.
— Знаешь что, лягушка-путешественник? — Мегатрон вдруг наклонился совсем близко, поднеся свой шлем почти вплотную к аудиодатчикам обездвиженного автобота. — Ты должен быть благодарен, что отделался одним лишь заключением: кто знает, что пришлось бы тебе пережить, исполни Магнус предписанное протоколом. На твоем месте я бы благодарил судьбу, что он согласился аннулировать твое наказание после единственного запуска встроенного космического моста. И не отвлекай, пожалуйста, Персептора — или мне снять твой фэйсплейт, чтобы помочь держать рот на замке?

Брэйнсторм лишь испуганно мигнул оптикой в ответ и до конца операции не проронил ни звука.

— Готово! — наконец-то сообщил ученый и повернулся к остальным. — Фарма, теперь твоя очередь. Попробуй соединить контакты на мосте так, как ты сделал у себя в операционной. Это поможет нам более точно определить координаты твоего измерения.
Фиолетово-белый автобот кивнул и подошел к столу. Запустив руки внутрь, под самую камеру Искры, он поменял местами несколько проводков.
— Есть.
— Итак, последние объяснения. После того, как я включу двигатели, — Персептор указал на два больших рубильника на панели управления кораблем, — вся энергия будет направлена на работу космического моста. Соединив его с машиной времени Брэйнсторма, я создал межпространственный портал — в теории, конечно, а на практике мы проверим его прямо сейчас. Сам по себе мост не потребляет слишком много, чего не скажешь о межпространственном модуле — автобот повел рукой в сторону чемоданчика. — Поддержание связи с единственным из множества измерений требует огромного количества энергии, больше, чем работа машины времени в целом. А учитывая недавнее — ученый недвусмысленно взглянул на Брэйнсторма, — применение ее по прямому назначению, запасов у нас сейчас не так уж и много, потому портал будет открыт очень и очень недолго. Я сделал все, что мог, но по-прежнему не могу гарантировать, что космический мост подсоединится к нужному измерению, так что никаких необдуманных решений и безрассудных прыжков. Это — всего лишь попытка доставить домой нашего гостя. Вопросы?
— Честно говоря, у меня есть один, — поднял руку Фарма. — Мне сказали, что десептиконы в этой вселенной — плохие ребята. И тем не менее, я вижу здесь Мегатрона, который до сих пор не убил никого из присутствующих.
— Ах да, упущение с моей стороны, — серый трансформер сложил руки на груди. — Видишь ли, я здесь не совсем добровольно. Ступив на борт этого корабля, пускай и в качестве капитана, я лишь выбрал способ отбывать наказание. На моем счету — три миллиарда смертей, всего на один миллиард меньше, чем у моей персональной карательной дивизии —ДПП. А сколько разрушенных населенных миров, не могу себе даже представить — пару миллионов лет назад я просто перестал их считать, — бывший лидер десептиконов ухмыльнулся. — Все сказанное тебе Персептором — чистая правда, можешь не сомневаться.
— Все готовы? — раздался голос упомянутого ученого. — Пусть каждый сделает шаг назад. Три, два, один! — автобот быстрым движением перещелкнул ряд тумблеров на приборной панели и плавно повел вперед выключатель.

Из груди Брэйнсторма вырвался яркий столб света и, ударившись в потолок, рассыпался множеством голубоватых искорок. Как только сияние погасло, на месте Искры образовалось небольшое круглое отверстие со сверкающими белыми краями. Внутри него, поблескивая, переливалась голубоватая поверхность портала, зыбкая, словно водная рябь.

— Ах! Успех! — Персептор хлопнул в ладоши и расплылся в улыбке. — Могу с уверенностью сказать, что с точкой прибытия я не ошибся. Настолько восхитительной реакции между электронами и анти-электронами я не видел никогда и нигде. Брэйнсторм, как самочувствие?
— Живой. Едва, но живой, — раздался стон ему в ответ.
— Иди, Фарма. Твое приключение подошло к концу. От имени всех автоботов извиняюсь за доставленные неудобства, — Персептор сделал жест рукой в сторону портала.
— Может, скажешь что-то на прощание, — вдруг вступил в разговор до сих пор тихо стоявший в стороне Рэтчет.
— Пойдем со мной. Хочу тебе кое-что показать, — и прежде чем автоботский медик успел опомниться, Фарма схватил его за руку и увлек в сияющий голубой круг.

Первым, что сделал Фарма, вынырнув на другой стороне, была проверка показателей жизнеобеспечения автобота, в груди которого теперь располагался портал в другое измерение. Лишь убедившись, что с его пациентом все в порядке, Фарма спокойно выдохнул и отвернулся от операционного стола — только для того, чтобы встретиться взглядом с пылающим от негодования Рэтчетом.
— И зачем- — не успел автоботский медик начать свою полную возмущения речь, как тут из портала высунулась озабоченная мордашка Дрифта.
— Рэтчет, возвращайся скорей! Наши квантовые двигатели уже почти- — голова мечника прервалась на полуслове и резко канула вниз, словно на той стороне кто-то дернул экс-автобота за плечи, и в ту же секунду сияние погасло.

Дорога домой безвозвратно исчезла.

Рэтчет еще несколько секунд ошарашено смотрел на туман в форме круга, медленно растворяющийся во внутренних механизмах трансформера — там, где всего мгновение назад располагался портал.
— Ну что ж, — наконец выдохнул он с сожалением. — Своего ты добился. Квантовым двигателям понадобится от трех часов до трех дней, чтобы перезарядиться до минимально необходимого уровня, если я правильно понял принцип их работы. Итак, что именно ты хотел мне показать?
— О, к этому вернемся чуть позже. Для начала, осмотрись вокруг.

Только сейчас Рэтчет понял, где оказался. Большая ухоженная операционная на двадцать мест сверкала идеально чистыми стенами. Новейшие паяльные станции, вместе с основным набором инструментов, аккуратно разложенным на специальной подставке рядом, красовались у каждого стола. Сквозь узкие окна у потолка пробивались яркие солнечные лучи, заливая огромную комнату мягким желтоватым светом. Все вокруг словно утопало в звенящей тишине.

— Делфи!
Фарма кивнул.
— Ничего себе! — Рэтчет аж присвистнул от удивления. — Даже в лучшие времена я ни разу не видел этот госпиталь в таком состоянии.
— Палаты на втором этаже. Можешь подняться — сейчас пациентов немного. Мало кого теперь заносит в этот сектор галактики, — заметил Фарма, но Рэтчет его уже не слышал. Трансформировавшись и заведя мотор, автоботский медик отправился исследовать территорию. Фарма лишь улыбнулся про себя и продолжил что-то паять во внутренностях лежавшего под его руками меха.

***

Погуляв немного по госпиталю, напугав по пути одного десептикона и чрезмерно озадачив одного автобота, а также сделав множество фотографий новейшей аппаратуры и великолепных дизайнерских решений (будучи предусмотрительным хирургом, Рэтчет давно интегрировал в свой визор камеру — для запечатления особо интересных операций, а иногда и особо удивительных их причин), красно-белый мех спустился обратно. В операционной Фармы не оказалось, и Рэтчет принялся рыскать по открытым комнатам. Своего коллегу он обнаружил в одном из подсобных помещений за весьма любопытным занятием: превратив свою левую руку в огнемет, фиолетово-белый трансформер поливал пламенем широкий поддон, плавно переводя струю огня с одного края в другой.

— Что это ты делаешь? — Рэтчет подошел ближе, но не настолько близко, чтобы быть задетым расходившимися в стороны языками пламени.
— Пеку энергон.
— Действительно? В нашей вселенной, если нагреть энергон, он-
— Взрывается, да. Здесь так само. Нужно строго соблюдать температуру и время приготовления — в итоге получается закуска с неповторимым вкусом и ароматом. Еще и хрустящая, — крылатый медик улыбнулся в ответ и выключил огонь.

Рэтчет подождал, пока кулинарный шедевр Фармы немного остынет, и взял в руки один из небольших кусков энергона, которыми оказался покрыт противень. Изначально они, судя по всему, были кубической формы, но края каждого оплавились от температуры, и теперь объект в его руке больше напоминал слегка приплюснутый шарик. Любой трансформер, хоть раз побывавший на Земле, смог бы с легкостью провести аналогию между ним и знаменитыми земными блюдами: закуска Фармы напоминала то ли маффин, то ли увеличенный в несколько раз сырный шарик, и не в последнюю очередь благодаря цвету. К удивлению Рэтчета, энергон здесь был совершенно другого оттенка— желтовато-зеленого вместо привычного темно-розового.
— Нравится? Я называю их шестеренками. Как шестерни трансформации. Они и правда очень похожи. Можно сказать, мое хобби.

В коридоре послышались тихие шаги, и в дверном проеме показался автобот с красным визором, подозрительно напоминавший Пайпса. Бросив взгляд в сторону медиков и наверняка поняв, что теперь ему уж точно не уйти незамеченным, он трансформировался и на полной скорости помчался дальше по коридору. Через несколько секунд снаружи донеслись звуки стартующего шаттла. Фарма разочарованно вздохнул.
— Вечно эти автоботы. Только с операционного стола, а уже сбегают. Даже спасибо не сказал, — медик вдруг замер, уставившись куда-то в пространство, но через пару секунд, по-видимому, вспомнил, что рядом есть Рэтчет.
— Пойдем. Нам тоже стоит выйти на улицу. Уверен, тебе там понравится, — Фарма в который раз ослепительно улыбнулся и подождав, пока медик положит шестеренку обратно на противень, указал в сторону выхода.

Снаружи стояла теплая весенняя погода. Ни одна из двух звезд планетарной системы не находилась в зените, а легкий прохладный ветерок, тихо шурша, то и дело пробегал по зарослям зеленовато-желтого сухостоя, покрывавшего ровный ландшафт аж до самого горизонта. Исключением были лишь немногочисленные темно-коричневые склоны, формировавшие несколько низких горных хребтов. По ясному бирюзового цвета небу медленно плыли нежные персиковые облака.

— Тут нет других форм жизни, кроме растительной, потому здесь так тихо. Но мне нравится — такая погода стоит тут круглый год, ведь сезонов здесь тоже нет, — Фарма приложил манипулятор к уху, словно прислушиваясь. Слушать особо было нечего, так как Рэтчет застыл от удивления, не в силах вымолвить ни слова.
— А вот и наши гости! — вдруг объявил Фарма и указал на небо. В ту же секунду, словно из ниоткуда, над их головами с оглушительным грохотом возник корабль. Острые, словно стрела, контуры, похожие на пыточные шипы посадочные пилоны, кормовые стабилизаторы, по виду напоминавшие зубья пилы — все это было знакомо Рэтчету: не из собственного опыта, а по рассказам-слухам, передававшимся из уст в уста как среди автоботов, так и среди десептиконов, ведь после встречи с пассажирами данного летательного средства обычно не выживал никто.

— Это же ДПП!— вскрикнул Рэтчет. — Ты что, сумасшедший?
— Ты уверен?

Фарма посмотрел на него твердо и ясно, и Рэтчет запнулся. Если в этой вселенной Фарма был кем угодно, только не окончательно съехавшим с катушек психопатом, тогда ДПП...

Ответить на этот вопрос он не смог — перегревшийся от увиденного процессор упорно отказывался обработать мысль до конца. Ярко-красного цвета корабль, тем временем приглушив двигатели и поблескивая голографическим покрытием, переливавшимся под лучами утреннего солнца всеми цветами радуги, завернул за вершину ближайшего горного кряжа и скрылся из виду.

***

Они с Фармой расположились на территории импровизированного больничного парка — одной из множества полянок, соединенных между собой узкими дорогами-просеками, где местная травянистая растительность, порой достигавшая роста крупного трансформера, была убрана под корень. Центральную круглую площадку занимал внушительных размеров металлический стол, а в стороны расходились несколько тропинок разной ширины. Рэтчет бродил туда-сюда, то и дело нервно оглядываясь: здравый смысл упорно твердил ему, что ДПП, как и Фармы, здесь бояться не стоит, а прошивка, упорно игнорируя доводы разума, подсказывала, что подобное расположение и окружающие условия идеальны для нападения из засады. Фиолетово-белый автобот тем временем накрывал на стол: центр прямоугольной столешницы занимала огромная глубокая чаша, доверху наполненная печеньем в форме шестеренок, а возле каждой из шести тарелок, расположившихся по краям, стояла чашка с энергоновым чаем. Как объяснил ранее Фарма, так называемый «чай» был его собственным изобретением, которое очень пришлось по вкусу ДПП во время их далеких путешествий. Небольшой кубик, состоящий из концентрированной энергоновой вытяжки, обладал способностью превращать любое низкокачественное топливо в пригодное для употребления. Здесь, на Мессатин, под землей находились внушительные запасы органического горючего, но не настолько эффективного, чтоб его можно было использовать без предварительной обработки. От реакции топливо немного разогревалось: получавшийся в итоге напиток по цвету напоминал лимонад, а на вкус немного горчил. Пока Рэтчет размышлял, Фарма уже успел закончить с приготовлениями, и даже каким-то образом умудрился выудить из зарослей две широкие скамейки.
И тут подоспели гости.

Команда десептиконской мечты во главе с лидером, урча двигателями, прорвалась прямо сквозь стену сухостоя, упрямо пригнорировав многочисленные дорожки. Тарн сразу же заметил новоприбывшего.

— Так-так, что тут у нас... Автоботский шпион? — раскатистый баритон вдруг зазвучал у самых аудиосенсоров, и над Рэтчетом вмиг выросла гора из танковых гусениц и стали, каким-то немыслимым образом заслонив сразу оба солнца. Сколь тщательно Рэтчет не готовился к этому моменту, его тут же парализовало. Болевые рецепторы инстинктивно отключились, а сервоприводы приготовились отказать за ненадобностью. Перед оптикой начали проноситься отрывочные воспоминания: он слишком хорошо знал, в каком состоянии увидевшие крупным планом любого из ДПП попадали к нему на операционный стол: ворох искореженных деталей не годился даже для посмертного вскрытия.

— Не волнуйся, — словно откуда-то издалека зазвучал голос Фармы. — Это мой старый друг. Ну или новый, это сложно объяснить. В любом случае, он не станет нас калечить.

Тарн оглянулся на голос — и заметил стол позади Фармы, а вместе с ним чашу с шестеренками. Мгновение — и гроза всех автоботов и десептиконов оказался там, запустив в гору сладостей руки по локоть (однако, не забыв перед этим снять с левой руки устрашающего вида фотонную пушку).

Фарма подошел ближе. Кулерá до сих пор гудели похлеще турбин, но леденящий Искру ужас понемногу отпускал, и Рэтчет смог наконец переключить внимание на остальных.

Поразительно, но от привычных ему ДПП здешние отличались только цветами обшивки— да и поведением, без сомнения, тоже. Золотистый Вос что-то щебетал Тезарусу на старокибертронском — по всей видимости, анекдот, поскольку оранжевый гигант с дырой в груди, подбоченясь, звучно гоготал. Синий Каон держался за одну из маленьких ручек зеленого Хелекса: десептикон со встроенной плавильной печью наклонился, чтобы лучше расслышать, чего хочет его лишенный оптики друг. Насыщенно-красного цвета лидер отряда, забыв обо всем, с головой погрузился в хрустящее удовольствие.

Несмотря на то, что каждый из десептиконов уже как минимум один раз бросил в его сторону подозрительный взгляд голубой оптики, Рэтчета все никак не покидало ощущение нереальности происходящего. Буйство цветов самой планеты вкупе с ярким окрасом ДПП оставляли после себя ощущение крайне сюрреалистичного сна.

Из размышлений Рэтчета вывел голос Фармы, который приглашал всех начать чаепитие. Убедив наконец-таки свою прошивку в том, что здешние ДПП — кто угодно, но точно не пятерка кровожадных маньяков, Рэтчет направился к столу. Ему досталось место между Тезарусом и Восом: справа от него сидела огромная, в несколько раз больше его машина смерти, острейшие лезвия которого, такие близкие, мирно поблескивали в солнечных лучах; слева — небольшой, но от того не менее смертоносный десептикон, обычно скрывавший под маской острейшие шипы, обшивка которого очень правдоподобно отливала золотом. Прямо напротив, крепко обнимая миску и практически скрывшись за горкой печенек, на него исподлобья поглядывал Тарн. Из пронесшегося было перед глазами при их первой встрече предсмертного слайд-шоу Рэтчету удалось выловить фрагмент с Персептором, говорившим что-то про анти-электроны — и потому, дабы не повредить собственную систему подачи топлива, Рэтчет решил не брать в рот местного энергона, лишь делая вид, что пьет чай (на всякий случай); к тщательно охраняемым Тарном сладостям у него не возникло желания даже притронуться. По бокам от лидера ДПП разместились Каон и Хелекс: синего цвета мех, в силах которого было устроить короткое замыкание всем присутствующим одним разрядом, грыз половину шестеренки, великодушно врученную ему Тарном, а зеленого цвета трансформер с грудной пластиной из толстого стекла, из-под которого невозможно было бы услышать крики переплавляемых заживо, надев очки с узкими стеклами, нижней парой рук держал датапад, а верхнюю грел, обхватив ладонями кружку с горячим напитком. Фарма, которому не хватило места ни на одной из скамеек, стоял у торца стола.

— Итак, — начал белый с фиолетовым автобот, — как вы все могли заметить, сегодня среди нас не совсем обычный гость. Его зовут Рэтчет — но это вовсе не тот Рэтчет, о котором вы, возможно, слышали. Фактически, наш сегодняшний посетитель прибыл из другого измерения — и его мир в корне отличается от нашего.
Все члены ДПП вдруг разом уставились на него, да так, что бедный медик чуть не поперхнулся чаем.
— Я понимаю, почему вы боитесь друг друга. В его родном мире понятия хорошего и плохого изменены местами, так же как и характеры обитающих там десептиконов и автоботов. Поэтому, чтобы помочь нашему гостю, я начну с небольшого экскурса в историю. Надеюсь, никто не возражает?
ДПП нехотя кивнули, медленно попивая чай, и Фарма вновь ослепительно улыбнулся. Рэтчет заслонился кружкой: за сегодняшний день эта лучезарная ухмылка уже успела ему прилично надоесть.
— Эта планета, Мессатин, когда-то находилась на пересечении нескольких торговых магистралей галактического значения. Все изменилось, когда в этот сектор пришли автоботы: Оптимус Прайм и его вездесущие диверсионные отряды были слишком большой угрозой для инопланетных кораблей, и процветающие пути вскоре пришли в запустение. Сейчас мы находимся на территории их империи, но никто из автоботов никогда не добирается до поверхности. Исключением могут быть, разве что, пара-другая пациентов, которых я время от времени вылавливаю с обломков на орбите. Видишь ли, несмотря на то, что Тарн и его команда — мирные ребята, он вполне могут постоять за себя.
— Знаю, — хмыкнул Рэтчет. — В этом плане наши измерения не очень-то отличаются.
— ДПП взяли меня под свою опеку и разрешили построить тут госпиталь. Когда я впервые попал сюда, я был не в самом лучшем состоянии. Видишь ли, эти руки, — Фарма внезапно помрачнел и уставился на свои ладони, — «подарок» от одного из подчиненных Оптимуса. «Врач должен быть более угрожающим», — сказал мне он. Равнозначное отношение к автоботам и десептиконам — прямое нарушение его учения. Хоть они и могут превращаться в любой вид оружия,— с этими словами из ладони джетформера возникла огромная устрашающего вида бензопила, и Рэтчета вновь чуть не накрыло волной плохих воспоминаний, — но для медицинской практики подходят мало. Он оставил нас наедине — лишь я и колонна стражников на пути к свободе. Мне многого стило вырваться из плена, и кто знает, где бы я коротал оставшиеся дни, не попади я сюда. Тарн и его друзья вернули меня на правильный путь. Я погасил свой знак, поклявшись до конца своей жизни оказывать помощь всем в ней нуждающимся — будь то десептикон, автобот, нейтрал или органик, — Фарма спрятал бензопилу, но продолжил смотреть безжизненным взглядом на свои ладони. Из этого состояния его вывел Вос — десептикон легонько потормошил Фарму, чирикнул ему что-то на старокибертронском — и фиолетово-белый мех вновь заулыбался, как ни в чем не бывало.
— Тарн, не желаешь ли продолжить?

Фарма взглянул в сторону красного десептикона, но, к собственному удивлению, не обнаружил его на полагающемся месте. Лидер ДПП, спрятавшись от остальных под столом, увлеченно наворачивал энергоновые шарики.

— Тарн! — более настойчиво позвал Фарма. Из-под стола раздался глухой удар, и позади уже вполовину уменьшившейся горки печенья вынырнул остроконечный шлем с одиноко сиявшим голубым окуляром. Поняв, что все взгляды устремлены на него, Тарн поправил съехавшую набекрень маску и улыбнулся. Хоть в подобии десептиконского знака не предполагалось отверстия для рта, линии в основе маски, соединяясь под острым углом, образовывали подобие широкой улыбки — поэтому, можно сказать, Тарн лишь довольно прищурил оптику. Тарн улыбнулся, и Рэтчет усилием воли подавил уже в который раз накативший на него приступ паники.

— Как следует из названия, главная цель нашего отряда, «Десептиконского Подразделения Помощи» — материальная, а также моральная поддержка обитателей далеких планет, — тональность голоса Тарна показалась Рэтчету на несколько октав выше, чем при первой их встрече, да и сам устрашающего вида десептикон говорил на удивление... На удивление доброжелательно? Тарн продолжал:
— Если мы имеем дело с механоидной расой, обманутой идеалистическими доктринами автоботов, наш долг — просветить их, ознакомив с основами десептиконской идеологии и объяснить, где на самом деле скрывается истина. Хоть Фарма и говорит, что я местами слишком увлекаюсь, — красный десептикон снова прищурился и виновато почесал затылок, — я ничего не могу с собой поделать. Ораторское искусство — мой конек. Однако в большинстве случаев нам приходится общаться с органическими цивилизациями — беззащитные планеты, которые зацепила разгоревшаяся миллионы лет назад война, или которые попросту не вписались в имперские планы автоботов. Тут в дело вступают мои друзья — Тарн обвел взглядом остальных членов ДПП.
— Вос, — он указал на маленького желтого с золотым отливом меха, — наш эксперт по коммуникации. Он может выучить любой язык за считанные часы, хоть в повседневной жизни и предпочитает общаться на старокибертронском. Чтобы глубже проникнуть в языковую среду, он обычно раскрашивает свое лицо, словно маску, подражая внешности местных жителей. Эта привычка, вкупе с его размером и цветом, по чистой случайности сделала его божеством уже не одной малоразвитой цивилизации. Если жители планеты уже открыли для себя электричество — точнее, оно было у них до того, как их место жительства постигло стихийное бедствие или нашествие автоботов, что по сути одно и то же — это работа для Каона, — Тарн перевел указательный палец на синего меха с потухшей оптикой и большими генераторными антеннами на спине. — Каон — ходячая электростанция. В его силах запитать несколько маленьких поселений, а если необходимо, еще и одно большое. Бедняга сжег свою оптику, пытаясь восстановить энергообеспечение титана (Каон возмущенно кашлянул, но Тарн не обратил на него ни малейшего внимания), — титан выжил, но все прекрасно знают, как у автоботов обстоят дела с благодарностью. Хоть Каон и не видит, у него потрясающая тактильная чувствительность, потому в последнее время он переквалифицировался в массажиста и избрал себе соответствующую альт-форму. Наши тяжеловесы ,— Тарн сделал жест в сторону оставшихся двух членов отряда, — найдут себе работу в любой ситуации. Тезарус — специалист по утилизации отходов: ему ничего не стоит спасти нуждающихся в помощи из-под самых больших завалов, а из мусора помельче он умеет делать аккуратные кубики. Еще он обожает телешоу — сколько раз я говорил ему снять со лба эту штуковину, но нет, ту чепуху про поющих органиков продлили уже на десятый сезон (оранжевый с желто-черными полосами гигант, презрительно хмыкнув, потрогал закрывавшую верхнюю половину лица Х-образную маску и отвернулся). — Четырехрукий — наш главный строитель. Видишь плавильную печь у него на груди? Хелекс — превосходный кузнец. Он может выплавить как крепкий строительный каркас из закаленной стали, так и легкую алюминиевую деталь для обшивки корабля или шаттла. Дополнительная пара конечностей позволяет ему справляться с работой вдвое быстрее, а также дарит поистине уникальную возможность играть с Тезарусом в карты на четверых. А если Тезарусу среди мусора попадается много металла, они объединяют свои силы не только на игровом поле (услышав это, зеленый великан одобрительно кивнул). — И, наконец, наш лучший друг — Фарма, — Тарн указал на фиолетового медика, и тот улыбнулся в ответ. — Наш корабль способен совершать гиперпространственный переход, так что когда мы не в силах справиться с ранеными, особо тяжелых мы привозим сюда. За долгие годы у нас с Фармой наладилось тесное сотрудничество, хоть мы и обычно и стараемся доставлять только механоидов — для органиков у нашего доктора, скажем так, не хватает сноровки (от неосторожно сказанных Тарном слов Фарма уж было снова опустил нос, но Вос опять толкнул его в бок, тихо чирикнув что-то на старокибертронском, и они вместе засмеялись).
— Про меня самое главное, ты, думаю, уже понял, — сказал Тарн, обращаясь своему гостю. — Я здесь вроде как лидер и идейный вдохновитель. Еще Фарма говорит, что у меня странные вкусы — что ж, не могу отрицать, — с этими словами лидер ДПП пожал плечами и юркнул вниз.
— Подожди, Тарн... — Рэтчет на мгновение замялся. — Можно один вопрос?
Красного цвета маска с недовольно прищуренной оптикой вынырнула из-под стола.
— Слушаю.
— Каковы твои взаимоотношения с Мегатроном?
— Ах, Мегатрон, — Тарн вылез целиком и сел на лавку рядом с остальными. — Я очень ценю то, что этот мех сделал для дела десептиконов. По сути, он является основателем протестного движения — первым, кто рискнул восстать против тирании автоботов. Я знаю наизусть все его работы — могу процитировать каждую строчку его исследований! Хоть мне и очень жаль, что такие молодые и талантливые умы, как он, оказались втянуты в эту бессмысленную войну. Пока Мегатрон сражается на Кибертроне, я веду собственный бой в тылу. Я и мой скромный отряд — надеюсь, однажды, когда Мегатрон попадет на безымянную органическую планету, и там его поприветствуют знаменем десептиконов — однажды он узнает от том, кто такие ДПП, и поблагодарит каждого из нас за посильный вклад в десептиконское дело. Может быть, даже лично.
— Ясно, — Рэтчет отодвинул нетронутую чашку чая и приготовился встать.
— Да, и еще, — похожий на десептиконский знак шлем уже почти скрылся за краем столешницы, — Если мы станем согласно цветам, получится радуга. Нас обычно так и называют — радужный отряд. Оставайся — голубой цвет пока не занят.
— Нет уж, спасибо, — прыснул со смеху Рэтчет, мысленно прикидывая, какая часть команды Лост Лайт ему не поверит, если он рискнет упомянуть, что ему однажды предлагали место в ДПП. — Но ты только что подал мне другую идею,— продолжил он, выходя из-за стола. Автобот отломал один сухостой и очистил его от листьев, затем разложил свой визор, аккуратно свинтил с него один из объективов и прикрепил его на тонкий конец получившейся палки.

— Я обещал кое-кому фото на память.

***

Первым, кого встретил Рэтчет по прибытии домой, был взволнованный Ферст Эйд.

— Рэтчет! Ты живой? — беспокойство младшего медика явственно пробивалось даже сквозь сплошную маску и визор.
— Как видишь. Есть свежие новости?
— Но… Как же Фарма? — выражение медика сменилось с обеспокоенного на растерянное.
— Фармы здесь больше нет. Сейчас он там, где ему полагается быть.
Ферст Эйд замолчал, но затем все-таки решился задать вопрос, тревоживший его с самого момента непредвиденного прибытия бывшего Рэтчетового друга:
— Так где же все-таки это «положено»?
— Можешь не волноваться. Очень, очень далеко отсюда, — Рэтчет улыбнулся и похлопал своего ассистента по плечу. — Не буду распространяться о подробностях, но могу с уверенностью сказать, что за время столь короткого отпуска мне довелось увидеть немало интересного. Пойдем в медблок — хотя нет, сначала на подзарядку. Уверен, за эти два дня для нас накопилось достаточно работы.

Когда портал между измерениями погас, двое медиков, увлеченно что-то обсуждая, уже скрылись в глубине коридора.

***


ЭПИЛОГ


***

Лост Лайт, позднее.


— Рэтче-е-е-е-т! Не обедня-я-а-а-а-й! — Дрифт повис на плече автоботского медика, словно у него разом отказали все сервоприводы в нижних конечностях.
— Нет уж. Уговор есть уговор, — в свободной от намертво вцепившегося экс-автобота руке Рэтчет держал датапад. — Миллион шаникс за селфи с любым из членов ДПП. Полтора, если этот кто-то окажется еще и живой. Так что прекрати ныть и давай сюда мой выигрыш. Смотри, здесь их аж пятеро, а ведь это только одно фото!
— Путешествия по другим измерениям не в счет! Это жульничество!
— Вот именно. Про это ничего сказано не было — так что будь любезен исполнить обещанное, и не лишай старого доктора честно заработанной пенсии, — Рэтчету наконец удалось отцепить от себя назойливого мечника и он направился к выходу из отсека, махнув на прощание рукой.

— Вот ведь несносный старикашка, — буркнул под нос Дрифт, когда дверь позади главного медика Лост Лайт закрылась. — С каких это пор ты опять решил написать на себя увольнительную?

***

Мессатин, ранее.


— Я заметил, ты левша. Возьми, тебе пригодится.

Рэтчет протянул Фарме свою левую ладонь, свисавшую на двух тонких проводках с сомкнутых пальцев правой.

— Что ты! Я... Я не могу принять такой подарок! — Фарма отступил на шаг, тем не менее, не отрывая взгляда от ярко-красной кисти. — Как же твои друзья? Уверен, тебе приходится выполнять гораздо больше работы. Они просто не справятся без твоей помощи!
— Бери, пока дают, — медик нахмурился. — Тошно смотреть, как ты тут страдаешь. Не нужно ни единого обследования, чтобы понять, в какую депрессию ты себя загнал. Тем более, — сердитое выражение лица Рэтчета вдруг стало гораздо мягче, — ты был отчасти прав. Эти кисти — единственное, что осталось от Фармы из моего измерения. Считай, это моя благодарность — сам ведь говорил, что автоботы не могут без сувениров. Возьми одну себе. Ты не ощутишь разницы.

Фарма чуть поколебался и взял в руки разобранную ладонь.
— Как я могу отблагодарить тебя?

Стоявший перед ним медик впервые за многие ворны улыбнулся.

— Дай мне свою руку.