– ... И я бы вас всех объездил.
– Эй, держи руки подальше! – Кроссхейрс вскочил с места, будто испугавшись, что Шейн подгрузит ему вирусов.
Эта выходка развеселила остальную компанию. Дрифт отправил Бамблби несколько сомнительных пиктограмм, но разведчик их проигнорировал. Для других мечник, возможно, и был смиренней библиотечного дрона, однако Би успел узнать его c худшей стороны. Сейчас ему было не до подначек самурая. Достаточно шоу, которое устроит Кросс.
– До чего ж забавное зверье, – Хаунд улыбнулся.
Бамблби решил: ему будет все равно, что там говорят соратники про этих людей. Без Сэма цвета поблекли. В их маленькой команде царила ксенофобия. Би было положено думать, что земляне отныне – враги. Он не мог. Где-то среди людей были такие, как Микаэла и Сэм. Где-то должны быть они сами...

Бамблби разглядывал, как их гости устраиваются возле костра. Кроссхейрс по очереди направлял оружие на каждого человека, заставляя Хаунда веселиться еще больше. Тот хлопал себя по колену, и Би отметил, до чего быстро этот бот оброс человеческими привычками, хотя прибыл на Землю аккурат в разгар всеобщей паранойи. Никто из них не избежал участи – стать в чем-то человеком – как бы автоботы ни старались это отрицать.
Бамблби очень хотелось, чтобы конкретно эта троица их не боялась, несмотря на дурной характер Кросса. Их же привел Оптимус. Это остальным все равно – есть люди, нет их – а Би было далеко не налить топливом. Как, наверно, и самому Прайму. Это казалось лицемерием: Оптимус приказывает прервать все контакты с людьми – и сам является с человеком в кабине. Поправка – с тремя! Между тем, Сэмми Прайм тоже был обязан жизнью. Памяти у него на гигабайт. Но Би все же старался не осуждать. Он знал лучше прочих: противиться сложно.

Разведчик посмотрел на Прайма. Он стоял поодаль, предпочитая одиночество.
Оптимус вернулся к автоботам с Темной стороны. Лидер такого толка вызывает желание держаться подальше, чтобы не впускать в Искру его мрак. Разве не был он теперь схож с Сентинелом? Сентинелом, который презирал другие формы жизни, а теперь тем же путем шел его Прайм.
Бамблби встряхнулся; чтобы отвлечься от дурных мыслей, ему нужна была компания и вовсе не этих оголтелых ботов.
Би не знал, где капитан взял людей, и втайне радовался, что их трое, потому что когда Сэм общался с Оптимусом, единственным желанием Бамблби было, чтобы мальчик поскорее перестал и вернулся к нему. Би не любил делиться. Оптимус, пожалуй, тоже. Поэтому лучше воспользоваться шансом, пока он есть. Би встал и пихнул Кроссхейрса плечом.
– Move bitch, get out the way.
– Эй! – ствол Кросса теперь смотрел в оптику разведчика.
– Все его ненавидят, а он живет да живет, словно зимняя муха.
– Что ты опять несешь?
– Хайку семнадцатого века по местному летосчислению, – Дрифт присел у скалистого склона, защищавшего беглецов от посторонних глаз, и, воткнув острие меча в песок, принялся чертить иероглифы.
– Такараи Кикаку.

Кроссхейрс поднял манипуляторы, демонстрируя, что с него хватит, трансформировался и взял задним ходом, укрывшись во тьме. Только фары светили.
Бамблби, наоборот, остановился возле Шейна и раскрыл дверцу. Парень глянул через плечо на Тессу и увидел, что она улыбается. На ее отца он предпочел не смотреть, все равно не узнал бы ничего нового.

Шейн забрался на место водителя. Внутри Бамблби выглядел гораздо лучше, чем снаружи. Золотисто-серый салон в отличие от экстерьера конца шестидесятых показался Шейну футуристическим благодаря плавным линиям и мерцающим глифам на консоли. Парень это так и представлял: летающие автомобили будущего, отели на Марсе, еда в виде таблеток и все дела.
Справа от кресла развернулась панель с рычагом передач и ручником – такими же прозрачными, как и круглые глаза датчиков. Шейн обвел ладонями рулевое колесо, прокрутил туда-сюда на месте. И по тому, как легко оно поддавалось, ему показалось, что с Би особых проблем не будет.
– Ковальски снова в седле! – крикнул Шейн и двигатель заревел. Задние колеса, покрутившись на месте, взметнули высокие шлейфы песка, угодившего на Дрифта. Тот невозмутимо прикрыл фейсплет широким клинком. Камаро дернул с места.

Как Сэм был первым человеком, с которым познакомился Бамблби, так и Би был первой машиной для парня, а это значило: Сэм путался в педалях, судорожно хватался за рычаги, нервничал, перекручивал руль, из-за этого нервничал еще больше, ругался и тут же извинялся, вертелся на сидении. Последнее нравилось Би гораздо больше натруженных тормозных колодок и легкой трусцы на тридцати в час.
Этот человек разогнал автобота до сотни за несколько секунд и управлялся с ним спокойно и уверенно. Би подумал, что не прогадал с выбором, наслаждаясь тем, как ровно звучит двигатель.
Покрутившись между скалами, они вырвались на безлюдное шоссе, пересекли его и направились в пустыню.
– Большой парень не будет в восторге от того, что мы удрали, – Шейн посмотрел в боковое зеркало, словно ожидая увидеть Оптимуса.
Би фыркнул в ответ.
Песок освещали звезды и два длинных пучка света. Машину потряхивало, ветер плевался пылью в стекло, но Шейну было не привыкать справляться с тяжелым металлом на капризном ландшафте, не зря же его выбрал «Ред Булл».

– Как насчет подрифтить? – Бамблби подал настоящий голос.
– Запросто, – Шейн удивился, как по-мальчишески звучит этот голос, выжал педаль и дернул ручник.
Чего Би хотелось больше нагревшихся от езды покрышек – чтобы Сэм опять сидел на капоте, глазея в небо, и делился с ним новостями нелегкой подростковой жизни, а Би искал бы в качестве советов подходящие строчки из песен. А где-нибудь поблизости вышагивал Прайм – прежний Прайм, за светом которого хотелось следовать по бездорожью в темный час.
Шейн в это время думал, что нашел неплохую замену своему битому Шеви Сонику.

– Ну, еще один старт и обратно? Тесса будет беспокоиться.
Бамблби сам развернулся по широкой дуге и замер. Черная точка, соединяющая в ночной тишине синий звездный купол и пустынную охру.
– For six long years I've been in trouble; No pleasures here on earth I found; For in this world I'm bound to ramble; I have no friends to help me now.
– Я чувствую себя, – добавил он тоном, который Шейн не ожидал услышать от робота, – ненужным и ржавым, когда Прайм запрещает общаться с моим лучшим другом.
– А не могу нормально прийти к Тесс домой, хотя мы встречаемся уже два года. Бросаю машину подальше и чешу ночью через кукурузу, как беглый каторжник. У ее папаши ружье, ты знаешь? По крайней мере, было.
– Я хочу сказать, – голос Би зазвучал бодрее, – какого шлака?
– Я бы свалил отсюда с Тессой.
– А я бы поехал искать Сэма...
Оба замолчали.
– Ты побудешь пока вместо него? – голос Би ослабел и потонул в помехах.
Шейн не ожидал такого вопроса и поднял взгляд, словно желал найти ответ на потолке салона.
– А что надо делать?
Би затих, подбирая варианты.
– Ну, – сказал он наконец, – может, для начала расскажешь про свой лучший заезд?