Счастливый случай by Artemisia
Summary: Однажды на шоссе, ведущим куда-то на запад, произошла встреча, которая изменила несколько судеб.
Categories: TF: Generation One, TF: Mirrorverse Characters: OC - human, Sideswipe
Жанр: Hurt/Comfort, Драма/ангст, Флафф
Размер: Мини
Источник: Мой фанфик
Направленность: Джен
Предупреждения: OOC
Challenges: Нет
Series: Shattered Glass: Тени милосердия
Chapters: 1 Completed: Да Word count: 1469 Read: 473 Published: 16.05.17 Updated: 16.05.17
Story Notes:
ООС стоит по той причине, что характер Сайдсвайпа, как и других канонных персонажей, в доступном каноне прописаны крайне мало, и мне пришлось опираться на собственные размышления и выводы относительно образов.

1. Глава 1 by Artemisia

Глава 1 by Artemisia
Кибертрон

Автоботы праздновали очередную победу над беззащитным населением. Еще один город Кибертрона лежал в руинах, потому что его жители сражались до последнего, не желая подчиняться захватчикам. И теперь, будучи на своей базе, охотники наслаждались высокозаряженным энергоном, вместе с новым командиром отряда — Родимусом.

Сжимая в манипуляторе куб с энергоном, Сайдсвайп сидел чуть поодаль от сознаковцев и вспоминал темную пустошь, оставшуюся на месте улиц и площадей. Ни огонька, ни звука, лишь молчание и вечная скорбь по погибшим — единственное, что оставалось для этого, безымянного уже, города.

А сколько их теперь на Кибертроне… И никто не будет восстанавливать их. У Прайма есть Айкон, сохранивший былую мощь и даже почти не утративший красоты, а остальным достаточно бараков среди руин, и пусть благодарят Юникрона за то, что им позволено жить.

— Что-то ты совсем невесел, Сайдсвайп, — насмешливо заметил черно-зеленый мех, подходя к брату. — Неужели жалеешь, что все закончилось так быстро? Впереди еще не одна такая битва. Еще будет время и возможность проявить себя и заслужить достойное место в новом мире.

— Ты в этом уверен? — осторожно спросил Сайдсвайп, не поворачивая головы к Санстрикеру, чтобы тот не увидел смятения в его оптике. — Ты всерьез веришь всему тому, что говорит Прайм? Что мы будем жить лучше, чем прежде. Что под чутким руководством нашего лидера наступит всеобщее равенство и новый Золотой век. Ты действительно считаешь, что столько кибертронцев должно погибнуть, чтобы он утолил свою жажду власти и привел нас к светлому будущему.

Санстрикер нахмурился.

— Ты о чем? Ты не веришь Прайму?!

Сайдсвайп не торопился с ответом. Он все пытался воплотить в слова то, что уже давно мучило искру, но боялся высказать, понимая, что за этим последует. Хотя кому как не брату он мог доверять в этом мире.

— Я сомневаюсь в том, что мы, обычные солдаты, что-то получим в итоге. Разве ты не замечаешь, что Прайм заботится в первую очередь о себе, своих интересах, но не о тех, кто за ним последовал.

Черно-зеленый мех озадачено смотрел на брата, не понимая, отчего тому в головной блок пришли такие мысли. Неужели непонятно, что нужно жертвовать привычным миром для достижения более высоких целей? Он мог ожидать подобных слов от десептикона или нейтрала за миг до гибели. Но от Сайдсвайпа?! Того, кто первым подал идею встать на сторону Прайма?!

— Ты говоришь странные вещи, — медленно проговорил он, делая шаг в сторону, словно опасаясь находиться рядом с отступником. — Это слова предателя…

— Санни, послушай…

— Нет! — Санстрикер опасливо обернулся, убеждаясь, что этот разговор никто не слышит. Его фейсплет исказила злость, смешанная со страхом. — Это ты послушай! Еще одно слово сомнения нашим делом, и ты окажешься в плавильне. Мы оба там окажемся. Неужели ты так этого хочешь? Молчи и подчиняйся — может быть, тогда избежишь участи всех предателей!

Он швырнул пустой куб в сторону и, не глядя на брата, скрылся в опьяненной толпе сознаковцев.

Сайдсвайп проводил его взглядом, с болью понимая, что впервые за весь актив у них произошла столь серьезная размолвка. Впервые их мысли не совпадали. Ему стало страшно — Прайм уничтожал и за более мелкие огрехи, чем просто сомнения. И что теперь?

Он нервно рассмеялся и залпом выпил весь энергон из куба в судорожно сжатой ладони, надеясь, что это поможет хотя бы немного утихомирить боль и страх в бунтующей искре.

***


Выработанные шахты на краю Радиозоны были заброшены еще задолго до войны, превратившись в угрюмое место — приют для всяческого сброда, не нашедшего себе более приличного пристанища. Здесь легко можно было встретить опустившегося кибертронца, находящегося под воздействием наркотических присадок для энергона, а через брийм-другой обнаружить его обесцвеченный корпус у очередной груды мусора. Но в последнее время ходили слухи, что именно в этом гиблом месте видели повстанцев десептиконов.

Интересно, кому в процессор забрела мысль отправить его, Сайдсвайпа, сюда на разведку одного?

Зеленый с черным мех оглянулся вокруг, пропуская прохладный воздух через вент-системы, чувствуя, что ему становится не по себе. Бывший шахтерский лагерь был пуст, но при этом жил какой-то своей жуткой и необъяснимой жизнью. Раздавались тихие навязчивые звуки, стук ломающихся перекрытий в покинутых строениях, стоны опьяненных наркотиками маргиналов, въедливый шорох пыли.

И ни единого следа десептиконов.

Только едва-едва улавливались смутно знакомые энергоподписи, но Сайдсвайп никак не мог разобрать, откуда идет сигнал, а спустя несколько мгновений он и вовсе исчез. Тихо выругавшись, охотник направился в сторону ближайшей целой дороги, которая могла привести его к основной базе автоботов. Нет смысла здесь задерживаться и искать непонятно что среди умирающей зоны. Пусть Родимус сам ищет здесь десептиконов или, по крайней мере, убедится, что искать нечего.

Позади остались последние строения, и местность становилась все более пустынной. Тишина, окутавшая Сайдсвайпа, вдруг показалась ему до такой степени зловещей, что мех в нерешительности остановился.

Словно яркие вспышки, он вдруг отчетливо ощутил энергоподписи товарищей по отряду, а в следующий миг уже лежал в пыли, сраженный мощным ударом.

От неожиданности он даже не сопротивлялся, покорно ловя все наносимые удары. Впрочем, что он мог сделать один против троих собратьев. Боль затмевала все, мешала думать, сопротивляться. Били его молча, методично и жестоко. Так не наказывают за провинность. Так убивают.

Осознание пришло мгновенно и словно придало силы. По крайней мере, Сайдсвайпу удалось отшвырнуть от себя одного противника, в котором он без удивления узнал Блерра. Но не успел он даже зарядить оружие, как стоявший до этого в стороне и безразлично наблюдающий за всем Родимус, приставил бластер к шлему. Еще миг, и зеленый с черным мех стоял на коленях с заломленными за спину манипуляторами, чувствуя, как по разбитому фейсплету течет энергон. Сообщения о сбоях в работе он игнорировал уже давно, понимая, что они теперь не имеют никакого значения — всего через несколько кликов его актив оборвется навсегда.

Он спокойно смотрел в оптику Родимусу и молчал, ожидая развязки.

— Теперь твой черед, Санстрикер, — негромко, почти ласково произнес командир охотников, глядя куда-то за спину Сайдсвайпа. Отчего тот вздрогнул, но не пытался обернуться. Что ж, этого и следовало ожидать.

И без того блеклый мир стал тускнеть и браться помехами, словно милосердно скрывал правду. Но даже в подступающих серых сумерках, мех понял, что оптика его не обманывает — из полумрака действительно выступил его брат.

Выглядел Санстрикер неважно — несколько трещин на корпусе, помятая броня, а на фейсплете застыло выражение обреченности, страха и обозленности одновременно.

— Санни?.. — изумленно прошептал Сайдсвайп. Робкая надежда на спасение вспыхнула и тут же угасла, стоило ему увидеть резак в манипуляторах Санстрикера.

Братья обменялись взглядами — холодно-осуждающим и полным боли и отчаяния. Пусть искра у них была одна на двоих, но судьбы они выбрали разные. И тем мучительнее будет разрыв.

— Санни, послушай… не делай глупостей… это же тебе ничего не даст, — Сайдсвайп безнадежно пытался образумить брата, но кто-то — скорее всего, Бамблби — с силой пнул его в спину, заставив умолкнуть. Впрочем, ставший пустым взгляд Санстрикера, лишил его желания говорить еще раньше.

Лезвие коснулось шеи как раз в том месте, где проходили основные топливные магистрали. И на том спасибо — мучиться придется недолго. Зеленый с черным мех не отрывал взгляда от ставшего внезапно чужим брата. Санстрикер словно колебался, не решаясь нанести удар.

Сзади послышались издевательские смешки.

— Давай, Санстрикер, докажи, что ты действительно верен Лорду. Что недаром он сохранил тебе искру. Добивай этого шлакового предателя, и пойдем отсюда.

Лезвие дрогнуло и сползло на грудь Сайдсвайпа, грубо перечеркнув автоботскую инсигнию.

— Заткнитесь! — глухо рыкнул черно-зеленый мех, злясь на самого себя, что неспособен выполнить столь простую задачу. — Я сам все решу!

Все еще колеблясь, он снова приложил резак к шее брата.

— Я. Верю. Прайму, — тихо, но отчетливо произнес Санстрикер и с размаху ударил.

Мир вспыхнул ослепительной болью и начал стремительно отдаляться. Звуки отдалялись, пока не пропали совсем, но даже стоя на пороге беспамятства Сайдсвайп готов был поклясться, что слышит негодующий вопль: «Десептиконы!» и едва слышный шелест выстрелов. А затем все поглотила тьма.

***


Первым всегда возвращался слух. Писк приборов, стук стилуса о датапады, неразборчивые разговоры — робкие вестники того, что все еще жив. От непонимания, где он находится, накатывали страх и ярость, а все, что он мог — это бессильно ругаться в пустоту. Затем снова наступало забвение, и сквозь темную пелену Сайдсвайп видел облик бело-красного меха с голубым визором.

Десептикон! Враг, которого нужно уничтожить!

Снова поток изощренных ругательств, столь знакомых любому обитателю кибертронских трущоб. И снова провал в пустоту.

И с каждым разом картинка реальности становилась все четче, пока, наконец, на свой яростный выпад в сторону медика охотник не услышал усталый голос десептикона.

— Сайдсвайп, у меня уже аудиодатчики сбоят от твоей паскудной речи. Успокойся, не трать силы зря. Я и так слишком много усилий потратил, чтобы вытащить тебя из дезактива.

— Да пошел ты к шаркам, шлаков десептикон! — злость постепенно угасала, уступая место глухому равнодушию. Какая, в конце концов, разница десептикон его чинит или автобот.

Мир тускнел, и вместе с яркой картинкой уходила боль. А ей на смену накатывали покой и слабое чувство благодарности за спасение. Как странно, что враг оказался милосерднее сознаковцев…


Поначалу были только серые помехи, но постепенно образы обретали четкость, а мысли упорядоченность. И глядя на высокий светлый потолок ремблока, Сайдсвайп размышлял, какой резон десептиконам приносить на свою базу врага, пусть и полудезактивированного.

Ответ пришел сам по себе из разговора, доносящегося из-за приоткрытых створок двери.

— …придет в онлайн — приведешь его в зал совещаний.

Сайдсвайп нахмурился — голос говорящего был смутно знакомым, но автобот никак не мог его опознать, хотя был уверен, что слышал его не раз.

— Его состояние стабильно, так что, думаю, через несколько бриймов вы сможете с ним поговорить.

— Спасибо, Хук. — Послышалось тихое позвякивание. — Вот, наденешь на него, когда будешь вести. Не слишком приятная процедура, но, что поделать — он автобот и не хотелось бы эксцессов.

Чуть слышно просвистели створки дверей, и Сайдсвайп крайне осторожно повернул голову на звук шагов, желая увидеть того, кому отчасти обязан жизнью. Он встретился взглядом с Хуком — главным медиком десептиконов.

— Рад, что ты уже онлайн.

— Не ожидал услышать подобное от десептикона, — едко произнес охотник. Впрочем, больше по привычке, чем действительно желая уязвить собеседника. Среди сознаковцев нечего было ожидать даже тени милосердия или заботы, максимум — грубая, хоть и добротная починка, и хорошо, если Рэтчет или Персептор проведут ремонт безболезненно.

— В моем медотсеке не имеет значения, какой знак ты носишь, — с легкой прохладцей заметил Хук, отворачиваясь от пленника. — Я сделал лишь то, что должен делать, а твою дальнейшую участь будет решать командование. Сейчас я получу подробный отчет о состоянии твоих систем, и тогда отведу тебя в зал совещаний.

Сайдсвайп снова бездумно смотрел в светлый потолок. Здесь, на десептиконской базе, были совсем иные законы и правила. Воины алого знака даже к врагу относились без унижений и издевательств. И тем самым вызывали невольное уважение.

А он не мог представить, сколько мужества и силы нужно найти в себе, чтобы спасти врага.

Едва уловимое гудение затихло, и автобот понял, что способен двигаться — магниты, удерживающие его на столе, отключились.

— Все системы функционируют нормально, — безразлично сообщил Хук. Но Сайдсвайп и сам с удивлением понял, что чувствует себя гораздо лучше, чем когда-либо раньше. Совпадение ли это, или предельно аккуратная работа медика…

Только было не по себе от отсутствия оружия, ставшего уже таким привычным.

С тихим шелестом активировались силовые наручники, надежно сковав манипуляторы Сайдсвайпа. Охотник уловил, что Хуку не по искре перспектива стать конвоиром, но тот не подает виду.

Путь по светлым коридорам базы оказался недолог, и когда створки дверей, ведущих в зал совещаний, почти беззвучно разошлись, Сайдсвайп впервые увидел десептиконское командование в полном составе не на поле боя. Он ожидал шквала ненависти, на которую они вполне имели право, ярости, но встретился только с терпеливым выжиданием. Безразличным ко всему казался лишь Саундвейв, словно задумавшийся о своем, но автобот прекрасно знал, что за внешне беззаботным и расслабленным видом связиста скрывается напряженная работа по обработке огромных массивов данных. Триада Старскрима отреагировала совершенно по-разному: Тандеркрекер смотрел с недоверием, чуть прищурившись, Скайварп — напротив, с интересом, а сам ведущий триады — привычно спокойно и внимательно.

— И что же такого ты совершил, Сайдсвайп, что тебя решили столь бесславно ликвидировать?

В голосе Мегатрона не было ни угрозы, ни издевки, только легкая тень любопытства, но, несмотря на это, смотрел он испытующе, словно заглядывал в самую искру.

Сайдсвайп вздрогнул и невольно поежился. Он привык к жестоким допросам Прайма, к постоянному страху немедленной расправы, но, почему-то от спокойного тона лидера десептиконов было страшнее. Охотник отвел взгляд, напряженно подбирая слова.

— Было за что, — уклончиво ответил он. Вспоминания будили глухую боль — от разрыва связи с братом искра все еще ныла, а как объяснить, чтобы ему поверили, Сайдсвайп не знал.

— И все же? Отряд охотников Дренча считается элитным и имеет право на некоторые проступки, заслуживающие наказания.

— Дренч убит, — глухо произнес Сайдсвайп, замечая, как в оптике десептиконов загорается удивление. — За то, что осмелился проявить каплю милосердия.

— А ты решил последовать его примеру? — уточнил Тандеркрекер.

Сайдсвайп не отвечал долгий клик.

— Если ты не будешь отвечать на наши вопросы, — напомнил Старскрим, — то нам придется отправить тебя на гауптвахту очень надолго. Этого не хотелось бы.

— Верно, — согласился Мегатрон. — Расскажи нам все, что произошло, и я обещаю, что мы сможем помочь тебе.

— Если тебе, конечно, нужна эта помощь, — тихо прокомментировал Скайварп.

Сайдсвайп обвел взглядом присутствующих, не в силах поверить в реальность происходящего, и опустив голову, тихо заговорил, выкладывая все, что накопилось на искре. О жестокой расправе над командиром, о собственных сомнениях в правоте Оптимуса Прайма, о неудавшемся разговоре с Санстрикером, и о том, как брат едва не прикончил его.

С каждым словом становилось легче. И под конец рассказа, Сайдсвайп отчетливо понял — если Мегатрон отдаст приказ о его ликвидации, он примет это как честь.

— Он говорит правду, — повисшее молчание нарушил абсолютно спокойный голос Саундвейва. И только вспыхнувший ослепительным золотом визор выдавал бурю эмоций.

Теперь оставалось решить, что с этой правдой делать.

***


Земля, десять месяцев спустя после начала интервенции

Малышка Элис не спала почти всю ночь. То хныкала в полусне, то просыпалась и плакала, размахивая своими крохотными ручками, словно грозя целому миру. В ее плаче звучало столько обиды, что Миранда едва не начинала рыдать сама, но одергивая себя, до боли прикусывала губу, и тихо заводила колыбельную, качая дочку на руках. А когда малышка засыпала беспокойным сном, женщина тоже впадала в чуткую дрему, вздрагивая от каждого шороха.

Под утро огонь в камине догорел, оставив по себе только тлеющие угли, но даже этого тепла вполне хватало, чтобы согреться и крепко заснуть.

Миранда подняла сонный взгляд, пытаясь понять, что же ее разбудило. Но все было спокойно, только ветер качал деревья, выводя свою печальную мелодию. Тихонько посапывала Элис, согревшаяся и убаюканная колыбельной. А в мутное от пыли стекло настойчиво бились ветви старой яблони, и именно этот ритмичный звук, ворвавшийся в сон, разбудил измученную дорогой и бессонницей женщину.

Она потерла глаза, усилием воли заставляя себя встать с нагретой постели из кучи найденных в доме одеял. Зимние дни коротки и ей нужно поторопиться, чтобы дойти до своей цели еще засветло.

Как можно тише, Миранда подошла к окну и осторожно отодвинула кусок фанеры, служивший ей шторой. Занимался тусклый рассвет, небо до самого горизонта было заткано тучами, обещающими просыпаться колючей ледяной крошкой. И абсолютное безмолвие… Ни шума машин, ни человеческого голоса, только ветер, редкое карканье ворон и стрекотание сорок.

Женщина внимательно всматривалась на дорогу, от всей души надеясь никого там не увидеть. После того, как она едва не наткнулась на группу охотников за рабами для автоботов, она боялась даже близко подходить к жилым домам, предпочитая ночевать в заброшенных и не представляющих никакого интереса халупах. А попасться на глаза самим алоглазым захватчикам, означало обречь себя на гибель.

Пока Элис спала, Миранда распотрошила свой рюкзак, с сожалением отметив, что из еды осталась только пачка раскрошившегося печенья и бутылка воды — все, что она сумела найти в разоренном супермаркете у дороги.

Жадно глотая холодную воду, женщина развернула на подоконнике атлас автомобильных дорог штата и, нахмурившись, провела пальцем по мятой, в пятнах кофе бумаге. До цели оставался всего день пути при хорошей погоде и без препятствий. А намечающийся снег мог серьезно нарушить ее планы.

Но если она не доберется до Уэсттауна до вечера, то уже не доберется никогда.

Плотнее закутав Элис в теплое одеяло и закинув на плечи тощий рюкзак, Миранда вышла на дорогу. Ветер тут же принял ее в свои холодные объятия, заставляя зябко ежиться и ускорять шаг.

Лесок подобрался к дороге почти вплотную, свешивая свои голые ветви над черным асфальтом и делая сумрачным и без того тусклый день. Но Миранда даже была рада этому — меньше шансов, что ее кто-нибудь заметит. Она шла у самого края шоссе, в любой момент готовая нырнуть в густое переплетение кустов. Но было тихо, только время от времени кричали дикие птицы, и шумел ветер в кронах деревьев.

В одеяле завозилась Элис и поприветствовала суровый мрачный мир своей беззубой улыбкой. Крохотная ручка каким-то образом нашла лазейку в свертке и с любопытством ухватила Миранду за прядь волос.

— Доброе утро, солнышко, — женщина ласково поцеловала дочку, одновременно высвобождая волосы из цепкого захвата. Девочка в ответ заулыбалась и агукнула, требуя, чтобы ее для лучшего обзора несли вертикально.

Миранда глухо застонала — нелегко нести весь день постоянно вертящийся сверточек весом в семь или даже восемь килограмм. К вечеру она совсем не чувствовала ни рук, ни ног. Но всякий раз, глядя в бездонные голубые глазки Элис, ловя ее улыбку и слушая лепет, она чувствовала, как теплеет на сердце, и казалось, что она сумеет справиться со всеми трудностями.

Сумеет ли?

На край одеяла упала снежинка, затем вторая, третья… Усилился ветер, подгоняя женщину в спину. Миранда еще крепче прижала к себе дочку, закрывая ее от непогоды, и наклонив голову, пошла так быстро как могла.

Впереди замаячил перекресток — проселочная дорога вливалась в широкую трассу и впервые за несколько часов женщина снова увидела следы человеческого пребывания — множество брошенных автомобилей от старых и потрепанных автобусов, до новеньких красавцев кабриолетов. Конец света уравнял всех, лишив самого главного — свободы, а многих и жизни.

Зрелище покинутых машин, без каких-либо следов повреждений, похожих на безмолвные призраки прошлого, действовало на Миранду угнетающе, и она отвела взгляд, стараясь не смотреть на это своеобразное кладбище прошлого.

Только одна-единственная машина стояла отдельно от всех, на противоположной стороне трассы — новенький блестящий Ламборджини, выкрашенный в элегантное сочетание темно-зеленого и черного цветов.

— Интересно, почему твой хозяин поехал против потока? — задумчиво произнесла женщина и тут же осеклась. Авто было новым и достаточно чистым, в отличие от других своих собратьев на дороге. Вряд ли хозяин ездил на нем после начала войны.

Да и был ли у него хозяин вообще?

Миранда замедлила шаг, внимательно рассматривая автомобиль, но стараясь держаться от него как можно дальше. А обойдя машину по широкой дуге, она заметила автоботский знак на капоте, перечеркнутый глубокой царапиной, словно шрамом.

Женщина оцепенела, с ужасом глядя на это «украшение». По спине пробежал холодок, а ноги предательски ослабли, но Миранда не могла оторвать взгляда от пришельца.

«О, Боже, нет… — промелькнуло в мозгу напуганной до смерти женщины. — О-он спит… Или с-сломан… Боже, пусть он будет неисправен… умоляю…»

Но ее ожидания не оправдались.

— Хм, а я думал, что у людей считается неприличным так пристально рассматривать незнакомцев, — послышался в тишине смешок.

От страха Миранда широко раскрыла глаза, не зная, как поступить — бежать сломя голову, или притвориться, что услышанное лишь слуховая галлюцинация и тихо-тихо уйти, чтобы автоботу, или кем он был, тоже показаться лишь видением. Но тело отказывалось ей подчиняться, подгибались колени и дрожали руки. Словно почувствовав ее страх, Элис захныкала, а затем и расплакалась в полный голос.

— Ой, прости, что напугал. Обычно сложно подобрать слова для первого знакомства, чтобы собеседник не убежал с криками, — продолжил все тот же бестелесный голос. Его попытки успокоить особого эффекта не произвели — женщина продолжала пятиться, не отрывая взгляда от Ламборджини, рискуя споткнуться об мусор на трассе. — Пожалуйста, не урони своего детеныша…

— Господи… — чуть слышно прошептала женщина, даже не слушая его. — Нет… только не это…

— Не бойся. — Голос стал чуть мягче, но при этом, как ни странно, серьезнее. — Я вас не трону.

Элис заходилась в плаче, но Миранда как будто этого не слышала, медленно отступая назад и не сводя взгляда с перечеркнутого автоботского знака. А ее собеседник, казалось, смутился, осознав свою ошибку. Из-за хищного вида его альтформы первое впечатление людей всегда было ошибочно.

— О, нет-нет, я не автобот. Этот знак… эм… долгая история. Но просто поверь, если бы я был им, то от тебя и твоего детеныша уже осталась бы лишь горстка пепла.

И без того бледная, женщина побелела от ужаса, что-то беззвучно бормотала дрожащими губами, пока наконец не смогла выдавить из себя:

— Кто… кто ты?

— Ну, слава Юникрону, — пришелец словно почувствовал облегчение и даже обрадовался тому, что человек не потерял способности думать. — Наверное, тебе будет сложно осознать все то, что я тебе скажу, но давай сойдемся во мнениях по основным пунктам. Первое — не все большие роботы, которые становятся машинами, хотят причинить людям вред. Второе — я не автобот и меня бояться не нужно. И третье — меня зовут Сайдсвайп и… пожалуйста, не могла бы ты успокоить своего детеныша? Мне кажется, что ему не совсем хорошо.

Миранда облизнула потрескавшиеся губы, ощутив солоноватый привкус крови, и судорожным движением прижала к себе дочку. Ужас, плескавшийся в ее глазах, постепенно таял и, поняв, что, кем бы он ни был, автомобиль не собирается ее трогать, склонилась над покрасневшей от крика Элис и ласково поцеловала девочку.

— Тише, солнышко мое, не плачь. Все хорошо, все будет хорошо… тише-тише, радость моя.

Малышка сжала кулачки и бестолково размахивала ими, вырвавшись из плена одеяла. Из зажмуренных глаз текли слезы, но стоило Миранде заговорить, как девочка начала затихать, только изредка похныкивая и отчаянно цепляясь крохотными пальчиками за ее одежду.

Миранда улыбнулась дочке и осторожно взглянула на Ламборджини. Тот не сдвинулся с места, старательно прикидываясь обыкновенной машиной. Вряд ли захватчик, чьи сородичи сумели захватить всю планету, будет терпеливо ожидать, пока она успокоит испуганного ребенка. А если за это время, он, как и обещал, не тронул их, то, вполне возможно, не тронет и потом. Впрочем, обещания так легко нарушаются.

— Почему ты нас не убил? — тихо спросила Миранда.

— Потому что я — десептикон. И мы не занимаемся убийствами, тем более, невинных существ, вроде вас, людей.

— Десептикон? В чем разница, если вы выглядите одинаково? Кто вы вообще такие?

Страх человека постепенно уступал место если не любопытству, то хотя бы ясному мышлению.

— Ты права, мы прилетели с одной планеты, с Кибертрона. Наши фракции, автоботы и десептиконы, находятся в состоянии войны много тысяч лет. Войны, давно вышедшей за пределы нашей родной планеты. Автоботы захватывают миры, порабощая и уничтожая, а мы, десептиконы, всеми силами стараемся спасти и сохранить, — в голосе Сайдсвайпа зазвучала грусть. — И, знаешь, не всегда это получается легко и быстро. Поверь, мне очень жаль, что вы так пострадали.

Миранда опустила голову и закусила губу. На душе стало так горько и тоскливо, что она едва сдерживала слезы. Весь тот мир, который она знала и любила, просто случайно попался на пути металлических созданий с далекой неведомой планеты. Совершенно случайно… А многих из тех, кого она знала, уже не вернуть к жизни.

Долгие дни она старалась не думать об этом, гнала прочь мысли о том, что сейчас с Гилбертом, который успел посадить ее в последний поезд, спешно эвакуировавшийся из захваченного города, и велел добираться до ее родного городка. И все это время женщина молилась, чтобы Уэсттаун, где она родилась и выросла, где все еще жили ее родители, был нетронут. Чтобы там было безопасно.

А снег все сыпал с хмурых небес, укрывая все вокруг пушистым одеялом. Он медленно оседал на медно-рыжие волосы Миранды, словно гася теплый огонек, которому не место в этом холодном мире, щекотал носик малышки Элис, отчего та улыбалась и не сводила взгляда с завораживающего танца снежинок. Она еще не знала, что мир, в который она пришла, стал так неприветлив и жесток.

— Прости, — десептикон заговорил негромко и как можно мягче, чтобы не испугать задумавшегося человека. — Я не спросил твоего имени…

— Миранда, — глухо отозвалась женщина, быстрым движением вытирая глаза.

— Миранда, снегопад усиливается, и я думаю, что вам с детенышем было бы лучше сесть в мой салон, если вы не хотите замерзнуть. Вряд ли ты сумеешь дойти до укрытия при такой погоде. А я как раз собирался в Уэсттаун, сейчас это ближайший город, который не захвачен автоботами, и там можно чувствовать себя в относительной безопасности.

Женщина вздрогнула, но постаралась сделать вид, что впервые слышит это название. Страх снова кольнул сердце — а вдруг от города ничего не осталось, и теперь там очередной лагерь смерти, откуда никто не возвращается живым.

Миранда отступила на шаг назад, желая держаться как можно дальше от автомобиля, но никак не могла найти в себе силы броситься сломя голову прочь. Надежда манила, обещая покой, измученное долгой дорогой тело, ныло и болело, но после ада, в который превратился ее мир, она разучилась верить в добрые намерения.

— Нет, — она мотнула головой. — Почему я должна тебе доверять?

— Хм, давай рассуждать логически, — все тем же мягким и спокойным тоном продолжил Сайдсвайп. — Я засек вас еще издалека, а значит, мог сделать что угодно. Если бы я хотел вас уничтожить, то даже не стал разговаривать с вами.

Миранда ничего не ответила, неотрывно глядя на Элис, словно искала у дочки ответы на мучающие ее вопросы. Малышка затихла, глядя на мать необыкновенно серьезными, как для младенца глазами, словно все понимала и знала. Но сказать еще ничего не могла.

— У тебя не такой уж и большой выбор, Миранда. Если ты останешься здесь, то твои шансы выжить стремятся к нулю, а если согласишься на мою помощь, то, я могу чем угодно поклясться, что ты будешь в безопасности. Ты и твой детеныш.

Да, пришелец угадал — Миранда действительно больше боялась не за себя, а за Элис. Но ведь если что-то случится с ней, то и дочка останется совершенно беззащитной и беспомощной. Сайдсвайп был абсолютно прав, но Миранда все не могла поверить, что существа столь похожие на тех, кто уничтожал города Земли, могут быть союзниками людей. И пусть пришелец вел себя дружелюбно, в отличие от тех своих сородичей-разрушителей, но она не могла заставить себя довериться ему. Только взглянув на покрасневшие от холода щечки Элис, Миранда почувствовала, как щемит сердце. Она не дойдет до темноты, уставшая, голодная, увязнет в снегу и своими руками лишит дочку шанса на жизнь. Пусть призрачного, но все же шанса.

Глубоко вздохнув, она на дрожащих ногах шагнула к Ламборджини.

— Спасибо, — чуть слышно прошептала она, когда дверь автомобиля беззвучно открылась, поднявшись словно крыло неведомой птицы.

После холода и бьющего в лицо снега кожаное сиденье автомобиля казалось мягким и уютным, словно из далекого сладкого сна. На миг ей показалось, что все тяготы позади и можно, наконец, успокоиться. Но только мысль о том, что она находится внутри металлического пришельца, не давала возможности расслабиться.

Малышка Элис с восторженным лепетом вертелась на руках матери, наконец-то избавившей ее от теплого кокона одеяла, и настойчиво пыталась дотянуться всюду куда могла. Ее привлекало все — и плавно движущийся сам по себе руль, и переливающиеся огни на приборной панели, и танцующая стрелка спидометра, но Миранда крепко держала дочку, позволяя ей только вдумчиво изучать поверхность бардачка, проводя пальчиком по серебристой надписи «Lamborghini».

А спустя полчаса девочка уже крепко спала, убаюканная размеренным ходом автомобиля.

Миранда потерла покрасневшие глаза и опустила плечи, словно так могла закрыть ребенка от опасности. От напряжения все тело превратилось в натянутую струну, а в мозгу билась только одна мысль: «Что теперь будет?..»

Впрочем, когда обычный снегопад сменился метелью, она мысленно благодарила судьбу за то, что встретила нежданного союзника — если бы не он, на дороге стало бы одним сугробом больше. От столь пугающей мысли у женщины перехватило дыхание, и она крепче прижала к себе дочку, настороженно всматриваясь в белую даль. Близился вечер, и мир постепенно бледнел и выцветал. Ни огонька, ни яркого пятна — только бескрайнее снежное одеяло, надежно скрывшее все следы человека. Холодное безмолвие, величественное в своем ледяном спокойствии и бесконечно терпеливом ожидании.

Только мерное движение дворников на лобовом стекле, словно ровное дыхание, позволяло осознать, что она находится внутри живого, разумного, мыслящего существа. И в сгущающейся синеве сумерек Миранда особенно остро почувствовала свою беззащитность.

Тихонько агукнула во сне Элис, потерла глазки и снова вскинула свои крохотные ручки, поводя пальчиками, словно пыталась что-то поймать. Малышка еще не знала ни страха, ни горести, ей было важно одно — она спит в самом теплом и надежном месте на свете — материнских объятиях.

Миранда ласково коснулась губами теплого лобика дочки и беззвучно заплакала. Что бы она ни делала, как бы ни старалась защитить свое самое дорогое и любимое существо, она не сможет уберечь ее от всех опасностей этого, ставшего таким жестоким, мира.

Было странно даже думать о том, что пришедшие с другой планеты стальные гиганты могут не только уничтожать, но и спасать. Что они наделены разумом и душой. Что они способны на сочувствие. Но, тем не менее, сейчас она вверила их с Элис жизни одному из них, пообещавшему им безопасность.

А ведь это вполне может быть ловушкой… И пусть знак, который стал символом страданий, перечеркнут, но все же он есть.

Сайдсвайп недаром был среди тех разведчиков, которые принимали непосредственное участие в общении с местным населением. Он хорошо ладил с представителями иных форм жизни, какими бы иными они ни были. Люди не стали исключением. И сейчас он понимал, какое смешение чувств и эмоций вызвала у женщины с ребенком их встреча. Она боялась, как ни старалась это скрыть, причем боялась не столько за себя, сколько за своего беззащитного детеныша. Впрочем, люди сами по себе были слабыми и хрупкими, чудом выживающими в столь непростых условиях.

Он постарался говорить мягко и тихо, не желая ни пугать Миранду, ни разбудить мирно спящую девочку.

— Расскажешь мне, откуда вы?

Миранда вздрогнула. Она не ожидала, что пришелец с другой планеты будет интересоваться ее судьбой. На короткий миг мелькнула мысль отделаться коротким: «Неважно», но это было бы верхом неблагодарности к спасшему ее существу. Но и говорить о том, что безвозвратно утеряно, было слишком больно.

Воспоминания жгучим вихрем взвились в мозгу, взламывая печать молчания и катясь по щекам горячими слезами…

Толпа напоминала бушующее море, люди бежали, стараясь успеть на последний поезд, уходящий из Бостона в Род-Айленд. Слышался плач, истерические вскрики, самые стойкие утешали слабых, но с каждой минутой слова теряли свою силу. Все хотели верить, что это расставание лишь на время, но приходящие тревожные вести гасили это робкую надежду. Прощались как в последний раз…

Уже несколько раз звучало объявление о том, что посадка на эвакуационный поезд завершается, а Миранда все никак не могла отнять своей руки от ладоней мужа. Гилберт держал на руках их полуторамесячную дочь, не в силах оторвать от нее взгляда. Малышка спала, крепко спеленатая в конверт, прижала сжатые в кулачки ручки к лицу и слегка нахмурилась, словно на что-то обижалась.

— Поехали с нами, — в который раз повторила Миранда, умоляюще глядя на мужа. — Поехали. Брось все и… это ведь бессмысленно… ты же видел, что они сделали с другими городами… Гилберт, прошу тебя… поехали.

Она говорила, словно обрывая себя после каждой фразы, словно не верила в то, что произносила. Потому что догадывалась, каким будет ответ.

— Я должен, — Гилберт с тоской посмотрел на женщину и снова на дочку. — Любимая, прости, но я давал присягу.

— Те, кому ты давал, не шевельнули бы и пальцем ради нас, обычных людей, — горько заметила Миранда.

Мужчина не отрывал взгляда от малышки. Было горько от мысли, что их единственная дочка так и не увидит приготовленную для нее комнатку, игрушки, не будет расти в атмосфере спокойствия и безмятежного счастья. Как бы ни убеждало его командование, что с инопланетными захватчиками будет покончено быстро, достаточно только применить решительные меры, Гилберт не верил ни единому их слову.

— Береги себя и Элис, — мужчина ласково поцеловал Миранду и, передав ей малышку, коснулся губами коротких и тонких волос дочки. — Я вас обязательно найду, дорогие мои. Обязательно. А теперь иди. Пока есть возможность — спасайтесь.

В последний раз Миранда видела Гилберта на перроне вокзала, поднявшего ладонь в прощальном жесте, а в его синих глазах застыла боль. Она глотала слезы, прижимая к себе, тихо хнычущую, словно предчувствовавшую очень долгую разлуку, Элис.


— Больше мы не виделись, — тихо закончила Миранда. — Поезд не доехал до станции назначения, попав под обстрел автоботов. Я и еще с десяток людей чудом выбрались из обломков. Везде царили паника и горе, люди бросались из крайности в крайность, временами теряя рассудок и человеческий облик. А через несколько дней вся связь с миром оборвалась, и никто не знал, чего ожидать. Я пошла пешком через полстраны, стараясь держаться как можно дальше от крупных городов и дорог, порой приходилось прятаться от людей, ставших на службу захватчикам. В итоге путь занял у меня несколько месяцев, и если бы не ты…

Сайдсвайп не знал, что ответить. Он не мог сказать измученной Миранде, все еще робко надеявшейся встретиться со своим мужем, что Бостон стал общей могилой для его защитников, навсегда исчезнув с лица Земли.

Женщина глубоко вздохнула и снова посмотрела в окно, словно в вихрях снега пыталась увидеть нечто обнадеживающее. Но ничего… только метель и зимний вечер.

— Кто ты, Сайдсвайп? — Она и сама не ожидала, что сумеет задать этот вопрос. — Что вы здесь делаете? Почему твой знак перечеркнут?

Глухо взревел мотор Ламборджини, метнулась вправо стрелка спидометра, а по всему корпусу автомобиля прошла дрожь. Десептикон не отвечал, но в его молчании было волнение и старательный подбор слов.

— О том, что автоботы планируют атаковать Землю, мы узнали незадолго до вторжения. Мы пытались этому препятствовать, но, увы, потерпели неудачу. Немезис, преследуя корабль автоботов, был поврежден и вынужден был задержаться для ремонта. А когда мы прибыли сюда, то было уже слишком поздно. В течение многих месяцев наши разведчики искали выживших за пределами захваченных городов, налаживали с ними контакт, оказывали, какую могли, помощь…

— Зачем? Какое вам дело до нас? — чуть слышно прошелестела Миранда. — Мы не подозревали о вашем существовании, вы о нашем. А теперь… По твоим словам, разумных видов в космосе много, так почему же вы помогаете нам? Одной планетой больше, одной меньше, какая разница для вас…

Сайдсвайп немного помолчал и ответил все также негромко и спокойно.

— Отчасти это наша вина, что автоботы сумели зайти так далеко в своих захватнических действиях. Но им проще — никаких моральных ограничений. А мы не дожем допустить, чтобы вследствие нашей войны, страдали совершенно непричастные к ней существа. Но беда еще и в том, что нас слишком мало, чтобы с легкостью переломить ход боевых действий, и приходится привлекать еще и вас. Как это ни жестко звучит, но только вы, люди, способны спасти себя и свою планету. А мы можем только помочь вам в этой чужой для вас войне, дать необходимые ресурсы, обеспечить безопасные места, вроде того, куда мы сейчас едем.

Да, все звучало понятно и просто, хотя Миранда не решалась полностью верить всем словам десептикона, желая найти и другие подтверждения его словам. Но это могло и подождать до встречи с другими людьми, а колючее чувство тревоги не отпускало.

— Ты так говоришь, словно никогда не был на ИХ стороне, — с укором произнесла женщина. — Быть захватчиком проще, чем оказывать помощь. Так почему же ты не на той стороне, если носишь их метку?

Сайдсвайп издал невнятный звук, который при должном воображении можно было принять за невеселый смешок.

— Ты абсолютно права, Миранда. И твой укор вполне обоснован. Я могу объяснить свой выбор, хотя это и долгая история.

Миранда смутилась и испугалась одновременно. Она совсем забылась в своем горе, что позволила себе такие резкие высказывания в адрес пришельца, от которого полностью зависела ее с дочерью жизнь.

— Прости…

— Нет нужды извиняться, — мягко остановил ее десептикон. — Я понимаю твои чувства. И ты имеешь полное право задавать вопросы и требовать на них правдивые ответы. — Он замолчал, собираясь с мыслями, а когда заговорил снова, Миранда уловила в его голосе такую тоску, что ей стало не по себе. — Мы с братом, Санстрикером, были созданы незадолго до войны и почти не застали того прекрасного мирного времени, которое наши соотечественники зовут Золотым Веком Кибертрона, а видели лишь его упадок, разрушение и колоссальное неравенство. Тогда о войне не шло и речи. Оптроникс, тот, кого сейчас зовут лордом Оптимусом Праймом, был умным и талантливым мехом, провозгласившим идею всеобщего равенства и свергнувшим насквозь пронизанное ложью и коррупцией правительство. Оптроникс обещал, что отныне, все, кто присоединится к нему буде жить лучше, чем прежде. Что Кибертрон войдет в новый Золотой Век, еще более прекрасный и могущественный, чем прежде. Но для этого нужно уничтожить все, что относится к прежней жизни.

— История стара как мир, — печально улыбнулась Миранда. — И всякий раз находятся романтики, готовые поверить в утопию.

— Он был весьма убедителен, — заметил десептикон. — И мы с Санстрикером безоговорочно поверили в его идеи, желая быть теми, кто примет участие в строительстве нового порядка. Но достаточно скоро я начал понимать, что новый и счастливый мир не строят на тотальном терроре. У Оптимуса Прайма уже тогда развилась паранойя, и он в каждом, кто осмеливался хотя бы на микрон отступить от его приказа, видел предателя. Я однажды ошибся, дорого за это заплатив — мои же сознаковцы устроили засаду и попытались убить.

— А твой брат? Он…

— Он был среди них, — с безжалостной холодностью и затаенной болью произнес Сайдсвайп. — Он остался верен Оптимусу Прайму, а я перешел на сторону десептиконов. И этот, оставленный им, шрам на инсигнии, я ношу как знак чести, как напоминание о том, что совершил.

Сайдсвайп запнулся и умолк. Вспоминать было неприятно, даже мучительно. Да, по-настоящему жить он начал лишь оказавшись в рядах сопротивления, тогда же и понял, мир не настолько плох, как ему внушали. Но жить, зная, что брат так жестоко обманут речами Прайма, было невыносимо. И где-то в самой глубине искры все еще тлела надежда, что однажды Санстрикер одумается.

Миранда устало прикрыла глаза и впервые с начала поездки расслабила плечи, откинувшись на спинку сиденья. Услышанный ею рассказ не казался ей ни новым, ни необычным. Таких множество случалось в человеческой истории, менялись лишь актеры и декорации. Но теперь эта совершенно чужая война черной нитью сшила два разных мира, объединив две огромные истории в одну.

Теперь она ему верила, совершенно четко осознавая, что помочь столь слабым и беззащитным существам, как они с Элис, мог лишь тот, кто знал цену жизни. И понимал ее бесценность.

Завозилась в руках Элис, сладко потянувшись сквозь сон, она открыла глаза и тут же что-то счастливо залепетала. Малышка выспалась и была полна сил и энергии, желая немедленно продолжить изучать такой необычный мир вокруг нее.

Метель постепенно затихала, и в какой-то миг Миранде почудилось, что она видит слабую искорку света в густой темноте зимнего вечера.

— Сайдсвайп… — нерешительно окликнула она.

— Да, — в голосе десептикона послышалась радость. — Мы почти приехали.

Сколько Миранда не вглядывалась во мрак, она не могла узнать родные места. Но в сердце уже поселилась надежда и робкое ощущение безопасности.

Уэсттаун был нетронут. Кому нужен крохотный провинциальный городок, затерянный среди лесов и не представляющий абсолютно никакой ценности для инопланетных захватчиков. Кроме, конечно, человеческих ресурсов. Но пока здесь было достаточно безопасно, и люди могли спокойно жить, надеясь на скорое завершение войны и делая все для освобождения Земли.

И поэтому появление черно-зеленого Ламборджини на неосвещенных улицах вызвало оживление. Жители города настороженно смотрели на проезжающую мимо них машину, готовясь в любой момент спасаться бегством.

Но были и те, кто хорошо знал, что означает прибытие этого стильного автомобиля с перечеркнутым знаком на капоте. И именно эти смельчаки поспешили на площадь в центре городка — привычное место собраний.

Маленькая центральная площадь — единственное место в городе, где было достаточное освещение. Несколько фонарей, питаемых генераторами, превращали обычную заснеженную площадь в иллюстрацию к рождественской сказке. Мягкий золотистый свет, смягчал углы и дарил ощущение тепла и уюта. Но у Миранды щемило сердце при осознании того, что это лишь тень былого счастья. Она помнила Уэсттаун хоть и провинциальным, но веселым и шумным городком, где лето превращалось в один яркий праздничный день, а зима была временем мечтаний.

А теперь она искренне надеялась, что город снова сможет стать надежным пристанищем для нее и малышки Элис.

Сайдсвайп остановился под одним из фонарей, чуть поодаль от столпившихся жителей городка. Люди встревожено переговаривались, опасаясь подходить к автомобилю, в руках у некоторых было и оружие, которое при малейшей угрозе со стороны пришельца, они готовы были применить против него.

— Это друг! — взволнованный крик звоном повис над площадью. К Ламборджини спешил, размахивая руками, невысокий коренастый мужчина в расстегнутой куртке. Он остановился перед автомобилем, закрывая его собой. — Не нужно бояться. Он не причинит нам никакого вреда.

— Не слишком-то он похож на безвредного, — мрачно пробурчали из толпы, но оружие все-таки опустили — начальник полиции Уэсттауна имел достаточный авторитет среди жителей города.

— Он — десептикон, и наш союзник, — твердо ответил мужчина, и, обернувшись к Ламборджини, приветственно усмехнулся. — Рад тебя видеть, Сайдсвайп. Ты к нам с новостями?

— И с новостями, и… я пассажиров подобрал по пути. Позаботьтесь о них, пожалуйста.

Дверь машины плавно поднялась, и Миранда осторожно вышла, прижимая к себе Элис и настороженно глядя по сторонам. Ее окружали совершенно незнакомые люди, напряженно всматривающиеся в незнакомку. Она не питала надежд, что ее кто-то помнит, как и не надеялась на теплый прием, но от тяжелых взглядов становилось не по себе.

Эта война поменяла слишком многое, чтобы люди могли оставаться прежними.

— Добро пожаловать в Уэсттаун, — полицейский по-дружески кивнул уставшей женщине. — Постараюсь найти вам место для ночлега.

— Здесь жили… до войны… мои родители — Мэри и Том Смит. Если они живы и все еще здесь… я бы хотела…

— Я узнаю, — кивнул полицейский. — Подождите меня здесь, я скоро вернусь.

Толпа постепенно рассеивалась, только возле здания полицейского участка несколько человек ожидали, когда вернется начальник полиции и можно будет обсудить принесенные десептиконом новости.

Миранда вдохнула морозный воздух и почувствовала, как спадает с плеч невероятная тяжесть последних дней. Элис крепко ухватилась за ее одежду и вертелась во все стороны, рассматривая новое место.

Оставалось только одно…

Миранда коснулась ладонью капота Ламборджини, чувствуя исходящее от него тепло. Словно живой… И тут же себя поправила: «Он и есть живой. У него есть имя, душа и…».

— Спасибо… Спасибо тебе, — тихо проговорила она. — Если бы не ты…

Она не договорила, им обоим было понятно, что случилось бы. Сайдсвайп понимал, что спасение двух жизней — ничто в масштабах войны, но, тем не менее, на искре было тепло. Смех малышки, робкая улыбка усталой женщины, уже лишившейся последней надежды — оно стоило того, чтобы воевать за этот хрупкий мир.

Миранда провела пальцами по губам, не решаясь задать мучающий ее вопрос. Но, удобнее перехватив оживившуюся дочку, она все же заговорила.

— Сайдсвайп, я… я бы хотел увидеть тебя… по-настоящему, — она запнулась. — Ты же не всегда выглядишь как машина… если это возможно…

Чуть слышный лязг и стук сдвигаемых деталей, заставил ее отступить на шаг и зажмуриться. Дохнуло ветром, и даже с закрытыми глазами, Миранда поняла, что перед ней стоит нечто огромное.

Сайдсвайп осторожно, не желая напугать человека, опустился на одно колено. Он не ожидал этой просьбы, и в глубине искры радовался ей. Высшая награда это доверие. Он понял это однажды на Кибертроне, когда ему дали шанс исправить совершенную ошибку. И теперь, в который раз, осознал правдивость этих слов.

Миранда вздрогнула, когда, открыв глаза, увидела перед собой робота с перечеркнутой фиолетовой инсигнией на груди. На короткое мгновение сердце замерло и забилось снова с удвоенной силой. Кибертронец выглядел устрашающе — массивный корпус, тяжелые манипуляторы со встроенным оружием, черный шлем, с двумя выступами, напоминающими рога, из-под которого сверкали алые, навевающие ужас, глаза. Миранда чуть слышно охнула от страха и отступила на шаг назад. И только спустя долгую мучительную минуту, она поняла, что этот огромный, пугающего вида робот и Ламборджини, который пришел им на помощь — одно и то же существо.

С опаской заглянув в красные линзы, Миранда не увидела в них и намека на злобу или жестокость, только мягкость и… благодарность. Тонких серебристых губ робота коснулась теплая улыбка, отчего первоначальное впечатление как об устрашающем инопланетном госте сошло на нет.

— Спасибо и тебе, Миранда. За доверие.

Миранда робко протянула руку, кончиками пальцев дотрагиваясь раскрытой ладони меха. От одной только мысли, что она касается металла, не имеющего ничего общего с земным, что существо перед ней пришло из невероятных глубин Вселенной и времени, бросало в дрожь. И в то же время казалось невозможным чудом, что они могли понимать друг друга.

Радостно залепетала Элис, протягивая и свою крохотную ручку огромному металлическому существу, словно тоже хотела поблагодарить.

Шел пушистый снег, искрясь в свете фонаря и плавно оседая на замершие в безмолвном диалоге фигуры женщины с ребенком и кибертронца. Миранда впервые за долгие месяцы спокойно улыбалась, зная, что никогда не сможет забыть день, когда впервые встретила десептикона Сайдсвайпа.
This story archived at http://www.transfictions.ru/viewstory.php?sid=3114