Ночная мгла укутала крыши домов теплым звездным пледом. Ветер прошелестел где-то неподалеку, попытался поднять с тротуаров пыль, да там и бросил. У миссис Браун, ворчливой старухи через три дома, глухо завыл пес. Противное создание. Кажется, его звали Рыжий. Лаял на всех подряд, до хрипоты. Совсем как бывший его хозяин, мистер Браун, который любил виски больше жены. Что ж, эта любовь его и доконала...
Эх, проклятые мысли. Не дают сосредоточится.
Впрочем, не особо-то Сэм и усердствовал.
Он сидел на отцовском газоне — том самом, по которому нельзя ходить — и слушал чарующий голос в своей голове. Голос,утверждавший, что они с парнем — единое целое. Звучал он каждый день по-разному. То хрипло, словно древний старик; то звонко и по-девчачьи; иногда одиночно, иногда в сопровождении эха. А порой и вовсе казалось, что несколько человек говорят в унисон.
Хотя... человек ли? Их имена, их истории — все это принадлежало Кибертрону. И пришельцы совершенно не озадачились подобным соседством. Напротив, несказанно обрадовались возможности потрепаться.
Как и любой здравомыслящий парень девятнадцати лет отроду, младший Уитвикки, услышав их впервые, пришел к самому логичному выводу: он спятил. Рехнулся. От слова «совсем». Автоботы и их чертова радиация!
Поэтому, естественно, Сэм упрямо игнорировал все попытки Голоса привлечь к себе внимание. Узнай кто-нибудь, неважно кто — свистнут улыбчивых санитар в белых халатах — и поминай, как звали! Не спасут ни Леннокс, ни Оптимус.
Кстати, о птичках. А точнее, грузовичках. Большой Босс последнее время проявлял прямо-таки чудеса заботы и учтивости. Началось это спустя неделю после отъезда у подростка крыши. Голос, впоследствии представившийся, как Великая Искра, «Оллспарк», лишь рассмеялся. Добавил что-то про «надо же, спохватился» и захохотал — так громко и заразно, что буквально через пару секунд парень ему уже вторил.
Через два месяца после того, как незваный гость обосновался, будто у себя дома, юноша начал замечать странности. Немного страннее, чем наблюдать диалог двух или более лиц в своей голове.
Голос. Все. Знал.
Нет, правда. Он предупреждал, когда Трент и его дружки собирались почесать кулаки, шипя в мозгу словно рассерженная змея: «Будь осссторожен». То же самое он говорил и при беседах подростка с Бамблби — но теперь заботливым полушепотом, словно любящая мать, намекая на попытки автобота скрыть за игривой маской свои сомнения, страхи и печаль. Постепенно до землянина дошло, что если бы он сошел с ума, то вряд ли развил бы в себе с интуицию и чувство такта — нет. Оллспарк в его голове был так же реален, как и автоботы в Н.Е.С.Те.
Обрадовавшись, что этот идиот наконец-то сообразил, с чем имеет дело, прародитель всех кибертронцев принялся Сэма обучать. Обращался он к нему преимущественно «Хранитель» и уверял, что все знания, что он дает, обязательно пригодятся.
Уитвикки, привыкнув к тому, что большинство автоботов отзывается на мужской род, сообщил голосу, что тот теперь парень. Оллспарк, ментально пожав плечами, философски изрек:
~Наша раса беспола, а гендерное самоопределение настолько сложная тема, что ты можешь меня приравнивать к любому~
На том и порешили.
Рыжий снова завыл, и человек вздрогнул, будто бы под ухом ударили в гонг.
~Соберись, Хранитель~
- Знаю, знаю... Но это все... Это слишком...
Сэм изобразил левой рукой жест, словно рисовал овал. Сейчас, ночью, зная, что его никто не увидит, подросток совершенно не заботился о том, как выглядел со стороны.
- Слишком много информации, понимаешь? Нужно все хорошенько обдумать. Переварить.
~Я не стал бы давать тебе информацию, которую ты неспособен воспринять~
- Дааа? Это какие, например?
~Например, шестнадцать различных способов вычислить нортоверту звезды, зная лишь скорость, с которой испускаемые ею фотоны достигают ближайшей планеты~
Землянин понял, что ничего не понял.
~Именно. Поэтому я не нагружаю тебя бесполезной для тебя информацией~
Человеку оставалось лишь вздохнуть. Хорошо, что родители крепко спали в своей комнате. А Бамблби так и вовсе...
И вот тут настроение юноши резко сместилось с "жить можно" на "все тлен". Потому что без любимого опекуна было грустно и даже одиноко. После всего, через что Сэму пришлось пройти, он чувствовал себя чужим среди людей, словно он и сам заявился с другой планеты.
И по Бамблби он скучал. Сильнее, чем школьник скучает о летних каникулах, а офисный работник — об отпуске. Порой даже сильнее, чем по Микаэле; преимущественно потому, что девушка жила недалеко. К ней можно было заглянуть почти в любое время.
Автобот отбрехался каким-то общим собранием и укатил в закат, поднимая клубы пыли. Героя Мишн-сити удивили две вещи — поспешность, с которой его опекун ретировался, и тот факт, что он уехал без него.
Нет, обиды не было. Даже наоборот, Сэм обрадовался. Он всегда считал, что сторожить его — чертовски скучно, так что принял с восторгом идею небольшого «отпуска». Однако спустя два или три дня пришла трезвость мысли: Бамблби никогда, никогда, не оставлял парня одного. Нигде. Особенно после битвы в Египте, на собственном горьком опыте зная мстительный нрав Мегатрона. А тут — уехал? Не прислав замену?
Подозрительненько.
Подобные измышления Оллспарк обычно оставлял без комментариев. Вероятно полагал, что взаимоотношения «этих двух» столь запутаны, что лучше вообще в них не соваться.
~Ты опять?~
Ах, да. Уитвикки мысленно встрепенулся. Уроки.
С тех пор, как юноша стал прислушиваться к говорящему «таракану» в своей голове, он успел узнать уже десятки занимательных фактов и историй, связанных как с его приятелями автоботами, так и десептиконами. Очень часто в рассказах фигурировали имена фем и мехов, про которых подросток и слыхом не слыхивал.
Больше всего его забавлял Уилджек, эдакий изобретатель-неудачник, всегда полный энтузиазма и уверенности в том, что «в этот раз оно точно будет работать!». Он чем-то напоминал Сэму лучшего друга его детства, Майлза, с таким же непробиваемым оптимизмом пытавшимся закадрить девчонку.
В этот раз кулстори была не о ком-то конкретном, а о целом городе. Некогда столице культуры, политики и истории. Городе исследователей, огромной библиотеке с тысячами хранилищ уникальнейших знаний.
Иакон, звался этот город. Цитадель автоботов во время войны и их последний рубеж обороны.
Причудливая, такая... инопланетная архитектура, как бы глупо это не звучало, выглядела просто потрясающе. Непривычно, местами забавно. Но захватывающе. Конечно, когда речь шла о довоенном времени, прозванном Золотым Веком.
~На сегодня это все. - тихо произнес Оллспарк, - Отдыхай.~
Уитвикки-младший сонно зевнул и потянулся. Затекшие мышцы протестующе заныли; парню пришлось сидеть в одной и той же позе несколько часов. Можно было уснуть прямо тут, на отцовской лужайке... Но это чревато получением волшебных отцовских люлей за мятую траву, а так хоть на Рыжего свалить можно. Да и вообще: не пойман — не вор.
Посидев так четыре минуты, подросток заставил себя встать, отряхнуть джинсы от пыли и направился в дом. Еще через десять минут он уже крепко спал в своей кровати.
Через три дома оттуда дворняга Рыжий принялся брехать на мирно припаркованный рядом автомобиль. Мыслимое ли дело — большая и быстрая штука рычит сама по себе, хотя для этого ей положено дождаться, пока внутрь заберется человек!
Но автомобилю было наплевать на недовольство зверюги. Шурша гравием, он мягко сдвинулся с места.
::Любопытный у тебя подопечный, Бамблби.::

Кто бы не придумал фразу о мистической связи между человеком и его машиной, он был чертовски прав насчёт Сэма и Бамблби. Ну ведь правда: они, словно сиамские близнецы, были неотделимы друг от друга! Без Бамблби не было Сэма, а без Сэма - Бамблби. Иначе быть не могло. Иначе было неправильно!
Неправильно.
Слово, наиболее точно передающее всю суть происходящего.
Неправильно. Случившееся с парнем, приказ Оптимуса, уклончивые ответы Ретчета, все участившиеся беседы между ними двумя.
Неправильно.
Младший автобот никогда бы не подумал, что может так сильно к кому-то привязаться. Не считая Оптимуса, конечно, но это было совсем не то. Едва попав на базу в Иаконе, наивный и доверчивый спарклинг не мог не восхищаться большим мехом с доброй оптикой, которого все слушались. Он был таким мудрым и всезнающим, от него всегда исходила аура дружелюбия и заботы. Практически воплощение Праймуса!
Разумеется, когда Бамблби подрос, он перестал причислять Оптимуса к «лику святых», но благоговейное отношение все-таки осталось.
С Сэмом все было куда сложнее и запутаннее. В нем не было чего-то сверхъестественного: инопланетный детеныш, один из семи миллиардов таких же особей. Казалось бы, что такого необычного может продемонстрировать абориген с забавным позывным и размером с палец? А вот нет же. Было что-то – иррациональное, нелогичное, неописуемое – что крепко связало их двоих. Сплело их судьбы вместе не хуже искровых уз.
Сэмюэль Джеймс Уитвикки. Сэм. Его Сэм.
После поражения в Тайгер Пакс – личного поражения Бамблби и как бойца, и как разведчика – он лишился не только голоса. Он лишился желания жить. Стал пустой оболочкой, способной лишь принимать приказы и убивать. Бездушная боевая машина.
Однако после знакомства с человеком, после наивной, но столь самоотверженной попытки органика защитить чужого ему пришельца от Сектора Семь, своих же собратьев, Бамблби понял, что по самые антенны увяз в этих восторженных карих глазах. Приказ защищать подростка перестал быть просто приказом - это была честь, и скаут выполнял роль опекуна со всей доступной ему заботой. Сэм был его лучшим другом, его братом, его искрой. Желтый мех тревожился за человека, демонстрируя это окружающим поразительно ясно. Он был в неведении, а не знать было хуже всего.
Бамблби был подчинённым, и знал свое место. Он, лейтенант, не смел даже помышлять о нарушении слова главнокомандующего. Хотя Оптимус приветствовал, когда к нему обращались свободно, на это отваживались немногие. Пожалуй, только Джаз обладал удивительным умением оспорить мнение старшего по званию и не получить выговор.
В большинстве случаев.
Но невероятная способность диверсанта, к сожалению, погибла вместе с ним. При всех своих замечательных качествах, скаут так не умел. Поэтому вот уже целых пятнадцать минут он потратил, пытаясь, как выразились бы земляне, собраться с духом. Ведь не каждый день ему приходилось в лицо Прайму заявлять, что он думает о полученном приказе. Неслыханная дерзость!
Однако, это касалось Сэма. Его Сэма. Все, что касалось его Сэма, должно было обговариваться в первую очередь с ним, полноправным и единственным опекуном. Ему лучше было знать, что для подростка лучше. Вдруг, пока разведчика не будет рядом, парня съест тигр?!
В последнее время жизненные показатели Сэма все больше отличались от привычных. И тем более, стандартных для человека. Да и поведение его стало немного подозрительным. Парень стал нервным, дерганным, вздрагивал от любого шума. На вопросы только отмахивался — все нормально, мол.
Но для Бамблби было очевидно, что его подопечный что-то скрывает. Оставалось только выяснить, что.
На просьбу о помощи Ретчет отозвался неохотно. Он хорошо разбирался в корпусах собратьев и органических телах — но вот в искры, а тем более души, начальнику медслужбы лезть не хотелось. Это была работа Оптимуса, с которой он отлично справлялся. Однако когда желтый скаут переслал запрошенные данные о состоянии подростка, у главврача засбоил воколайзер.
"Что ты с ним делал?!"
"Ничего! - открестился Би. - Так и было!"
"Немедленно на базу. Сейчас же! Я пришлю Джолта, он проследит за тем, чтобы Сэмюэль был в безопасности."
Юнглинг, и без того встревоженный состоянием своего человека, соврал, что Оптимус собирает всех автоботов, и умчался так быстро, как позволяли законы физики. Парень даже не заподозрил, что что-то не так. Ну или просто не подал виду - в любом случае, разведчику было неприятно скрывать от лучшего друга правду. Джолт, тщательно скрывая свое присутствие, прибыл так быстро, как только смог, через двое суток (чёртовы бюрократы с их бумажками!), и установил наблюдение.
Поначалу все было "как обычно". Потом поведение младшего Уитвикки резко изменилось.
Поздно ночью, когда его альфы спали, Сэм выходил из дома и вел диалог с незримым собеседником. Говорил негромко, но для чуткого слуха автобота и этого было достаточно, чтобы понять: собеседник юноши - кибертронского происхождения. Представитель довоенного времени, возможно, Золотого Века. А возможно, даже старше Ретчета или Капа.
Подросток не обращался к нему по имени, так что установить личность таинственного меха не удавалось. То, что это был мех, Джолт рассудил по восклицаниям "чувак" и "мужик", вырывавшихся у Сэма время от времени. Больше автобот ничего не смог узнать, оставалось лишь строить предположения. А не имея подробностей, предположить можно было десятки автоботов. И четырех десептиконов.
Разумеется, как и положено порядочному разведчику, коим медик усиленно старался быть, все увиденное он докладывал вышестоящему начальству. А уж тому было решать, донести до Прайма или нет.
Ретчет очень редко надеялся на ошибку. Для этого он слишком хорошо знал свое дело. Жизненные показатели Сэма были перепроверены сорок три раза; сравнивались состояния покоя, тревоги, стресса, комфорта, любви. Однако каждый раз возникал тот же самый результат.
Юноша словно разделился на "до" и "после". И переходным моментом служила вовсе не битва в Египте, как можно было предположить изначально. Нет, это был день, когда человек собрался уезжать в заведение под названием "колледж". Когда Бамблби пришлось уничтожить невесть откуда взявшихся мини-десептиконов. В тот день "зовитеменяпростосэм" стал издавать лёгкую энергосигнатуру кибертронца. Не автобота, не десептикона - кибертронца.
Будучи разъединен со своим подопечным, юнглинг не мог больше сканировать его жизненные показатели; а после гибели Оптимуса было, мягко говоря, не до этого. Но причина, чем бы она не являлась, развивалась, крепла, осваивалась в земном организме, адаптируясь под него, и в то же время подстраивая под себя. И сейчас Ретчет ругал себя за недальновидность. Он пропустил критический момент, когда изменения можно было остановить. Сейчас же было поздно, и любая попытка вмешаться могла убить Сэма с шансом в 94%.
Он не был автоботом, полуавтоботом, или экзотической разновидностью меха-органического гибрида. С физиологической точки зрения, это осталась обычная человеческая особь.
От которой просто-таки несло Великой Искрой.
И если Ретчет, к собственному сожалению, оказался прав, то юноша окажется втянут в совершенно иную круговерть событий. И Бамблби, как бы ни любил своего подопечного, уже не сможет его уберечь.

* * *

- Хочешь сказать, автоботы все знают?
Почему-то эта мысль казалась куда более неприятной, чем факт наличия в голове посторонней сущности.
Сэм наводил порядок у себя в комнате - миссис Уитвикки заставила-таки его разгребать "творческий" свинарник. Сама она была занята тем, что любовно ворковала над своими цветами, так что парень мог спокойно общаться с Великой Искрой, не боясь сойти за умалишенного.
Впрочем, в последнее время с ним произошло столько немыслимых вещей, что понятия "нормальность" и "ненормальность" заметно исказились.
Он бросил грязную футболку в корзину для белья, хрустнул костяшками пальцев и огляделся. В комнате стало прибранней, хотя и ненамного, но все равно в воздухе витало непривычное ощущение, словно здесь давно никто не живет. И когда он успел так замусорить? Когда последний раз оглядывался и замечал, что одежда разбросана по углам, на полу валяются крошки, вперемешку с комками пыли, а пауки давно сплели не просто паутину, а целый паутинный отель для всей семьи?
В его жизни словно был провал. Сэм будто провалился в пустоту, абстрагировался от внешнего мира, и когда он успел? С уходом Бамблби? С появлением Искры? Или это все связано друг с другом?
Сердце в груди болезненно сжалось, десяток различных мыслей вихрем пронесся в галове.
::Нет, он не боится тебя. Нет, ты ему не противен. Да, он тоже по тебе скучает. Хранитель!::

Все тело юноши содрогнулось, когда по нему прошелся заряд тока. Оллспарк привлекал к себе внимание жестко, но эффективно, прекрасно зная лимиты человеческого тела.
::Прекрати эту бесполезную панику. Твой опекун обнаружил наличие у тебя подозрительных отклонений, передал эту информацию автоботу, которого ты знаешь под именем "Ретчет", и подчинился последующему приказу вышестоящего звена. Ему не известны подробности. Прекрати быть таким спарком!::
- Это... это хорошо... - с облегчением пробормотал Уитвикки.
С облегчением столь невероятным, что даже стало стыдно за собственную мнительность.
:: Твой опекун слишком сильно тебя любит, чтобы мое присутствие могло изменить его мнение о тебе. Его мнение о тебе вообще ничего не изменит. Даже жаль, что вам придется расстаться.::

Сэм похолодел.
- Что значит "расстаться"?!
::Место твоего телохранителя займет другой автобот. Опекун станет тебе не нужен.::
- Би всегда мне нужен! Он мой друг!
Искра не отреагировала, считая разговор бессмысленным. Этот вопрос был давно решен, хотя человека и не устраивало подобное положение вещей.
- Ты слышишь меня?! Мне не нужен никто, кроме Би!
Голос юноши поднялся до истеричного визга. Миссис Уитвикки удивленно приподняла брови и посмотрела на окна второго этажа, где находился в данный момент ее сын. С кем он разговаривал в таком тоне? Неужели с Микаэлой?
- Сэмми, дорогой, ты в порядке?
- Да, все хорошо!
Но это было не так, и ее это тревожило. Каждая любящая мать замечает, когда с ее ребенком что-то происходит, даже если ребенку далеко за тридцать, и у него есть свои собственные дети. Сэм, может быть, не обращал внимания - не видел себя со стороны или вообще не задумывался над этим - но его поведение очень сильно изменилось. И хотя он очень старался вести себя "по-старому", попытка бросалась в глаза своей неуклюжестью.
Возможно, все из-за отсутствия этого желтого робота. Бамблби всегда, всегда находился рядом с ее сыном. Словно тень. Словно гигантский сторожевой пес, верный и молчаливый, и в то же время заботливый, словно старший брат.
Между ними была связь, которую нельзя было отрицать. Рон обожал рассуждать, что всего за две тысячи Сэм приобрел тачку, друга, няньку и телохранителя - в одном лице - но даже он не скрывал, что чокнутый пришелец стал частью их семьи.
Нет, внезапно подумала Джуди Уитвикки с долей горечи.
Бамблби стал частью Сэма.

- Ты все знал.
Ретчет был опасен, когда говорил таким тихим голосом. Гнев начальника медслужбы нельзя было передать словами - ведь Оптимус владел информацией с самого начала!
- Ты все знал. И молчал.
Прайм задумался, будет ли прилично испугаться или же лучше сохранить статус бесстрашного лидера. В конце-концов, Ретчет мог быть опасней трех десептиконов вместе взятых. Шарк знает, что взбредет ему в голову на следующем техосмотре.
- Я только предполагал. Этого недостаточно, чтобы сеять панику.
- Сэм превращается в одного из нас, и этого недостаточно, чтобы сеять панику?!
Закричал. Оптимус с облегчением подумал, что буря миновала, и неслышно провентилировал.
- Сэм не становится одним из нас. Он стал вместилищем Великой Искры. Я не могу точно сказать, когда и как. Она переместилась из Куба в органическое тело, но это произошло. Без всякого сомнения, юноша знает об этом, судя по данным, полученным от Джолта.
Спокойствие главнокомандующего относительно столь серьезной темы заставило медика вспылить праведным гневом. Он со всего размаху засвистел Прайму по шлему и рявкнул:
- Ты совсем болты растерял?! Ты хоть понимаешь, что это означает?!
Младший мех не ответил. И даже не напомнил о субординации и что нападение на командира наказуемо отправкой на гауптвахту. В словах Ретчета была истина, но Оптимус понимал последствия куда лучше. Он был Праймом, и прекрасно знал, что ждет их человеческого друга.

* * *

Порой Сэм спрашивал себя, для чего его прадеда понесло в Антарктику. Почему именно он нашел там вмерзшего в лед Мегатрона.
Почему Сэм не прогнал Бамблби - и всю эту кибертронскую свистопляску - когда у него появилась такая возможность?
"Я хочу остаться с мальчишкой".
Если это его выбор.
И он выбрал. Выбрал автоботов. Выбрал жизнь, полную приключений и - чего он не до конца осознавал в тот момент - опасностей. Вместо тихой и спокойной, но лишенной инопланетян и их гражданской войны.
Теперь же он страдал, потому что лучшего друга не было рядом. Парень с грустью осознал, что вместе с желтым камаро из его жизни исчез большой кусок смысла. Он не знал, чем себя занять, как отвлечься от назойливого голоса в своей голове. Оллспарк проявлял себя все настойчивей, не умолкая ни на минуту.
Без Бамблби было одиноко. Микаэла работала в мастерской отца день и ночь, чтобы отдать какие-то старые отцовские долги, при этом совершенно отказываясь от помощи, утверждая, что у нее все под контролем. Майлз, старый школьный друг, уже казался не таким интересным. Он все еще был помешан на компьютерных играх и аниме-девушках, и совершенно не желал поднять голову, чтобы увидеть окружающий, куда более сложный, реальный мир.
К тому же, в душу Сэма стали закрадываться сомнения, что автобот оставил его нарочно. Ведь он даже ни разу не позвонил за неделю, не поинтересовался, как он тут. Жив ли, здоров. Бамблби уехал без объяснений, прощаний и советов на дорожку. Конечно, с парнем ничего не успело бы произойти за жалких семь дней, но обычно опекун отличался большим энтузиазмом, когда это касалось здоровья Сэма.
Подросток лежал на нагретой за день крыше родительского дома, закинув руки за голову. Он понятия не имел, какая сверхъестественная сила удерживала его там, но это его не особо волновало. Тревожные мысли и так роились в голове, словно осы в гнезде.
Младший Уитвикки прекрасно помнил то искреннее любопытство, которое они - два пришельца - испытывали друг другу. Как учились доверять, несмотря на тайные опасения каждого. Их первые попытки подружиться были осторожными и даже неуклюжими, ведь они были такими разными. Культурные различия играли не меньшую роль, чем расовые - попробуй объяснить фразу "нутром чую" солдату, привыкшему руководствоваться логикой и рассчетами процессора!
И хотя Бамблби, в отличие от Сэма, не мог говорить и пояснять, он терпеливо и усердно учился. Когда юноша понял, что вместо агрессивной вспышки эмоций нужно проявить снисхождение и понимание, неверные действия, как правило, больше не повторялись.
Может быть, в этом и заключалась причина? Может быть, автобот не чувствовал к себе такого же внимания? Был обижен за недостаток заботы или интереса?
Или... благодарности?
Сколько раз за последние два года Сэм говорил лучшему другу "спасибо"? Если не за повседневные моменты, то хотя бы за спасение своей жизни? Парень не мог даже толком сосчитать, сколько раз верный опекун вырывал его из костлявых объятий смерти. А сейчас он был так далеко, нельзя было даже прощения попросить...
Идея юркнула в голову неожиданно, из-за чего человек подскочил на месте и навернулся с крыши. Кряхтя и охая, подросток извлек свой сотовый из заднего кармана джинсов, молясь всем богам мира, чтобы после такого жесткого приземления он работал.
На внутренней линии кибертронцев отсутствовали привычные уху гудки. Но обычно в них не было нужды, поскольку любой вызываемый почти сразу отвечал. Сердце отчего-то молотилось в ожидании знакомого голоса, и чтобы успокоится, Сэм принялся считать вздохи. Раз. Два. Три.
На восьмом паника вступила в свои права безраздельно. Долго. Слишком долго, чтобы списать на занятость. Ему не хотели отвечать.
Может быть, что-то случилось? Может, Би ранен? Или его отправили на опасное задание, и он не хочет раскрывать свое местоположение? Но нет, тогда бы парень не смог его вызвать совсем.
Был только один вариант - позвонить тому, кто наверняка знает, что и как происходит в среде автоботов.
- Добрый вечер, Сэм.
Приятный баритон звучал мягко, даже ласково, и завязывающиеся в узел змеи внизу живота сразу начали расслабляться.
- Здравствуй, Оптимус. Эм... Как дела?
Не самый высокоинтеллектуальный способ начать беседу, но по крайней мере, вежливый. Иногда Уитвикки просто терялся - если с опекуном общение было легким и беззаботным, то общение с Праймом отчего-то казалось немного натянутым. Наверное, во всем виноват занимаемый им статус - верховный главнокомандующий все же.
- Я в прекрасном состоянии, и тебе желаю того же.
- Эээ... Спасибо? Слушай... Ты не знаешь, где Би?
- Знаю. Он находится на базе Н.Е.С.Т.
- О, значит он с вами? Просто он не отвечает на звонки, и его уже неделю как нет, и... ну... я волнуюсь.
Голос Прайма стал мягче обычного:
- К сожалению, ты не сможешь ему дозвониться. Бамблби в данный момент готовится к очень ответственному заданию, и ему запрещено связываться с кем бы то ни было, включая тебя. Мне потребовалось немало времени, чтобы убедить его, что с тобой за все это время ничего не произойдет.
- Если тебе это удалось, можешь смело требовать медаль "за мужество"! - расхохотался Сэм.
И тут же осекся, осознав, что Оптимус за всю войну с десептиконами сделал куда большее, и имеет право требовать не только медаль, но целую аллею статуй в свою честь. Конечно, он никогда этого не сделает, потому что в дополнение ко всем своим достоинствам он еще и скромен. А жаль, Сэм бы обязательно сделал ему какую-нибудь статую, если бы это от него зависело...
- А когда он вернется?
- Предположительно, через три дня.
Парень выдохнул с невыразимым облегчением.
- Через три дня ты отправишь его назад.
Через три дня Би, наконец, будет дома, и они смогут поговорить! Уитвикки попросит прощения, сознается во всех своих грехах, признает, что он неблагодарный идиот...
Сэм даже не заметил паузы, которую выдержал Оптимус, прежде чем ответить "да".

Отстранить Бамблби от Сэма было не самой лучшей идеей. И даже тот факт, что принадлежала она Ретчету, не успокаивала скаута. Десять дней вдали от подопечного казались ему наказанием, и он вполне справедливо требовал объяснить, в чем провинился. Ретчет злился ничуть не меньше: он все еще надеялся найти хоть какой-то способ вернуть землянина к его изначальному "я". Постоянные неудачи вызывали в нем вспышки бессильного гнева, и зудение Би не поднимало настроения. Словно пытаясь вернуть себе чувство компетентности, медик придирался к каждому автоботу, которого видел - и потихоньку накаляющаяся атмосфера передалась всем.
Назревала полномасштабная драка, причем стычки происходили как между кибертронцами, так и между автоботами и людьми. Оптимус, прекрасно понимая, что он за это отвечает, пытался урегулировать все мирно, не применяя административные наказания и отправки на гауптвахту. Для этого необходимо было разрешить проблему, с которой все началось - найти способ отделить Сэма от Великой Искры, или, по крайней мере, заставить главврача смириться с поражением. Хотя принимать рациональные решения становилось тем сложнее, чем сильнее зрел внутренний конфликт в его собственной искре.
Он хотел уберечь Сэма не меньше других, а то и больше - ведь в отличие от них знал, что такое непосредственная связь с Оллспарком. Но сопротивляться той части древнего кода, которая заставляла Праймов подчиняться велениям Великой Искры, не мог. Не мог и не хотел, опасаясь той же судьбы, что и у Падшего - единственного, кому удавалось длительное время этот код игнорировать.
Если и существовал способ, который с таким рвением искал Ретчет, то никто про него не знал. И поэтому Сэм Уитвикки, вопреки законам логики, стал живым сосудом Великой Искры - и чем больше времени проходило, тем меньше шансов оставалось на их разделение. Парень не знал даже элементарных теоритических основ, и Оптимус боялся, что упустит время, которое стоило бы потратить на обучение юного Хранителя.
Поначалу мех был уверен, что справится. Ведь в ходе длительной гражданской войны у него не было иного выбора, как преодолевать трудности. Конечно, не всегда он делал это в одиночку, а с помощью, советами или просто моральной поддержкой друзей и соратников: Проула, Джаза, Ультра Магнуса, Айронхайда и даже Ретчета.
Но сейчас никто не мог помочь или посоветовать.
Джаз был мертв. Проул - затерян в глубинах космоса, как и Ультра Магнус. Ретчет и сам нуждался в помощи и поддержке.
Звонок Сэма доставил тревоги в уже измученную искру. Юноша был взволнован и выражал все те же эмоции, что и Бамблби: недоумение, недовольство, даже страх. Однако стоило пообещать, что они скоро вновь увидятся, в голосе землянина появилась какая-то необъяснимая уверенность. "Через три дня ты отправишь его назад".
В груди у Прайма защемило, и он прикусил глоссу, с которой так и рвалось "как прикажешь". Ведь он мог принять слова человека как вопрос или как просьбу с предоставлением выбора, разве нет?
Нет, не мог. Слишком уверенный голос. Слишком утвердительное предложение, без сомнений в исполнении.
Максимум, что смог выдавить из себя автобот - "да". Короткое, но в то же время, безусловное подчинение.
Потому что не мог не подчиниться.
Ретчет опоздал.

Утро было спокойным.
Таким спокойным, каким оно может быть на военной базе, ставшей пристанищем для автономных роботизированных организмов с другой планеты. Близнецы Скидс и Мадфлеп, способные вывести из себя даже песок на пляже, устроили очередные разборки. Ретчет в который раз искал способ отделить Сэма и Искру, раздражаясь с каждой неудачей всё сильнее. Мираж повздорил с кем-то из людей, и о нём поползли слухи разной степени направленности.
И тем не менее, это были далеко не самые большие проблемы Оптимуса. Он укатил с базы ещё в семь часов, растворившись в воздухе с такой лёгкостью, словно был крошечным мотоциклом, а не грузовиком. Все любопытствующие перенаправлялись к Айронхайду. Тот был краток: так надо.
Что нельзя было назвать ложью. На искре у Прайма было в самом деле неспокойно, и ему надо было побыть одному. Словно волны океана, его поглощала грусть. Тревога, местами граничащая со страхом, подтачивала уверенность. Главнокомандующему автоботов пришлось быть мудрым - путём проб и ошибок - потому что к этому его принуждали война и долг. Но сейчас как никогда хотелось переложить ответственность на других.
Автоботы давно привыкли, что люди - существа странные. Необъяснимо-похожие и в то же время необъяснимо-инопланетные. Достаточно жестокие, чтобы уничтожать целые виды, и при этом достаточно сострадательные, чтобы растить чужих детей, как своих собственных.
Сэм относился ко второй категории. Он был мягок, добр, милосерден, хотя и излишне эмоционален. Безусловно, ему требовалось бы время, чтобы понять и принять свою роль. Как и всем. Оптимус чувствовал растерянность и собственное бессилие. Но он был готов к неотвратимому. По крайней мере, так хотелось думать.



Будильник - зло. Самые любимые песни он способен превратить в орудие пытки, а нежные сновидения - разорвать, будто тонкую паутину. Сэм застонал в подушку и не глядя смахнул проклятый звонок. Он собирался поспать, и его ничто не остановит.
Мерзкий звук раздался снова.
Матерясь, Сэм разлепил один глаз и сфокусировал его на экране мобильника. Это был не будильник.
Это был входящий звонок.
Бамблби.
- Здравствуй, - раздался мягкий голос в трубке. - У тебя всё хорошо? Ты звал меня во сне.
- Правда? О, возможно. Ты мне снился.
Сон прошёл мгновенно.
- Постой... А как ты узнал об этом?
- Я дома.
Сэм подскочил на кровати. Одной ногой выпутываясь из одеяла, он неуклюже подпрыгал к окну. Желтый камаро стоял на газоне.
- Би!
В одном звуке скрывалось столько радости, нежности и облегчения, что в искре автобота мгновенно потеплело. Его человек был измождён, но тем не менее, счастлив.
Уитвикки расправился с одеялами, натянул на себя джинсы и выскочил на улицу. Ласково погладив полосатый капот, он расплылся в улыбке:
- Я скучал без тебя.
- Мне тоже тебя не хватало.
Подросток юркнул на водительское сидение. Ремень безопасности сам скользнул на место, будто обнимая.
- Как дела?
Заревев мотором, шевроле рванул с места. Бамблби знал фактическое положение дел, понимал ничуть не больше любого другого автобота, но чувствовал уверенность. Его человек - честный, добрый, храбрый - выдержит испытание властью. Прайм находился в хороших руках.
Вскользь упомянув, что присутствие Сэма необходимо на Диего-Гарсия, скаут переслал подопечному электронный билет и краткую информацию по рейсу.
- Зачем я понадобился Оптимусу? - удивился подросток. - Да ещё и лично?
- Он сам тебе расскажет.
- Ну... Это должно быть что-то очень важное, а? Раз он не может сказать по телефону. Надеюсь, мир не собирается снова рухнуть? Никаких мстительных прапрадедушек, мечтающих взорвать Солнце?
Юнглинг на мгновение задумался. Нервный смешок выдавал дискомфорт парня, и предстоящий разговор вполне мог сойти за рухнувший мир. По крайней мере, для одного конкретного Сэма Уитвикки. Но эта тайна принадлежала не ему, и Бамблби не имел права её разглашать.
- Нет. Никаких прапрадедушек.
Парень рассмеялся. Так легко и искренне, что волна тепла разлилась по корпусу автобота. Он давно разучился такому беззаботному веселью.
Было девять вечера, когда жёлтый камаро подъехал к железным воротам. Двигатель мягко урчал, однако Хранитель словно на иглах сидел. Чем ближе подходила встреча с командиром автоботов, тем сильнее он нервничал. Предчувствие беды не покидало его.
Два вооружённых охранника покосились на гражданский автомобиль, но не пошевелились.
Шевроле издал нетерпеливый гудок.
Никакой реакции.
Сэм спустил стекло на окне и высунулся почти наполовину.
- В чём заминка?
- Это охраняемая зона. Проваливай.
Уитвикки хмыкнул.
- Ты просишь меня проваливать, но ты делаешь это без уважения.
Не говоря больше ни слова, охранник справа направил на подростка дуло автомата. Из радиоприёмника послышалось яростное шипение, и Сэм скрылся в салоне.
- Что будем делать, Би?
- Я разберусь.
Спустя несколько секунд второй военный снял с груди рацию и рявкнул в неё:
- Четвёртый пост, Андерсон.
Что конкретно ему передали, парень не разобрал. Зато со скрытым злорадством наблюдал, как вытягивается и бледнеет лицо военного.
- Да, сэр. Виноват, сэр. Так точно, сэр.
Ворота тут же распахнулись. Автобот удовлетворённо взвыл мотором и рванул вперёд, не заботясь о том, что из-под колёс летят пыль и щебень.
Никто не будет обижать его Сэма, пока он жив.
Никто.
Даже Прайм.




— Прайм!
Лидер автоботов устало активировал оптику — над ним грозной фурией возвышался Ретчет. Медик упирался манипуляторами в металлическую поверхность стола, столь любовно окрещенного людьми "рабочим".
— На каком языке к тебе обратиться, чтобы до тебя дошло?
Его тон звучал притворно-ласково, а оптика была неодобрительно прищурена. В очередной раз пришел рассказать, как необходим полноценный отдых? Оптимус вздохнул. Врать он не любил, да и не видел смысла: слишком давно и хорошо они знали друг друга. А причин, по которым командир не мог спокойно перезаряжаться, было более, чем достаточно. Совсем недавно к ним присоединилась еще одна.
— Знаешь, почему хранилище Великой Искры всегда было неодушевленным предметом?
Выражение лицевых главврача немного смягчилось. О да, он знал. И понимал, к каким результатам может привести злоупотребление внезапно появившейся у Сэма властью.
— Потому что у нее есть своя собственная воля.
И если предмет можно украсть, перенести с места на места или сломать, то на сосуд разумный, способный мыслить независимо, всегда можно повлиять. Чтобы не допустить подобного, в сознание каждого Прайма вписывались протоколы, активация которых происходила лишь при наличии у хранилища достаточного развитого разума: из священнослужителя превращаться в слугу, всегда и всюду храня покой своего хозяина.
— Ты собираешься ему рассказать?
Оптимус опустил взгляд и переплел пальцы.
— Да, но лишь часть.
— Почему не всё?
— Я посчитал, что рано принимать поспешные решения. Слишком мало информации.
Ретчет подавился переработанным воздухом и, насколько это было возможно, грозно навис над командиром:
— Прайм, ты отпустил Бамблби с Диего-Гарсия быстрее, чем планировал, и только потому, что протоколы велели тебе подчиниться желанию Великой Искры, то есть Сэма. О какой поспешности может идти речь?!
Командир совершенно не впечатлился. Он поднялся со своего места и обошел стол, чтобы оказаться вплотную с начальником медслужбы. Однако бывшего сенатора запугать было точно так же нелегко, особенно когда он твердо был уверен в своей правоте.
— Меня не обманешь, Прайм.
Оптимус промолчал.
Да и мог ли он сознаться в том, что боится?
Ведь он и сам не знал, что глодало его искру больше: нежелание лишаться независимости? Нежелание испортить отношения с мальчишкой?
Нежелание испортить самого мальчишку?
Свобода — это право всех разумных существ. Все иное превращает нас в рабов или тиранов.
Нынешний вождь автоботов выучил это у своего предшественника и старался всегда следовать девизу, защищая более слабых от Мегатрона и его войск.
И хотя самому надевать на себя рабскую цепь не хотелось, еще больше мех боялся сломать человеческого друга... хозяина... своим беспрекословным послушанием. Ведь иначе он не мог.
Сэм не был похож на тирана. У него было отважное и доброе сердце — иначе он не был бы выделен из всех присутствующих в Мишн-сити. Куб был всего лишь хранилищем, но предметом. Священным артефактом, как сказали бы люди, длительная охота за которым перерастала в кровопролитные баталии.
Но сила, данная пареньку — это как пихнуть трехлетнему малышу в непослушные ручонки кнопку от ядерного оружия всей планеты и сказать: теперь она твоя. Рано или поздно малыш заиграется и забудет об осторожности — какая в его возрасте ответственность? — и одна секундная ошибка погубит миллионы ни в чем не повинных жизней.
И Оптимус был тем, кто протянет малышу эту кнопку.
— Незнание не освобождает от кары за невыполнение, — тихо заметил Ретчет, нарушив тяжелое молчание. — Чем раньше парню рассказать, тем быстрее он свыкнется с мыслью. И тем быстрее мы сможем научить его нашим традициям, раз уж теперь он — наш источник жизни и надежды.
И подумав, добавил:
— Праймус нас храни...
Прайм глубоко и медленно прогнал воздух, признавая поражение.




Сэму раньше никогда не приходила в голову мысль: а как чувствует себя муха, когда ее изучают под микроскопом?
Стоя в главном ангаре, где автоботы совместно проводили свободное время, парень внезапно остро ощутил свои маленькие размеры.
Нет, конечно никто не спорит: раз Оптимус позвал его на базу, произошло нечто из ряда вон выходящее. Великий вождь не болтает о пустяках, все дела. Но когда все автоботы Н.Е.С.Т. встретили его гробовым молчанием, парню стало как-то не по себе. Бамблби постарался призвать собратьев к совести; он осторожно шагнул вперед, загораживая подопечного ногой. Уитвикки нервно хихикнул:
– Что, опять Землю спасать?
Сайдсвайп изобразил жест из разряда "я же говорил". Айронхайд прищурился. Арси как-то сочувственно вздохнула. И даже придурковатые близнецы принялись подталкивать друг друга. Ни один не произнес ни слова.
Человек непроизвольно поёжился. Он был не особым любителем пристального внимания, а со стороны огромных вооруженных роботов – тем более. Не к месту подумалось, что за исключением феммы и близнецов, жёлтый разведчик чертовски мал по сравнению с остальными.
Небеса решили, что это самый подходящий момент озарить юнца своим благословением, и прислали ему избавителя в лице Оптимуса.
– Сэм.
Парень с облегчением выдохнул. Всегда спокойный и уверенный в себе лидер одним только присутствием заставил панику отступить. Вот только стоящий рядом с ним Ретчет не вселял уверенности в завтрашнем дне, особенно с руками, скрещёнными на груди и прищуренным взглядом.
– Что случилось?
На этот раз – повисло недосказанным.
– Будешь ли ты так добр пройти со мной? Есть кое-что очень серьезное, о чем тебе следует знать.
Командир автоботов, у которого «есть кое-что очень серьезное, о чем следует знать» само по себе было явлением обыденным. Но вот запас любезностей Прайм применял лишь в особых случаях, и внутренности подростка неприятно скрутились в комок.
Вечернее солнце опускалось за горизонт таким ярким пятном, что казалось мазком алой масляной краски на бледном холсте. Уитвикки посмотрел на небо и горько усмехнулся: громадный робот, молчаливо стоящий рядом, отвоевал чужую звезду — а ему никто толком даже не сказал за это спасибо.
::Он всего лишь выполнял свой долг::
Парень покосился на автобота, но механический пришелец только уселся на остывающую землю, не нарушая мыслей юноши.
::Он был не обязан это делать::
В ответ — тишина. Безмолвный диалог окончился — и парню то ли показалось ревнивое объятие, то ли оно действительно возникло — однако он со вздохом обернулся к терпеливо ждущему роботу.
— Прости. Задумался. Так о чем ты?
Оптимус наконец-то посмотрел на него, и Сэм содрогнулся от тяжести этого кристально-чистого лазурного взгляда.
— В последнее время ты не замечал за собой ничего необычного?
Только то, что источник вашей жизни живет в моем теле, говорит со мной и по ночам рассказывает о Кибертроне.
— Ээээ. Нет. Ничего странного. Все как обычно.
Прайм, похоже, не поверил. Иногда казалось, что яркий свет его оптики сканирует тебя, как рентген, и видит насквозь. Особенно когда врешь или недоговариваешь.
— А что не так?
— Известно ли тебе, чем была для нас Великая Искра?
Чувствуя себя нерадивым учеником, забывшим выполнить домашнее задание, Уитвикки засунул руки в карманы куртки и задумался.
— Чем была?.. Ну, она давала вам жизнь...
— Именно. И как любой источник жизни, Её почитали... Куб был для нас словно воплощение бога. Творца, благодаря которому мы все пришли в мир и продолжаем существовать.
Повисшее молчание стало напряженным. Словно автобот должен был что-то добавить, но не решался. Сэм чуть склонил голову набок, пытаясь понять, что же такого ужасного в почитании Великой Искры.
Он бы и сам падал на колени перед Кубом, будь он живым.
Живым.
Как я.
Подростка снова передернуло, и дабы отвлечься от мыслей, радостным вихрем полетевших не в ту сторону, он немного резко поторопил:
— И?
Ему на мгновение показалось, что пришелец вздрогнул.
— Долгом каждого Прайма было охранять Великую Искру, ставшую единым целым со своим хранилищем... или хранителем. Наша династия являлась своего рода жреческой кастой. Любой мог обращаться к Великой Искре с самыми сокровенными просьбами, говорить с ней о самых черных пятнах на искре, самых глубоких своих страхах и переживаниях. Но только Праймы могли так или иначе использовать ее силу — с Её разрешения. Праймы — слуги Великой Искры, Её стражи, исполнители Её воли.
Логично: если есть религия, должны быть и священники, являющиеся связующим звеном.
— А причем здесь я?
— Несколько недель назад Бамблби засек аномалию, содержащуюся в твоих жизненных показателях. Энергетическая сигнатура, род которой не присущ человеческому существу. Словно ты не просто человек, а одновременно и человек, и кибертронец.
Автобот отвел взгляд, выравниваясь. Теперь он сидел, как школьник за партой, тревожно ожидающий выхода к доске.
— Отныне ты — Хранитель. Иными словами, — неистовый лазурный взгляд придавил органика к земле. — Теперь ты — живой сосуд Великой Искры.
Уитвикки тяжело сглотнул. Он знал, Искра сама сообщила ему в первый же день "знакомства". Но услышать это заявление от главнокомандующего автоботов означало пересечь некую черту невозврата.
— Значит... Теперь я... Ну, типа в опасности, так? Но ведь... меня и раньше пытались убить... Так что это... Ну, типа не но...
— Сэм, — серьезным голосом Оптимус оборвал нервный лепет.
Он развернулся и встал на одно колено. Левая рука уперлась в холодную землю, правая — прижата к груди. Склонив голову в очевидно глубоком поклоне, он произнес, уверенно и твердо:
— Сэмюэль Джеймс Уитвикки, я клянусь тебе в верности. Клянусь исполнять твою волю, охранять тебя и служить тебе. Клянусь следовать за тобой, куда бы ты не пошёл и почитать тебя, словно саму Искру. Клянусь, что отныне я — твой покорный слуга, а ты — мой Хозяин.