Он знал, что соузник его никогда не поймёт, но это было ничего. Может, когда всё это кончится, когда они оба вернутся к Истоку-Всех-Искр, он сможет объяснить, почему всё так вышло.

Истребитель, затерявшийся в задних рядах трансформеров схожей конструкции, метнул испепеляющий взгляд вдоль парадной анфилады. Мегатрона с его ручным телепатом распирало от самодовольства: как же, «добыли» такой прекрасный трофей. Они знали, что если бы у него по-настоящему был выбор, он бы скорей деактивировался, чем стал десептиконом.

Вот почему они поставили его перед выбором: стань одним из нас или смотри, как умрёт твой мейт.

Они знали всё о его половине — когда выходит из дома, чтобы успеть на свою смену; когда делает перерыв, чтобы подзаправиться; во сколько возвращается каждый будний цикл… Знали их распорядок до астросекунды — и поисковик не сомневался, что угроза пустой не была.

Он выбрал единственное, что ему оставалось, держа слово, данное в день Соединения — «беречь неотступно» — и через силу согласился на условия подлого хлама.

Вскоре после приёма на службу с ним случился коллапс, непонятно отчего. Ремонтник-ремесленник, услугами которого обходились десы, не сумел найти никаких причин недуга и послал его своей дорогой после беглого осмотра, подальше. Однако поисковик чуял, что произошло. Едва вернувшись в выделенный ему отсек — под вооруженной охраной на случай попытки побега — он зашёл в санитарный узел и проверил.

Крошечная искра, которая росла рядом с его собственной почти две оррны, угасла, оставив своим следом лишь маленький — совсем, слишком маленький — оплавленный шов.

Десептиконы на деле отняли у него всё: его пару, его право решать, его свободу. И его бету.

Но не могли отнять у него ни ума, ни коварства. До первого удара — воррны, возможно мегациклы, но он отомстит за маленькое существо, которое никогда не увидит неба.

У Старскрима оставалось всё время вселенной для замыслов.