Яркое полуденное солнце блеснуло алым на синих крыльях истребителя, сделавшего крен в развороте и зашедшего на посадку на балкон пентхауса правительственной высотки в центральном квартале Айакона. Защитное поле, настроенное на его энергосигнатуру, пропустило сикера без дополнительного обмена сигналами, и он был единственным летающим, к которому была так лояльна система охраны, но Тандеркрэкер по привычке, прежде чем трансформироваться, просканировал пространство вокруг кварты и в ней самой на всем доступном протяжении. Все вроде бы было в порядке, но в этом ему и предстояло убедиться.

Не то чтобы для беспокойства был какой-нибудь повод – просто с тех пор, как Джаз стал носителем и ушел в положенный отпуск, Оптимус Прайм, в котором включилось действие создательских протоколов, начал неукоснительно каждый солцикл в рабочем перерыве приезжать домой, чтобы провести с бондмейтом лишний джоор и быть уверенным, что у того все хорошо. Вернее, ему бы хотелось делать это каждый солцикл, но обязанности и служебное расписание не всегда позволяли. Так что Прайм уже несколько раз просил Тандеркрэкера залететь в полдень домой и проведать Джаза – сикер соглашался без проблем, оберегая искровое спокойствие партнера. Да и лейтенанта, которому теперь без возможности трансформации приходилось по большей части скучать в кварте, он понимал и был вовсе не против немного развеять его безделье.

Джаз возник на пороге гостиной, едва только зашипели приводы бронепластовой двери с балкона и сикер шагнул в отсек.

– Привет! – Тандеркрэкер был встречен поцелуем, как всегда, вроде бы дружеским, но с легким оттенком чего-то такого, отчего сикер каждый раз вспыхивал невольным смущением, а лейтенант начинал смеяться, видя его обескураженный фейсплейт. Вот только обижаться на него за такие подколки не хватало сил – в эти полушутливые поцелуи и мимолетные ласки вкладывалось еще и совершенно искреннее братское тепло, способное подкупить даже такую суровую натуру, каким был Тандеркрэкер.

– Привет-привет, – проворчал сикер, стараясь сохранить хоть на этот раз непроницаемое выражение. – Все в порядке?

– Более чем, – улыбнулся Джаз, подтаскивая Тандеркрэкера за манипулятор к дивану и устраиваясь рядом. – Оптимуса, значит, опять сдернули по службе…

– Ну да, в Кристал-Сити, – подтвердил сикер, раскидывая крылья на мягкой спинке дивана и вытягивая вперед ноги. – Без высших инстанций ни шарка решить не могут, реконструкторы недоплавленные… Ты мне лучше вот что скажи: меня вчера здесь не было, а ты присадки принимал?

Джаз состроил несчастную физиономию. Накануне Тандеркрэкер действительно целый день провел в Восе, вернувшись ночью, настолько поздно, что было уже почти рано, и перезаряжался у себя в кварте, не тревожа оффлайн партнера и его бондмейта. Ну, а раз так… сикер прекрасно знал за лейтенантом и манеру при любой возможности забивать на предписанный Рэтчетом режим, и способность обвести Оптимуса вокруг пальца.

– Слушай, а давай я тебе совру, а ты мне поверишь, а? – Джаз подвинулся к Тандеркрэкеру поближе, просяще смотря ему в оптику. – Ну хоть разок! Это ж непередаваемое удовольствие – чистый энергон без всякой квинтотени…

– Вот, считай, вчера ты и насладился, – строго отозвался Тандеркрэкер, вставая и следуя к энергарию, а через несколько кликов возвращаясь в гостиную с кубом стандартного энергона, уже изменившего цвет благодаря брошенной в него разовой дозе назначенных Рэтчетом присадок. – А сейчас у тебя внеочередная порция.

Он остановился перед поникшим Джазом и протянул ему куб.

– Пей. Ради будущего спарка можно стерпеть и не такое.

Джаз закатил светлую оптику в потолок, но куб послушно взял. В таких вопросах Тандеркрэкер был неумолим, и лейтенант знал это прекрасно.

– Ага, еще и активацию терпеть придется… – протянул он, с отвращением прихлебывая полезную, но такую противную на вкус смесь. – Слуш’, говорят, это больно, не?

– Да мне-то почем знать, – пожал плечами Тандеркрэкер. – Ты спроси у того, у кого спарки были.

– Таких нынче совсем мало, – махнул рукой Джаз, борясь с очередным глотком. – Я даже не знаю… говорят, у Праула были спарки, только у него лучше не спрашивать, – и в ответ на вопросительный взгляд Тандеркрэкера он пояснил: – Больная тема, до сих пор. У него все близкие погибли тогда, в начале войны, в Праксусе.

Тандеркрэкер мрачно уставился в пол. Праксус был стерт с лица Кибертрона сто тысяч ворн назад, но забыть это было невозможно, как и собственное участие в этом кошмаре.

– Прости, – Джаз коснулся его манипулятора. – Что было, то было… давай лучше про то, что будет! Я за это готов хоть весь актив эти присадки пить… ой, нет, я этого не говорил!!

Тандеркрэкер невольно улыбнулся его деланному испугу, а через пару бриймов настроение его выровнялось – рядом с Джазом сумрак на Искре долго не держался. Между делом сикер принес пару кубов и себе, раз уж все равно проводил перерыв дома – отдохнуть от рабочей обстановки было приятно, и даже энергон казался вкуснее, чем на служебной заправке.

Джаз наконец домучил свою порцию и с отвращением отпихнул от себя опустевший куб.

– Тандер… – он вдруг положил ладонь на колено Тандеркрэкера и придвинулся ближе, заглядывая в оптику. – Давай сконнектимся, а?

Предложение прозвучало столь неожиданно и было таким бесхитростно откровенным, что сикер чуть не поперхнулся как раз пригубленным в этот клик энергоном. Лейтенант, конечно, всегда в плане интерфейса был горяч, а в последнее время – особенно, но чтобы вот так, ни с того ни с сего посреди рабочего солцикла…

– Я как-то не настроен… – начал Тандеркрэкер.

– А я тебя настрою, ты не сомневайся! – Джаз улыбнулся восхитительно нахально и ослепительно, но тут же улыбка его стала больше просящей и чуточку неловкой. – Понимаешь, мне… очень надо. Рэтч говорит, это нормально для носителей, потому что энергии вечно не хватает, хоть все время держи топливные баки полными. Обычно мы это с Оптимусом делаем, но его сейчас нет, а я прям не могу… Давай? Можешь сверху, я только за!

Тандеркрэкер с пару кликов с сомнением смотрел в его умоляющую оптику, потом сверился с внутренним хронометром.

– Ну давай, – наконец сдался он. – Только по-быстрому – времени в обрез.

Через полджоора Тандеркрэкер стартовал с балкона пентхауса отдохнувший, заправленный и перезагрузившийся. Джаз и в самом деле завел его очень быстро, а интерфейс с ним был всегда взрывным и обжигающе-чувственным благодаря неподражаемому умению лейтенанта подстроиться под партнера, угадывая малейшие желания и делая все, чтобы процесс получился максимально приятным. Одним словом, на рабочее место сикер возвращался полностью довольный состоявшимся перерывом, чему ко всему прочему способствовало и осознание должного исполнения порученной ему миссии.

***

Срок носительства у Джаза уже подходил, по словам Рэтчета, к концу. Поначалу «интересное положение» лейтенанта вызывало у Тандеркрэкера некоторую настороженность – не то чтобы в негативном смысле, просто сикер раньше с носителями никогда лично не сталкивался, а вот анекдотов про них слышал достаточно: и про их капризы и прихоти, и про то, что они из-за нехватки микроэлементов грызут любой цветной металл, попадающийся под руки, и вообще – сами не знают, чего хотят, а окружающие не представляют, чего от них ждать в следующий момент. К счастью, у Джаза ничего такого не проявлялось. На кабели и прочий цветмет он не покушался – возможно, благодаря присадкам, которые под строгим контролем Тандеркрэкера и с мягкими, но не менее настойчивыми уговорами Оптимуса принимал каждый вечер. Особых перепадов настроения лейтенант тоже не обнаруживал, разве что его чаще, чем обычно, тянуло приласкаться – в основном, конечно, к бондмейту, но и сикеру доставалось, к немалому смущению последнего. Впрочем, к лейтенантским нежностям Тандеркрэкер вроде бы понемногу начал привыкать, хотя по-прежнему считал, что в его отношении это лишнее… Изменилось в Джазе в основном то, что он больше времени проводил в оффлайновой подзарядке и топлива потреблял чуть ли не вдвое против своей прежней порции – но тут уж все было объяснимо, процессы у него шли энергозатратные. Сладкие энергоновые кристаллы он любил и прежде, а теперь хрустел ими постоянно – это тоже был источник концентрированной энергии. Еще у него отчего-то разладилась терморегуляция: в те ночи, в которые трое партнеров перезаряжались все вместе, Тандеркрэкер замечал, что Джаз, прежде любивший завернуться в термопокрывало, да еще и прижаться к теплому корпусу Оптимуса, теперь то жаловался, что мерзнет даже так, и норовил втиснуться между Праймом и сикером, чтобы погреться с двух сторон, а то ему становилось жарко до того, что часть ночи он проводил просто на полу рядом с платформой. В остальном же лейтенант оставался сам собой и внешне – как известно, носителя можно было опознать лишь по неспособности трансформироваться – и по характеру, так что Тандеркрэкер все произошедшие с Джазом незначительные метаморфозы счел бы вполне терпимыми, если бы не…

У Оптимуса Прайма постепенно набирали обороты создательские протоколы, и временами сикера это повергало в некоторое недоумение. Казалось бы, и бонд-связь, по которой ощущаешь при обоюдном желании все, что происходит с партнером, никуда не делась, и связаться по коммлинку можно было в любое время – но, как уже упоминалось, Оптимус считал своим непременным долгом каждый солцикл в перерыве и при любой другой возможности заглянуть домой, проведать Джаза и убедиться собственной оптикой, что с тем все в порядке. А когда не складывалось… нет, Тандеркрэкеру было вовсе не трудно залететь по его просьбе в кварту, просто он не слишком понимал необходимости такой гиперопеки. Ну разве что лишний интерфейс, который по коммлинку, разумеется, не осуществишь – получалось, что потребность в нем у Джаза была вопросом достаточно серьезным, но это был единственный резон… Коммлинком Прайм, на взгляд сикера, тоже злоупотреблял – вызывал Джаза всякий раз, как чувствовал «что-то не то» на Искре. Тандеркрэкер не знал, возможны ли какие-нибудь наводки на бонд-связь, вроде того как бывают на эфирные частоты и передачу данных, но сильно подозревал, что большинство этого «чего-то не того» бывало лишь следствием обострившейся мнительности Прайма в отношении бондмейта-носителя. Если же Джаз не отвечал (что с точки зрения сикера, понимавшего, что носителю нужно больше оффлайна, было совершенно естественно), Оптимуса и вовсе становилось нелегко успокоить и отговорить от намерения немедленно рвануть домой, чтобы проверить, все ли там нормально. Иногда в такие моменты весьма кстати заходил по какому-то делу Мегатрон – вот он умел дружески рыкнуть на соправителя так, что процессор у того хотя бы частично вставал на место, а там объявлялся и Джаз, пришедший онлайн и обнаруживший десяток пропущенных вызовов на свой коммлинк. А уж стоило Прайму заподозрить, что лейтенант себя плохо чувствует (часто к реальности это совершенно не имело отношения), он тут же, невзирая на активное сопротивление последнего, тащил его, порой в буквальном смысле – на руках – на внеплановый техосмотр, благо Рэтчет пообещал наблюдение за Джазом в любое время дня и ночи, в том числе и на дому, что, по мнению Тандеркрэкера, было с его стороны большой неосторожностью.

Но даже это было бы ничего – понять беспокойство Оптимуса в свете такого неординарного события в его активе Тандеркрэкер мог вполне, если бы вышеупомянутое гипертрофированное стремление опекать и заботиться не распространялось на самого Тандеркрэкера, что, с точки зрения сикера, было уже совершенно излишним. Прайм по несколько раз за солцикл справлялся у своего начальника охраны, заправлялся ли он, все ли у него в норме, а если Тандеркрэкеру случалось показаться на внимательную оптику Оптимуса в чуть более серьезном настроении, чем обычно, то тут же начинался доскональный расспрос о причинах последнего, следовали недоверчивые взгляды, когда сикер принимался уверять, что ничего, требующего внимания Прайма, не случилось, и предложения помочь даже в том, что помощи вовсе не требовало. Порой это порядком утомляло, и от такого пристального внимания к своей персоне, усиливающегося по вечерам, когда Прайма не отвлекали ни рабочие дела, ни беспокойство о своем бондмейте, в благополучном состоянии которого он мог убедиться уже собственной оптикой, Тандеркрэкер иной раз сбегал в собственную кварту, чтобы побыть там в так желанных порой тишине, одиночестве и спокойствии. Правда, и на этот счет приходилось объясняться с не в меру тревожным партнером, уверяя, что все у него хорошо, и придумывая веские причины невозможности остаться на ночь в кварте ждущей прибавления пары. Тандеркрэкер не знал, то ли это так положено, что если у кодирующего создателя больше одного партнера, то усиленная забота автоматически обрушивается не только на носителя, но и на остальных членов союза, то ли у Прайма просто перемкнуло какие-то логические цепи. Уточнять ему не хотелось – он надеялся на то, что с появлением на свет спарка любовь и опека обоих создателей переключатся на того, а интересы третьего партнера отойдут немного в сторонку – то есть туда, где им по логике вещей и положено находиться, ни ближе и ни дальше.

И только в одном Тандеркрэкер мог оставаться спокойным: что сделал все, чтобы исключить для себя возможность оказаться на месте Джаза. Забота кодирующего о носителе все-таки не шла ни в какое сравнение с той, что доставалась третьему в союзе, и навались подобное форсированное попечение на сикера, он точно двинулся бы процессором, не считая того, что мнения своего насчет носительства Тандеркрэкер не переменил, и случись такое, одно это могло бы свести его с ума. Однако уже с пару мегациклов на его камере Искры стоял спарк-брейкер, или, официально, энергетическая мембрана, и Рэтчет заверил его, что до тех пор, пока сикер сам не решит ее убрать, ни носителем, ни кодирующим он не станет. Это было главное, а все остальное оставалось вполне переносимым, тем более что семейный актив должен был измениться еще раз уже скоро…

***

Тандеркрэкер почти никогда не планировал, где будет проводить конкретную ночь. В пентхаусе, с партнерами, он перезаряжался, пожалуй, все-таки чаще, чем в собственной кварте в одиночку; развалиться одному на платформе крыльями вверх было для разнообразия совсем неплохо, но после начинало тянуть к Оптимусу – хотелось вновь чувствовать, уходя оффлайн, тепло его корпуса и ЭМ-поля, и возвращаться онлайн с тем же умиротворенным ощущением… Только время от времени в собственные желания вклинивалась необходимость в виде командировок в Вос по делам Военной Академии – и тогда приходилось ночевать в личных покоях во Дворце винглордов, которые все же выделил ему, уже много ворн назад, Старскрим. А еще ведущий порой напоминал ему, что сотриадников тоже забывать не следует, и некоторые ночи Первая Триада проводила вместе – обычно в кварте Старскрима или в том же Восе, а временами Тандеркрэкер и Скайварп обходились и вовсе без Старскрима – триадно-дружеский интерфейс еще никто не отменял. Словом, обстоятельства, диктующие выбор места ночлега, бывали непредсказуемыми, так что Тандеркрэкер этим вопросом и не заморачивался, и то, что именно в этот солцикл он делил платформу с Оптимусом и Джазом, можно было считать в какой-то мере случайностью…

Сикера выбросило онлайн среди ночи от движения рядом. Это было непривычно – Прайм во время перезарядки обычно как укладывался, так и приходил онлайн, не меняя позы, тем более что справа и слева к его плечам пристраивались оба партнера. А сейчас Тандеркрэкера потревожила очень аккуратная попытка переложить его шлем на подголовник, и он зажег оптику, чтобы разобраться, что случилось.

Свет в отсеке не включали, но сквозь бронепласт проникали лучи обеих лун, висевших высоко над горизонтом, да ярко горели светлые линзы Джаза, сидевшего на платформе, сжавшись в комок и прижав ладонь к грудному отсеку.

– Что с тобой, моя Искра? – допытывался от него Прайм, обняв бондмейта за плечи.

– Да ерунда, Оптимус, все пройдет… ну, кольнуло чуть-чуть – подумаешь, важность! – улыбался лейтенант, только даже Тандеркрэкер понял, что он врет, чтобы успокоить бондмейта. И уж конечно, это почувствовал Оптимус – с тревогой покачал головой и поднес руку к коммлинку в шлеме.

– Рэтчет… прости, что среди ночи, но Джаз тут… в общем, не мог бы ты?.. Да. Конечно. Сейчас, – и прежде, чем лейтенант успел с неподдельным ужасом воскликнуть: «Шла-ак, не надо!!», отключился от линии и подал сигнал на разблокировку двери пентхауса. Охране у дверей еще давно был отдан приказ пропускать в кварту медика в любое время.

Поселить практически всех членов правительства Кибертрона в одном здании, конечно, было неплохой идеей со многих позиций. Сейчас, например, это позволило Рэтчету прибыть по вызову буквально через несколько кликов – специальная укладка инструментов у него всегда была наготове. Джаз ждал его с обреченным видом; фейсплейт у него слегка посерел, но сложно было сказать, отчего – с лейтенантом такое бывало всего лишь «в предвкушении» очередного техосмотра. Медик присел рядом на платформу и включил портативный сканер.

– Ну что – все в порядке, ничего страшного… – начал он, закончив исследование.

– Во, я же говорил – все пройдет! – подхватил Джаз, перебив его. – Рэтч, ты уж извини, что тебя подняли напрасно…

– Ну, насчет «напрасно» – это еще как сказать, – усмехнулся Рэтчет, снова открывая свой контейнер. – А насчет «все пройдет» – это ты прав. Вот активация закончится, и все пройдет, куда оно денется.

– Как… как активация?! – Джаз замигал линзами. – Что, вот прямо сейчас?! Рэтч, только не в ремблок, я тебя умоляю!

– Да не трясись, – добродушно проворчал медик, – тут ремблока и не требуется, не тот уровень сложности процесса. Оптимус, возьми-ка его на руки, что ли – ему спокойнее будет… – и Рэтчет защелкнул в затылочный разъем под шлемом лейтенанта диагностический передатчик данных.

Только теперь Тандеркрэкер, во время всей этой суеты стоявший в стороне и пока не очень понимавший, что думать и делать, сообразил, к чему все движется. Прежде за весь свой актив он ни разу не видел прихода в свет новой Искры, да что там – он и спарков-то младше как минимум ворнового возраста никогда не встречал. Да и где бы ему, если по роду службы его создатели почти все время пропадали в командировках, а его пристраивали на этот период в приют для временного размещения таких же, как он, уже подросших сикерлетов, потом был кадетский корпус, потом – Военная Академия, служба в Айаконе… И по мере взросления всюду его окружали кибертронцы примерно одного с ним возраста или старше. Теперь же Тандеркрэкеру предстояло стать причастным к чему-то такому, что было ему совершенно неведомо, и вдруг ощутив, как отчего-то похолодела его Искра, он понял, что не слишком-то и хочет это постигать. Даже если у Джаза все произойдет естественно и легко – а Тандеркрэкер искренне надеялся, что так оно и будет – лучше уж он сам переждет процесс где-нибудь подальше, например, в гостиной… Поэтому сикер, воспользовавшись суетой вокруг лейтенанта и сосредоточенным только на нем вниманием, потихоньку выскользнул из спальни, проследовал в гостиную, подошел к окну и встал там, прислонившись плечом к стене, нервно поводя крыльями и время от времени бросая тревожные взгляды в ту сторону, где творилось нечто – таинственное и необъяснимо пугающее.

Ему почему-то казалось, что все будет происходить долго – может быть, несколько джооров, до самого утра, но не прошло и двадцати бриймов, как он резко обернулся на шаги в галерее, ведущей в гостиную.

– Сбежал? – дружески улыбнулся Рэтчет и не дал сикеру времени возмутиться таким не очень-то и завуалированным предположением об его трусости. – Да не смущайся, тут дело такое… сколько я видел партнеров, которые непременно хотели присутствовать при активации, а потом вырубались, чуть у носителя грудная броня врозь начинала идти… А сейчас тебе надо зайти к ним.

– Зачем? – насторожился Тандеркрэкер.

– Да не бойся ты, все в порядке, – ответил медик. – Это такой обычай – новоактивированного спарка надо подержать в руках каждому, кто для него становится своим. У мелких с первого брийма актива включается система распознавания «свой-чужой», в ней должен зафиксироваться рисунок тензоров ЭМ-полей тех, кого он потом будет признавать, а несовпадение автоматически обозначает опасность – как видишь, резон у обычая есть. Ты партнер создателей, значит, тебе положено.

Резон здесь действительно имелся, и как бы ни хотелось Тандеркрэкеру держаться подальше от всего, связанного с создательством и новоактивированными Искрами, но его это, пусть и опосредованно, все равно не затронуть не может. Так что как ни крути, но и избегать контактов со спарком не получится, и если он станет демонстрировать отчужденное к нему отношение, выглядеть будет совсем некрасиво: в конце концов, это спарк Оптимуса… и кто знает, может, все окажется не настолько проблематичным и беспокойным, как оно рисуется в его воображении.

– Кстати, хочу тебя предупредить… – заговорил Рэтчет, когда они возвращались по центральной галерее кварты в спальный отсек бондмейтов. – Будь поаккуратнее и не делай резких движений. Ну, что спарку легко повредить и тут нужна осторожность – думаю, объяснять не надо, но есть еще нюанс. У Джаза сейчас переформатировались протоколы. А создательские протоколы носителя, скажу я тебе – это страшная вещь. В них «своим» считается по умолчанию только кодирующий… или кодирующие, если таких не один; остальные – «чужие», если носитель собственным разумом не считает иначе. Тебе Джаз доверяет – цени это, но на будущее помни, что в течение ближайших мегациклов приближаться к спарку без его разрешения и полного контроля им ситуации все равно не стоит. Джаз умеет держать себя в манипуляторах, но протоколы порой могут и пересилить.

– Я понял, – кивнул Тандеркрэкер – его такой расклад как раз более чем устраивал, и они вошли в разъехавшиеся перед ними створки дверей спальни.

Открывшаяся перед оптикой картина могла бы растопить чью угодно Искру: оба бондмейта сидели на платформе, тесно прижавшись друг к другу и склонившись над чем-то, чего поначалу Тандеркрэкер даже не разглядел. Лишь потом, сфокусировав взгляд на том же, куда были направлены взгляды обоих создателей, он заметил в манипуляторах Оптимуса миниатюрный шевелящийся комочек, настолько маленький, что ладони Прайма казались в сравнении с ним просто огромными.

Джаз и Оптимус подняли головы, и Тандеркрэкер поразился совершенно одинаковому счастливому свету, сияющему в их всегда казавшихся слишком разными по цвету и конфигурации линзах.

– Вот, – довольно улыбнулся Джаз, беря свое создание из рук бондмейта и кивком головы приглашая сикера сесть к ним. – Иди, знакомься.

Тандеркрэкер машинально опустился на платформу. Оптимус взял его руки в свои, ладонями вверх, а лейтенант осторожно положил на них казавшийся игрушечным серенький корпус и задержал свои манипуляторы рядом, будто готовый в любой момент прервать разрешенный им самим контакт.

Новоактивированный спарк и в самом деле был очень мал, едва больше половины ладони Тандеркрэкера. Сикер и не представлял, что они появляются на свет такими. Необычным в спарке было все: и металлически-серебристый корпус, еще лишенный всякой окраски, и непропорционально большая относительно фейсплейта оптика неопределенного бело-голубоватого цвета, неровно мигающая и, похоже, еще плохо фокусирующаяся, и зачатки колес на плечах и стремящихся прижаться к грудной секции ножках, тоже сероватые и ощущающиеся странно мягкими при касании к сенсорам ладоней, и нечетко оформленные рельефные элементы на шлеме – то ли декоративные выступы, то ли будущие антеннки…

Тандеркрэкер, застыв и боясь неосторожным движением причинить хоть малейший вред, смотрел на это невообразимое чудо, не в силах отвести от него фокус, и вздрогнул, когда спарк, перестав скользить рассеянным взглядом по склонившимся над ним фейсплейтам, вдруг уставился прямо на него своими нереально огромными линзами.

– Он… удивительный, – выдавил из себя Тандеркрэкер, мучительно пытаясь сообразить, что еще нужно говорить в таких случаях. – Поздравляю, Джаз… и Оптимус.

– Вот будет расти – еще наудивляетесь, – усмехнулся Рэтчет, подхватывая свой контейнер. – Ладно, я пошел – еще успею перезарядиться. Джаз, все записал в память, что я тебе говорил?

– А то! – кивнул лейтенант, забирая спарка из рук сикера и пряча под открывшийся сегмент грудной брони. – Спасибо, Рэтч, ты супер!

Рэтчет подмигнул ему линзой, поднял манипулятор в жесте прощания и вышел из отсека. Прайм сгреб обоих партнеров за плечи и прижал к себе, пригасив оптику.

– В активе бывают моменты счастья, про которые нельзя сказать, когда оно больше, а когда меньше, потому что оно абсолютно… Сейчас – именно такой для меня.

– Тише ты! – Джаз выскользнул из его объятий и будто прислушался, как там маленькое создание за его броней, но потом расслабился и чуть виновато взглянул на бондмейта. – Прости, моя Искра, но я на время буду перезаряжаться один… хотя бы несколько солциклов. Я привыкну, ты не беспокойся, но вот пока что… так и кажется, что ему повредит все на свете.

– Я понимаю, – кивнул Оптимус и перевел фокус на Тандеркрэкера. – Тандер, тебе надо бы тоже офф. Я, наверное, сейчас вряд ли смогу отключиться… Свяжусь утром с Мегатроном, предупрежу его, что возьму внеплановый выходной на солцикл. Может быть, и для тебя тоже?

– Боюсь, Оптимус, – усмехнулся Тандеркрэкер, уже успевший немного прийти в себя после всех свалившихся на его голову ошеломительных впечатлений этой ночи, – что выходной в моем случае не поможет – обязательно прилетит какая-нибудь ржа из Академии. Да и Мегатрон сейчас готов с охраны всю стружку снять по поводу вашей со спарком безопасности… Так что я лучше пойду на службу – все равно призовут – и постараюсь освободиться пораньше. Все-таки такой повод, – он с улыбкой взглянул на замершего и снова прислушивающегося к копошению за грудной броней Джаза. – Вы как-то отметить это событие планируете?

– Обязательно, Тандер, только позже, – ответил Прайм, осторожно кладя руку на плечо лейтенанта. – Сейчас для Джаза присутствие посторонних будет слишком большой нагрузкой – есть такая вещь, как создательские протоколы…

– Рэтчет мне кое-что про них уже успел рассказать, – подтвердил сикер.

– Значит, причину ты себе представляешь, – продолжил Прайм. – Именно поэтому обычно сразу активацию спарков и не отмечают, только когда подрастет, а у носителя ослабнет действие защитных протоколов. А пока что отпразднуем в семейном кругу. Если честно, мне так тоже будет спокойнее.

***

Наутро Мегатрон просьбу соправителя об отгуле принял с полным пониманием, поздравил его по коммлинку, но выразил желание сделать это вечером еще и лично. Судя по тону его голоса, ему до безумия любопытно было взглянуть на спарка – похоже, что он, как и большинство выживших в стотысячеворновой войне, никогда новоактивированных не видел. После короткого совещания с бондмейтом Оптимус визит одобрил, а Тандеркрэкер вечером того же солцикла «получил удовольствие» убедиться собственной оптикой в том, что создательские протоколы – действительно не шутка.

Мегатрон явился в кварту новоиспеченных счастливых создателей, когда за большими панорамными окнами уже почти совсем стемнело и город внизу расцветился тысячами огней разных оттенков и спектра.

– Вот, – с неловкой усмешкой Мегатрон протянул встречающему его Оптимусу яркую коробку энергоновых кристаллов. – Пусть малой полакомится. Ему ведь можно?

– Да ты что! – рассмеялся Прайм, проводя соправителя в гостиную. – Ему всего солцикл от активации, а это… я даже не знаю, во сколько ворн спаркам можно давать кристаллы. Надо будет у Рэтчета спросить.

– Ну, значит, твоему бондмейту сгодится, – Мегатрон шагнул следом. – Уж ему точно можно… Садись, – он махнул манипулятором тут же поднявшемуся из кресла при его появлении Тандеркрэкеру, – сегодня обойдемся без церемоний… А-а, вот и наш герой! – широко осклабился Лорд-Протектор, увидев Джаза. – Поздравляю, лейтенант! Знаю от Рэтчета, что все прошло нормально… Ну что, создатели, показывайте свое создание!

Прайм взял из манипуляторов Джаза спарка, чуть задержался, положив ему ладонь на плечо и что-то тихо шепнув. Лейтенант кивнул, кривовато усмехнувшись, но оптика его продолжала гореть неестественно ярко, напряженно следя за перекочевавшим в руки Оптимуса комочком. Прайм сделал несколько шагов в сторону Мегатрона и остановился на небольшом расстоянии, осторожно раскрыв ладони и демонстрируя миниатюрное серебристое создание.

– Вот – наша Искорка, – улыбнулся он, не сводя оптики со спарка, и возможно, поэтому не заметил, как Мегатрон, некоторое время смотревший ему в руки с удивленно-любопытным выражением на фейсплейте, сделал шаг к нему ближе и медленно протянул вперед манипулятор.

Тандеркрэкер привстал было, вздернув вверх напрягшиеся крылья – но это было все, что он успел сделать. Между Мегатроном и Оптимусом будто метнулась белая молния, а в следующий миг Лорда-Протектора отбросило на пару шагов назад – с такой силой оттолкнул его Джаз, яростно клацнув клыками у самого его запястья и шипя что-то неразборчивое. Впрочем, лейтенант тут же замер на месте, но всей своей позой продолжал выражать агрессию, а левый манипулятор его застыл в полутрансформации в криощит.

Тандеркрэкер бросился вперед, вклинившись между Джазом и оторопевшим Мегатроном и одновременно оттеснив подальше тоже растерявшегося Оптимуса.

– Милорд, не надо.

Слова прозвучали твердо – настолько, что Тандеркрэкер сам удивился своей решительности: никогда до сих пор он не рисковал говорить с Мегатроном в таком тоне. Что это было – не отражение же создательских протоколов, каким-то непонятным образом прописавшихся и ему? Скорее – рефлекторная реакция охранника, в течение многих ворн служащего защитником Прайма и его семьи… Разбираться было недосуг. Главное, чтобы сейчас Мегатрон воспринял все правильно и напряженная ситуация разрешилась без каких-либо неприятных последствий.

Мегатрон окинул странную семейку помрачневшим фокусом, но начавший тлеть гневный огонь в его оптике потух, так и не разгоревшись.

– Шлак… – пробормотал он. – Вы чего это все?

Прайм, мигнув оптикой, хотел было что-то ответить, но его опередил Джаз, вывернувшийся из-за крыла сикера.

– Извини, – произнес лейтенант, подняв на Лорда-Протектора смущенный фокус. – И не подумай, что это что-то… личное. Так-то я понимаю, что ты ничего плохого не хотел, только протоколы вперед меня сработали.

– Прости, – поддержал бондмейта Прайм, обращаясь к соправителю, – мы забыли тебя предупредить, а сам ты, наверное, и не знал… Создательские протоколы особенно активны в первое время и иногда заставляют носителя видеть угрозу спарку в чем угодно.

– Прошу прощения, милорд, – продолжил череду извинений и Тандеркрэкер. – Тоже протоколы сработали… Другие, правда.

– Ладно, – махнул манипулятором Мегатрон, – тогда уж и я извиняюсь – в самом деле не знал про эти ваши протоколы… Будем считать, успешно их протестировали. Дай еще посмотреть, – обратился он к Прайму. – Не бойся, трогать не стану… но шлак, интересный же! Такой мелкий, а прямо как настоящий…

– Ну ни квинта ж себе! – то ли всерьез, то ли не очень обиделся Джаз, успевший, чтобы сохранять контроль, ввинтиться между двумя соправителями, усаживающимися на диване. – Какой же он еще-то?!

– Чтоб тебя!.. – незло ругнулся на лейтенанта Мегатрон. – Я имел в виду – все как у большого… Звать как его будете?

– Так сразу ведь позывной не дают, – улыбнулся Прайм. – Я смотрю, ты совсем ничего не знаешь про спарков… Вот исполнится ему ворн, будет ясно, какая альтформа, что за характер – тогда можно будет и называть. Хотя вот в Восе другие традиции – так, Тандер?

– Да, – отозвался сикер, – у нас называют сразу при активации, обычно – по именам двоих из создателей.

Спарк завозился в ладонях Оптимуса, что-то пискнул, и Джаз тут же забрал его себе, пряча под грудную броню.

– Хватит, насмотрелись. Расскажи лучше, – лейтенант поднял уже совершенно по-дружески теплый фокус на Мегатрона, – как там дела государственные? Что в моем ведомстве творится? А то ведь совсем от жизни отстал!

– Отстал, как же! – хмыкнул Мегатрон. – Будто я не знаю, что ты Миража почти каждый солцикл про дела своего ведомства допрашиваешь чуть не с пристрастием. А про дела государственные тебе и твой бондмейт все доложит из первых рук… И это я уж не говорю, что ты в правительственную сеть постоянно лазишь как к себе домой, хотя тебе сейчас вроде и не положено… Ладно, отслеживай, диверсант, – усмехнулся Лорд-Протектор, глядя на насупившегося Джаза, – не все же за малым присматривать. Тебе тоже надо быть в курсе, мало ли что… А пока не отметить ли нам событие? – он вынул из сабспейса четыре небольших куба ядреного хайгрейда, какой обычно предпочитал, покосился на Джаза. – Ну, кому можно, конечно. А кому нельзя, пусть кристаллами похрустит.

Джаз с улыбкой развел манипуляторами и придвинул к себе поближе коробку кристаллов. Оптимус встал, чтобы достать энергофоры и дозаторы со вкусовыми присадками. Тандеркрэкер с ужасом посмотрел на крепчайшую сверхзарядку – какое-то седьмое чувство говорило ему, что четырьмя кубами может и не обойтись, а отказываться в присутствии Лорда-Протектора было как-то неловко.

А впрочем… по такому поводу можно было один раз и надраться!

***

Мегатрон отодвинул кресло от стола и развернулся к Прайму, расположившемуся рядом – они только что считывали информацию с одного монитора, и в воздухе над панелью, разворачивающей голографический экран, еще висели последние ряды глифов и цифр.

– Помнишь, Прайм, как мы с тобой сидели у тебя в Архивах перед тем, как договориться о мире? Ты мне еще читал всякие трактаты на старокибертронском…

– Помню, конечно, а что? – с интересом взглянул на соправителя Оптимус.

– Да вспомнилась мне фраза оттуда – про идеального правителя. Что он должен быть одновременно и философом, и… ты говорил, это переводится либо «страж», либо «воин», так?

– Именно так, – и Прайм воспроизвел слово на старокибертронском, – а это ты к чему?

– Да к тому, – Мегатрон потянулся в кресле и заложил манипуляторы за голову, – что идеальный правитель выйдет разве что из нас обоих вместе. Вот у тебя хватает философского терпения читать все эти отчеты да документы, а я все-таки воин – посижу джоор-другой в кабинете, и так и тянет взяться за мечи хотя бы для разминки. Эх, знал бы я, на что иду!..

– Сто тысяч ворн мечами махали, хватит! – засмеялся Оптимус. – Сколько ты ни ворчишь, а справляешься – лучше не надо. К тому же у тебя есть еще Старскрим, избавляющий тебя… да и меня тоже, если честно… от целой массы проблем. А здесь вопросы действительно жизненной важности. Еще одна сводка, Мегатрон – последняя, по медико-инженерному ведомству. Рэтчет через два декацикла улетает все-таки на Парадрон, и я попросил его составить итоговый отчет досрочно, чтобы актуализировать план оснащения госпиталя и привлечения специалистов. И не зря – кое-что действительно придется поменять. Смотри, по всему Кибертрону начали зажигаться новые Искры. Наша планета оживает, и я счастлив видеть это собственной оптикой!

– Только не начинай очередную пафосную речь, прибереги для какого-нибудь выступления по головидео, – усмехнулся Мегатрон, подаваясь вперед и вновь беря в видеозахват монитор. – Да, процесс пошел… Протигекс – двое носителей, Гелекс – шестеро, Тарн – восемнадцать… вот оплавки, там постоянного населения-то сейчас нет ничего, они что – делами не занимаются, только коннектятся? Айакон – четырнадцать, Вос – трое… хм, Старскрим порадуется! Что ж, это уже основа для проекта новой государственной программы. За два декацикла успеем скорректировать планы, да, пожалуй, и черновик проекта подготовить… В общем, Прайм, твоему малому будет с кем поиграть!

Оптимус Прайм улыбнулся при мысли о том, что дома его теперь ждало на одну Искру больше. И он был рад, что такое же счастье скоро испытают, как он надеялся, многие. Ну, а в том, что государство в полную меру возможностей поддержит зажигающееся юное поколение и его создателей, можно было не сомневаться. Ведь это действительно был, наверное, самый важный сейчас вопрос.

Не отрывая фокуса от монитора служебного терминала, Тандеркрэкер сверился с внутренним таймером. Сигнал к перерыву должен был прозвучать еще через сорок три брийма, следовательно, он вполне успевал просмотреть все необходимые документы и спокойно заправиться, прежде чем состоится назначенная на сегодня встреча.

Он отвел взгляд через четыре с половиной брийма, дочитав очередной файл – посмотрел в окно, чтобы дать отдых микросервоприводам оптики. За окном расстилалась приобретавшая ворн от ворна все больший блеск главная площадь Айакона – именно на нее выходили окна кабинета Тандеркрэкера во Дворце Правительства столицы Кибертрона, а вот глифы на мониторе, что в предыдущем документе, что в новом, последовавшем за тем, были воссианскими, потому что официальная документация Военно-Воздушной Академии Воса велась по неизменной традиции на этом языке.

Теперь, после войны, Академия уже не числилась филиалом Военной Академии Айакона, а приобрела статус самостоятельного учебного заведения, и исполнял обязанности ее ректора Тандеркрэкер уже давно. Почти сразу же по наступлении мира Академия начала возрождаться в виде курсов повышения квалификации офицерского состава, но с возвращением на Кибертрон сикерской диаспоры с Парадрона стало востребованным и очень популярным среди юного поколения крылатых регулярное военное образование. Организация его сделала обязанности Тандеркрэкера, возложенные на него Старскримом, несколько более трудоемкими, ну, а чем дальше – как же иначе! – тем более не становилось проще. В позапрошлом ворне Академия, а с ней вместе и и.о. ректора, пережила, как все надеялись, последний кардинальный этап устройства, перебравшись из Второй Башни Дворца винглордов, любезно предоставленной Старскримом в качестве временного расположения, в отстроенный на прежнем месте и по прежнему проекту комплекс зданий на восточном краю Воссианского плато. Ну, а начало учебного цикла в текущем ворне Правое Крыло винглорда встретил уже в качестве официально утвержденного ректора, без всяких там «и.о.» перед званием и именем.

В делах, впрочем, это почти ничего не меняло – перемен Тандеркрэкер ожидал в другом. Оптимус Прайм уже некоторое время говорил ему о том, что намерен поставить перед Лордом-Протектором вопрос об упразднении своей постоянной охраны: мир стал совсем уже прочным, общество – стабильным, последние банды террористов-диссидентов были переловлены, так что и опасаться вроде бы уже ничего не приходилось, а излишних церемоний вокруг своей особы Прайм по-прежнему не любил. Так что должность начальника Праймовской охраны должна была стать для Тандеркрэкера чисто формальной – Оптимус не возражал бы, чтобы ее оставили в качестве парадного почетного караула для официальных мероприятий высшего уровня, и не более. Тогда сикер смог бы сосредоточиться на работе в Академии, сохранив, правда, основное свое местопребывание в Айаконе: уж на этом Прайм настаивал, мягко, но непреклонно…

Только сбыться планам оказалось не суждено. Вопрос Прайм поставил около мегацикла назад, еще до начала нового учебного ворна в Академии. Однако Мегатрон, выслушав его, решение принял практически противоположное.

– Убрать охрану? Даже и не думай, Пр-райм! Я тут, наоборот, думаю над ее усилением, а ты…

– Усиление? Зачем, Мегатрон?! Мы окончательно вступили в мирный период жизни, никакой угрозы уже нет – вот честно, прежние меры безопасности выглядят уже паранойей…

– Процессор включи, – в своей обычной откровенной манере посоветовал соправителю Лорд-Протектор. – Или совсем одурел от счастья?

Прайм мигнул оптикой. Счастье в последние солциклы действительно заливало его выше кончиков антенн, и причина тому была более чем весомая – благополучная активация их с Джазом спарка, первой Искры, зажегшейся после ста тысяч ворн войны на Кибертроне. Но при чем тут были дела семейные?

– Объясняю, – махнул манипулятором Мегатрон, видя, что мысли соправителя весьма далеки от его собственных. – Твой бондмейт и твой спарк – это в настоящий момент твоя главная точка уязвимости, если кому-нибудь придет в процессор…

– Да ты что?! – возмущение Оптимуса было совершенно неподдельным. – Неужели ты считаешь?..

– «Да» в ответ на все, что ты сейчас скажешь, – спокойно кивнул Мегатрон, не дав Прайму договорить. – Да, не исключено, что у тебя еще остаются активные недоброжелатели, ждущие момента. Да, могут найтись и такие, у кого хватит совести нанести удар по тебе именно в этом направлении. Да, твой Джаз может в одиночку положить пятерых, а с включенными создательскими протоколами – и десяток, и да, всегда найдутся те, с кем он не справится. И ты тоже не сможешь в одиночку защищать свою семью – тут, думаю, и уточнять ничего не надо. Словом, охранять теперь будут не только твою персону, но и твоего бонди со спарком – все двадцать восемь джооров в солцикл. Возражения не принимаются, – и Лорд-Протектор припечатал ладонью крышку стола.

Последнюю фразу, как обычно в таких вопросах, Оптимус игнорировал. После полуджоора темпераментного обсуждения соправители наконец нашли компромисс: Мегатрон согласился оставить охрану при Прайме лишь в его приемные часы и в деловых поездках, разрешив ему передвигаться вне службы без нее, хотя весьма желательно – в сопровождении Тандеркрэкера, а Прайм перестал возражать против круглосуточной охраны бондмейта и спарка – создательские протоколы работали и у него, выдвигая безопасность семьи в приоритет. Тандеркрэкеру был отдан приказ перестроить график службы триад отряда охраны с тем, чтобы не увеличивать его численность; с этим сикер справился быстро, а пока исполнял приказ, успел уложить в логические блоки мысль о том, что на перспективе иметь единственное место службы безо всяких совмещений поставлен крест и жалеть об этом вряд ли стоит – все равно бесполезно…

Впрочем, за пятнадцать ворн мирного актива мотаться по маршруту Айакон – Вос и обратно Тандеркрэкер уже привык, а часть ректорской работы можно было выполнять и не покидая Айакона. Например, коллега, которого Тандеркрэкер ждал сегодня на деловую встречу после перерыва, был местным – начальник летного факультета Айаконской Военной Академии. Насчет этого факультета вопрос встал еще несколько ворн назад, когда обе Академии, и в столице, и в Восе, окончательно перестали представлять собой курсы усовершенствования и приняли первых курсантов из юного поколения реэмигрантов. Факультет существовал всегда, обучались там летающие модели, каковых и помимо сикеров было достаточно, но после войны заявки на него были единичными, поэтому от руководства Айаконской Академии поступило предложение перенести факультет в Воссианскую. Однако мысль была по некотором рассуждении оставлена: летная техника сикеров отличалась специфичностью, так что тяжелую авиацию и вертолетов не зря учили отдельно. Договорились пока что о приеме айаконских летающих курсантов в Вос на практику, и столичный факультет был не так давно восстановлен, а начальником его назначен штурмовой истребитель с позывным Лонгстрайк, бывший кадровый офицер ВВС, вернувшийся на Кибертрон в рамках программы репатриации. Кандидатуру свою он предложил сам, честно предупредив, что преподаванием раньше не занимался, но хотел бы попробовать себя; а впрочем, и преподаватель из него вышел не хуже прочих, и организатором он оказался отличным. Последнее Тандеркрэкер имел возможность оценить, когда занимался совместно с Лонгстрайком проработкой конкретных вопросов взаимодействия двух Академий, и за полворна сотрудничества мнения своего не изменил.

Поначалу сикер, правда, отнесся к новому коллеге со своим обычным оттенком недоверия – так уж работали у него логические цепи, да и некоторые основания на то были. Взять хотя бы то, что в начале войны Лонгстрайк предпочел эмиграцию завоеванию справедливости – правда, в незыблемой истинности последнего пути Тандеркрэкер теперь был далеко не так уверен, чем в те далекие времена, когда война только разгоралась и он вступил вслед за своим ведущим в ряды армии Мегатрона, но факт оставался фактом: к боевому братству, спаянному ста тысячами ворн сражений крыло в крыло, штурмовик не принадлежал… Однако постепенно Тандеркрэкер воздал должное работоспособности начальника факультета, его деловой хватке и позволил дистанции между ними немного сократиться, тем более что Лонгстрайк сам явно не прочь был отойти от чисто официального стиля общения.

То, что это оказалось ошибкой, Тандеркрэкер осознал не сразу. Поначалу, погруженный с головой в дела, сикер не слишком обращал внимание на то, что манеры речи и поведения штурмовика становятся все более свободными. Что ж, это бывший замком ВВС не считал совсем уж недопустимым – в конце концов, совместное решение рабочих вопросов идет легче, если не слишком держаться формальностей, главное – не давать разговору уходить в отвлеченные сферы. Но вскоре Тандеркрэкеру стало казаться, что интерес Лонгстрайка к его персоне начинает простираться за пределы службы, а еще через некоторое время он убедился, что это ему вовсе не кажется.

Началось все с приглашения провести вечер где-нибудь в неформальной обстановке за кубом энергона; приглашение Тандеркрэкер вежливо отклонил, сославшись на необходимость исполнения обязанностей по другой своей должности, однако в следующую же их деловую встречу приглашение повторилось. Пришлось отказаться еще раз, и еще… Лонгстрайк, похоже, оставил эту идею, но во время их общения, что лично, что по коммлинку, начал пользоваться каждым удобным, на его взгляд, моментом, чтобы перевести тему их разговоров с рабочих моментов на персоналии, то есть стал заниматься именно тем, чего совсем не желал бы Тандеркрэкер. Штурмовик то расспрашивал сикера о былых военных временах, ловко вворачивая в беседу комплименты его боевому мастерству и летным навыкам, о которых якобы уже был достаточно наслышан, а то и вовсе начинал, вроде бы невзначай, интересоваться подробностями его личной жизни. Не то чтобы это выглядело неделикатно или навязчиво, однако, на взгляд Тандеркрэкера, говорить на такие темы полагалось разве что с близкими друзьями, к которым начальника летного факультета, при всем неплохом отношении к нему, он определенно не причислял. Односложные ответы на вопросы Лонгстрайка, похоже, не обескураживали – он принимался рассказывать что-то и о себе, и порой его рассказы начинали отдавать саморекламой.

Дальше – больше: последовала попытка преподнести Тандеркрэкеру подарок. Это был всего лишь симпатичный сувенир, правда, немалой стоимости, однако то, что никакого, официального или не очень, повода к подарку не было, не оставляло иной мысли о его предназначении, кроме как о традиционном ухаживании, и Тандеркрэкер осознал, что пора прояснить ситуацию. От подарка, разумеется, он сдержанно отказался, как ранее от приглашений, заявив, что взаимодействие их с Лонгстрайком носит чисто служебный характер и не подразумевает ничего подобного, а также попытался дать понять, что ни с кем ни сейчас, ни в ближайшем будущем близких отношений выстраивать не собирается. Правда, о причине этого сикер предпочел умолчать, хотя заявить о наличии постоянного партнера было бы самым надежным – но ведь они с Оптимусом условились хранить все в тайне… Лонгстрайк ушел от него озадаченным, а Тандеркрэкер решил, что недопонимание между ними исчерпано. Это произошло не далее чем в прошлом декацикле, и сейчас сикер рассчитывал на исключительно деловую встречу в назначенное по расписанию время.

Но не успел еще раздаться сигнал на перерыв, как Тандеркрэкер увидел на мониторе запрос на вход в кабинет, сопровождаемый стандартным звуком. Разрешение он подтвердил машинально – мало ли кому что понадобилось, но при виде высокой фигуры в черно-серой броне с темно-красными вставками, перекрывшей крыльями чуть ли не весь дверной проем, едва смог быстро взять под контроль выражение фейсплейта, чтобы не выдавать чувства неприятной озадаченности. Какого шлака Лонгстрайк, вообще-то всегда по-военному точный, явился на целый джоор раньше положенного?

Штурмовик приветствовал хозяина кабинета, напротив, с самой любезной улыбкой.

– Ничего не говорите! – воскликнул он, подходя к столу Тандеркрэкера, выставив вперед ладони и развернув крылья в предупреждающем жесте. – Признаю – вопиющее нарушение дисциплины с моей стороны явиться на джоор раньше… я ведь не ошибся со временем вашего официального перерыва, правда?

– Нет, Страйк, не ошиблись, – вынужден был признать Тандеркрэкер. – И я как раз собирался им воспользоваться. Но если у вас возникло безотлагательное дело…

Сикер умолк и вопросительно воззрился на вошедшего. Он искренне надеялся, что тот зашел просто поздороваться: не то чтобы пропустить заправку было чем-то критичным – запас энергона у Тандеркрэкера всегда был в кабинете, так что и коллегу нашлось бы чем угостить, но на перерыв у сикера были свои планы. Это стало уже их с Оптимусом традицией – Тандеркрэкер ежедневно в полдень заходил к Прайму в кабинет, чтобы напомнить о перерыве, и они вместе отправлялись на заправку. Вначале Правителя, вечно застревавшего за работой и забывавшего обо всем на свете, в том числе и об уровне топлива в собственных баках, приходилось вытаскивать из-за стола всерьез, а потом просто так повелось – оба пользовались случаем легально провести хотя бы полджоора вместе. И этой возможностью Тандеркрэкер жертвовать не желал.

Однако Лонгстрайк уже устраивался в «гостевом» кресле напротив него. Бесцеремонностью назвать это было нельзя – они ведь когда-то уже пришли к неформальному стилю общения, и что-то менять здесь вроде не было повода…

– Абсолютно безотлагательное! – заявил штурмовик, все так же улыбаясь. – И вы сейчас убедитесь, Тандер, что джоор я выбрал правильно и не случайно. С вашим ревностным отношением к рабочему времени после перерыва у меня точно не было бы никакого шанса решить один неимоверно важный вопрос… А заправку готов компенсировать! – и он вытащил из сабспейса пару кубов слабозаряженного энергона воссианской марки. Случайно или нет, но это был один из любимых сортов Тандеркрэкера – почти не пьянящий, но отменного вкуса.

Тандеркрэкер, чуть нахмурясь, покосился на кубы – такое начало делового и, как хотелось, краткого, разговора не предвещало, однако и возразить было нечего – время официального перерыва и в самом деле уже нельзя было отнести к служебному.

– Я слушаю вас, Страйк, – отозвался сикер без особого, впрочем, энтузиазма.

– Позвольте за вами поухаживать, – штурмовик поднялся, достал из встроенного в стену шкафчика, с содержимым которого уже был знаком по прежним визитам в этот кабинет, пару энергофоров, зашел за спинку кресла Тандеркрэкера и чуть склонился над ним, разливая надвое один из кубов. Другим манипулятором он оперся о спинку кресла, сконструированного в расчете на крылатую модель – о ту ее часть, которая представляла собой вырез под крыло. Конечно же, это дало ему возможность прижаться к крылу сикера предплечьем, словно невзначай. – И еще позвольте поговорить с вами откровенно…

Тандеркрэкер отвел крыло в сторону – судя по тому, что Лонгстрайк со своим манипулятором того же делать не собирался, непреднамеренности тут было не больше, чем жидкого бинарного оксида водорода на Кибертроне.

– … потому что с таким, как вы, можно вести только прямой и открытый разговор – иное вас недостойно, – продолжал штурмовик, еще ближе наклоняясь к сикеру и берясь за свой энергофор. – Да-да, разговор абсолютно не служебный, но значимый донельзя. Мы знакомы с вами полворна, и в течение этого времени я все больше и больше восхищаюсь вами…

Ощущение слишком близко придвинувшегося чужого корпуса раздражало и вызывало дискомфорт, как и разговор, который явно клонился в нежелательном и, как тщетно надеялся Тандеркрэкер, уже исключенном из их общения направлении. Судя по всему, прошлая попытка объяснения ни к чему не привела, и штурмовик сделал совсем не те выводы, на которые сикер старался его натолкнуть. Тандеркрэкеру очень хотелось прервать бесполезное и ни к чему не ведущее признание, но Лонгстрайк, по всей видимости, и тут вознамерился проявить свойственные ему решительность и напористость, так ценные в делах и так ненужные сейчас. В свой монолог, судя по всему, продуманный и подготовленный заранее, он не давал Тандеркрэкеру вставить ни слова.

– …а знакомство с вами полностью подтверждает вашу репутацию, о которой я, как уже говорил, много был наслышан. Вы воплощение серьезности, честности и порядочности. На вас можно положиться как в делах, так, думаю, и во всем остальном. Качества, несомненно, достойные уважения… но, мне кажется, вы слишком погрязли в делах служебных. А ведь о себе и собственных потребностях тоже подумать стоит – тем более с вашими-то внешними данными! Опустим все предыдущие формальности вроде тех же подарков и глупых ухаживаний – мы с вами достаточно взрослые мехи, чтобы на это покупаться. Я откровенно и напрямик предлагаю вам свое время, свои чувства и самого себя, и поверьте, все это вас стоит – разочароваться вам не придется!

Лонгстрайк приподнял энергофор, как бы собираясь соприкосновением их поставить в своей речи утверждающую точку, и заглянул Тандеркрэкеру в оптику с искрящимся энтузиазмом и таким выражением, будто ждал от него единственного ответа, предусмотренного собственным сценарием.

Однако Тандеркрэкер его воодушевления не разделил.

– Не сомневаюсь в этом, – с прохладной сдержанностью ответил он, стараясь минимизировать неприятное соприкосновение ЭМ-полей и уклониться от физического контакта, к которому явно стремился напористый ухажер. – Только предложите все перечисленное кому-нибудь другому – я ни в чем из этого не нуждаюсь.

– Да бросьте, Тандер, – ничуть не смутился штурмовик, энергофор поставил на стол, а вот манипулятор со спинки кресла переместил… прямо на кромку крыла сикера! – Ни на клик не поверю, и знаете почему? Потому что все мы нуждаемся в том, чтобы не быть в одиночестве, это аксиома, и отрицать ее может лишь тот, кто сам никому не нужен – в утешение себе. Но это же абсолютно не ваш случай! И сотриадники здесь не замена, это я знаю. Ну же – что мешает вам согласиться? Приведите свои аргументы, и я приложу все силы, чтобы разнести их в пыль!

Тандеркрэкер резко поднялся, разворачиваясь к собеседнику и сбрасывая с крыла его манипулятор.

– Вы забываетесь, Лонгстрайк, – он еще пытался сдерживаться, но все, кто хорошо его знал, явственно различили бы в голосе сикера недвусмысленное предупреждение. – Что бы вы себе ни вообразили, могу вас заверить, что вы очень далеки от истины. У меня уже есть постоянный партнер, так что ваше намерение скрасить мое предполагаемое одиночество совершенно ни к чему.

– Ну наконец-то признался с партнером! – рассмеялся Лонгстрайк, делая шаг вперед; Тандеркрэкер машинально отступил к стене – чем дальше, тем менее комфортно было находиться рядом с этим нахалом. – Это не то ли самое, про что ходят слухи по всему Айакону? Нет, в плане карьеры выбор, конечно, отличный, а положа руку на Искру? Шлак, наквинт его титул – сам-то по себе какой он тебе партнер, Тандер?! Разве можно всерьез быть крылатому с колесным? Земля – не наша стезя, мы так закодированы, этого не изменить! Бросай тратить актив на ерунду, граундеру никогда не понять летающего так, как собрату. Пришло время взять правильный курс – просто почувствуй это, а я тебе помогу… потом сам скажешь спасибо…

С этими словами Лонгстрайк прижал растерявшегося на какой-то клик от его наглости Тандеркрэкера к стенке между двумя открытыми окнами, стиснув одной рукой его манипулятор, а второй обхватив за талию, и потянулся к его губам с недвусмысленной попыткой поцелуя.

Тандеркрэкер не раздумывал и клика – одним движением ловко вывернувшись из объятий и одновременно отклоняясь в сторону, он перехватил ухажера поперек корпуса и с разворота вышвырнул в ближайшее из двух окон. Проследив траекторию полета штурмовика и убедившись, что тот успел затормозить падение, активировав антигравы, Тандеркрэкер брезгливо передернул крыльями, со злостью захлопывая створку окна так, что жалобно звякнул бронепласт, и тут же услышал раздавшийся от двери удивленный знакомый голос.

– Ну вот, я-то думаю, куда он подевался – а он тут коллегами в окна разбрасывается… это ведь был начальник айаконского летного факультета, я не ошибся, мой Тандер?

Оптимус Прайм стоял, прислонившись к косяку двери в кабинет и сложив на груди манипуляторы. Фейсплейт его освещала улыбка – похоже, за судьбу так эпично выставленного вон незадачливого кандидата в герои-любовники он нисколько не беспокоился: Тандеркрэкер не раз говорил ему, что летающие падают с высоты без последствий.

– Прости, Оптимус, – проговорил Тандеркрэкер еще напряженным от гнева голосом, – задержали… Идем, заправимся?

– Конечно, пойдем, – ответил Прайм, открывая дверь. За пятнадцать прожитых вместе ворн он уже успел узнать многие особенности характера партнера – например, то, что приходил в гнев тот быстро, но стоило устранить причину и дать время успокоиться, как все становилось в порядке, нужно было только вести себя так, будто ничего не произошло. Причину Тандеркрэкер устранил сам на оптике у Прайма, так что тому во время перерыва оставалось лишь по мере сил развлечь сикера легкой беседой на сторонние темы, не обращая внимания на его резко усилившуюся немногословность.

***

Вечером, правда, происшествие всплыло еще раз – уже в семейном кругу, за вечерним кубом энергона. Джаз, пользуясь оффлайном спарка, устроился на диване под боком у бондмейта и слушал новости со службы, которые рассказывал ему Оптимус. Лейтенант теперь снова мог трансформироваться, только все равно почти не покидал кварту: доверить потомство кому бы то ни было, исключая кодирующего, ему не позволяли создательские протоколы, в первый ворн актива спарка подчинявшие себе поведение носителя практически целиком, а брать мелкого куда-то с собой пока еще было рановато. Так что он по-прежнему сидел дома затворником, а источниками информации и новых впечатлений ему служили Прайм, Тандеркрэкер, визиты друзей, каналы прямого эфира головизора и собственный компьютер, с которого Джаз нет-нет да и лазил в служебную сеть Дворца Правительства, чтобы если не принимать участия в событиях, то хотя бы быть в курсе происходящего.

Сегодня, правда, новостей было маловато, в чем честно и признался бондмейту Оптимус, но лейтенант, похоже, ничего не пропускал мимо себя.

– Ничего интересного? Да как бы не так! – Джаз развернулся, полулег Прайму на колени, устроив подбородок в ладонях, и устремил любопытный фокус на Тандеркрэкера. – А расскажи, Тандер, если это не секрет, конечно, чем ты так напугал сегодня начальника летного факультета, что тот от тебя в окно выпрыгнул?

Фейсплейт Тандеркрэкера тут же помрачнел, а поля на клик вспыхнули недовольством и смущением.

– Никто его не пугал, – пробурчал сикер. – Сам выпал по неосторожности – окна-то у меня, как всегда, открыты… А ты откуда знаешь?

Он испытующе воззрился на лейтенанта, а тот лишь расхохотался.

– Что сам и по неосторожности – это как раз и было написано в докладной Рэд Алерту, а копии идут в наш отдел. Вот оттуда и знаю – отпуск отпуском, а за делами слежу, ты не думай! Только шлака с два я этой ерунде поверю… – Джаз потянулся к столу, стащил оттуда свой планшет, вывел на экран документ и протянул его сикеру. – Ну правда, расскажи, как дело было, а то я еще, чего доброго, подумаю, что он к тебе приставал, а ты его в окно выбросил!

Проницательность лейтенанта порой немало досаждала Тандеркрэкеру – от мелкого разведчика мало что удавалось скрыть, в том числе и то, о чем, по мнению сикера, Джазу знать было совершенно не обязательно. С другой стороны, Тандер был в курсе профессиональной манеры Джаза «брать на понт» собеседника, просчитывая вероятности событий или их мотивов и выдвигая наиболее приемлемую версию, как будто та была откуда-то уже ему известным и абсолютно истинным фактом. Но вот сейчас – что это было? Пытаясь потянуть время и решить, сикер заглянул в планшет: там действительно светилась докладная записка службы внутренней безопасности о выпадении из окна такого-то кабинета во столько-то времени начальника летного факультета Айаконской Военной Академии Лонгстрайка, причем сам пострадавший и впрямь объяснял случившееся собственной неосторожностью, заявлял, что не получил никаких повреждений и ни к кому не имеет претензий, а от техосмотра отказался. Вот, значит, как…

– Ну, в показаниях мы с пострадавшим, как видишь, не путаемся, – натянуто ухмыльнулся Тандеркрэкер. – С чего же ты решил, что все было не так? Лонгстрайк просто не заметил, что окно открыто, подошел слишком близко, ну и…

Сикер изобразил подбородком движение, изображающее траекторию полета штурмовика.

– Подошел? – залился смехом Джаз. – Или разбежался как следует, да и вперед? Ты только посмотри, как красиво пошел – тут без хорошего ускорения не обошлось!

Лейтенант подвинулся на коленях Оптимуса еще вперед, подтянул к себе планшет, за который по-прежнему держался Тандеркрэкер, нашел нужный файл – запись с камер наружного наблюдения Дворца Правительства – и повернул экран так, чтобы видно было и сикеру, и Прайму.

Тандеркрэкер с безнадежным выражением оптики просмотрел запись до самого конца, стиснул денты и метнул сердитый фокус на Джаза, наблюдающего за ним с нескрываемым любопытством.

– Ну выбросил я его, выбросил! – раздраженно признался сикер. – Все ты угадал правильно! Но шлак, этот наглец продолжал предлагать мне свою распрекрасную персону, даже когда я сообщил ему, что уже состою в постоянном партнерстве… Кстати, Оптимус, – он нахмурился и перевел взгляд на Прайма, с интересом следящего за развитием разговора, – этот Лонгстрайк откуда-то был в курсе наших отношений. И вообще намекнул, что в Айаконе это уже далеко не секрет… Как такое возможно?! Неужели разболтал кто-то из посвященных?

Оптимус посерьезнел и покачал головой.

– Не думаю, Тандер. Рэтчет – мой личный медик с самого начала войны, за его умение хранить тайны я могу поручиться головой. Мегатрон… думаю, тебе его лучше знать, чем мне, но и я уверен – он распространяться не станет. Айронхайд – тоже могила для чужих секретов. Твои сотриадники? Насчет Старскрима, думаю, можно не сомневаться. Способен ли проговориться невзначай Скайварп?..

– Не знаю… – задумчиво протянул Тандеркрэкер. – Раньше я мог быть уверен, что это точно не он, но теперь, когда жестко следовать запрету Старскрима, по его мнению, может, уже не так нужно…

– Дорогие мои, – проникновенно произнес Джаз, по очереди глядя на обоих, – не гоните на Варпа. Даже если он кому-то и проболтался, что же вы думаете – это и был решающий момент, загнавший вашу конспирацию шаркам под хвост? Вы партнеры уже пятнадцать ворн – давайте прикинем, сколько раз за это время Тандер крейсировал из своего окна сюда по вечерам? Учтем рост количества населения Айакона в окрестных кварталах – фактор-плюс. Ладно, время перелета минимальное – фактор-минус… В общем, простейшая теория вероятности, даже без построения математической модели, показывает, что шанс того, что хоть кто-нибудь все это замечал с регулярностью, достаточной для выводов, весьма близок к единице.

Оптимус и Тандеркрэкер озадаченно переглянулись, а лейтенант продолжал.

– Да что далеко ездить – вы что же думаете, у отряда Оптимусовой охраны оптика где-то под бронетрусами? Ставлю свой криощит против ржавого шаникса, что твои сикеры, Тандер, давным-давно все просекли, только молчат из деликатности. А сколько их прошло через постоянные ротации? И ведь им-то режима секретности никто не предписывал. Так что я не удивлюсь, если в своей среде они уже даже ставок не делают на то, коннектится их командир с Праймом Кибертрона или нет, разве что их больше занимает вопрос, как долго вы еще собираетесь играть в прятки. И вот что я вам скажу, парни: бросайте эту маскировку к шаркам. И вам будет спокойнее, и никто с непристойными предложениями больше не сунется.

Прайм обнял Тандеркрэкера за плечи и заглянул ему в оптику.

– Тебе не кажется, моя Искра, что Джаз прав? Мое мнение ты знаешь с самого начала – я предлагал тебе официальный союз и никогда не был против того, чтобы наша любовь была видна хоть всей Вселенной. Ты хотел оставить все в тайне – что ж, я согласился. Но если уж пошли слухи, то не лучше ли будет правда без недомолвок?

Тандеркрэкер прикусил губу и отвел хмурый фокус в сторону, размышляя о предложении Джаза и Оптимуса и возможных его последствиях. Если все так, как утверждает лейтенант, то скрывать очевидное действительно не имеет смысла – это и выглядит уже глупо, и может бросить тень на их с Праймом отношения, которые, отразившись в кривом зеркале слухов, могут быть интерпретированы превратно. А в результате всякие там лонгстрайки вполне могут сделать вывод об их несерьезности и подкатывать со своими «более заманчивыми» предложениями… Правда, для начала надо было прояснить ситуацию, и Тандеркрэкер уже знал, к кому с этим можно будет обратиться.

***

Откладывать задуманное Тандеркрэкер, как известно, не любил и на следующее же утро, просмотрев все текущие задачи и не найдя среди них таких, которые требовали бы немедленного решения, вызвал к себе в кабинет своего заместителя, старшего офицера второго ранга государственной службы Кибертрона Вингстара.

Вингстар явился немедленно, как всегда, сверкая идеальной полировкой на броне, еще выгоднее подчеркивавшей золотую отделку на ее черном фоне. Четко отдав честь, заместитель опустился в предложенное посетительское кресло напротив стола и в ожидании воззрился на своего командира. Тот, однако, медлил, не представляя, как деликатнее прояснить интересующий его вопрос, и от этого хмурясь еще больше обычного.

– Что-то случилось, коммандер, сэр? – встревожился Вингстар, беспокойно поведя крыльями.

– Не совсем, – Тандеркрэкер нервно побарабанил пальцами по столу и наконец прямо взглянул в оптику своему подчиненному, решив действовать так же напрямую. – Скажите, Вингстар, известно ли вам что-нибудь обо мне и лорде Прайме?

Вингстар удивленно мигнул оптикой.

– В каком смысле, коммандер?

Тандеркрэкер с шумом прогнал воздух по вентсистемам.

– Я имею в виду мои якобы близкие отношения с правителем Кибертрона, – постаравшись придать тону абсолютную нейтральность, уточнил Тандеркрэкер.

Выражение фейсплейта Вингстара стало еще более удивленным, даже крылья разъехались в стороны, но первые же его слова показали Тандеркрэкеру, что поразился заместитель вовсе не тому, о чем можно было подумать.

– Э-э… простите, коммандер – «якобы»?! Вы хотите сказать, что на самом деле ничего… – похоже, сикер почувствовал себя весьма неловко, поняв, что приходится углубляться в слишком деликатную сферу личной жизни собственного командира и самого лидера Кибертрона, и замолчал, не закончив фразы.

Тандеркрэкеру захотелось провалиться вместе с креслом на все три этажа вниз и даже глубже, куда-нибудь в подземные уровни здания Правительства, или, как минимум, прикрыть оптику ладонью – оговорка Вингстара не оставляла никаких сомнений в верности предположения Джаза… или это было вовсе не предположение, а конкретное знание, и лейтенант ничего не говорил раньше, щадя чувства бондмейта и его горе-любовника? Однако Тандеркрэкер взял себя в манипуляторы, решив, что если выяснять, так уж все и до конца.

– Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее, Вингстар, – стараясь ничем не выдать своего смущения и расстроенных чувств, обратился к заместителю Тандеркрэкер. – Вы можете говорить совершенно откровенно – мне действительно очень важно это знать. Так что прошу рассказать, как вы и ваши подчиненные представляете характер наших с лордом Праймом отношений.

Вингстар со сконфуженной улыбкой повел крылья вверх.

– Тогда еще раз прошу прощения за откровенность, коммандер, но раз вы позволяете… Если честно, сейчас никто из наших уже не сомневается, что вы и лорд Прайм любите друг друга, вот поэтому, когда вы сказали – «якобы»… не сочтите за наглость, сэр, но ведь это же правда на самом деле? Не подумайте чего-то дурного, мы все искренне рады вашему счастью с милордом Праймом. Да и кто не был бы счастлив, если бы на него так смотрели, как милорд на вас…

Он замолк на пару кликов, уведя фокус куда-то вдаль, а потом снова взглянул Тандеркрэкеру в оптику.

– Не буду скрывать от вас – поначалу многие в отряде думали… по-другому. Лорд Прайм – мы ведь тогда совсем не знали его. Был объявлен мир, а нам отдали приказ служить тому, с кем еще недавно сражались, к кому относились с ненавистью… Пусть не лично – только как к противнику, но ведь в одночасье мнения не переменишь. И когда в первый же ворн службы пошли догадки…

– То есть?.. – ошарашенно пробормотал Тандеркрэкер. – Вы в курсе уже так давно?!

– Уж простите, коммандер, – в который раз извинился Вингстар, – по милорду очень трудно было не заметить, что он пылает к вам чувствами. Не были уверены только в характере этих чувств – довоенные сенаторы тоже не упускали случая сделать из сикеров гвардии себе игрушки… Мы опасались, как бы это оказался не тот же случай – клянусь, тогда отряд постоял бы за вашу честь. Но, к счастью, скоро стало ясно, что все не так и этого не потребуется. Мы поняли, что дурных намерений у милорда нет и быть не может, что он просто влюблен в вас без памяти, а вот насчет вашей взаимности спорили долго…

– Спорили? – Тандеркрэкер с любопытством взглянул на Вингстара.

– Прошу простить, коммандер, – смутившись, снова покаялся его заместитель, – но такой исключительный случай… Мы за вас переживали. Но если бы чувства были односторонними, разве все продолжалось бы уже пятнадцать ворн? Еще опасались, что бондмейт милорда может вас не принять, но, похоже, и тут все в порядке. Словом, сейчас мы за вас спокойны, ну, а если вам не хотелось выдавать вашей близости с милордом – так это понятно: у нас же это не принято – не со своими… Вот мы и делали вид, что ничего не замечаем.

Сразу уложить подобное открытие в логические стеки процессора оказалось нелегко, но факт оставался фактом – похоже, секретом их с Праймом связь воспринималась только ими самими. Однако ведь далеко не сразу информация получила распространение! И нет ли в том, что это все-таки произошло, вины кого-то из сикеров, служивших под его началом? Это как раз был второй вопрос при положительном решении первого, который намеревался выяснить у заместителя Тандеркрэкер.

– Вы правы, Вингстар, – вынужден был признать он, и от этого странным образом полегчало на Искре. – Мы с лордом Праймом действительно любим друг друга, и, как вы поняли, уже давно. Его бондмейт с самого начала был в курсе наших отношений, и да, принял меня далеко не сразу. Но теперь между нами нет разногласий, мы друг с другом практически одна семья… Однако мне стало известно, что по Айакону гуляют толки, которые представляют наши с милордом чувства в несколько неблагоприятном свете. И я хочу спросить вас, Вингстар: может ли быть, что огласка произошла от кого-то из сикеров, служащих или служивших в охране лорда Прайма?

Вингстар нахмурился и слегка опустил крылья.

– За всех отвечать не могу, коммандер, – произнес он после небольшой паузы. – Я и мои сотриадники ни с кем, кроме членов нашего отряда, на эту тему разговоров не вели никогда, в этом готов поклясться чем угодно. Остальные… как знать? Однако я уверен в одном: даже если кто-то кому-то о чем-то и сказал, низких сплетен про вас и милорда никто из отряда распускать не стал бы. Мы считаем вас прекрасной парой, достойной друг друга. Если хотите – ваш союз в чем-то даже символичен. Ну да, лорд Прайм – граундер, но из тех, кого может благословить Небо… не в знак ли этого ему была дарована любовь крылатого? В общем, если про вас и злословят, то наверняка не с подачи кого-то из наших. И если бы я осмелился дать вам совет…

– Продолжайте, Вингстар, – подбодрил заместителя Тандеркрэкер. – Мы с вами слишком давно знакомы и слишком через многое прошли, чтобы я мог усомниться в искренности ваших намерений и дельности ваших советов.

– Благодарю, коммандер, – привстав, поклонился заместитель. – Так вот, я бы посоветовал вам не держать далее в тайне ваше с милордом партнерство и объявить о нем открыто. Разумеется, не все в Восе воспримут такой факт благожелательно, традиции есть традиции, однако это хотя бы положит конец сплетням – они для репутации что вашей, что лорда Прайма еще хуже, так как секретность, которой вы изволили окружить ваш союз, вольно или невольно дает простор любым сомнениям и подозрениям. Конечно, мнение милорда тут тоже имеет значение…

Тандеркрэкер сцепил пальцы и уставил фокус в крышку стола. Уже в третий раз он слышал один и тот же совет от тех, чья точка зрения заслуживала в его оптике того, чтобы принять ее во внимание. Разумеется, общественность, что Айакона, что Воса, не будет так же единодушна в положительной оценке их с Оптимусом партнерства, как сикеры отряда охраны, за ворны службы составившие непосредственное представление о личности правителя и в самом хорошем смысле попавшие под его обаяние. Особенно неоднозначной реакции стоило ждать от бывшей сикерской диаспоры с Парадрона – если среди немногочисленной группы оставшихся в живых воссианцев, прошедших войну, традиционные устои несколько размылись под влиянием постоянного общения с остальными кибертронцами, то в бывшей колонии они оставались неизменными все эти сто тысяч ворн. Но прислушиваться ко всем и каждому подряд – это было совсем не в обычаях Тандеркрэкера. А вот то, что продолжающаяся секретность может скорее пойти во вред, чем на пользу – в этом, похоже, все трое были правы… Что ж, как гласила воссианская поговорка, сколько в небе ни летай, приземлиться все равно придется. Кажется, пришла пора выходить из тени.

– Спасибо за откровенный разговор и за совет, Вингстар, – сикер поднял оптику на собеседника и встал, давая понять, что беседа окончена. – Мы, конечно, обсудим вопрос с лордом Праймом… Вы свободны.

Заместитель, вставший одновременно с командиром, отсалютовал и удалился. Можно было не сомневаться, что содержанием беседы он поделится тут же по меньшей мере с сотриадниками, но Тандеркрэкера это уже совершенно не беспокоило.

***

– «Оптимус, Прайм Кибертрона, и старший офицер первого ранга государственной службы Тандеркрэкер объявляют о своем неофициальном постоянном партнерстве в рамках общественных традиций и с ведома и согласия всех заинтересованных лиц…» Наверное, так, мой Тандер – это обычная формулировка в таких случаях?

Оптимус Прайм отложил стилос и пододвинул к сикеру датапад, на котором набрасывал текст будущего объявления для сайта Правительства Кибертрона.

Тандеркрэкер пробежал взглядом по тексту и тут же споткнулся на последней фразе.

– Согласия? – он поднял на Оптимуса ставший озабоченным фокус. – Боюсь, с этим будут проблемы.

– С чьей же стороны? – непонимающе посмотрел на него Прайм. – Единственное лицо, у кого по закону нужно было бы испрашивать согласия, это Джаз, но какие здесь могут быть формальности? Свое согласие он дал давным-давно…

– Старскрим, – напомнил Тандеркрэкер.

– Ох, и правда… – нахмурился Прайм. – Про него я как-то и забыл… Но неужели ты думаешь, что он будет против? В последнее время мы с ним неплохо ладили, и мне кажется, его былая неприязнь ко мне если не ушла совсем, то значительно уменьшилась.

– Дело не только в этом, – думая о чем-то своем, проговорил Тандеркрэкер. – Здесь все более сложно… В любом случае, я должен его оповестить.

– Разумеется, – согласился Оптимус. – Пусть уж все будет честь по чести.

Тандеркрэкер забрал датапад с черновиком объявления, отправился в кабинет своего ведущего с четким ощущением, что мирных поздравлений не дождется, и более чем не ошибся. Старскриму и обычно-то, чтобы прийти в бешенство, не нужно было искать поводов далеко, а тут повод появился сам, да еще какой!

– «С ведома и согласия всех заинтересованных лиц…» – ядовитым тоном процитировал Старскрим, ткнув когтем в датапад. – Меня, я смотрю, ты вообще ни во что не ставишь несмотря на то, что я не только твой ведущий, но и твой винглорд?! Что-то не припомню, чтобы я давал согласие на тот беспредел, о котором вы с Праймом собираетесь во всеуслышание заявить!

Тандеркрэкер собрал в кулак всю свою волю, чтобы выдержать очередной скандал, который всякий раз устраивал ведущий, едва лишь на его оптику попадалось свидетельство связи его сотриадника с высокопоставленным граундером.

– Согласия ты не давал, это верно, – спокойно кивнул ведомый, – но написанное здесь для тебя уже давно не секрет, и каких-то безусловных возражений я от тебя на этот счет в последние ворны не слышал. Мы просто хотим официально подтвердить то, о чем и так была уже в курсе добрая половина Айакона, исключив тем самым всякие домыслы и сплетни. Никаких торжеств по этому поводу мы устраивать не собираемся – привлекать излишнее внимание к событию тоже не в наших интересах. И не стоит цепляться к словам, это всего лишь стандартная формулировка, применяющаяся в таких случаях, не более.

Судя по эмпатике Старскрима, буря была готова разразиться нешуточная и сказать своему непутевому ведомому ему хотелось много что, но нейросеть Тандеркрэкера спас от такого испытания Мегатрон, зашедший к Старскриму в кабинет и мгновенно оценивший обстановку. Лорд-Протектор кивнул начальнику Праймовской охраны в сторону выхода, бросив короткое «Свободен», а уж каким методом собрался он успокаивать разъяренного винглорда – это Тандеркрэкера не слишком интересовало.

– Имей в виду! – услышал он уже на выходе от Старскрима. – Я категорически запрещаю публиковать это!!

***

И все-таки через три солцикла, после нелегких согласований и переговоров, объявление было опубликовано на правительственном сайте, в разделе «Прочее», в стандартном оформлении и ничем не выделяясь среди остальных. Как и обещал Тандеркрэкер Старскриму, никаких церемоний не последовало – лишь неформальное искреннее поздравление, переданное партнерам от всего отряда охраны Вингстаром, да живая реакция тех друзей из близкого круга, кто до сих пор официально считался не в курсе событий, но на самом деле просто, как многие, молчал из деликатности. Была, разумеется, и реакция иного рода – но это уже совсем другая история…

Лонгстрайк, деловые вопросы с которым так и остались нерешенными, объявился только через декацикл, и то по вызову Тандеркрэкера. Вел он себя безукоризненно тактично и благопристойно, из рамок официального общения не выходил ни на миллиэск («Вот сразу бы так», – подумалось сикеру) и изо всех сил делал вид, что несколько солциклов назад ничего не случилось и путь через окно на площадь был ему совершенно незнаком. Что ж, профессионализм штурмовика по-прежнему устраивал Тандеркрэкера, предпочитавшего в сотрудничестве постоянство персон, так что и со своей стороны он сделал вид, что разыгравшаяся в его кабинете сцена случилась где-то в параллельной вселенной или в процессорной симуляции. Сбившемуся с курса в большинстве случаев стоило дать шанс на него вернуться – этот принцип, наряду с некоторыми остальными, делал Тандеркрэкера в оптике его подчиненных отличным боевым командиром, а теперь еще и гражданским руководителем.

Ну, а в том, что в оптике своего любимого партнера он ныне, присно и во веки веков был одним из двух самых лучших на свете, сикер мог никогда не сомневаться.

– Ну что, кладем декацикл на урегулирование официальных вопросов, – Рэтчет сделал пометку в открытом на компьютере окне планировщика и сбросил в графы соответствующих десяти солциклов содержимое файла с десктопа рабочего терминала, пользуясь удаленным доступом. – Спасибо правительству, визиты все уже согласованы… Оборудование, отдел кадров министерства, собеседование с кандидатами на рабочие места, подписание контрактов… да-а, тут, боюсь, мне придется заниматься от и до, а тебе – немного поскучать в одиночестве. Ну ничего, успеем оторваться! Зато когда разделаюсь, начнется самое интересное.

Отсек был уютно освещен настольной лампой, бросавшей теплые оранжевые блики на белую броню медика, и черная фигура Айронхайда в противоположном углу почти сливалась с темнотой, в которую была погружена большая часть пространства – с первого взгляда можно было заметить только его ярко-голубую оптику. Главнокомандующий наземными войсками Кибертрона с кубом хайгрейда в руках удобно расположился на «кабинетном» диванчике, из тех, на которых можно было усесться одному или вдвоем, и с легкой улыбкой наблюдал за бондмейтом, составлявшим расписание своей командировки на Парадрон: отправиться туда им предстояло через солцикл.

– Сколько энтузиазма в голосе! – заметил Айронхайд, прихлебывая крепчайшую сверхзарядку. – А помнится, еще не так давно кто-то всеми силами старался спихнуть эту командировку на кого угодно, а, Рэтч?

– Что ни делается, все к лучшему, – философски заметил медик, открывая сетевой браузер. – Полети мы тогда, я бы много чего пропустил, а теперь… спасибо Джазу, попаду в самую пору. На Парадроне как раз начинается сезон научных конференций – шлак, честно, Хайд, я скучал по этой атмосфере! Не говоря о том, что за сто тысяч ворн можно так отстать от жизни…

– И это говорит лучший специалист Кибертрона? – усмехнулся Айронхайд.

– В чем специалист, а в чем впору хоть снова садиться на студенческую скамью, – скептически заметил Рэтчет, листая расписание мероприятий Центра медико-инженерной науки на Парадроне. – По крайней мере, стажировка на рабочем месте мне точно понадобится, а то закупим новое оборудование, а я его разве что включить сумею – вот тебе и лучший специалист… О, как раз – госпиталь Парадронского Медицинского Корпуса, «Современная медико-инженерная диагностика: новые подходы и актуальные исследования», индивидуальный тренинг, пять солциклов. Запишусь! Межпланетная научно-практическая конференция «Интеграционные процессы современной научной мысли»… тоже полезно быть в курсе, отметим… 129-й форум по семейной техномедицине – обязательно, и конгресс по профилактике патологических состояний периактивационного возраста тоже – для нас сейчас это более чем актуально. Все, что надо – лекции, доклады, стендовые сессии… Послушаю пока сам, а потом надо будет и наших послать. Кому-то все равно придется переквалифицироваться на работу со спарками, у нас по этому профилю никого не осталось.

– Джаза-то с его малым на кого оставишь? – спросил Айронхайд к слову.

– На Тандеркрэкера, – засмеялся Рэтчет. – Им сейчас постоянное наблюдение не нужно: со спарком все в порядке, с Джазом – тем более, он все знает и умеет, за ним только смотреть надо, чтобы продолжал присадки принимать. А уж это Тандеркрэкер сможет лучше всех!

Айронхайд хмыкнул, устраиваясь поудобнее, и диванчик от его движения тихонько скрипнул. Поскрипывал он под массивным корпусом оружейника с самого начала, как только Айронхайд с Рэтчетом заселились в эту кварту в правительственной высотке. Не любивший непорядка в любых его проявлениях Айронхайд тут же разобрал закапризничавший предмет обстановки, подтянул все соединения каркаса, обработал лучшей специализированной смазкой, проверил по отдельности, но стоило собрать все обратно – и диванчик опять начал время от времени издавать тихий скрежещущий звук. Что удивительно, на Рэтчета и гостей даже большего веса (исключая разве что Оптимуса Прайма, на которого «жаловалась» почти любая мебель) он не реагировал. Айронхайд некоторое время злился – какой ущерб его репутации, ведь про него в автоботском Генштабе всю войну ходила слава, что нет такой техники, которую он не смог бы починить! Однако злиться скоро надоело, а надоедливый скрип начал автоматически фильтроваться аудиодатчиками, так что можно было считать, что Айронхайд и диван пришли к молчаливому соглашению и оставили друг друга в покое.

Рэтчет между тем продолжал добавлять в планировщик привлекшие его внимание научные конференции, симпозиумы и курсы повышения квалификации, сопровождая свое занятие комментариями, от заинтересованных до совсем уже восторженных.

– В общем, я понял, – наконец прервал его Айронхайд. – У тебя занятий хватит на весь наш, как мы его до сих пор хотели называть, совместный отпуск, и что-то он мне все меньше кажется таковым. Мне-то в нем ты какую отводишь роль? Чтобы по ночам не скучно было, а?

– Вот только не говори, что от безделья ты собрался вспомнить адреса парадронских борделей, – с напускной строгостью на фейсплейте повернулся к бондмейту медик и тут же улыбнулся. – Честное слово, Хайд, это же все нужное… и интересное до шарка! Кстати, по выходным заседаний не будет, вот тебе и совместный отпуск. Уж там-то меня никто не выдернет в неурочное время в ремблок, а тебя – на какую-нибудь планерку!

– Ладно-ладно, – шутливо проворчал Айронхайд, приканчивая куб и ставя пустую оболочку на пол рядом. – Найду чем заняться, не беспокойся! Да хоть оффлайна доберу за все военные и невоенные ворны… И за тобой присмотрю, чтобы не пустился вразнос! – пригрозил он Рэтчету. – А то кто тебя знает, какие тебе там известны адреса…

***

Столица Парадрона носила неоригинальное название – то же, что и планета. Когда-то, эоны назад, с небольшого поселения на этом месте начиналась вся колония трансформеров. Несколько ангаров-времянок из тонкого листового металла еще сохранилось в одном из кварталов города, превратившись в музейный комплекс, рассказывавший об истории освоения кибертронцами этого уголка Вселенной. Впрочем, кое-кто из историков утверждал, что примитивные приземистые сооружения были реконструкцией времен Средней Эпохи, а от тех первых ангаров осталась лишь ржавая пыль – но так ли это было важно? Все равно здесь приютился кусочек далекого-далекого прошлого, от которого планета шагнула в своем развитии на огромное расстояние.

Война на Кибертроне не коснулась колоний – и в столице, и в пяти других городах Парадрона в кольце современных секторов стояли почти не тронутыми временем старинные, выглядящие на фоне окружающих небоскребов игрушечными кварталы с узкими четырехполосными улицами, когда-то считавшимися магистралями, а теперь требовавшими известного ограничения движения в альтформах. Местное население, к счастью, в основном не отличалось крупными габаритами: самыми частыми моделями корпусов парадронцев были изящные легковые машинки, а в робомоде они и вовсе походили на фем, хотя, как и на Кибертроне, подавляющее большинство составляли мехи. Среди первопоселенцев, конечно же, были другие: с альтформами большегрузного транспорта, тяжелых строительных машин – в общем, крупного типоразмера, и даже военные моды, но такие задерживались на планете недолго. Закончив этап основания колонии и закладки городов, они улетали на другие планеты с другими колонистами; оставались те, кому предстояло здесь выполнять уже более легкие работы и просто жить, утверждая планы экспансии трансформеров во Вселенной.

На Парадроне эти планы можно было считать стопроцентно выполненными. Колония оказалась полностью жизнеспособной, усовершенствованная технология киберформирования обеспечила ее возобновляемыми источниками энергона, на ней развились все отрасли хозяйства, покрывавшие жизненные потребности, а недостающее восполнялось за счет внешней торговли. Прогресс коснулся всех сторон актива, ну, а то, что наиболее бурно здесь пошла вперед, достигнув практически совершенства, техномедицина, получилось как-то само по себе и сделало Парадрон незаменимой частью трансформерского сообщества. Относительное благополучие колонии, ставшей всеобщим медико-инженерным центром, привело к тому, что здесь не происходило разрушительных революционных потрясений, даже когда большинство колоний активно бунтовали против давящей власти метрополии. С началом гражданской войны на Кибертроне, когда сначала стало не до других планет, а потом не нашлось сил на то, чтобы втянуть их в конфликт автоботов и десептиконов, Парадрон, как и остальные колонизированные миры, обрел фактическую независимость; после войны она была закреплена Объединенным Правительством Кибертрона законодательно, и былая осторожность парадронцев по отношении к воевавшей и поэтому опасной бывшей метрополии сменилась уже совершенно дружественным отношением. Специалисты с Парадрона охотно помогали Кибертрону в послевоенном строительстве и восстановлении планеты, и гостям из мира, откуда вышли когда-то они все, здесь были рады.

Рэтчета и Айронхайда, как прибывших с официальной миссией, встретили по всем правилам: поднявшийся на борт рейсового шаттла представитель правительства Парадрона, VIP-зал, максимальное смягчение формальностей и весьма поверхностный таможенный досмотр. Правда, кучу бланков все-таки пришлось заполнить. Перебрав тонкие инфорамки, Айронхайд скептически усмехнулся, увидев одну из них, на которой предполагалось ввести информацию об имеющемся с собой оружии, в том числе встроенном в корпус – в ней было всего три графы, по одной на каждую единицу вооружения. Рэтчет в этом бланке просто поставил прочерк, а Айронхайд, прикинув в уме, обратился к таможенному чиновнику:

– Еще пять таких бланков, пожалуйста.

Чиновник, выглядевший по сравнению с черным боевиконом совсем хрупким, удивленно расширил диафрагмы.

– Если вы ошиблись где-нибудь, можно удалить неверную информацию и переписать…

– Да нет, – махнул манипулятором оружейник, – просто места не хватает, – и пояснил, едва не засмеявшись при виде перепуганной физиономии таможенника: – Профессиональное. Я главнокомандующий наземными войсками Кибертрона и всегда все свое ношу при себе.

Чиновник, вооруженный лишь легким носимым бластером – видно было, что в его корпусе на встроенное оружие просто не оставалось пространства – закивал головой, выдал требуемые бланки и, едва дождавшись последних подписей гостей на документах, подхватил их и испарился, так и не отойдя до конца от легкой паники. Не исключено, что он поспешил согласовать ввоз Айронхайдовского арсенала с высшими инстанциями, однако судя по тому, что тема потом так и не всплыла, если даже и так – разрешение было дано: все-таки не простой турист, а сопровождающий представителя Правительства Кибертрона в служебной миссии…

– Как город, узнаваем через столько тысяч ворн? – спросил Рэтчет Айронхайда уже в отеле, куда их доставили трансфером из космопорта.

– Более чем, – откликнулся оружейник, бросая на платформу дорожный контейнер. – В центре так вообще впечатление, что вернулся туда, откуда уехал декацикл назад, а в стороны, конечно, разросся… Можно заправиться и прогуляться – покажу тебе что-нибудь из местных достопримечательностей, хотя, как по мне, все интересное можно осмотреть за три джоора.

– Пока будешь гулять сам, – предупредил Рэтчет, вытаскивая служебный планшет и холдер с документами. – У меня через джоор назначена первая встреча в бизнес-отделе министерства, и боюсь, это до вечера.

– С места в карьер? – понимающе кивнул Айронхайд. – Не, без тебя никуда, пожалуй, не поеду. Буду выполнять свои планы на оффлайн, а ты попробуй не слишком устать к вечеру – надо же будет отметить начало отпуска! Если в здешнем баре еще делают такие же коктейли, как тогда, когда я в последний раз тут останавливался, мероприятие гарантирую достойное.

Пока что бондмейты отправились в заправочную. За кубом энергона Рэтчет загрузил в навигатор карты парадронской столицы и отбыл на свою миссию, а Айронхайд, верный слову, вернулся в номер и завалился в перезарядку, поставив операционную систему на расширенное сервисное обслуживание. Когда еще выдастся такая возможность…

***

Оффлайн – штука приятная, особенно когда тебе приходилось больше ста тысяч ворн регулярно себе в нем отказывать, однако пребывать в нем бесконечно – занятие бессмысленное и скучное. На второй же солцикл Айронхайд почувствовал, что с него хватит, и начал искать, чем заполнить дневное время, пока Рэтчет посещал кабинеты, правительственные и деловые, подписывал контракты и вникал в прочие проблемы, ради которых был сюда послан.

Выйдя из отеля, оружейник прокатился по нескольким направлениям над столицей на монорельсе, чтобы видеть город с высоты транспортных магистралей, а не с ракурса альтформы. Новый город действительно представлял собой то, чем показался сначала – центр практически не изменился, окраины, конечно же, расстроились вширь и сверкали бронепластом и металлокамнем новых высотных зданий. Любители впечатляющих урбанистических красот были бы, пожалуй, на Парадроне разочарованы: по сравнению с метрополией Парадрону никогда не хватало блеска и архитектурных изысков, не дотягивал до кибертронских мегаполисов он и сейчас. Однако те, кому нравится провинциальный уют с его неспешным течением жизни, наверняка захотели бы задержаться здесь подольше. К сожалению, к последней когорте Айронхайд не принадлежал, и вовсе не из снобизма: активированный в Айаконе и проживший весь свой мирный актив в его ритме и среди его величественных, несмотря на порой излишнюю помпезность, кварталов, он просто привык к иной атмосфере. Поэтому прогулки по столице Парадрона длительностью всего в несколько джооров ему хватило. К тому же он не слишком любил становиться центром внимания, а тут обделен им не был: мощный корпус, чуть ли не в полтора раза крупнее местных обитателей, и открыто носимое оружие (это еще не видно было встроенного!) привлекали к себе то любопытные, то опасливые фокусы. Не осталась в стороне и полиция – за этот солцикл у Айронхайда пять раз вежливо, но явно держа наготове табельные бластеры, попросили подтверждения личности. К счастью, личность главнокомандующего наземными войсками Кибертрона желания дальнейшего выяснения каких-либо вопросов не возбуждала; оружейнику отдавали честь и просили чувствовать себя в гостях как дома.

На следующий солцикл Айронхайд от нечего делать взял напрокат флаер, которым умел управлять как если бы летал на собственных крыльях, и за три световых дня облетел все населенные пункты планеты, тем более что их было немного. Новым для него стал лишь один небольшой городок, возникший за те ворны, пока на Кибертроне шла война, а впрочем, и он был похож на другие. В прошлые свои визиты на Парадрон – это были в основном поездки в отпуск из любопытства – Айронхайд ни с кем не знакомился, так что сейчас искать на планете никого конкретного не приходилось, и он ограничился такими же, как в столице, прогулками по городам, чисто чтобы убить время.

Далее без его внимания не остались несколько местных музеев – мемориальный, древнего и современного искусства, музей личных коллекций (был здесь и такой), а также ксенологический, показавшийся самым интересным, хотя в искусстве Айронхайд понимал больше, чем от него можно было ожидать на первый взгляд. В его погибшей в начале войны семье было несколько поколений технической интеллигенции, ценившей прекрасное не только в механизмах, управляемых сложнейшей электроникой, так что всестороннее образование наложилось в нем на записанную, что называется, в базовое кодирование тонкость оценки рукотворных красот окружающего мира. Личина неотесанного солдафона, надетая им на себя, когда он присоединился к автоботам, служила лишь одной цели – не быть узнанным кем-то из прошлой жизни, и хотя принятые грубые манеры в чем-то въелись в него на подпрограммном уровне, прежняя сторона натуры еще давала себя знать. Поэтому пара спектаклей в столичном театре тоже стала для Айронхайда приятным времяпрепровождением. Но потом оставалось только сходить в холо-кинематограф – и культурную программу можно было считать исчерпанной, а до конца декацикла нужно было протянуть еще три дня. Да и то неизвестно было, много ли времени у бондмейта отнимут все научные мероприятия, которые тот запланировал, а пока в их совместном распоряжении были лишь довольно поздние вечера, насыщенные всеми удовольствиями отпуска, но такие короткие…

Пару солциклов Айронхайд убил в местных клубах; правда, основное веселье в таких заведениях начиналось лишь после захода солнца, зато днем можно было прикинуть, куда неплохо было бы вернуться вечером вместе с Рэтчетом, а куда и не стоило. В конце концов оружейника понесло уже просто куда оптика глядит, и хорошо, что это был хотя бы последний солцикл перед выходными.

В тот вечер Рэтчет возвращался в отель, как всегда, достаточно поздно, но в коридоре уровня его остановил дежурный администратор с весьма смущенным видом.

– Не мог бы я вас попросить, а то, честное слово, мне самому как-то неудобно… – правда, по дежурному можно было сказать, что ему скорее страшно. – Я буду очень благодарен, если ваш досточтимый бондмейт и его уважаемые гости станут вести себя немного потише. А то сами понимаете, вечер уже, не дай Праймас, кто-то будет жаловаться… Нет-нет, вы не подумайте, мы ни в коем случае не стали бы вызывать полицию… тем более она уже здесь…

Несмотря на сбивчивость объяснений, Рэтчет ситуацию просек в два клика, кроме разве что последней фразы про полицию. Но и она нашла объяснение, когда медик вошел в номер и обнаружил там Айронхайда в компании четырех местных полицейских офицеров – троих младших чинов и одного капитана, судя по знакам различия, которые что на Парадроне, что на Кибертроне были одними и теми же. Вела себя компания пристойно единственно в плане того, что атмосферу нельзя было назвать интимной; в остальном же Рэтчет прекрасно понял администратора и ни на миг не усомнился, что будь на месте Айронхайда кто-то из местных рядового уровня, новый наряд полиции был бы вызван незамедлительно. Громкость музыки в номере была такой, что медику пришлось вдвое уменьшить чувствительность аудиодатчиков, а застольная беседа ничуть не уступала проигрываемым записям модной техно-рок-группы по уровню шума. Ночь, конечно, еще не наступила, но соседям гулянка не могла не внушать опасений, это уж точно.

Что ж, навести порядок что в трезвом обществе, что в пьяном Рэтчет умел – это у него было профессиональное, как Айронхайдовский арсенал, всегда носимый при себе. Привлек внимание к себе он не сразу – самым верным средством было бы выстрелить в потолок, только они были уже не на войне, поэтому медик ограничился тем, что постарался попасть в видеозахват бондмейта. Айронхайд тут же сгреб его в охапку и стал знакомить с новыми приятелями – таким образом, контакт был установлен, остальное уже являлось делом техники. Через десяток бриймов аудиорекордер был приглушен до приемлемого уровня, компания начала потихоньку приходить в себя (капитану, правда, пришлось помочь инъекцией соответствующего препарата из дорожной аптечки), а еще через десять бриймов Рэтчет и Айронхайд проводили бравых полицейских до выхода из отеля, убедившись заодно, что те в состоянии перемещаться и на ногах, и в альтформе.

Раз уж полиция уехала, допрос бондмейта Рэтчет взял на себя. Оказалось, что Айронхайда в очередной прогулке по городу занесло в какую-то заправку, сомнительный вид которой оружейника ничуть не смутил – пропустить куб ему приспичило вот прямо сейчас. За кубом последовал второй, а затем случилось столкновение у стойки бара с каким-то нетрезвым типом из местного населения. Классифицировать типа Айронхайд затруднился, ясно было только то, что нахалом тот оказался изрядным, так как полез на боевикона с претензиями – какого шлака не смотришь, куда прешь, и все в этом роде, причем в соответствующих выражениях. Лексикон Айронхайда, несомненно, оказался бы богаче, чем у пьяного типа, но доказать это оружейнику не удалось: «тип» сразу же попытался перевести словесную перепалку в драку. По уверениям Айронхайда, он всего лишь взял незадачливого агрессора за что попалось под манипулятор и встряхнул, чтобы уложить сдвинутый процессор на место; Рэтчет при этих словах скептически покачал головой – силу манипуляторов бондмейта он прекрасно себе представлял и возможное состояние парадронца после такого внушения – тоже. Со стороны картина явно выглядела угрожающей, поскольку кто-то из присутствующих моментально вызвал полицию. Обоих, и Айронхайда, и находящегося в полной прострации «типа», забрали в отделение. Там дело кончилось тем, что Айронхайд, назвав себя, перезнакомившись со всем личным составом отделения и тут же завоевав всеобщее восхищение своей персоной, счел, что выполнить просьбу рассказать побольше о кибертронской войне и собственном в ней участии лучше в приватной обстановке, и пригласил взявший его патруль (те как раз успели сдать дежурство) к себе в отель. Сколько кубов успела приговорить теплая компания, должно было выясниться при отъезде из отеля по итоговому счету, и Рэтчет понял, что заглянет в него не без опасений.

– Знаешь что, дорогой мой, – подытожил он «допрос», – пока нас отсюда не выселили за дебоширство, давай-ка ты будешь теперь ездить со мной. С делами я закончил, осталась научная программа – я, конечно, сомневаюсь, что тебе это будет так же занимательно, как и мне, но уж всяко лучше, чем творить шарк знает что от скуки и создавать правительственным кругам Кибертрона… сказал бы я, какую репутацию.

Айронхайд согласился на это предложение с искренним удовольствием. Хоть медико-инженерные конференции были совершенно не по его профилю, все-таки возможность услышать что-то интересное и полезное исключена не была, а главное – наконец-то можно было не расставаться даже в рабочие джооры с бондмейтом, которого Айронхайд любил так же горячо, как в самом начале войны, когда всеми мыслимыми и немыслимыми способами добивался его взаимности.

***

Научные конференции в любой специальности не слишком различаются между собой в общих чертах – разница ощутима в основном на слух и заключается в конкретном направлении докладов, прений и кулуарных бесед участников. Поэтому на первом же медико-инженерном симпозиуме, куда притащил Айронхайда Рэтчет, оружейник отнюдь не почувствовал себя в чуждой обстановке. Возглавляя до войны секретное военно-инженерное учреждение, занимавшееся передовыми милитаристскими разработками по специальным заданиям Сената, к подобным мероприятиям он привык, так что все показалось ему знакомым: и огромная аудитория амфитеатром с широкими проходами-ступенями (разве что здесь была выделена специальная трибуна для инопланетных гостей-органиков, большая часть которых размерами была кибертронцам по пояс, а то и по колено), и голографический монитор на всю стену, на котором демонстрировались материалы, иллюстрирующие доклады, и звукоизолированная кабинка переводчиков, обеспечивавших понимание для участников из любого уголка Вселенной. Да и содержание самих докладов оказалось не таким уж непонятным – сказался длительный союз с медиком: тут уж хочешь не хочешь, а в контент окунешься… И все же, разумеется, Айронхайда происходящее действительно интересовало куда меньше, чем Рэтчета, поэтому он после второго же доклада начал от нечего делать разглядывать публику.

Парадронцев здесь было, конечно, большинство, однако виднелись мехи, а порой и редкие фем, другого склада корпуса, выдававшего иное происхождение. Пока Кибертрон воевал, жизнь в колониях текла своим чередом, и Айронхайду стало даже немного обидно за свою планету: сколько же времени они потеряли в сражениях и как отстали в техническом прогрессе от остальных… Впрочем, дело это было поправимое, и не над этим ли они собирались работать теперь, когда первый этап восстановления Кибертрона можно было считать завершенным? Десяток-другой ворн – и медицину подгонят к должному уровню, и остальные отрасли, а потом снова придет пора показать трансформерскому сообществу Галактики, кто тут лидер.

Вначале Айронхайд сидел спокойно, позволив своим полям вступить в контакт с полями бондмейта и внутренне улыбаясь его восторженно-возбужденным, слегка хаотичным эмоциям. Но вскоре… это «седьмое чувство» оружейник выработал в себе с первых ворн войны, став фронтлайнером и личным телохранителем Прайма: ощущение того, что на тебя кто-то смотрит, слабое и даже не поймешь, от каких сенсоров исходящее, но неотвязное и беспокойное. Незаметно оглянувшись по сторонам, Айронхайд быстро вычислил источник «седьмого чувства» и тут же убедился, что посматривал незнакомый мех скорее не на него, а на Рэтчета. Среднего типоразмера, в наполовину белой, наполовину оранжевой броне, альтформа явно – такой же минивэн, как Рэтчет, и вроде бы ничего угрожающего… но не мешало бы проверить. Мало ли чем мог быть вызван такой прицельный интерес.

Однако проверять не пришлось: едва начался перерыв и все встали с мест, незнакомец сам направился к бондмейтам, уже совершенно не скрывая радостного выражения в оптике.

– Рэтч! А я смотрю, ты или не ты? Праймас, я уж думал, тебя в активе-то нет – не представляю, как можно было выжить в этом кошмаре! Сто тысяч ворн ни слуха ни духа, а тут – собственной персоной!

– Ранэвей, вот это встреча! – фейсплейт Рэтчета просветлел узнаванием, и мехи стиснули друг друга в объятиях. Вот, значит, какого рода ситуация… чувство опасности в Айронхайде быстро погасло, но возникло какое-то иное подпроцессорное ощущение, еще усилившее желание все прояснить до конца.

– А я слышал, что сюда кто-то прибыл с Кибертрона, но так и не удосужился узнать, кто конкретно, а это, выходит, ты! Ужасно, ужасно рад! Ну что, рассказывай! Как дела, чем занимаешься? По-прежнему предпочитаешь глубинку или в столицу уже перебрался?

– Ну, завалил вопросами! – рассмеялся Рэтчет, подталкивая вперед Айронхайда. – Прежде всего позволь представить моего бондмейта – Айронхайд, а это Ранэвей, мой старинный приятель еще с университета. Только после учебы мы, считай, и не виделись…

Айронхайд приветствовал нового знакомого сдержанным полупоклоном – что-то ему продолжало во всем этом не нравиться. Однако приятеля Рэтчета, похоже, не смущало ничего – напротив, узнав, что держащийся рядом здоровенный мех, на которого он с самого начала разговора поглядывал с некоторой опаской, на самом деле бондмейт его старого друга, Ранэвей сначала ошарашенно мигнул оптикой, а потом воскликнул с неподдельным восторгом:

– Праймасовы причиндалы! Рэтч, да ты полон сюрпризов! Я безмерно за тебя рад, друг, и счастлив познакомиться с твоим бондмейтом! Я вот пока ни Искру, ни корпус ни с кем не связал. Вернее, последнее периодически, конечно, случается, но это ж в сравнении с тобой как соотносить транзистор с микросхемой! Да и какая там личная жизнь при моей работе! Вот с ней в основном и коннекчусь!

Он преувеличенно безнадежно махнул манипулятором, но по его лучащейся озорным весельем оптике никак нельзя было сказать, что Ранэвей этим хоть сколько-то огорчен. А Рэтчет в ответ прямо-таки закатился смехом.

– Ну, ты совсем прежний – я будто снова в студенческие времена окунулся! Уж скажешь, так скажешь! И что же за работа заменяет тебе партнера? Помню, ты в университете любил возиться с техникой – не сменил интересов?

– Ничуть! Всему, что любил, остаюсь верен, – не без гордости за себя заявил Ранэвей. – Заведую отделением инструментальной диагностики в Парадронском медкорпусе. Если помнишь, я туда и поехал на стажировку перед войной, да так там и остался, вот даже карьеру немножко сделал.

– Вот это да! – обрадованно воскликнул Рэтчет. – А я в ваше отделение записался на стажировку на вторую половину этого декацикла! Получается, к своим на обучение попаду – ну кто бы мог подумать!

– Оквинтеть! – и Ранэвей снова бросился обнимать Рэтчета. – Тогда я тебя лично к себе возьму, будет тебе стажировка по высшему разряду! Так кого же мне придется учить, а? У тебя-то сейчас какая специальность?

– Можно считать, военно-полевая, вот только в мирное время она вроде и ни к чему, – отвечал Рэтчет, к неудовольствию Айронхайда не спеша высвобождаться из дружеских – а таких ли уж дружеских, вдруг подумалось оружейнику, – объятий. – А вообще-то я сейчас не привари шарку хвост – стараюсь практиковать сколько возможно, да административная работа заедает. Назначили меня главным по медико-инженерному управлению Кибертрона, вот и маюсь больше в кабинете, чем в ремблоке.

– Это что же, ты теперь там самый главный начальник в медико-инженерии?! – Ранэвей снова потрясенно замигал оптикой, да так, что Айронхайду подумалось, не случился ли у того какой-то сбой в оптодатчиках. – Вот же ржавый оплавок! И молчит, скромника строит! – он обернулся к Айронхайду, явно призывая и того разделить радостное удивление за бондмейта. – Ну ты даешь, Рэтч! Хотя ты всегда на курсе был самым толковым, так что все путем, пост отдали достойному… Нет, такие новости точно нужно отметить! Вот закончится вся эта официальщина, там и соберемся. А пока – жду в своем отделении на стажировку! Там и расскажешь в подробностях, как ты докатился до жизни такой.

Перерыв как раз подошел к концу. Айронхайд надеялся, что «третий лишний» вернется на свое место, но тот сел рядом с ними со стороны Рэтчета, периодически что-то тихо комментируя тому на аудио по ходу докладов, и распрощался с ними только по окончании мероприятия, взяв с приятеля клятвенное обещание, что они непременно найдут время надраться вместе, как делали это когда-то в студенческой юности.

Айронхайд было провентилировал с облегчением, да, похоже, поторопился: Ранэвей будто присутствовал рядом с ними до самой ночи, потому что Рэтчет, на которого нахлынули воспоминания, принялся вечером рассказывать бондмейту всю историю их с однокурсником знакомства и студенческих приключений. И вроде бы все выглядело вполне пристойно – ну, учились вместе, ну, отдыхали, ничего такого… Про университетскую неудачу Рэтчета на личном фронте Айронхайд и без того знал – медик рассказал ему об этом еще давным-давно, в начале их союза, чтобы не было никаких недоговоренностей, а после того случая Рэтчет из-за своей закомплексованности никого к себе близко не подпускал; так, значит, Ранэвея можно было бы исключить из списка возможных угроз семейному благополучию, только что-то так и не давало Айронхайду это сделать. Уж слишком радостной была встреча… Нет-нет, бондмейта Айронхайд ни в чем не подозревал ни на миг, но вот этот бело-рыжий… кто его знает, что там могло когда-то сложиться, а теперь ожить в его процессоре! И ведь как вывернул – «всему, что любил, остаюсь верен»… Поди пойми, намек или нет.

Словом, настроение у Айронхайда было порядком подпорчено. На следующий солцикл оно стало еще хуже, потому что первым, кого они увидели, явившись на очередное заседание конференции, был Ранэвей, ожидавший у дверей аудитории. Так они и провели втроем весь день, причем Айронхайду не раз приходилось с досадой отгонять от себя мысль о том, что третий лишний здесь он сам и есть. Понятно, что профессиональные интересы бондмейта оружейник мог разделить лишь частично, да и велика ли была эта часть – в медицине Айронхайд смыслил не больше обычного саморемонта легких повреждений, а тут, что ни говори, коллега – но только ли из-за возможности обсудить рабочие темы Рэтчет с головой ушел в общение со старым приятелем, почти перестав замечать партнера и давая знать, что он о нем помнит, лишь легким касанием полей иногда? В эмпатике медика, да и по Искровой связи, чувствовалась его взвинченность, но она присутствовала еще и до всех этих конференций, от одного предвкушения возвращения в когда-то любимую обстановку… Короче говоря, в ситуации Айронхайд разобраться не мог, и к концу солцикла это начало его уже злить. И надо же было Юникрону или кому-то из его мифологических приспешников выдернуть этого Ранэвея на то же мероприятие, что и Рэтчета! Хотя… все равно бы встретились на стажировке.

Третий солцикл оказался повторением предыдущего, лишь усугубив хандру оружейника. Вечером Рэтчет тщетно пытался растормошить его, а потом – выяснить причину неразговорчивости; оружейник отговорился тем, что перегрузил процессор малопонятной информацией, от предложенного легкого деактиватора – общепринятого надежного средства в таких случаях – отказался, от куба хайгрейда – собственного лекарства от всех недомоганий – к удивлению Рэтчета, тоже, а потом вспылил при очередном, наверное, двадцатом за вечер, упоминании о Ранэвее.

– Что с тобой? – удивленно воззрился на него Рэтчет. – Ты будто сам не свой весь вечер, а теперь какого-то шлака рычишь на меня… Что стряслось, Хайд?

– Да ничего, прости, – обнял бондмейта устыдившийся Айронхайд. – Просто… не нравится мне этот Ранэвей. Какой-то он… – и оружейник изобразил в воздухе неопределенный жест. – И все время таскается за тобой, совсем нам не дает побыть вместе!

– Да ладно тебе! – примирительно улыбнулся Рэтчет. – Нормальный он парень, и мы с ним правда так давно не виделись, что оба жутко рады встрече. Я от него получил кучу полезной информации, а с завтрашнего дня на стажировке… Э-э, постой-ка! – воскликнул медик, заметив, как потемнела оптика Айронхайда при слове «стажировка». – Да ты не ревнуешь ли часом? Вот еще выдумал, он мой университетский товарищ и ничего больше, хоть в Искру загляни!

– Ни шарка я не ревную, – проворчал Айронхайд, которого почему-то очень больно кольнуло предположение партнера. – Ну его в Яму, твоего Ранэвея, давай лучше примем по полкуба да оффлайн. Мне, наверное, и правда стоит выполнить полную дефрагментацию дисков да почистить память.

***

Наутро Рэтчет уехал в госпиталь Медкорпуса на стажировку, а Айронхайд остался наедине со своими мыслями. Наверное, неплохим вариантом для него было бы сходить куда-нибудь развеять мрачное настроение, да только идти никуда не хотелось. Он включил головидео и пощелкал пультом, перебирая эфирные каналы, но и там ничего интересного не нашел. Сначала оружейник попробовал было посмотреть какой-то фильм, но едва на экране начал завязываться любовный треугольник, тут же переключил канал, отпустив по адресу создателей кино такие слова, которых они явно не заслуживали – фильм-то сам по себе был, кажется, неплохой. Дальше шли новости от агентства «PanGalaxy» про военный конфликт на какой-то захудалой планетке Флиоса, висевшей в пространстве дальнего рукава Галактики, что называется, у шарка на хвосте: в крохотном королевстве – подумать только, на какой-то планете Галактического Сообщества еще сохранились монархии! – недавно сменилась власть, да только не до конца, потому что ближайший родственник юнца, унаследовавшего трон после отправившегося в Колодец Всех Искр, или куда там попадают после дезактива органики, папаши, решил предъявить на этот трон свои права, набрал армию и пошел штурмовать столицу. Новостями Айронхайд тоже остался недоволен – нашли что показывать, как будто во Вселенной нет ничего важнее местечковых разборок… Научно-популярный канал привлек его внимание немного дольше, однако стоило ведущему передачи допустить в описании процессов фундаментального взаимодействия очевидный ляп (уж в этом-то Айронхайд разбирался превосходно), как и его смотреть расхотелось – такого нахального дилетантства оружейник не прощал никому. Он с досадой выключил видеокомплекс, растянулся на платформе, заложив манипуляторы за голову, и предался рефлексии, а проще говоря – стал перебирать в логических блоках то, что преследовало и раздражало его все предыдущие солциклы.

Похоже, Рэтчет оказался прав – Айронхайд действительно ревновал его к возникшему из далекого прошлого приятелю. Иначе как же нужно было расценивать то, что при каждом взгляде этого злосчастного Ранэвея на чужого партнера у Айронхайда буквально энергон вскипал в проводниках? И куда девать то, что в ответ на все направленные в адрес Рэтчета шутки и вроде бы несерьезные комплименты так и хотелось заехать нахалу по фейсу, чтобы у него и бесстыжая оптика, и вокалайзер отключились вместе… В общем, ничем иным, кроме банальной ревности, чувства Айронхайда быть не могли, и это в происходящем не нравилось ему больше всего.

Ревность Айронхайд считал чувством неконструктивным, недостойным и между бондмейтами совершенно неприемлемым. Рэтчет был его первым и единственным постоянным партнером, и все в их союзе складывалось до сих пор на взаимной любви, доверии и уважении – в общем, чуть ли не идеально, так, что Айронхайду порой даже не верилось, что в реальности такое бывает. А теперь-то что же выходит? Он ревнует – получается, оскорбляет подозрениями любимого бондмейта, но ведь с открытостью и доверием друг другу в Искровом союзе подозрительность совсем не вяжется! Причем если посмотреть объективно – Рэтчет на самом деле пока что ровно никаких поводов ревновать не давал… хотя кто его знает, не было ли все дело в этом «пока»! Воспоминания о светлой юности – штука коварная, утонешь в них – запросто может повести на былое. И кто его знает, что там у них было? Рэтчет говорил, университетский товарищ – так-то так, но дружеский интерфейс – дело обычное… правда, Рэтчет опять же рассказывал, что тот тип, его несчастная первая любовь, был у него первым и до Айронхайда единственным, однако есть же то, что в счет не идет, обнимашки-поцелуи и все такое. А привязаться эмоциями можно и так, вот оно сейчас и всплывет, а чего доброго, и дойдет до большего, если будет продолжаться общение, приправленное яркими картинами прошлого… Если же принять, что весь негатив направлен только на того, кто вмешался в их актив – это было равнозначно прямому заявлению «не трожь, мое», а чувство собственничества было последним, что Айронхайд допускал в партнерстве. Ну, или одним из последних – еще он считал недопустимой ложь, но ведь ему в последнее время только и приходилось, что скрывать от Рэтчета свои эмоции, а значит, лгать. В общем, ни объективный взгляд на вещи, ни попытки погасить в себе им самим же презираемое чувство ревности Айронхайду никак не давались, и это просто выводило его из себя! Да еще до сих пор грыз стыд, что сорвался на партнере – такого Айронхайд никогда себе не позволял… Оружейник был зол на себя более, чем когда-либо в активе, и за этой злостью почти не ощущалась злость на Ранэвея; хотя стоило подумать о последнем да еще представить их вдвоем с Рэтчетом – и Айронхайд начинал чувствовать совсем уже бешеную ярость, теперь непонятно на кого направленную.

К вечеру боевикон едва смог успокоиться, чтобы не тревожить Рэтчета отголосками своего настроения по бонд-связи, да и то не был уверен, получилось ли – партнер на него то и дело странно поглядывал. Следующим вечером, чтобы сохранить более или менее нейтральный фон, Айронхайд попробовал напиться, но это оказалось ошибкой: после пятого куба сверхзарядки он почувствовал, что совсем перестал себя контролировать, и попадись ему на оптику в этот момент Ранэвей, дело было бы плохо. Даже совсем плохо… Зато это был предлог отправиться оффлайн. На третий солцикл Айронхайд повторять опасный эксперимент не стал, но вечер наедине с бондмейтом еле выдержал – все время закрываться было невероятно тяжело, да и что подумает Рэтчет, ведь между ними такого никогда не было! Рэтчет внешне никак не показывал удивления – даже наоборот, в его оптике несколько раз мелькало что-то похожее на сочувственное понимание, и от этого становилось еще хуже, а контакта, что полей, что, упаси Праймас, Искр, Айронхайд всячески избегал, поэтому не мог понять, что же на самом деле творится у партнера в процессоре. На четвертый вечер оружейник просто-напросто сбежал из номера, оставив Рэтчету записку на датападе, чтобы тот не ждал его – вернется поздно. Это выглядело в его собственной оптике жалкой трусостью, такое Айронхайд презирал в ком угодно, а уж в себе – тем более, но поделать с собой ничего не мог. А на пятый солцикл, конец стажировки…

– Хватит скучать, поехали!

– Куда? – проворчал Айронхайд. Рэтчет вернулся раньше, чем в предыдущие дни, и оружейник даже не успел привести мысли и чувства в хотя бы относительный порядок.

– Куда надо! – Рэтчет с улыбкой встряхнул его за плечи. – Совсем заржавел, пятый солцикл из номера не вылезаешь. Отпразднуем окончание стажировки! Ранэвей обещал замечательное местечко – он на улице ждет, а я за тобой!

Вообще-то Айронхайд из номера вылезал, но спорить по понятным причинам не хотел, а услышав про Ранэвея, он отвернулся, стиснув денты.

– И на квинта я вам сдался, вот и праздновали бы…

– Ну здрасте, приехали! – развел манипуляторами Рэтчет. – Куда ж я без тебя? Давай-давай, шевели сервоприводами, – и добавил, посмотрев бондмейту прямо в оптику: – Все нормально, Хайд. Я хочу, чтобы было все нормально. Пошли.

Айронхайд пожал плечами, поднялся и нехотя последовал за партнером.

Местечко, куда притащил бондмейтов Ранэвей, действительно стоило того – даже удивительно, что ни в один из своих прошлых визитов на Парадрон Айронхайд на него не наткнулся. Небольшой уютный зал заправки освещался мерцающими огнями, за стойкой бара переливалась коллекция кубов энергона с разных планет и разной степени заряда, образуя радующую оптику цветную мозаичную стенку, столики при желании можно было отгородить от окружающего пространства голографическим пологом, создавая совсем уже интимную обстановку, и не только в плане возможного интерфейса (чем на заправках нередко грешили посетители): здесь хотелось просто расслабиться и отдаться атмосфере полного комфорта и совершенно домашнего, несмотря на претендующую на некоторую роскошь обстановку, тепла. Вот только Айронхайд ко всему этому остался нечувствителен – даже пара энергофоров отличного хайгрейда не помогла. Рэтчет старался втянуть его в разговор, но толку от этого не было никакого.

Заправка, похоже, была среди медиков Парадрона популярной: через полджоора в зал зашла небольшая компания, приветствовавшая Рэтчета и Ранэвея – те ответили, а Айронхайд вспомнил, что кое-кого он видел на медико-инженерном конгрессе в начале декацикла. А еще через пару бриймов Рэтчет встал.

– Посижу с ними немного, – пояснил он. – Коллега делал интереснейший доклад, а я хотел задать пару вопросов, да время для прений истекло. Пойду побеседую сейчас – надеюсь, он будет не против. Не скучайте тут!

Рэтчет отошел к компании коллег, тут же придвинувших для него еще одно сиденье от соседнего пустого стола, и влился в профессиональную беседу, а Айронхайд и Ранэвей уставились было друг на друга, а потом оружейник, нахмурясь, отвел фокус, залпом опустошил свой энергофор, налил себе еще, так же молча выпил… Ранэвей смотрел на него с легким недоумением, явно желая заговорить, да только не решаясь – уж очень грозно развернулись поля Айронхайда, постепенно перестававшего сдерживать эмоции. Увы, на фоне хайгрейда с оружейником такое случалось нередко. И нарушил молчание он сам, залив в себя последний остававшийся на столе из их заказа энергон.

– Ну что – мне кажется, самое время поговорить как мех с мехом?

– А есть повод? – осторожно поинтересовался Ранэвей.

– А ты из себя однотактовый процессор не строй, – зловещим тоном посоветовал Айронхайд. – В общем, так: предупреждаю один раз, с Рэтчем теперь буду рядом всегда. И если увижу тебя в радиусе пяти эсков от нас – не обессудь, разберусь по-своему. Ты не смотри, что у меня оптика синяя – я по кодированию стопроцентный десептикон, долгое терпение в моей прошивке отсутствует.

Ранэвей поначалу явно опешил от такого сурового напора, но малодушие – а как подумалось Айронхайду, скорее, здоровое чувство самосохранения – похоже, не являлось приоритетным в его кодировании, потому что уже через клик линзы медика сверкнули оскорбленным вызовом.

– Вы, конечно, Рэтчету бондмейт и кое-какие права имеете, да только наша с ним дружба – замечу, узы в своем роде не менее ценные – будет подольше, чем ваш союз. Так что нечего указывать, когда и где мне находиться. И запрещать нам общаться тоже нечего – у себя в войсках командуйте!

– Ах вот как, – рыкнул Айронхайд, – значит, в курсе, кто я по службе! Вот только не пойму, рыжий, то ли ты такой храбрый, то ли такой идиот… Ты на дружбу не коси, я вижу, чем тут пахнет! Последний раз спрашиваю – перестанешь сбивать с толку моего партнера?!

– Эй, полегче! – возмутился Ранэвей, тоже повышая голос; на них уже стали обращать внимание – разговоры за соседними столиками начали затихать, и все больше оптик устремлялось в их сторону. – Я вас не оскорблял! А кто тут идиот, еще нужно присмотреться!..

Айронхайд пару кликов, казалось, что-то соображал, а потом оптика его побелела, и он привстал, вцепившись пальцами в крышку стола.

– Вот сейчас я на тебя и посмотрю… изнутри, – раздельно произнес он, наклоняясь вперед. Движения его манипулятора Ранэвей не уловил – услышал только жалобное звяканье энергофоров на качнувшемся столе, когда Айронхайд выдернул его из кресла и хорошенько тряхнул, держа на весу. За соседним столиком кто-то ахнул, слегка посеревший бармен начал нащупывать дрожащими пальцами на шлеме коммлинк, явно готовясь вызвать полицию, но тут на весь зал прозвучало: «Хайд! А ну, прекрати!!», и на руке боевикона повис Рэтчет. То ли его вид, то ли гневный голос, то ли и то, и другое разом оказали на Айронхайда магическое действие – он разжал пальцы, отчего Ранэвей с громким лязгом брякнулся на пол, и опустил руку.

– Рэтч… ну какого, в самом деле, шарка?!.. – пьяно и как-то обиженно пробормотал он.

– Я тебе еще покажу шарков – не обрадуешься! – прошипел Рэтчет. – Быстро сел на место!

Айронхайд насупился, но послушно плюхнулся в кресло. Медик сердито провентилировал и повернулся к присутствующим.

– Все в порядке, просим прощения за инцидент, – он перевел обеспокоенно-виноватый фокус на пострадавшего. – Вей, ты цел?

Ранэвей только кивнул – вокалайзер у него как раз перезагружался – и тоже заполз в свое кресло: ноги его держали пока плоховато.

– Значит, так, – Рэтчет говорил сейчас тем самым не терпящим возражения тоном, который заставлял слушаться его даже Мегатрона. – Я сейчас вызываю аэротакси, мы все вместе летим в наш номер, и я надеюсь, у тебя, Хайд, найдутся очень веские аргументы, чтобы объяснить тот шлак, который здесь только что случился. Вей, не отказывайся, пожалуйста, – обратился он к другу, видя, что тот намеревается возразить. – Не выношу недосказанности, и мне важно знать точку зрения каждого.

Ранэвей пожал плечами, Айронхайд мрачно промолчал. Расплатившись, они вышли на улицу. В приземлившемся рядом с ними четырехместном флаере Рэтчет впихнул бондмейта на одно из задних кресел и сел рядом с ним после того, как Ранэвей занял место в одном из передних. Через пару бриймов – дорога была короткой, тут и на своих колесах было недалеко – они уселись в гостиной номера.

– Ну, Хайд, – Рэтчет упер строгий фокус в своего бондмейта, – расскажи, почему ты устроил все это безобразие? Вей тебя обидел чем-то или оскорбил? Хотя и это не повод, чтобы применять силу, но может, у тебя найдутся на то железные причины.

– И еще какие! – вскинулся Айронхайд. – Какого плавленого шарка он на тебя претендует?! Узы у вас с ним, видите ли, не менее ценные, чем у нас с тобой… Верен он, понимаешь ли, всему, что любил! Да я тебя никому не отдам! Ты меня понял?! – последняя фраза была обращена к Ранэвею, мгновенно встопорщившему броню.

– И в каком же плане Вей, по-твоему, на меня претендует? – еще больше нахмурился Рэтчет.

– Да уж понятно, в каком! – мигнул оптикой Айронхайд, будто удивляясь, как это партнер не соображает таких простых вещей. – Увивается тут вокруг тебя, права качает! Не-е, Рэтч, от таких поползновений я тебя всегда буду защищать!

– Рэтчет! – возмутился Ранэвей. – Разве я увиваюсь?! Качаю права?! Или теперь это так называется? Объясни ты своему бондмейту, что между нами ничего такого нет и никогда не было!

– И не будет! – Айронхайд с праведным гневом в линзах ударил кулаком по подлокотнику кресла, и на том образовался заметный скол. – Я тебе этого не позволю!

Ранэвей беспомощно посмотрел на друга, тяжело провентилировав, покачал головой и прикрыл ладонью оптику, как бы говоря, что техно-медицина тут бессильна.

Рэтчет какое-то время молчал, и от его взгляда Айронхайду все больше становилось не по себе.

– Что-то позволять или не позволять в отношении себя – это я решу сам, не спарк все-таки, – наконец заговорил медик. – Но я не думал, что однажды мы скатимся до того, что будем в каждом, кто оказывается чуть ближе, подозревать угрозу нашему союзу. Я хоть раз давал тебе повод усомниться в своей любви и верности?

– Да ты что! – разволновался Айронхайд. – Разве ж я тебя в чем-то…

– Тогда какого ржавого шлака ты взялся контролировать круг моего общения?! – не давая ему договорить, гневно взорвался Рэтчет, и Айронхайду от этого стало удивительным образом легче – лучше так, чем прежний холодный, чужой, обвиняющий тон, такой непривычный в их уже многоворновых отношениях и оттого жутко пугающий. – Может, теперь я должен отказаться от всех своих друзей, будь они из прошлого или появятся в будущем, только потому что тебе, видите ли, что-то там померещилось?!

– Да нет же… – пробормотал боевикон, чувствуя, что все аргументы, в которых он сам еще недавно был так уверен, становятся все более зыбкими. – Только этот твой «приятель», – он не глядя мотнул подбородком в сторону Ранэвея, – очень уж назойлив, вот я и…

– Желание пообщаться с кем-то, кто был тебе близким другом и от кого ты не имел никаких вестей тысячи ворн, ты называешь назойливостью? – снова сурово перебил бондмейта Рэтчет. – И то, что у нас есть общие профессиональные темы, которые нам важно обсудить, тебя тоже не смущает?

Айронхайд несколько кликов сидел, уставившись в пол и стиснув до скрипа денты. Фильтры у него были отменные, он уже начинал трезветь, и в немалой степени тому способствовало все более ясное осознание ситуации, которая очевидно показывала, что, как ни противно было признаваться в этом, прав был рыжий – идиотом себя выставил он сам… Наконец он поднял на бондмейта совершенно несчастную оптику и перешел на бонд-связь – вслух, да еще при постороннем, более того – том, из-за кого все это началось, говорить он просто не мог!

«Рэтч… Прав ты во всем, если посмотреть, но я только представил, что ты с кем-то… что тебя… что я тебя потеряю – и все, будто перемкнуло что-то! Я же без тебя не смогу, ржа бы меня заела…»

Взгляд Рэтчета немного смягчился, он чуть подался вперед и ответил так же – молча.

«Хайд, ну с чего ты решил, что можешь меня потерять? Говорил я тебе, мы с Ранэвеем просто старинные друзья и коллеги – не больше! И если много общались в эти солциклы, то по делу… и мы ведь правда не виделись сто тысяч ворн, пойми ты! Ладно. Я готов списать то, что ты себе накрутил в логических блоках, только на смену обстановки и вынужденное безделье, к которому ты оказался не готов, иначе… Иначе какие же мы, в шлак, Искровые партнеры, если ты считаешь, что я могу тебя предать?!»

Это был лишь один, вербальный слой многоканальной передачи по Искровой связи – и по нему больше не прошло ничего, оба смолкли не только внешне; но связь продолжала оставаться открытой, по ней в обе стороны лились потоки информации, которую уже нельзя было облечь в осязаемые формы. Чувства, эмоции, мысли – все, что было пережито, передумано, даже не осознано толком: связь передавала не только содержимое памяти с жестких дисков, подпроцессорных кластеров – тоже… Только бондмейты за полбрийма могли выразить друг другу то, для чего потребовались бы джооры разговоров и еще солциклы – чтобы обдумать, усвоить все это, а сколько осталось бы недосказанным просто потому, что не нашлось бы слов! И не дольше полубрийма смотрели Рэтчет и Айронхайд друг на друга, понимая, сопереживая, прощая и каясь.

Наконец Айронхайд порывисто вскинулся, выпрямляясь в кресле.

«Рэтч! Чтоб мне к Юникрону в пасть! Я не!.. – плечи его вдруг удрученно поникли. – Прости… Непроходимый я идиот!»

Ранэвей, молчавший все это время, перевел фокус с одного бондмейта на другого и с шумом прогнал воздух по вентсистемам.

– Можно, я вас прерву? – осторожно подал он голос, и взгляды четырех синих оптик устремились на него. – Вы ведь общаетесь сейчас по той самой связи, верно? Хоть и не слышно, а понять можно… Так вот, смотрю я на вас, парни, и по-хорошему завидую! Вы ж любите друг друга, это сразу видно. Не каждому выпадает такое счастье, факт… Рэтч, – он посмотрел на медика, – наверное, мы с тобой и правда слишком увлеклись делами и воспоминаниями, вот твой бондмейт и подумал шлак знает что. Может, я на его месте и не так бы взбесился! Ты уж не суди его строго. Айронхайд, – Ранэвей перевел взгляд на боевикона, – клянусь Всеискрой, Рэтчет мне только хороший друг и достойный восхищения коллега-профессионал. Я его уважаю и люблю чисто по-товарищески, – он обезоруживающе улыбнулся. – И никогда бы я не осмелился вклиниваться в то, что благословлено Праймасом или каким-то другим божеством, если они и в самом деле есть… кстати, этот вопрос мы с тобой, Рэтч, еще окончательно не прояснили! В общем, все мы хороши, – заключил Ранэвей. – Но давайте мириться, а? А то я чувствую себя с одной стороны каким-то героем-обольстителем, что совершенно не мое, хотя, не скрою, даже немножко импонирует, а с другой – последним гадом, послужившим причиной ссоры такой замечательной пары, как вы, а это мне уже не нравится абсолютно. Забудем про это дурацкое недоразумение, а я со своей стороны уверяю, что ни зла, ни обиды ни на кого не держу. Мир?

И он обвел примирительно-вопросительным фокусом обоих бондмейтов.

Айронхайд глянул в оптику Рэтчета, а затем встал и подошел к Ранэвею, поднявшемуся ему навстречу.

– Мир, – боевикон протянул манипулятор. – Признаю себя идиотом.

Рэтчет по-доброму усмехнулся и присоединился к бондмейту и другу, положив ладонь на их скрепленные пожатием руки.

– Мне тоже урок, – произнес он, – как надо себя вести, если у тебя партнер десептикон. Ни шага ни вправо, ни влево – так, что ли, Хайд? – и он, дотянувшись другим манипулятором, отвесил партнеру шутливый подзатыльник.

– Хорош меня невесть кем выставлять! – ответил Айронхайд. – Давайте-ка лучше продолжим вечер, а то, чует моя Искра, мы порядочно недобрали…

Добрали все трое в течение следующей пары джооров что надо, так, что Ранэвея уложили оффлайн на диване в гостиной номера – за свою координацию на проезжей части тот не на шутку опасался, зато не преминул отметить, что пьет Айронхайд как настоящий профессионал и по этой части даст сто очков вперед всему Парадронскому медкорпусу вместе взятому. Ну, а оружейник и его бондмейт продолжили мириться – самым приятным для находящейся в союзе пары способом. Да и в самом деле, что может быть вернее, чем открыть бондмейту Искру и непосредственно показать, что творилось на ней все это время…

И конечно же, только этой ночью Искровое общение партнеров не ограничилось!

***

Утро начиналось в привычном режиме – обычное утро обычного трудового дня. Загружать в планировщик список приоритетных дел Мегатрону не приходилось – они не покидали оперативной памяти Лорда-Протектора еще с предыдущего солцикла и четко распределялись по срокам выполнения. Что-то можно было поручить Старскриму, что-то отправить на согласование Прайму, а что-то Мегатрон предпочитал проконтролировать сам. Правда, следовать выверенному расписанию удавалось крайне редко, да что там – почти никогда. Всегда возникало что-то внеплановое, срочное, неотложное, сверхважное, что отрывало от текущих вопросов и отодвигало их выполнение на неопределенный период, грозивший затянуться надолго, если бы Мегатрон не научился за те пятнадцать ворн, что он находился в статусе соправителя Кибертрона, вычислять реальную степень их актуальности. Однако когда секретарь доложил о приходе Айронхайда с просьбой об аудиенции, Мегатрон сразу дал добро – командующий наземными вооруженными силами Кибертрона никогда не беспокоил попусту. Кроме того, тот только что вернулся из отпуска, так что Мегатрон подумал, что оно и кстати – обсудить с боевиконом кое-какие вопросы, касающиеся укомплектования армии, являлось даже вопросом насущным.

Приветствие главкома наземных войск было, как всегда, четким, вот только в оптике у него сияло что-то, чего раньше Мегатрон у него как-то не замечал – то ли фокус стал каким-то счастливо-рассеянным, то ли это просто свет так упал. Лорд-Протектор украдкой провентилировал – отпуск, похоже, действительно неплохо влияет… не пойти ли самому хоть на декацикл? Забрать Старскрима, махнуть на какую-нибудь планету подальше, где их могут не знать в фейсплейт… Да разве ж тот пойдет? Погрузился в государственные дела по самые закрылки – не оттащишь. Вот уж кто точно в своей стихии, чего нельзя сказать о нем, Мегатроне, когда-то, как оказалось, очень слабо представлявшем, чем на самом деле окажется та самая верховная власть, если относиться к ней честно и ответственно. И ведь до чего дошел – нет-нет, да и мелькало сожаление о ненавидимом раньше, а теперь казавшемся не таким уж и плохим гладиаторском прошлом…

– Приветствую. Как отдохнул? – спросил он, в два клика поняв, что мечтам пока что сбыться не суждено. И не будет суждено еще очень долго.

– Благодарю, милорд, отлично, – ответил Айронхайд и отчего-то покосился на пару датападов, которые держал в руках.

– И сразу за дела, – одобрительно усмехнулся Мегатрон, по-своему расценив взгляд боевикона. – Что ж, похвально. Ну давай, что там у тебя? – и он протянул манипулятор за датападами.

Айронхайд – вот уж чего совсем нельзя было ожидать от бравого военачальника! – чуть помялся, переступил с ноги на ногу и наконец положил на стол датапады.

– Заявление на длительный отпуск, милорд, – отрапортовал он с каким-то странным выражением.

Манипулятор Мегатрона замер на полпути, так и не коснувшись датападов.

– Не по-онял, – протянул Лорд, недоуменно воззрившись на главкома. – Ты же только что оттуда!

– Так я теперь в другом направлении, – совсем не по-уставному развел манипуляторами Айронхайд и добавил со смущенной улыбкой: – Сам не ожидал…

Мегатрон нахмурился, бросил подозрительный фокус на бывшего оружейника и, взяв наконец датапады, устремил оптику сначала в один, потом во второй… и линзы его чуть не полезли на шлем от удивления.

– Это… когда же вы успели?! Хотя что там – дело недолгое… Да заешь меня ржа! Получается, Рэтчет… Вот шарков опла-авок! – линзы Мегатрона заискрились нескрываемым весельем, но тут же он снова помрачнел. – И на кого же изволишь меня оставить? Кто армией командовать будет?!

– С вашего разрешения, милорд – Броул, возможно? Он же мой первый зам, – отвечал Айронхайд, не слишком поняв, риторический был вопрос или прямой. – А я, может, уговорю Рэтчета потом сменить меня в отпуске – я же пять ворн не выдержу!

– Отставить! – отрезал Мегатрон. – Тебе я замену, положим, подберу, а где я найду второго Рэтчета?! Так что выдержишь – считай, приказ командования… Значит, Броул… – Лорд задумчиво побарабанил пальцами по столу, игнорируя насупленный вид главкома. – Ну что ж, Броул так Броул – этот справится, не первый ворн его знаю. Только если и он соберется в том же «направлении»!.. Сначала Джаз, теперь ты! Хоть бы как-то договаривались, что ли… Дождетесь у меня, что издам указ о государственном регулировании Искровых связей, – он снова весело глянул на Айронхайда. – Ну что, оружейник, прими мои поздравления! Да Рэтчету их от меня передай. Шлакоделы…

И он размашисто и уверенно подписал оба датапада.

Оптимус Прайм оторвал от монитора извиняющийся фокус.

– Прости, Тандер, сейчас закончу. Присядь на пару кликов… – и он снова уткнулся взглядом в экран, набрасывая что-то на датападе и одновременно перебирая другим манипулятором документы, стопка которых с левой стороны стола грозила развалиться с мига на миг, пока наконец не нашел нужный.

Пара кликов превратилась в восемь бриймов, но наконец Прайм отодвинул от себя инфорамки.

– Все, пойдем. Парадокс какой-то: чем больше стараемся всем составом распределять дела равномерно, тем больше их валится на конец мегацикла, и так из раза в раз… Веришь или нет, иногда просто мечтаю, чтобы пришел Девастатор, уселся на все эти датапады и решил все проблемы разом!

Тандеркрэкер рассмеялся отчаянной фантазии Правителя, и они вышли из кабинета, направляясь в заправочную, как всегда бывало на перерыве.

По дороге Оптимус, тоже как всегда, связался по коммлинку с Джазом, выслушал отчет о домашних делах, чему-то посмеялся еще и с ним, а после, залив в баки свою порцию топлива, вновь с извинением взглянул на второго партнера.

– Знаешь, Тандер, я, наверное, сразу вернусь к работе. Слишком много дел, правда. Может быть, сегодня пораньше поедем домой…

Сикер усмехнулся – в последнее что-то не очень верилось.

– Трудитесь, милорд! А я, пожалуй, полетаю до конца перерыва, прожгу пыль в турбинах.

Однако к текущим делам в этот солцикл Оптимусу, видно, вернуться было не суждено: не успели они дойти до приемной Прайма, куда по укоренившейся привычке охранника намеревался проводить его Тандеркрэкер, как в коридор из раскрывшихся створок дверей своего кабинета выскочил Старскрим и, увидев Оптимуса, порывисто шагнул к нему.

– Милорд Прайм, вы-то мне и нужны, – не терпящим возражения тоном, словно это он имел здесь право распоряжаться, заговорил сикер. – Прошу о немедленной аудиенции – дело очень срочное. Лорда Мегатрона я уже известил, он тоже скоро будет.

– Конечно, – слегка растерялся от такого напора Оптимус. – Идемте в мой кабинет, винглорд.

Он повернулся к Тандеркрэкеру, одарив его теплым взглядом ясной оптики.

– Увидимся вечером, Тандер.

Одновременно пойманный на себе Тандеркрэкером быстрый взгляд других линз, хотя и более подходящего к такому определению спектра, оказался куда более прохладным. Старскрим так и не переставал рефлексировать на своего ведомого, если тот имел неосторожность попасться на его высочайшую оптику в компании Прайма, а теперь, когда они официально объявили о своем партнерстве, все только усугубилось.

Тандеркрэкер, давно научившийся относиться к причудам ведущего с философским спокойствием, проводил фокусом две фигуры, скрывшиеся в дверях правительственной приемной, не спеша прошелся по галерее третьего уровня, поприветствовав на ходу попавшуюся пару знакомых мехов, и вышел на взлетную площадку.

Разгонять в небе турбины было необыкновенным удовольствием, особенно теперь, когда большую часть своего актива Тандеркрэкеру приходилось проводить в рабочем кабинете. Честно сказать, вся эта чиновничья рутина немало его доставала. В бытность свою заместителем аэрокоммандера ему тоже приходилось составлять разного рода сводки, отчеты и доклады, но все же не в таком количестве, как теперь. Конечно, как добросовестный и ответственный мех, он выполнял все, что было положено, но как же отчаянно недоставало высоты и скорости, и он пользовался любой предоставлявшейся возможностью, чтобы взмыть в небо и ощутить непередаваемый восторг полета со свистом ветра в элеронах и ощущением обтекающих фюзеляж упругих воздушных струй…

Однако сегодня к наслаждению пилотажем примешивалось немалое любопытство – по какому делу понадобился Старскриму Прайм? Да еще вместе с Мегатроном? Степень его реальной важности определить было сложно – для Старскрима срочным и безотлагательным был любой вопрос, который таковым представлялся ему. Однако пустяками ведущий обычно не занимался, так что не исключено, и в самом деле произошло что-то неординарное. Получить сведения от самого Старскрима вряд ли представлялось возможным – тот еще с войны предпочитал дистанцировать своих ведомых от любой важной информации, обсуждаемой что в ставке десептиконского командования, что теперь в Объединенном Правительстве Кибертрона, поэтому если Тандеркрэкер и надеялся узнать хоть что-то, то только вечером от Оптимуса.

Однако информация дошла до него гораздо раньше, причем из совершенно другого источника.

– Привет! – раздался в коммлинке голос Джаза, едва вернувшийся на рабочее место и погрузившийся в текущие дела Тандеркрэкер подал команду принять вызов. – Слыхал, что творится?

– И что творится? – пробормотал в коммлинк Тандеркрэкер, еще не полностью вышедший из процесса анализа просматриваемых данных.

– Ну да, ты ж головидео не смотришь… А там джоор назад показали репортаж – знаешь такую планетку в системе MKW3-420? Самоназвание Флиоса… Если не знаешь, то не переживай, мирок у шарка на хвосте, да и цивилизация странненькая, но каким солнечным ветром туда занесло отряд сикеров?! Я так думаю, парней бросало по космосу с начала войны, когда еще можно было улететь из Воса, и похоже, они крепко влипли.

– Отряд сикеров? – от такой новости мысли о работе упорхнули в один клик. – Оквинтеть!.. Где, говоришь? Система МКW3-420? – Тандеркрэкер тут же вывел на рабочем компьютере информацию. – Да это же задворки Галактики! Ты сказал, влипли? А что там случилось?

– Местечковый конфликт, на который и внимания бы обращать не стоило, кабы не наши, – ответил Джаз. – Я тебе сейчас скину этот репортаж, посмотри сам. Чтобы было понятно – там один чудик предъявил претензии на престол и эпично про… – слово, которое употребил лейтенант, было нецензурным, – все шансы на победу. Ну, а теперь журналюги раскопали, что дело было нечисто со всех воевавших сторон, а еще каким-то боком там оказались кибертронцы! Я как увидел, хотел было Оптимусу сразу сообщить, да провозился с малым. Связался с ним брийм назад, а он уже в курсе – Старскрим их с Мегатроном поставил на антенны… Не, все правильно, конечно – своих в беде бросать нельзя! В общем, лови файл и до вечера!

Лейтенант отключился, а на служебном терминале и планшете одновременно пискнул сигнал новой почты. Тандеркрэкер придвинул кресло поближе к столу и открыл видеофайл.

На мониторе возникла яркая заставка информационного агентства «PanGalaxy», а вслед за ней появился репортер – небольшой крепенький органик, оживленно жестикулирующий четырьмя трехпалыми руками. Детали его корпуса не были видны – тот скрывался под комбинезоном, а на трехглазом фейсплейте постоянно менялось выражение. Говорил он на интерлингве – этот язык Тандеркрэкер знал еще с Военной Академии, где его преподавали в виде факультатива, так что переводчик можно было и не включать.

«Борьбу за престол в королевстве… (название на интерлингве прозвучало как Ваеберг) еще вчера можно было расценивать как чисто внутренний конфликт на Флиосе, однако вновь открывшиеся сенсационные обстоятельства вряд ли позволят Галактическому Сообществу считать его завершенным и ограничиться проведенным наблюдением на принципах невмешательства. Информация, полученная от надежного источника, близкого к правительственным кругам Ваеберга и пожелавшего остаться неизвестным, заставляет признать, что обеими сторонами, участвовавшими в боях за власть, был нарушен ряд пунктов межпланетного законодательства, и реальная ситуация просто-таки требует внимания как широкой общественности, так и эмиссаров Галактического Совета…»

Тандеркрэкер слушал, всматриваясь в репортаж – показывали то панораму города, по словам журналиста, «искалеченного боями» (на самом деле разрушения были столь незначительны, что сикеру подумалось – Кибертрону бы обойтись такими потерями, так можно было бы благословить Праймаса), то студию с интервьюируемым «источником», от которого был виден лишь размытый обработкой кадров силуэт, а голос – искажен фильтрами. Выходило, что командование армии неудачливого претендента на власть было просто-напросто подкуплено действующим правителем, благодаря чему и сложило оружие, даже не развернув как следует боевые действия и сдав упомянутого претендента царствующему монарху, что называется, со всеми болтами и гайками. Все это было не слишком интересно… до тех пор, пока в видеозахвате камеры не появилось снятое дальнобойным объективом внутреннее пространство какого-то помещения, напоминавшего по всем признакам, схожим обычно во всех мирах, тюрьму. На окне, сквозь которое велась съемка, стояли силовые решетки, а за ними в полумраке слабо освещенного отсека виднелись несколько фигур, которые не могли принадлежать никому иному, кроме как сикерам!

«Кто эти механоиды?! – патетически вещал репортер. – Первопроходцы новой территориально-политической экспансии Кибертрона или жертвы несчастных обстоятельств? Мы призываем уполномоченные структуры Галактического Совета разобраться, законным ли являлось участие граждан Кибертрона в конфликте на Флиосе, а там уж будет ясно, заслуженным ли является их насильственное удержание оставшимся у власти правителем Ваеберга или это еще одна бесчестная выходка с его стороны…»

Тандеркрэкер с досадой отключил репортаж – прозвучавшие домыслы о новой военной агрессии Кибертрона раздражали. Несмотря на все миролюбивые заверения Объединенного Правительства планеты, Галактическое Сообщество продолжало, хоть и не выказывая этого явно, считать кибертронцев одной из самых опасных и недружелюбных рас, стремящихся к захвату чужих территорий, и эту сомнительную славу, утверждавшуюся за ними еще со времен Новы, искоренить было крайне трудно. Однако сейчас главным было не это, а явно оказавшиеся в беде соотечественники – затерявшиеся во вселенной осколки их когда-то взорванной войной планеты. Если Старскрим был в курсе, а со слов Джаза – так и было, то, зная нацеленность винглорда на восстановление численности воссианцев, можно было быть уверенным, что без внимания такую информацию он не оставит. Тандеркрэкер мог лишь горячо поддержать его намерение, а то, что понадобится это сделать не только в моральном плане, но и более действенным образом, он понял, когда почти к концу рабочего дня на его коммлинк пришло короткое, но исчерпывающее сообщение от Старскрима: «Завтра в семь-ноль будь в моем кабинете в полной боевой готовности. Вылетаем на Обриум».

Что ж, такой приказ на фоне опостылевшего водоворота рутинных официальных документов и управленческих задач прозвучал для Тандеркрэкера более чем кстати – он совсем был не прочь тряхнуть стариной и вспомнить ратные триадные будни, тем более в ситуации, когда активировать винтовки, если без этого не обойдется, придется не на родной планете. И налить, что их опять могут счесть воинственной расой – как ни крути, а сикерские военные протоколы в подпространство не спрячешь… Поэтому о предстоящем отлете он сообщил вечером Оптимусу не без энтузиазма.

– Ну, а мы окажем Старскриму дипломатическую поддержку, – подхватил Прайм, – и надеюсь, обойдется только ею. Хотя… смотря как поведут себя эти с Флиосы. Но сперва нужно уточнить ситуацию. Я получил сегодня официальный запрос с Обриума, от Галактического Совета, относительно правомерности участия наших граждан во внутреннем конфликте суверенной планеты. Ответ мы с Мегатроном отправили в виде встречной ноты протеста – кем бы ни оказались эти сикеры и на каком основании они бы там ни воевали, так поступать с ними мы позволить не можем!

– Не кипяти энергон в проводниках, моя Искра, – рассмеялся Джаз, обнимая бондмейта. – Все будет в порядке, Старскрим из брони выпрыгнет, а под свое крыло их заберет: разве ж он стерпит, что где-то есть сикеры, не объятые его подданством!

– Все-таки интересно, кто же это и как их угораздило попасть в такую историю… – задумчиво произнес Тандеркрэкер, про себя, впрочем, усмехнувшись очередной шпильке лейтенанта в адрес ведущего.

– Очевидно, не все воссианцы эвакуировались на Парадрон, – предположил Прайм. – У меня два варианта. Первый – что эта группа участвовала в войне на Флиосе в качестве наемников, и в таком случае то, как с ними поступают, действительно противоправно. Деятельность наемных войск регулируется соответствующим разделом межпланетного права. По окончании войны победившая сторона подписывает акт о выполнении контракта; тут бывают проблемы, если победит не та сторона, что нанимала – расчета ждать не приходится, но отпустить наемников обязаны. Или против них выдвигают аргументированный иск о противоправности их действий, если имело место мародерство, намеренное убийство мирного населения или что-нибудь в этом роде – тогда дело передают в арбитраж. Однако вот так насильственно удерживать все равно не имеют права, это оговорено в законе… Второй вариант – тут ни о какой законности и вовсе не может быть речи: сикеры могли быть когда-то захвачены и использованы в качестве невольников. Работорговля на окраинах Галактики еще не ушла в прошлое.

Тандеркрэкер передернул крыльями, услышав последнее предположение Прайма – это был наихудший из вариантов, о котором не хотелось даже думать.

– Мы им обязательно поможем, – решительно заявил он, бряцнув металлом в голосе. – Так обращаться с… – он хотел сказать «с воссианцами», но вовремя поправился: – …с кибертронцами не позволено никому.

«А если эти органики посмели причинить сикерам какой-то вред, то местечковым военным конфликтом они не отделаются», – подумал он, но вслух, зная миролюбивые взгляды Оптимуса, говорить это не стал.

***

Обриум, четвертая от своего солнца планета в Гамма-квадранте нижней плоскости Галактики, стала резиденцией Галактического Совета не так давно – по кибертронскому счету, ворн около ста назад. Руководящие органы Совета меняли свое местопребывание каждую тысячу стандартных астроциклов, а проводившуюся раз в астроцикл Генеральную Ассамблею Совета, согласно уставу, принимала каждый раз новая планета. Кибертрон такой чести не был удостоен ни разу: с момента образования Совета около двухсот тысяч ворн назад к кибертронцам там относились в диапазоне от вежливой настороженности до полной изоляции, длившейся все время, пока шла война между автоботами и десептиконами. С ее окончанием Кибертрон формально вернул себе позицию в Галактическом сообществе, хотя от выжидательной напряженности при упоминании о планете гигантских металлических существ большинство населяющих Галактику рас, а члены Совета – тем более, пока еще не отделались.

Обриум представлял собой единый гигантский мегаполис, распространившийся на всю планету. На нем не осталось ни клочка первозданной природы, а исконно населявшие его органики нескольких сходных меж собой рас, произошедших из одного корня, за время пребывания на планете Галактического Совета почти растворились в многообразии пришлых обитателей – в метрополиях такое случалось сплошь и рядом. В секторах Обриума можно было услышать по меньшей мере пару тысяч языков и наречий, хотя практически все там могли изъясняться на интерлингве, и увидеть самых разных разумных существ – от стандартной для органиков гуманоидной внешности до совсем уже экзотической, такой, что с первого взгляда ее обладателя можно было принять за что угодно. Мощные установки климат-контроля, источником энергии для которых служили термальные процессы в ядре планеты, обеспечивали в различных областях Обриума условия жизни, приемлемые для почти любых рас, под куполами поселений диаспор формировалась подходящая атмосфера, а дыхательным аппаратом, позволявшим перемещаться без ограничений, снабжался каждый житель и гость планеты – конечно, из тех, кому вообще требовалось для жизнедеятельности дыхание. Перетекающие один в другой кварталы то вздымались ввысь на сотни эсков, то расстилались по поверхности – в зависимости от предпочтений местного населения, но каждый из них днем сверкал стеклом и металлом, а ночью – огнями окон и иллюминации, и планета казалась с орбиты объятой негаснущим светом.

Тандеркрэкеру, как, впрочем, и его сотриадникам, и сопровождавшей их триаде лорда Ховерфлая, бывать на Обриуме еще не приходилось. Да и вообще весь опыт его космических путешествий ограничивался несколькими полетами в отпуск на «курортные» планеты во время службы в Айаконе перед войной, а затем – захватническим вояжем за энергией на «Немезисе». Посещенные им миры, как правило, населялись одним, максимум тремя разумными видами и большим разнообразием архитектуры, ограниченной понятиями о комфорте и техническими возможностями аборигенов, не отличались. Обриум же давал понять, насколько разными могут быть мыслящие видовые формы, и это впечатлило всю кибертронскую делегацию, кроме, пожалуй, Старскрима. По крайней мере, внешне ни удивления, ни какого-либо интереса к окружающему винглорд не демонстрировал, хотя Тандеркрэкер подозревал, что от истины это так же далеко, как от их родной планеты до Обриума: Старскрим хоть и был когда-то ксенобиологом, но вряд ли видел все эти расы собственной оптикой. Зато Скайварп компенсировал недостаток любопытства в поведении ведущего с лихвой. И встречавший кибертронскую делегацию в космопорту представитель Галактического Совета, вызвавший восхищенно-нецензурный возглас телепортера своими торчащими над головой и постоянно находящимися в движении длинными тонкими отростками с маленькими оптиками на концах, и расстилающийся под брюхом перевозящего их воздушного транспорта огромный и такой разнообразный город-государство, и отель с обслуживающим персоналом органико-звероформерского вида – все вызывало его неутолимый интерес, а порой и желание пообщаться с особенно необычными представителями местного населения, что приводило к едва скрываемой панике с их стороны и раздраженному шипению Старскрима, уже утомившегося одергивать своего не в меру любознательного сотриадника.

Наконец после должных формальностей Первую Триаду и триаду Ховерфлая разместили в забронированных за ними роскошных трехместных номерах, рассчитанных на соответствующие их параметрам механоидные формы, и встречавший, заверив Старскрима, что в ближайшее время с ним как с главой делегации свяжется назначенный для работы по их вопросу член Галактического Совета, поспешил удалиться, оставив кибертронцев осматриваться и обживаться на новом месте.

– Красота! – выразил свое отношение к окружающему Скайварп, со всего маху плюхнувшись на огромную платформу и расслабленно раскинув по ней крылья. – Мне здесь нравится! Скрим, а давай поживем тут немного? Просто так, когда все закончится. Махнули бы по заправкам, расслабились в кои-то ворны… Прикольно же! Кстати, а бордели тут ведь тоже есть? Интеры там, поди, на всякий вкус и цвет, даже органики… Я бы кого-нибудь из таких попробовал, если по размеру подойдет!

Прозвучавший ответ Старскрима был пространным и витиеватым. Правда, цензурных слов в нем содержалось меньше, чем общеупотребимых, но главная мысль выражалась кратко и понятно обоим сотриадникам. Заключалась она в том, что если Скайварп вознамерится во время их пребывания на Обриуме следовать своим извращенным наклонностям – тут и Тандеркрэкер, раз уж пришлось к слову про наклонности, заодно попал под раздачу, – то ни на увольнительные в текущем ворне, ни на государственное содержание, ни тем более – о ужас! – на место на платформе самого Старскрима может не рассчитывать. Скайварп на эти угрозы скривился и закатил кверху оптику, а последний довод ведущего и вовсе счел несущественным, хоть вслух этого говорить и не стал, однако первыми двумя проникся вполне и о своих желаниях больше заикаться не рискнул.

Сикеры установили себе параллельные таймеры местного времени – они-то и показали, что на этой широте Обриума как раз только-только начинался рабочий день. Все, однако, успели немного отдохнуть с дороги и заправиться, собравшись в отсеке Первой Триады, а вскоре за ними явился небольшой юркий органик – настолько небольшой, что звук, изданный им при виде вставшего навстречу Ховерфлая, явно означал что-то вроде «ой, шлак!». Посланец, впрочем, быстро взял себя в лапки и в самых изысканных выражениях доложил, что он будет иметь невыразимое удовольствие проводить досточтимых гостей с Кибертрона к его превосходительству специальному советнику по межрасовым и межпланетным вооруженным конфликтам. Набор звуков, последовавший далее, можно было расценить как имя советника, только он был таким странным, что сикеры немного засомневались.

Сомнения их, повторив те же странные звуки, когда представлялся, развеял сам советник – в его кабинете они оказались после быстрого перелета из одного конца сектора в другой на шаттле со знаком Галактического Совета на борту. Советник оказался ростом сикерам по плечо, а акцент на интерлингве показывал, что родной его язык имел тональную систему. Корпус советника покрывал пушистый мех песочного цвета, на конечностях и голове переходившего в темно-коричневый, округлые ушки, полуприжатые к вискам, загибались на концах, а оптика – вернее сказать, глаза, это тоже был органик – светилась изумрудной зеленью.

«Зацени, Танд! – пришло на коммлинк Тандеркрэкера по линии Скайварпа. – Реально кошак!»

«Кто?» – не понял Тандеркрэкер.

«Ну кот! Помнишь, были такие на Терре, только мелкие? Местные органики в сети все время картинки с ними постили. Только те были с хвостом… Интересно, а у этого хвост имеется?»

Имелся ли у советника хвост, Тандеркрэкера волновало меньше всего, да и большой стол, из-за которого полномочный член Галактического Совета поднялся при появлении кибертронской делегации и за который опять опустился после того, как гости разместились в предложенных им креслах, надежно скрывал нижнюю половину «кошака», и разглядеть эту деталь его корпуса пока не представлялось возможным. Поэтому Тандеркрэкер вскоре забыл о не имеющем отношения к делу интересе сотриадника, полностью сосредоточившись на информации, которую выкладывал им советник.

Информация же состояла в следующем. Одновременно с запросом правительству Кибертрона о легальности нахождения представителей их расы на чужой планете Галактический Совет направил и на Флиосу официальное письмо о предоставлении информации, действительно ли в их внутреннем конфликте принимали участие кибертронцы, а если так – то…

«… то какого шаркова хвоста значит вся эта квинтотень, – подытожил Скайварп, не разъединивший пока что внутреннюю связь с Тандеркрэкером. – Начнут сейчас бодягу – запрос туда, через декацикл ответ оттуда… Ох, чует моя Искра, мы здесь надолго! Слышь, Танд, может, вечерком все-таки слиняем куда-нибудь поразвлечься?»

Однако дальнейшая речь пушистого советника показала, что телепортер явно недооценил его деловые качества. Ответ с Флиосы был получен сразу же: уполномоченный чиновник королевства Ваеберг в вежливо-официальных выражениях сообщал, что никаких кибертронцев на их планете никогда не видали, а репортаж, на который ссылается Галактический Совет в лице своего многоуважаемого представителя, – просто-напросто фейк и видеомонтаж, за который полную ответственность несут падкие до выдуманных сенсаций журналисты. Советника, по его словам, насторожила такая быстрота ответа, и он послал новый запрос – в информационное агентство «PanGalaxy», передавшее репортаж, и успел получить ответ и от них, причем настолько полный, насколько было возможно. Агентство сообщило, что материал для репортажа, включая интервью и видеокадры, им предоставил за соответствующую договоренности плату один из местных журналистов с Флиосы, и с максимально допустимым в деловой переписке возмущением отвергло всякую мысль о возможности выпуска в эфир передачи, основанной на фейковых данных, так как все сторонние видеоматериалы у них всегда проходят предварительную экспертизу на подлинность. Советник доложил руководству, и по распоряжению Совета агентством «PanGalaxy» ему была предоставлена для новой экспертизы полная подборка всего, что было ранее отснято ими самими на Флиосе в рамках подготовки текущих новостных сообщений. В общем, работу «кошак» проделал немалую, но учитывая, что это только для кибертронцев с их длительностью солцикла все дело началось лишь вчера, а на Обриуме за это время прошло три дня по здешнему счету, такое было вполне реально.

– Наши эксперты готовы приступить к работе с видеоматериалами, – заключил советник, – однако один только предварительный просмотр их потребует более местных суток. Вы же знаете, как работают журналисты – в эфир идет часто не более сотой доли отснятого в автоматическом режиме. Поэтому я прошу высоких гостей подождать результатов экспертизы, а далее…

– Ждать мы не намерены, – безапелляционно перебил советника Старскрим. – Наши граждане попали в беду, и каждый лишний джоор может стоить им актива. Мы сами отсмотрим ваши видеоматериалы. Сейчас же. Нам потребуется на это не более местного часа. Так что распорядитесь доставить материалы сюда, и чем быстрее, тем лучше.

«Кошак» при первых же звуках резкого голоса Старскрима весь будто сжался, прижал ушки к голове еще больше, и кончики волосков его меха вдруг слабо засветились.

«Оквинтеть! – восхитился по внутренней связи Скайварп. – Кошак, да еще и светится! Расскажу Астро и Блицу – не поверят! Интересно, а он всегда так? Или перемкнуло чё?»

Тандеркрэкер ответить не мог, поэтому отослал Скайварпу озадаченный эмотикон.

– К-конечно, – пролепетал советник. – Я немедленно распоряжусь… – и выскочил из кабинета.

– Слышь, Скрим, – тут же наклонился к ведущему Скайварп. – А чёй-то он светиться начал? Тут что, все кошаки светятся?

– Сам ты кошак, – беззлобно огрызнулся Старскрим. – Это нерваанианец. Принадлежит к расовому стволу фелиноидов. Предки нерваанианцев отпугивали врагов яркой световой вспышкой, генерируемой люминофорами внешнего покрова корпуса и передающейся на прозрачные кончики элементов меха. В процессе эволюции эта особенность была утрачена, осталось только слабое свечение, проявляющееся в стрессовых ситуациях. В общем, испугался наш советник, – закончил мини-лекцию по ксенобиологии Старскрим и оскалил в усмешке полированные клыки. – И это нам на руку – расторопнее будет.

– А он проблем нам не доставит? – обеспокоился Тандеркрэкер. – Как бы не струсил настолько, чтобы слинять.

– Не слиняет, – уверенно ответил Старскрим. – Совет поручил ему вести это дело, так что он обязан отчитаться о результатах. Наши требования вполне законны, они все здесь это понимают. Но в то же время мы для Совета как песок в шестеренках, значит, они постараются разобраться со всем как можно быстрее, чтобы мы убрались отсюда куда подальше. Так что, считай, мы им оказываем услугу, предлагая свою помощь в отсмотре видеоматериала.

– Если бы мне так предлагали помощь, – глубокомысленно заметил Скайварп, – я такому помощнику фейс бы отрихтовал.

Старскрим бросил на него надменный фокус и ничего не ответил. В этот момент вернулся нерваанианец с помощником, несшим опечатанный контейнер. Старскрим буквально выдернул его из рук ассистента – тот что-то пискнул и отскочил в сторону, а советник снова на клик-другой сжался и засветился – и сорвал когтем печать. Еще пара кликов ушла у винглорда на то, чтобы извлечь из контейнера массивный твердотельный накопитель со встроенным аккумулятором и подключить его к себе, найдя подходящий разъем в инфопанели на запястье. Старскрим дал команду своим подсоединиться к нему по беспроводной связи, а Скайварпу, который вертелся в кресле, будто что-то пытаясь разглядеть на тыльной части корпуса «кошака», отвесил пинка ногой, чтобы переключить его внимание на себя, и сикеры откинулись на спинки кресел, принимая файлы, которые распределял между ними для просмотра глава делегации.

«Эх, нет хвоста! – пришло по параллельному каналу связи Тандеркрэкеру от телепортера. – Жалко, так бы было прикольнее…»

Тандеркрэкер не ответил – большая часть его процессорной мощности уходила на обработку поступающей информации.

«Все обнаруженные кадры с нашими – мне вот в эту локацию», – скомандовал Старскрим, сбрасывая всем путь к созданному в собственной памяти каталогу, и пригасил оптику, чтобы видеодатчики не мешали сосредоточиться на ускоренном в тридцать раз воспроизведении данных. Вслед за ним остальные сделали то же самое, и в кабинете повисла тишина – слышно было только дыхание советника да тихий звук работы вент-систем сикеров. Ассистент счел за лучшее потихоньку выскользнуть за дверь.

Время от времени то один, то другой сикер поднимал манипулятор в знак того, что что-то нашел, а Старскрим мигал оптикой – принято. В какой-то момент правый ведомый Ховерфлая, не удержавшись, даже воскликнул вслух: «Есть!», Старскрим оскалился в хищной усмешке и коротко бросил «Успеешь» Скайварпу, выразившему на фейсплейте страстное любопытство, но сикеры продолжали свою работу до конца. Примерно через час по временному счету Обриума Старскрим довольно кивнул головой, будто сам себе, включил оптику и поднялся, шагнув к столу советника.

– Доказательства найдены. Вот это можете передавать вашим экспертам, – он отодвинул вместе с креслом прижавшего ушки и опять засветившегося советника в сторону, переткнул разъем из запястья в контрольный порт его компьютера, жестом показал нерваанианцу, чтобы тот разрешил передачу данных, а сам развернул монитор так, чтобы видно было всем. – Лично я в подлинности этих кадров не сомневаюсь, у нас свои методы проверки.

И Старскрим напрямую через командный протокол операционной системы запустил проигрывание переписанного видеофрагмента. Сикеры сфокусировались на мониторе – кое-что каждый из них видел сам, но всем было интересно, что же обнаружили остальные.

– Во, точняк наши! – по-воссиански вскрикнул Скайварп, вскочив на ноги, когда в кадре показалась картина воздушного боя. – Ихние так, факт, не стреляют – это наши бластеры!

– Тише ты, – на том же языке осадил его Старскрим, бросив фокус на полыхнувшего золотистым огнем «кошака». – А то этот сейчас отработку сольет со страха. Это еще не все, смотрим!

И через тридцать кликов все увидели то, что неоспоримо доказывало – часть самолетов в небе Флиосы были кибертронцы! Один из истребителей застыл в воздухе, контуры его стали меняться, и на его месте возникла крылатая фигура, раскинувшая манипуляторы с бластерами и высматривающая в небе цели по обе стороны от себя. Результата выстрела и обратной трансформации сикеры уже не увидели – камера в это время отвела фокус. Несомненно, съемка велась автоматически: оператор уж точно не пропустил бы столь необычный момент!

– Супер! – пробормотал расширивший изумрудные глаза советник. – У вас так все умеют?!

– Это уникальная особенность нашей расы, – холодно пожал плечами Старскрим и остановил видеоплеер, отключившись от компьютера. – Там есть еще несколько подобных кадров. Более ничего не требуется.

– Я искренне благодарен вам за помощь, – не вставая и отодвигаясь подальше от нависшего сикера, поклонился нерваанианец. – Теперь прошу высоких гостей дождаться результатов экспертизы, и мы…

– Ни в коем случае! – рявкнул Старскрим, занимая свое место и ясно показывая всем своим видом, что покидать его в ближайшее время не намерен. – Пусть ваши эксперты делают свое дело для протокола, а мы, так как ситуация и без того кристально ясна, должны немедленно инициировать освобождение наших соплеменников. Распорядитесь вызвать сюда представителя этих наглых лжецов, сейчас же!

– П-прошу прощения, – съежился «кошак», испуганно замерцав мехом, – в Галактическом Совете нет постоянного представителя Флиосы. На планете восемьдесят два суверенных государства, и еще шесть – со спорным статусом, многие из них – в состоянии перманентного конфликта, поэтому выбрать единого представителя от планеты у них так и не получилось. Мы их и членами Совета считаем условно…

– Бардак! – отрезал Старскрим. – Тогда предоставьте мне сеанс гиперсвязи с Ваебергом. Пусть найдут тех, кто ответит за беспредел!

«Кошак», поджав ушки, поискал в компьютере какую-то информацию.

– На Флиосе на широте Ваеберга сейчас глубокая ночь, – растерянно проговорил он, мигая. – Не будет ли высокий гость так любезен…

– Не буду! – рыкнул Старскрим. – День, ночь – да какое мне дело?! Должен же быть экстренный протокол для чрезвычайных ситуаций – вот и займитесь, и чтобы связь была без промедления! Вперед!

Советник издал странный мяукающий звук – похоже, от страха перешел с интерлингвы на родной язык – и вылетел из кабинета.

– Ты его так до коллапса Искры доведешь, – подал голос Тандеркрэкер, который в чем-то даже сочувствовал ни за что ни про что попавшему под горячий манипулятор винглорда советнику. – Сбавь обороты, Скрим.

– И не подумаю! – отрезал Старскрим, порывисто поднимаясь с кресла и начиная раздраженно отмерять шагами диагональ кабинета. – Ты что, не понимаешь, Тандер?! Каждый джоор промедления может стоить нашим парням если не актива, то технического состояния! Не просто же так их захватили! Да с ними могут сделать что угодно!

– Винглорд прав, – поддержал его лорд Ховерфлай. – К сожалению, работорговля процветает до сих пор, несмотря на все усилия Галактического Совета пресечь эту преступную деятельность. Не удивлюсь, если кто-то среди его членов заинтересован в том, чтобы так оно и было – коррупция и нечистые на манипулятор чиновники существуют везде. Если флиосианцы удерживают наших парней, то явно не с самыми лучшими намерениями. Вариантов может быть несколько, и все они довольно мрачные: их могут попытаться перепрограммировать, чтобы подчинить каким-то своим интересам – правда, я сомневаюсь, что технические возможности Флиосы позволяют произвести такую процедуру над разумным механоидом. Значит, они могут пробовать изучать их, что тоже не сулит ничего хорошего, потому что мы знаем, как обычно ведутся подобные эксперименты…

Все присутствующие нервно шевельнулись, передернув крыльями, едва только представили, что имел в виду Ховерфлай.

– Да я их в шлак превращу, если они посмеют!.. – злобно оскалился Скайварп, резко сменяя благодушное настроение на хищное.

– И, как уже упоминалось, – невозмутимо продолжил между тем Ховерфлай, внешне никак не проявляя эмоций, но полями отразив общие тревогу и негодование, – их могут предложить работорговцам – кибертронцы всегда были для них ценным товаром, что уж говорить о сикерах. В конце концов, узнав, что Галактическому Совету известны их незаконные действия, флиосианцы могут попросту убить пленников, чтобы замести следы. Поэтому мы и в самом деле должны максимально ускорить процесс освобождения наших сограждан, пока он не перерос в операцию по спасению… если кого-то еще останется спасать.

– Услышь нас Небо, да не случится такого! – взволнованно проговорил один из сотриадников Ховерфлая.

– Если произойдет что-то подобное, – скрежетнул клыками Старскрим, – клянусь, эта планета совершит свой последний оборот вокруг их звезды, и мне будет все равно, что скажет Галактический Совет.

Все замолчали, и объединенная эмпатика сикеров набирала напряжение до тех пор, пока не возвратился советник и не объявил, что высоких гостей ожидают в зале для дистанционных переговоров.

Показавшийся на огромном мониторе флиосианец, как сообщала подпись под кадром – уполномоченный королевства Ваеберг по внешним связям, внешне походил на обитателей Терры, какими их помнили побывавшие на ней Старскрим и его ведомые, за исключением синего оттенка кожи и величины корпуса: рост аборигенов, который можно было оценить в соотношении с размерами сикера на кадрах просмотренных видеохроник, составлял примерно четыре пятых эска, тогда как хьюманы не достигали и половины. Судить об эмоциях существа чужой расы, вообще говоря, всегда бывало нелегко, но этот явно пребывал не в себе: взгляд его бегал по сторонам, руки нервно двигались, а в речи, когда он представлялся по правилам дипломатического этикета, то и дело проскальзывали ненужные паузы.

– Теперь назовусь я, – Старскрим выступил вперед, угрожающе разведя крылья и сложив манипуляторы на кокпите так, чтобы собеседнику в кадре были хорошо виды его наплечные винтовки. – Вице-Лорд-Протектор, чрезвычайный и полномочный посланник Объединенного Правительства Кибертрона и винглорд народа, представителей которого вы имеете наглость удерживать у себя против их воли. Не смейте отпираться! – видя, что флиосианец вознамерился что-то возразить, рявкнул Старскрим. – У нас имеются неопровержимые доказательства присутствия кибертронцев на вашей шлаковой планете, равно как и факта их насильственного задержания! Так вот, даю вам шесть стандартных астрочасов на то, чтобы освободить наших соотечественников, в противном случае я явлюсь за ними сам, и уже не в количестве двух триад, а во главе армады сикеров. Уверяю, что располагаю полномочиями решить этот конфликт любым, даже вооруженным путем. И имейте в виду, если я узнаю хоть о малейшем причинении вреда пленникам, ваша убогая планетка будет обращена в пыль, и никто в Галактике не вспомнит даже ее названия!

Нерваанианский «кошак» вспыхнул всем видимым из-под одежды мехом, но выступил вперед, встав рядом со Старскримом и поставив ушки торчком.

– От имени Галактического Совета заявляю, что Совет признает обоснованными и поддерживает требования Объединенного Правительства Кибертрона, а также с глубоким сожалением свидетельствует, что не гарантирует возможности противостоять вооруженному вторжению кибертронской армии на Флиосу, если до этого дойдет дело, и увещевает правительство королевства Ваеберг решить проблему мирным путем, – выпалил он единым духом.

Чувствуя такой совместный натиск, флиосианец, похоже, совсем растерялся – сделался густо-синим, рассыпался в уверениях глубочайшего уважения к его превосходительству представителю Кибертрона, однако по существу дела так ничего и не сказал: сослался на свою недостаточную информированность, заверил, что вот прямо сейчас, невзирая на неурочное время, соберется экстренный королевский совет и все требования будут переданы его величеству королю Ваеберга, а уж когда его величество окажется поставленным в известность о происходящем («Ага, а то он не в курсе, как его коннектор в чужом порту оказался», – по-воссиански прокомментировал Скайварп), то, разумеется, тут же разрешит все вопросы мудро, справедливо и ко всеобщему удовлетворению.

– Ваше удовлетворение меня ни грана не беспокоит, – ледяным тоном отчеканил Старскрим. – Я свои требования выдвинул. Готовьтесь или к принятию представителей Галактического Совета, которые сопроводят на Обриум моих соотечественников, или к войне! Отсчет шести астрочасов пошел, – и он хищно оскалил клыки прямо в передающую изображение камеру, заставив флиосианца в испуге отшатнуться.

Изображение погасло, и Старскрим повернулся к советнику.

– Распорядитесь, чтобы нас доставили к месту нашего размещения, и держите в курсе любой новой информации, касающейся удерживаемых кибертронцев. Если в течение шести астрочасов ее не будет или Флиоса проигнорирует мой ультиматум, то, как вы уже, надеюсь, поняли, полномочия Галактического Совета я считаю на этом исчерпанными и беру решение проблемы на себя.

Нерваанианец не успел ничего ответить: на его пушистое плечо опустился манипулятор Скайварпа.

– Молодец, кошак – поддержал, не слился! Не дрейфь, все будет пучком – у этого синего там, поди, все гайки ослабли, доложит – остремаются с нами воевать! А тебе за успешную миссию прям награду выдавать надо – правда, Скрим? Походатайствуем?

Бедняга «кошак» аж присел под дружеским полуобъятием телепортера и, по всему было видно, оказался близок к обмороку. А Тандеркрэкер усмехнулся про себя: хоть сленговых выражений на факультативе по интерлингве они в Академии не проходили, Скайварп свой стиль уверенно держал и на этом языке, как, впрочем, на всех ему известных.

***

Флиоса вышла на связь с Галактическим Советом через неполных четыре астрочаса. Тот же самый уполномоченный, так и не обретший свой нормальный цвет кожи, принес официальные извинения Совету и полномочному представителю Кибертрона, подтвердил, что действительно на стороне претендента воевал наемный отряд механоидов, пояснил, что случившееся с кибертронцами произошло без ведома его величества короля Ваеберга, заверил, что виновные в этом будут наказаны по всей строгости местных законов, выразил полную готовность в любое время принять миссию Совета по возвращению в родные пенаты граждан Кибертрона и еще битых четверть стандартного астрочаса свидетельствовал всемерное уважение к его превосходительству кибертронскому представителю. Похоже, Старскрим действительно произвел на него неизгладимое впечатление. В Совете, видимо, в чем-то разделяли мнение ваебергского чиновника насчет воссианского винглорда: шаттл на Флиосу был снаряжен ровно через местный час после этого сеанса связи с явным расчетом, что чем скорее будет доставлено требуемое, тем раньше опасные гости с Кибертрона уберутся восвояси.

И уже вечером того же солнечного цикла шестеро сикеров в сопровождении так и не переставшего прижимать ушки и чуточку светиться при каждом их резком движении нерваанианского советника встречали в космопорту Обриума возвращаемых им соотечественников. Старскрим сиял свежей полировкой, наведенной с самого утра, и вообще выглядел, что называется, в образе. Скайварпа он предупредил, что если тот позволит себе во время церемонии встречи дискредитировать величие винглорда хоть одним словечком в своей излюбленной манере, то дома его будут ждать все кары небесные, мыслимые и те, о которых еще никто не знает. Телепортер на это обиделся – неужто он не умеет держать марку, когда надо?! Тандеркрэкер только покачал головой: в умении сотриадника он не сомневался, скорее – в желании его применить…

Однако же больше всего всех шестерых занимал вопрос – кем окажутся вырученные из плена на далекой планете сикеры? Каждый, не говоря об этом вслух, втайне надеялся, что среди них объявится кто-то хорошо знакомый из далекого довоенного прошлого, а то и вовсе родная Искра. И чем ближе подходило время прибытия шаттла, тем большим волнением отсвечивали поля членов маленькой сикерской делегации. Даже Скайварп в какой-то момент притих и нервно подрагивал крыльями. Тандеркрэкер, проведший с ним плечо к плечу многие тысячи ворн и чувствовавший порой как себя самого, понимал, о чем он думает: конечно, вероятность того, что создатели телепортера неким немыслимым образом спаслись из плавильни, в которую когда-то превратился для сикеров родной город, была практически равной нулю, но как можно перестать надеяться на чудо? Даже если разумом понимаешь всю тщетность такой надежды… Сам Тандеркрэкер тоже помимо воли заразился общим настроением, ожидая сам не зная чего – друзей у него никогда особо не было, а его инвалиду-опекуну уж точно невозможно было избежать гибели вместе с Восом, но Искра пульсировала тревожно-неровно, и страстно хотелось, чтобы это томительное ожидание наконец закончилось. Тандеркрэкер даже начал завидовать Старскриму, единственному из всех пребывавшему в полной бесстрастности и Искры, и полей, будто призраки прошлого не могли иметь к нему ни малейшего отношения. Что ж, пожалуй, для такого, как Старскрим, это и в самом деле могло оказаться справедливым.

Но кто бы ни приближался сейчас к Обриуму, за любого были рады. Вновь обрести потерянный на сто тысяч ворн дом, пусть не прежний, пусть только восстающий из пепла войны – это ли было не счастье для каждого воссианца? Теперь их станет на одиннадцать Искр больше – представители Галактического Совета уже передали на Обриум, что вызволенных сикеров было именно столько, – и кто знает, может быть, удастся разыскать кого-то еще, затерявшегося в бескрайней Вселенной, и вернуть в родной мегаполис… Словом, миссия была завершена успешно, и винтовки активировать не пришлось; правда, в Совете, судя по всему, делегации кибертронцев были не слишком-то рады, и грозная слава механоидной расы лишь закрепилась в умах – что ж, тем лучше. Пусть побаиваются, меньше будет охоты в чем-либо перечить на будущее.

Над дверями, ведущими из терминала космопорта в VIP-зал, вспыхнула информационная надпись – шаттл совершил посадку. Для прибывших формальностей предусмотрено не было, и за полупрозрачными створками уже через пару бриймов показались крылатые силуэты, позади которых терялись фигурки сопровождающих из Совета. Двери открылись, в зал шагнул статный сикер в темно-серой, почти черной броне со светло-голубыми вставками, по всей видимости, возглавлявший этот небольшой отряд, и у Тандеркрэкера беспокойно дернулись вверх крылья.

«Вот шла-а-ак…» – пронеслось по линии Скайварпа, и Тандеркрэкер внутренне с ним согласился. Призраки прошлого обрели наконец реальные очертания, коснувшись крылом того, кто, похоже, менее всего этого ожидал.

Фокус вошедшего упал на фигуру Старскрима, стоящего чуть впереди кибертронской делегации, и оптика его вспыхнула, неприязненно сузившись. Он остановился, вынудив задержать шаг и остальных, идущих следом за ним.

– Аэрокоммандер Старскрим?

В голосе темнокрылого сикера прозвучали досадливое недоумение и плохо скрываемая недоброжелательность.

Старскрим надменно вздернул подбородок, распрямляя крылья, и они блеснули в ярком электрическом свете зала золотыми винглордскими инталиями.

– Винглорд Старскрим, – ледяным голосом поправил он. – Приветствую, аэрокоммандер Даркстар.

_________________________________

Примечание авторов - мы нарочно не хотели давать его в соответствующем разделе, чтобы оно не встало перед частью и не создало таким образом спойлера.

Читателям, которые незнакомы с аэрокоммандером Даркстаром, рекомендуем обратиться к фанфику "По праву создателя" http://transfictions.ru/viewstory.php?sid=3297. С ним стоит познакомиться поближе - судьба этого ОС-персонажа и членов его семьи еще не раз вплетется в судьбы наших основных героев.

Мегатрон раздраженно отпихнул от себя просматриваемый официальный датапад и резко поднялся с кресла – то откатилось на пару шагов назад, скрежетнув роликами по рельефу напольной плитки. Нет, это уже было слишком! Ладно, первый вызов на коммлинк Старскрима действительно по какой-то причине мог не пройти, но повторенная спустя брийм попытка связаться с вице-Протектором тоже ничего дала – на линии царила все та же эфирная тишина. Мегатрон за ворны почти мирного – хотя какой период с клика их знакомства вообще можно было назвать полностью мирным! – взаимодействия со Старскримом в своем статусе Лорда-Протектора, а сикера – вице-Протектора уже успел привыкнуть, что теперь в делах на заместителя можно положиться практически всегда, в отличие от ворн военных, когда от аэрокоммандера то и дело приходилось ожидать любой неприятной выходки. Так какого же шлака?! Пусть проблема, по которой понадобился Старскрим, не имеет статуса срочной, но все же… Мегатрон решил подождать еще и вновь погрузился в чтение полученного документа, но внимание постоянно рассеивалось, возвращая его к одному и тому же вопросу, и он в третий раз послал вызов.

И вот теперь, как и в первые два раза, не услышав в коммлинке ни звука – даже пинга не было! – Лорд-Протектор лично решил выяснить, какого же Юникронова болта происходит и почему его заместитель заблокировал линию, которая, как был уверен Мегатрон, должна была всегда для него являться приоритетной.

Табличка на стене около знакомой двери блеснула золотом многочисленных глифов в солнечном луче – Старскрим настоял, чтобы на ней были перечислены все его титулы и звания, и надпись занимала больше места, чем у обоих соправителей Кибертрона, вместе взятых. Секретарь в приемной поднялся навстречу Лорду-Протектору.

– Прошу прощения, милорд – винглорда нет…

Мегатрон прекрасно знал, что фраза эта может означать довольно разные вещи.

– Реально нет или?..

Секретарь повел крылья вниз и в стороны – ох уж эта сикерская «мимика» крыльев…

– Приказано не беспокоить, милорд… без исключений.

Злиться на секретаря было все равно бесполезно, так что Мегатрон, махнув рукой, шагнул к двери, ведущей непосредственно в кабинет, и достал из сабспейса универсальную ключ-карту – такие были только у него и Прайма, давая соправителям доступ во все помещения Дворца Правительства. Секретарь с видом «я-сделал-все-что-мог» вернулся на место за своим столом, справедливо рассудив, что спорить с Лордом-Протектором выйдет себе дороже.

Резкое цоканье дожигателей об пол Мегатрон услышал, едва начала отъезжать в сторону дверь: Старскрим мерил шагами кабинет, от стены до стены, встопорщив пластины закрылок, заложив манипуляторы за спину и сцепив пальцы. Эта его манера тоже была ох как знакома: не нужно было видеть фейсплейта воссианского винглорда, чтобы понять, что тот пребывает в бешенстве, в который уже раз за этот декацикл. Мегатрон продул вент-системы: похоже, чтобы добраться до возможности конструктивного разговора, опять придется потратить по меньшей мере джоор и потрепать собственную нейросеть…

Старскрим повернулся на звук его шагов.

– Мегатрон! Я же просил… – тут он, видно, осознал, что остановить Правителя, если тот куда-то вознамерился войти, не сможет не только секретарь, но и целая танковая бригада. – Неужели нельзя обойтись без меня хотя бы какое-то время! – раздраженно закончил он.

Мегатрон остановился напротив него, спокойно сложив манипуляторы на груди. Он умел задвигать собственную злость подальше, когда было нужно, и теперь был тот самый случай: прибавь напряжения от себя – и взрыва не избежать, а он пришел сюда вовсе не за этим.

– Ну, и что у тебя опять стряслось, Старскрим?

Сикер нервно передернул крыльями и, отвернувшись, отошел к окну.

– Ничего, что заслуживало бы твоего высочайшего внимания, – сердито бросил он.

– Ошибаешься, – невозмутимо ответил Лорд-Протектор, не сдвинувшись с места. – Я не против, чтобы ты побесился всласть, когда у нас нет дел, а сейчас они есть – значит, твои проблемы касаются и меня, раз мешают тебе работать со мной. Так в чем дело?

Старскрим какое-то время молчал, и по его эмпатике можно было предположить, что в нем происходит нешуточная борьба между тем, чтобы открыться Мегатрону или послать его в Шарковы Ямы. Первое, однако же, победило: Старскрим сделал несколько быстрых шагов к столу, сердито процокав дожигателями, подхватил с него официального вида датапад и сунул его в манипуляторы Лорда-Протектора.

– На вот, полюбуйся! Чего-то такого я и ожидал!

– Шлакодел, – хмыкнул Мегатрон, взяв в видеозахват текст на датападе. – Сложно запомнить, что я, в отличие от Прайма, не читаю по-воссиански?

Старскрим завел оптику к потолку, однако же забрал датапад обратно и стал переводить срывающимся от злости голосом.

– «Его светлости»… ладно, опустим, это обращение ко мне от имени воссианской общественности – нота протеста, нет, ты только подумай!.. «Инициативная группа граждан Автономного Мегаполиса Вос считает необходимым довести до Вашего высочайшего внимания крайнюю обеспокоенность широких кругов общественности фактом официальной огласки партнерства аэрокоммандера Тандеркрэкера и Прайма Кибертрона. Вряд ли стоит напоминать Вашей светлости о том, насколько партнерство с субъектом, не являющимся представителем сикерской расы, противоречит традициям Воса, являющимся основой и освященным обычаями расширением нашего законодательства»…

Мегатрон стиснул денты, заметив брошенный на него вскользь взгляд Старскрима – в нем читалось многое, понятное обоим без слов. Сикер между тем продолжал:

– … «что еще более усугубляется тем, что один из названных партнеров является сотриадником Вашей светлости, то есть персоной, должной являться образцом и примером для всех Ваших подданных. От лица граждан Воса мы выражаем глубокое недоумение тем, что обнародование факта данного партнерства произошло якобы с ведома и согласия Вашей светлости, тогда как именно винглорд обязан оставаться оплотом и блюстителем наших норм, ценностей и установлений, составляющих наследие предков и базис актива потомков».

– Нечего сказать, красиво выражаются, – скривил губы Мегатрон. – Так чего им от тебя надо? Прайм все равно с твоим Тандером не расстанется, хоть новую войну объяви.

– Войну того и гляди объявят мне, – прошипел Старскрим. – Так, где это… а, вот! «В крайней озабоченности тем, чтобы сей случай не стал опасным прецедентом, открывающим в оптике части воссианских граждан, в особенности – молодого поколения, путь к бесконтрольному заключению межрасовых союзов, грозящих вырождением расы сикеров, мы обращаемся к Вашей светлости с настоятельной просьбой: первое – принять все меры к тому, чтобы данное партнерство считалось и являлось на деле исключением из правила, ни в коем случае не становясь поводом к изменению наших устоев; второе – акцентировать внутреннюю политику, проводимую Вашей светлостью, на всемерной поддержке национальных обычаев, единства и целостности воссианской расы, незыблемости наших законов и традиций. В противном случае следующим законным шагом со стороны гражданской общественности может стать вынесение вотума недоверия Вашей светлости с последующим инициированием процедуры всенародного референдума по вопросу дальнейшего пребывания Вас в статусе винглорда Автономного Мегаполиса Вос». Каково?! – Старскрим вскинул горящий гневом фокус на Мегатрона. – Как ты помнишь, мое избрание винглордом и без того происходило не при стопроцентной поддержке воссианцев, а этот прецедент, – повторяя последнее слово, он скривил губы в презрительно-злой гримасе, – может повернуть расклад и вовсе не в мою пользу, особенно теперь, в свете возвращения в Вос аэрокоммандера Даркстара.

– Даркстар… – произнес, припоминая, Мегатрон. – Это тот, что ли, которого ты спасал с Флиосы?

– Он самый, – с откровенным раздражением ответил Старскрим. – В очередной раз убеждаюсь, что ни одно благое дело не остается безнаказанным – не удивлюсь, если возмущенная «общественность» предложит мой титул ему. Аристократическое происхождение, безупречная репутация, боевые заслуги – чем не готовый винглорд?! В общем, вынесение мне вотума недоверия не пустая угроза – это вполне реально, и при существующих обстоятельствах я совершенно не уверен в положительном для себя исходе нового референдума… Теперь ты понимаешь, почему я был против официальной огласки этого дурацкого партнерства? – Старскрим вновь негодующе вздернул крылья. – Хорошо еще, что я предвосхитил публикацию столь сногсшибательной новости информацией на сайте Воссианского Правительства, стараясь преподнести ее в более выгодном свете, но как видишь, и это помогло мало…

– А ты что там написал на своем сайте? – полюбопытствовал Мегатрон.

– А что я мог написать? – раздраженно отозвался Старскрим. – Сделал упор на то, что это дипломатический союз, призванный упрочить отношения Воса и Айакона, продолжая дело мирного строительства… в общем, все в этом духе. Да толку-то… Я сто раз пытался внушить этому идиоту Тандеру, что он творит абсолютно недопустимые вещи, а они еще объявили об этом всему свету! А отвечать за все, как всегда, должен я!

– Все равно рано или поздно это вскрылось бы, – с невольной досадой отметив про себя фразу про «недопустимые вещи», произнес Мегатрон, – держи или нет в секрете… Но послушай, какого ржавого шлака? Почему такие сложности? Ну, партнерство – и что такого? Мы же с тобой вон… вроде того как тоже?

– Не вздумай кому-нибудь во всеуслышание заявить про это «тоже»! – вскинулся Старскрим. – Надеюсь, ты не думаешь повторить такую же глупость, как твой соправитель! Ты же видишь, к чему это привело. Если из-за моего сотриадника такой резонанс, то боюсь даже представить, что может произойти в моем случае, но точно одно – винглордом мне не быть тогда однозначно. А то, что ты называешь «сложностями», это не пустые закидоны. Наша раса потому еще и жива, что мы придерживаемся традиций, выработанных сотнями поколений, главной из которых является запрет на союзы с другими видами. Уже давно было подмечено, что потомство, появляющееся у таких пар, не имеет к сикерам никакого отношения и вообще редко даже бывает крылатым. Мы можем воспроизводить себя только с себе подобными, а если учесть, что и гибнут сикеры часто триадами, особенно если эти триады бондмейтские, то сознательное прерывание возможности продолжения рода связью с несикером или, что еще хуже, активация в его результате «недокрылков» вообще приравнивается к позору и преступлению. В довоенное время за такое судили и изгоняли из общины, и я не поручусь, что этот обычай не изжит до сих пор. Пока шла война и новые Искры не зажигались, на подобные связи смотрели сквозь пальцы, по крайней мере здесь, на Кибертроне, но теперь, когда все изменилось… Уверен, что эта нота инициирована сикерами, вернувшимися с Парадрона, но кто знает, в свете новых событий не поддержит ли ее и кто-то из наших. Так что вопрос действительно серьезный, и, как бы ни хотелось, проигнорировать поступивший протест не получится.

– Прятаться от проблем мы не будем – не наша тактика, – согласно кивнул Мегатрон. – И будь уверен, я никому не позволю покушаться ни на твой статус, ни на твою честь. Айакон тебя поддержит, а Вос пока что не суверенный мегаполис, хотя ты прежде постоянно этим угрожал, – он снисходительно усмехнулся, – чтобы самовольно свергать законную власть. Твой статус утвержден Объединенным Правительством Кибертрона, и говорить тут больше не о чем. А со всякими там смутьянами разберемся быстро – уже проходили…

– Не думай, Мегатрон, что власть Айакона безгранична, – хмыкнул Старскрим. – Кое-какие вещи, в том числе право избрания или низвержения винглорда, остаются полностью в юрисдикции Воса. Это даже недоброй памяти Сенат понимал и вынужден был искать подходы к уже существующему главе. Должен признать, у него это получалось… Но навязывать воссианцам своих ставленников – идентично развязыванию войны. Так что и тебе подобные методы не советую, если не хочешь получить очередной военный конфликт на Кибертроне... Это мы, кажется, тоже уже проходили?

Старскрим насмешливо-вопросительно воззрился на Правителя. Мегатрон нахмурился, но доводов против не нашел, а потому предпочел сменить тему.

– Хорошо, – недовольно проворчал он, – но все-таки я не вижу тут поводов для твоего свержения. Если случай Тандеркрэкера действительно не окажется прецедентом… Однако судя по тому, что ты мне рассказал, ваши традиции в самом деле имеют под собой основание. Я не знал, что раса сикеров настолько уязвима… – он помрачнел и отвел фокус, в который раз с горечью припомнив – да разве он это когда-нибудь забывал? – как одним необдуманным приказом отправил во Всеискру большую часть ее представителей, положив начало почти полному ее вымиранию, едва не законченному многоворновой войной. – И то, что ты со мной… Понятно, что мы не собираемся, подобно Прайму, официально заявлять о наших отношениях, но рано или поздно правда все равно выплывет наружу. Я должен знать, что предпринять, чтобы оградить тебя от новых обвинений.

– Меня, в отличие от этого чистоплюя Тандера, мало заботит, что болтают сплетники, – небрежно пожал плечом Старскрим. – Пока все остается на уровне догадок и домыслов, беспокоиться об этом не стоит. Избегать нужно только признания их правдивости. Кроме того, мы с тобой уж точно не собираемся вступать ни в какое партнерство, – он изогнул губы в ироничной улыбке, – так что и объявлять будет не о чем.

– Что, исключаешь полностью такую возможность? – ухмыльнулся Мегатрон, однако его устремленный на сикера цепкий фокус оставался странно серьезен.

– Только не говори, что тебе бы этого хотелось, – взгляд Мегатрона столкнулся с быстрым и недоверчиво-колючим фокусом Старскрима, тут же убежавшим в сторону. – Кроме того, ты сам только что говорил, что убедился в недопустимости следования прецеденту…

– А это было бы символично, – оскалился Мегатрон. – Прайм и его начальник охраны, Лорд-Протектор и его заместитель… Правительственные служебные романы во всей красе! Да шучу я, шучу… – снисходительно усмехнулся бывший десолидер, вновь поймав нелюбезный взгляд Старскрима, правда, в этой усмешке было гораздо меньше веселья, чем он хотел бы продемонстрировать. – Я уж понял, что вашими это не приветствуется. Да оно и не нужно.

– Оставим это, – сухо произнес Старскрим, подходя к своему столу. – Ты говорил, что у нас есть какие-то срочные дела – давай займемся ими.

***

Углы просторного отсека тонули в сгустившемся полумраке – солнце зашло, и стена из прозрачного бронепласта, заменявшая в квартах такой планировки окно, обрисовывалась в видеозахвате уже не светлым прямоугольником, а насыщенно-синим, почти черным, с золотыми огнями зажигающейся на соседних зданиях подсветки. Мегатрон повернул голову и взглянул на потолок, словно ожидал все еще видеть на нем другие огни – цветные отблески, метавшиеся там от вспыхивавших сигнальных фонарей на законцовках трепещущих крыльев Старскрима всего лишь несколько бриймов назад. Сикер в перезагрузочном оффлайне лежал у него в объятиях – светлое пятно на общем темном фоне отсека, крылья, свободно раскинувшиеся на платформе позади корпуса, нога расслабленно закинута на бедро Лорда, и как всегда, они так и не расстыковались. Мегатрон помедлил несколько кликов, прежде чем отсоединиться, и тихонько коснулся губ партнера своими, пока тот не мог этого почувствовать. Старскрим по-прежнему был непредсказуем – мог ответить на ласку, а мог и ошарашить такой язвительной фразой, что не сразу понятно становилось, в шутку это или, не дай Праймас, всерьез и как вообще на все это реагировать…

Вот уже десять ворн они вновь были вместе – больше даже, чем тогда, до войны, когда между ними все только начиналось и оборвалось на взлете страсти друг к другу. Эту страсть не сумело погасить ничто, и теперь ее уже не хотелось скрывать ни от себя, ни от другого – хотя слово «люблю» Мегатрон произнес лишь однажды, и то полуутверждением-полувопросом, и с тех пор не повторял вслух. А вот от Старскрима он такого ни разу не слышал и по-прежнему каждый раз, думая о нем «мой», чувствовал холодную струйку сомнения, втекающую откуда-то в мысли. Снова близкий, отдающийся вроде бы весь до конца, с того самого момента, как вернулся к нему десять ворн назад – и все такой же недосягаемый… Сколько же будет продолжаться вот так? Еще десять ворн? Сто? Тысячу? Или пройдет вечность, а сикер так и не будет принадлежать ему полностью? Что же, пусть – за одну возможность вновь завоевывать его шаг за шагом Мегатрон готов был платить чем угодно.

Вентсистемы Старскрима заработали чуть громче, и в его оптике начал разгораться пока еще слабый алый огонек. Сикер всегда приходил онлайн на полбрийма позже – сложные системы летной модели требовали более длительного постперезагрузочного ребута. Пока он еще не активировался окончательно, Мегатрон покрепче перехватил его под крыльями и перекатился на спину, устраивая крылатый корпус на своем. Линзы сикера тут же ярко вспыхнули, и его фокус уперся в близкую оптику Лорда – в нем еще мерцали отсветы только что пережитого удовольствия, но губы уже тронула насмешливая улыбка.

– Очень предусмотрительно с твоей стороны, Мегатрон, – томным голосом мурлыкнул он. – Каждый раз созерцать после активации унылый интерьер твоего отсека мне уже порядком наскучило.

– Интерьер… – усмехнулся Мегатрон, которому никогда бы не пришло в процессор назвать этим словом свою обстановку. – А чего тебе тут не хватает? Все нужное есть, ничего лишнего…

Он провел ладонью по центроплану Старскрима – уверенно и медленно, ощущая знакомый рисунок стыков брони, а потом остановил руку, прижав его корпус к своему. Сикеру после коннекта обычно нравилось понежиться под его ласками, хотя бывали моменты, когда он мог с непроницаемым фейсплейтом подняться, бросить небрежно «Увидимся завтра» и вылететь в окно, а тогда оставалось только догадываться, какие нерешенные проблемы занимают его оперативную память.

– Нужное! – фыркнул Старскрим, чуть прогибаясь в спине и разводя в стороны крылья, чтобы дать больше простора для ласкающего манипулятора. – В кварте должна быть своя собственная атмосфера, свой уют. А у тебя… – он скептически повел фокусом по темным стенам и минимальной обстановке. – Какая-то казарма – ни грана индивидуальности!

– Так я всю жизнь в казарме и провел, – рассмеялся Мегатрон, скользнув рукой на серебристую плоскость крыла. – Сравнивать не с чем… Ну хорошо, Стар, хочешь – приглашу какого-нибудь дизайнера, пусть что-нибудь придумает, чтобы тебе нравилось.

– Все, что мне нравится, я в своей кварте давно устроил, – резонно заметил сикер. – И считаю, что неплохо. А хотеть изменить что-то в своей кварте надо тебе! Пора уже расстаться с казарменным прошлым. Ну неужели нет ничего, что ты желал бы добавить сюда для обжитости, помимо той оружейной стойки в углу?! Тут даже сесть некуда, кроме как на ту же платформу! Да и она оставляет желать лучшего – каждый раз под тобой крылья отдавливаю…

– А что тут сидеть? – искренне удивился Мегатрон. – Мы с тобой лежим в основном… я без тебя – тем более. Я же сюда только перезаряжаться прихожу, больше мне ни за каким шарком кварта и не сдалась. А, ну еще мойка… так и там все нужное есть. Но если тебе не нравится платформа, давно бы сказал – завтра же распоряжусь, пусть заменят. Ты только скажи, какую тебе надо.

– Да не мне! – вскинулся Старскрим, и Мегатрону пришлось покрепче перехватить его за талию, чтобы он не соскользнул с его корпуса. – Тебе это должно быть надо! В общем, я понял – пора брать дело в свои манипуляторы. Занесу обустройство твоей кварты в список своих ближайших задач.

– И устроишь из моей кварты такой же дворец, как у тебя? – хмыкнул Лорд-Протектор. – А впрочем… давай, действуй! Все равно ты в таких делах разбираешься лучше меня. А я, – он огладил весь корпус сикера, насколько доставали манипуляторы, и вернулся ладонями на крылья, – буду тебе благодарен, раз уж ты решил обо мне позаботиться.

– Размечтался… – нарочито скривился Старскрим. – Но раз уж мне тоже приходится время от времени пребывать в этом, с позволения сказать, жилище, то хотелось бы видеть вокруг что-то более жизнеутверждающее, чем голые стены.

– К слову сказать… – Мегатрон взглянул сикеру прямо в оптику. – Если тебя так не устраивает окружающая обстановка здесь, давай сменим совместную дислокацию на твою кварту. А то у нас вечно все в одном направлении. Я только сейчас сообразил: за десять ворн, что мы вместе, я твою платформу так ни разу и не опробовал.

Старскрим неприветливо сузил линзы – энтузиазмом по поводу предложения Мегатрона он явно не пылал, – но тут же вновь расслабился, видимо, найдя веский аргумент.

– Моя кварта считается таковой чисто номинально, – возразил он. – Не забывай, что у меня есть два сотриадника. Ну ладно, Тандера от Прайма и Астротрейном не оттащить, но не думаю, что тебя порадует, если посреди ночи к нам на платформу в самый неподходящий момент свалится наэнергоненный в хлам Скайварп. А такое бывало, и не раз. Так что поверь, если не брать в расчет эту «фешенебельную» обстановку, то твоя кварта для совместного времяпрепровождения – лучшее место.

Руки Мегатрона легли на плечи сикера, слегка сжав их.

– У Скайварпа есть своя кварта, и я сомневаюсь, что он станет нарываться на лишний скандал с тобой, если ты обозначишь свое нежелание, чтобы к тебе заявлялись без спроса. В этом ли дело, Старскрим? Я нисколько не против наших встреч у меня. Просто мне странно, почему – так?

– Ничего странного, – уже слегка раздраженно отозвался Старскрим. – Я же говорю – так спокойнее.

Он попытался сползти с корпуса Мегатрона на платформу, но тот не пустил, жестко удержав его за плечи.

– Тебе – спокойнее, – уточнил Лорд-Протектор. – Ведь так можно полностью контролировать ситуацию. Захотел – пришел, захотел – ушел. Мы вместе тогда, когда это нужно тебе и там, где это нужно тебе. Держишь со мной нужную тебе дистанцию. Оберегаешь свою независимость… Боишься подпустить меня хоть на шаг ближе?

– Ближе – куда? – ощетинился Старскрим. – Я делю с тобой платформу! Чего же тебе надо еще?!

– Платформу можно и с интером разделить, – отрезал Мегатрон. – А мы с тобой не в борделе. Или я для тебя кто – безотказный коннектор?

– Хочешь знать, кто ты?! Непроходимый идиот! – яростно прошипел Старскрим. – Если бы мне требовался исключительно коннектор, то я бы обратился не к тебе! А теперь отпусти меня! Сейчас же!

Он рванулся из манипуляторов Мегатрона, и на этот раз тот не стал его удерживать. Сикер вскочил с платформы, и с долю клика казалось, что сейчас он попросту сиганет в окно, одновременно являющееся взлетно-посадочной площадкой для крылатых, и улетит, но Старскрим остановился посреди отсека, повернувшись к Мегатрону спиной и сердито сложив на кокпите манипуляторы.

– Чего ты хочешь от меня, Мегатрон? – наконец снова нервно заговорил он. – Мне кажется, не далее как сегодня я вполне доходчиво изложил тебе особенности нашей социализации и проистекающих из нее ограничений. Даже если бы захотел, я не смог бы признать наше партнерство без ущерба для репутации обоих.

Мегатрон медленно поднялся и сел на краю платформы, упершись мрачным взглядом в Старскрима. С десяток кликов он молчал, и тишина будто концентрировалась в отсеке, становясь почти физически осязаемой. Наконец он заговорил – вроде бы совершенно спокойно, но Старскрим прекрасно знал, какую внутреннюю бурю может скрывать его лидер за внешней невозмутимостью.

– Репутация, говоришь… Моя бы точно не пострадала. Твою – вроде уже договорились беречь. Почему ты не можешь признать меня партнером, я понял. Только вот что же получается – и не хочешь? Не говорю – перед всеми, но даже между нами двоими? Вот я и пытаюсь понять, кем же ты меня считаешь. Кто я для тебя, Старскрим? Я хочу от тебя прямого ответа.

Крылья Старскрима напряженно замерли, не завершив рефлекторного движения вверх, уже знакомого Мегатрону как жест, определяющий предельную силу негативных эмоций. Воздух в отсеке, казалось, стал наэлектризованным от концентрации ЭМ-полей обоих – еще чуть-чуть, и в ночной темноте засветились бы искры. Наконец послышался сухой щелчок в стойках резко опустившихся крыльев, и вслед за тем раздался такой же холодно-неприязненный голос Старскрима:

– Ты тот, к кому мне хочется возвращаться. Пока. Но если ты намерен и впредь донимать меня подобными вопросами, то рискуешь переменить мое мнение на этот счет. Увидимся завтра.

Он шагнул к окну, сорвался вниз прямо с площадки балкона, и до аудиосенсоров Мегатрона донеслись громкие щелчки трансформации, а через клик – рев запущенных на форсаж с места, невзирая на запрет в городе, турбин, от которого дрогнул бронепласт. Серебристой молнией, сопровождаемой двумя полосами синего огня, мимо окна мелькнул стремительно набирающий высоту истребитель и растаял в черном небе, возвращая в отсек тьму и тишину.

***

– Надеюсь, ты сегодня не собираешься возвращаться домой раньше обычного?

Ну да, в этом был весь Старскрим: будто не было вчера разговора, почти соскользнувшего в опасное выяснение отношений, будто и не расстались в обиде друг на друга… Небрежное приветствие, выложенный отточенным жестом на стол ежедневник – и он устроился в своем кресле в кабинете Лорда-Протектора как ни в чем не бывало, готовый начать рабочий день с планирования дел на сегодня.

– Вообще-то нет, – чуть свел оптограни Мегатрон, – а в чем дело?

– У тебя в кварте будут работать, – видя недоумение на фейсплейте Лорда, Старскрим нервно дернул закрылками. – Уже забыл? Я же обещал заняться твоей обстановкой.

Мегатрон это помнил, как не забыл и всего остального, произнесенного прошлым вечером, но он ясно понимал, что и так услышал в ответ больше, чем ожидал, а время для иных признаний еще не пришло, поэтому поддержал игру сикера – пусть в который раз все будет по его, так, будто ничего не случилось.

– Сейчас семь-шестнадцать утра. Когда ты успел договориться?

– Просмотрел пока каталоги. Конкретно распоряжусь чуть позже. Больше одного дня работы не займут, не беспокойся.

– Шлакодел, – проворчал Мегатрон. Старскрим всегда планировал свои дела так, будто ему ни в чем не могло быть ни препятствий, ни отказа, кто бы ни был в этих делах задействован, и почему-то всегда все шло так, как он хотел… Да нет, конечно же, не всегда и не во всем – актив и ему преподносил порой сюрпризы, но по крайней мере, в делах обыденных – именно так и никак иначе. – Только постарайся обойтись без всяких там изысков. Ты знаешь, я этого не люблю.

Старскрим возвел оптику к потолку, одновременно выражая свое отношение к более чем аскетическим, на его взгляд, вкусам Мегатрона и давая понять, что напоминать о последнем было необязательно.

– И пришли мне счета, когда со всем закончишь.

– Непременно, – небрежно откликнулся Старскрим, ставя отметку в планировщике.

– Слушай, – Мегатрон откинулся на спинку кресла, вспомнив кое-что еще и устремляя заинтересованный фокус на Старскрима, – а что ты решил по своей проблеме? Я про это гневное послание от воссианской «общественности», – он недобро ухмыльнулся, сверкнув клыками. – Уверен, что не потребуется помощь Айакона?

– Не волнуйся, – ответил сикер, продолжая что-то помечать в ежедневнике. – Я уже знаю, какие действия предприму на этот счет.

– Поделишься?

– Скоро увидишь сам, – Старскрим наконец поднял на него фокус, и Мегатрон увидел в нем азартную решимость, почти такую же, какой загоралась оптика сикера накануне важных стратегических операций. – Это пойдет на благо Восу и заставит заткнуться любую недовольную «общественность». Но мне потребуется финансирование. В этом я рассчитываю на помощь Айакона.

– Если только все будет в рамках закона, – хмыкнул Мегатрон.

– Более чем, – заверил Старскрим. – Как только я закончу с проектом, он будет предоставлен на утверждение Объединенному Правительству. Так что вы с Праймом узнаете обо всем первыми… а теперь давай вернемся к нашим делам, – он подтянул к себе ежедневник, и Мегатрон активировал рабочий терминал. – Так, что у нас на повестке дня…

– Законодательный пакет по правовому регулированию и мерах государственной поддержки носителей и лиц, имеющих спарков – это должно быть готово к следующему заседанию Сената, – напомнил Мегатрон.

– Согласен. Этот проект у нас есть, значит, нужно наметить время и собраться втроем с Праймом… – Старскрим сделал пометку в ежедневнике. – И да, сегодня нужно решить вопрос с закупкой оборудования для научных лабораторий в Кристал-Сити, чтобы больше к нему не возвращаться. Я послал вызов Скайфайру на одиннадцать-ноль – до перерыва как раз успеем выслушать его резоны.

Мегатрон провентилировал – у него были несколько другие планы на утро, но Старскрим, как это часто бывало, согласовать расписание с ним не удосужился, распланировав все по-своему. Что ж, не в первый раз – к тому же он знал, что остальное у Старскрима тоже не окажется забытым и они все успеют.

Вот только узнает ли он собственную кварту, вернувшись туда вечером? Впрочем, что бы там ни оказалось – у Старскрима будет одним поводом для ворчания меньше. А с остальным они когда-нибудь разберутся…