С тех пор, как Джаз вернулся, с ним творилось что-то неладное. В принципе, Рэтчета это не удивляло. Тут кто угодно может, как говорит Эппс, «свихнуться».

Смерть изменила лейтенанта не в лучшую сторону. Наверное, прежде Рэтчет был бы рад тому, что эта неугомонная заноза в бампере наконец успокоилась и прекратила свои спарклингские дурачества, но теперь… теперь ему (да и остальным автоботам) отчаянно не хватало прежнего Джаза. Одного взгляда на мрачного, непривычно-тихого лейтенанта было достаточно, чтобы Искра в груди сжалась от боли. Видеть его таким – все равно что снова возвращаться в тот день, снова видеть искореженный, разорванный корпус и мертвую потухшую оптику.

И самое противное – Рэтчет ничего не мог с этим поделать. Он уже приложил немало усилий, чтобы вернуть друга к жизни. Сейчас все системы Джаза работали почти идеально – этого было невероятно трудно добиться в нынешних условиях, но у Рэтчета получилось. Он заслуженно считался лучшим автоботским медиком, но Искру, измученную непонятным недугом, не мог вылечить даже он.

Дело несколько осложнялось еще и тем, что поговорить с самим Джазом на эту тему было невозможно. Он вообще стал избегать любых разговоров, предпочитая проводить свободное время в одиночестве. Если у него была возможность улизнуть с Диего-Гарсия или не возвращаться туда вместе с группой после очередного задания на материке – он охотно использовал этот шанс. Где он проводил это время, никто не знал. Оптимус пытался прекратить это, но Рэтчет тогда счел нужным возразить лидеру – идея запирать Джаза в таком состоянии на базе не казалась медику удачной.

Если же лейтенанта удавалось выловить и спросить прямо, что с ним происходит, Джаз неизменно уходил от ответа. Это он умел делать виртуозно, как никто другой. Либо менял тему, либо отшучивался. Чувство юмора ему, надо сказать, не изменило. Хотя было странно и больно видеть, как он теперь улыбается. В этой улыбке не было и тени былого задора.

Но пару недель назад все изменилось. Джаз будто бы пришел в норму. Это не могло не радовать, но вот только перемена эта была такой неожиданной, и, более того – нежданной, что Рэтчет забеспокоился не на шутку. Лейтенант, впрочем, и раньше не раз удивлял своих друзей, но в те времена он хотя бы изредка снисходил до того, чтобы хоть что-нибудь им объяснить.

- По-моему, ваш лейтенант свихнулся уже окончательно, - сказал как-то Эппс, наблюдая, как Джаз, мурлыкая что-то себе под нос и пританцовывая в такт, возвращается в ангар. Судя по всему, настроение у лейтенанта было просто великолепным, чего с ним давно не случалось.

Рэтчет, наблюдая за удаляющимся серебристым трансформером, только рассеянно кивнул. Эппс не знал, каким был Джаз прежде, и, наверное, считал, что мрачная отрешенность – это обычное состояние лейтенанта.

- Я бы скорее сказал, что он входит в норму, - проговорил медик, повернувшись к сержанту. – Он всегда такой… был таким, раньше.

Эппс усмехнулся, сложив руки на груди.
- Очень на это надеюсь. Знаешь, многие не в восторге от самого факта вашего пребывания здесь. Представляешь, что с ними будет, если они решат, что у одного из вас с головой не в порядке?

- Джаз в порядке, - несколько удивленно, но уверенно заявил Рэтчет. – Только понять не могу, почему.
«Как и почему он был НЕ в порядке раньше».

- Ну, тогда радуйся, - Эппс по-дружески хлопнул медика но ноге и повернулся, чтобы уйти. – Хотя, знаешь, если б кто из моих ребят вдруг начал так себя вести, я бы решил, что он под кайфом. Но с вами такого не бывает, верно?
Рэтчет неопределенно пожал плечами.

- Вообще-то бывает… Но вряд ли Джаз мог… нет, точно нет. Я бы заметил.

Эппс сухо усмехнулся.
- Значит, он нашел себе девушку, - сказал он, направляясь к ангару вслед за Джазом.

Ретчет только скептически фыркнул и покачал головой.
Это уж точно вряд ли.

- Ну все, ребятки! Отлично поработали сегодня!

Леона кисло улыбнулась, когда хозяин ресторанчика, где они играли в этот вечер, подмигнул ей. Они выступали здесь не в первый, и, скорее всего, не в последний раз – мистеру Винчетти нравилась их музыка, а Роджеру нравилось работать с мистером Винчетти. Платил он щедро, никогда не пререкался насчет запрошенной суммы, и, к тому же, нередко кормил музыкантов на кухне после закрытия заведения. Последнее прямо-таки покорило Ленни, который был без ума от итальянской кухни.

Леоне здесь тоже нравилось. По крайней мере, заведение было тихое, благопристойное, и репертуар для него Роджер выбирал подходящий. Она уже устала от его «авторских аранжировок» древнего рока, которыми они развлекали завсегдатаев «Пивной Рэда», а кантри для «Хромого Мустанга» довольно быстро начинало надоедать.

- Ты скверно выглядишь.

Леона подняла глаза, и улыбнулась Роджеру так же вымученно, как и до того мистеру Винчетти. Он не спешил собираться, хотя хозяин уже выдал ему гонорар за сегодняшнее выступление, и до сих пор не переоделся, только расстегнул тесноватый пиджак и развязал галстук-бабочку, который теперь неряшливо болтался у него на шее.

- Я очень устала, - ответила Леона, аккуратно укладывая скрипку в футляр.

- Врешь, - тут же сказал Роджер. – Ты, между прочим, ошиблась сегодня. Целых два раза.

Она вздохнула, пожав плечами.
- Извини. Я… действительно сильно устаю в последнее время. Руки дрожат. Если ты не против, я не буду тут с вами сидеть, а сразу поеду домой.

Роджер сощурился.
- Как хочешь. Но я должен тебя предупредить – если ты не перестанешь лажать, я найду кого-нибудь другого на твое место.

Леона едва удержалась, чтобы не фыркнуть, вместо этого выдавив еще одну слабую улыбку. Найдет он, как же. Вряд ли сыщется еще какой-нибудь идиот, который согласится работать с ним за такие деньги. Впрочем, Леоне найти новую работу будет не проще, особенно сейчас. Особенно здесь.

- Ладно, - тихо сказала она, снова опустив глаза. – Я постараюсь взять себя в руки.

Он в ответ хмыкнул, строго нахмурив брови.
- Надеюсь, что так. Завтра отдыхаем, но в субботу у нас запись. Будь в форме, - он достал из кармана пачку купюр, которые до этого получил от Винчетти, и, отсчитав несколько, протянул ей. – На вот. Твоя доля.

Леона, вздохнув, забрала у него свой гонорар и, даже не взглянув на деньги, убрала их в сумку.

Она действительно дьявольски устала, но причина плохой игры была не в этом. Или, скажем так, не только в этом. Но она скорее рискнет потерять работу, чем скажет об этом Рождеру или кому-то еще.

Потому что вряд ли кто-нибудь ей поверит.

***

В такой поздний час Леона была единственным пассажиром в вагоне. В этом, пожалуй, было единственное преимущество позднего возвращения домой – все неудобные сидения в твоем распоряжении, никто не топчется по усталым ногам, не толкается и не стоит поперек дверей, когда надо выходить. Леона блаженно развалилась на сидении, поставив сумку с туфлями и костюмом рядом, а футляр со скрипкой уместив на коленях. Подумала, что неплохо было бы достать книгу и скоротать поездку за чтением, но вспомнила, что положила томик Хемингуэя на самое дно сумки и отказалась от этой идеи.

…когда она добралась до дома, было около часа ночи. Пустынная, скудно освещенная улица жилого квартала выглядела мрачно и неприветливо. Откуда-то издалека доносился вой полицейских сирен. Подбодрив себя привычной мантрой «ты-живешь-здесь-слишком-давно-чтобы-бояться», Леона перешла дорогу и свернула в переулок. Еще десять минут, и она наконец сможет принять душ, выпить чаю и лечь спать. На ужин, даже самый простой и незатейливый, вроде тоста с беконом, сил уже не было.

Мимо, заискивающе прошипев шинами по асфальту, проехала машина. Леона испуганно шарахнулась к стене унылого серого здания, но это, к счастью, была не та машина – какой-то старый разбитый «бьюик» синего цвета. Эта развалюха вполне органично вписывалась в местный пейзаж.

Она не знала, кому принадлежал новенький серебристый «Понтиак», который несколько раз пугал ее, на небезопасной для такого маневра скорости вылетая из проулка прямо перед ее носом. Вряд ли кто-нибудь из обитателей этого забытого богом квартала мог позволить себе такую машину даже в кредит. У нее складывалось нехорошее впечатление, что владелец этого авто специально подкарауливает ее, когда она возвращается домой посреди ночи, будто его забавляет ее реакция. Конечно, это, наверное, очень смешно, когда пешеходы с визгом прижимаются к стенам или вздрагивают от пронзительного сигнала…

Впрочем, сегодня она его не увидела, что несколько приподняло ей настроение. Одним психом меньше.

Консьержка дремала на своем посту, и Леона привычно прокралась мимо, неслышно закрыв за собой тяжелую дверь. Лифт, кажется, опять не работал, но проверять это она не рискнула, прямиком направившись к лестнице. Добравшись, наконец, до своей квартиры и заперев дверь (с некоторых пор она всегда следила за этим, хотя раньше могла беспечно оставлять квартиру открытой – все равно украсть что-то из ее жилища мог только очень сильно отчаявшийся вор), Леона осторожно поставила футляр на табурет в коридоре. С облегчением бросила на пол тяжелую, натершую неудобной ручкой плечо, сумку, и, не включая света, прошла на кухню.

Пока кипел чайник, она включила свой старенький ноутбук, как всегда, гадая, что же произойдет быстрее – вскипит вода или загрузится компьютер. В этот раз победил компьютер. И, конечно же, едва он подключился к интернету, на рабочем столе замигал значок в виде белого конвертика.

Леона уже точно знала, от кого это письмо и что в нем будет. Никто, даже Агнесс, не писал ей так часто. Она уже даже перестала пугаться этих писем и научилась относиться к ним философски, как к некоему неизбежному злу. Главное, что кто бы ни слал ей эти письма, познакомиться поближе он не пытался. Может быть, она получала их вообще по ошибке, кто знает. По крайней мере, ничего не происходило, если она пыталась на них отвечать.

Леона открыла письмо, убедившись, что все как всегда – знакомый адрес, «без темы» в заголовке, ни единого слова в тексте. Только прикрепленный звуковой файл. Она щелкнула «скачать». Это тоже уже почти вошло в привычку.

Файл загрузился, как раз когда она налила себе чаю и вернулась к ноутбуку. На этот раз, не иначе как ради разнообразия, это была песня, которую Леона слышала раньше, какая-то лиричная баллада, вроде бы даже из полузабытого фильма, который она смотрела давным-давно.

Леона усмехнулась. Он всегда умел подбирать песни под ее настроение. Как будто мысли читал.

Она позволила себе проваляться в постели до полудня. Каких-то особенных срочных дел не было, и лучше, как она решила, было бы действительно хорошенько отдохнуть. Роджер мог бы простить ей ошибки на выступлении в ресторане или в клубе – кому они, в конечном итоге, нужны, эти выступления? Но если она будет лажать на записи, он ее точно убьет.

Мечтой всей жизни Роджера было записать альбом. Насколько Леоне было известно, это была уже не первая его попытка, но только с «Ночными Странниками», его нынешней группой, эта затея более-менее продвинулась в своем исполнении. Леона относилась к этому весьма скептически. Она считала, что это вряд ли принесет «Странникам» известность – здесь, в Штатах, мало кто слушает такую музыку. В смысле, их настоящую музыку, а не мелодии из подобранного к тому или иному поводу репертуара. Скорее всего, им так и придется зарабатывать на жизнь, играя в клубах и на свадьбах. Если, конечно, кому-нибудь из них не повезет найти что-нибудь более стоящее.

Сама же Леона никогда бы не подумала, что кормить ее будет скрипка. Но после того, как она вылетела из колледжа, когда не смогла оплатить очередной семестр, вариантов было немного. Эта работа, по крайней мере, если и не была ей по душе, то хотя бы не вызывала отвращения.

Когда она вылезла из кровати, солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы его лучи смогли попасть в окна ее квартиры. Наскоро позавтракав, Леона убралась на столе и наконец разобрала сумку. Ее черный костюм («Ночные Странники» всегда выступали в строгих костюмах – таков был «стиль группы») неплохо было бы постирать – ткань пропахла сигаретным дымом и потом. Поморщившись от мысли, что сегодня все-таки придется выходить из дома, Леона запихала его в целлофановый пакет. Прачечная, благо, не так уж и далеко – долго ходить не придется.

Засунув пустую сумку на нижнюю полку в шкафу, Леона с сомнением поглядела на футляр. Она не собиралась играть сегодня, но вдруг ей пришла в голову мысль, что в свободный день неплохо бы потренироваться и, может даже, разобраться со своими ошибками. И лучше сделать это сейчас, пока соседей (возможно) нет дома. Леона вздохнула и перенесла футляр на кухню.

Минут двадцать ушло на то, чтобы наканифолить смычок и настроить инструмент – в этот раз Леона делала это особенно тщательно, максимально сосредоточившись на процессе. Проблем со звучанием у нее не было никогда. Леона владела прекрасным инструментом (собственно, поэтому и была вынуждена жить в этой дыре – после покупки новой скрипки она окончательно увязла в долгах) и содержала его в идеальном состоянии. Но сейчас ей хотелось самой настроиться на игру.

Для начала она взяла несколько нот, насладившись звучанием инструмента, потом проиграла простенькую мелодию по памяти, и только потом, убедившись, что голос инструмента безупречен, достала ноты со своей партией для завтрашней записи.

Первая часть далась легко – скрипка пела будто бы сама по себе, и Леоне не приходилось прилагать никаких усилий. Но, едва дойдя до припева, она сбилась, позорно перепутав ноты. Досадливо мотнув головой, снова положила инструмент на плечо и заиграла сначала.

На этот раз она проиграла почти всю партию без проблем, хотя и далеко от собственного идеала. С третьего раза она сбилась в самом начале. А, ошибившись на четвертом круге, не выдержала.

Положив скрипку ни стол, грифом к себе, Леона с укором посмотрела на смычок. Потом, положив его на стол рядом со скрипкой – на свои руки. Пальцы не дрожали и не болели, но все-таки Леона чувствовала какое-то… неудобство. Скованность. Будто в суставы ей закачали клея.

Она размяла руки и попробовала проиграть партию снова, но на этот раз не получилось с самого начала. Что же это такое?.. В этом не было ничего сложного, собственно, эту мелодию мог бы блестяще сыграть и ребенок, едва освоивший инструмент, а уж для ученицы одной из лучших музыкальных школ это вообще не должно было составить труда. Леона никогда не считала себя гениальной скрипачкой, но уж так откровенно и обидно спотыкаться было как-то совсем недостойно. Впрочем, вероятно, она просто потеряла настрой. Слишком торопилась или была чересчур сильно раздражена. Леона снова отложила скрипку и отошла от стола, встав спиной к окну.

Иногда, чтобы вернуть должное расположение духа, ей хватало нескольких минут тишины. Обхватив себя руками, Леона закрыла глаза, стараясь дышать тише и реже.

Вслушиваясь в звуки, пытаясь понять, что ей так мешает.
Негромко и как-то задумчиво тикали настенные часы. Шумела вода в трубах, будто кто-то из соседей включил кран. С улицы доносились звуки шагов редких прохожих, шелест шин по асфальту. Вот коротко взвизгнули тормоза – кто-то лихо припарковался перед домом.

Леона мысленно отсекла все эти звуки и сосредоточилась на этой условной тишине. В голове не должно быть ничего – только музыка, мелодия, которую ей надо сыграть. Чисто. Без ошибок. Идеально.

Она прошлась по первой части песни, разобрала припев, и… открыла глаза. Шум улицы, тиканье часов и другие посторонние, не нужные звуки нахлынули на нее, как приливная волна, показавшись нестерпимо громкими.
Ей просто… не хотелось играть это. Именно это.
Она обругала себя и попробовала еще раз, с тем же результатом. И еще раз. И еще. Но все сводилось к тому, что ее партия неумолимо скатывалась к чему-то еще, к какой-то совсем другой мелодии.

Проклятые письма.

Обругав себя и не забыв помянуть недобрым словом того идиота, который присылает ей музыку, упорно не отвечая на ее письма с требованием объяснить, какого, собственно, черта он это делает, Леона с каким-то несвойственным для себя остервенением достала из ящика компьютер и включила его, едва не продавив кнопку пальцем. Пока ноутбук неторопливо загружался, она нервно прохаживалась по маленькой кухне, а когда, наконец, на экране появилась фотография лесной дороги, стоявшая на ее рабочем столе, открыла проигрыватель и, выстукивая ритм по крышке стола, включила вчерашнюю балладу. Немного подумав, вывела громкость на максимум. И взяла в руки скрипку.

Она вступила почти сразу, с ходу. Это была чистой воды импровизация – нот для этой песни она не знала, но импровизировать она всегда умела хорошо. И это было… идеально.

Нежный голос скрипки вплелся в звучание так, словно он и должен был быть там, словно эта партия исполнялась не рассерженной женщиной, стоящей в пижаме и босиком в центре обшарпанной кухни в самом скверном районе большого города, а была специально написана, записана в студии и сведена с остальными элементами композиции. Леона прижималась щекой к подбороднику почти со страстью, пальцы словно сами двигались, скользя по струнам…

Когда стихла музыка, Леона еще некоторое время стояла в тишине, не снимая скрипку с плеча. Давно, ох как давно она не играла с таким… удовольствием? Нет, вряд ли. Скорее со жгучим желанием именно сыграть, выкинуть навязчивую мелодию из своей головы. Но хотя… удовольствие тоже присутствовало.

Удовлетворенно усмехнувшись, она поднесла смычок к струнам и заиграла свою партию. По памяти.

В студии они проторчали почти до утра. К удовлетворению Леоны, как раз у нее в этот день проблем не было. Она играла ровно, достойно, но, конечно, не идеально. Впрочем, Роджер остался доволен. А вот партию Ленни, которому сегодня никак не удавалось «синхронизировать правую руку с левой», как выразился Дэйв, записали только с пятого раза, да и то довольно скверно.

К счастью, Ленни согласился подбросить ее до дома, иначе пришлось бы вызывать такси. Леона в знак благодарности пригласила его на чашку чая, но он, сославшись на усталость, отказался.

Она и сама едва стояла на ногах. Голова гудела – как всегда после работы над «шедеврами» авторства Роджера. Нет, он писал неплохую музыку. Наверное, у него даже был талант. Просто Леоне она не нравилась.

Дома она первым делом выпила таблетку от головной боли и приготовила себе несколько тостов с беконом и сыром, мысленно внеся в список дел на завтра поход в магазин за продуктами.

Однако, несмотря на то, что она за сегодня вымоталась, как за целую неделю напряженной работы, заснуть она долго не могла. Ее не покидало ощущение, что она что-то забыла сделать. Дважды она вставала проверить, выключила ли она тостер и заперла ли дверь. Пока, наконец, не сообразила: письмо. Она не проверила почту.

Она с удивлением обнаружила, что эти письма давно уже не раздражают ее. Еще более удивительным было то, что она, оказывается, ждет очередное послание от таинственного друга по переписке. Весьма односторонней переписке, надо сказать. И когда это, кстати, он успел стать другом, а не назойливым незнакомцем, достающем беззащитную одинокую девушку?.. Ничего не скажешь – неисповедимы пути измученного одиночеством.

Фыркнув, Леона откинула одеяло – ей стало жарко под ним. Может, выпить снотворного? Нет, после него наутро голова будет, как ватная. Лучше почитать или просто посмотреть в потолок – сон рано или поздно придет. Рано вставать завтра не надо, так что неважно, во сколько она заснет. А в голове, между тем, совсем как на рабочем столе ее ноутбука, мигал белый конвертик: письмо, письмо, письмо…
Леона повернула голову, чтобы посмотреть на часы: половина пятого утра. Тихо чертыхнувшись, она встала и направилась на кухню.

…конечно же, он был там. Белый конвертик, назойливо мигающий на фоне фото лесной дороги. Некоторое время Леона, мучимая не очень хорошим предчувствием, тупо смотрела на него, как загипнотизированная. Потом, наконец, решилась открыть почту.

На этот раз писем было два – одно от Агнесс с темой «Вести из дома», и второе, обычное письмо. Вчера, кстати, писем не было, но это было нормально – этот странный «музыкальный маньяк», как она его прозвала, писал часто, но не регулярно. Леона открыла послание.

15 октября, суббота, 13:43
кому: "Леона Купер" от "Джек-Попрыгунчик*"
Без темы.
«Ты здорово играла вчера. Наконец-то»

Леона удивленно моргнула. Это было первое информативное сообщение, которое он ей прислал.

А потом мысли понеслись, как мутная вода мощной реки, прорвавшей плотину. Леона ощутила холодное покалывание в груди и нарастающую волну паники.

«Ты хорошо играла… стоп! он СЛУШАЛ?»

Боже. Он слушал. Этот маньяк где-то рядом. Может, это даже кто-то из ее соседей. Но кто?.. Леона лихорадочно вспоминала тех жильцов, с кем она была знакома, размышляя, кто из них был на такое способен. Вряд ли миссис Гриффитс или ее муж – они староваты для таких фокусов. Джон Ричардс? Тоже вряд ли. Он-то как раз ненавидит, когда Леона играет дома. Он скорее без лишних слов вызовет полицию или, если уж и пришлет письмо, там будет что-то вроде «сдохни, мерзкая сучка, ты мешаешь мне смотреть телик». Но кто тогда?..

А, может, она и не знает его? Может, он просто… дежурит под окнами? Леона напрягла память, пытаясь сообразить, будет ли слышно ее скрипку с улицы. Она жила на третьем этаже, окно на кухне постоянно открыто… что ж, возможно. В сознании мелькнула какая-то полезная догадка, но сковавший Леону страх тут же проглотил ее.

«И что значит это «наконец-то?».

Мысль о том, что этот парень регулярно торчит под ее окном, вызвала у Леоны еще более неприятное беспокойство. К горлу подкатила волна тошноты.

Не очень понимая, чего она хочет этим добиться, Леона щелкнула на «Ответить» и быстро набрала текст. Дрожащие пальцы не попадали по клавишам.

«Кто ты, черт возьми? Что тебе от меня нужно?».

Она почти нажала «Отправить», но вдруг передумала. Он не ответит. На это – не ответит. Но… если она хочет узнать, кто решил так изощренно над ней поиздеваться, надо заставить его ответить. Почему-то Леона решила, что тогда она сможет разобраться, кто же этот «Джек-Попрыгунчик».
Она стерла набранный текст и задумалась. Перебрала в голове несколько вариантов, и, наконец, написала:

«Очень приятно это слышать. Тебе нравится, как я играю? Мы выступаем сегодня в «Мустанге», можешь придти. Там удобнее и акустика лучше».

Длинновато, но, по крайней мере, если он на это ответит, кое-что и проясниться… может быть. Может, он где-то уже слышал выступление «Странников» и тогда-то и заметил ее? Тогда, возможно, она сможет его вспомнить. Память на лица у Леоны была неплохой, а если еще и удастся его разговорить…

Она не стала загадывать, просто отправив письмо.

16 октября, воскресенье, 7:45
Кому: "Леона Купер" от "Джек-Попрыгунчик"
Re:Re: Без темы
«Очень приятно, что тебе приятно. Ты очень живо играешь. Я рад бы придти, но не могу – вечером буду занят».

Леона озадаченно посмотрела на экран, наклонив голову вбок. Ну конечно – никаких зацепок. Он же не идиот. Был бы идиотом, она бы давно его обнаружила. Ведь довольно сложно не заметить того, кто прислушивается к звукам из твоей кухни, верно?..

Задумчиво постучав пальцем по потертому корпусу ноутбука, Леона еще раз перечитала письмо. Интересно, чем это он будет занят?.. Воображение живо нарисовало ей картину: щуплый человек с лицом Ганнибала Лектора разделывает свою жертву в темном подвале под звуки пятой симфонии Бетховена, или, еще лучше, токатты и фуги ре минор Баха. Увлеченно так, со вкусом…

Леона мотнула головой, отгоняя видение, и с ее губ сорвался истеричный смешок. Да уж. Замечательная картинка. «Ты неисправимая оптимистка».

Приказав себе успокоиться (хотя страх был уже не таким сильным, как ночью), она быстро набрала ответ:

«Очень жаль – там тебе было бы удобнее следить за мной. Кстати, давно ли ты этим занимаешься? P.S.: И спасибо – меня редко хвалят».

Вот так. Пусть не думает, что ему удалось ее напугать.
…ответ пришел через час. Леона как раз вернулась из магазина с двумя сумками всякой снеди, и с порога услышала, что почтовая оповещалка отчаянно верещит о новом письме.

Она приказала себе успокоиться. Разулась, сняла куртку и поставила сумки в коридоре. Помыла руки, разобрала покупки. И только потом открыла письмо, мимоходом отметив, что даже не прочитала сообщение от Агнесс. Но насчет этого она не переживала – если бы там было что-то срочное, сестра бы давно ей позвонила.

16 октября, воскресенье, 14:15
уому "Леона Купер" от "Джек-Попрыгунчик"
Re:Re: Re:Re: Без темы
«Мне тоже жаль, может, как-нибудь потом. Я хотел бы тебя успокоить, сказав, что не слежу за тобой, но ты права. Не очень давно. И не постоянно.
P.S.: они идиоты»

Леона невольно улыбнулась. Что ж, это не очень пугающе.
Она открыла и просмотрела письмо от сестры. Как она и предполагала, ничего интересного: у мамы новый ухажер, Агата выиграла какое-то дурацкое школьное соревнование, они ездили на могилу отца в прошлую пятницу, принесли ему живые цветы из сада. Как всегда, сестра интересовалась, не приедет ли Леона на Хэллоуин, или, может, к Рождеству. Леона ответила, что на Хеллоуин приехать точно не сможет, а на Рождественских каникулах постарается выбраться и навестить их. Удачи маме, поцелуй за меня Агату, пока!

Потом она вернулась к письму от «музыкального маньяка». В принципе, она могла бы уже не отвечать – какая-то часть ее не хотела втягиваться в эту игру. Но, с другой стороны, теперь ею двигало чувство, которое у женщин развито гораздо сильнее чувства самосохранения – любопытство.

«Тебе должно быть стыдно. Ты меня пугаешь».

Он ответил довольно быстро. Когда звуковой сигнал оповестил ее о новом сообщении, она вытаскивала из пакета костюм, который забрала из прачечной.

С нетерпением она открыла письмо. Ответ был:

«Мне стыдно. Извини.
P.S.: послушай вот это. Тебе понравится. Будет здорово, если как-нибудь ты сыграешь импровизацию под нее на своей кухне»

Леона скачала прикрепленный файл и запустила его. Песня называлась «Не бойся темноты», и, слушая ее, Леона с ужасом заметила, что пытается представить, как звучала бы в этой композиции партия скрипки…

Поддавшись внезапному порыву, Леона встала и тихо-тихо подошла к окну. Осторожно отодвинув занавеску, словно на соседней крыше дежурил снайпер, она поглядела вниз. Но, конечно же, никого подозрительного под своими окнами она не увидела. Улица была пустынна, если не считать медленно и бесшумно отъезжающую от тротуара машину.

Это был серебристый «Понтиак».

Выступление в «Мустанге» прошло ужасно. Леона, к своему ужасу, опять перепутала ноты. Вовремя спохватившись, она сумела скрыть свой промах за удачной импровизацией, так что вряд ли кто-нибудь из завсегдатаев клуба заметил это, но, когда они отыграли и на сцене их сменила другая группа, Роджер наорал на нее прямо за кулисами, не стесняясь ни коллег, ни владельца клуба, ни даже того, что его голос, возможно, было слышно и в зале. Хорошо, что Дэйв за нее вступился, иначе, она не сомневалась, ее контракт со «Странниками» был бы разорван.

Домой она вернулась совершенно разбитая и злая. Швырнув сумку на пол, она едва сдержалась, чтобы так же раздраженно не стукнуть футляр, и, дрожащими руками опустив скрипку на пол, сорвалась и заплакала.

Роджер часто срывал злость на участниках группы. Его могла привести в бешенство любая мелочь, и все более-менее привыкли к этому. Но еще никогда – никогда! – он так ее не оскорблял. Если бы он не заплатил ей или накричал в гримерке или в коридоре, как делал обычно, она бы даже не обратила бы на это внимания. Пробормотала бы обычное «извини» и все бы забылось. Но быть облаянной перед незнакомыми людьми – это совсем другое.

Немного успокоившись, она подняла футляр и прошла на кухню. Включила чайник и, по привычке – компьютер, хотя о письмах даже не подумала. Впрочем, и чаю сейчас ей хотелось меньше всего. Леона умылась, только еще больше размазав по лицу тушь, и, сняв с крючка полотенце, заглянула в зеркало.

«Жалкое зрелище».

Все еще всхлипывая, она достала из упаковки ватный диск, вылила на него немного молочка и тщательно стерла с лица последствия своей истерики. Лучше оно выглядеть, однако, не стало. Зато хоть перестало щипать в глазах – и то хорошо.

Она вернулась на кухню, машинально сняла с мойки кружку, бросила в нее горсть заварки, рассыпав половину по столу, и залила кипятком.

Чувствовала себя она прескверно. Руки дрожали, в горле щипало от слез, нос забился, и дышать стало тяжело. Кое-как уговорив себя не устраивать истерики – после драки кулаками не машут – она расстегнула футляр и достала скрипку.

Леона задумчиво погладила инструмент кончиками пальцев. Она никогда не играла по ночам, опасаясь разозлить соседей, но сейчас ей почему-то нестерпимо захотелось услышать песню своей скрипки.

В голове была пустая, глухая тишина. Никаких звуков, никаких мелодий. А сейчас они были ох как нужны. Настроив инструмент, Леона положила скрипку на плечо, и легонько коснулась смычком безмолвных струн. Получившийся звук заставил ее поморщиться.

«Ну, что сыграем? Как насчет Паганини или, может, Брамса?»
Но она не смогла вспомнить ни того, ни другого. И вообще хоть чего-нибудь.

- Значит, импровизация, - грустно пробормотала она, невольно всхлипнув.

Последним проигранным файлом была «Не бойся темноты». Леона запустила ее и начала играть.

Получалось неплохо. Почти сразу потолок отозвался мрачным аккомпанементом – как бы хорошо она ни играла, не все ее невольные слушатели были настроены на восприятие прекрасного в два часа ночи. Леона зажмурилась, сосредотачиваясь на мелодии, на голосе исполнителя, на собственной игре. «Извините. У меня сеанс терапии».

Как ни странно, ей вроде бы становилось легче… пока она вдруг не поняла, что музыка играет как-то слишком уж громко. И не оттуда. Леона остановилась и отложила скрипку. Из слабеньких колонок ноутбука все еще доносились негромкие аккорды, и синхронно с ними, такт в такт, «Не бойся темноты» гремела с улицы.

Леона положила скрипку в футляр, и подбежала к окну. То, что она там увидела, заставило ее издать тихий вопль торжества и гнева – он был там. Серебристый «Понтиак».

«Я так и думала».

Она открыла окно и высунулась наружу, пытаясь разглядеть водителя, но тщетно.

- Ах ты, мерзавец! Ну держись! – крикнула она, пригрозив машине кулаком.

- Да чтоб вам провалиться, сволочи! Два часа ночи!.. – ответил откуда-то снизу недовольный женский голос.

Леона отскочила от окна и кинулась к выходу. Хлопнула дверью, не то что не подумав ее запереть – даже не убедившись, что она хотя бы закрылась. По лестнице она летела, перепрыгивая через несколько ступенек, хотя сама потом вообще не помнила, касались ли ее ноги земли в эту минуту. Это было последней каплей. Слишком много событий для одного вечера.

…но она опоздала. Когда она выскочила на улицу, разбудив консьержку, обежала дом и оказалась под окном собственной кухни, никакой машины там уже не было. Леона закрутила головой, прикидывая, не слишком ли поздно бежать следом, чтобы хотя бы попробовать рассмотреть номера, но вдруг поняла, что это бесполезно. Ибо она много раз видела этот «Понтиак». И знала, что, по крайней мере, задний номер у него скручен.

Пробормотав что-то себе под нос, она медленно поплелась домой. Ну, хотя бы теперь она точно знает, кто подслушивает под ее окнами. Или, по крайней мере, какая у него машина. А это уже что-то.

Несколько дней «Джек-Попрыгунчик», обладатель серебристого «Понтиака» со скрученным номером, заядлый меломан и псих, молчал. Леона мрачно торжествовала – похоже, то, что ей удалось его раскрыть, и не только раскрыть, а застукать на месте преступления, так напугало его, что он решил подыскать себе новую жертву. Но она ошибалась.

Эти дни прошли довольно спокойно, что дало Леоне надежду на то, что ее жизнь, наконец, войдет в привычную колею. Если, конечно, это можно было назвать «привычной колеей». Роджер, не иначе как под давлением остальных «Странников» даже соизволил перед ней измениться. Она отлично отыграла на свадьбе Смиттерсов, репетиции прошли вообще отлично, в общем, все успокоилось. Был, конечно, конфликт с соседями, но и его удалось уладить.

И так было до тех пор, пока не пришло новое письмо.
В четверг у Леоны опять был выходной, и она собиралась пройтись по магазинам – гонорар со свадьбы позволял ей сделать некоторые дополнительные расходы. Утром, хорошенько выспавшись, она включила компьютер и отправилась в душ, а когда вернулась, на экране зловеще мигал белый конвертик.

Нахмурившись, она открыла почту и нервно усмехнулась, посмотрев на имя отправителя и традиционное «Без темы». Немного поколебавшись, она открыла письмо.

20 октября, четверг, 8:05
кому "Леона Купер" от "Джек-Попрыгунчик"
Без темы
«Извини, что так получилось. Просто мне кажется, что тебе еще рано знать, кто я. Не мог писать, были неотложные дела.
Джаз».

Джаз?.. Неплохое имечко для маньяка-меломана. Леона нахмурилась еще сильнее. К письму прилагался очередной звуковой файл, и она нажала на «скачать», одновременно обдумывая ответ. Впрочем, не очень долго.

«Может, хоть в двух словах объяснишь? У меня и без тайных поклонников проблем хватает. И я еще была бы очень признательна, чтобы такое больше не повторялось. Соседи ругаются».

Одевалась она уже не в таком радужном настроении, как с утра. Ответ, впрочем, пришел прежде, чем она вышла из дома.

«Ха! Соседи ругаются потому, что ты играешь посреди ночи. Впрочем, я тебя в этом не виню, мне нравятся твои импровизации. Они получаются у тебя лучше, чем та фигня, которую пишет твой приятель»

Леона поднялась, подошла к окну и выглянула на улицу. Машины не было видно, но она понимала, что это еще ничего не значит – он мог ждать за углом, в месте, которое из ее кухни не просматривалось. Хотя, может, как раз сейчас он мог быть и где-нибудь далеко отсюда. Ведь чтобы купить такую машину, надо много работать. А работать и одновременно круглые сутки торчать под ее окнами, наверное, довольно сложно. Но, с другой стороны, может у этого психа и так полно денег, и работать ему не обязательно. Она нервно усмехнулась. «Тоже мне, принц на серебристом спорткаре».

Она вернулась к компьютеру и отправила ответ:

«Ты уклонился от вопроса. Объясни, кто ты и что тебе от меня надо. Иначе я вызову полицию».

Она закрыла почту и собралась уходить, но на рабочем солее вновь возник белый конвертик. Леона удивленно подняла брови. Так быстро?

«Ха! Вызывай. Это будет даже забавно. Что до уклонения от вопросов – это вообще, можно сказать, мое любимое занятие.

Тебе действительно рано это знать. Или, может, вообще не стоит. Можешь считать, что я – тайный поклонник твоего таланта, которому нравится слушать твою игру. Не бойся, я не желаю тебе зла. Джаз».

Она усмехнулась. Таланта!.. «Какой талант может быть у музыканта, который забывает ноты?».

«Ты ненормальный», написала она, «не хочу больше видеть тебя или твою мерзкую машину».

Нажав «Отправить», Леона решительно встала и вышла в коридор. Но, едва она достала туфли, с кухни раздался пронзительный звук – пришло новое письмо.

Леона надела одну туфлю, потянулась за второй… и все-таки не выдержала.

«Я ненормальный», писал Джаз, «это мне часто говорят. Ты считаешь эту машину мерзкой? По-моему, она хороша, иначе бы я ее не выбрал. Или тебе больше нравится порше?»

Леона, глубоко вздохнув, набрала в поле для ответа «иди к черту», подумав пару секунд, заменила «иди» на «катись», отправила письмо и захлопнула крышку ноутбука.

- Вот теперь-то ты от меня никуда не денешься! – с упоенным торжеством произнес Рэтчет, осторожно осматривая поврежденный манипулятор лейтенанта. Джаз одарил его кислой улыбкой, но медик даже не взглянул в его лицо – все его внимание было занято искалеченной конечностью. – Теперь ты у меня неделю не выйдешь из медчасти!

- Да ладно тебе, - едва заметно содрогнувшись, сказал Джаз, - это же пустяковая вмятина, и пары часов на ремонт не уйдет.

- Пустяковая? – недобрым тоном переспросил Рэтчет, как бы случайно щелкнув пальцем по разорванной проводке, которая в ответ плюнула россыпью искр. Джаз поморщился, но ничего не ответил. – Ты, кстати, пропустил плановый медосмотр, так что я так просто от тебя не отстану.

- И теперь у тебя есть повод? – усмехнулся лейтенант.

- Да, - Рэтчет мстительно сузил оптику. – Сам виноват. По-другому с тобой, видимо, нельзя. Я ведь говорил тебе, что теперь должен осматривать тебя регулярно, на случай, если что-то вдруг будет работать не так, как должно.

- Я в порядке, - упрямо возразил Джаз. – Ты отлично подлатал меня тогда… не о чем беспокоиться.

- Подлатал! – взвыл медик, - я практически собрал тебя заново! И мне было бы очень неприятно, если бы моя работа пропала бы из-за твоего пренебрежительного к ней отношения.

Джаз едва заметно улыбнулся. В этом весь Рэтчет. Не очень понятно, чего стоит бояться больше – боли от повреждений или его жизнеспасительных нотаций. Джазу, однако, было одинаково плевать и на то, и на другое.

Рэтчет проводил осмотр прямо на аэродроме, устроившись в конце запасной полосы. Они уже несколько земных часов ждали транспорт для переброски на Диего-Гарсия. Леннокс и Эппс вяло ругались с диспетчером, клятвенно заверявшим бойцов N.E.S.T. в том, что С-17 уже «на подлете», но пилоты пока даже не выходили на связь. Проклятая секретность.

Уже давно стемнело. Техника еще час назад была подготовлена к погрузке, раненых увезли на вертолетах. Уставшие люди потихоньку начали устраиваться спать, заняв единственный ангар убогого аэропорта – Джаз слышал, что они тоже не питают надежд на скорое прибытие транспорта. Скорее всего, ждать придется до утра. Его это вполне устраивало.

- Ну вот, - сказал Рэтчет, закончив обрабатывать «вмятину» анестетиком и вправив вывороченную проводку. – Пока все, отремонтировать смогу только на базе, ты уж извини. И лучше тебе пока не трансформироваться.
Джаз поднял манипулятор, и, скривившись от приглушенной анестетиком боли, пошевелил пальцами.

- Пока сойдет.

Рэтчет ничего не сказал, только покачав головой.
- Чем ты вообще там занимаешься? – спросил он после непродолжительного молчания, нарушаемого лишь далекими голосами людей.

Джаз усмехнулся.
- Изучаю человеческую культуру. Я же вроде как специалист по этому делу.

- Ясно, - ответил медик. – Хорошо.

- Это какое-то очень нехорошее «хорошо».

Медик пожал плечами.
- Если это отвлекает тебя от… твоей недавней депрессии, то я только за. Но все-таки неплохо было бы знать, где ты пропадаешь. Знаешь, если вдруг опять придется собирать тебя по частям – мне следует знать, где именно искать эти части.

Джаз уселся поудобнее, загадочно улыбаясь. Некоторое время назад он бы не ответил, ибо сам не знал, где его искать, а теперь – потому что не хотел, чтобы его нашли. Тем более, он не сомневался, что Рэтчет спрашивает исключительно из вежливости – на самом деле, если автоботам вдруг срочно понадобится его отыскать, они без труда смогут это сделать. Видимо, Джаз должен был быть благодарен Рэтчету за то, что тот выгораживал его перед Оптимусом – а лейтенант был уверен, что медик делал это, иначе Прайм давно бы «принял меры».

- Депрессии, - повторил, ухмыляясь, лейтенант, - человеческое словечко.

- «Глюк процессора», если тебе это больше нравится, - поправился медик. – Я понимаю, что ты вряд ли ответишь, но все же… почему для тебя это вдруг стало важнее нашей войны?

Серебристый бот, продолжая молча улыбаться, растянулся на спине, подложив здоровый манипулятор под голову. Из-за закрывающего оптику визора трудно было понять, куда он смотрит и смотрит ли вообще, но медик почему-то догадался, что взгляд лейтенанта прикован к земному небу, усеянному звездами. Невольно он и сам посмотрел вверх – зрелище было действительно завораживающее.

- Я никогда не забываю о войне, Рэтч, - вдруг очень серьезно произнес Джаз. – Но, понимаешь… есть и другие неприятные вещи, с которыми люди сами вряд ли смогут справится. Очень… печальные вещи. Не такие страшные, как война и не такие серьезные, как судьба планеты, но тоже важные.

- Например? – удивился желтый бот, переводя взгляд на лейтенанта. Джаз больше не улыбался.

- Например, то, что она забывает ноты, - загадочно ответил он.

Она перестала отвечать на его письма – удаляла их, не открывая. Впрочем, через пару дней он вроде как сам перестал писать. Серебристую машину она тоже больше не видела, хотя иногда, когда ехала в клуб или на репетицию в час пик, ей нет-нет, да и казалось, что среди бесконечного потока машин мелькает что-то светлое и неприятно-знакомое. Впрочем, это могли быть всего лишь плоды разыгравшейся паранойи.

Между тем, дел у Леоны было навалом, и это довольно быстро отвлекло ее от мании преследования. «Ночные Странники» получили несколько заманчивых предложений, среди которых было приглашение сыграть в праздничную ночь на вечеринке в одном клубе, где до того они ни разу не выступали. Роджер с неожиданным рвением ухватился за эту работу – на следующий же день он наведался туда, «посмотреть на аудиторию» и довольно быстро составил репертуар. Практически все предпраздничные дни таким образом оказались заняты репетициями и заучиванием новых композиций.

«Абсент» оказался довольно вместительным заведением. Леона даже растерялась, увидев в зале такое скопление народу, причем, весьма пугающего народу – на вечеринку мало кто пришел без костюма. Они выступали пятыми или шестыми, после каких-то юных дарований, игравших старомодный рок-н-ролл. Роджер сказал, что это хорошо – мол, разогреют зал.

«Странники» сыграли несколько каверов на старые хиты (Роджер пел, как всегда, великолепно) и пару своих песен, и, кажется, действительно имели успех. Леона в тот вечер была явно в ударе, и, пожалуй, вообще неплохо провела время. Отыграв свою программу, «Странники» разделились – Роджер, Ленни и Леона остались в «Абсенте», воспользовавшись предложением пропустить стаканчик за счет заведения, а Дейв и Томми уехали почти сразу.

- Ну что, жизнь, похоже, налаживается? – ухмыльнулся Ленни, пока они ждали свои коктейли. Леона попросила мартини с соком – хоть для нее такой напиток и был слишком крепким (пить она никогда не умела), она решила, что сегодня можно и расслабиться. Тем более, Роджер пообещал подбросить ее с Ленни до дома, если они останутся.

- Пожалуй, да, - ответила Леона, поднимая только что выставленный на стойку стакан. – Как думаешь, нас сюда еще позовут? Неплохое местечко. И до дома недалеко.

- Конечно! – хохотнул Ленни, - кстати, Родж тебе не говорил? В среду он опять договорился насчет студии. Будем писаться весь день. Может, даже перезапишем «Лунный дождь», если хорошо пойдет.

Леона поморщилась, отхлебнув из стакана. Пожалуй, мартини в нем было многовато.
- Я так надеялась, что мы наконец оставим эту песню в покое!

Ленни рассмеялся.
- Да, хреновая песня.

Сцена пока пустовала – следующая группа готовилась к выступлению, но местный звуковик решил не утомлять публику долгой тишиной, в половину громкости пустив какую-то до боли знакомую композицию. Леона вздрогнула, узнав «Не бойся темноты»*. Тревога снова шевельнулась в груди – ведь сегодня Хэллоуин, праздник нечисти. Самое время для всяких психов.

***

…Роджер высадил ее на перекрестке неподалеку от автобусной остановки. К этому моменту хмель уже несколько выветрился из головы, и Леона отказалась от его предложения проводить ее.

Как всегда, знакомая улица была пустынна. Леона закинула на плечо сумку, поудобнее перехватила футляр со скрипкой и не спеша (ее все же немножко мутило) побрела домой, вполголоса напевая под нос мотив привязавшейся песни.

- Ну и где ты, таинственный друг? – промурлыкала она на мотив «Не бойся темноты» и глуповато хихикнула. – Я тебя не боюсь, я тебя не бою-у-усь.

Ей показалось, что откуда-то из-за угла послышался звук мотора. Леона остановилась и снова хихикнула – на улице было так же тихо, только ее голос эхом отражался от уродливых серых стен. «Как в ущелье», подумала она.

Пройдя всего десяток шагов, она остановилась, прислонившись спиной к стене и на всякий случай, поставив футляр на землю. У нее немного кружилась голова, хотя до фатальных «вертолетиков» было, пожалуй, еще далеко. «Вот как меня развозит со стакана мартини», промурлыкала она тихо и пообещала себе больше не пить на голодный желудок. В который раз? Впрочем, алкоголь сделал свое дело – ей было легко и приятно. В таких случаях говорят – душа поет. Леона улыбнулась, подумав о том, что сейчас неплохо было бы сыграть что-нибудь задорное, она даже припомнила один подходящий ирландский мотивчик.

- Эй, детка! Тебе одиноко?

Леона недовольно поморщилась – голос, обратившийся к ней, был до неприличия немузыкальным. Повернув голову, она увидела его обладателя – он, надо сказать, тоже был далек от эстетически прекрасного образа, которого требовала разомлевшая от этанола душа. Пожалуй, ему даже не надо было бы делать костюм, чтобы сегодня пройти в «Абсент» со скидкой. И… кажется, он был не один.

- Нет, у меня все в порядке, - улыбнулась Леона, хотя какой-то очень недовольный голосок внутри ее головы тут же обругал ее: «Дура! Быстро уноси ноги!». Но Леона к нему не прислушалась.

- Боюсь, уже нет, - проговорил спутник Хэллоуинского Страшилища, возникая из тени проулка. Он обладал похожими габаритами – высокий и квадратный, но лицо у него было еще более неприятным, если это вообще возможно.

Вот тут-то Леона и поняла, что зря отвергла предложение Роджа. Она подхватила футляр, забыв о сумке, и неловко попятилась назад, хотя вообще-то ей надо было идти в другую сторону. Но выбирать не приходилось – недружелюбные незнакомцы преградили ей путь домой.

- Ну куда же ты, красотка? – Страшилище расплылось в неприятной улыбке. – Неужели не хочешь развлечься сегодня?
Леона сглотнула, пытаясь промочить вмиг пересохшее горло – сейчас было бы очень кстати завопить погромче. Ее обязательно кто-нибудь услышит – стены в этих домах только кажутся толстыми… «Услышат, но вряд ли ты можешь рассчитывать, что хотя бы вызовут полицию», заявил скептический голосок.

В руке одного из незнакомцев сверкнул раскладной нож. Наверное, при свете дня Леона не испугалась бы… или, скорее, не так сильно испугалась бы. Но сейчас сердце от страха буквально рвалось из груди. Она попробовала закричать, но из горла вырвался лишь слабый стон.

- Эта штука выглядит дорогой, - сказал незнакомец – с перепугу Леона не сообразила даже, какой именно. Ее хватило только на то, чтобы прижать футляр со скрипкой к груди и продолжить пятиться.

Но тут ее тело сыграло с ней нехорошую шутку. Несмотря на то, что пьяный туман в голове стремительно рассеивался, ноги все еще заплетались, и, в конце концов, Леона запнулась. Падение казалось ей бесконечным. Удар в спину вышиб дыхание из груди, но единственное, о чем она подумала в этот момент – то, что скрипка, скорее всего, не пострадала…

…как так получилось, что нож оказался прижатым к ее горлу, она не помнила. Футляр вырвали из ее рук – к чести Леоны, не без труда. Она, наконец, смогла закричать, но было уже поздно. Ей тут же заткнули рот, а нож сильнее прижался к тонкой коже. Леона вдруг четко осознала, что таким тупым лезвием в принципе невозможно даже хлеба нарезать, но это не особенно ее ободрило. Эти ребята могли прекрасно обойтись и без ножа.

Визг тормозов и рычание (не рев, а рычание – Леона могла поклясться в этом, у нее был хороший слух) мотора разорвали ночную тишину, ставшую вдруг особенно тягостной и жуткой. Леона почувствовала, что ее прижимают к земле уже вроде бы не так сильно и рискнула открыть глаза.
Один из напавших на нее незнакомцев стоял на ногах и смотрел куда-то в сторону дороги. Второй все еще держал нож у ее горла, придерживая ее плечи, но Леона смогла безбоязненно приподнять голову, чтобы увидеть… ну да, конечно. Серебристый «Понтиак». Автомобиль, как и положено по законам жанра, остановился чуть наискось, словно мерцая в тусклом свете фонарей. Леона готова была рассмеяться.

- Какого черта? Катись отсюда, парень!

«Понтиак», конечно же, никуда не покатился. Но и ее таинственный спаситель не спешил вылезать из машины и приступать собственно к спасению. Эта небольшая заминка дала бандитам время придти в себя и набраться смелости. И уж они-то своего шанса не упустили.

- Ты глухой, парень? – рявкнул тот, что держал Леону, и та почувствовала, как тупое лезвие сильно вдавливается в шею. – Тебе сказали – катись отсюда!
Второй не стал тратить время на слова. Леона не заметила, откуда в его руке взялась какая-то зловещая черная штука и даже не сразу догадалась, что это такое, пока незнакомец не направил оружие в лобовое стекло, туда, где, по идее, должен был сидеть водитель.

Но только там не было никакого водителя. Сейчас Леона видела это очень хорошо – света от фонаря было вполне достаточно, чтобы разглядеть, что салон «Понтиака» пуст.

Ее глаза расширились от ужаса, но закричать она не успела. Слишком сильно удивилась. Потому, что в следующей момент машина перестала быть машиной. Самым неожиданным образом.
Это было похоже на сцену из ночного кошмара. Леона не могла бы точно сказать, чего боялась больше – грабителей или… этого. «Понтиак» дрогнул и выпятился, через превратившись в живое месиво движущихся деталей, с лязгом, щелканьем и скрежетом складывающихся в… в…

"Боже, что это такое?!"

Огромная серебристая фигура неведомого существа выпрямила спину, подняв лицо. Или что-то очень похожее на лицо. И, к ужасу Леоны и грабителей, на этом лице сверкнула очень, очень нехорошая улыбка. Деталь, прикрывающая верхнюю часть лица, где у существа должны были быть глаза, хищно вспыхнула голубым светом - одного этого было достаточно, чтобы от страха упасть в обморок, но Леона каким-то образом умудрилась остаться в сознании.

И увидела, как гигантская рука тянется к незадачливому грабителю и очень-очень осторожно забирает у него пистолет – тот так опешил, что даже не стал сопротивляться разоружению.

- Ну что, ребята, сами уйдете, или подбросить? – произнес странный металлический голос.

…Первым побежал тот, что держал Леону, довольно неаккуратно бросив свою пленницу на асфальт. Второй колебался несколько секунд, прежде, чем последовать его примеру, но, в общем, исчезли они довольно быстро. Звук их шагов, услиленный эхом глухого переулка, было слышно еще долго – должно быть, они не останавливались до самой площади.

То, что раньше было «Понтиаком» поднялось на ноги, посмотрело на оставленный грабителями пистолет и смяло его в кулаке, словно какой-то фантик. Результат тут же полетел в темноту, за спину огромного стального монстра. А тот шагнул вперед и склонился над растянувшейся на тротуаре Леоной, закрыв собой бледный свет фонаря.

Леона вытаращилась на него круглыми от ужаса глазами. Она почувствовала, что не может даже шевельнуться, и, тем более, закричать. Хотя очень хотелось.

Оно опустилось на одно колено и, до жути приветливо улыбнувшись, протянуло ей серебристую стальную лапищу, будто предлагая воспользоваться помощью, чтобы подняться на ноги. Леона недоуменно уставилась на конечность с четырьмя пальцами, и медленно перевела взгляд на улыбающееся лицо, наполовину скрытое непрозрачной с виду панелью.

- Извини, что так долго, - сказал «Понтиак», будто бы виновато пожав плечами. – Застрял на светофоре. Меня, кстати, зовут Джаз.

- Куда ты меня везешь? – нервно спросила Леона, зябко обхватив плечи руками. В салоне «Понтиака» было тепло, но ее все равно трясло, как на морозе.

Джаз молчал так долго, что Леона начала сомневаться, что он вообще ответит. Собственно, до этого он не произнес ни слова, терпеливо пережидая ее истерику. Она умоляла, требовала, угрожала и ругалась, снова умоляла, кричала и стучала по стеклам, пытаясь привлечь внимание других водителей, но все было тщетно. На ее беду, на ночном шоссе было немного машин, а те, что были, «Понтиак» обгонял с такой стремительностью, что вряд ли кто-то смог заметить отчаянные попытки Леоны выбраться из салона дьявольской машины.

- В безопасное место, - донеслось из колонок. Леона вздрогнула от неожиданности. Голос у Джаза был не то чтобы неприятный, просто какой-то… нечеловеческий. Что, впрочем, неудивительно.

- Мне было бы гораздо безопаснее у себя дома, - пробормотала она себе под нос.

- Мне кажется, ты сейчас немного не в том состоянии, чтобы отпускать тебя домой, - тон Джаза казался немного раздраженным. – Существа твоего вида, возраста и пола склонны устраивать истерики в минуты эмоциональных перегрузок… как ты недавно наглядно продемонстрировала.

- Устраивать истерики – это, знаешь ли, естественно, когда тебя хватает огромное… огромная… штука.

- Бот, - подсказал Джаз, издав странный смешок. – Вот поэтому я и хочу, чтобы ты немного успокоилась. Чтобы быть уверенным, что ты в панике не побежишь в полицию или куда-нибудь еще. Тебе, конечно, все равно не поверят, но приятного в этом мало. У меня и так будут неприятности.

- И поделом, - буркнула Леона. Джаз ничего не ответил.
Вскоре он свернул с шоссе на незнакомую Леоне дорогу. Город с его никогда не гаснущими огнями остался далеко позади, а потом в зеркалах заднего вида исчезли и яркие пятна фонарей хай-вэя, мир вокруг погрузился во тьму. Леоне это не понравилось. А, когда тихий шепот шин по ровному дорожному покрытию сменился потрескиванием щебня и зловещим шелестом проселочной дороги, она готова была снова запаниковать. Яркий и сухой свет фар «понтиака» выхватывал из темноты клочок рыжеватой земли, поросшей пожухлой травой, безлистные ветви каких-то ободранных кустов и некоторые другие подозрительные элементы ландшафта, наводящие на мысль о городской свалке. Все остальное тонуло в недвижимом мраке, как будто за пределами освещенного фарами пятачка мир и вовсе не существовал.

Через пару минут Джаз остановился и заглушил мотор. Леона услышала знакомый негромкий рокот. Океан. Видимо, он привез ее на какой-то пустырь у побережья. Самое подходящее место для жестокой расправы с беззащитной жертвой… Леону передернуло.

- Приехали, - сообщил Джаз, открывая дверь, - вылезай.

Ремень безопасности, плотно прижимавший Леону к сидению, расстегнулся. Она охотно подчинилась, подхватила лежавший на пассажирском сидении футляр, и неуклюже выбралась из машины. Ноги неприятно дрожали, словно она только что пробежала пятимильный кросс. Шум океана усилился, в лицо ударил порыв влажного и холодного ветра.

Услышав за спиной знакомый металлический скрежет, Леона вздрогнула, но оборачиваться не стала. Только когда все стихло, она рискнула оглянуться через плечо. Джаз сидел на земле, скрестив ноги. Очень по-человечески.

- Ты меня убьешь? – Робко спросила она с безысходным отчаянием в голосе.

Серебристый бот рассмеялся.
- Конечно. Убью и съем.

Леона наклонила голову на бок, прищурив один глаз.
- Ты шутишь, - сказала она без особой уверенности.

- Шучу.

Она натянуто и осторожно улыбнулась, чувствуя, однако, что мучавшая ее тревога проходит. Наверное, где-то в глубине ее подсознания сработал некий защитный механизм – происходящее больше не казалось пугающим, потому, что больше не казалось реальным. Скорее, это было похоже на дурной сон.

«Скорее бы уже проснуться. Пожалуйста».

- Ну… хорошо, - проговорила она, поворачиваясь к Джазу. – Тогда что все это значит? Кто … что ты такое?

- Вообще-то это долго объяснять, - бот пожал плечами, - скажем так: дружественный пришелец.

- Ты… инопланетянин? – Леона недоверчиво приподняла брови.

- Ну да. Небиологическая форма жизни, - ответил Джаз.

Леона, моргнув, ошалело уставилась на него. Если кто-нибудь раньше сказал бы ей о такой нелепой вещи, как «небиологическая жизнь», она бы, наверное, решила, что у ее собеседника не все дома. Но сейчас, в эту самую минуту, она имела удовольствие лицезреть этот парадокс своими глазами. Если, конечно, она не стала жертвой какого-то очень глупого розыгрыша.

- Конечно. Могла бы и сама догадаться. И откуда ты? С Марса? С Венеры? Плутона? Из системы Эты Кассиопеи?

- Моя родная планета называется Кибертрон, - ответил бот, - не уверен, что ты сможешь произнести название нашей системы… но, в общем, это очень далеко. Ваши астрономы вряд ли даже догадываются о существовании нашей звезды.

- Кибертрон, - задумчиво повторила Леона, все больше убеждаясь, что это происходит не на самом деле. – Подходящее название. И что ты, кибертронец, делаешь на Земле?

- Я как бы ее спасаю. Время от времени.
- От кого?
- От других кибертронцев.

Леона сложила руки на груди и нервно рассмеялась.
- Как все… интересно. А причем тут я? Это что, вроде какого-то предназначения, да? Я типа должна вам помочь? Как в кино?

- Праймус, нет, ни в коем случае, - пробормотал в ответ Джаз. – Даже не думай. Ты вообще не имеешь к этому отношения, и, я надеюсь, никогда не будешь иметь. Лучше, если ты вообще об этом не узнаешь.

- Зачем же ты тогда следил за мной?

Джаз как-то замялся, опустив голову.
- Эм… ты, вообще-то об этом ты тоже не должна была узнать. По первоначальному плану.

- Ну конечно. Зачем же ты тогда написал мне? Мог бы и дальше изводить меня, присылая всякие песенки и пугая в темном переулке, - заметила Леона, неожиданно обнаружив, что, пока они разговаривали, она как-то незаметно успокоилась. Или, по крайней мере, просто перестала бояться. Так сильно.

- Извини. Я тогда не сдержался. Хотелось тебя похвалить.
- Ну да.
- Мне нравится, как ты играешь.
- Ну да! – воскликнула, смеясь, Леона. – Даже мне самой не нравится, как я играю.
- Зря.
- Вообще-то я довольно хреново играю, - сказала она, еле сдерживая рвущийся из груди смех, - Слушай, давай я подарю тебе диск с записью Королевского Симфонического Оркестра, и ты от меня отстанешь?

- Детка, - Джаз наклонился к ней, и Леона, уже начавшая склонятся к совсем другому типу истерики, испуганно отшатнулась, - у меня неограниченный доступ к вашей Всемирной Сети. Зачем мне твой диск?.. Живьем ты звучишь круче оркестра в записи.

Леона закатила глаза, обхватив голову руками. «Во что же, черт возьми, я вляпалась? Боже, ответь, за что мне все это?»
- Господи, я стою посреди ночи на какой-то помойке и разговариваю с инопланетной железякой, которой нравится живой звук… Слушай, ты можешь меня ущипнуть?

Джаз наклонил голову, прижав похожие на кошачьи уши антенны.
- Могу, если тебе это необходимо. Но мне не хочется тебя калечить.
- Ха!

Леона отвернулась, помотав головой, словно таким образом могла изгнать из нее это чуднОе видение. Но, когда она посмотрела в ту сторону снова, Джаз все еще был на своем месте. К сожалению.

- Знаешь, тебе лучше отвезти меня домой, - тихо сказала она, почти умоляюще посмотрев в его лицо.

- Ты так спешишь? – грустно улыбнувшись, спросил серебристый бот.

- Нет… не знаю. Просто ты… как бы это сказать… немножечко меня пугаешь.

Джаз покачал головой, его улыбка немного померкла.
- Я уже, кажется, говорил, что не желаю тебе зла. Ты мне не веришь?

- Объясни, почему я должна тебе верить, - настойчивым тоном потребовала Леона.

- Ненавижу объяснять, - поморщился Джаз.

- А ты попробуй. Я ведь никуда не спешу, верно?..

- Меня немного беспокоит твое молчание, - осторожно произнес Джаз.

- Я думаю, - ответила Леона.

Небо на востоке начинало стремительно светлеть, и над темным горизонтом, изломанным силуэтами далеких гор, уже появилась тонкая красная полоска, возвещающая о приближении зари. Джаз несся по шоссе, лихо обгоняя другие машины, которых постепенно становилось все больше. Леону немного подташнивало от таких маневров, но она не рискнула сообщить об этом своему новому знакомому. Она все еще побаивалась его. Немного. Совсем чуть-чуть.

- Не возражаешь, если я включу музыку? – спросил Джаз. - Мне как-то непривычно ехать в тишине, - он немного помолчал. – Не люблю тишину.

- Включай, - согласилась Леона. Она и сама была не прочь заполнить чем-нибудь беззвучную пустоту, которая образовалась в ее голове после этой странной бессонной ночи.

Из колонок негромко заиграло вступление «Через Вселенную» Битлз, и Леона невольно улыбнулась – «битлы» нравились ей с детства, а эту песню она знала наизусть. «Ничто не изменит мой мир», пел приятный, словно немного усталый голос, а Леона грустно думала о том, что ее-то мир сегодня буквально перевернулся с ног на голову. Она не знала, что шокировало ее больше – само наличие гостей с Кибертрона, незаметно живущих среди землян, или тот факт, что один из них неожиданно проникся симпатией к ее сомнительному таланту.

- Тебе нравится эта песня?

- Что? – Леона вздрогнула, словно очнувшись от дремоты.

- Ты подпеваешь, - судя по голосу, Джаз… улыбался? «Интересно, это вообще возможно, чтобы машина улыбалась?».

- А… да, нравится, - рассеянно ответила Леона. Сама она не обратила на это внимания – это получилось как-то само собой.

Джаз сделал музыку погромче. Леона откинула голову на спинку сидения, рассеянно наблюдая за тем, как крутится руль. Ей нестерпимо хотелось спать, но она опасалась засыпать в салоне «Понтиака». Где-то на задворках сознания все еще билась тревожная мысль, что, возможно, он только того и ждет. Сквозь сонную пелену до нее доносились слова о звуках смеха и тенях жизни, о бесконечной сияющей любви, которая снова и снова манит кого-то в путь через Вселенную*. Последний куплет.

- Ты, кстати, так и не сказала мне «спасибо», - произнес Джаз, когда музыка затихла.

- За что? – сонно спросила Леона, - ты следил за мной, напугал меня, похитил, из-за тебя я всю ночь проторчала на диком пляже…

- Ну, если ты забыла, то я еще и спас тебе жизнь.
Леона ойкнула, прижав ладонь к губам, резко устыдившись за свои недавние слова.

Да, за дальнейшими событиями этот неприятный инцидент как-то забылся. Леона вдруг подумала, велики ли шансы найти ее сумку там, где она ее потеряла, и тут же обругала себя. О чем она думает? Ведь он действительно спас ей… ну, положим, не жизнь – вряд ли те ублюдки стали бы ее убивать. Но все-таки.

- Ох. Извини, - смущенно пробормотала она. – Спасибо. Ты… подоспел очень вовремя.

- Пож… - начал было Джаз полным самодовольства голосом, но Леона перебила его.
- …хотя мог бы появиться и немного пораньше.

Джаз издал какой-то недовольный звук – будто подавился воздухом на вздохе и… рассмеялся.
- Праймус! Я же не знал, что тебя там убивают, хотя и так спешил со всех покрышек. Приехал бы раньше, но у меня были… трудности.

- Трудности, - Леона хмыкнула, кое-что припомнив. – Это те неприятности, о которых ты говорил?

- Ну да. Хотя на самом деле это сложно назвать неприятностями, по крайней мере, если ты не знакома с Рэтчетом.

- Кто такой Рэтчет?

- Наш военный медик.

Военный медик. Леона попыталась себе это представить, но получилось что-то совсем несуразное.

Она не стала больше ни о чем спрашивать, тем более, что Джаз уже подъезжал к автобусной остановке рядом с ее домом. Она хотела попросить его остановиться здесь, но Джаз даже не притормозил. Заложил крутой вираж на повороте в переулок (Леону замутило), и, не сбавляя скорости, проскочил в по узкой дорожке, лихо припарковавшись напротив двери ее дома.

Леона потянулась к дверце, но блокиратор замка резко опустился с глухим щелчком, едва ее пальцы коснулись ручки.

- Эй! У тебя какое-то нездоровое чувство юмора.

- Ты не первая, кто это мне говорит, - беспечно отозвался Джаз. – Обещаешь, что мы снова встретимся?

Леона изумленно подняла брови.
- А что, я могу тебе запретить торчать здесь?

- Ну, если ты будешь против, мне будет несколько неловко.

Она криво усмехнулась.
- Ну, хорошо. Пожалуйста.

- И ты будешь чаще играть на своей кухне?

- Ладно, буду.

Джаз молча открыл замок, и на этот раз блокиратор, как показалось Леоне, щелкнул с неким торжеством. Это почти заставило ее пожалеть о своем обещании.

- Доброго утра… лейтенант, - устало сказала она, забирая из салона свою скрипку.

Джаз в ответ коротко просигналил, и, захлопнув дверцу, завел двигатель. Развернувшись практически на месте, серебристый «понтиак» со своим обычным лихачеством унесся прочь.

- Выпендрежник, - пробормотала Леона и направилась к двери.

Рэтчет был в ярости. Джазу пока довольно-таки успешно удавалось избегать его, но он прекрасно понимал, что рано или поздно встретиться с медиком ему все же придется. Но, как подсказывал богатый опыт, лучше немного повременить с этим – возможно, через пару дней он успокоится, и вместо гневной тирады Джаз получит всего лишь очередную порцию нудных нравоучений.

В целом, он был, пожалуй, счастлив, даже несмотря на то, что его первоначальный план потерпел крах. Но он не мог не признать, что в итоге все сложилось даже лучше. Эти два белковых идиота появились как нельзя кстати, хотя и жаль, что они так быстро скисли. И жаль, что он не смог подготовить свое эффектное появление – тогда его скрипачка так не испугалась бы. В тот момент Джазу нестерпимо хотелось видеть в ее глазах не страх, а более подобающее случаю восхищение. Впрочем, все еще впереди.

Джаз понимал, что его увлечение игрой скрипачки постепенно перерастает в нечто более опасное. Он так же и знал, что может остановить это в любой момент, но зачем? Он уже давно не чувствовал себя так хорошо, давно не ощущал такого кипящего азарта – ведь это так похоже на удивительную и ужасно захватывающую игру. Пожалуй, такого вкуса к жизни он не чувствовал с тех самых пор, как вернулся… Лейтенант раздраженно дернул антеннами, отгоняя дурные воспоминания. Лучше об этом не думать.

Для отдыха и уединения он выбрал отдаленный от автоботского «штаба» ангар, который уже, наверное, много лет служил военным складом. Для средних габаритов кибертронца места здесь было маловато, но для некрупного трансформера вроде Джаза его хватало вполне. Сюда мало кто заходил, так что Джаз был уверен, что в ближайшее время это убежище не будет раскрыто.

Убедившись, что в данный момент его никто не видит, Джаз скользнул в ангар и, быстро закрыв за собой дверь, включил фары. И только потом вытащил из контейнера на бедре небольшой по трансформерским меркам бумажный конверт.

Аккуратно вскрыв его, Джаз довольно улыбнулся – человеческий лейтенантик хорошо выполнил свою работу. Папка оказалась не слишком толстой – всего пара листов, соединенных маленькой скрепкой в уголке, но Джаз был рад и этому. Автобот старался пока не думать о том, какую цену ему придется заплатить за эту информацию – он разберется с этим позже. Он мог бы и сам достать эти файлы, но не хотелось лишний раз привлекать к себе внимание человеческих аналитиков, взламывая сеть местной полиции. Несмотря на громкие слова о дружбе между их расами, которыми щедро сыпал генерал Моршауэр, люди не очень-то доверяли своим инопланетным соратникам.

Фотография в личном файле Леоны была не слишком удачной. На снимке она выглядела немного по-другому – наверное, учитывая цикл индивидуального развития белковых, уместно было бы употребить слово «моложе». И волосы у нее были длиннее – пожалуй даже, эта внешняя модификация больше шла к ее лицу. Пробежавшись глазами по тексту на странице с фото, Джаз открепил ее от остальных листов и отложил в сторону.

Дочитав до конца, Джаз не мог скрыть разочарования – по крайней мере, задокументированная жизнь Леоны Н. Купер казалась до обидного неинтересной. Ни приводов, ни взысканий, ни темных историй. Школа и одновременно - музыкальный лицей, после выпуска поступила в престижный колледж, но была отчислена – Джаз снова перевернул страницу, прочитав строку еще раз – из-за задержки с оплатой обучения. Видимо, после смерти одного из своих создателей. Ничего выдающегося. Лейтенант задумчиво прищурил оптику.

«Уж не ждал ли ты, что эта девчонка окажется похожей на тебя?». Пожалуй, нет.
Да и так ли это важно?

К тому же, он довольно долго наблюдал за ней, чтобы понять, что, как говорят люди, «в тихом омуте черти водятся». Он вспомнил, как Леона, грязно ругаясь, билась в его салоне, и как она говорила с ним на пустыре, недалеко от его «тайного логова». Нет, не-е-ет, лейтенант, пусть маленькая скрипачка и выглядит такой серой мышкой, на самом деле она способна на нечто большее. На нечто… впечатляющее.

Жаль, что она сама пока этого не знает.
Лейтенант поймал себя на том, что хищно улыбается. Игра становилась действительно интересной.

- Подвезти?
Леона некоторое время испуганно смотрела на преградивший ей дорогу «Понтиак». Водительская дверь была призывно открыта, из салона доносились негромкие звуки какой-то мелодичной баллады. Покачав головой, Леона молча обошла машину и вернулась на тротуар.

Она слышала, как за ее спиной машина развернулась. Через несколько секунд Джаз поравнялся с ней и, резко сбросив скорость, покатился рядом.

- Эй, тебе так нравится ездить в этой ужасной вагонетке?

Леона фыркнула.
- Так быстрее, - сказала она, непроизвольно ускоряя шаг. – Нет пробок. К тому же, мы так не договаривались.

- Так давай договоримся, - живо предложил Джаз, - что плохого в том, что я тебя подвезу? Нам все равно по пути.

- Каков наглец, - Леона остановилась, задумавшись. Так просто он не отстанет. Да и, честно говоря, она слишком устала, чтобы пешком идти до остановки, а потом еще и до дома. Действительно – разве в том, чтобы разок прокатиться до дома на шикарной машине есть что-то плохое? Хорошего, конечно, в данном случае тоже немного, но один раз она вполне может позволить себе воспользоваться ситуацией. – Ладно. Будь по-твоему.

Джаз открыл дверцу и Леона, украдкой оглядевшись – не увидит ли кто из ее коллег по группе, возвращающихся с репетиции – юркнула в салон, уложив футляр на пассажирское сидение.

Музыка заиграла громче, дверца закрылась, и, едва Леона успела пристегнуться, Джаз рванул с места, перепугав ревом двигателя какую-то парочку, как раз выходящую из магазинчика сувениров.

- Ты, кстати, едешь не в ту сторону, - осторожно произнесла Леона, когда «понтиак» вырулил на свободный проспект, ослепивший ее своими огнями.

- Я еду в ту сторону, - усмехнулся автобот. – Как раз в ту, которую нужно. Скажи, когда ты в последний раз видела океан на закате?

- Ты сумасшедший, - строго ответила Леона. – Я сегодня не выспалась и устала и… Эй! Там, между прочим, был «красный»!

Белый грузовичок, неторопливо пересекающий перекресток, резко и неуклюже затормозил, когда изящный серебристый автомобиль пронесся буквально в нескольких дюймах от его капота; водитель недовольно просигналил им вслед.

- Ну и что? – беспечно отозвался Джаз. – Не бойся – мы не разобьемся. Я отличный водитель.

Леоне послышались хвастливые нотки самодовольства. Она скептически нахмурилась.
- А если нас остановят полицейские? У меня с собой нет прав.

- Не остановят, - уверил ее веселый голос из колонок, - по крайней мере, не догонят. Держи скрипку!

«Понтиак» здорово занесло на повороте, и Леона услышала еще один раздраженный вопль клаксона, но не успела разглядеть, кого на этот раз подрезал ее «отличный водитель». Из колонок гремела «Долговязая Салли»* – мелодия, как нельзя лучше подходившая к стилю вождения Джаза.

Вскоре они вырвались на шоссе. Мотор радостно взревел и «Понтиак» понесся еще быстрее, так, что Леону аж впечатало в спинку кресла. Ее вдруг посетила неприятная мысль, что обычный человеческий «Солстис», несмотря на все свои навороты, не может развить такой скорости.

Когда они выехали из города, на шоссе стало посвободней, Элвиса сменил Дэйв Мэттьюз. Через несколько минут Джаз, чуть сбавив скорость, свернул на уже знакомую Леоне дорогу, ведущую к тому самому пустырю.

Леона видела его из окна – при свете дня это место оказалось не таким зловещим, и даже не напоминало свалку, как ей тогда показалось. Но Джаз пронесся мимо, по асфальтовой дороге, плавно огибавшей небольшой пустынный холм и спускавшейся к узкому дикому пляжу, отгороженному от шоссе естественным земляным валом.

Он высадил Леону у подножья холма, где дорога заканчивалась, упираясь в пляж. Некоторое время она продолжалась и там двумя неглубокими колеями, которые через несколько футов словно растворялись в песке.

Джаз трансформировался и уселся рядом с ней, лицом к океану.

- Не боишься, что тебя кто-нибудь заметит? – спросила Леона, кивнув в сторону шоссе.

- Нет, - ответил Джаз. – Я часто здесь бываю – до сих пор не встретил ни одного землянина.

Леона ничего не ответила, отвернувшись к пляжу.
Они успели как раз вовремя – до заката, по ее прикидкам, оставалось совсем немного времени. Оранжево-красное солнце тяжело нависало над горизонтом, тая в лиловом мареве, поднимавшимся над обманчиво-безмятежной гладью океана. Высокие волны лениво и торжественно разбивались о прибрежные камни, выплевывая на гладкий у кромки воды песок клочья рыжеватой пены.

- Как прошла репетиция? – спросил Джаз, которому, видимо, надоело молчание.

Леона посмотрела на него из-за плеча, вопросительно приподняв бровь.

- Довольно скверно, - осторожно ответила она. – Роджер не в восторге от моей сегодняшней игры.

- А ты сама?

Она пожала плечами.
- Не знаю. Мне не очень нравится играть то, что он пишет для меня… я делаю, что могу, но…

Она замолчала. «С чего это ты вдруг так разоткровенничалась?», ехидно спросил голосок из подсознания. Леона вздохнула, невольно признавая его правоту – вряд ли стоит говорить о своих проблемах с четырнадцатифутовым инопланетным роботом. Но… ведь с кем-то надо было о них поговорить… наверное.

- Но?..

Леона вздохнула.
- Но он вечно недоволен.

- Я уже говорил, что он идиот?
- А уже говорила, что это не твое дело?

Серебристый бот развел руками, не прекращая улыбаться.

- Смотри, - произнес он, - время для музыки.

Леона оглянулась. Солнце, раскалившись докрасна, уже наполовину растворилось в потемневшем облаке, воспламенило последними лучами западный горизонт. Закат обещал быть великолепным.

- Ты должна сыграть, - произнес Джаз негромко.
- Здесь слишком сыро, - сказала Леона, - скрипка испортится.
- Не испортится. Пожалуйста.
- Но у меня нет нот, - беспомощно возразила Леона, чувствуя, что попадает в ту же ловушку, что и с этим нелепым предложением подвезти ее до дома.

- Импровизируй.
- Я не могу просто так. Мне нужна какая-то опорная мелодия.
- А она есть. Прислушайся.

Он улыбнулся, кивнув в сторону океана. Леона поначалу недовольно нахмурилась, собираясь сказать что-то насчет того, что ему должно быть стыдно говорить всякие глупости, но так и застыла, с открытым ртом глядя на Океан.

Она прислушалась. И услышала.

Негромкий, размеренный рокот волн, шелест мокрого песка, далекий и глубокий шум шоссе. Пронзительный и одинокий крик чайки, плеск вызолоченной закатным солнцем воды, тоскливые вздохи октябрьского ветра. Стук собственного сердца.

Не говоря ни слова, она достала скрипку. Канифоль, которую она нанесла на смычок перед репетицией, уже осыпалась, и снова возиться с ней не было времени – Леона боялась упустить момент.

Она положила скрипку на плечо, поднесла смычок к струнам, и, отсчитав четыре удара сердца, заиграла.

Скрипка звучала мягко и глухо. Нежная, неторопливая мелодия струилась сквозь обманчивую тишину дикого пляжа под аккомпанемент ветра и волн. Смычок, хоть и двигался довольно туго, словно сам скользил по струнам, Леоне оставалось только не позволять ему сбиться. Скрипка пела, и эта песня словно отдавалась в груди приятной тягучей болью, разливалась внутри золотистым пламенем, согревающим, но не обжигающим, как далекие огоньки сотен свечей. Леона довольно улыбнулась. Ей казалось, что у нее получается нечто вроде старого джаза в стиле Джанго и Граппелли**. Это было великолепно.

…Джаз, расслабленно прикрыв оптику, слушал, как играет маленькая скрипачка. У него появилась мысль записать это, но почти сразу отверг ее – запись не передаст всех оттенков ее игры. Эта музыка должна быть живой. И только.

Он был рад, что Леона, поглощенная игрой, не смотрела на него. Блаженная улыбка лейтенанта могла ее напугать.

Джаз оказался благодарным слушателем. Леона была приятно удивлена этим, и с не меньшим изумлением обнаружила, что ей и самой, похоже, начинает это нравится. Она даже начала жалеть, что он появлялся так редко, хотя письма от него приходили почти каждый день.

Первые две недели ноября пролетели незаметно и легко. Осень в этом году выдалась непривычно-холодной для Калифорнии, и синоптики в панике пророчили минусовые температуры к концу месяца и снежные метели в декабре. Леона была бы не против такого варианта – она ужасно соскучилась по снегу и настоящей зиме. Она уже начинала задумываться о том, чтобы действительно слетать в Нью-Джерси на Рождество, чтобы хоть пару дней побродить по заснеженным улицам, как в детстве; этого ей, как оказалось, давно не хватало здесь.

Пожалуй, она могла бы сказать, что счастлива, если бы не одно досадное обстоятельство, регулярно портившее ей настроение – отношения с Роджером с каждым днем становились все хуже. Она что-то слышала о том, что у него появились какие-то личные проблемы, и, видимо, это сильно повлияло на его работу. Лидер «Ночных Странников» стал слишком раздражительным даже для себя, и в последнее время без скандала не обходилась ни одна репетиция. Свою злость он срывал в основном на Леоне – она, единственная из группы, никогда не находила в себе сил и наглости, чтобы дать ему отпор. В принципе, она давно привыкла к такому положению вещей, но теперь Роджер стал и вовсе невыносим.

Как-то, в очередной раз возвращаясь из студии (Роджер в тот день особенно разошелся), Леона остановилась на перекрестке, вдруг подумав о том, что ей не очень хочется идти домой. Настроение у нее было препаршивое. И, если ничего с этим не сделать, то, скорее всего, в итоге она опять промучается полночи, преследуемая неприятными мыслями. Заснуть в такие дни получалось с трудом, даже снотворное не слишком помогало.

Леона посмотрела в темное и мутное городское небо. Жаль, сегодня Джаз не встретил ее. Он, конечно, не самый лучший кандидат в «жилетки», но хоть что-то. По крайней мере, он всегда мог ее выслушать, хотя Леона не представляла, зачем это ему надо. Но он не появлялся уже несколько дней, видимо, был снова «занят». Леона понятия не имела, чем, хотя сам он утверждал, что якобы спасает мир. Она усмехнулась. В это, честно говоря, верилось с трудом.

Можно было позвонить Агнесс или маме. Но Агнесс, увы, совершенно не умеет слушать – довольно обычное свойство для девушки, способной тараторить со скоростью триста слов в минуту. А что скажет мама, и так известно. Леона будто наяву услышала ее озабоченный голос: «Девочка моя, зачем тебе это нужно? Возвращайся домой, мы поможем найти тебе нормальную работу. Я поговорю с тетей Мэгги – она как раз ищет секретаря». Леона тяжело вздохнула. Может, стоит просто немного прогуляться? Пройтись по улицам, поглядеть на яркие витрины – иногда это тоже помогало.

В кармане пальто зазвонил телефон. Леона, очнувшись от размышлений, отступила от края тротуара и вытащила трубку – на дисплее не высветилось номера, только какие-то непонятные каракули. Нахмурившись, она приняла вызов.

- Интересно было бы знать, откуда у тебя мой номер, - сказала она, прижав телефон к щеке. Кто-то, проходя мимо, толкнул ее, но Леона не обратила внимания. – Но ты, конечно же, не ответишь.

- Конечно же, не отвечу, - прозвучал в трубке голос Джаза. – Ты не занята сейчас?..

- Где ты? – Леона машинально оглянулась, но серебристого «Понтиака» не было видно поблизости.

- Стою в пробке, - мрачно усмехнулся Джаз, - Но, вообще-то, недалеко. Могу подобрать тебя на углу Поуп-Стрит минут через десять.

- Идет, - Леона кивнула, охотно принимая предложение. – Подожду тебя там.

Джаз приехал немного раньше. Он ждал ее, припарковавшись недалеко от перекрестка, напротив витрины музыкального магазина, и Леона, издалека увидев знакомую машину, невольно улыбнулась – она была рада его видеть. Это было довольно странное ощущение – никогда прежде она бы не подумала, что ее единственным другом в чужом городе станет говорящий автомобиль.

- Как прошла репетиция? – поинтересовался автобот, захлопнув дверцу.

- Ужасно, - призналась, наморщив нос, Леона.
Джаз завел двигатель, и Леоне послышалось в этом звуке скептическое фырканье.

- Опять твой приятель негодует?
- Он мне не приятель.
- Это хорошо… то есть, рад за тебя. Наверное, твоя жизнь была бы совсем ужасной, если бы у тебя был такой парень.

Леона рассмеялась, поправив волосы.
- Роджер неплохой человек. Просто он не любит девушек. И поэтому никак не может быть моим парнем.

- Эм? - Джаз озадачено замолчал.
- Ты шокирован? – спросила Леона, смеясь. Гнетущее ощущение, с которым она уходила с репетиции, растаяло, как утренний туман, едва она села в машину.

- Не совсем, - ответил он, против обыкновения аккуратно входя в поворот. – Просто не думал, что у вас развиты такого рода отношения.

- И давно ты на Земле, дружище? – хмыкнула Леона.
- Просто как-то раньше я не интересовался.
- А как насчет вас? У вас на… Кибертроне?.. такие отношения развиты?

Джаз ответил не сразу.
- Довольно трудно тебе ответить. У нас все немного по-другому. Скорее – да. С точки зрения землянина... Но лично мне больше нравятся фемки.

- Фемки? – переспросила Леона.
- Что-то вроде женщин. Грубо говоря, - Джаз усмехнулся, - думаешь, из-за этого он так к тебе придирается?

- Не знаю, - Леона поджала губы. – Никогда не думала об этом в таком ключе. Хотя, надо сказать, иногда его критика справедлива.

- Конечно, - серьезным тоном произнес Джаз, - если тебя постоянно убеждают в том, что ты неудачник, в конечном итоге им ты и станешь.

- Что ты имеешь в виду?
- Леона, - вкрадчиво проговорил Джаз, - вот скажи – ты сама что думаешь о своей игре? И не говори, что тебе не нравится – я в это не поверю.

- Ну… - она замялась, уставившись на мерцающую разноцветными огоньками приборную панель. – Мне… нравится играть. Не уверена насчет результата, но сам процесс я люблю.

- Но это же замечательно! Мне кажется, ты просто слишком требовательна к себе. Я еще не понял, почему, но это, по-моему, главная твоя проблема.

- Неужели?
- Именно так, - Джаз притормозил – они уткнулись в очередную пробку. – Не хочешь, кстати, немного поиграть сегодня для меня?

- Сегодня слишком холодно, чтобы идти на пляж, - ответила, улыбнувшись, Леона.

- А мы поедем не на пляж.
- А куда?
- Увидишь. Наверное, пора уже показать тебе мое тайное логово. Ты не против?

Она пожала плечами.
- Почему бы и нет?

Ветхий лодочный сарай выглядел довольно зловеще. От пустыря к нему вела старая, разбитая, проросшая пыльной травой дорога, по которой Леона не рискнула бы ехать даже на «хаммере», но Джаз преодолел ее без особых проблем. Строение, размерами больше напоминающее самолетный ангар, стояло на самом краю узкой песчаной косы, частично опираясь на плоскую скалу, частично – на невысокие сваи, укрепленные в песке на бетонных опорах. От них к воде тянулся старый, уже почти развалившийся причал – о том, что когда-то он был гораздо длиннее, говорили только черные от старости опоры, тоскливо торчащие над спинами набегающих на берег волн.

Джаз трансформировался, и, поманив Леону рукой, подошел к закрытой раздвижной двери, обитой железными листами, пестрыми от пятен ржавчины и остатков облепившейся зеленой краски. Широким, немного театральным жестом автобот раздвинул створки и галантно пригласил свою спутницу пройти в свое «тайное логово».

Как ни странно, изнутри оное выглядело не так пугающе, как снаружи. С виду сарай казался дряхлой, продуваемой всеми ветрами развалиной, но Леона отметила, что в сарае несколько теплее, чем на берегу, и не так сыро. Возможно, из-за того, что сюда не проникал холодный осенний ветер, пронизывающий до костей. Когда Джаз закрыл двери, помещение погрузилось в абсолютный мрак. В груди что-то неприятно ёкнуло.

- Я сказала бы, что здесь довольно мило, - несколько нервно усмехнулась Леона. – Если бы могла хоть что-то разглядеть.

- О, прости. Я постоянно забываю, что ты не видишь в темноте, - донеслось из-за спины, и в следующий миг Джаз зажег прожекторы.

Леона огляделась. Помещение было просторным и чистым, по крайней мере, та его часть, которую можно было рассмотреть. Больше всего оно напомнило Леоне школьную мастерскую, где у мальчишек-старшеклассников проходили уроки труда, или гараж; для полного сходства не хватало только запаха масла и раскиданной повсюду грязной ветоши. Джаз слегка повернулся, проходя мимо Леоны, и свет прожекторов на миг скользнул по непонятной, но смутно-знакомой конструкции – чему-то вроде огромного фабричного станка. Но, учитывая, кто был хозяином этих апартаментов, эта штука вполне могла служить Джазу столом.

- Давно пора бы притащить сюда генератор и подключить освещение, - словно оправдываясь, произнес автобот, - но на базе они под строгим учетом, так что…

- Ничего страшного, - уверила его Леона, оглядывая слабо освещенный потолок. – Давно ты здесь живешь?

- Не очень. Я довольно долго присматривался к этому месту, прежде, чем тут обосноваться. Мне казалось странным, что такая штука простаивает, абсолютно никому не нужная.

- У нас это бывает, - кивнула Леона.
- Я уже понял, - Джаз усмехнулся, присаживаясь на пол. – Кстати, что вы обычно делаете в таких ситуациях?

- В каких ситуациях?
- Когда принимаете гостей.

Леона задумалась, поджав губы.
- Не знаю. Мне кажется, это зависит от сложившихся в доме традиций. Мне как-то неловко отвечать за все человечество.

- Когда нас, автоботов, приняло «все человечество» в лице ваших военных, нам выдали номера, - Джаз указал в дальний угол где, на потемневшем от сырости деревянном ящике, лежали два светлых жестяных прямоугольника, - это было как-то не очень… приятно. Так что это меня как раз не интересует. Что бы сделала ты?

Она развела руками.
- Ну, мама, принимая гостей в нашем доме в Трентоне, обычно предлагала им чай или, иногда, ликер или виски.

- Учту на будущее, - Джаз посмотрел на ящик рядом со «столом», поднял с него какой-то листок и переложил на "стол", после чего указал на ящик Леоне, - садись. Кстати, почему ты уехала из Трентона? У тебя там вроде было все хорошо. Лучше, чем здесь, насколько я понял.

Леона, забираясь на ящик, грустно улыбнулась. Сидение было не очень удобным, ей сильно не хватало спинки, чтобы на нее облокотиться, а ноги не доставали до пола.

- После смерти отца, - ответила она, немного помолчав. – Я вылетела из колледжа и вернулась домой, а там… в общем, поняла вдруг, что не могу там оставаться. Никак не могла избавиться от мысли, что гроб с его телом все еще стоит в гостиной… и, в общем я… сбежала.

Джаз присвистнул.
- Довольно далеко для первого побега из дома.

- Мне было все равно. Я достала карту, закрыла глаза и наугад ткнула пальцем. Попала в Сан-Франциско. Тут, правда, у меня действительно не все хорошо сложилось. Я пыталась работать репетитором, устроилась официанткой в какое-то кафе – теперь даже не помню, как оно называлось. Пока не встретила Ленни – он и привел меня в группу.
- Ясно.
- Ну, а твоя история?

Джаз повернул к ней голову, двинув антенной – как показалось Леона, вид у него был удивленный.
- Что?

- Как ты оказался здесь? Раз уж мы начали об этом говорить.

- Я, кажется, уже рассказывал тебе. Мы прилетели в поисках…

- Великой Искры, да, я знаю, - нетерпеливо перебила Леона. – Но я тоже имею в виду Сан-Франциско. Как… если уж на то пошло – как ты меня нашел?

Джаз, казалось, облегченно расслабился, по крайней мере, его поза стала чуть менее напряженной.

- А, это просто. Один раз я проезжал мимо какого-то вашего заведения – твоя группа там выступала. Вы играли «Ночных прохожих»*.

- Наша визитная карточка, - рассмеялась Леона.

- У тебя было великолепное соло, - улыбка вернулась на лицо лейтенанта, - я тогда, признаться, был немного не в себе, но ты играла так… живо. В общем, это было как раз то, что нужно. Я был покорен.

Леона чуть приподняла уголки губ, вспомнив, что он уже однажды говорил ей, что она играет «живо». Странно было слышать это от инопланетного механоида. Странно было вообще узнать, что такие, как Джаз, могут быть неравнодушными к музыке.

- Роджер тоже говорит, что я хорошо играю это соло.

- Опять Роджер, - фыркнул Джаз. – Ты когда-нибудь перестанешь оглядываться на этого придурка? Ни к чему хорошему это не приведет.

- Ну, вообще-то, он мой босс, - пожала плечами Леона, - мне должно быть важно, что он думает о моей работе.

- Почему? Это не такая уж и хорошая работа, чтобы бояться ее потерять.

- Ну… не знаю, - Леона задумчиво посмотрела в потолок, - дело, наверное, не в этом. Просто мне всегда было важно, чтобы у меня был… наставник. Учитель, ну или, если угодно, идейный вдохновитель. Кто-то, кто сможет оценить то, что я делаю и указать на ошибки. Кто-то, кому моя музыка нужна так же, как и мне. Сначала это был отец… теперь, похоже, Рождер.

- Ты выбрала крайне неподходящего парня на эту должность, - усмехнулся Джаз.

- Никого лучше нет.
- А как насчет меня?

Она удивленно посмотрела на него, и, покачав головой, рассмеялась.
- Зачем это тебе?

- Я уже говорил – мне нравится твоя музыка. Я просто хочу немного тебе помочь. Как друг.

- Ну… я не знаю, - с сомнением протянула Леона, - это как-то… как-то…

- Это нормально, - Джаз уверенно кивнул, - можешь, по крайней мере, попробовать. Если не понравится – вернем все как было.

- И как ты себе это представляешь? – Леона наклонила голову, убрав за ухо непослушную прядь. – Организуем свою группу? Леона Купер – скрипка, лейтенант Джаз – бит плюс аранжировка? Или вокал, а?

- Идея неплоха, - автобот рассмеялся, - но для начала, я думаю, будет достаточно, если ты будешь просто играть, а я – слушать.

Леона хмыкнула, постучав пальцем по футляру.
- Ну, это не слишком сложно.
- Отлично, - Джаз широко улыбнулся. – Как насчет того, чтобы начать прямо сейчас?..

- Джаз? Джаз, ты там еще жив? Ответь, шарк бы тебя побрал!

Лейтенант не спешил принимать вызов, прислушиваясь к неясному, но очень нехорошему предчувствию, кольнувшему Искру. Заметные отзвуки беспокойства в голосе Айронхайда могут смутить и напугать кого угодно. Если уж Айронхайд начал беспокоится, значит, дела совсем плохи.

- Джаз на связи. Что там у вас? – стараясь скрыть собственную тревогу, лейтенант придал своему голосу как можно более беззаботный тон.

Эта частота была разумным компромиссом между лейтенантом и его командиром – Оптимус Прайм все еще был против земных вылазок Джаза, но согласился на них при условии, что разведчик всегда будет на связи, и его командир будет хотя бы приблизительно знать, где его носит. Лидера автоботов можно было понять – Прайму хватало и тех замыканий процессора, которые своими выходками вызывал у него Бамблби. У желтого «Камарро», надо сказать, шило в бампере засело еще глубже, чем у лейтенанта.

- Праймус, наконец-то! – с явным облегчением проревел Айронхайд. – Почему так долго молчал?

- Был занят, - лаконично ответил Джаз. Во время первого вызова он как раз отвозил Леону домой, и по понятным причинам не хотел отвечать на вызов в ее присутствии. Это было крайне неудачное стечение обстоятельств, ибо лейтенант прекрасно понимал, что никто из автоботов не стал бы вызывать его по пустякам, но он был твердо намерен хранить свою маленькую тайну как можно дольше.

- Занят, - пренебрежительно фыркнул Айронхайд. – Доложи обстановку, лейтенант.

- Докладываю: жизнь прекрасна. Пустое ночное шоссе словно само ложится под колеса, мимо проносятся цветные огни, в колонках…

- Джаз!

- Айронхайд. Успокойся. Что там у вас стряслось?

- Ты все еще в сто первом квадрате? – не скрывая раздражения, спросил автобот.

- Да. Все еще.
- Возможно, у тебя компания.

Джаз ощутил, как дурное предчувствие поднимается в груди, мгновенно охватывая Искру.

- Дружественная? – на всякий случай, но без особой надежды, уточнил он.
- Боюсь, что нет.

- Понял. Высылай координаты, - Джаз прибавил скорости. Его обычное легкомыслие бесследно исчезло, сменившись напряженной сосредоточенностью.

- Точных координат нет – очень слабый сигнал, - сказал Айронхайд, но данные переслал. Джаз, сверившись с показаниями навигатора, тихо выругался, но, в то же время, испытал и некоторое облегчение – источник сигнала был довольно далеко.

- Смогу быть там через три местных часа, - доложил лейтенант, - как минимум.

Айронхайд ответил не сразу – видимо, сверялся с другими указаниями.

- Добро, - наконец произнес он. – По прибытии проведешь разведку и доложишься. Но сам никуда не лезь – дождись подкрепления. Они уже в пути.

- Принял. Добро, - отозвался лейтенант.

***

Маленький городишко был практически ничем не примечателен, если не считать расположенного на его окраине старого автовокзала. Он был заброшен уже лет десять, но само здание сохранилось неплохо – судя по прогнившим лесам у одной из стен, его даже пытались реконструировать. Но сейчас оно было обнесено забором из проволочной сетки, пестревшем выцветшими табличками «на снос!» и «Осторожно, аварийная зона!». Идеальное укрытие.

Но, когда Джаз прибыл на место, вокзал был пуст. Ну, или почти пуст. Лейтенант заковыристо выругался и, связавшись с Айронхайдом, отправился на разведку.

Группа прибыла только через сорок минут; к этому времени Джаз уже успел прочесать человеческое поселение и вернулся к вокзалу, где и встретился с военными. Из автоботов с ними был только Джолт – единственный, если не считать Бамблби и самого Джаза, кто в это время был на материке.

- ЗдорОво, лейтенант, - поздоровался медик, притормозив у площадки перед вокзалом и трансформировавшись. – Тебе привет от Рэтчета.

- Благодарю, и ему от меня тоже, - серебристый бот усмехнулся.

- Что у тебя здесь? – Спросил Джолт, оглянувшись на здание, вокруг которого военные выставляли оцепление. Неподалеку их командир, незнакомый Джазу сержант, беседовал о чем-то с начальником местной полиции.

- В том-то и дело, что ничего, - ответил Джаз. – Кто-то из десептиконов явно был здесь, но давно смылся. Я все уже осмотрел – шлаков подонок хорошо умеет заметать следы. Внутри только белковые.

- Они-то что там делают? – удивился Джолт.
- Коченеют, - мрачно ответил Джаз.
- Ай, шлак… Прайм, наверное, расстроится…

- Он будет в бешенстве, - поправил лейтенант, - но, насколько я понял, они мертвы уже давно – их убили раньше, чем мы засекли сигнал. Тебе, впрочем, лучше самому посмотреть – я не уверен, что правильно оценил время.

Джолт повернулся к Джазу, который наблюдал, как пара людей в полицейской форме выносят первый мешок. Их бледные лица красноречиво свидетельствовали о том, что зрелище будет не из приятных.

- Зачем он это сделал?
- Понятия не имею. Такое впечатление, что он просто развлекался.

- Юникронов выродок.

- Еще какой. Кстати, мне кажется, что он нарочно позволил нам засечь его – иначе и не объяснишь, почему людям удалось перехватить сигнал. Уж больно чисто он прибрал за собой – даже я не смог ничего найти.

- Думаешь, он хотел, чтобы мы его обнаружили?
- Думаю, он хотел, чтобы мы обнаружили их, - он кивнул на здание автовокзала. – И чтобы поняли, чьих рук это дело.
- Хм.

Джаз выпрямился, в последний раз оглядываясь на полицейских, которые продолжали выносить тела. Работа им предстояла не из легких.

- Передай мои слова Оптимусу, - сказал он Джолту, - и, конечно, привет Рэтчету. Мне пора.

- Куда? – Джолт, кажется, был не в восторге от того, что теперь ему предстоит разбираться с этим в одиночку. Впрочем, для него здесь уже почти не осталось работы, кроме, разве что, составления точного медицинского отчета для военных – человеческие эксперты вряд ли смогли бы определить, что за оружие использовал десептикон, устроивший здесь резню. Все остальное Джаз уже сделал сам и передал данные Айронхайду.

- Сам пока не знаю, - честно ответил лейтенант. – Но, похоже, теперь я здесь на официальном задании. Оптимус, я уверен, не будет против.

- Леона, стой!

Леона с силой толкнула стеклянную дверь, едва не разбив ее, и вылетела на улицу. Щеки, раскрасневшиеся от гнева, обожгло прохладным воздухом, солнечный свет резанул по глазам, привыкшим к полумраку студии, но она была слишком зла, чтобы обратить на это внимание.

- Не смей уходить! – воскликнул Роджер. Он налетел на дверь и на миг его вопли затихли, - …Леона!

Она с трудом удержалась, чтобы не перейти на бег, особенно когда увидела серебристую машину, дожидающуюся ее у обочины на другой стороне улицы. Но ей не хотелось, чтобы ее уход был похож на позорное бегство.

- Если ты сейчас уйдешь, я тебя уволю! - Роджер догнал ее в два прыжка и преградил ей путь.

- Увольняй, - фыркнула Леона, грубо оттолкнув его с дороги.

Роджер озадаченно посмотрел на удаляющуюся скрипачку – в принципе, он уже понял, что останавливать ее бесполезно. Сегодня он действительно перегнул палку, но был готов признать это и даже извиниться – лишь бы она не срывала запись, но ведь проклятая девица даже слушать его не стала!

- Да что с тобой такое твориться в последнее время? – снова поравнявшись с ней, спросил Роджер. Прохожие удивленно оглядывались на колоритную парочку – молодая женщина, раздраженно цокая каблучками, уверенно шла вперед, не глядя на своего спутника, который едва поспевал за ней. – Какая муха тебя укусила?

Леона резко остановилась, посмотрев на своего (она не сомневалась – теперь уже бывшего) босса сощуренными от гнева глазами.

- А тебя?
- Прости, я не хотел, - быстро пробормотал Роджер, пытаясь перехватить ее руку. – Прости меня, пожалуйста. Давай вернемся в студию. Леона, я тебя прошу…

- Иди к черту, Роджер, - Леона раздраженно отдернула руку. – С меня хватит.

…Джаз наблюдал за этой сценой с искренним удовольствием. Если бы он сейчас был бы в робоформе, то улыбался бы во все дентопластины. Сколько раз он наблюдал за тем как Леона, выходя из этих дверей, едва ли не со слезами на глазах оправдывалась перед этим несдержанным кретином, сколько раз видел ее и в слезах, бредущую домой с поникшей головой и опущенными плечами – еще до того, как они официально познакомились… Теперь же роли поменялись – Леона была тверда и непреклонна, Роджер, кажется, вот-вот готов был расхныкаться.

Между тем Леона перебежала дорогу и направилась к «Понтиаку». Роджер предпринял еще одну отчаянную попутку ее остановить, перехватив за руку чуть повыше локтя.

- Леона, послушай…
- Не хочу я больше тебя слушать! – огрызнулась скрипачка, пытаясь высвободиться, - отпусти!

- Выслушай меня.
- Нет.
- Леона, пожалуйста, - его голос прозвучал так жалко, что Леона невольно ослабила сопротивление, лицо ее несколько смягчилось. – Послушай. Давай не будем ссориться. Я был неправ, ты была не права – давай просто забудем об этом, хорошо? Ни мне, ни тебе этот конфликт не нужен. Давай вернемся к ребятам и попробуем продолжить?

Леона взглянула в его лицо, вздернув подбородок и подняла одну бровь.

- Ты думаешь, что я после этого смогу продолжить? – холодно спросила она.

- Сможешь, - Роджер нервно растянул губы в улыбке. – Ты же у нас умница, Леона. Ты же у нас настоящий талант – тебе ли сомневаться в том, что ты сможешь играть дальше? Ну, хочешь, давай зайдем в кафе, я тебя чем-нибудь угощу, чтобы ты успокоилась?

Леона снова прищурилась – вот, как оказывается, он умеет петь, если захочет. Роджер был в безвыходном положении, и оба они это понимали. Завтра «Ночные Странники» должны были играть в «Абсенте», и это выступление было уже частично оплачено, а заявленный репертуар не мог быть сыгран без участия скрипки. Найти кого-то на место Леоны до завтрашнего вечера, да еще и сыграться с новым музыкантом за такой ничтожный срок просто невозможно.

Она молчала так долго, что Джаз уже начал сомневаться, а не примет ли она предложенные извинения. Уж не ошибся ли он в ней?
«Ну же, детка».

- Нет, - сказала Леона, стряхивая с себя его руку. – Ни за что. На сегодня с меня хватит.

И, обойдя «понтиак», дернула водительскую дверцу с такой силой, что Джаз невольно охнул от неожиданности.

Роджер, ошарашенный таким поворотом событий, застыл, разинув рот. Он никогда не подумал бы, что Леона может выкинуть такой фокус – слишком сильно у нее было развито чувство ответственности. Гораздо сильнее, чем чувство собственного достоинства. Но, видимо, он ошибался.

- Хорошей вам сегодня работы, Родж, - злорадно произнесла Леона, высунувшись из машины. – Привет ребятам.

И захлопнула дверцу, прекращая этот разговор.

Джаз буквально сорвался с места, и уже через несколько секунд застывший в изумлении лидер «Ночных Странников» скрылся за поворотом.

- Ты молодец, - произнес лейтенант. – Постояла за себя.

- Пожалуйста, помолчи, - раздраженно попросила Леона.

Он покорно умолк, даже не став включать музыку – ей лучше было бы немного посидеть в тишине, чтобы успокоится.

В последнее время они редко бывали на пляже, хотя Джаз теперь встречал и отвозил Леону почти каждый день – к счастью, она даже не подозревала об истинной причине такой заботы. А Джаз, зная, что где-то поблизости скрывается враг, не мог позволить ей ездить по всему городу в одиночестве, хотя и вероятность того, что таинственный убийца своей следующей жертвой выберет именно Леону, была ничтожна. По правде сказать, в штабе вообще не были уверены в том, что он появится в районе Сан-Франциско или где-либо еще – с того дня он так и не дал о себе знать, несмотря на то, что к делу была подключена и местная полиция (разумеется, с соблюдением всех необходимых предосторожностей). Но Джаз не хотел рисковать. В данном случае – не хотел. Он все еще искал его, словно Искрой чувствуя – десептикон где-то рядом.

И сегодня он тоже повез Леону прямиком домой – это не занимало много времени и практически не отвлекало его от поисков, в то же время немного успокаивая – с ней ничего не случится, пока он будет занят. Ей он, конечно же, ничего не говорил.

Вроде бы притихшая и успокоившаяся Леона вдруг всхлипнула. Потом еще раз. А потом, дрожащим и срывающимся голосом попросила его остановиться.

- Что такое? – обеспокоенно спросил Джаз, тормозя у обочины – этого он никак не ожидал. Только что она казалась такой сильной и уверенной, и он радовался, что она наконец смогла такой стать, а теперь вдруг…

- Помолчи. Пожалуйста. Мне плохо.

Последние ее слова захлебнулись плачем. Леона взвыла, попытавшись унять слезы, но это получилось не особо удачно – пару секунд глотая рвущийся из горла вой, она вздрогнула и как-то обмякла, словно все ее системы разом отказали. Упершись головой в руль, Леона зарыдала в голос.

…«Что же я наделала?»
Роджер, что уж тут, действительно был редкостной скотиной, и Леона в последнее время не раз удивлялась, как это раньше она этого не замечала. Или, скорее, не хотела замечать. Но с тех пор, как появился Джаз…

Да, она действительно изменилась. Стала излишне самоуверенной, и это не очень нравилось ей самой. Конечно, ее друг был прав – Роджер давил на нее, не давал раскрыться и расслабиться во время игры, а это раздражало и приводило к ошибкам. Но, в то же время, от щедрых комплиментов Джаза она рисковала впасть в другую крайность – загордится, забыть, кто она есть на самом деле и… и вот, к каким печальным последствиям это привело. Почти наверняка сегодня она потеряла работу. И ради чего?..

- Знаешь, - вдруг обратился к ней Джаз, - это гораздо удобнее делать, когда я в робо-форме.

- Что?.. – Леона подняла голову, - что делать?..

- Рыдать у меня на груди. Нет, я конечно, не против …
Леона отшатнулась так резко, что чуть не ударилась головой о спинку сидения.

- Я… что? Рыдаю у тебя на груди?..
- Формально – не совсем, но…

Леона вжалась в сидение, уставившись на приборную панель расширившимися глазами, как-то внезапно осознав, что находится внутри чужого тела. От этой мысли ей стало немного не по себе.

- Джаз… а я… я вообще где? Ну, в смысле, где я в… в тебе*?

Автобот неожиданно рассмеялся.
- В салоне, - ответил он. – Спокойно, не стоит смешивать мои ипостаси. Это немного разные вещи.

- По… понятно, - Леона вытерла слезы. Желание продолжать истерику вдруг как-то бесследно испарилось.

- Ты в порядке?

Леона прислушалась к себе и кивнула:
- Вроде бы да. Хотя мне как-то немного стыдно перед Роджером. Но я думаю, что смогу это пережить.

- Вот и хорошо, - ответил Джаз, заводя двигатель. – Ну что, вперед к новой жизни?

Леона снова кивнула и слабо улыбнулась.
- Вперед.

«Вот ты и попался».

Джаз внимательно наблюдал за десептиконом из темного переулка, служившего ему укрытием – не слишком надежным, но выбор был не особенно велик. Автобот был осторожен и старался вообще не попадать в его поле зрения, даже будучи в альт-моде, хотя и сам умел скрывать свою сигнатуру не хуже неуловимого десептикона.

Но и тому нельзя было отказать в осмотрительности. Джаз обнаружил его вообще случайно, «методом Леоны», которая не раз говорила, что в идеальной маскировке кибертронцев нет никакого смысла, если те не соблюдают элементарные правила дорожного движения. Так лейтенант и обратил внимание на черную «инфинити»*, подрезавшую на перекрестке машину «скорой помощи». Что странно, десептиконовского знака на машине не было, хотя впрочем, не все предпочитали носить его на видном месте.

Некоторое время «инфинити», казалось, бесцельно колесила по улицам, словно десептикон кого-то или что-то разыскивал. Джаз начинал нервничать, хотя было непохоже, чтобы объект заметил слежку. Остановился он только в Тендерлойне – весьма сомнительном квартале, хотя как раз это Джаза и не удивило.

Начались долгие и утомительные часы ожидания. Мимо черного автомобиля проходили люди, и не подозревая, какая угроза таится под элегантным кузовом кроссовера – для них это была просто машина, оставленная владельцем, отправившимся искать приключения. Таковых здесь было немало.

Постепенно улица пустела, на Город опускалась тихая и туманная ноябрьская ночь. Джаз уже начинал скучать, и от безделья принялся изучать витрины магазинов на противоположной улице, не забывая приглядывать за объектом, но уже не так сосредоточенно – десептикон, похоже, пока не собирался что-либо предпринимать. А ассортимент местных лавочек, кстати, был весьма… любопытным.

И так, казалось, продолжалось целую вечность. Пока внимание лейтенанта не привлек знакомый и тревожный звук, донесшийся со стороны «Инфинити».

По тротуару, залитому холодным светом фонарей и неоновых вывесок, шел человек, появившийся, видимо, из одного из домов в конце улицы. Искра Джаза дрогнула от нехорошего подозрения, но все оказалось гораздо хуже, чем он ожидал.

Землянин, тихо мурлыкая что-то себе под нос, остановился у красного «корвета», припаркованного перед черной машиной, и достал из кармана ключи. Джаз не успел даже выскочить из переулка – так быстро и бесшумно трансформировался черный кон. Человек даже не заметил, как тонкие паучьи пальцы, увенчанные стальными когтями, сомкнулись вокруг его туловища.

Лейтенант бросился на помощь, и, хвала Праймасу, успел вовремя – десептикон не успел причинить белковому непоправимого вреда. Когда Джаз со всей силы врезался в бронированную спину кона, тот непроизвольно разжал лапу, и человек шлепнулся на асфальт, но, похоже, не пострадал.

А вот Джазу повезло не так сильно. Десептикон оказался едва ли не в два раза выше лейтенанта, и, уж конечно, гораздо тяжелее, так что сбить его с ног не удалось. Утробно зарычав, кон скинул с себя несколько оглушенного Джаза, швырнув его в ближайшую стену, словно тот совсем ничего не весил. Было больно, но, на его счастье, стена пострадала больше, чем он сам.

Десептикон огляделся. Его несостоявшаяся жертва улепетывала со всех ног в обратном направлении, автобот, мотая головой, пытался выбраться из-под обломков. Некоторое время кон стоял неподвижно, словно думая: догнать ли ему первого или добить второго? Но лейтенант помешал ему принять окончательное решение.

Едва высвободив руку, Джаз выстрелил, даже не целясь, но, похоже, ему случайно удалось нанести врагу какое-то существенное повреждение, ибо тот взвыл и согнулся, закрыв лицевую пластину манипуляторами. Автобот, пользуясь неожиданной удачей, вскочил на ноги, стряхивая с себя обломки, и снова атаковал. Одним длинным и стремительным прыжком лейтенант преодолел разделявшее их расстояние, но его противник оказался чуть проворнее. Десептикон, озарив полумрак тихой до недавнего времени улицы фонтаном искр, трансформировался, и черная «инфинити» умчалась прочь, оставляя на асфальте редкие пятна энергона.

Джаз, выругавшись от досады, тоже принял альт-форму и рванул за ним.

«Инфинити» вылетела на Ван-Несс Авеню, агрессивно подрезав какую-то человеческую машину. Тут, на более-менее оживленной дороге у Джаза было преимущество – громоздкая альт-форма десептикона явно проигрывала «понтиаку» в маневренности, так что ему удалось сократить отрыв, а чуть позже и вовсе приблизится к врагу почти вплотную. Десептикон попытался вытолкнуть его с дороги, но Джаз прекрасно знал этот фокус и с легкостью увернулся, пристроившись уже с другой стороны.

Они неслись по городу, пугая редких ночных прохожих и водителей, на безумных скоростях пролетая мимо ошеломленных землян. На Ломбард-Стрит к ним попытался присоединиться полицейский патруль, но без особого успеха – черно-белый «форд» безбожно отстал уже на следующем перекрестке, захлебываясь воем собственных сирен.«Инфинити» чуть вырвалась вперед на Дойл Драйв, когда Джаза подрезал какой-то чрезвычайно спешащий землянин.

Впереди замерцали оранжево-красные огни «Золотых Ворот». Десептикон прибавил скорости, но это ему не помогло – чем ближе они были к мосту, тем больше становилось земных машин, пока, наконец, погоня не уткнулась в медленно ползущую пробку. Черный затормозил так резко, что его развернуло поперек полосы, и тут же трансформировался.

- Так хочешь драться? – прорычал десептикон. Лейтенант заметил, что один оптосенсор у него значительно бледнее другого.

- Жду не дождусь, - усмехнулся Джаз, тоже принимая робо-форму.

Десептикон, взревев, активировал пушку на левой руке и выстрелил. Лейтенант пригнулся, откатившись в сторону, едва не задев одну из машин; сгусток плазмы ударил в асфальт, оставив довольно глубокий кратер с дымящимися краями. Черный кон оскалился и, выстрелив еще раз, побежал прочь, круша и раскидывая попадавшиеся на его пути автомобили.

Джаз догнал его уже у моста. Десептикон пытался отстреливаться, но, когда лейтенант открыл ответный огонь, едва не выбив ему и второй оптосенсор (исключительно ради симметрии), снова побежал, явно избегая ближнего боя. Но тут уж ему было не уйти.

Они сцепились у края моста, вылетев на пешеходную часть, и чуть не покорежив одну из опор. Десептикон легко стряхнул с себя более мелкого лейтенанта – Джаз даже удивился, почему раньше он не вступил в рукопашную, имея такое существенное преимущество по силе и размеру. Едва оказавшись на ногах, лейтенант снова бросился на врага, и на этот раз ему удалось сбить его с ног и прижать к земле.

- Как тебя хоть зовут, красавец? – Джаз придавил ногой вооруженную пушкой руку джесептикона и направил собственное оружие ему в голову.

- Бэйтстрайк**, - охотно оскалился десептикон. – И знаешь, кстати, почему?

- Что-то не догадываюсь, - Джаз, наклонившись, вырвал пушку из гнезда и отбросил ее подальше. – Пока ты больше бегаешь, чем дерешься.

- А как тебе это?

…Джаз должен был догадаться. Он ведь прекрасно помнил, что погибшие земляне на автовокзале не были застрелены. Их аккуратно покромсали на куски…

Он только чудом успел отклониться, когда жуткого вида клинок на второй руке десептикона пронесся у его шеи, только слегка царапнув броню. Но эта глупая ошибка все же недешево обошлась автоботу; по инерции продолжая движение, он начал заваливаться назад, на миг буквально обшивкой ощутив разверзшуюся под ним пропасть. Ограждение под его весом смялось, как бумажное, лишь ненадолго отсрочив неизбежное падение. В поисках опоры он машинально схватился за вертикально натянутый трос, но Бэйтстрайк, мгновенно вскочив, перерезал его, как тоненькую ниточку.
В последний момент Джаз таки ухитрился извернуться, и вцепился в мост, избежав падения. Десептикон навис над ним, как-то очень недобро улыбаясь.

- Разожми пальцы, - почти ласково попросил он. – Или я их отрежу.

- Ну, попробуй, - прошипел Джаз.

Иззубренный, с раздвоенным острием клинок сверкнул, расчертив ночной воздух оранжевой дугой, готовясь обрушится на Джаза. Но за миг до того, как это произошло, лейтенант сам разжал манипуляторы. И активировал криоизлучатель.

Со стороны могло показаться, что Бэйтстрайк застыл, удивленный таким неожиданным маневром. Но через несколько мгновений оглушенный десептикон начал медленно падать…
Джаз, злорадно оскалившись, сгруппировался в полете, чтобы войти в воду с наименьшими потерями и в глубине Искры надеясь, что там не окажется острых камней.

***

- Тебе влетит, - констатировал Джолт, считывая показания диагностического сканера. Сам Джаз чувствовал себя неплохо – он не получил повреждений серьезнее поцарапанной обшивки и пары вмятин (хотя и это его расстраивало). Разве что только соленая вода, испаряясь, вызывала неприятные ощущения в сочленениях, но это решалось хорошей, качественной мойкой.

- Знаю, - уныло отозвался лейтенант.
- Тебе следовало с нами связаться.
- Джолт, я слышал это много раз. Или ты перенимаешь у Рэтчета не только врачебный опыт?

Синий автобот фыркнул.
- Иди ты… к Юникрону в жерло, Джаз.
Джаз только улыбнулся в ответ.

Мост перекрыли до утра. Впрочем, людей на нем хватало – у того места, откуда Джаз и Бэйтстрайк свалились в залив, стояло несколько полицейских машин и грузовик ремонтников, у городского берега еще одна бригада спешно заделывала дыру в дорожном покрытии. Неподалеку, приземлившись прямо поперек дороги, высилась громада громоздкого военного вертолета.

Заметив в толпе знакомое лицо, Джаз направился туда, игнорируя протесты юного медика. Леннокс, тоже увидев автобота, одарил его самым угрюмым взглядом, на который только был способен.

- Привет, майор, - иронично отсалютовав Ленноксу по земному обычаю, поздоровался Джаз.

- Привет, Джаз, - сумрачно ответил землянин. – Знатную заварушку ты тут устроил.

- Я очень старался, - сказал лейтенант. – Вы нашли его?

Леннокс нервно мотнул головой.
- Нет. Береговая охрана прочесывает залив, но пока нет никаких следов. Как будто его вообще не было. Они думают, его могло отнести течением.

- Они это серьезно? Он весит не меньше пяти тонн.

Леннокс только развел руками.
- Других предположений нет. Мы, конечно, только начали поиски, но что-то мне подсказывает, что тела мы не найдем.

Джаз нахмурился.
- Он был еще жив, когда мы упали.

- Тебе виднее. Но его сейчас ищут по всему побережью Фриско*** и даже на островах. Если он где-нибудь объявится, мы засечем его.

- Очень на это надеюсь, - пробормотал Джаз. Он, впрочем, мог утешиться мыслью, что теперь Бэйтстрайк не рискнет продолжать свои кровавые развлечения. По крайней мере, не здесь.

Но в том, что десептикон жив, и что ему удастся улизнуть от людей, Джаз не сомневался. Он привык доверять предчувствиям.

- Это был верх идиотизма, подруга, - мрачно сообщила Леона своему отражению. – Что же будет дальше?

Отражение, конечно, не ответило. Леона вздохнула и, взяв из стаканчика одинокую зубную щетку, потянулась за пастой. Неловкое движение дрожащих пальцев – и тюбик летит вниз, падая куда-то между ванной и раковиной.

Поисковая операция была прервана звонком мобильного телефона. От неожиданности Леона подскочила, больно ударившись макушкой о раковину, и, тихо ругаясь, выползла из тесного угла, сжимая найденный тюбик в руке. Она не собиралась брать трубку, но телефон не умолкал, и вскоре это начало ее раздражать. Пришлось шлепать на кухню.

- Я сплю, - сказала Леона, приложив трубку к уху.

- Кого ты пытаешься обмануть? – голос Джаза казался усталым. – У тебя горит свет.

- Ты здесь? – она подошла к окну и отодвинула занавеску. Джаз мигнул фарами в знак приветствия. – Какого черта ты тут делаешь в такой час?

- Я знал, что ты не спишь, - ответил он. – Хотел убедиться, что у тебя все в порядке. Извини, что так долго не появлялся – у меня были срочные дела.

- С чего бы это со мной было что-то не в порядке?
- Ты не брала трубку.

Леона раздраженно вздохнула, устало коснувшись покрасневших век кончиками пальцев.

- Слушай, у меня сейчас не самый удачный период в жизни. Я очень ценю, что ты обо мне беспокоился и все такое, но мне сейчас хотелось бы побыть одной.

- Думаешь, от этого тебе станет лучше?

Леона грустно усмехнулась.
- Вряд ли. Но, по крайней мере, у меня будет возможность все спокойно обдумать.

- Может, я смогу тебе в этом помочь? У меня, кажется, неплохо получалось раньше.

Леона скептически фыркнула, но ее улыбка стала чуть менее напряженной.
- Ты вряд ли сможешь решить все мои проблемы.

- Но я могу попытаться. За мной, в конце концов, небольшой должок, так что… вылезай-ка из своей конуры и давай посмотрим, что же такого ужасное с тобой происходит.

Она покачала головой. Нет, он определенно… невозможный. И дело даже не в том, что он пришелец с далекой планеты небиологической жизни, способный превращаться в спортивный автомобиль, во что в принципе трудно поверить. Самым удивительным было то, что на него невозможно было злиться. Каким-то непостижимым образом Джаз умудрялся не раздражать ее даже в самые плохие дни. Такие, например, как этот. И вроде бы ничего особенного он ей не говорил, просто когда он был рядом, все проблемы переставали казаться такими неразрешимыми. Менялось отношение.

- Хорошо, подожди минуту, - сказала она. – Все равно ведь не отстанешь…

Она отключила телефон и оставила его на столе, а сама, накинув пальто поверх пижамы, вышла из квартиры. Сбежала по лестнице, прокралась мимо консьержки (для разнообразия, сегодня она не спала, а читала какой-то дешевый детективчик) и, обойдя угол здания, оказалась в переулке, где он ее ждал.

Джаз молча открыл дверь, и Леона забралась в салон, скинула тапочки, с ногами устроившись на водительском сидении.

- Ты выглядишь… измученной, - заметил Джаз.

- Да, есть немного, - согласилась Леона, пытаясь целиком укутаться в пальто – на улице было довольно холодно, и она успела замерзнуть.

- Вы хотите поговорить об этом? – иронично спросил Джаз.
- О чем тут говорить, - Леона вздохнула. – Все вполне в порядке вещей. Меня выгнали из группы.

- По-моему, это не такая большая трагедия. Найдешь новую работу.

- Я тоже так думала, - Леона поджала губы, покачав головой, - и записалась на три прослушивания на этой неделе. И провалила их. Все.

- Ох. Это… неожиданно.
- И очень неприятно, - согласилась Леона. - Не понимаю, почему это произошло, но я до смерти перепугалась, когда они все на меня смотрели. И все перепутала. Один раз даже чуть не выронила скрипку – меня тогда еще спросили, умею ли я вообще держать инструмент в руках.

Джаз ответил не сразу, и от его молчания Леоне стало как-то не по себе. Она вдруг поняла, что страшно боится его разочаровать. Не так, как это было с Роджером – его ругань заставляла Леону сжиматься в комочек и цепенеть. Скорее, это напоминало ей то, как она боялась разочаровать отца, который так же убежденно верил, что его дочь – самая лучшая на свете. Но порой ей казалось, что терпеть унижения слишком от излишне придирчивой и ядовитой критики не так тяжело, как чувствовать, что не оправдываешь возложенных на тебя надежд.

- И это тебя очень расстраивает, - наконец проговорил Джаз, медленно и задумчиво.

- Да, - ответила она, опуская глаза. – Я чувствую себя неудачницей. А ведь я почти поверила в то, что способна на что-то большее. Может, я метила слишком высоко.

- Ну, это вряд ли, - неожиданно рассмеялся Джаз, - я уже говорил, что ты сама слишком критично относишься к своей игре. Ведь на этих прослушиваниях тебе хотелось выглядеть идеальной, верно?

- Ну да. По-моему, вполне естественное желание, - Леона нервно дернула плечами.

- Но очень опасное. Ты слишком сильно хочешь им понравиться. Поэтому и ошибаешься. Но я-то слышал, как ты играешь на самом деле. Когда ни на кого не оглядываешься, и не пытаешься притворяться. Просто тебе надо быть самой собой, и все. Говорить то, что ты хочешь сказать, а не то, что другие хотят от тебя услышать.

- Это не всем нравится, - с сомнением сказала Леона.

- Но это лучше, чем пытаться втиснуть себя в какие-то рамки. Это, поверь мне, бесполезно.

- И ты думаешь, мне стоит попробовать еще раз? – спросила, улыбнувшись, Леона.

- Конечно, - тут же ответил Джаз. – Даже не думай о том, чтобы сдаться. Но сначала я бы советовал тебе немного отдохнуть. Ты, как вы, люди, любите говорить, начинаешь новую жизнь, и чтобы начать ее с удачного старта, неплохо бы для начала забыть старую.

Леона хмыкнула.
- Если бы все было так просто.

Она не стала говорить ему, что, потеряв работу, обрела гораздо больше проблем, чем хотелось бы. Например, Леона была не уверена, что в следующем месяце сможет оплатить квартиру, а хозяин вряд ли согласится ждать до тех пор, пока ее финансовое положение не улучшится. Скорее всего, ей уже сейчас пора искать знакомых, которые бы согласились, чтобы она погостила у них некоторое время, но в Городе таковых у Леоны было немного. Джаз вряд ли это поймет.

- А ты не думай об этом, - произнес он, отвлекая Леону от неприятных мыслей, которые в последнее время крепко застряли в ее голове, - позволь себе хотя бы один день пожить в свое удовольствие. Разве на свете нет ничего такого, что помогло бы тебе забыть о проблемах?

- Может, и есть, - проговорила Леона. – Но я сейчас вряд ли могу себе это позволить.

- А если я попробую тебе помочь?
- Каким образом?
- Приглашу тебя куда-нибудь.

Леона так удивилась, что аж подскочила на месте, едва не стукнувшись головой еще раз.

- Ты? Пригласишь меня?.. На… на свидание?
- Ты сама сказала это слово, - Джаз усмехнулся в своей обычной манере, - если хочешь, пусть будет свидание. Мне самому было бы… любопытно.

Она нервно рассмеялась, замотав головой.
- Боже… никогда бы не подумала, что со мной такое произойдет. Это как-то нелепо и странно, и…

- Ты отказываешься?
- Нет, - немного подумав, сказала Леона. – Но ты и я… свидание? Это как-то не укладывается у меня в голове.

- …значит, соглашаешься? – перебил ее Джаз.
Леона приложила ладонь к губам, пряча странную улыбку, которую никак не могла сдержать.

- Я должна подумать.
…Но в конце концов все-таки согласилась. Джаз умел уговаривать.

Леона в который раз выглянула в окно, едва сдерживая охватывающее ее волнение. Она чертовски давно не была на свиданиях – кажется, в последний раз это случалось с ней на первом курсе в колледже. Тогда все прошло не особенно удачно – ее кавалер оказался еще более неустойчив к алкоголю, чем она сама, и в результате ей пришлось срочно выдумывать повод, чтобы поскорее закончить безнадежно испорченный вечер.

Она скосила глаза на настенные часы, показывавшие половину пятого. Джаз обещал заехать в шесть. Время тянулось мучительно неторопливо, словно какой-то злой волшебник заколдовал часовые стрелки, заставив их замедлить свой бег – Леоне казалось, что проходят часы, а на деле минутная стрелка сдвигалась всего на пару делений. Леона всегда была нетерпеливой, но сегодня долгое ожидание изводило ее особенно сильно. Она не знала, почему этот вечер так важен для нее, и почему сердце замирало в томительном предвкушении, но ничего не могла с собой поделать.

…Он приехал даже чуть раньше, но Леона уже была собрана и одета. Когда она услышала знакомый звук клаксона, когда-то давно (неужели всего полтора месяца назад?) так пугавший ее, то готова была едва ли не прыгать от радости. Подскочив к окну, Леона махнула ему рукой, и, едва касаясь пола босыми ногами, понеслась в коридор, где ждали своего часа парадные туфли на высоком каблуке. Пальто она надевать не стала, перекинув его через локоть.

…Когда она появилась из-за угла, Джаз даже не сразу ее узнал. Казалось бы, конструкция землян не предусматривает таких разительных изменений без оперативного вмешательства, но Леона как-то умудрилась неожиданно преобразиться, явно не прибегая к радикальным мерам. Сегодня на ней было что-то яркое и легкое, из тонкой струящейся ткани, волосы против обыкновения не были заколоты или убраны в хвост, а свободно падали на плечи мягкими черными локонами. Но дело было даже не в этом. Изменился не только внешний вид – она даже двигалась как-то по другому, плавно, текуче, словно и не шла по земле, а парила над ней на антигравах. Изменилась ее улыбка, изменилось выражение глаз. Джаз был… ошарашен.

- Это… это какая-то специальная модификация? – осторожно поинтересовался он, когда она подошла ближе.

- Тебе нравится? – спросила Леона, расплываясь в довольной улыбке и стряхивая несуществующую пылинку с красной шелковой юбки. – Это мое выпускное платье. Не знаю, зачем привезла его сюда, как-то случайно запихнула его в сумку вместе с остальными вещами. Думала, здесь оно мне не пригодится.

- Очень нравится, - ответил Джаз, про себя отмечая, что этот цвет безумно ей идет, подчеркивая фарфоровую бледность ее кожи. Она была такой хрупкой и невесомой, что, казалось, должна была растаять от малейшего дуновения ветра.

Леона мягко улыбнулась, чуть наклонив голову.
- Ты, кстати, так и не сказал мне, куда мы поедем.
- О, - Джаз открыл дверцу. – Это сюрприз. Залезай.

***

- Я и не знала, что они приезжают, - удивленно проговорила Леона, не свода глаз с тускло освещенной сцены. Отсюда музыкантов было не очень хорошо видно, но ей хватало и того, что она могла слышать их игру – акустика «Шорлайна» была великолепной. Леона с детства мечтала услышать, как они играют живьем, но до этого дня ей не предоставлялось такой возможности. Билеты на выступления Королевского Симфонического Оркестра достать почти нереально. Сейчас, впрочем, они не играли, решив сделать небольшой перерыв.

- Так и задумано, - тихо проговорил Джаз. – Они должны быть специальными гостями на завтрашнем благотворительном концерте. Я случайно узнал, что за день до выступления они будут репетировать здесь. Думал, тебе это понравится.

- Это великолепно, - Леона сцепила пальцы замочком и прижала руки к губам, пытаясь скрыть переполнявшее ее восхищение. - Господи, как же я счастлива! Спасибо, Джаз!

- Знаешь, - Джаз посмотрел на нее, хитро прищурив оптику, - я слышал, среди них есть пара американцев.

- На что ты намекаешь? – Леона обернулась к нему, все еще продолжая улыбаться. Она была похожа на маленькую девочку, которая весь год ждала Рождества и наконец дорвалась до подарков.

- Ты могла бы попробовать.

- Нет, - Леона, смеясь, покачала головой. – Ты шутишь.

- На этот раз – нет, - Джаз улыбнулся. – Тебе, конечно, придется много тренироваться, но, я думаю, это вполне возможно. Талант у тебя есть, а это главное.

- Но у меня нет должной подготовки. Опыта, образования… я училась всего лишь в музыкальном лицее, пусть и хорошем, а они все окончили консерваторию…

- Шшш, - Джаз приложил палец к губам, не давая ей договорить, - они начинают играть.

Леона умолкла, снова повернувшись к сцене.

Они сидели у самой ограды, где их практически не было видно (Леона до сих пор не могла понять, как Джаз умудрился провести ее внутрь – как-то очень быстро и легко это прошло). Вечер выдался холодным и сырым, но Леона практически не замечала этого – слишком сильным было впечатление от «сюрприза».

Оркестр играл отрывок из «Сотворения Мира» Гайдна*. Леона блаженно улыбалась, впитывая в себя звуки, похожие на рокот грома богов – казалось, ее тело растворялось в музыке. Она даже не удивилась, когда небо, словно в ответ на пугающее восклицание фортиссимо раскололось грохотом настоящего, земного грома.

Первые капли дождя робко застучали по земле. Джаз, хмурясь, поднял голову к небу.

- Нам лучше уйти, если мы не хотим мокнуть, - сказал он.

- Жаль, - Леона встала на ноги и подняла с земли пальто, на котором сидела.

- Ну, они тоже вряд ли продолжат играть, - бот усмехнулся. Действительно, почти сразу мелодия захлебнулась и оборвалась, а музыканты засуетились, пытаясь удержать на пюпитрах сорванные внезапным порывом ветра ноты. – И, если тебя это утешит, то сюрпризы на сегодня не закончились.

- Неужели? Ну, если вторая часть нашего вечера будет такой же впечатляющей, как и первая, то я не против продолжить.

- Я уверен, тебе понравится, - улыбнулся Джаз.

***

…они добирались до пляжа довольно долго, но Леона почти не заметила, как пролетело это время. Мелькали городские огни, преломленные кристальным узором дождевых капель на боковом окне «понтиака»; откуда-то издалека, словно из другой Галактики, доносились грозные удары осеннего грома.

Океан бушевал, с неистовой силой обрушивая черные волны на песок и прибрежные камни, но в лодочном сарае Джаза грозный рев бушевавшего шторма практически не был слышен. Леона, успевшая немного промокнуть, пока Джаз открывал дверь, прошла внутрь, стряхивая дождевые капли с волос и налипший песок – с туфлей.

- Я, кстати, все-таки принес генератор, - произнес Джаз. Леона услышала щелчок и тут же зажмурилась от ударившего в глазах яркого света. Впрочем, глаза быстро привыкли.

- Ну, пока не очень впечатляет, - усмехнулась она.

- Я хотел бы подготовить все заранее, но, боюсь, мне не справится без ассистента, - сказал автобот, подходя к огромному, почти в рост Леоны, деревянному ящику. – Поможешь?

- А что надо делать?

Джаз вернулся, поставив на пол у ее ног небольшую картонную коробку. Леона заглянула внутрь и удивленно подняла брови – внутри в несколько рядов лежали какие-то вытянутые белые штуковины, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся свечами. Джаз опустился на одно колено, и наклонился к ней, протягивая что-то на раскрытой ладони. Леона привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть получше – это оказался спичечный коробок.

- Только не говори, что их ты тоже упер с военной базы, - сказала она, взяв коробок и по привычке проверив, много ли спичек в нем осталось.

- Вообще-то заказал через интернет, - Джаз улыбнулся ей, - ваши платежные системы разве что только ленивый не взломает. Поможешь мне их зажечь?

Леона кивнула.
Когда около половины свечей из коробки было зажжено, расставлено и укреплено на ящиках, они решили, что этого им вполне хватит. Джаз выключил свет, и комната погрузилась в теплый приятный полумрак, в котором, словно редкие звезды в начале ночи, мерцали крохотные огоньки разгорающихся свечей.

- Я слышал, что «ужин при свечах» у вас является стандартным компонентом романтических свиданий, - сказал Джаз, когда они оба любовались этим зрелищем.

- Будет еще и ужин? – Леона присела на край уже знакомого ящика, скрестив руки на груди.

- С ужином небольшая заминка, но могу предложить тебе вина.

Леона задумалась. Днем она успела перекусить, но сейчас пить, наверное, не стоило. Впрочем, она так переволновалась сегодня, что глоток вина не помешал бы, чтобы немного унять остатки охватившей ее эйфории.

- Давай.
- Бокалы за ящиком, - Джаз усмехнулся, потянувшись к столу, и взял оттуда запечатанную бутылку темного стекла с белой этикеткой – в его руке она казалась маленькой, как пузырек с микстурой. Леона, отыскав бокал, с интересом наблюдала, как он будет ее открывать, но Джаз решил вопрос радикально, просто отломив горлышко вместе с пробкой.

В дрожащем мерцании живого огня вино казалось почти черным. Леона заворожено наблюдала за багровым потоком со сверкающими алыми искорками, разбивающимся о тонкие стенки бокала. Она довольно плохо разбиралась в винах, всю жизнь удивляясь, как это знатоки умудряются назвать все составляющие букета едва ли не по запаху – сама она не смогла бы отличить даже сухое от полусладкого, не прочитав этикетку.

- А ты? – Спросила она, когда Джаз, наполнив ее бокал, поставил бутылку обратно.

- Этанол на меня не действует, - ответил он, взяв со стола еще один предмет – нечто, по форме и размерам напоминающее небольшой квадратный аквариум, наполненный опалесцирующей жидкостью. – Но зато у меня есть вот это.

- Что это?

- Энергон, высокозаряженный, с присадками, - ухмыльнулся Джаз, садясь на пол рядом с ней. – Кажется, я должен сказать что-то подобающее случаю?

- Обычно кавалер первый тост посвящает своей даме, - кивнула Леона, удобнее перехватывая ножку бокала.

- Тогда – за тебя.

Он легонько коснулся «аквариумом» пузатого бочка ее бокала. Леона поднесла его к губам, вдыхая кисло-сладкий аромат перебродившего винограда, и осторожно сделала небольшой глоток. Она не могла бы сказать, было ли вино хорошим или плохим, но, по крайней мере, вкус у него был приятный – терпкий, чуть кисловатый. Джаз свою тару осушил до дна.

- Завтра у меня еще одно прослушивание, - невпопад сказала Леона, нарушая образовавшуюся паузу. – У «Розы Ветров» - их скрипач уезжает во Флориду в следующем месяце, и они уже ищут замену. Они неплохие. Недавно у них даже был сольный концерт в «Филлморе».

- Я могу отвезти тебя, если хочешь.

Леона снова отхлебнула из бокала.
- Не знаю, стоит ли. Мне кажется, в мои финансовые затруднения трудно будет поверить, если я буду приезжать на прослушивание на «понтиаке».

Джаз покачал головой.
- Может, наоборот, они решат, что ты настолько крута, что можешь себе это позволить.

Она рассмеялась.
- Скорее уж, что у меня крутой парень. Впрочем, это было бы неплохо – мне не очень удобно ехать до Фремонта.

- Договорились.
Уютно и ласково горели свечи, снаружи доносился приглушенный рокот штормовых волн. Капли дождя стучали по крыше. Некоторое время они сидели в тишине, то ли не решаясь продолжить разговор, то ли пытаясь подобрать тему. Говорить, кстати, особо и не хотелось – это молчание, наполненное звуками ненастья, само по себе было куда приятнее любого разговора, и нарушать его неловкими словами было бы настоящим преступлением. Леона подумала о том, что почти никогда не встречала людей, с которыми так приятно было не говорить, а молчать. Впрочем, Джаз и не был человеком.

Она посмотрела на бокал в своей руке – он как-то незаметно опустел, но опьянения она почти не чувствовала, только спокойное, ровное тепло, разливающееся в груди. Самое то – больше, наверное, и не нужно, разве что позже, когда приятный туман перед глазами немного развеется.

Леона повернула голову, собираясь сказать что-то Джазу, но тут же забыла об этом, смутившись – он тоже смотрел на нее, по крайней мере, лицо бота было обращено к ней. Ее иногда раздражало, что его глаза постоянно закрыты этой маской, а сейчас и вовсе стало не по себе: скудное освещение придало чертам Джаза несколько хищное выражение, словно сделав их еще острее и резче.

- Что? Куда ты смотришь? – спросила она, убирая за ухо упавшую на лоб прядь.

- Никуда, - ответил Джаз. – Просто думаю. Что вы обычно делаете дальше? Ну, после культурной программы и ужина при свечах?

- Хм. Если бы ты был человеком, то по сценарию ты должен был бы пригласить меня потанцевать, - Леона широко улыбнулась. Ох, нет, похоже, вина все же было многовато…

- А это идея, - Джаз, щелкнув пальцами, поднялся, - подожди-ка, я включу музыку.

- Вообще-то у нас вряд ли получится, - пробормотала Леона, - мне кажется, довольно трудно танцевать при такой разнице в росте…

Она замолчала, потому что комнату наполнила музыка – какое-то торжественное оркестровое вступление, вроде бы даже знакомое, но не из классики.

- Леди, вы танцуете? – Джаз, приблизившись, наклонился к ней, галантно протягивая руку. Леона испуганно уставилась на его ладонь, не зная, что на это ответить.

- Ты шутишь, - ошалело проговорила она. – Это же невозможно – ты выше меня раза в два, и… Ой!

Джаз, не дав Леоне закончить фразу, обхватил ее за талию обеими руками и, подняв высоко над полом, поставил на большой ящик.

- А теперь мы практически одного роста, - сказал он, улыбаясь. – Тут, конечно, особо не развернешься, но мы и не фокстрот будем танцевать, верно?.. Попробуешь?

Она наконец узнала песню – это были «Смиты» со своей «Я скучаю по тебе, детка»**. Да уж, подходящая музыка. Леона с некоторым сомнением приняла протянутую руку Джаза, удивившись тому, что его ладонь оказалась почти такой же теплой, как и ее. Лейтенант легонько сжал крохотную кисть, одновременно приобняв скрипачку за талию, и привлек ее к себе. Леона, ощущая всю нелепость этого действа, положила руку ему на плечо, благодаря мироздание за то, что не видит эту конструкцию со стороны. Получалось, однако, удобно. По крайней мере, ноги он ей не отдавит.

Джаз, мягко улыбнувшись, осторожно провел пальцем по тонкой коже ее запястья, удивляясь тому, какие у нее, оказывается, маленькие и тонкие руки. Крохотная лапка Леоны скользнула по его ладони, медленно и осторожно, будто бы даже немного испуганно. Кончики пальцев легонько, на грани чувствительности, касались грубых сочленений, не то исследуя, не то лаская. Джаз раскрыл ладонь, чувствуя, как его Искра замирает, отзываясь на тепло ее легких прикосновений. Их пальцы на миг переплелись, и мир вокруг перестал существовать.

О, Праймас свидетель, он не собирался этого делать!.. То есть, он думал о такой возможности, но даже в самых смелых своих мечтах не мог предположить, что все-таки решится что-то предпринять. Это было неправильно. Противоестественно. И бесперспективно. И фантастически прекрасно…

Он пробовал удержаться. Честно. Но не смог.

Джаз наклонил голову, вдыхая аромат черных волос, пахнущих дождем и полевыми цветами. А потом, пока еще не растерял решимость, пока здравый смысл не взял верх над его порывом, осторожно приподнял ее подбородок пальцем и заглянул ей в глаза, в которых звездной россыпью отражались огоньки свечей.

…их первый поцелуй вышел несколько неуклюжим. Леона прижалась к нему, несмело коснувшись его губами. Они оба немного боялись, и оба не понимали, что творят, но точка невозвращения уже была пройдена, и вряд ли кто-нибудь из них теперь мог остановиться.

Она целовала его робко и неумело, очень осторожно и очень нежно, заставляя Искру трепетать и таять. Он чувствовал, как сильно бьется ее сердце, как пылает ее кожа под тонким шелком, как ее мягкие и немного влажные губы становятся все смелее. Они изучали друг друга, привыкая к необычным, но мучительно-приятным ощущениям. Джаз чувствовал, что надо остановиться, срочно, немедленно, иначе самоконтроль грозил окончательно покинуть его. Еще немного, и он не сможет удержаться от закономерного продолжения, которое не очень хорошо себе представлял, если оно вообще было возможно. Руки Леоны обвили его шею, прикосновения ее ладоней буквально обжигали…

В конце концов, он заставил себя немного отстраниться и прервал поцелуй, все же не спеша ее отпускать. Леона, полуприкрыв глаза, едва заметно улыбнулась.

- Убери это, - шепнула она, проведя пальцем по нижнему краю визора.

Он нервно усмехнулся, немного колеблясь. Мало кто из автоботов мог похвастаться тем, что ему довелось заглянуть в оптику первому лейтенанту Прайма, что уж говорить о белковых. Но под ее нетерпеливым взглядом выбора у Джаза не оставалось. Он уже обрел больше, чем мог бы потерять, правда, еще не понял, хорошо это или плохо.

И он подчинился, убрав визор.

Леона провела ладонью по его лицевой пластине, улыбаясь уже все шире и с некоторым любопытством разглядывая его преобразившееся лицо. Джаз снова привлек ее к себе, неловко погладив худые плечики пальцами.

«Что же ты делаешь, лейтенант?»

…дождь остервенело лупил по крыше, океан рычал, заглушая редкие удары грома. Взбесившиеся волны бились о скалы, бесславно разбиваясь сотнями пенных брызг, но через миг снова упрямо кидались в яростную атаку, словно намереваясь обрушить и растереть в пыль черные прибрежные скалы.

Шторм грозил затянуться до утра.

Гроза утихла незадолго до рассвета, и ветер унес последние тучи вглубь материка. Над горами еще долго полыхали бледнеющие в свете разгорающегося дня зарницы, но над Городом у Залива наступало ясное и безмятежное утро – впервые за много дней.

Джаз отвез Леону домой. Они попрощались в переулке под окнами ее кухни, договорившись встретиться все же вечером, после прослушивания. Леоне надо было собрать кое-какие вещи, а Джазу уладить кое-какие дела, так что такой вариант показался им вполне разумным. Если вообще можно было говорить о разумности при данных обстоятельствах.

А потом он вернулся домой. Он буквально летел над трассой; радости полета, которую он ощущал в это утро, наверняка позавидовал бы даже какой-нибудь искушенный в этом деле сикер.

Радость эта, однако, была не долгой.

Высокую красно-синюю фигуру он заметил еще с пустыря, при этом ощутив смутное желание развернуться и укатиться куда-нибудь подальше – вид у Прайма был такой мрачный, что сейчас он мог бы дать фору самому Мегатрону. А это было, мягко говоря, непривычно для лидера автоботов. И крайне неприятно для его первого лейтенанта, не ожидавшего увидеть своего командира здесь. Джаз, конечно, любил неожиданности, но не такого рода.

- Оптимус? – Он затормозил, и, трансформировавшись, по-земному отдал честь командиру – в последнее время это движение вошло у него в привычку.

- Джаз.

- Что ты тут делаешь? Я отправил тебе отчеты, и…

- …и я их получил, - глухо произнес Прайм, одарив Джаза тяжелым взглядом из-под кромки шлема. – Хотел поговорить с тобой лично…

- Хор… - заговорил было Джаз, но осекся, когда лидер автоботов остановил его коротким и резковатым жестом.

- …вчера вечером, - как ни в чем не бывало продолжил Оптимус, - Но, когда ты приехал вместе с землянкой, решил тебе не мешать.

Джаз выпрямился, внутренне содрогаясь, словно от сильного удара. Его обычная полуулыбка сползла с лицевой пластины.
«Он был здесь». Осознание этого факта пробежало по нейросети мощным электрическим разрядом.

- И?

- И имел уникальный шанс понаблюдать изучение земной культуры практически воочию, - проговорил Оптимус, недобро сверкнув оптикой. – Хотя это, по-моему, уже несколько выходит за рамки твоих обычных исследований.

Джаз не сразу смог подобрать ответ, хотя, пожалуй, правильного ответа в данном случае не существовало вообще. Он не привык оправдываться, да и это было бессмысленно – сейчас Прайм не стал бы слушать оправданий. В его голосе, впрочем, не было гнева – только обидные нотки укора. В исполнении Оптимуса такая песня могла кого угодно заставить чувствовать себя виноватым.

- Это… я могу все объяснить, - ляпнул Джаз, но выражение лицевой пластины командира красноречиво говорило, что объяснения ему не нужны.

- Ты нарушил секретность, - негромко, не обвиняя, но констатируя факт, сказал Оптимус. – Ты воспользовался служебным положением для своих личных целей. Я мог бы простить это тебе – в конце концов, ты делал это уже не раз. Но твои отношения с аборигенным населением исчерпали лимит моего терпения.

- Я не вижу в этом ничего плохого, - проговорил Джаз, вскинув голову.

- Как раз это меня и пугает. Ты ведешь себя как последний десептикон, лейтенант. Ты вообще хотя бы имеешь представления о таких понятиях, как «мораль» и «дисциплина»?

- Ты сам знаешь, - ответил Джаз. – Я не сделал бы ничего, что могло бы причинить ей вред.

- Ты уже причинил ей вред, - Прайм понизил голос – теперь он звучал практически на грани слышимости, - Разве ты не можешь этого понять?

- Нет! Я…

- Молчи, - он снова поднял манипулятор, - Джаз, неужели ты не осознаешь, к каким последствиям это может привести? Мы должны заботится о людях. Защищать их. Помогать им. Но мы не имеем права играть с их жизнями и судьбами – так поступают только наши враги.

Джаз удивленно уставился на него, не найдя слов, чтобы ответить. Как-то странно он это видит. Неужели он настольно сильно… заблуждается на его счет?..

- Это не то, что ты думаешь, - сквозь стиснутые дентопластины процедил Джаз. – И я готов заботиться о ней. Защищать, помогать и что угодно еще.

- А как насчет остальных? – Оптимус неопределенным жестом указал куда-то в сторону Города. – Ты не забыл, что идет война? И что своим… нездоровым интересом ты автоматически подставляешь человека под удар? Не говоря уже о том, что это просто… аморально.

Джаз сжал кулаки. Шлаков моралист. Уж конечно, он-то практически святой, куда нам, простым ботам, до его высоких принципов и сияющих идеалов… Он тут же обругал себя за эту несдержанную мысль, но собственного гнева унять не смог. Джаз уважал его как друга и командира, но иногда Прайм был просто невыносим. И вот сейчас был как раз такой момент…

- Ты не понимаешь, - упрямо повторил лейтенант.

- Я понимаю, - с нажимом проговорил Оптимус. – К сожалению. И поэтому я не буду отсылать тебя с Земли, как должен был бы поступить. Ты отправишься на Диего-Гарсия. Немедленно. И там я закрою тебя на гауптвахте, пока ты, наконец, не начнешь мыслить ясно. Если понадобится, я попрошу Рэтчета пройтись по твоим блокам памяти, но, надеюсь, что до этого не дойдет.

Лейтенант тихо зарычал. По опыту он знал, что спорить с Праймом, когда он говорит таким тоном – затея крайне неудачная, заранее обреченная на провал. Но стоит хотя бы попытаться.

- А как же Бамблби? – спросил Джаз, хотя и понимал, что этот аргумент неубедителен. – Он давно живет среди людей и дружит с Сэмом. Ты сам разрешил ему остаться, и не заикался о гауптвахте и блоках памяти.

- Бамблби, - Оптимус мягко, почти по-отечески, улыбнулся, - в отличие от тебя знает, где лежит черта, которую нельзя переступать в отношениях с людьми.

«А вот тут ты неправ…». Но Джаз промолчал.
- Они наши друзья, - продолжал Прайм. – Но мы не можем позволить себе забывать о том, какая пропасть нас разделяет. И не можем играть с ними в эти игры – и для их, и для нашего блага. Поэтому, Джаз, оставь эту девочку.

Джаз с шумом прогнал воздух через вент-систему и опустил голову. Некоторое время оба молчали, и во время этой затянувшейся паузы Джаз успел перебрать десятки аргументов и оправданий, но, стоило ему бросить взгляд на своего командира, как все они тут же теряли свой смысл. Он просто не поймет. Он не знает этой истории с самого ее начала и не станет ее слушать – по крайней мере, сейчас, когда он так раздражен. Но неужели это все… закончится просто так, когда едва успело начаться? И как хорошо начаться... Джазу не хотелось в это верить. Он что-нибудь придумает. Обязательно. Непременно.

А сейчас ему ничего не оставалось - только подчиниться приказу. Хотя, Праймас знает, как ему этого не хочется.

- Ну хорошо, - произнес он с плохо скрываемым отчаянием в голосе. – Могу я хотя бы связаться с ней. Чтобы попрощаться?
- Нет.
- Пожалуйста, Оптимус.
- Ты слышал ответ.

- Оптимус… - почти жалобно провыл лейтенант, чувствуя, как Искру охватывает отчаяние – темное, беспросветное, бурное, как бушующий штормовой Океан.

Снова…

- Нет, Джаз. Пойдем – нас уже ждут.

Джаз зажмурился, чувствуя, что оптика мутнеет, почти физически ощущая, что солнечный и прекрасный мир, каким он был с утра, трещит по швам, погружаясь во мрак. В процессоре стояло смоделированное видение – хрупкая женская фигурка, бегущая по пустынному пляжу, зовущая его, но не получающая ответа.
Джаз молчал. До самой Диего-Гарсия он не произнес ни слова.

***

…единственный алый оптосенсор злобно провожал покидающих пляж автоботов. Если бы не Прайм, серебристый уже давно был бы разорван на куски. Забавно, но он об этом так и не узнает.

Бэйтстрайк наблюдал за ними с самого начала разговора. Он сумел выследить своего обидчика, но, когда явился к его конуре, увидел другого незваного гостя и решил переждать, не рискуя связываться с таким сильным противником. Но во время их беседы, отчего-то не выглядевшей дружеской, автобот вел себя странно, и это не укрылось от внимания черного кона.

Когда они скрылись за холмом, Бэйтстрайк покинул свое укрытие и направился к сараю. Он был почти уверен, что там он сможет найти что-то, что поможет ему отомстить серебристому. Что-то, что ему дорого. Что-то, что он боится потерять.

Его жажда мести была почти невыносимой. На время она даже заглушила всепоглощающую ненависть к белковым – Бэйтстрайк уже не испытывал перекручивающего нейросеть удовольствия от ощущения, с которым клинок входил в их мягкую и влажную плоть. Этот автобот слишком сильно задел его. И он должен за это заплатить.

Десептикон обнажил клинок и вонзил его в обитую тонкой сталью дверь, поморщившись от едва ощутимой боли. Еще секунда, и раскуроченная створка отлетела в сторону, вырванная из стены с корнем. Бэйтстрайк шагнул внутрь, на ходу отбрасывая со своего пути какой-то бесполезный хлам. Оно должно быть здесь. Должно.

На первый взгляд ничего примечательного. Серебристый неплохо устроился здесь – сразу видно, он любит жить со всеми удобствами, даже сделал себе небольшой запас энергона. Десептикон прошелся по сараю, но у одного из контейнеров остановился, с интересом уставившись на лежащий на нем клочок переработанной целлюлозы.

Он наклонился, аккуратно подцепив лист бумаги когтями. По его лицевой пластине расползлась блаженная улыбка – он нашел, что искал.

На листе была фотография человеческой самочки – совсем юной девчонки. На вкус Бэйтстрайка на ней было слишком мало плоти, но, похоже, она была каким-то образом важна для его врага, а это было куда более ценное свойство… Десептикон плотоядно оскалился, и, считав данные, смял листок в кулаке.

Он мог найти приглянувшегося человека где угодно. Это был вопрос времени.

Леона, пожалуй, впервые в жизни была по-настоящему счастлива. Никогда еще она не чувствовала такой приятной, пьянящей легкости – казалось, что вот-вот она сможет оттолкнуться от земли и полететь, поправ закон земного тяготения. Наверное, в первый раз с тех пор, как умер отец, она осмелилась строить планы на будущее, хотя большую их часть вынуждена признать фантастической и неосуществимой. Но никто не мог запретить ей мечтать.

Она с блеском отыграла на прослушивании, и агент «Розы Ветров» позвонил ей в тот же вечер, сообщив, что с понедельника она может приступать к репетициям с группой. Она была на седьмом небе от счастья. Это сотрудничество обещало быть приятным и плодотворным, да и гонорары были несколько больше, чем предусматривал ее предыдущий контракт.

Единственным, что омрачало ее радость, было неожиданное исчезновение Джаза. Он так и не приехал за ней, ни в тот вечер, ни на следующий день, но это не сильно ее обеспокоило – он предупреждал, что у него могут появиться срочные и неотложные дела, да и раньше он запросто мог так исчезнуть, не сказав ни слова, и Леона давно к этому привыкла. Гораздо сильнее ее тревожило то, что он уже два дня не звонил и не писал ей.

Сначала Леона так же не придала этому значения, но потом заволновалась. Вдруг с ним что-то случилось? С его манерой езды это неудивительно. Она старалась не пропускать ни одного выпуска новостей, но там ничего не говорилось об аварии с участием серебристого «понтиака».

Но гораздо тревожнее и неприятнее была зреющая в сознании мысль, что он мог ее обмануть.

Леона хотела съездить на пляж и попробовать самой его найти, но решила пока не торопить события – она была уверена в том, что Джаз вот-вот появится, напишет ей, позвонит или как-то еще даст о себе знать. Она не ведала, откуда в ней эта уверенность – Леона просто знала, что так будет, и все. Потому что иначе быть не могло. И точка.

В понедельник, возвращаясь со своей первой репетиции с новой группой, Леона задержалась несколько позже обычного, приняв приглашение своих новых коллег заскочить в кафе и немного пообщаться вне рабочей студии. Воемя пролетело незаметно, и, когда Леона распрощалась с ними, над Городом уже раскинулась ночь.

Последний трамвай был практически пуст. Леона, придерживаясь за поручень, окинула взглядом салон, залитый теплым светом желтоватых ламп, выбирая место поудобнее. Маленькая черная собачка, дремавшая на полу в проходе, проводила ее усталым взглядом черный глазок, равнодушно дернув ухом, когда скрипачка перешагнула через нее, проходя в конец салона. Хозяин, пожилой мужчина в потертом сером плаще даже не повернул головы, поглощенный неспешно плывущим за окном видом ночного города. В хвосте, бросив рюкзаки на соседние сидения, двое подростков в пестрых кожаных куртках оживленно обсуждали какой-то толстый журнал, судя по цветастой обложке – выпуск комиксов.

Едва Леона опустилась на сидение, пристроив рядом футляр, в кармане зазвонил телефон. Чуть не выронив лежавшие там же ключи, Леона торопливо достала трубку и посмотрела на экран – там светились знакомые каракули. Издав вздох-стон облегчения, она приняла вызов и прижала телефон к щеке, судорожно стиснув его пальцами, словно он мог внезапно раствориться и исчезнуть.

- Джаз! Господи, я уже извелась! Где ты?

- Довольно далеко, - усталый голос лейтенанта отозвался невеселым смешком.

- Что случилось? – Леона прикрыла микрофон рукой, поймав на себе недовольный взгляд старика с собакой. – Почему тебя так долго не было?

- Так долго… - протянул Джаз, - если два дня для тебя – это долго, то у меня пожалуй, неплохие перспективы, а?

- Прекрати, - смущенно улыбаясь, сказала Леона. – Я волновалась.

Трамвай остановился. В переднюю дверь вошла женщина в красном брючном костюме и накинутом поверх него белом плаще. В руках у нее был изящный кожаный портфельчик, который, казалось, вот-вот должен был лопнуть из-за количества набитых в него бумаг.

- Я знаю. Прости, не смог тебя предупредить, - Джаз не то фыркнул, не то коротко вздохнул. – У меня небольшие неприятности. Как только я разберусь с ними, то сразу вернусь в Город.

- Неприятности? Что произошло, Джаз?

Трамвай тронулся, покачнувшись на рельсах, словно споткнулся. Свет на миг побледнел – Леона услышала, как водитель выругался, бормоча что-то о бессовестных вандалах.

- Ничего особенного. Повздорил с начальством. Не мог позвонить раньше – мне отрубили связь. Но я уговорил Джолта ненадолго подключить меня снова, хотя вряд ли он сможет сделать это еще раз, пока я не вернусь. Так что я скорее всего не смогу больше связаться с тобой. Пока не вернусь.

Леона почувствовала, как в груди разливается неприятный холодок.

- А ты… вернешься?

Джаз ответил не сразу. Снова мигнул свет, трамвай резко остановился, пассажиров довольно прилично тряхнуло. Черная собачка, беспокойно принюхиваясь, подняла голову и зарычала. Хозяин, подняв ее себе на колени, пробормотал что-то успокаивающее, но животное вырвалось, спрыгнув на пустое сидение рядом.

- Вернусь, - ответил Джаз, и Леона прикрыла глаза – словно камень с души сняли. – Обязательно вернусь.

Она улыбнулась, хотя, конечно, он не мог этого видеть. Трамвай снова тронулся, тяжело застучав колесами.

- Я рада это слышать.

- Как твои дела, кстати? – кажется, его голос стал чуть веселей. – Как прослушивание?

- Отлично, - с гордостью ответила она. – Я прошла. Сегодня первый раз играла с ними. Они замечательные!..

- Так ты сейчас не дома?
- Я в пути.

Собачка зарычала, встав на задние лапки, а передними опершись на пыльное стекло. Может, увидела кошку или другую собаку.

- Все нормально? – в его голосе скользнуло странное беспокойство.

- Вроде бы. Минут через двадцать буду у себя.

- Хорошо. Знаешь, тебе лучше больше не возвращаться домой так поздно. Пока меня не будет, постарайся не ездить одна, хорошо?

- Хорошо, - с удивлением кивнула Леона. – А что происходит, Джаз? Что-то случилось?

- Надеюсь, что нет. Все нормально.

Свет мигнул в третий раз. Трамвай успел довольно сильно разогнаться, и поэтому, когда он резко встал, салон ощутимо тряхнуло. Набитый бумагами портфель слетел с коленей женщины в белом плаще и открылся, несколько листов вылетели, рассыпавшись по по салону. Хозяйка, нервно чертыхнувшись, кинулась их подбирать. Леона тоже не сдержала крепкого слова – она больно ударилась коленом о спинку переднего сидения.

- Что там у тебя такое? – обеспокоенно спросил Джаз.

- Ничего, - ответила Леона, свободной рукой потирая ушибленное место. – Просто я какая-то неуклюжая в последнее время.

Джаз тихо рассмеялся.
- Осторожнее там. Я бы поболтал с тобой еще, но у меня заканчивается время.

- Ясно. Когда тебя ждать?

- Не знаю. Не раньше следующей недели. Потерпи немного. И… Леона?..

Он замолчал, словно запнувшись на полуслове. Трамвай остановился, на этот раз планово. Водитель, негромко бубня себе под нос что-то невнятное, выскочил из кабины – видимо, решил проверить провода и токоприемники.

- Что, Джаз?
- Ничего, - был ответ. – Береги себя.

Она откинулась на спинку сидения.
- Не беспокойся, - улыбнулась Леона. – Приезжай скорей. Я буду скучать.

Связь оборвалась, прежде чем он успел ответить. Леона разочаровано поджала губы – казалось, он хотел сказать что-то еще, а ей почему-то важно было это услышать.

Впрочем, этот разговор успокоил ее – теперь она, по крайней мере, не будет так сильно переживать.

Водитель все еще не вернулся. Через открытую дверь в салон проникал холодный ночной воздух, заставляя пассажиров зябко ежится, плотнее запахивая куртки и плащи. Шелестели бумаги, запихиваемые в портфель, перешептывались страницы листаемого журнала. Черная собака тихо рычала, нервно скребя лапкой по стеклу.

Леона сонно прикрыла глаза, прижав к себе футляр. Она успела подумать, что, наверное, было бы проще и быстрее оставшийся путь пройти пешком – до ее квартала оставалось всего две остановки…

А потом мир дрогнул. Нестерпимый скрежещущий вой впился в уши; трамвай качнулся и начал заваливаться на бок. Леона вскочила, хватаясь за поручень, но следующий толчок сбил ее с ног. Какая-то неведомая сила смяла вагон, словно консервную банку, перекрутила его, раздирая на части…

Свет потух. Навсегда.

Вздрогнув, Джаз включил оптику, стряхивая с себя безмолвное оцепенение, в котором провел почти всю сегодняшнюю ночь. Заняться ему было нечем, предложение Прайма «подумать процессором, пока есть время» особого энтузиазма не вызывало, а система связи все еще была отключена, как и аудиосистема. Джаз оказался заперт не только снаружи, но и внутри собственного тела.

Кто-то звал его по имени, на личной частоте – Джаз только спустя несколько кликов узнал Айронхайда. Специалист по вооружениям казался… озадаченным.

Джаз на всякий случай проверил собственные системы, и удивленно присвистнул – его перестали глушить, хотя некоторые передатчики, заблокированные Рэтчетом, все еще не работали. Он поднялся, сонно мотая головой.

- Джаз на связи. Слушаю тебя, Айронхайд.

- Немедленно явись в штаб, - проговорил тот.

- Если ты не помнишь, я вообще-то не могу отсюда выйти.

- Леннокс уже связался с охраной – они выпустят тебя. Жду через три минуты.

Он отключился. Джаз удивленно покачал головой – все это как-то сразу ему не понравилось. Искру охватило туманное чувство тревоги. Происходило что-то очень плохое. Или, вернее… уже произошло.

Обычно, когда не была объявлена боевая тревога и когда N.E.S.T. не проводила никаких операций, в штабе можно было застать лишь нескольких связистов, пару боевых офицеров и дежурного аналитика, редко – кого-то из автоботов. В другое время просторный ангар был буквально забит белковыми, но сейчас здесь собралась довольно странная компания. Джаз увидел Рэтчета (медик был словно очень сильно удивлен), Айронхайда, и, конечно же, Прайма, причем последний казался еще более мрачным, чем во время их последнего разговора. Из людей присутствовали только Леннокс и офицер связи, имени которого Джаз не знал. Выражением лиц земляне почти не отличались от Оптимуса.

- Что здесь происходит?

Прайм, услышав голос лейтенанта, резко обернулся – обычно спокойная голубая оптика полыхнула холодным пламенем.

- Я говорил тебе, - негромко произнес он. – Ничем хорошим это не закончится.

Джаз вопросительно повернулся к Айронхайду, но тот только развел манипуляторами – мол, это ваше дело, я тут вообще непричем. Рэтчет покачал головой и отвернулся, хотя Джазу и показалось, что в его оптике мелькнуло что-то вроде жалости.

- Оптимус? – Джаз снова повернулся к лидеру, но тот лишь отмахнулся от него, кивнув связисту:

- Сержант Фосси, покажите запись.

Связист кивнул, и забарабанил пальцами по клавишам на пульте – каждый щелчок отзывался глухим эхом где-то в груди, словно в том месте, где раньше была Искра, вдруг образовалась пустота.

Проекционный экран, занимавший бОльшую часть дальней стены, мигнул, и на нем, постепенно светлея и обретая четкость, появилось мутное изображение – какое-то плохо освещенное и не очень чистое помещение, вроде человеческого склада или авиационного ангара, которым много лет никто не пользовался. Просторный зал был завален каким-то хламом – разбитыми ящиками, перевернутыми цистернами и какими-то обломками...
А в центре экрана, едва различимая из-за плохого освещения и помех, стояла, прикрученная массивной ржавой цепью к покосившейся стальной колоне, Леона. Голова скрипачки безвольно свесилась на грудь, растрепанные волосы закрыли лицо. Впрочем, было видно, что она еще дышит...
Джаз замер, словно пораженный молнией, не веря собственной оптике. Этого не могло произойти. Не могло, не могло, не могло... И одновременно, где-то в глубине Искры он понимал, что это не сон, не какая-то злая и жестокая шутка. Это на самом деле.

- Если ты хочешь получить свою игрушку обратно, - знакомый голос громовым раскатом грянул из динамиков, - ты придешь сегодня на место нашей первой встречи, автоботик. Я буду ждать тебя в начале темной половины суточного цикла. Если ты не явишься – я сам с ней поиграю. И я буду не так осторожен. И не вздумай позвать друзей – это будет закрытая вечеринка.

Запись оборвалась всполохом помех, и экран потух. В ангаре воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь негромким жужжанием проектора.

Джаз поднял голову, чтобы взглянуть в оптику лидера, но тот отвернулся, опустив голову.

- Я говорил тебе, - повторил он.

Джаз смотрел на него снизу вверх, сжимая кулаки. Оптимус злился – это было заметно, но почему-то старательно избегал его взгляда, предпочитая разглядывать опустевший и потухший экран. Тишина, тяжелая, неуютная, давила на аудиосенсоры, тяжелым бременем ложилась на плечи, грозясь смять серебристый корпус, изнутри распираемый гневом и отчаянием.

Он же знал. Он должен был догадаться. Он не имел права ее оставлять…

- Я должен быть там, - твердо сказал Джаз. Вокалайзер выдал странную хрипловатую тональность.

- Нет, - тихо ответил Оптимус. – Это недопустимо, Джаз. Ты же прекрасно понимаешь – личный интерес может поставить под удар всю операцию.

- Чепуха! – воскликнул Джаз, шагая вперед. Рэтчет невольно вздрогнул, подумав о том, что если Прайм будет продолжать в том же духе, через некоторое время придется их разнимать. А потом и ремонтировать. Лейтенант вряд ли мог навредить Оптимусу, да и тот не стал бы его калечить, но всякое может случится… - Чепуха!.. Ты же сам все слышал! Он убьет ее.

- Успокойся, - ровным тоном проговорил Оптимус. – Ты знаешь – я не могу этого допустить, и не допущу. Это мой долг.

- Это мой долг, - прорычал Джаз, дрожа от негодования. – Я должен был ее защитить…

Оптимус наконец повернулся к нему, щуря ярко-голубую оптику. И Джаз вдруг понял, почему лидер автоботов вел себя так странно.

Оптимус Прайм свято верил в то, что на этой планете его едва ли не единственным предназначением является забота о людях, об этих слабых, и, что уж там - дурных созданиях, практически беззащитных перед лицом их общего врага. Однажды он уже отдал жизнь, защищая одного из них, и готов был сделать это еще раз. Каждый раз, когда в схватке с десептиконами они несли потери среди людей, он злился. Но не на врага – на себя.

И сейчас тоже.

Отчасти он действительно был виноват в том, что произошло с Леоной, но все же, он был прав – бОльшая часть вины за это лежала на Джазе. Она пострадала из-за его глупости, но Оптимус, видимо, полагал, что и он ответственен за это. За то, что не смог уследить за своим подчиненным, за то, что они упустили этого ненормального кона, за то, что не смог предвидеть того, что произошло.

Но только никогда бы он в этом не признался.

- Ты и так уже напортачил, лейтенант, - устало проговорил Прайм.

- Значит, я и должен с этим разобраться.

- Нет. Мы вытащим ее – это я могу обещать. Уж с одним мерзавцем мы как-нибудь управимся. Без твоей помощи.

Джаз хотел сказать ему что-то еще, что-то обидное и едкое, что могло бы разбить эту его спокойную уверенность в собственной правоте, которая никогда не покидала Прайма, даже когда он был в гневе. Джаз был бы счастлив, если бы лидер накричал на него, оскорбил, поколотил, разжаловал – да что угодно, лишь бы не было этой мягкой, снисходительной непреклонности, против которой бессильны любые аргументы.

Но не успел.

- Оптимус. – Рэтчет шагнул вперед, как бы случайно вставая между нами и повернулся к Прайму.

Некоторое время оба стояли неподвижно, видимо, разговаривая на скрытой частоте – Джаз понял это по расфокусированной оптике командира и несколько отстраненному выражению его лицевой пластины. Их разговор длился несколько долгих, невыносимо бесконечных минут, в течение которых выражение лица лидера автоботов несколько раз кардинально менялось – от раздражения и гнева до удивления и недоверия.

- Ты уверен в этом? – наконец, спросил Прайм вслух. Его взгляд несколько смягчился.

- Да, - кивнул медик. – И, если тебе интересно мое мнение, я настаиваю на том, чтобы принять этот вариант.

Оптимус кивнул, чуть притушив оптику.

- Хорошо, Рэтчет. Но мы еще поговорим об этом.

- Конечно, - медик кивнул и отвернулся, мельком глянув на лейтенанта. Джазу показалось, что в оптике Рэтчета сверкнула какая-то хитрая искорка.

Утром в Городе снова шел дождь – мелкий, затяжной, прекратившийся только к вечеру. Небо, однако, так и не прояснилось, нахмурилось тяжелыми серыми тучами, такими низкими, что, казалось, до них можно достать рукой. Мокрый асфальт маслянисто поблескивал в синеватом свете тусклых уличных фонарей.

Джаз завернул на знакомую улицу и остановился там, где в прошлый раз десептикон поджидал свою жертву, не став сворачивать к обочине. Улица была пуста.

О том, где сейчас находятся остальные, Джаз мог только догадываться. Чтобы десептикон ничего не заподозрил, ему пришлось отключить системы связи. В Тендерлойне его прикрывал только отряд Леннокса – разумная предосторожность, на случай, если Бэйтстрайк почует подвох и вздумает воспользоваться сканером. Рэтчет, Айронхайд и Оптимус Прайм ждали условного сигнала где-то в городе, вне досягаемости стандартной системы обнаружения.

Бэйтстрайк появился через несколько минут, медленно выкатившись из переулка. Видимо, все-таки решил для начала удостоверится, что Джаз действительно приехал один.
Черная «инфинити» плавно развернулась, остановившись напротив «понтиака» и коротко мигнула фарами. Почти тут же Джаз получил запрос на неизвестной частоте.

«Доброй ночи, автоботик». Голос Бэйтстрайка звучал почти что ласково.

«Не думаю, что для тебя она будет доброй», огрызнулся Джаз. «Где она?».

«В надежном, безопасном месте», пропел десептикон, заводя двигатель. «Поехали, я тебя провожу».

«Я в эти игры не играю», сказал Джаз. «Сначала освободи Леону. Потом поедем, куда ты хочешь».

Бэйтстрайк хихикнул.

«Ле-о-ну», передразнил он. «Нет, автоботик. Если хочешь, чтобы она пережила эту ночь, ты будешь играть по моим правилам. Разве я похож на безмозглого спарклинга, которого можно провести таким примитивным приемчиком? Я прекрасно знаю о белковом шлаке, который ты притащил на бампере. И не сомневаюсь, что они сразу начнут палить из своих игрушечных пушечек, едва ты получишь свою Ле-о-ну. Поэтому я решил подстраховаться. Сейчас ты отключишь свой пеленгатор, и мы чуть-чуть покатаемся, чтобы избавиться от налипшей на колеса грязи. А потом я отведу тебя к ней».

Джаз мысленно выругался. Ну конечно. Этого следовало ожидать. Впрочем, сам он с самого начала не питал особых надежд, что этот план удастся так легко осуществить.

«Я хочу убедиться, что она жива», ответил он, растягивая время.

«Ничем не могу помочь. Когда я уезжал, она довольно бодро верещала, но мало ли, что могло произойти в мое отсутствие… Хочешь, кстати, прокручу запись?».

Джаз подробно объяснил ему, куда он может пойти с этой самой записью, в конце намекнув, что там его, должно быть, давно заждались. Десептикон в ответ гаденько захихикал.

«Я смотрю, ты уже разозлился», удовлетворенно промурлыкал он. «Думаю, нам пора».

Не говоря больше ни слова, кон развернулся и неспешно покатил вдоль по улице, увеличив скорость только когда «понтиак» пристроился за его кормой.

Они долго и, казалось, бестолково петляли по городу, но Джаз не сомневался, что это маршрут десептикон продумал заранее. Вряд ли теперь их смогут найти достаточно быстро, чтобы успеть придти на помощь. Его проводник избегал оживленных улиц, где на каждом перекрестке были установлены видеокамеры местной дорожной полиции, предпочитая тихие и безлюдные переулочки, вроде того, откуда они только что уехали.

В конце концов, они выбрались на восьмидесятое шоссе, и Бэйтстрайк свернул в сторону залива. Теперь он уже не торопился – казалось, специально, чтобы позлить автобота. Бок о бок они пересекли мост Бэй, съехали с шоссе в районе истока Берма-роуд и дальше покатили вдоль берега залива на юг, петляя по портовой зоне.

Их путь закончился где-то в Окленд-Иннер, среди угрюмых портовых складов и лабиринтов погрузочных контейнеров. Бэйтстрайк затормозил у одного из громоздких серых зданий, на просторной площадке у ворот, большую часть которой занимал огромный погрузочный кран.

- Она здесь, - произнес он, указывая на закрытые, слегка покореженные ворота. – Можешь освободить ее, а потом мы с тобой поговорим по Искрам, ты да я… Я подожду тебя здесь.

Джаз оскалился в ответ и подошел к воротам.

Внутри все было точно так же, как и на записи, разве что склад оказался несколько больше, чем он ожидал. Свет единственного прожектора косо падал сверху и сбоку, порождая длинные, иссиня-черные тени, создававшие причудливую иллюзию полного хаоса. Видимо, десептикон обосновался здесь совсем недавно, и, скорее всего, надолго задерживаться не собирался.

Леону он увидел практически сразу. Она была еще жива, но выглядела немногим лучше тех несчастных на автовокзале, хотя, хвала Праймасу, Бэйтстрайк, кажется, еще не успел с ней «поиграть» - по крайней мере, каких-то серьезных повреждений, кроме многочисленных ссадин и синяков, Джаз не заметил.

Он бросился к скрипачке, на ходу перепрыгивая через какие-то ящики и перевернутые цистерны, словно несколько мгновений, которые он таким образом выиграл, могли что-то решить. Джаз упал на колени рядом с колонной и тут же ухватился за цепь, стальной змеей обвившей маленькую землянку. Путы поддались на удивление легко – проржавевшие насквозь звенья просто рассыпались, стоило Джазу покрепче сжать их в пальцах. Освобожденная Леона, лишившись опоры, начала медленно сползать на пол, но Джаз успел ее подхватить. Ее кожа была холодной, как у мертвеца, но она дышала – тяжело и глубоко, словно цепь все еще давила ей на грудь. Джаз поднял ее на руки.

Он позвал ее по имени, осторожно притронувшись пальцем к перепачканной кровью щеке. Леона глухо застонала, но сознание к ней не вернулось. Джаз в панике позвал ее снова – в процессоре мигнуло человеческое словечко «кома», не самая приятная вещь, насколько он знал. В физиологии людей он разбирался не так хорошо, как Рэтчет, но примерно представлял себе, что это состояние – что-то вроде очень глубокого оффлайна, только у людей оно часто заканчивается смертью.

Но к его великому облегчению, скрипачка начала приходить в себя. Ее веки задрожали, а потом и открылись; мутный, неживой взгляд скользнул по лицу Джаза. Губы дрогнули, расплываясь в слабой улыбке.

- Джаз… ты вернулся.
- Да, детка. Я здесь, - он прижал ее к себе, осторожно убрав с ее лба непослушную прядь. – Все хорошо. Теперь все будет в порядке.

Леона медленно моргнула, и, продолжая улыбаться, с трудом подняла руку, чтобы дотронуться до его губ. Джаз стиснул ее холодную лапку в ладони.

- Я… ехала домой, - с трудом проговорила Леона. – Трамвай… перевернулся.

- Да, я знаю, - он нервно усмехнулся, - теперь все в порядке… Но, Леона, ты должна придти в себя. Тебе надо уходить отсюда, и как можно скорее.

- О чем ты говоришь? – она нахмурилась. – А… как же ты?

- Я ненадолго задержусь, - сказал он, погладив ее по щеке. – мне тут надо решить одно дельце.

- Я без тебя не хочу, - она замотала головой и поморщилась, словно это движение причинило ей боль. Джаз успокаивающе погладил ее по щеке.

- Ты должна. Уходи так быстро, как только сможешь. Иди к любому шоссе, какое увидишь - там тебе помогут. Если встретишь военных, или желтый спасательный хаммер, или красно-синий грузовик – иди к ним, они помогут. Скажешь им, где я. Поняла?

Леона слабо кивнула.

- А… Джаз…
- Леона, нет времени.
- Нет, Джаз… он…

Но договорить она не успела. Ее глаза расширились от ужаса – это было последнее, что Джаз увидел прежде, чем процессор прожгла адская боль, жгучей волной пронесшаяся по нейросети. Джаз конвульсивно выгнулся, выпуская ее из рук, но что-то толкнуло его в спину, не давая завалиться назад. Черная когтистая лапа почти что нежно дотронулась до плеча, в следующий миг сжав его в стальных тисках.

- Знаешь, - заискивающий шепот Бэйтстрайка раздался над самым аудиосенсором, - я передумал. Мне будет гораздо интереснее поиграть с вами обоими. Ты, я надеюсь, не против?

Джаз не ответил, удивленно уставившись на клинок с раздвоенным, как змеиный язык, острием, торчащий из собственной груди.

Бэйтстрайк, скаля клыки, грубо пнул автобота в спину, стряхивая его со своего клинка. Джаз растянулся по полу, тихо рыча от боли. Ранение было очень серьезным, но не смертельным – камера Искры и важные топливные магистрали задеты не были.

- Ну, автоботик, как тебе моя идея? – хохотнул кон, неторопливой, пружинистой походкой приближаясь к своей жертве. – Как думаешь, как мне лучше поступить? Сначала прикончить тебя, а потом заняться твоей подружкой? Или лучше начать с нее? Пожалуй, это будет даже интереснее…

Он ударил пытающегося подняться Джаза в живот. Лейтенант, глухо охнув, перевалился на спину, заливая пол хлещущим из раны энергоном. Процессор пылал от боли, перегружаясь от многочисленных отчетах о повреждений; аварийная система пыталась увести его в оффлайн, но Джаз, собрав остатки сил, деактивировал ее.

- Да, - промурлыкал десептикон, наклоняясь к нему. – Так будет интереснее. Представляешь, как она будет вопить, пока я буду медленно кромсать ее на куски. Сначала ручку, потом ножку…

Джаз ругал себя последними словами. Как он мог так глупо ошибиться! Как вообще он додумался до того, чтобы поверить десептикону на слово?.. Надо было хватать Леону и уходить – так нет, решил поиграть в рыцаря… доигрался.

- Если ты… дотронешься до нее… хоть пальцем, - процедил он, выплевывая слова вместе с энергоном, - то я… тебя уничтожу.

Бэйтстрайк рассмеялся.
- Он меня уничтожит! – он впился когтями в проводку на шее Джаза и притянул его к себе, приподняв над полом почти не оказывающее сопротивления тело, - да ты сам сдохнешь раньше от потери энергии.

Джаз криво усмехнулся.
- Это мы еще посмотрим.

По-кошачьи извернувшись, Джаз пнул десептикона ногой в чувствительное коленное сочленение, и в следующий момент активировал криоизлучатель, целясь в голову противника. Бэйтстрайк, однако, смог увернуться, так что заряд только вхолостую скользнул по краю шлема. Бэйтстрайк, зарычав, яростно отбросил, казалось бы, уже поверженного автобота, впечатав его в колонну. Он никак не ожидал, что его жертва, получившая практически фатальное повреждение, сможет выкинуть такой фокус.

…Леона перевернулась на живот, морщась от боли, сковавшей ее измученное тело. К счастью, она еще могла более-менее ясно соображать и догадалась отползти подальше от колонны – иначе бы ее просто раздавили. Кое-как, ползком по грязному полу добравшись до измятой железной бочки, она ухватилась за ее крышку и, используя как опору, попыталась встать на ноги. Получилось, как ни странно, с первого раза и без потерь, правда, ноги дрожали и подкашивались. Тихо воя от ужаса, она оглянулась назад, где оба кибертронца сцепились в яростной схватке. Черный прижал Джаза к земле, а тот удерживал его за руки, одновременно упираясь коленом ему в грудь. Пока автобот держался, но казалось, что противник вот-вот просто сомнет и раздавит его.

Удивительно, что Джаз держался так стойко; удивительно, что он вообще был еще жив – будь он человеком, такая рана прикончила бы его в течение нескольких минут. Впрочем, даже Леона понимала, что долго он не протянет…

Она должна ему помочь. Должна сделать хоть что-то… больше некому.

Но, черт подери, что?!

Что она может? Бросится на эту громадину с обломком трубы или закидать его камнями? Смешно. Оттащить его от Джаза или как то отвлечь? Ха! Она не уверена, что сможет сделать и десяток шагов, не споткнувшись. А, впрочем…

Джаз что-то говорил о военных и желтом грузовике… (или синем грузовике?.. неважно!) Значит, подмога, возможно, где-то рядом. Почему они тогда не пошли с ним? Она мотнула головой, выкидывая этот вопрос, как не имеющий значения – главное, что есть шанс, что кто-то придет им на помощь. Их найдут, обязательно найдут. Главное, чтобы это произошло не слишком поздно. Надо дать им время, как-то отвлечь этого монстра, пока он не убил Джаза. Увести его.

Леона решительно сжала зубы. Да. Это должно подействовать.

…Джаз сражался из последних сил, сам удивляясь тому, что до сих пор не провалился в оффлайн. Этого нельзя было допустить. Это – верная смерть и для него, и для Леоны. Возможно, именно эта мысль и удерживала его процессор от отключения, одновременно придавая сил.

Держаться, держаться… сочленения ныли от напряжения, манипуляторы предательски дрожали, немея от недостатка энергона. Джаз все еще удерживал десептикона, но с каждым кликом тот усиливал нажим, и лейтенант понимал, что долго так не протянет. Только бы Леона успела уйти!..

Бэйтстрайк неожиданно смягчил напор, и Джаз невольно расслабился – измученное тело требовало передышки. Но кон только того и ждал. Навалившись на лейтенанта всем своим весом, он вырвал руку с клинком из его пальцев, плавно отводя локоть для точного и мощного удара. Джаз понимал, что не успеет увернуться. Но Бейтстрайк почему-то не ударил. Голова десептикона как-то странно дернулась, и Джаз вдруг ощутил, что его когти давят на плечо уже не так сильно.

- Эй, ты, консервная банка! – звонкий голосок прорезался сквозь натужный гул напряженных вентсистем. - А со мной ты играть передумал?

Джаз почувствовал, как его Искра буквально проваливается в бездонную пропасть. Нет! Она не сделает этого.

«Пожалуйста, беги!»

- Я с тобой разговариваю, железный дровосек! – Леона подобрала второй камень и запустила им в десептикона, на этот раз попав в нагрудную броню. Камушек отскочил, не причинив никакого вреда, но Леона на это и не рассчитывала. Поудобнее перехватив в дрожащей руке обломок стальной арматуры (чертовски тяжелый и бесполезный, но вариантов особо не было), она со всех сил ударила по стальному боку ближайшего к ней контейнера. Тонкий метал грохотал и гудел, как огромный гонг.

- Ну давай! – едва не срываясь на визг, кричала она, продолжая лупить по контейнеру, - Давай, ты ведь хочешь этого. Иди ко мне. Давай поиграем.

Десептикон глухо зарычал и, отбросив обмякшего Джаза, медленно шагнул в ее сторону.

Леона осторожно попятилась, не сводя глаз с единственного алого ока, горевшего нестерпимой злобой. Главное, не споткнуться. Если она оступится – это конец. Но об этом лучше не думать.

- Иди сюда, - шептала она, - давай, громила, я тебя жду.

Бэйтстрайк, опьяненный жаждой крови, медленно шел за ней, как крыса за сказочным флейтистом. Он мог бы в мгновение ока преодолеть разделявшее их расстояние и схватить ее прежде, чем она успела бы что-то понять, но почему-то не делал этого.

Леона, опасливо отступая, наблюдала, как не нее надвигается огромное стальное чудовище. Воплощение ненависти и ярости, чистая, ничем не замутненная злоба, облаченная в металл. Лик ужаса и смерти, порожденный абсолютным злом далекого и чужого мира.

«Змея смотрит на мышь. Мышь цепенеет».

Медленно, осторожно – шаг назад. Ни в коем случае не останавливаться. Ни в коем случае не срываться на бег. Не сейчас – слишком рано. Она планировала вывести его на площадку, а там уже можно будет разорвать ритм этого жуткого смертельного танца, невидимые узы которого не дают десептикону немедленно ее убить, а Леоне – поддаться приступу паники. Там, на площадке, она попробует убежать или спрятаться, забраться куда-нибудь, откуда он не сможет ее вытащить. По крайней мере, сразу...

До ворот оставалась всего пара метров. Леона, не отдавая себе отчета, выставила вперед руку с зажатой в кулаке арматурой, словно собиралась с ним фехтовать. Еще шаг. И еще один… осторожно, не торопясь. Нащупать ступней твердую землю, убедится, что там не обо что споткнуться, перенести вес тела на ногу…

Когда она, наконец, миновала ворота, хмурое осеннее небо обрушилось на нее, сильный порыв ветра едва не сбил с ног. Дрожа, Леона отступила еще на несколько шагов и остановилась, ожидая, когда из темной глотки распахнутых ворот появится ее враг, напряженно следа взглядом за красным огоньком его глаза. В эти несколько мгновений весь остальной мир для нее не существовал.

«Мышь смотрит на змею…»

Он вышел, чуть пригнувшись у самих ворот и выпрямившись во весь рост – футов двадцать, не меньше - уже на площадке. Леона прикусила губу, приказывая себе не паниковать. Пусть подойдет немного поближе. Ей нужно время, чтобы собраться с силами для стремительного броска, хотя что-то подсказывало ей, что бежать здесь некуда. В глубине души она понимала, что жить ей, возможно, осталось считанные секунды.

Десептикон остановился, буравя ее злобным взглядом. На его лице играла широкая и очень неприятная улыбка.

И нервы Леоны не выдержали.

Она бросила свое нелепое оружие и отскочила в сторону, и почти в тот же миг десептикон бросился к ней, замахиваясь измазанным в энергоне клинком. Увернуться ей удалось не иначе, как чудом – Леона почувствовала, как коснулся виска поток воздуха от резкого замаха. Она, собрав последние силы, побежала, но Бэйтстрайк, утробно расхохотавшись, просто топнул ногой. Земля содрогнулась, и Леона в ужасе ощутила, как ноги теряют опору… Она кое-как извернулась в падении; инстинктивно пытаясь защитить голову, перекатилась по земле, содрав кожу с плеча, и растянулась на спине.

Так она и лежала, не в силах пошевелиться, тупо глядя в небо и думая, что видит его в последний раз. Сейчас его закроет собой огромный черный силуэт стального монстра, сверкнет перед глазами иззубренный клинок, и… Леона зажмурилась – пусть собственная смерть неизбежна, но никто не заставляет ее на это смотреть.

Она скорее почувствовала удар, чем услышала – вздрогнувшая земля толкнула в спину, заставив Леону дернуться от испуга, а потом вдруг что-то громыхнуло рядом, и миг наступивший за этим тишины вспорол дикий, ледянящий душу вопль. Она распахнула глаза и… увидела все тоже темное, затянутое тучами небо, подсвеченное бледным пятном полной луны.

Бэйтстрайк снова взревел – звук был похож на тот, что получается, если провести ногтями по стеклу, только был в десятки раз громче. Леона, не веря своему счастью, едва не рассмеялась от облегчения – что бы ни задержало стального монстра, оно дало ей шанс. И она не должна его упустить – потому, что второго не будет. Она перевернулась на живот, и, приподнявшись на локтях, оглянулась назад…

Десептикон лежал на земле, загребая землю когтями; рука с клинком как-то неестественно вывернулась и не двигалась – на плече искрили вырванные с мясом провода. А на его плечах, впившись пальцами в тугое переплетение кабелей и трубок, висел Джаз…

Леона вскочила на ноги и застыла в нерешительности. В ее помощи он вряд ли нуждался, но она была слишком взволнована, чтобы просто стоять и наблюдать.

Бэйтстрайк дернулся, пытаясь скинуть с себя противника, но тщетно – это только причинило ему лишь еще большую боль. Джаз мертвой хваткой сжимал топливные шланги, сминая и разрывая их, запуская пальцы под пластины брони. Голову десептикона окружил сверкающий ореол белых искр, грудь залили потеки энергона; сначала – тоненькими ручейками, потом – мощными струями, залившими черную броню.

Единственный глаз замигал, когти глубоко вспахали землю, и Бэйтстрайк издал свой последний вопль, медленно затихающий над безмолвной пристанью. Оптосенсор вспыхнул в последний раз и угас навсегда.

Джаз, с трудом высвободив руки (сочленения клинило от тупой пульсирующей боли), не то спрыгнул, не то свалился на землю, и, не устояв на ногах, тяжело привалился спиной к телу поверженного врага. Леона, охнув, кинулась к нему, спотыкаясь на каждом шагу – последние три фута она буквально ползла на коленях.

- Я же велел тебе уходить, - ласково и тихо произнес Джаз, когда она коснулась его манипулятора своей маленькой ручкой, и легонько обнял ее, придвинув к себе.

Она прижалась к его боку, не обращая внимания на то, что почти тут же перемазалась в его энергоне.

- Я же сказала, что не уйду без тебя, - она слабо улыбнулась, больше не сдерживая слез.

- Глупая… Он мог тебя убить.

- Он мог убить тебя. И убил бы.

- И ладно, - с какой-то отчаянной злостью в слабеющем голосе проговорил Джаз. – Ты хоть представляешь, что было бы, если бы я не успел?

Леона всхлипнула, покачав головой.
- Что мне было делать? Я не хочу… не хочу тебя потерять.

Улыбнувшись, он погладил ее по спине, но ничего не ответил.

- Может… я могу что-то сделать? – не выдержав мучительной тишины, спросила Леона, подняв голову, чтобы видеть его лицо, - Как я могу тебе помочь? Пережать эти трубки… Пожалуйста, скажи, что мне делать?..

Джаз издал странный звук – не то печальный смешок, не то ироничное фырканье.
- Ничего. Уже бесполезно.

- Не говори так, - она судорожно вздохнула, сжав дрожащие губы, чтобы не разреветься. Она не хотела в это верить, но прекрасно понимала, что Джаз умирает. Для этого ей не обязательно было разбираться в физиологии кибертронцев – достаточно было только услышать его тихий, полный боли голос и видеть измученное и усталое лицо.

Он мотнул головой – сил, чтобы говорить, действительно почти не осталось. Мир для него медленно угасал. Проще было отключится, уйти в оффлайн, сохранить хоть какой-то энергетический резерв, но Джаз не хотел провести свои, возможно, последние минуты в безмолвной пустоте. Мысленно он усмехнулся – Рэтчет будет в бешенстве. Если, конечно, еще будет на кого злиться…

- Джаз, - дрожащим голосом позвала Леона. - Они ведь придут, верно? Те, о ком ты говорил? Они смогут тебе помочь?

Он медленно кивнул и обессилено откинул голову на броню Бэйтстрайка. Он связался с ними, как только смог, то есть, когда десептикон перестал его глушить. Они должны прибыть минут через десять, не больше. Аварийная система заблокировала подачу энергона в поврежденные магистрали, так что он почти не мог двигаться. Боль прорывалась к процессору, даже несмотря на отключенные рецепторы.

- Ты только держись…

Джаз усмехнулся, покачав головой.
- Жаль, здесь нет твоей скрипки, - неожиданно произнес он.

Леона вздрогнула, резко выпрямившись. Скрипка была. Когда Бэйтстрайк схватил ее, Леона непроизвольно вцепилась в футляр – она это точно помнила, но вот куда она делать потом…

- Кажется, он выкинул ее где-то на складе, - неуверенно проговорила она.

- Ты… можешь посмотреть?.. Пожалуйста.

- Зачем? Это же всего лишь скрипка. Я не хочу оставлять тебя здесь... одного, когда...

- Ничего… я подожду. Пожалуйста…

Леона уставилась на него с искренним недоумением. Странное желание, но… Она решительно приказала себе даже в мыслях не произносить слово «последнее». Все будет хорошо… ведь так?..

Тем не менее, дальше спорить Леона не стала. Не тот момент. Пусть лучше потом они будут вспоминать об этом, и смеяться, чем сейчас пререкаться из-за пустяка. Это не должно занять много времени… хотя Леона и очень боялась, что не застанет его живым, когда вернется. Но нет, нет. Он не умрет. Ни в коем случае. Все будет хорошо. Все будет хорошо…

- Подожди, - Она поднялась на ноги, - подожди. Я сейчас.

Ее поиски не затянулись надолго – футляр лежал среди кучи мусора недалеко от колонны и выглядел невредимым, разве что только ручка оторвалась с одного края. Леона смахнула с него горсть серой пыли, и, прижав к себе, поспешила обратно.

Она отсутствовала всего пару минут, и вздохнула с облегчением, когда Джаз, услышав ее возглас, повернул голову на звук. Она прибавила шагу, на ходу расстегивая футляр, и лишь приблизившись к нему на расстояние вытянутой руки, опустилась на колени, чтобы вытащить скрипку, мимоходом проверяя, цел ли корпус и не отошли ли пружины. Кажется, инструмент был цел, по крайней мере, с виду.

Как-то неловко улыбаясь, она поднялась и показала ему скрипку, выставив перед собой на вытянутых руках.

- Она была со мной, - сказала Леона, - когда…

Джаз выдавил только слабую улыбку – большее, на что он был способен. Леона смотрела на него, словно ждала чего-то, какого-то знака. Ее руки заметно дрожали.

Джаз слабо повернул голову, с трудом фокусируя взгляд на ее лице. Он хотел столь многое ей сказать! Сказать, чтобы она не вздумала плакать, соврать, что с ним все будет хорошо, что ему не больно и не страшно. Сказать, чем она стала для него, и почему ее короткая жизнь имеет для него большую ценность, чем собственная, которая могла бы продолжаться еще миллионы лет... Сказать, что он хотел бы в последний раз услышать песню ее души – услышать, как она играет.

Но не мог - на это у него просто не хватило бы энергии, даже если бы он вложил в эти слова все, что у него осталось. Да и смысла в этом не было. Время слов ушло.

И он, словно благословляя, чуть вытянул руку и произнес одно-единственное слово:

- Звучи.

Ее губы задрожали. Она открыла рот, собираясь не то ответить ему что-то, не то разреветься в голос, но вдруг остановилась. Ее лицо вдруг стало решительным и серьезным. Плотно сжав зубы, Леона кивнула и положила инструмент на плечо.

Скрипка звучала иначе – как-то плаксиво и жалко, но Леона сейчас не смогла бы сыграть по-другому даже на лучшем в мире инструменте. Музыка пришла сама, откуда-то изнутри – словно текла от самого сердца к рукам, минуя сознание. Леона запомнила ее звук на всю оставшуюся жизнь, ибо сама была удивлена собственным выбором. Она играла арию Каварадосси из «Тоски»*. По крайней мере, сначала.

А потом что-то в ней самой сломалось, сорвалось, словно лопнула до того туго натянутая пружина, и печальные переливы Пуччини, от пронзительности которых леденело в груди, разорвало нечто другое, неизвестное, стремительное и восторженное. Что-то очень живое.

«Живи», думала Леона, в исступлении сжимая гриф, «Живи. Пока я буду играть, ты будешь жить».

По крайней мере, она верила в это... большего и не требовалось.

Странный, непривычный голос ее скрипки летел, уносимый слабеющими порывами ветра в сторону Города, отдаваясь таинственным эхом от бетонных стен складов, возносясь над безмолвно спящими погрузчиками и кранами. Те, кому довелось в тот час остановится недалеко от Окланд-Иннер потом говорили, что слышали музыку морских сирен – яростную, отчаянную, наполненную какой-то дикой страстью к жизни. Кое-кто даже утверждал, что видел парочку этих созданий, танцевавших на пустыре перед портом в кругу магического света...

Леона играла, до боли сжимая зубы, не боясь сбиться или сфальшивить – это было уже неважно. Неважно, что скрипка немного расстроена, главное, что она звучит, что ее песня отзывается вибрацией в висках и острой, почти невыносимой болью в сердце. Неважно, что романс ведомого на казнь звучит так жизнерадостно и безумно. Сама смерть, в конце концов, не имеет значения. Ее просто не существует. Сейчас, в этот момент, пока играет Леона – никакой смерти нет. Есть только вечность, чернеющее ночное небо и музыка…

Если бы не порвалась струна, Леона играла бы, пока не упала замертво. Скрипка взвизгнула и умолкла, но звуки музыки, казалось, висели в воздухе еще несколько мгновений. А потом их унес ветер.

Леона, тяжело дыша, опустила руки, и, закинув голову, беззвучно заплакала.

А над Городом в ту ночь, впервые за много лет, шел снег.

- Ну как, готова?

Леона кивнула, в который раз пригладив юбку (а на самом деле тайком вытерев о подол вспотевшие ладони). Пожалуй, она уже давно так не нервничала перед концертами, но это волнение было скорее приятным, чем раздражающим. Если раньше, еще в забытую ныне эпоху «Ночных Странников», перед выступлениями ее охватывал страх перед возможным провалом, то теперь, напротив, ей не терпелось выйти на сцену и начать играть.

- Немного волнуюсь, - призналась она.

- Это нормально, - кивнул, улыбаясь, Джаз. – Все-таки твое первое сольное выступление.

- Поверить в это не могу, - она рассмеялась, несколько нервным движением поправив прическу.

- А я – могу, - сказал Джаз. – Вообще-то я всегда знал, что так и будет. С первого дня.

Она смущенно пожала плечами.
- Мне до сих пор кажется, что я этого не заслужила.

- Не говори глупостей, - он фыркнул, - Давай-ка лучше поговорим об этом через годик-другой, когда выпустишь свой первый платиновый диск. Ты еще успеешь обрасти нездоровым тщеславием и начнешь жаловаться и капризничать, как и положено звезде мирового уровня.

- Это вряд ли, - Леона снова хихикнула.

- Я шучу, - он обнял ее, легонько коснувшись губами макушки. – Конечно, моя Леона всегда будет собой недовольна. Это-то и весьма выгодно отличает ее редкий талант от серой массы невнятных посредственностей*.

- Ты невозможный, - тихо проговорила Леона.
- Я знаю.

Их прервал короткий сигнал автомобильного клаксона. Леона нехотя отстранилась и повернула голову, наблюдая, как с оживленной улицы в их укромный закуток заезжает знакомый желтый «хаммер» аварийной службы.

- Ну, вот и они, - Джаз махнул Рэтчету рукой, - теперь все в сборе.

Водительская дверь «хаммера» открылась, и из машины выбрался лучезарно улыбающийся сержант Эппс, облаченный в строгий темный костюм. В гражданской одежде он выглядел настолько странно и непривычно, что Леона в первые секунды даже не узнала его. За ним покинул салон и его спутник – незнакомый высокий мужчина в классическом черном фраке, с несколько безумным блеском в глазах. Леона невольно улыбнулась, с любопытством разглядывая этого странного персонажа.

- Салют! – громко воскликнул незнакомец, иронично коснувшись брови двумя пальцами, словно отдавая честь. Джаз, сдержанно улыбнувшись, неопределенно покачал ладонью – Леоне почему-то показалось, что он хотел покрутить пальцем у виска, но вовремя сдержался.

- Привет, Джаз, - Эппс, покосившись на своего спутника, протянул автоботу руку. – Привет, Леона. Как, уже готова зажигать?

- Конечно, - она приветливо кивнула ему.

- Еще бы, - проворчал Рэтчет, приняв робо-форму, - с такой-то аудиторией. Наш неугомонный друг, кажется, смог вытащить сюда половину старших офицеров N.E.S.T.’а.

- А, ты видел Моршауэра, - Джаз отмахнулся. – Он вообще-то сам выпрашивал у меня билеты. Его жена – большая поклонница эклектики… Кстати, Леона, - он кивнул на незнакомца во фраке, - познакомься – наш старинный друг, Сеймор Симмонс. Бывший агент С-7, человек, брошенный своей страной, и последняя надежда человечества в этой войне.

Носитель этих сомнительных титулов, уловив в голосе автобота не слишком старательно скрываемую иронию, неодобрительно нахмурился, но впрочем, на шутку не ответил, протянув Леоне руку.

- Леона Купер, - она улыбнулась, протягивая ему ладонь. – Очень приятно. Джаз много о вас рассказывал.

- Интересно было бы услышать, что, - Симмонс криво усмехнулся, поднося руку Леоны к губам. – Мне так же очень приятно, мисс Купер. Я тоже много слышал о вас. Вы теперь – настоящая знаменитость.

- Неужели? – удивилась Леона, которая никак не могла к этому привыкнуть. – Не смущайте меня.

- Я всего лишь констатирую факт, - он улыбнулся, - Не окажете мне небольшую любезность, мисс Купер?

Леона пожала плечами.
- Почему бы и нет?

Симмонс, продолжая улыбаться, извлек из внутреннего кармана фрака ручку и какую-то плоскую коробочку, и протянул оба предмета Леоне.

- Подпишите?

Леона с изумлением уставилась на диск. Это был ее первый альбом, записывать который она закончила всего месяц назад. По идее, он не должен был появиться на прилавках как минимум до конца мая.

- Откуда это у вас? – спросила она, разглядывая коробочку с жадным любопытством. Конечно, она видела эскизы и даже сама приложила руку к оформлению, выбрав цвета для обложки, но видеть картинку и держать в руках готовый диск (собственный альбом!) – это совсем разные вещи. Это все равно, что дотронуться до радуги и вдруг ощутить, что она вполне материальна…

- Старые связи, - Симмонс весело махнул рукой в замысловатом и непонятном жесте.

Леона аккуратно открыла коробочку, вытащила буклет-обложку с собственной фотографией на лицевой стороне. Вообще-то она предпочла бы, чтобы там был какой-нибудь красивый пейзаж или нейтральный рисунок (обязательно карандашом, в стиле быстрого скетча), но ее агент настоял на том, чтобы лицом альбома стала она сама. На фотографии она, подсвеченная огнями софитов, стояла на сцене у микрофонной стойки, держа скрипку на плече. Смычок завис над струнами, но не касался их – фотограф выбрал идеальный момент, чтобы нажать на спуск, и снимок получился удивительно-живым. Казалось, вот-вот лента коснется золотистой струнной реки, и зазвучит тоскливый и чистый голос старинной и очень печальной скрипки.

Пристроив обложку на бедре Джаза, Леона поставила размашистую подпись поверх собственной фамилии и вернула диск, ручку и обложку Симмонсу.

- Ты не опоздаешь? – несколько обеспокоенно спросил Джаз, коснувшись ее плеча. – Твоя гримерша там наверное с ума сходит.

- Пусть сходит, - Леона лукаво улыбнулась. – В конце концов, кому он нужен, этот грим? Зрители пришли, чтобы меня слушать, а не чтобы на меня смотреть.

- Я бы с этим поспорил, - проговорил Джаз. – Беги, а то тебя начнут искать и застанут в нашем сомнительном обществе. То-то повеселится желтая пресса!

- Хорошо, - сказала, смеясь, Леона. – Жаль, ты не сможешь сегодня меня послушать…

- Там работают веб-камеры, - он подмигнул ей. – Давай, тебя уже все ждут.

Леона привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку (Симмонс удивленно поднял брови, но воздержался от комментариев), и, оглянувшись через плечо, махнула рукой остальным.

- Увидимся после, - шепнула она Джазу и упорхнула, скрывшись за дверью с надписью «пожарный выход».

- Мы, наверное, тоже пойдем, - сказал Эппс, - Я хотел бы поговорить с Сэмом до концерта.

Джаз кивнул. Люди ушли, направившись в сторону залитой теплыми вечерними огнями улицы, и автоботы остались на площадке одни.

- Ну, похоже, все закончилось хорошо, - произнес Рэтчет, когда Симмонс и Эппс скрылись за поворотом.

- Все еще только начинается, - Джаз самодовольно усмехнулся, - Кстати, давно хотел тебя спросить… почему ты тогда вступился за меня перед Оптимусом? Ты же вроде бы тоже не одобрял моих отлучек. И, кстати – что ты ему сказал?

- Это секрет, - медик таинственно улыбнулся, покачав головой. – Но тогда я вдруг вспомнил об одном нашем с тобой разговоре и понял, что ты тогда имел ввиду. И что ты был прав.

- Я? Прав? – Джаз удивился – уж кто-кто, а рассудительный Рэтчет редко признавал верность его суждений, которые не иначе, как «легкомысленными» никогда не называл. – В чем же?

Рэтчет, продолжая туманно улыбаться, хитро прищурил оптику.

- На заре своей истории земляне в таких случаях говорили – «Inter anna silent Musae**». Но чуть позже кто-то из них добавил, что «когда поют Музы, пушек просто не слышно». По-моему, это как раз ваш случай.

Джаз, тихо рассмеявшись, только развел руками. Рэтчет, как никто, умел видеть суть, а Джаз, ненавидящий объяснять и объясняться, очень ценил это его качество. Наверное, поэтому они до сих пор так хорошо ладили, несмотря на многие возникающие между ними разногласия.

…когда до начала концерта оставалось около двадцати минут, Джаз настроился на нужную частоту, проверив аудио и видеосигнал. Картинка немного тормозила, но зато звук был вполне достойным – можно было даже записать весь концерт в стерео приличного качества. Конечно, это совсем не то, но Джаз почти совсем не расстраивался, что не сможет услышать ее первое настоящее выступление живьем. Потом концерт закончится, и он отвезет ее на пляж. И они, наверное, будут сидеть там до утра, слушая шепот океана и глядя на звезды. Конечно, Леона очень устанет и уснет, не дождавшись восхода. А он будет держать ее на руках, и смотреть, как она улыбается во сне.