Однажды в процессе моей починки, Факел спросил, почему я всегда ношу маску, да ещё такую странную, до самых глаз. За ней же никогда не видно выражения моего лица! Ведь, например, у Оптимуса забрало можно убрать…а у меня маска – часть головы.
Услышав этот вопрос, я сперва немного растерялся. Рэтчет, стоявший у компьютера, слегка напрягся. Наверное, подумали мы об одном и том же… Я тогда ответил, что это просто для защиты, и, впрочем, в какой-то мере сказанное было правдой.
В какой-то мере… Если бы мы просто разговаривали, маясь бездельем, я бы быстро забыл об этом вопросе. Но лёжа на ремонтной платформе, когда говорить-то не охота, я просто не смог отмахнуться от бури неприятных, даже страшных воспоминаний, налетевших на меня…
Можно сказать, что я остался без лица в наказание. Да, именно в наказание. До сих пор чувствую себя виноватым перед Рэтчетом за те слова, которые ему сказал…

Мы никогда не говорили на эту тему с Уилджеком, заключив негласный договор о молчании и не рассказав об этой распре никому, даже Оптимусу Прайму… Всегда неприятно вспоминать моменты ссор и размолвок… Но ещё тяжелее вспоминать то чувство безнадёжности, когда ничем не можешь помочь товарищу…

Началось всё с ранения Оптимуса. Он схлопотал ракету прямо в грудь, ещё бы чуть-чуть – и ему бы повредило камеру Искры… Тяжело раненного лидера пришлось нести на руках, трансформироваться он не смог, а потом и вовсе отключился. Я, Айронхайд и Проул несли его до самой базы, где потом Рэтчет чинил нашего командира часов 7 подряд, пока я занимался остальными.

Ранение было очень тяжёлым. Наверное, даже Уилджек не понимал, какой страшной опасности подвергся наш командир. Я не стал говорить, что камера Искры была повреждена… Впрочем, наш изобретатель и сам мог догадаться… К тому же, всё произошло на его глазах, и Уилджек, скорее всего, сразу понял, какой тяжёлой была рана.
Кто же знал, что именно с этого начнётся наша первая и последняя действительно крупная ссора?.. До этого мы всегда жили в мире и согласии. Да, бывали споры, но никогда потом один из нас не чувствовал себя виноватым перед другим до такой степени…

Уже на следующий день Оптимус, благодаря нашему чудо-медику, был в строю. И тогда же на нас снова налетели десептиконы.
Я должен был прикрывать Оптимуса. Но в самый ответственный момент отвлекся на что-то…и через миг увидел, как Мегатрон впечатывает в Прайма три лазерных луча подряд…
Когда мы, таща Оптимуса, возвращались на базу, я был очень зол и расстроен. Сказывалась усталость – я 30 часов подряд не заряжался. Рэтчет чудом ухитрился меня не поймать и не отправить в отключку, когда я вместе с остальными отправился оборонять базу от Мегатрона… Впрочем, Рэтчет тоже был с нами и пообещал, что когда мы вернемся на базу, он первым делом разберёт меня на запчасти… Я тогда только улыбнулся в ответ…последний раз в жизни…

Я видел его улыбку перед боем… Если бы я знал, что вижу её в последний раз, что никому больше не суждено будет её увидеть!.. Даже Джазз не мог улыбаться с такой беспечностью, задором и одновременно чуть лукаво и ободряюще… Если Джаззу иногда хотелось дать по этой самой улыбочке, то улыбка Уилджека всегда обезоруживала и вводила в ступор даже десептиконов, когда он посреди боя начинал ухмыляться так, словно собирается устроить нечто совершенно невообразимое… Порой это, в смешении с его болтовнёй, спасло Уилджеку жизнь, когда нужно было обескуражить врага, а потом быстренько удрать.
Он даже не зарядился после окончания ремонта. Я попытался заставить его это сделать, но он просто сбежал от меня… Оптимус велел ему держаться позади, не лезть на рожон… Но это же Уилджек!.. В бою он прикрывал Оптимуса, и тому пришлось смириться, что этот умник не собирается осторожничать, а рвётся в драку… Что ж, результат был вполне закономерен. Уилджек слишком устал, он был на переделе… Странно, что Мегатрон и его не пристрелил, ведь измученный, полуотключенный автобот был очень легкой добычей. Впрочем, лидер десептиконов вскоре исправил эту оплошность…

Рэтчет видел, что произошло с Оптимусом. Уже в ремблоке, осмотрев лидера, он сказал: «Если бы кое-кто зарядился вовремя и нормально его прикрывал, этого бы не было!»
На что я ответил: «Если бы кое-кто починил бы его не настолько криво, он бы успел увернуться!»
Смысл сказанной фразы дошёл до меня слишком поздно. Всю мою злость как ракетой снесло…
Рэтчет ничего мне не сказал. Но его взгляд… Пронизывающий, острый… Он был похуже всяких слов… В нём не было злости, просто немой укор и боль… Я не смог вынести этой смеси и поспешил ретироваться. Уж лучше бы Рэтчет накричал на меня тогда, чем вот так, молча… Мне самому было жутко от осознания моих слов, но Рэтчету наверняка было хуже… Ведь я, фактически, обвинил его в ранении Прайма, хотя моя собственная вина была неизмеримо больше!.. Но, к сожалению, я слишком поздно понял это, а подойти и попросить прощения у меня не хватило смелости…
Весь день я потом боялся зайти в ремблок и извиниться. Даже когда оттуда вышел живой и здоровый Оптимус Прайм, я не посмел подойти к другу-медику. Я думал, что он никогда меня не простит…
Говорил же мне Рэтчет – зарядись! Нет, ударил энергон в башку! И Оптимус велел не лезть вперёд! Нет, я же тут самый умный! Доигрался, изобретатель шлаков! Добегался! Какого шарка я вообще полез туда, а? Ведь знал же, что отключусь в ближайшее время! И всё равно полез прикрывать Оптимуса! Доприкрывал… Да ещё и Рэтчету такое ляпнул… Ну в чём он-то виноват? Он сделал свою работу как всегда, первоклассно. Ранение лидера – целиком моя вина. Думать надо было…

Слова Уилджека были очень обидными. Вот уж от кого я такого не ожидал… Но, подумав, я решил не сердиться на него. Этого умника можно было понять – он очень устал, да и покалечен немного. К тому же, именно он в последний момент всё-таки успел укрыть Оптимуса от контрольного выстрела Мегатрона. В чём-то, наверное, была и моя вина. Не надо было так рано выпускать Прайма… Нет, повёлся, поверил, что он в полном порядке… Оптимус не хотел бросать товарищей, поэтому я и отпустил его. И вот что из этого вышло… На Уилджека было жалко смотреть. Он был подавлен, зол, расстроен… Я Искрой чувствовал, что на себя он злится гораздо сильнее, чем на меня или десептиконов. Я всё ждал, когда же он не выдержит угрызений совести и придёт ко мне сам. Но этого так и не произошло…

Закончив починку, Рэтчет отключился на подзарядку, причём явно не менее чем на сутки, потому что силы совсем оставили его, и как он ещё двигался, я не понимал. Я опять не стал отключаться и зарядился в быстром режиме за несколько часов, что вообще-то, было не лучшим выходом для того, кто собирается в ближайшее время выходить на бой – энергия после такой подзарядки расходовалась быстрее. Но всё же, когда мы узнали о нападении десептиконов на людскую электростанцию, уже и я, и медик были в норме. Только я всё ещё не мог заставить себя поговорить с ним.
События на электростанции я помню плохо. Дело в том, что в пылу драки я оказался лицом к лицу с Мегатроном, и первый же его удар свалил меня на землю. Я успел вскочить до того, как выстрел десептикона разнёс мне голову, но, отскакивая, не удержал равновесия и опять упал. Следующим выстрелом Мегатрон снёс мне всё лицо, от самой оптики разорвав его в клочья, и часть горла. Я отключился почти сразу, корчась от жуткой боли…
Уже потом мне рассказали, что Рэтчет в одиночку налетел на Мегатрона, устроил с ним грандиозную дуэль и не дал ему прикончить меня, а потом на руках вынес мой покорёженный корпус из боя. Мои друзья потом со смехом говорили, что за своего пациента Рэтчет кому угодно башку оторвёт…а я не мог над этим посмеяться… Я выжил только чудом, и имя ему – Рэтчет. С такими ранами, какие были у меня, не живут долго. Любой медик бы это понял, но не всякий бы попытался исправить, а не обеспечить раненному быстрый и безболезненный уход в последнюю деактивацию...

Он безнадёжен – первое, что пришло мне в голову. Лицевая пластина превратилась в кучу металлолома, ни на какие мои призывы он не отвечал, энергон лился рекой, проводка искрила, системы дружно дали сбой… Уилджек умирал на моих руках! Но что-то мне подсказало, что его дела не так уж и плохи. Если он не дезактивировался на месте, то это уже о чём-то говорит… Уилджеку ещё можно было помочь, хотя его положение и было критическим.
Кто-то потом сказал, что это была грандиозная дуэль… Ну, а они чего хотели? Разве я мог оставить моего друга на растерзанье десептиконскому лидеру? Чего они от меня ожидали? Кто угодно на моём месте поступил бы так! Что с того, что Уилджек ляпнул мне что-то не то? Личная обида – не причина для медика, чтобы бросить раненного на произвол судьбы. Особенно если учесть, что обиды-то никакой уже не было.

Увидев, что со мной, Оптимус сразу велел медику срочно возвращаться на базу. Когда я очнулся в ремблоке, то не поверил, что я жив. Момент между выстрелом и попаданием я запомнил отлично, и последней мой мыслью было «Ой…»... Оптика медленно фокусировалась, изображение плавало… Я попытался приподняться, но чей-то манипулятор удержал меня за предплечье.
-Лежи спокойно, Уилджек,- услышал я голос Рэтчета.- Всё в порядке. Мы дома.
Я хотел спросить, что со мной, с остальными…и не смог. Даже самого тихого звука не получалось. Я вдруг понял, что что-то не так с моим лицом. Подняв руку, я дотронулся до него и почувствовал под пальцами что-то ребристое.
На секунду я даже испугался. Рэтчет мягко взял мою руку и сжал в своей.
-Прости, но говорить ты пока не можешь. У тебя повреждена вся аудиосистема,- тихо сказал он.- Слышишь ты, судя по показаниям приборов, нормально, но вот говорить пока не можешь. Не волнуйся, это ненадолго. Я скоро всё починю, потерпи немного.
Его слова меня успокоили… Но не до конца.

Когда он очнулся, я смог вздохнуть с облегчением. Двое суток Уилджек лежал в оффлайне. Понемногу я смог вернуть его, но в процессе починки лицевой пластины, выяснилось, что восстановить её такой, какой она было раньше, мне уже не удастся. Я решил сделать Уилджеку маску, а в неё вмонтировать аудиодатчики. Ну ни силён я в переделывании корпусов! К тому же, вся эта часть лица Уилджека была срезана начисто и восстановлению не подлежала. Но что беспокоило меня сильнее, так это его аудиосистема. Чем дальше я продвигался, тем лучше видел, что для Уилджека существует реальная угроза навеки остаться без способности говорить…

И потянулись часы… Моё общее состояние было, благодаря обработке Мегатрона, довольно тяжёлым, и перед тем, как прийти в онлайн, я пару дней пролежал чуть ли не в стазисе... Первые часы после активации были ничем не лучше - я даже шевелиться нормально не мог… Но лечение Рэтчета сделало своё дело, и ещё спустя сутки, я уже мог двигаться без особых усилий. Но говорить всё ещё не мог.
В те тяжёлые дни я узнал Рэтчета лучше, чем за все прошедшие годы. Он сутками сидел рядом со мной, что-то делал с моим корпусом, делал какие-то расчёты… Иногда он просто сидел перед монитором, опустив голову, и думал о чём-то. В эти минуты на его лицевой пластине возникало выражение страшной усталости, упрямства, борьбы…
Я больше всего боялся, что он опустит руки, решив, что всё безнадёжно… Но время шло, а Рэтчет не сдавался и не давал унывать мне. Иногда он даже посмеивался надо мной, фантазируя на тему того, у кого бы отвинтить аудиодатчики и пересадить мне. Но я чувствовал, что это была наигранная веселость, что он просто не хотел, чтобы я отчаивался… И медик добивался своего. Мне становилось веселее, когда я представлял, как он распиливает кого-нибудь и вынимает у него аудиодатчики…

Больше всего я боялся, что Уилджек сам перестанет верить в возможность своего выздоровления. Тут уж всё моё мастерство не поможет! Поэтому я всячески старался его развлекать, сам иногда ужасаясь своей глупой болтовне… Хорошо хоть результат был… По крайней мере, мне так казалось. Откуда я мог знать, что творилось в Искре Уилджека, если то, что стало его лицевой пластиной, не могло передавать эмоции?.. Был только один способ догадаться. Странноватый, правда…но я надеялся, что не ошибаюсь. Оптика Уилджека загоралась ярче, когда я начинал фантазировать. Раньше она всегда становилась светлее, когда он был в хорошем настроении, меняла цвет на ярко-лазурный. Если же ему было не хорошо, оптика становилась тёмно-синей.

Однажды я проснулся после долгой отключки. Где-то в стороне слышались голоса Оптимуса и Рэтчета.
-Значит, всё ещё никак?- тихо спрашивал лидер.
-Я делаю всё, что могу,- голос Рэтчета был очень усталым и…расстроенным?..- Но не могу понять, почему ничего не выходит. Точнее, я знаю, отчего это может быть…
-Объясни.
-Хорошо… За речь и голос кроме стандартных программ отвечает часть нейросети. Из-за попадания лазером она частично сгорела. Восстановить её можно…но я уже Праймус знает сколько тысячелетий не имел дела с поломками такой сложности и боюсь, что мне не удастся сделать всё как нужно, ничего при этом не испортив.
-Что ему грозит?- после недолгой паузы спросил Оптимус.
-Есть четыре варианта. Первый, самый лучший, к которому я стремлюсь, это полное восстановление голоса, речи и способности моделировать эмоции. Второй, похуже – полное восстановление голоса и речи, но абсолютное отсутствие эмоций. Третий – способность только воспроизводить какие-либо звуки. И четвёртый…- Рэтчет осекся.- Немота на весь оставшийся функциональный цикл.
Они помолчали. Затем заговорил Оптимус:
-Первые два варианта мне нравятся больше чем два последних. Я не могу представить себе Уилджека без способности нормально говорить… Он же даже думает вслух!
-Я знаю, Оптимус. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы вернуть ему способность говорить.
Оптимус ушёл. Рэтчет немного постоял на месте, потом вздохнул и подошёл ко мне. Я притушил оптику. Услышанное пробрало меня до глубины Искры. Нет, не перспектива остаться на всю жизнь немой машиной пугала меня больше всего. Самым страшным было то, что я до сих пор не попросил у Рэтчета прощенья и не поблагодарил за своё спасенье!.. Если по-хорошему, он должен был бы оставить меня на растерзанье Мегатрону за такое… И был бы прав. Но он этого не сделал, потому что… Потому что… Потому что он – Рэтчет. И этим всё сказано. Он не может просто так бросить друга в беде…
Друга… Хорошенький из меня друг получился… Прав был Рэтчет, когда хотел меня разобрать…
-Ты не спишь?
Я медленно зажёг оптику. Рэтчет сидел рядом со мной. На его лице было выражение страшной усталости, боли и грусти. И какой-то безнадежности, увидеть которую я так боялся последнее время…
-Прости меня, Уилджек, но это так. У тебя была повреждена часть программ, отвечавших за голос и речь, а от нейросети вообще почти ничего не осталось... Мне удалось восстановить её всего на 40 процентов… Я, конечно, сделаю всё, чтобы ты мог говорить… Хотя бы без эмоций…но говорить… Ведь это тоже выход…
Он опустил голову, поднялся и отвернулся. Его плечи вздрагивали... Я почувствовал, как по моему новому лицу течёт омыватель… Мне было так больно… Так хотелось встать, обнять друга за плечи, поддержать его!.. Каким подлецом я себя чувствовал в тот жуткий момент...
Рядом со мной стоял компьютер. Я протянул руку к клавиатуре. Рэтчет обернулся, услышав её пощёлкивание.
«Я верю в тебя, Рэтч. Не теряй надежды! Я верю, что ты сможешь вернуть мне хотя бы речь. Ты же всегда мог починить любого из нас, как бы тяжело мы ни были ранены! Ничего не изменилось! Ты можешь сделать это, не теряй надежды… Хотя я и не заслужил от тебя такого подарка, я прошу тебя, прости моё идиотское поведение… И спасибо, что спас меня от гибели…»
Силы внезапно оставили меня, манипулятор безвольно пополз вниз по покатой клавиатуре. И уже у самого края на мой манипулятор мягко лег манипулятор Рэтчета, остановив движение. Он стоял рядом со мной и молчал.
-Я уже давно простил тебя, Уилджек,- тихо сказал он.- И я обещаю, что верну тебе речь и голос. Ты будешь говорить, как раньше, со всеми эмоциями. Ты только держись. Всё будет хорошо…

Ничего не получалось… Я чувствовал, что все мои попытки проваливаются… И уже начал боятся, что мне просто не хватит сил и умения… Я уже начал терять надежду…когда Уилджек придумал себе способ сказать мне всё, что думал. Всего несколько строчек… Но я отлично понял, что хотел сказать мой друг, что он чувствовал… Ведь если я перестану надеяться, если оставлю всё, как есть...то кто поможет Уилджеку?..

Всё кончилось неожиданно. Я заговорил…во сне. Мне приснилось что-то очень страшное, и я звал во сне Рэтчета. А потом оказалось, что я на самом деле шептал его имя! Радости медика не было предела, он чуть не задушил меня в своих объятьях… И я первым делом уже вслух извинился перед ним и поблагодарил за своё возвращение. В ответ Рэтчет только ещё крепче меня обнял… Не нужно было никаких слов, мы и без них отлично поняли друг друга.

Это было просто чудо… В тот день, точнее, ночь, я в очередной раз заснул прямо в ремблоке, сидя у компьютера… А проснулся от шепота. Я даже не сразу понял, что это... Потом увидел странное голубоватое сверкание рядом с собой… В первый миг я подумал, что это мне мерещиться из-за уставшей оптики… А потом я понял, что это был Уилджек. Он звал меня во сне!..
Я не верил. Я просто не верил! Но это было так. Мой друг снова заговорил! И я даже не удивился, что первым его словам было тихое и виноватое «прости…»