Красный наконечник трости был покрыт тонким слоем грязи, так же, как и низ джинсов. Несмотря на лето, здесь, глубоко в зарослях Орегонского леса, было очень влажно и душно. Это могло бы стать прекрасной защитой от палящего сезонного солнца, если бы Мира не была заляпана плохо пахнущей грязью, которая напоминала колдовскую смесь из гниющих листьев, фекалий животных и дождевой воды.
Помимо собственного сердцебиения, прерывистого дыхания и неуклюжих спотыканий, она могла слышать только тишину.
И это пугало.
Где все? Поездка на автобусе в горы была утомительной и весьма напряженной. Люди вокруг плакали и волновались, несмотря на попытки учителя утихомирить панику. Тогда воздух вдруг всколыхнулся от звука пыхтения и нездорового шипения умирающего двигателя. Все напряглись, когда водитель излил пару бескомпромиссных проклятий, надавливая на педали газа и требуя от старой машины продолжить путь. Мира услышала, как кто-то на передних сидениях начал читать «Отче наш», а некоторые последовали его примеру. Взрыв где-то далеко заставил всех подпрыгнуть. Следующее, что она знала: все начали кричать и выбираться наружу через дверь, в панике натыкаясь друг на друга. Громовой шум топочущих ног, крики и проклятия. Девушка осталась на своем месте, терпеливо и напряженно ожидая учителя, который придет и поможет выйти из сломанного транспортного средства. Заламывая руки вокруг древка трости и бормоча себе под нос, чтобы подбодриться, она ждала.
И ждала.
Учитель так и не пришел за ней. Не было надежной руки, которая бы довела до безопасного места. Они бросили ее в автобусе, занятые исключительно собственным побегом ради выживания. На первых порах осознание сокрушало, а затем пришла сердитая обида, и она решительно схватила свои вещи, неуклюже двинувшись по проходу автобуса: с каждым шагом бедра ударялись о сидения, а ноги путались о металлические ножки, создавая опасность падения.
Отлично! Мира не нуждается в них: сама вполне способна уйти от автобуса, как полноценный трудоспособный человек. Несмотря на предположение некоторых людей, что в ее «состоянии» девушка неспособна ничего сделать без посторонней помощи, она на самом деле могла о себе позаботиться!
Конечно, она не подумала о своем старом противнике: лестнице.
Достигнув верхней ступеньки, расположенной на выходе из транспорта, Мира остановилась, обдумывая дальнейшие действия. У нее никогда не получалось пройти такое препятствие без посторонней помощи. Преодолевать обычные лестницы трудно, но возможно, а ступеньки в автобусе – сплошной риск. Они были неуклюжими и крутыми, из-за чего есть шанс оступиться. А самый страшный момент – последний шаг на землю. Каждый раз, когда Мира была вынуждена пройти это испытание – одолевал необоснованный страх, словно она собиралась спрыгнуть с очень высокой скалы. Или вот-вот выпрыгнет из самолета, как ей казалось. Мгновенное чувство невесомости всегда заставляло нервничать, и это смущало других людей, ибо они не понимали, как можно бояться чего-то такого… обыденного. Как будто ей и так не хватало с чем справляться самостоятельно без добавления в список «несколько шагов вниз по ступенькам».
Сделав глубокий ободряющий вдох, она взяла свою трость и сделала первый шаг. Ничего плохого не случилось. Девушка была очень довольна собой, и сделала следующие два шага уверенней, как профи. Теперь она чувствовала себя очень счастливой, преодолевая следующую ступень. Но в мимолетном чувстве безопасности забыла, что у автобуса четыре ступеньки, а не пять. Так что, когда нога опустилась, ожидая нащупать опору, то встретилась с пустым пространством: из горла девушки вырвался быстрый вскрик. Бесцеремонно выпав из машины, Мира рухнула на землю, а её солнцезащитные очки отлетели куда-то в сторону, где их нельзя достать. Глаза теперь не закрыты от людей, которых здесь все равно не было – они не могли смотреть на неё, на её лицо, и на мир, который она не могла видеть. Вокруг слышно лишь пение птиц, льющееся сквозь шум листвы деревьев. Так умиротворенно звучит, что резко контрастировало с адом, который разворачивался всего в паре километров вниз по пути в Централ Сити.
Все эти люди, она с ужасом представляла, что могло случиться с ними. Холод пронизывал до костей, и живот неприятно скрутило от воспоминания о собственной семье. Мать дома с гриппом, а отец – генеральный директор
металлургического завода на окраине города – на работе. Старший брат Тони учился далеко – в колледже штата Вирджиния. Сколько раз Тони просил семью приехать жить к нему, подальше от эпицентра вторжения автоботов? Отец отказался покинуть свой дом на произвол судьбы, а мать была слишком напугана, чтобы думать о переезде. Родители – итальянские иммигранты, которые переехали в Орегон в конце 60-х годов, спасаясь от насилия и растущих мафиозных разборок. Любимый дядя Миры – Энтони (в честь которого и был назван Тони), был застрелен возле своего дома после того, как «оскорбил» члена местной мафиозной семьи. Родители не захотели больше убегать. Тем не менее, было принято единогласное решение, что Мира будет жить с Тони. Мира находила это решение несправедливым.
Она не хотела оставлять их, но родители были очень упертые: черт, это все их безудержные итальянские гены.
– Миракола, – сказала мать с сильным акцентом, называя дочь полным именем. – Для тебя намного безопаснее будет пойти с Тони. Он сможет лучше позаботиться о тебе, чем мы. И когда ты окончишь старшую школу, то сможешь поступить в колледж Тони, он прямо через дорогу – очень удобно, не правда ли?
Нет, неправда. Это звучало ужасно, но у неё не было никаких рычагов давления в этом вопросе. Родители купили для дочери билет на автобус до Вирджинии: отъезд был запланирован на пятницу.
Нападение автоботов началось в 14:05, в среду, спустя пять минут после объявления от одного из их офицеров.
Всё произошло слишком внезапно и выглядело очень сюрреалистично, Мира до сих пор могла чувствовать крепкую хватку неизвестного героя, который помог ей выйти из класса во время этого хаоса. В тот момент, сидя на уроке истории, у нее не было возможности сформировать объективное мнение о происходящем. Блаженное неведенье окутывало девушку даже тогда, когда телевизор, который показывал документальное кино о Нормандской операции «Оверлорд», резко выключился. Разумеется, Мира не видела этого, но услышала, как голос диктора исказился и исчез в статических шумах.
Одноклассники вокруг оживились, теряясь в догадках, что могло случиться с видео, которое они вроде как внимательно смотрели. Вероятно, их учитель возился с проклятой аппаратурой, думая, что магнитофон просто зажевал кассету, но спустя несколько секунд после этого статика исчезла, и все вокруг ахнули; девушка могла слышать, как люди неудобно ёрзают на своих местах. Отовсюду доносились чьи-то ругательства.
– Эта снова тот робот… – кратко кинул кто-то.
Другой голос, который явно не принадлежал диктору, прозвучал из телевизора, и в комнате повисла гробовая тишина. Обращаясь к ним, заговорил бездушный, металлический голос с нотками раздражения и презрения. Холодок пробежал по комнате.
– Жители Централ Сити, несмотря на предварительное предупреждение о последствиях сопротивления и, несмотря на наше великодушное решение позволить вашему городу осуществлять свою мирную деятельность, ваши местные власти сочли нужным выступить против законной власти Империи Автоботов. В дальнейшем, репрессии будут проводиться, как диктует наша предыдущая декларация. Следовательно, Централ Сити переходит непосредственно под контроль автоботов. Немедленно. Все граждане должны явиться в Мэрию для безоговорочной капитуляции, отказавшись от любых видов оружия. Всякое сопротивление будет подавлено силой, а тот, кто попытается бежать из назначенных пределов города – будет уничтожен на месте.
Передача резко прекратилась и в классе повисла тяжелая тишина за секунду до того, как начался сущий ад. Девушки кричали и плакали, мальчики возмущались и проклинали, раздалось своеобразное шуршание, когда все начали собирать свои школьные принадлежности по сумкам. Имело место массовое столпотворение около двери, пока учитель не прикрикнул на них, чтобы успокоились. Растерянность и паника наполнили комнату.
Мира осталась сидеть на стуле, сжимая свою трость и сумку: слишком напуганная и смущенная, чтобы двигаться. Кто-то схватил её за руку и заставил подняться на ноги.
– Давай, шевелись!
Девчонку протолкнули вперед через толпу студентов, которые пробивали себе дорогу в зал. Рука, схватившая запястье Миры так крепко, как будто от этого зависела чья-то жизнь, вела сквозь море паники и страха потрясенных подростков. Несколько долгих минут толканий, ругательств и криков, и таинственный защитник Миры вывел её в главный зал школы, к выходу.
Из громкоговорителя раздался натянутый и колеблющийся от страха голос директора.
– Все студенты и преподаватели, пожалуйста, внимательно прислушайтесь к этому объявлению, – проговорил он. – Школа в настоящее время эвакуирована, и все студенты должны пройти на автостоянку. Автобусы ждут, чтобы увезти всех из города в безопасное место. Я прошу всех оставаться спокойными и слушать учителя. Держитесь вместе и, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Автобусы отвезут вас всех в ближайший населенный пункт за пределами города ... – пауза, прежде чем он добавил: – Да поможет нам Бог...
И тогда включилась пожарная сигнализация, перебивая оглушающий шум от всех остальных – кажется, это только усугубило напряженную ситуацию. Студенты запаниковали, и девушка чувствовала, как все начали толкаться, а крик достиг своего пика. Обнадеживающая рука неизвестного героя исчезла с ее запястья, и она вскрикнула после потери контакта. Миру оттолкнули к шкафчикам: выпуклый замок на дверце больно впился в спину, пока человеческий поток снова не подхватил.
– Но они сказали, что убьют любого, кто попытается бежать! – был слышен отдаленный крик студента.
– А как ты думаешь, что они сделают с нами, если мы пойдем в Мэрию?! – рявкнул другой в ответ.
– Боже-боже-боже-боже…
– Всем успокоиться! – крикнул учитель.
Она зацепилась ногой за корень дерева, который вполне было под силу заметить обычному человеку, и растянулась на земле с возмущенным, беспокойным айканьем. В мыслях пронеслось ёмкое: «Вот черт!». Сердце девушки безжалостно забилось в горле, грозясь выскочить наружу, а в висках чувствовалась пульсирующая боль, напоминающая стук барабанов войны. Пошарив дрожащими руками, Мира ощупала землю вокруг себя: чувствовался губчатый мох и острые края сухих опавших листьев. Носом она вдохнула запах свежей земли и с накатившей волной удовлетворения поняла, что достигла сухой части леса. Как бы в подтверждение – по спине скользнуло тепло, когда солнце бросило луч на потрёпанное и уставшее тело.
Ну, слава богу...
Мира немного проползла на четвереньках в поисках своей трости и, найдя её всего в нескольких шагах, осторожно встала на ноги. Тело все еще дрожало от резкого падения: понадобилась минута, чтобы успокоиться и убедить свое трепещущее сердце отойти от такого энергичного ритма.
Весь мир, на один блаженный миг, стал тихим и спокойным. Не было нужды куда-то спешить, спешить и еще раз спешить, не нужно было слышать крики ужаса своих сверстников…. Кругом была тишина.
Мира понятия не имела, как далеко забралась и в каком направлении идёт. Даже если бы она могла видеть, то сомнительно, что ей бы стало легче от этого. Люди терялись в лесах каждый день, многих из них так никогда и не находили. От этой мысли девушку прошибло вдохновение. Возможно, если она продолжит идти вперед, то настолько затеряется в чаще леса, что ни одному роботу, который придет искать сбежавших гражданских, не удастся отыскать её. Будучи в восторге от этой идеи, она двинулась вперед с удвоенной энергией. Миракола опробовала тростью дорогу впереди себя и обнаружила то, что вполне могло сбить с маршрута. Трость вдруг провалилась куда-то, заставив хозяйку мгновенно остановиться.
Ров? Подумала она и постучала красным наконечником по краю. Послышался глухой звук, когда потревоженный комок грязи оторвался от края и, упав вниз, издал небольшой всплеск. Вода от последних затяжных зимних дождей превратила канаву в маленький ручей. Она осторожно встала на колени и опустила трость в канаву, пытаясь измерить ее глубину. Даже с вытянутой рукой коснуться дна не удалось. Поднявшись на ноги, Мира развернулась, чтобы найти какой-нибудь другой путь; в этот же миг послышался звук, похожий на треск ветки. Измотанные нервы заставили разум напрячься – она неосознанно дёрнулась, отступив назад, и вдруг земля под одной ногой просела и ушла вниз.
Невероятный жар пролетел над головой в момент, когда она упала. Завизжав, Мира поползла в канаву, прижимаясь животом к стенке, прежде чем ноги коснулись дна. Медленно текущая вода просачивалась сквозь одежду, небольшие камни, рядком выстроившиеся вдоль дна, впились в ступни. Они клацнули, когда слепая девушка оттолкнулась от них ногами, чтобы выбраться.
– Квинт! Я промазал.
Со стоном она подняла голову, сознание вертелось в водовороте головокружения, адреналина и волнения. Руки дрожали после устрашающего падения; трясущейся ладонью она помассировала затылок, где в скором времени должна была вырасти внушающих размеров шишка. Сделав быстрый неустойчивый вздох, Мира толкнула себя в сидячее положение. Чувствовалась головная боль и тошнота, желудок неприятно скрутило.
Грубый, неумолимый смех донесся откуда-то сверху.
– Ой, неужели бедный маленький хлюпик упал? – спросил голос насмешливо. Тело беглянки похолодело, а сердце неистово заколотилось о рёбра. Она услышала треск земли под огромным весом и резкий крик потревоженных птиц вперемешку со скрежетом металла – это заставило сердце биться еще сильнее.
О, боже... бессвязно прокричало сознание от ужаса. Это один из них. Автобот!
– Тебе просто надо было взять и усложнить это для нас обоих, м-да? Нельзя было просто остаться со всей группой и всё упростить, нет. Потому что не дай Праймус вам, людям, хоть раз поступить логично, – застонал автобот.
Она слышала, как робот сделал несколько шагов влево, а затем несколько шагов вправо, как будто он невзначай прогуливался вдоль линии напротив нее. Сердце яростно барабанило в ушах. Пальцы пульсировали в унисон с каждым ударом, во рту пересохло. Все тело болело, и она поняла, что безнадежно загнана в угол.
У Миры, над которой маячил автобот неизвестных размеров, возникло противоречие между желанием посмотреть на своего палача и первобытным страхом перед тем, что именно она могла увидеть, если бы появилась такая возможность.
Трость… где трость? Пальцы дрожали, медленно и тихо прочесывая землю, пока разум и уши отдавали своё внимание внушительному механическому монстру.
– Просто взяла и сбежала, ай-яй-яй. Плохая девочка. Ты слышала, что сказал Проул: все граждане должны явиться в Мэрию для безоговорочной капитуляции, – на момент повисла пауза, в течение которой она могла слышать смещение большой массы металла, сопровождаемое мягким рокотом гидравлики. – А надо было слушать.
Мира облизала высохшие губы. Легкая дрожь в теле заставила чувствовать себя очень плохо.
– Т-ты… ты собираешься убить меня? – она заставила себя задать вопрос. Руки сжались в кулаки, все тело напряглось – её охватил угнетающий ужас. Поразительно, что невольная жертва все еще могла говорить.
– Не принимай это на свой счёт, – небрежно сказал голос. Она снова слышала, как перемещается металл и отчетливый звук взведения оружия. – Приказы и все такое. Ты понимаешь. Ну, до свиданья, хлюпик. Приятно было познакомиться.
Миракола Занси приготовила себя к худшему, стиснув зубы и закрыв глаза, на короткий миг вспоминая свое детство и подростковые годы перед тем, как внезапно вернулась в реальность. Она образно представила нависшую над ней гору металла, которая направляет дуло оружия прямо ей в лицо. Это оружие стреляло пулями? Или лазером? У них были лазеры? Все говорили, что они пришельцы – значит, возможно, лазеры у них были как в «Звездных войнах» или «Звездном пути». Почему она не вслушивалась в новости более внимательно? Почему она не слушала, когда отец читал газетные статьи вслух? Почему? Почему? Почему?
– Почему…? – выдохнула она и вдруг почувствовала, как по щекам заструились горячие слезы.
Девушка услышала мягкий щелчок и вздрогнула, почти выпрыгивая из кожи, ожидая, что этот звук предшествует выстрелу из пистолета – или это был лазер? – который разорвет воздух и выбьет из неё жизнь. Но ничего не произошло.
– Шарков глючный кусок шлака! – выругался металлический гигант. – Вечно перебои в работе, как сейчас, прямо в середине миссии!
Последовала целая серия торопливых щелчков и бряканья, когда автобот пытался исправить свое оружие и с оттенком раздражения мрачно бормотал себе под нос:
– В топку это выданное шлаковое боевое оружие… дурацкий Проул и его приказы… с моей собственной винтовкой все отлично… но нет, великий и могучий командир счёл её слишком расточительной… знаем мы этих идиотских изготовителей Айкона… Эх! Этот кусок старого лома доконает меня рано или поздно.
Мира незначительно расслабилась. Образно говоря, перед ней открылось окно возможностей. Может быть, ей удастся воззвать к его светлой стороне… если она у него есть, конечно. Делая глубокий вдох, девушка заговорила:
– П-почему они не позволяют… использовать свое собственное оружие?
– Потому что мой командир – полный шлак. Вот почему.
– Почему бы просто… не получить новое? Или… исправить это?
– Потому что ни один мех с рабочим процессором даже не станет пытаться покупать оружие у Айронхайда; и я не стану рисковать, чтобы мой бампер взорвало в лаборатории Уилджека.
– Ты всегда можешь… просто уйти и сказать, что убил меня.
Автобот мрачно усмехнулся.
– Хорошая попытка, малышка. Но этого не будет. Я никогда не оставляю работу незавершенной. Никогда. Думаю, я мог бы просто наступить на тебя… но не хочу, чтобы вся эта мерзкая органическая жидкость и ткани покрыли меня – эта дрянь засохнет на шарнирах. Не-е-ет, спасибо. Я не понимаю, как Клиффджамперу может нравиться покрывать всего себя циркулирующей жидкостью людей. Отвратительно. И один маленький человек не стоит того, чтобы идти в ремонтный отсек, где Доктор Псих прочистит мои сочленения электросварочным аппаратом. Нет, ты просто должна ждать, извини. Хотя… эй! По крайней мере, это будет более… забыл слово, а! Гуманно. Таким образом, будет гуманнее. Без страданий. Без драматической концовки. Быстро и чисто… э-э, ну, относительно чисто.
Мира слышала клацанье при его попытках исправить винтовку, и начала быстро напрягать свой мозг, стараясь придумать что-нибудь – хоть что-нибудь – что могло бы помочь. Нервы на приделе. Трудно мыслить. Трость! Где её дурацкая трость? Как ребенок, отчаянно ищущий потерянного плюшевого мишку, она в очередной раз сделала попытку найти трость, пока противник отвлекся. Спустя пару минут, предмет был найден – он лежал в нескольких шагах от левой ноги девушки.
Медленно и бесшумно Мира наклонилась вперед, чтобы взять потерянное. Пальцы обхватили ручку и потянули за нее – металлическая часть трости заскрежетала при ударе об камни. Девушка вздрогнула от звука.
Раздраженное шарканье автобота прекратилось, и он рявкнул на неё:
– Эй! Оставайся на месте или я, в самом деле, просто прихлопну тебя ногой! И положи обратно эту… штуку.
Она замерла, но свою трость так и не отпустила.
– Я сказал: положи обратно, – повторил автобот.
Тело жертвы атаковал неконтролируемый озноб.
– Это просто моя трость, – заверила она; показную смелость затмил страх, который заставлял голос колебаться и дрожать. – Это просто... моя трость...
Была вдумчивая пауза, а затем – короткий и веселый смех.
– Какой бестолковый выбор оружия. Даже ваши примитивные снаряды на порядок эффективнее, чем металлическая палка, – с пренебрежением подчеркнул мех. – Я не буду просить повторно: кинь это.
– А э-это не… не оружие, - она запнулась, умоляя. Если в свой последний миг ей разрешат держать что-то для комфорта, то пусть это будет незаменимая трость. – Мне нужно это… Я… я использую это, чтобы видеть...
Робот громко и неистово рассмеялся, посылая рябь по кронам деревьев. Птицы с испуганным и раздраженным чириканьем взлетели в небо, чтобы найти насест поспокойнее. Сверху посыпались листья, пока жертва сидела на земле, в канаве с грязью, и дрожала от страха в ожидании смерти.
– Человек, ты что, держишь меня за идиота? Ты считаешь, что я активировался всего цикл назад? Хм? Я бы не продвинулся так далеко в рядах автоботов, если бы был доверчивым. Я вообще далёк от понятия «доверчивый». Если ты собралась врать мне, то хотя бы делай это белее убедительно.
Она не хотела расставаться с тростью. Просто не могла. Ценное ощущение комфорта – держать что-то реальное и осязаемое, учитывая обстоятельства, которые именно сейчас казались фантастическим и немыслимым. Даже перед лицом смерти, она все еще не в состоянии поверить, что вот-вот умрет. Это неправильно, все это было ужасно неправильно. Просто ненормально, как если бы небо было внизу, а земля – наверху, птицы гавкали, а утки – мяукали. Деревья сделаны из зефира, и всё двигалось в калейдоскопе цветов. За чернильной темнотой, которая доминировала в ее жизни в течение многих лет после автомобильной аварии, унесшей зрение, она могла видеть цвета: красный и синий, фиолетовый и оранжевый. Красный. Много-много красного цвета. Мысли девушки-подростка витали где-то далеко, без направления или назначения, пытаясь объяснить, почему она здесь, как пришла к этому и куда пойдет в итоге. Разум, несмотря ни на что, не желал сдаваться перед надвигающейся угрозой смерти, даже находясь под прицелом винтовки пришельца.
Упрямые итальянские гены не позволяли отпустить свой единственный якорь в реальность.
– Я не вру! Я действительно использую это, чтобы видеть.
– Прекрати попытки спровоцировать меня. Ты начинаешь меня раздражать. Теперь брось палку, шарк его!
– Действительно! Мне нужно это, потому что я сле…
– Не смей спорить со мной, ты, маленький червяк! – зарычал автобот.
Прямо перед ней земля содрогнулась от громкого треска. Капли воды и камни разлетелись повсюду, покрывая дрожащее тело. Мира закричала и подняла руки, закрывая ими глаза. Трость была вырвана из рук: послышался отчетливый визг гнущегося металла и свист рассекаемого воздуха, когда великан откинул предмет в сторону. Жесткие и неожиданно теплые пальцы гигантской руки обернулись вокруг тела, резко подняли вверх, вызывая мигрень. Огромная ладонь сдавила Миру, перебив дыхание, и она отчаянно вдохнула, чтобы наполнить легкие. Желудок упал куда-то вниз, голова сильно кружилась. Ее охватила такая паника, которую не приходилось испытывать еще никогда в жизни – обрушилось осознание того, что она вот-вот умрёт. Руки растопырились в стороны на жестком металле, и горячие слезы потекли по щекам. Мутными, бесцветными глазами она в ужасе смотрела перед собой.
Его хватка внезапно ослабла.
– О, – сказал он немного скучающим тоном. Она могла чувствовать на себе взгляд холодных механических глаз, и задрожала в их свету. – Я понял. Ты видишь с помощью палки… ха. Потому что ты слепая. Кхм. Ошибочка вышла.
– Пожалуйста... – прохрипела она сквозь слезы. – Отпусти меня... пожалуйста...
– Хм, - он деланно задумался. – Нет, я так не думаю. Я только что догадался, как это сделать чисто и легко, без использования винтовки.
Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет… Повторяла она про себя как мантру, отрицая происходящее, пытаясь заглянуть в себя и найти хоть что-то, что могло помочь – ничего не получалось. Она почувствовала себя очень плохо: дыхание ускорилось, вырываясь быстрыми тяжелыми вздохами. Она ощущала движение, но, не видя, что происходит, больше ничего не могла знать; куда он несет ее или что планирует сделать, когда они доберутся до нужного места? У нее появилось много вопросов.
Его заверения о «гуманной» смерти как-то не успокаивали.
– Знаешь что, – обратился к ней гигант, - я не получаю никакого удовольствия от такого рода работы. Отрицать не стану. Я киллер по профессии, и я отношусь к своей работе очень серьезно. Так что, когда меня заставили заниматься отстойным выслеживанием человечков – это меня просто взбесило. Шарк, если бы мне не приказали порвать вас, ребята, на мелкие кусочки, я бы даже пальцем не шевельнул. Но, как я уже говорил: приказы и все такое. Ты должна быть благодарна, что ушла подальше от остальных… – он усмехнулся, – хотя, учитывая твое «неудачное состояние», я не думаю, что это было преднамеренно. Ты очень счастливое белковое, знаешь это? Клиффджампер разорвали бы тебя на куски вместе с остальными. Или просто бы раздавил в своём альт-моде. В зависимости от того, что ему подскажет воображение на данный момент. Понимаешь ли, он слегка импульсивен, когда довольный. Всегда было интересно, как он очищает суставы от этой органической дряни.
Изумление, словно прозрачная пелена, покрыло лицо Мираколы.
Мертвы ...? Все они были мертвы? Все?
– Что насчет города? – в отчаянии спросила она, у нее начиналась истерика. – Что вы собираетесь делать с городом? И всеми людьми в нем?
– Наверняка, все уже мертвы, – его тон был равнодушным, почти обыденным. – Остальные уже подожгли место, скорее всего.
Сознание застыло и что-то внутри нее закричало.
Горячие слезы струились по лицу, в это просто невозможно поверить. Нет. Нет! Ее родители... они не могли... этого не может быть! НЕТ! Всё, что она знала, всё, о чем заботилась! Ее жизнь, ее мир ... это не может быть правдой. Вы не могли просто в один момент уничтожить столько жизней! Это было невозможно! Нет... нет. НЕТ!
После осознала, что не кричала вслух – это было глубоко внутри. В этот миг девушка начала яростно извиваться в руках автобота. Весьма неэффективно, но оставаться послушной больше не собиралась. Если ей суждено умереть, то она усложнит для него эту задачу, и уж точно покажет ему свое отношение.
– Эй, прекрати это, – захват руки сжался. Она проигнорировала и закричала.
– Отпусти меня! – вскрикнула Мира, отчаянно молотя по металлическим пальцам, пока собственные руки не заболели; ее голос превратился в пронзительный визг. – Отпусти меня прямо сейчас! Ты чертов ублюдок! Убийца! Вы все убийцы без чувств или сердца! У вас нет чести! Я надеюсь, что вы все умрете мучительной и унизительной смертью и будете страдать по сто лет за каждую жизнь, которую вы забрали! Отправляйся и упади в вулкан, ты, хренов демон! Черт, с какого ада вы все выползли! Vivo la resistenza!
Удивительно, но рука отпустила. Она упала на землю, покрытую сухой высокой травой, прорастающей вверх, как тонкие колючие иглы. Земля была ровная, а не ухабистая и скалистая, как в лесу. Легкий ветерок охватил равнину, принеся с собой слабый запах огня. Она рухнула под своим собственным весом на колени, ударившись о землю, боль отдалась в бедро. Слезы полились из глаз и рыдания вырвались из горла. Мира всхлипнула и повернула голову туда, где, по ее мнению, находился автобот, глядя на него со всем остатком смелости.
Сверху над ней раздался мрачный, тяжелый голос с нотками презрения и раздражения.
– У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда так далеко, как эти жалкие отростки, которые вы называете ногами, смогут тебя унести. Начиная от сейчас.
Без лишних мыслей она развернулась и побежала в противоположную сторону от того места, откуда звучал голос автобота, настолько быстро насколько ноги могли позволить, не заботясь о том, куда она бежит и что может там «увидеть». Одну вещь она знала наверняка: нужно бежать так далеко как это возможно. Куда пойти, если у нее получится… у нее в голове было много вопросов, но они незначительно повлияли на решение.
Беги, кричал разум. Просто беги и не останавливайся…
Ее шаги неуклюжи и неустойчивы. Она не создана для бега, но вперед толкал инстинкт самосохранения. Когда ноги отталкивались сильнее и быстрее, чем когда либо, ветер просвистел мимо ушел, лаская каждую прядь волос, даря странное ощущение спокойствия и свободы. Она никогда не чувствовал себя такой свободной, как в этот момент бега.
Бег во имя спасения своей жизни.
Мира слышала ветер и мягкий щебет певчих птиц. Запах земли наполнил ноздри, и она вдохнула воздух. Абсолютная свобода.
Тихий звук с неба привлек ее внимание. Слабый свист. Она повернула голову к источнику шума, и что-то твердое и тяжелое внезапно ударило в висок: послышался треск костей черепа. Звуки и ощущения мгновенно исчезли, а тело рухнуло на землю.
Блэйз наблюдал, как маленький органик упал в нескольких километрах от того места, где он стоял. Камню удалось поразить цель, хотя и не так прицельно, как хотелось бы.
Он это переживет.
Как ни как он не считал это реальной работой, реальный успехом. Где честь в уничтожении людей? Они едва могли воевать. Нет вызова. Нет славы. Бессмысленная трата энергии, как он думал. Но он не тот, кто осмелится указать своему начальству на такие вещи, иначе непременно окажется в таких ужасных местах, как лаборатория Персептора, ремонтный отсек Рэтчета, кабинет Проула, или… личный отсек Лорда Прайма. Посетить комнату довелось лишь раз, и тогда все было хорошо, но больше туда ступать не хотелось. Он ничего не мог поделать, постоянно волнуясь, чтобы не ляпнуть что-нибудь глупое, за что его шлем могут поставить на вершину этой адской полки, где хранились головы старых поверженных врагов Прайма. Он поежился, представляя это.
Позаботиться о человеке довольно просто: понадобился всего лишь точный бросок камня, чтобы сбить ее. Если бы она не повернулась в последнюю секунду, то камень бы ударил у основания черепа, разрушая шейные позвонки и, возможно, спинной мозг. Быстрая безболезненная смерть, как он и обещал. Но вместо этого, маленький органик решил остаться непокорным до конца, и получил болезненный удар в голову. Если не умерла мгновенно, то, наверное, истекает кровью. Может быть, она даже парализована? Ну что ж. Некоторые дикие органические хищники, вероятно, разорвут тело на куски в течение нескольких часов, и уберут любые следы ее существования.
Он повернулся, чтобы уйти.
Люди. Из своих наблюдений он делал выводы: они были маленькими и хрупкими существами. Самый высокий представитель их расы едва достигал коленного сочленения среднего размера меха; и все же они действовали, как будто были больше – более превосходными существами: завышенное чувство собственной важности. Он слышал утверждение Проула, что они – нелогичные создания, которые сопротивляются естественному порядку вещей, противоборствуя правилам Империи Автоботов.
Тем не менее, это, как он считал, в некотором роде, поэтично, хотя и раздражало: маленькие существа выступают против более сильных и совершенных существ. Он начал понимать, почему Лорд Прайм считал их такой помехой и собирался поработить. Если один белковый может быть таким дерзким, нападая в лоб, то сложно представить, какие проблемы возникнут с населением, если не уделить этому должного внимания.
Как такое жалкое создание смело обвинить его в отсутствии чести? Он жил ею. Честь и слава заставили совершенствоваться в своем ремесле. Она ничего не знала о чести. Жизнь этого маленького существа была лишь непродолжительным эпизодом в великой схеме мироздания. Как она могла знать, не говоря уже понять, истинный смысл чести. Это смешно.
Блэйз на один миг повернулся обратно к полю с высокой сухой травой, чтобы посмотреть на тело слепой девушки, лежащее между желтоватой органической растительностью. Он нахмурился. Ее последние слова озадачили. Он до сих пор слышал ее голос, подобный звону в голове.
Vivo la resistenza!
Что, шлак его, это значит? Нужно запомнить, чтобы узнать позже. Сейчас всё, чего он хотел: добраться до Арка, запереться в своем отсеке и перезаряжаться до тех пор, пока не сможет мыслить объективно. Какая слава в этой фазе их поспешной экспансии? Провести несколько дневных циклов охоты на крошечных органических двуногих, потом возвратиться на базу для перезарядки, развлечься парой кулачных боев, а затем путь обратно в поле, чтобы еще охотиться за хлюпиками. О, слава...
Нет.
На других завоеванных планетах в победе было больше славы. Много достойных и сложных противников, чтобы отточить свои навыки. Как Ньюбулон. Эта завоевательская кампания была славной: Блэйз лично заслужил официальное признание от Лорда Прайма. Победа на Ньюбулон – успех, обеспечивший ему место на борту Арка, а затем приземление на этом грязевом шаре. Ирония по-видимому имеет чувство юмора. Местные люди были похожи на ньюбулонцев во многих отношениях: маленькие, органические, примитивные. Но, в то время, когда ньюбулонцы значительно уступали автоботам, они, безусловно, были более продвинуты, чем эти… обезьяны. Люди глупые, невежественные, подверженные панике и у них слабая психика. Они едва сопротивлялись, начиная кричать и бессмысленно убегать.
Все еще глядя на тело органической фем, Блэйз сузил оптику и почувствовал, что его системы заполняет гнев. Что-то в ее последних словах беспокоило. Перекинув глючную винтовку через плечо, он начал трудный путь обратно к месту встречи, чтобы увидеться с другими.
Растворяясь в темноте леса, он прогнал лишние мысли из процессора, и стал размышлять о своей оружейной проблеме.
Сознание постепенно возвращалось, а вот чувства – нет. Все болело и пульсировало; неизмеримо много времени ушло, прежде чем она смогла осознать боль и дать ей имя. Руки дрожали, ощущая под собой твердую поверхность, некоторые части тела занемели от долгого лежания в одной позе. Голова плыла в густой темноте, и она никак не могла прийти в себя. Мигрень просто убивала. Она попыталась сесть, но сильная пульсация в висках заставила вернуться в прежнее положение с болезненным стоном. Во рту собралась кровь. В какой-то момент повисла гробовая тишина. Слышно ветер. Похолодало, давление в низу живота усилилось – больше нет сил терпеть. Она снова попыталась встать, чтобы поддаться зову природы, но боль во всем теле заставила рухнуть на место. В этом случае альтернативы не было: пришлось прибегнуть к не самому благородному решению проблемы, сходив под себя.
Звуки постепенно возвращались, но были тихими, искаженными и кривыми, и она могла слышать только одним ухом. Над ней плыли шумы, которые сливались воедино. Она почувствовала, как кто-то мягко подтолкнул ее плечо. Стон. Звук становился все ближе, а затем к первому прибавился еще один.
С запозданием пришло осознание, что это голоса. Она почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее голове сбоку, и тело прошило болезненным спазмом.
Смутные голоса стали четче, и она смогла разобрать слова.
– … ты слышишь меня? Эй, девушка, слышишь меня?
– О, Господи. Как думаешь, она долго здесь лежит?
– Кое-какое время я бы сказал.
– Посмотри на всю эту кровь. Мать его, да это просто чудо, что она еще жива!
– Ну, это может не продлиться долго, так что иди за грузовиком. Мы заберем ее с собой на базу.
– Ты уверен, что это хорошая идея, Нат? Я имею в виду, что если эти роботы просто оставили ее здесь, как приманку для людей вроде нас, чтобы потом всех убить?
– Я не думаю, что они настолько терпеливы. К тому же, она может быть выжившим с Централ Сити.
– Централ Сити? Я думал, они уже истребили всех там.
– Очевидно, кто-то проявил небрежность в работе. Посмотри на ее голову, ты видишь?
– … ага.
– Травма нанесена тупым предметом. Посмотри слева от себя, приятель.
– …
– На камень посмотри, идиот, а не на свою ногу.
– Ох… ах, хренотень какая.
– Ага. Так что иди и подгони чертов грузовик!
– Ладно, ладно, я пойду подгоню грёбаный грузовик. Не выпрыгни из своих штанишек.
Она почувствовала, как ее тело подняли, а затем куда-то понесли: все болело как от огня. Хотелось сопротивляться, но потом она вспомнила, что не может. Голова раскалывалась, а что-то теплое и липкое каплями стекало по лицу. Она открыла веки, ожидая увидеть чернильную темноту, но зрение исказилось и очистилось, ослепив яркостью, которую не доводилось видеть со времен детства.
Мира вскрикнула и подняла руки, чтобы покрыть глаза. Темная фигура рядом с ней удивленно подскочила.
– Черт! Что случилось с ней?
– Я не знаю, она просто начала кричать, – девушку схватили за запястья, пытаясь оторвать руки от лица. – Эй! Девочка, эй! Что случилось? Скажи мне, что случилось?
Молодой человек успешно справился с руками и посмотрел ей в глаза. Радужная оболочка глаза была окрашена в смешанный красный, синий, желтый, коричневый, фиолетовый и черный цвета, словно калейдоскоп. Он ошарашено отошел от нее, тяжело дыша.
– Твою мать, чувак! Ее глаза…
Мира открыла рот: после того, как ей удалось откашлять кровь, голос наполнился амальгамой эмоций. Слезы наполнили широко раскрытие красочные глаза, смешиваясь с кровью на лице.
– Я… я м-могу видеть!
