- Добро пожаловать в ряды НЕСТ! Мы не участвуем в миротворческих миссиях. Мы не охотимся на террористов. Мы выносим десептиконов!
- Да, сэр! – слаженно рявкнули солдаты в сорок две глотки.
Леннокс придирчиво осмотрел шеренгу. Сорок два бойца, успешно завершившие курс обучения. Пополнение группировки. После первых же стычек с десептиконами начнется неумолимый обратный отсчет потерь, не напрасных, как надеялся полковник.
Единственный несовершеннолетний курсант занимал пятое место с конца шеренги. Выделяли его, помимо очевидной разницы в возрасте с остальными солдатами, два широких браслета на запястьях (хотя Леннокс знал, что как-то раз парень забавы ради продемонстрировал сослуживцам, как два браслета сливаются в один, а потом чешуйчатой лентой перетекают с одной руки на другую).
В заключение официальной части состоялось распределение по отрядам. Единственный признак протеста, который позволил себе русский, получая назначение в аналитический отдел, были чуть сузившиеся глаза. Разумеется, мальчишка рвался на передний край. Старожилы, наблюдавшие за новоприбывшими, глаз с парнишки не спускали, и его опекуны, Робсон и Макклиф, набычились, предвидя многочисленные стычки. Дворенко и бровью не повел. Впрочем, ему было не привыкать.
Когда церемония завершилась, приятели встретились посреди толпы, старательно игнорируя интерес окружающих.
- Ударная группировка, - с неприкрытой завистью оценил назначение «опекунов» Дмитрий. – А меня заперли в кладовке на постоянной основе.
- Эй, парень, ты же теперь координатор! Будешь двигать наши задницы по полю боя, как шахматные фигурки!
- Ну да. Хотя бы смогу держать вас подальше от десептиконьих резаков, - парень изо всех сил старался не испортить старшим товарищам настроение.
- Только попробуй лишить нас положенного веселья, малек, и тебе ни Леннокс, ни Прайм не поможет!
- Айронбой, - заносчиво поправил мальчишка. – Я уже полгода официально не малек. Сами же прилепили это дурацкое прозвище, а теперь сменяете его обратно, на еще более дурацкое?
- Зато все еще весьма отражает, - ехидно прокомментировал Дэн Робсон. – И не вздумай зажать грядущую вечеринку на твое совершеннолетие!
Почему-то у Дмитрия не было никакого сомнения, что его восемнадцатый день рождения не впишется в рамки классической праздничной попойки. Этот год, точнее, последние десять месяцев, были какими угодно, только не обычными. Если бы кто ему сказал год назад, что его ждет – отправил бы предсказателя к психиатру.
В аналитическом отделе он работал и раньше, но неофициально и без отрыва от учебы. Мысль о том, что он будет теперь в подчинении у Кастора, не слишком обнадеживала, учитывая, как часто они спорили до хрипоты. Лейтенант просто бесился, когда мальчишка, без звания и образования, оказывался прав. И теперь, услышав «прибыл в ваше распоряжение, сэр», лейтенант расплылся в злорадной улыбочке.
Дмитрий мужественно перенес вступительный сеанс выноса мозга от нового начальника и со всем возможным усердием приступил к своим новым, а по сути – старым обязанностям. Снова горы информации, снова часы и часы отснятого по всему земному шару видео на повышенных скоростях, после первичного отбора. В качестве разнообразия – учебные блоки, после освоения которых немедленно следовал суровый экзамен. На тренировки с автоботами теперь осталось всего четыре часа в неделю, и Дмитрий ждал их с нетерпением. С оружием он продолжал тренироваться уже по собственной инициативе, в свободное время.
Время от времени старый знакомый, Коллинз, снабжал его картинками из дома. Сестренка подросла, пошла в школу и вместо смешных хвостиков носила сложно завитую косу с десятком разноцветных резинок. Жила его семья теперь в новой квартире, у родителей была неплохая работа. Внешне все в порядке, если не считать постоянного надзора со стороны неприметных людей в штатском. На каждой третьей записи присутствовала хотя бы одна личность с характерной моделью поведения. Как ему сказали, родители все еще считали его пропавшим без вести. В этом десятилетии – формулировка, оставлявшая очень мало надежды. Если не знать его родителей. Дмитрий не мог, не смел подать им весточку – его семью попросту замучили бы вопросами, в лучшем случае. Все, что он мог – выкладываться по полной, чтобы помочь хотя бы кому-то.
Его интуиция беспощадно эксплуатировалась при определении потенциальных мишеней десептиконов. Теперь, когда Дмитрий нередко присутствовал на самых закрытых заседаниях, его обросший дополнительными ограничениями образ жизни стал еще более тоскливым. Макклиф и Робсон успели побывать в двух заварушках и взахлеб делились с ним подробностями – как будто он не наблюдал за операциями со всех возможных ракурсов. Парень просто исходил белой завистью, когда приятели в цветистой и красочной манере описывали свои похождения. Со стороны все выглядело… по-другому. Когда Дмитрий прокомментировал пару моментов, его бывшие опекуны только недоверчиво хмыкали.
- Эх, парень, и почему ты не телепат? Подсказал бы, что ли, прямо по ходу событий, - посетовал Роберт Макклиф, когда они сидели в баре, устроенном прямо на базе. – Глядишь, и завалили бы лично фиолетовознакового.
- Для этого рации есть, к которым я пока не допущен, - фыркнул Дмитрий. – И я еще однозначно не дорос, чтобы руководить операцией. Для этого Леннокс имеется, в комплекте с моим начальством.
- Ха, представляю себе, как бы этот маломерочный нами накомандовал, - донеслось с соседнего столика. Дмитрий даже не обернулся. Эта компания с трудом терпела его присутствие в офицерской столовой и никогда не упускала шанса зацепить при каждом удобном случае. Выступающий, уже изрядно принявший на грудь, оценил бездействие по-своему и продолжил в том же духе. Разговоры в баре прекратились, все замерли в ожидании потасовки. Дмитрий продолжал потягивать газировку (черт бы побрал закон о выпивке для несовершеннолетних!) с таким видом, как будто за его спиной звучит не более чем надоедливый рекламный ролик. Но жестко припечатал к столу руку Роба, когда тот, не вынеся грязных намеков, приподнялся с твердым намерением начистить обидчику физиономию.
- Игнорируй его и будь предельно вежлив, - с едва заметной усмешкой негромко посоветовал он, - это самый лучший способ довести этого урода до белого каления и вынудить сделать первый шаг. А потом в комендатуре он сможет до следующего рождества убеждать следователей, что не начинал драку первым.
- И когда ты стал таким расчетливым, - проворчал Роб, возвращаясь к своей выпивке.
- Гляньте, сынок не пускает папика отхватить люлей, - заржал заводила компании. – Роб, тебе не противно пользовать сосунка после десептиконов?
Дмитрий неторопливо развернулся и небрежно положил руку так, чтобы браслет был на виду. Его друзья напряглись, чувствуя накалившуюся тишину в баре шкурой.
- Знаешь, Пирс, как-то недальновидно с твоей стороны. Десептиконы пользовали мои мозги. Знаешь, мне совсем не понравилось. А теперь ты пытаешься делать то же самое. Нехорошо это. Неправильно.
- Слышь, ты, ржавосопляк… - завелся Пирс, но Дмитрий уже его не слышал. Это ощущение… Он резко развернулся, без лишних сантиментов ткнул подскочившего задиру в шею, вырубив еще до начала драки, и ринулся к бару.
- Где комлинк?
Бармен только успел кивнуть под стойку, а парень уже набирал один код за другим.
- Симпсон, объявляй тревогу. Код семь. Повторяю, код семь! Просто сделай это! Потом на меня начальство напустишь, если выживем.
- Коллинз. ВЫРУБАЙ БЛОК. Десы атакуют!
Все так и замерли.
- Дворенко, это неумная шутка, - начал было майор, но Дмитрий резко оборвал его.
- Это не шутка. Десы на подходе. Выводите людей! Где автоботы?
- В командировке, вместе с тремя отрядами.
Губы парня сложились в беззвучное проклятие.
Время утекало сквозь пальцы, как вода.
- Всем к арсеналу!
Они уже у приземистого строения, где хранится тяжелое оружие. Часть бегущих бросилась к казармам за карабинами. Наконец-то взвыли сирены.
Время. Время. Время.
Ошарашенные дежурные вскрывают склады. Боеприпасы расхватывают прямо со стоек. Арсенал в считанные минуты наполняется людьми под завязку. Дмитрий хватает ручные пулеметы, с которыми тренировался последнее время, боеприпасы к ним, на бегу защелкивает в набедренных захватах активированной брони блоки гранат, в ножных – карабины с разрывными зарядами.
ВРЕМЯ-ВРЕМЯ-ВРЕМЯ-ВРЕМЯ-ВРЕМЯ…
Плац под ногами вздыбился, взрывы перепахивают базу. Крики вокруг приглушены фильтрами шлема. Зенитки лупят по воздушным мишеням, а первые гигантские фигуры уже с грохотом приземляются среди хаоса.
Страха нет и в помине. Старая добрая игра в «а ну-ка догони», на освоение которой ушло почти полгода. Только заряды на этот раз настоящие, и противники не будут осторожничать, опасаясь повредить хрупкое тело под тонким слоем брони.
Время истекло.
Дес разворачивает ствол в его сторону. Плавно, медленно. Дмитрий успевает убраться с линии огня и вгоняет первую очередь в открытый стык брони под плечевым сочленением. Наведение врага сбито, но еще один противник уже обратил на него внимание и разворачивает турели в его сторону. Первый между тем дергает манипулятором, пытаясь вернуть боеспособность, но люди пользуются моментом и разносят уязвимое сочленение из всего, что только может стрелять. Как добивают деса, Дмитрий не видит – столб плазмы проходит неприятно близко. Спасает только отчаянный прыжок под защиту развалин, но новый залп превращает их в крошево. Внезапно стрелок конвульсивно дергается и начинает поливать плазмой все вокруг: кто-то достал его оптику. Дальше все просто: поднырнуть под манипулятор, попутно подбивая его вверх очередью под крепление пушки, двойной удар в стык брюшных щитов, в развороченную рану отправляется граната, еще одна очередь – в уязвимую точку под челюстью. И ходу, пока туша его не придавила!
Два гиганта целеустремленно лупят в землю на месте разрушенных ангаров недалеко от штаба. Как раз там, где находится та комнатка, в которой он частенько мечтал об участии в настоящем бою. Попадание подкалиберного заряда в шлем отвлекает одного достаточно, чтобы его оптика оказалась в зоне поражения сразу нескольких винтовок. Дмитрий с удобной позиции вгоняет заряд в открывшуюся щель над бедренной пластиной – «ниже пояса не бить» к десептиконам не относится. Искры от взрыва летят изо всех стыков брюшной брони, обозначая новые уязвимые места. Чем, разумеется, тут же пользуются со всех сторон и с разных калибров. Второй стреляет в упор по Дмитрию, но каким-то непостижимым образом промахивается. Нельзя обогнать пулю (лазерный луч, направленный поток плазмы, неважно), но можно опередить нажимающего на курок. Удар прямо в оптику получается коротким – закончились патроны в пулеметах – но эффективным.
Вот ракеты, наведенные на него – это серьезно. Раскаленные пулеметы вверх, самому – рыбкой вниз, под бьющуюся в агонии тушу, остро надеясь не попасть под обильный дружеский огонь. Взрыв добавляет ускорение, и только это спасает его от удара многометровых когтей, вспахавших бетон в каких-то сантиметрах от его ноги. О-о, спарринг-партнер. И снова любезно подставленная подмышка. Далее по схеме: первый залп подбивает манипулятор вверх, второй разносит сустав. Вслед за его зарядом в уязвимое место прилетают сразу две ракеты, и манипулятор отлетает в сторону. Пока враг с рыком пытается достать стрелков, забыв о нем – гранату ему под коленный шарнир. Что-то крупнокалиберное добивает упавшего десептикона прямо в зияющую дыру на месте оторванного манипулятора, корпус разлетается на куски.
От близкого взрыва Дмитрий на секунду теряет четкость обзора. Зря. Острая боль в боку, удар отбрасывает его навзничь. Ну только не снова ребра! Здоровенная звероподобная тварь с двумя пулеметами по бокам увлеченно пытается его скогтить. Маникюр надо делать, киса!
Каким-то чудом удается увернуться и проскочить под брюхо, но основание лапы надежно защищено. Десокот разворачивается в прыжке, и Дмитрий использует последний шанс – вцепляется в ствол пулемета и повисает на боку твари, вне досягаемости когтей и клыков. Выстрел в основание креплений, клинок под второе – пулемет сорван с места, но тварь грохается на бок, пытаясь его расплющить. Отчаянный рывок – и он прямо под челюстью твари. Удар лезвием в уязвимое место на стыке мощной челюсти и шейной брони, связку гранат в образовавшуюся щель… взрыв… обезглавленная тварь в последних конвульсиях отбрасывает его в сторону, он падает в воронку и не может встать… тень над ним, с остервенелыми матюгами палящая из пулемета по невидимому противнику… и темнота, поглощающая и блики выстрелов, и смазанный шум, и жгучую боль в боку.
***
Когда все закончилось, несколько бойцов поднялись из воронки и растерянно уставились на неподвижную бронированную фигуру. Все они видели Айронбоя в полном облачении, но очень трудно узнать его в этом почерневшем от копоти и частично оплавленном корпусе, покрытом царапинами и смятом на боку и плече. Кто-то заметил Макклифа и позвал его, тот ссыпается в воронку и орет, встряхивая глухой почерневший шлем. Наконец движение: броня начинает рывками складываться, исчезает шлем, открывая залитое потом мертвенно бледное лицо. Изо рта змеится струйка крови: плохой знак. Броню заедает, правая рука выше локтя и торс от шеи до пояса остаются упакованными в металл, выше и ниже кромки брони форма пропитана кровью. Глаза открыты, но сознание явно плывет.
Когда, наконец, до них добирается медик, парень все еще в сумеречном состоянии. Недрогнувшая рука выводит на лбу маркером две буквы, Роб неверяще вскидывается, и медик отводит его в сторонку.
- Разуй глаза, солдат. Его травмы несовместимы с жизнью. Я не понимаю, почему он до сих пор жив.
- Симбионт, - голос Роба срывается.
Медик, помедлив, возвращается и осматривает раненого.
- Везучий малый. Симбионт плотно прижал рану и остановил кровотечение. Сделать я ничего не могу, можем только ждать, когда вернется тот автобот. И надеяться, что он сможет что-то сделать.
Когда, наконец, парня приносят к развалинам медпункта, тот еще жив. Чуть в стороне от развалин вскрыт замаскированный и потому уцелевший тоннель, ведущий к подземной части госпиталя – как раз на такой случай. Работы в полевом госпитале выше крыши, даже когда приходит помощь.
Айронбой все еще жив, когда Макклифу сообщают, что нашли Робсона. Тяжело ранен. Солдату позволяют взглянуть на друга, прежде чем того отправляют в операционную. Малек остается на поверхности, среди тех, кому помочь уже нельзя. Но он все еще жив
Он становится первым пациентом Рэтчета. Макклиф ждет вердикта, как отмены смертного приговора. Наконец носилки с парнишкой извлекают из машины и отправляют его в блок интенсивной терапии. Санитар скупо отвечает: «жить будет» и Роб, набравшись храбрости, подходит к радиатору «Хаммера».
- Спрашивай, солдат.
- Дмитрий Дворенко, он поправится? Как он выжил, после такого?
- Положительный ответ. Симбионт взял на себя функции пораженных сегментов внутренних органов. Структура тела теперь восстановлена, регенерация – дело времени и надлежащего режима.
- То есть, - опешил солдат, - этот кусок железа так и останется торчать в его боку?
- Подтверждаю. Замещение регенеративными тканями потребует времени. Вы, люди, восстанавливаетесь медленно.
- А-а, то есть это не насовсем, - Робу стало явно легче. – Спасибо, Рэтчет.
- Пожалуйста, - в «Хаммер» грузят нового тяжелораненого.
***
Дмитрий со смешанным чувством изучает собственный рентгеновский снимок. Держать его приходится левой рукой, потому что правая все еще в лангетах. Как напоминание о «кошаке». Еще одно напоминание засело в его боку, причем явно надолго. Симбионт в очередной раз спас ему жизнь, весьма своеобразным способом. И, как ему сказали, он должен Рэтчету. Снова.
- Привет, смертничек! – раздается жизнерадостное приветствие. Роб, как всегда, в своем репертуаре. – Тебе тут привет от ребят и большой респект от начальства. Морально готовься, ты у нас теперь герой. Как только окрепнешь, жди торжественный вынос мозга, прилагающийся к наградам.
- Да в угаре с бодуна я видал те награды, - Дмитрий перехватывает инициативу. – Давай рассказывай. Меня тут байками кормят, заколебали, шутники несчастные.
- Тебе вкратце, или в подробностях? – пользуясь отсутствием кого-либо из медперсонала, Роб вольготно устраивается на свободном уголке койки. – Что ты помнишь?
- Немного, - Дмитрий осторожничает, после того, как осматривавший его медик переусердствовал с проверкой мыслительных функций.
- Интересно, почему. Наши медноголовые друзья считают, что это из-за ускорения, перегрузившего твою нервную систему. Ты нереально крут, Айронбой! За тобой даже десептиконы не могли угнаться! Я сам видел, как один палил по тому месту, где ты был за секунду до этого, а ты в это время выносил ему потроха. Ты обалденно умеешь привлекать внимание, особенно десовское! Простые смертные тебя вообще еле фиксировали, чуть не пристрелили по ошибке, приняв за железного, но ты вовремя смылся.
- Все это безумно интересно, особенно, если учесть, что ускорение я отработал до сносного уровня всего несколько недель назад, Ближе к делу, Роб. Сколько десов вообще было? У меня сложилось четкое ощущение, что они толпились, как шопоголики на распродажах.
- Ну да, конечно, - хохотнул Роб. – А может, это кое-кто другой мотался по всей базе, как будто ракета в причинном месте засела? Все, молчу. Одиннадцать их было. Все – летучие. Уползло двое. Остальных сейчас медноголовые препарируют в своем новом ангаре. Нет, а серьезно, откуда такие скорости? Парни клянутся, что ты реально летал!
- Ты будешь первым, кто об этом узнает, слово даю. Блок аналитиков уцелел?
- Цела твоя кладовка. И даже Коллинз и компания уцелели. Те, кто заперся в блоке. Их почти сутки выковыривали из-под земли, успели вовремя – кислород в аварийных баллонах был уже на исходе. Они были весьма рады появлению медноголовых, знаешь ли.
- Парень, ты подарил нам девяносто семь секунд на подготовку, - встревает сосед по палате. – И даже больше, если учесть, что некоторые примчались в свои каптерки еще до объявления тревоги. Куча народу тебе душевно признательна за это, в противном случае здесь была бы стройплощадка под выравнивание. Слушай, так откуда ты узнал?
- Барометр в заднице, - охотно пояснил присутствующим Роб, уворачиваясь попутно от пинка. – Реагирует на угрозу вышеупомянутой части тела. Усовершенствованная модель. Работает с опережением.
- Садюга ты, Роб! Мне же смеяться больно! - ржет уже вся палата. Дмитрий примеривается, сможет ли он достать шутника подушкой, оценивает свои силы и с сожалением отказывается от этой идеи. На его счастье, появляется дежурный врач и разгоняет веселую компанию. И только тогда Дмитрий понимает, что снова не спросил о судьбе Дэна.
***
Находит он Дэна в другой палате, как только ему позволяют подняться на ноги. И сразу же понимает, почему Роб уходил от этой темы. Робсону капитально досталось при обрушении стены. Дмитрий судорожно выдыхает, увидев, что друг лишился ноги.
- Знаешь, сначала меня обнадеживали, но в итоге оказалось, что собирать нечего, - Дэн пытается улыбнуться, – похоже, бог таки любит троицу. Я отработал три своих выхода.
- Это ты мне говоришь? У меня вместо ломтиков легкого и печени дырчатая металлическая масса инопланетного происхождения, знаешь ли. Если б ты только знал, что мне приходится есть и пить! И сколько разного добра мне вкачивают ежедневно через катетеры, - Дмитрий говорит совсем не то, что нужно, лишь бы не видеть этой вымученной улыбки. – Мало того, мой завтрашний день рождения накрылся, ты представляешь? Моей первой в жизни капитальной пьянки не будет!
- О да, это проблема, - глаза Робсона разгораются. – А я-то мечтал увидеть тебя под столом. Или лицом в салате. И еще на следующее утро, на построении. Некоторые вещи надо пережить на собственном опыте, железный мальчик.
- Не в этом году, - коротко отвечает Дмитрий. – И следующая моя драка тоже будет не раньше. Иначе мне придется иметь дело в разъяренным Рэтчетом. Ему, похоже, надоело меня штопать.
- О да, о Рэтчете Ужасном тут легенды ходят. Его даже автоботы боятся, знаешь? Кроме Оптимуса, разумеется. Обалденный авторитет. А по поводу следующей драки… я бы ставки делать не спешил. Ты у нас исключительно везуч на приключения.
- Помнится, когда кое-кто гонял меня по полигону, я слышал со-о-овсем другое, - Дмитрию приходит в голову неожиданная мысль. Робсон, несмотря на скверное состояние, улавливает перемену в подопечном и выжидающе смотрит на него. – Я вот подумал, что некоторые вещи ты можешь делать вне зависимости от наличия или отсутствия ноги.
- Ну-ка, и что ты придумал на этот раз?
- Дрючить молодое пополнение и натаскивать по оружейной части. О, это у тебя получается замечательно, у меня до сих пор нервный тик при одном только воспоминании, - Дмитрий демонстративно содрогается.
- Нет у тебя никакого нервного тика, мальчишка!
- Ну так будет, если доживу до старости, - хулигански ухмыляется парень. – Давай, поправляйся. Только так ты сможешь надрать мне задницу за непочтительность.
- Надеру непременно! – Дэн зверски жалеет, что не может добраться до нахального малька прямо сейчас. Однако, мальчишка подал идею… Даже когда санитар отправляет хихикающего посетителя обратно в свою палату, Робсон продолжает задумчиво обсасывать ее со всех сторон. И ему уже остро хочется, чтобы полковник согласился.
