— Наверняка это больше, чем просто совпадение, — настаивала она. — Я еще не видела ни одного меха с голубой оптикой, который бы причинял кому-либо зло… Ну, если не считать злом «порабощение человеческой расы», естественно, — она кивнула, быстро поправив себя. — Но те, что с красной оптикой… У твоего хозяина она была такая, Майлз, я помню, — Майлз приложил усилие, чтобы не поморщиться при упоминании. — У мехов, которые украли нас, она тоже была, как и у тех темных личностей, с которыми они встречались. Как и у большинства на Земле… — вспомнила она, понизив голос.
— Так эт чё, вроде заговора по цвету глаз? — предположил Майлз, лишь отчасти шутя.
Микаэла просто пожала плечами, пока Сэм молча размышлял.
— Я не знаю. Возможно, в смысле, они роботы, может у них где-то там буквально имеется «моральный код». Возможно, некоторые коды отличаются от других, и это влияет на цвет их оптики. Не знаю, — рассеянно повторила она. — Может я и ошибаюсь. Но подумайте вот о чем: это не обычное совпадение, правда же? И я не уверена, что когда-нибудь видела, чтобы в их поведении все было наоборот.
Наступила пауза: подростки напрягали умы, просеивая воспоминания сквозь воображаемое сито.
— … А ты в чем-то права, — проворчал Майлз. — Все дружки Инди — красноглазые.
— А друзья Желтого — синеглазые, — согласился Сэм.
Еще пауза, в течение которой на них нахлынуло откровение.
— Безумие. Мне нравится эта идея, хоть она без доказательств, — подытожил Майлз. — Шанс с первого взгляда определить, стоит ли улепетывать или нет… Заманчиво звучит, — губы растянулись в легкой мечтательной улыбке.
Они еще много болтали. Микаэла поведала, как они повстречали еще одного человека — ребенка по имени Аннабель, которая жила у друзей Желтого. Сэм в деталях описал всех роботов, которые когда-либо встречались с Желтым: Фиолетовый и Зеленый (только у них были красные глаза), Добряк, Флеши, Черный, Доктор и Громила. На последнем имени брови Майлза приподнялись, на что Сэм ответил: «Он был поразительно огромен, даже не сомневайся».
Впрочем, сомневаться никто не собирался: чем меньше он знал о «поразительно огромных роботах», тем счастливее был.
Микаэла воспользовалась моментом, чтобы непосредственно перейти к описанию условий, в которых проживала Аннабель при участии вышеупомянутого Черного, Доктора и их просторного дома. Микаэла призналась, как интригующе было видеть, что столь напуганная и травмированная девочка пришла в норму за столь короткое время — смелое заявление, как показалось Майлзу, подстегнуло его к размышлениям.
Он не знал, выбрала ли Микаэла эту историю просто потому, что пыталась поддержать беседу, или намеревалась вдохновить его этим. В любом случае он не обижался, вместо этого становясь все более задумчивым.
Возможно ли для него сделать такой же переход?
Не стоит быть экспертом, чтобы заметить: Сэму и Микаэле комфортно подле Желтого. Очевидно, что такое существование — не оглядываясь на то, насколько хреновое оно здесь для людей — вполне сносное. Еще несколько часов назад Майлз и предполагать не смел, что его взгляды могут измениться. Это вряд ли будет легко, но определенно возможно. Несмотря на полученную травму и укоренившееся недоверие, время, вероятно, постепенно залечит эту рану.
Секундочку. Майлз нахмурился; друзья этого не заметили. Что во имя Земли (или где они там) сейчас творится в его сознании? Уповать лишь на время?
Не, к черту! Он человек, а не какая-то скулящая, обиженная собака… Вообще-то он ничего не имел против собак и, безусловно, никогда не обижал их. Память услужливо подкинула воспоминание о давно покинувшем его мастиффе Мейсоне, которого фактически спасли от… Нет, не отвлекаться! Он человек. Если ему нужно к чему-то приспособиться, то разрешения у времени он спрашивать не намерен. Да, это будет нелегко независимо от того, что он собирается делать, но Майлз поклялся про себя, что последует-таки совету своих друзей и сделает всё в лучшем виде. Если не для психологического, то для физического благополучия. Больше гигантских роботов Майлз боялся перспективы быть вновь покинутым без каких-либо гарантий выживания. Действия вразрез воле пришельцев — если учесть, что друзья правы и есть небольшой процент мехов, не желающих ему зла — плохо отразятся на его попытках адаптироваться к новым условиям.
Краем глаза он заметил возникшую большую желтую фигуру. Повернув голову, он убедился, что хозяин дома наблюдает за их взаимодействием с другого конца комнаты.
Майлз старался побороть дрожь во всем теле, но быстро сдался. Смягчиться по отношению к пришельцам — проще сказать, чем сделать.
— Он вернулся, — Майлз прервался, хмуро кивнув на дверь. Друзей, похоже, новость совершенно не впечатлила.
Желтый приветливо улыбался им взглядом, стоя в проходе. Он беззастенчиво отдавал все свое внимание Майлзу, когда тот начинал говорить. Пристальный взгляд заставил блондина неумышленно отвернуться, при этом продолжая неотрывно коситься на робота.
Под взглядом человека Желтый тоже не шевельнулся. Мех начал подступать к ним медленно и осторожно, с каждым шагом вытягивая вперед руку. Приблизившись на достаточное расстояние, мех присел в нескольких футах от подростков, наконец, позволяя им увидеть три красных шарика, гуртившихся в ложбинке между двух металлических пальцев.
Майлз удивленно глазел, а остальные — и органические, и механические — наблюдали за его реакцией.
— Это что, яблоки? — наконец выдал он хриплым шепотом, больше напоминающим шипение. Оптика Желтого с любопытством мигнула на шум. Но Майлз был слишком заинтересован яблоками, а Сэм и Микаэла — им самим, чтобы заметить это.
— Он иногда дает нам свежие фрукты, — кивком подтвердила Микаэла. Она наклонилась вперед, беря себе яблоко. Сэм выждал несколько секунд, сделав то же самое.
Майлз же старался оценить реакцию Желтого на действия друзей. Ничего не происходило. Все, как говорил Сэм и Микаэла — нет угрожающих движений или пугающих жестов, только мирное взаимодействие.
Вопреки протесту инстинктов, Майлз наклонился, неотрывно наблюдая за лицом меха, и перекинул свою руку через согнутые металлические пальцы, чтобы дотянуться до последнего свежего фрукта…
Он мог поклясться, что оптика желтого робота засияла от счастья — инопланетная версия улыбки. Зрелище настолько потрясло и заворожило парня, что он позволил меху взлохматить себе волосы — весьма нежное прикосновение, не нанесшее никакого вреда. Желтый тут же покинул его личное пространство, что тоже немало удивило. Одно дело слышать, что мехи могут быть ласковыми со своими человеческими питомцами, а совсем другое — видеть это.
Когда Желтый ушел из комнаты, Майлз обернулся к Сэму.
— Это — самая странная вещь, которая когда-либо со мной случалась.
Сэм откусил кусок от яблока, задумчиво его прожевав и глотнув.
— Хочешь сказать: страннее, чем быть похищенным пришельцами? — еще один укус. — Или быть не с той стороны прилавка зоомагазина? — громкий хруст от пережевывания очередного яблочного кусочка заглушил следующий пример.
— … Не считая этого, — уточнил Майлз.
— Ты привыкнешь, — с энтузиазмом сказала Микаэла.
Это было правдой лишь отчасти. Остальную часть цикла Желтый в свою комнату не возвращался. Было два момента, когда он проходил мимо, направляясь в комнату в конце коридора, но не останавливался, чтобы проверить их. Микаэла считала, что, возможно, Желтый держится на расстоянии, чтобы дать Майлзу время привыкнуть к нему.
— Глупость какая-то, — заявил Сэм. — Как можно прикипеть к тому, кого здесь даже нет?
Но Майлз был благодарен. Спустя часы разговоров он несказанно радовался, что может подлезть под кровать меха, закутаться в мягкие простыни и заснуть. Сэм и Микаэла присоединились к нему не сразу, а до возвращения Желтого оставалось кое-какое время: блондин мог получить желанный и столь необходимый отдых.
Впервые за долгое время ему удалось поспать дольше тридцати минут. Но нервозность вернулась, когда Желтый пришел, чтобы подзарядиться. Зная, что мех прямиком над ним, Майлз даже с друзьями под боком не мог успокоиться. Он задремал минут на пятнадцать, затем проснулся, неудобно поерзал, посмотрев на платформу-полоток так, словно мех может материализоваться сквозь нее, а потом повторил процесс. В следующий раз проснулся он тогда, когда Желтый встал и покинул комнату. После этого Майлзу удалось умоститься, чтобы поспать еще около часа.
В последний раз он проснулся от смеси потребности поесть и сходить в уборную. Остальные еще спали. Майлз разрывался между желанием позволить друзьям спать дальше и необходимостью покинуть укрытие под платформой.
Он несколько раз старался накопить достаточно мужества, чтобы выйти самостоятельно.
Да какая разница, спрашивал он себя. Вчера Желтый дал мне поесть, почему сегодня должно быть иначе?
Логикой он понимал, что очень хочет есть, а ведет себя глупо, но эмоции заставляли поберечься от риска.
В этот раз эмоции взяли верх. После нескольких неудачных попыток выйти, Майлз решил задвинуть свой дискомфорт подальше до тех пор, пока Сэм и Микаэла не проснутся.
Наверняка здесь был какой-то бог, услышавший его молитвы — хотя бог явно не отличался постоянством в исполнении желаний, учитывая историю Майлза — потому что прождать пришлось всего около двадцати минут, прежде чем Сэм не пошевелился.
— Эй, Сэм. Сэм, — прошептал Майлз, стараясь обратить на себя рассеянное внимание лучшего друга.
— А? — пробормотал Сэм. Или он неразборчиво пробормотал «да». И так, и так получилось бессвязно.
— Не засыпай в течение минуты, лады? Мне нужно сходить в туалет.
Сэм издал очередной неясный звук, в котором Майлз признал согласие.
Взбодрившись, парень принялся выходить из-под платформы. Он выпутался из одеял и подполз к темной границе, разделяющей укрытие и открытое пространство комнаты. Майлз с трудом пересек эту границу, заставляя себя сохранять спокойствие. Нервы давали о себе знать, но он ожидаемо сумел без эксцессов с роботами добраться до смехотворной пародии на туалет. Всё делалось в спешке, но Майлзу хватило здравого смысла помыть руки около сосуда с чистой водой, прежде чем подкрасться к кормушке и умыкнуть оттуда завтрак до того, как это сделает кто-то другой. Последняя миссия: дрожа и ежесекундно оборачиваясь, вернуться обратно к платформе. Здравый смысл вновь требовал, чтобы он успокоился, поскольку у Желтого не было никаких оснований их проверять, но эмоции убеждали, что он не может делать что попало без печальных последствий.
Здравый смысл оказался прав, так как Желтый и не показался, а Майлз безопасно добрался до укрытия.
Когда он вернулся, Сэм еще лежал, но уже не спал. Спустя момент тишины Майлз развернул пакетик с едой. Сэм повернул голову, вопросительно поглядывая на своего друга.
— Ты ждал, пока я проснусь, чтобы сходить в туалет? — спросил он.
— Ага, — подтвердил Майлз. — Но не долго. Все нормально, не беспокойся.
Сэм явно не хотел соглашаться, но, ради блага своего друга, не стал ничего обсуждать. Он извинился и пошел делать дела по пятам Майлза. Где-то глубоко завозилась зависть, что кто-то может выходить из укрытия, не колеблясь и не тревожась.
Потом парни спокойно ели, беседуя вполголоса, чтобы не будить Микаэлу. Она проснулась спустя сорок минут после Сэма, забрав свой завтрак и быстро с ним расправившись.
— Ребят, так… чем вы весь день занимаетесь? — поинтересовался Майлз.
— … Ну, предположим, ничем? — невесело усмехнулся Сэм; и добавил, когда парень непонимающе уставился на него: — Здесь особо нечем заняться. Обычно мы идем в переднюю комнату и наблюдаем за Желтым. Даже одеяла туда перетащили. Мы с Микаэлой в основном сидим там, говорим и смотрим, как он делает всякие штуки. Иногда мы пристаем к нему, чтобы он поднял нас на стол, иногда мы играем с этим проводом, который Микаэла уговорила его для нас взять… но, в целом, довольно скучно. Словно неудачные летние каникулы.
— В нашем ежедневном графике очень много спанья и безделья, — маленьким кивком подтвердила Микаэла.
Опасаясь, что такая пассивность навредит ее здоровью, она несколько раз пробовала разнообразить досуг бегом трусцой и аэробикой. Желтый оказался крайне обеспокоенным ее поведением: впредь она старалась не повторять это, когда он был поблизости.
Мысль о том, чтобы целенаправленно выходить и отдыхать около меха, Майлза не вдохновила.
— М-м-м, ребята, можете заниматься привычными делами, а я пас. Думаю, сегодня я перекантуюсь здесь, — сказал он им.
— Ты считаешь, что мы уйдем и бросим тебя здесь? — вздернул брови Сэм.
— Я так не думаю, — ответила за него Микаэла. — Если ты хочешь остаться здесь — мы с тобой. Особой разницы между той и этой комнатой нет. Ничего не теряем.
Итак, в первый день Майлз и шагу из комнаты Желтого не сделал. Подростки провели много часов за разговорами, по очереди стараясь жонглировать тремя пустыми пищевыми пакетами (Майлз был единственным, у кого это хорошо получалось). Первым, кто за день решил вздремнуть, был Майлз, и Сэм с Микаэлой старались быть осторожными, чтобы его не разбудить.
В течение часа они по очереди погружались в сон. Как только приступ лени отступил, они попытались разыгрывать ситуации, которые видели в телевизионном шоу под названием «Так чья сейчас реплика?»¹. Когда-то давно это была любимая передача Майлза. В игре два фаворита старались задавать вопросы, используя исключительно строки из песен.
Желтый проверил их приблизительно в середине дня. Поначалу Сэм и Микаэла не заметили присутствие Желтого, но им подсказал внезапно запнувшийся Майлз, сделав глубокий успокаивающий вдох. Мех стал на середину комнаты, наклонившись и заглядывая под кровать.
— Не волнуйся — нас он тоже так проверял, когда мы только появились здесь, — прокомментировала действие Микаэла.
Желтый постучал пальцами, в чем его люди признали приглашение.
— Оу, он хочет поиграть с тобой, — подразнила Микаэла.
Майлз в замешательстве моргнул на нее.
— Что-что он хочет?
— Поиграть. Не дай Микаэле провести себя — в первый раз ее это тоже напугало, — опережая подругу, ответил Сэм. Затем, к тихому ужасу Майлза, его друг пополз навстречу Желтому. Мех чирикнул, переместил пальцы, которыми постукивал, на спину Сэма, чтобы погладить. Внутренности Майлза скрутились в узел, когда Сэм принялся бороться с пальцами робота. — Видишь? — отозвался он, обняв подобие указательного пальца, стараясь его согнуть.
Мех сместился, а парень оставался невозмутим; Майлз наверняка знал: будь он на его месте — отбивался бы от каждого движения, чтобы не позволить успокоить себя второй рукой. Майлз застыл, как вкопанный. Микаэла же, напротив, пожала плечами и поползла навстречу своему парню и инопланетному хозяину. Она присела около массивной груди робота, наслаждаясь исходящим от него теплом, пока он ласково ее поглаживал.
Несмотря на то, что они нарисовали привлекательную картину, сил присоединиться к ним Майлз в себе так и не нашел. Желтый продолжал попытку около пятнадцати минут. В итоге он вынужден был вернуться к своим делам, оставив их в покое.
— Все нормально, — позже Сэм попытался подбодрить друга, чтобы тот не накручивал себя из-за неспособности присоединиться. — Ты поймешь, в конце концов. Нам потребовалось некоторое время, чтобы начать ему доверять.
Это — самое примечательное событие дня.
Второй день начался практически идентично первому: пока Сэм был в полубессознательном состоянии после дремоты, Майлз пошел и сделал все свои утренние дела. Проснулись они в том же порядке, с той разницей, что Микаэла встала достаточно рано, чтобы позавтракать вместе с ними за беседой.
— Я хочу попытаться, — заявил Майлз. Для друзей прозвучало совсем невпопад. Для него сказанное — результат двадцатиминутного обдумывания.
— Что попытаться? — уточнил Сэм.
Майлз кивнул сам себе.
— Посидеть снаружи с вами.
Ребят это застало врасплох. Микаэла попыталась объяснить, что заставлять никто не собирается, и они не против остаться в комнате, но Майлз ничего подобного и не подразумевал.
— То, что я делаю, — сказал он не так убедительно, как ему бы хотелось, — нужно мне. Я не собираюсь сидеть здесь и позволять Инди одерживать надо мною победу. Он уже достаточно навредил, и я больше не позволю ему затягивать петлю на моей шее.
В этот момент Сэм осознал, насколько сильная личность Майлз: он поверить не мог, что за все эти годы не видел этого за личиной беззаботности.
Когда все подготовились, то мигрировали в главную комнату. Майлз не был впереди, но задавал темп. Особенно, когда они впервые шагнули в гостиную из коридора, встретившись с Желтым: все замерли на месте, но Сэм и Микаэла были готовы ждать столько, сколько потребуется.
В этот день Желтый вел себя экстра-осторожно, оставив одних, чтобы не притеснять. Майлз периодически поглядывал на меха во время беседы с товарищами. Потребовались некоторые усилия, чтобы продолжить говорить, когда мех встал, но все обошлось, ведь он всего лишь помахал им на прощанье, перед тем как покинуть дом.
Поскольку дом теперь был в личном пользовании людей, Микаэла провела другу незапланированную экскурсию, пока Сэм пытался открыть комнату Добряка; к его сожалению — дверь не поддалась. Они захватили завтрак и съели его в главной комнате.
Желтый все еще не вернулся, когда подростки переместились в его комнату, чтобы пообедать, а затем поспать.
Медленно засыпая, Майлз размышлял, что все это было и вполовину не так плохо, как он думал. Хотя… возможно, это потому, что Желтый отсутствовал большую часть дня, но все равно!
Монохромный вернулся спустя три дня после того, как оставил Майлза на попечение Желтого.
Вскоре после пробуждения троица позавтракала и направилась в гостиную. Майлз одарил Желтого мимолетным взглядом, когда мех, работая с чем-то подозрительно напоминающим очень толстый планшет, с энтузиазмом поприветствовал их чириканьем. Плечи парня слегка дрогнули, но эта реакция не имела ничего общего с тем ужасом, который он испытывал три утра назад.
Желтый стоял около тринадцати минут: Майлз почти ожидал, что он снова уйдет, и очень занервничал, когда этого не произошло. Вместо этого он подошел к ним, как в первый день, протянув ладонь. Майлзу удалось держать себя в руках достаточно долго, чтобы рассмотреть, что на этот раз им предлагались груши. После того, как люди взяли по груше, Желтый отступил к своему столу, позволяя им довольствоваться фруктами без зрителей.
К тому времени, как им помешали, груши давно исчезли: три огрызка, один нечаянно перекушен напополам, были единственным свидетельством их существования. Майлз старался заставить ядро плода стоять вертикально, хотя осознавал всю четность этой затеи, когда до него донеслась серия негромких ударов, источник которых был где-то за входной дверью.
Все четыре головы моментально обернулись на стук, но Майлз, опустив руки, сделал это быстрее и резче остальных. Когда Желтый пошел к двери, чтобы посмотреть, Микаэла рассеянно погладила товарища по плечу, чтобы успокоить.
Желтый пригласил в дом знакомую фигуру черно-белого похитителя/спасителя. Высокий мех не обращал на подростков никакого внимания, переговариваясь с меньшим товарищем; в руке он держал заметную клетку-переноску, которая была очень похожа на ту, в которой носили Сэма и Микаэлу, но рассчитана на не более двух человек.
Пришельцы говорили еще около минуты, в течение которой у одного светловолосого подростка скрутило желудок от чувства страха.
Почему Монохромный здесь — совершенно очевидно. Сама по себе перспектива уйти с мехом не была столь ужасна, как можно было ожидать. Ужасало незнание того, что произойдет после. Куда он попадет? К кому он попадет? Этот кто-то будет красноглазым или синеглазым?
Колеблясь, Майлз перевел взгляд с одного меха на другого, ожидая, кто первый из них шевельнется.
Первым шевельнулся Монохромный: не переставая беседовать с Желтым, он медленно перевел взгляд на Майлза. Парень выдохнул так спокойно, как только мог, стараясь не придавать значения тому, как гротескно жутко это выглядит. Ярко-желтый мех не возражал, что его друг отвлекся, кивнул и довольно защебетал, соглашаясь с чем-то. После этого Желтый ушел в бытовую комнату, а Монохромный наклонился, ставя переноску на пол.
Несмотря на то, что Майлз смотрел на эту штуку с изрядной долей беспокойства, мех не заставил его туда лезть, выпрямившись и последовав за Желтым. Собрание мехов в другой комнате дало трем друзьям время для передышки и подготовки.
— Что ж, я… эх… — с содроганием начал блондин, мысленно стараясь собраться. — Думаю, это прощание… снова. Весело было.
На этот раз Сэм не посмел усмехнуться — никаких фальшивых улыбок как тогда, когда их разделили впервые.
— Теперь-то у нас есть основания полагать, что расставание не навечно. Может быть, Моно еще принесет тебя к нам поиграть?
— Кто сказал, что я останусь с ним? — Майлз не хотел быть пессимистом, но, оглядываясь назад, иначе не получалось. — Он просто тот, кто поймал меня. Кто знает, кому он дальше меня передаст?
Сэм о такой возможности не подумал: доказательством этого стало замершее от наката тяжелых мыслей лицо.
— Да, мой друг, мышление — не самая сильная твоя сторона, — рассмеялся Майлз. — Не волнуйся, Сэм. Уверен, что буду в порядке.
Возможно, что-то подобное он говорил, когда Инди забрал его из зоомагазина — и он определенно был не в порядке после этого — но сейчас, как ни странно, слова дались намного проще. Даже в зоомагазине он не считал, что жить с мехом легко. Теперь он убедился, что такое возможно. Желтый вполне неплох. Майлз до сих пор чувствовал себя некомфортно рядом с ним, но понимал, что это не вина меха.
— Я буду в порядке, — повторил он, подарив Сэму крепчайшие объятия.
— Да, будешь, мужик, — согласился Сэм, ответив ему тем же. — Не могу представить, чтобы синеглазый отдал тебя тому, кто причинит тебе вред.
Не зная, что ответить, Майлз лишь сильнее обнял, а затем отпустил. Микаэла потянулась к нему, положив руки на плечи.
— Пожалуйста, Майлз, это может быть трудно, но пообещай, что ты попытаешься. Пообещай нам, что ты не дашь мехам повод обидеть тебя, — очень серьезно сказала Микаэла.
Майлз потянул ее в объятия.
— Я постараюсь. Обещаю, — он легонько потер ее спину, а затем отпустил. — Но я не обещаю быть паинькой, если они первые начнут.
— Мы и не ждем, — усмехнулся Сэм. — Разрешаем хорошенько отвесить им, если они первые отвесят тебе.
— Надеюсь, до такого не дойдет, — искренне пожелала Микаэла.
Желтый и Монохромный возвратились в комнату. Какое-то мгновение мехи наблюдали за финальным взаимодействием людей, а затем черно-белый мех кивнул товарищу, подойдя к клетке-переноске. Он присел на корточки рядом с ней и тихо зарокотал, привлекая к себе всеобщее внимание. Он встретился взглядом с Майлзом и — с надеждой? — указал на клетку.
— Я лучше пойду, пока он меня не заставил, — пробормотал Майлз, отважно стараясь не вспоминать, сколько раз его хватали. Он медленно подошел к переноске и уселся внутрь. Майлз содрогнулся, когда Монохромный закрыл за ним дверцу, но старался сохранять спокойствие. По крайней мере, он мог гордо заявить, что в этот раз пошел по собственной воле — это плюс. Он усмехался друзьям, даже когда его мини-клетка поднялась. — Думаю, на этот раз у меня получится.
— Постарайся, — крикнул вверх Сэм.
Пришельцы тоже попрощались друг с другом, а затем Майлза вновь унесли из жизни Сэма навстречу чему-то неизведанному.
Сэм ощущал, что на этот раз перспективы были более радужными.
Два орна после того, как Проул забрал Квирка, прошли довольно обыденно. Бамблби был несказанно рад, что за проведенное здесь время чужак не оказал на его питомцев плохого влияния. Во всяком случае, где-то цикл после Сигнал и Комплемент весьма оживились.
Спустя пять циклов апартаменты вновь всецело принадлежали им — когда суматоха от появления Квирка сошла на нет — и Бамблби решил проверить, как его люди реагируют на воду. Он и раньше хотел помыть их, но как-то манипуляторы не доходили просто наполнить раковину и сделать это. Когда Проул поведал о процессе купания Квирка («Бедняга едва не утонул, но, скорее, от страха передо мной, а не водой»), Би наконец решил, а почему бы и нет? Стоит попробовать.
Би наполнил раковину, как проинструктировал Проул, добавив немного моющего раствора, отчего вода на поверхности помутнела и покрылась пузырьками. Затем он поднял людей и поставил их на столе около бассейна. Мех надеялся, что парочка самостоятельно зайдет в воду, чтобы ему не пришлось их заставлять или зря тратить воду.
Для экс-разведчика стало невероятным сюрпризом то, что Комплемент осмотрела раковину, показав Сигналу зубы, и прыгнула туда с криком и всплеском.
Человек не спешил всплывать. Бамблби немедленно оперся о столешницу, склонившись над бассейном. Оптика металась над поверхностью воды, где она нырнула, оставив после себя медленно нарастающую рябь. Би озабоченно посмотрел на Сигнала: человек не спешил повторять поведение своего партнера, вместо этого считывая реакцию меха.
Они удивленно смотрели друг на друга, выдерживая напряженную паузу, но второй всплеск воды, сопровождаемый порывистым вдохом маленьких органических легких, разорвал зрительный контакт, привлекая их внимание.
— О, слава Праймусу, — пробормотал Би. Комплемент всплыла. Она не выглядела напуганной, оказавшись в водяной ловушке, и самостоятельно держалась на плаву. Когда девушка немного проплыла, окликая партнера — предположительно, что это был подзыв, потому что Сигнал сразу же прыгнул к ней — Бамблби с удивлением задумался: как организм может чувствовать себя комфортно в количестве воды, которое способно его убить.
Сигналу, как и Комплемент, нравилась вода. Тешась, Бамблби присел на корточки, опустив подбородок на стол, и, вытянув руки, положив их по обе стороны от раковины; он спокойно наблюдал за тем, как люди с помощью размашистых движений конечностями плавают сквозь мыльную воду, неуклюже освобождаясь от всех комплектующих. Комплемент, кстати, превратила ополаскивание головы в настоящее зрелище со всплеском, проводя пальцами сквозь копну длинных черных волос. Сигнал делал что-то подобное, но у него это заняло меньше времени.
Для экс-автобота не составило труда сложить дважды два, чтобы понять: его взрослые, прирученные люди привыкли ухаживать за собой, используя обильные источники воды. На мгновение накатило разочарование, что им не понадобилась его помощь, но это быстро прошло. Би был больше рад, чем расстроен, видя, как они счастливо резвятся.
Он, правда, чувствовал себя виноватым за то, что не предоставлял им такое удовольствие раньше.
Люди плескались около добрых пяти брийм. Они доказали, что умеют купать себя, а затем принялись просто наслаждаться ванной, не ставя перед собой более высокой цели, чем веселое времяпрепровождения.
Бамблби вмешался, предлагая помощь, только тогда, когда Сигнал подплыл к кромке раковины и попытался выбраться, с чем не справился. Мех опустил ладонь в воду, зачерпывая в нее человека.
— Нужно смыть мыло, а то оно засохнет и начнет раздражать твою хрупкую органическую кожу, так ведь? — размышлял мех, последовав совету Проула и ополоснув человека под краном. По первой тот был удивлен, но быстро успокоился. После процедуры, Би предоставил любимцу чистую сухую ткань, которой Сигнал немедленно начал тереться — очевидно, они так же знали, как сушить себя. Би оставил питомцу чистый комплект одежды, а сам повернулся к Комплемент.
— Ты уже готова выйти? — спросил он.
Комплемент задумчиво рассматривала протянутую в ее сторону руку. Она нырнула под водную гладь, затем вынырнув и неспешно поплыв к нему. Мех повторил процесс с тем отличием, что питомица быстро пошевелила руками, чтобы ополоснуть голову под краном.
И брийма не прошло, как люди были высушены (частично) и покрыты одеждой. Влажными оставались только волосы на голове. Бамблби предполагал, что ускорить процесс сушки можно, если разместить их под теплой струей вентиляции. Но, кажется, это не особо важный вопрос, поскольку люди по этому поводу не суетились.
Вооружившись знанием, что его людям нравится ванна, он пообещал себе, что как минимум раз в орн будет предоставлять им такое удовольствие.
Сигнал и Комплемент вернулись к привычному времяпрепровождению, быстро забыв о волнующем опыте первого купания. Они прятались под платформой лишь для сна, а в моменты бодрствования ходили за ним, как привязанные, приставали, прося поднять их на стол во время работы над чем-то.
Экс-разведчик был рад пустить людей на свой рабочий стол: они всегда знали, когда не нужно мешать хозяину, если он действительно занят, и служили хорошей отвлекаловкой во время ненасущных дел.
Сегодня как раз один из таких дней.
Бамблби как раз заканчивал последний доклад за этот орн (какая-то чушь о геологическом стеснении в строительной зоне). Сигнал и Комплемент по очереди тыкали в датапад, который Би недавно вручил им, зачарованно вырисовывая зеленые полосы и пятна. Когда Комплемент легла, шевелясь как юркий искрящийся провод, Би улыбнулся про себя, поставив последнюю подпись и отключив экран.
Он наблюдал за ними в тишине около брийма, а затем дал свежих земных фруктов, которыми так любил баловать. Питомцы остановились, чтобы принять и насытиться угощением. Би задумчиво уставился в сторону, припоминая лакомую частичку информации, которую он заархивировал циклом ранее.
— Я видел, что у вас закончилась еда сегодня утром, м-да? — заметил Бамблби, рассеянно поглаживая Комплемент. Помимо этого стоило купить им более мягкие ткани для постелей. Первоначальный набор они разделили на два спальных места: одна под его платформой, а вторая — в главной комнате кварты. Постелить еще один слой — хороший вариант, чтобы и то, и то было удобным. Поездка в магазин Дропкика этому поспособствует. У Би как раз сейчас есть свободное время…
Мех увлеченно потрепал людей по голове вместо стандартного прощания. Снял их со стола и сказал, что скоро вернется, а затем ушел.
По дороге в магазин он начал задаваться вопросом: может стоит максимально оптимизировать проведенное на улице время, заодно заскочив на Арк, чтобы проведать Софтспарк. Мысль атаковала процессор около брийма, когда с противоположной стороны улицы на его сторону перешли два увлеченных разговором меха. Один выкрашен в черный, другой — в бело-черный цвет; их невозможно не признать, и Бамблби взволновано зарокотал. Безумное совпадение!
— Айронхайд, Проул, эй! — выкрикнул Би, махнув рукой. Айронхайд отреагировал первым, а Проул успел сделать еще один шаг, прежде чем обернуться. Мехи ждали, пока экс-разведчик нагонит их; оружейник с возрастающим волнением на фейсплете, а тактик с привычным бесстрастием. — Ребята, что вы здесь делаете?
— Мы как раз возвращаемся с консультации, — Проул первым ответил, легонько поддев Айронхайда локтем.
- С консультации на тему?
— Усиления обороны, — усмехнулся Айронхайд. — Прайм настаивает, чтобы я понаблюдал за подразделением на первых порах. Проул должен был присутствовать на встрече, чтобы оговорить все ограничения.
Старшие мехи переглянулись. По тону Айронхайда было ясно, что он собирается воспользоваться этой возможностью по полной, старательно налаживая защиту и готовя резервную артиллерию колонии в количестве больше необходимого. Мысли Проула менее очевидны: не ясно, все ли равно ему или он в тайне забавляется воинственным порывом экс-сослуживца.
— Звучит весело. А сейчас вы куда?
— Зоомагазин, — отрезал Айронхайд. — У Софтспарк заканчивается еда, а еще я подумал, что нужно прикупить больше тех штук, которые они носят. После я планирую попрактиковаться в стрельбе с пушки в тренировочном зале Арка.
Это звучало интереснее, чем рассказ о новых рабочих местах мехов; чтобы не повторяться, Бамблби выжидающе посмотрел на Проула.
— Для этого предприятия есть бланки, которые нужно заполнить; еще консультация нуждающегося в советах Каонского филиала по вопросу беспризорных людей. И, к слову об этом, Квирка пора выпустить из переноски.
— Ты держишь его в переноске? — опешил Бамблби.
— Не постоянно, нет, — заверил Проул, заметно помрачнев. — Я помещаю его туда только тогда, когда ухожу надолго, потому что не хочу, чтобы он случайно себе навредил. Я не из этих владельцев-живодеров, Бамблби.
Мгновенный испуг желтого меха рассеялся. Тем не менее, он почувствовал необходимость подчеркнуть:
— Я не думаю, что это нужно… Я своих оставляю постоянно, и они никогда не попадали в неприятности по собственной воле. Думаю, твой тоже оценит свободу.
Проул не высказал мнение по поводу того, способны ли люди вообще оценивать хоть что-то. Вместо этого он согласился кратким: «Может быть», решив окончательно подстроить свой дом под человеческие нужды и оставить Квирка самого во время следующего поручения.
Вместе они дошли до зоомагазина, даже невзирая на то, что Проулу было не по пути. Уже после он вежливо попрощался, отправившись в свой жилой комплекс. Трио сократилось до дуэта: Айронхайд и Бамблби зашли в магазин, купив все, что нужно. Бамблби не переставая планировал, как бы им еще собраться вместе, ведь понял, что для психического здоровья людей нет ничего важнее, чем взаимодействие с представителями своего вида.
Пройти по словно нетронутым улочкам Айкона — сущее удовольствие, особенно после того, как привык к рушившимся зданиям, вою сирены, предупреждающей о нападении, крикам раненых и разъяренных мехов, звукам выстрелов близко- и дальнобойных орудий. После прекращения огня прошли ворны. А Джаз до сих пор ловил себя на мысли, что поражен изменениями.
Команды экс-автоботов и экс-десептиконов неустанно трудились, чтобы восстановить самые значимые города Кибертрона и исторические достопримечательности, загубленные в тысячелетиях войны. Еще много чего предстояло сделать в других местах, как и много предстояло сделать с практически восстановленным Айконом. И, конечно, былое ощущение от города уже не вернется — это очевидно. Целый пласт культуры и идей был потерян в результате боевых действий. Безмерная, невосполнимая потеря, которую, как чувствовал Джаз, еще не многие смогли осознать.
Тем не менее, прогресс, сотворивший нечто новое, безусловно, впечатлял, несмотря на весь скрытый пессимизм.
Серебристый экс-автобот улыбнулся мимо проходящей компании шумных мехов. Они уступали ему в росте, но были весьма крепко сложены. Один красно-черно-серебристый, другой такой же, но красный цвет заменился зеленым. Третий мех — пурпурно-черный, выше ростом, такой же коренастый — чуть приотстал; возможно, он не с ними, а сам по себе. На лицах всех троих поблескивала ярко-голубая оптика.
Однако вовсе не прохожие вызвали улыбку Джаза. Причиной стало существо намного меньше: человек, который нехотя плелся за первыми двумя мехами. Землянин — мужчина, насколько Джаз мог судить: тело оснащено заметной мускулатурой и, хотя большинство людей мужского пола, которых он видел или изучал, имели волосы лишь на голове, у этого черная волнистая шевелюра распространилась и на нижнюю часть лица.
Джаз мог поклясться, что видел этих мехов раньше, но не мог вспомнить имена или место, когда мог с ними столкнуться. Зеленый мех повернулся и жестом подогнал человека, на руке которого, как теперь заметил Джаз, виднелся широкий серебристо-золотой браслет. Закреплен он был не слишком туго, потому что свободно елозил по конечности, но не бренчал; создавалось впечатление, что материалом для браслета послужила часть брони меха — на это намекала текстура и цветовая палитра.
На жестикуляцию и последующий оклик темноволосый человек отреагировал еще большим раздражением. Взгляд черных глаз вызывающе скользнул в сторону, поднимаясь прямиком к лицу Джаза. Джаз одарил его улыбкой, что человеку абсолютно не понравилось. После того, как глаз и мышцы лица исказило что-то вроде спазма, он отвернулся, ворча себе под нос. Товарищи-кибертронцы удостоили его лишь мимолетным взглядом, а затем направились по своим делам.
Бедный малыш. Это уже третий человек, которого Джаз видел на прогулке с хозяином, пока шел в подзону Сената. Один был еще более недоволен, чем этот, а другой весьма взволнован тем, что его вывели на улицу.
Во время прогулки мимо прошло еще несколько мехов. Приятные перемены на контрасте с пустынными улицами и нервными, отчаявшимися мехами времен войны. Хоть перемены и позитивные, но, к сожалению, все уже не будет так, как раньше. Когда-то давно улицы Айкона были заполнены мехами и фем, которые беззаботно беседовали, смеялись и наслаждались жизнью.
Упиваясь приятными воспоминаниями о другом Кибертроне — Кибертроне до Мегатрона, начавшего собирать последователей — Джаз направился к новой цели, в подкамеру.
Это не случайная встреча, определенно. Оптимус вызвал его лично по частному каналу связи, который по большей части не использовался после прекращения огня. Первое доказательство, что Прайм не хотел, чтобы кто-то перехватил сообщение. Вторым стало место встречи: достаточно личное, чтобы поговорить в тайне, но достаточно открытое, чтобы не вызвать подозрений. Оптимус сказал ему, что их обсуждение будет кратким — еще один повод что-то подозревать.
Ну, Джаз определенно что-то подозревал. Он подозревал, сгорал от нетерпения, и нервничал — все сразу.
По крайней мере, у него будет шанс вновь поговорить с Оптимусом в независимости от темы. И, может быть, это просто обычная встреча. Как он мог судить странный выбор Оптимусом места встречи и способа общения?
Подкамера Сената была скорее под-подкамерой. Главное здание Сената, которое отстроили одним из первых, когда шаткое перемирие только вступило в силу, впечатляло не так размерами, как красотой архитектуры. Были постройки и побольше, ведь оно традиционно предназначалось для размещения всего двадцати мехо-сенаторов. Немногие, однако, оценили тонкости экстерьера, на который не пожалели никаких средств: колонны подпирали стрельчатые арки, стены украшали эффектные орнаменты, архаические резьбленные рисунки. Причудливые спирали вились вдоль рам больших окон с образными фигурами из металлических прутьев и шрапнели, и коротких лестниц, каждая из которых была покрыта разным металлом, с выгравированными символами языка Праймуса.
К задней части структуры присоединялась первая подкамера. Как следовало из названия, большая ее часть скрывалась под землей. По сравнению с главным зданием достройка была смехотвотворно креативного дизайна, и часто использовалась для неофициальных заседаний и совещаний, а в народе носила название «Ниша».
Под ней располагалась настоящая подкамера, так же использующаяся для заседаний и совещаний, но реже, чем «Ниша».
Джаз свернул от главной двери Сената, вместо этого направившись к входу в «Нишу». Здесь было четыре меха: двое, очевидно, экс-десептиконы, один экс-автобот, а четвертый походил на нейтрала. Автобот беседовал с бывшим противником, когда Джаз вошел. Теперь они оба уставились на него.
— Можем чем-нибудь помочь? — без предисловий спросил экс-дес, который показался Джазу смутно знакомым; в памяти всплыло имя Фоллбэк.
Внешне Джаз оставался невозмутим. Хотя на самом деле его всегда будет волновать встреча с экс-десами, якобы желающими простить прошлые различия… Потому что среди них немало таких, которые не воздерживались от противостояния и подстрекательства к конфликту. Около трех циклов назад экс-десептикон пытался подраться с ним!
— Хех. Не, вряд ли. Просто встречаюсь кое с кем этажом ниже, — кратко пояснил он. Экс-автобот моргнул, «Фоллбэк» пожал плечами, а два других меха переглянулись. — По-любому спасибо.
Все четверо вернулись к своим делам (потенциальный нейтрал передавал что-то экс-десептикону, который записывал Праймус знает что на компьютер). Джаз махнул на прощание и покинул главную комнату. Он пошел ко второму лифту, не к первому, и спустился в подкамеру, все время рассматривая стены для отвлечения. Поиски комнаты 4101 привели его в противоположную часть подземного строения. Чем дальше он шел, тем больше понимал, что этот лабиринт подкамер был наименее посещаем.
В том, чтобы увидеть Оптимуса Прайма спокойно стоящим около двери одной из комнат, было что-то невероятно неуместное. Этот мех так и просился в более подходящую локацию, и все же…
— Долго ждешь? — спросил Джаз вместо официального приветствия. Прайм немедленно поднял на него взгляд. — Я б раньше пришел, но это место такое изворотливое, что поиск занял время; меня могли вышвырнуть, если бы я ошибся комнатой.
— Джаз, — Оптимус обернулся с лучезарной улыбкой и смешком. Они пожали руки — жест между официальным и дружеским, который больше склонялся к последнему. Затем Прайм пригласил товарища в комнату, около которой ждал. — Рад снова тебя видеть. Спасибо, что пришел.
— Аналогично, босс-бот. И не надо благодарностей, я тоже рад прийти.
Маленькая и ничем не примечательная комната вызвала у Джаза недоумение: для чего еще ее можно использовать, кроме частной встречи с сомнительными намерениями. Когда они вошли внутрь, Прайм закрыл за ними дверь. Оптимус указал рукой на столик в центре крохотной комнаты.
По правде говоря, Джаз недолюбливал столы. Сидение за столом делало дружеский разговор более официальным. Любой разговор, начинающийся за столом, наверняка будет мрачным. Слабые надежды меньшего меха на дружескую беседу улетучились, и Джаз наконец признал, что все услышанное здесь будем самым важным из того, что ему рассказывали за последнее время.
— Маленькая секретная комната? Никого больше? Старая секция подкамер Сената? Разговор за столом? — Джаз задал череду вопросов, пока садился. Он наблюдал, как Оптимус обходит оскорбительный предмет интерьера, присаживаясь напротив. Круглый столик оказался достаточно маленьким: стоит только протянуть руку, чтобы коснуться собеседника; Джаз почувствовал себя неловко. — Что ты задумал, Оптимус? Если об этом кто-то узнает — пойдут разговоры.
Оптимус изучал его какое-то время.
— Некоторые уже знают. Если пойдут разговоры, ты скажешь то, что я попросил твоего предшественника им сказать: мы создаем новый регулирующий орган.
— … Регулирующий что конкретно? Явно не жилищные кодексы. Жилищные кодексы не требуют тайных встреч, о них не говорят с такой секретностью, как ты сейчас, — подметил Джаз с намеком на заговор. — Я вижу, что ты пытаешься втравить себя в ситуацию, которая поставит тебя в затруднительное положение. И я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
— Ты прав, — неохотно подтвердил красно-синий мех.
— Я тобой горжусь, — рассмеялся Джаз.
Оптимус едва сдерживал улыбку.
— Твое одобрение многое для меня значит.
Они погрузились в тишину всего на мгновение — Джаз не мог позволить повиснуть неловкому молчанию.
— Итак, во что именно ты пытаешься впутаться? Или, лучше спросить, во что мне впутаться для тебя? Ко мне на ум не приходит много вещей, требующих «регулирования», которые могут нанести ущерб связям с общественностью, — несмотря на беззаботный тон, говорил он на полном серьезе.
— И вновь ты абсолютно прав. Всего нескольких вещей обладают потенциалом разрушить ту хрупкую гармонию, которая у нас сейчас есть. Я осведомлен, что некоторые правила насчет этого существуют, но я не могу отрицать свои опасения насчет того, что информация, которая поступает с Земли, ненадежна, — сказал Прайм так тихо, словно кто-то мог его подслушать и тут же разразится война.
Оптика за визором Джаза неотрывно фокусировалась на давнем друге.
— Я чувствую, что ты говоришь о чем-то более реалистичном, чем та байка о летающем вокруг Старскриме, набирающим армию в отсутствие Мегатрона, — экс-диверсант постучал пальцем по столу. Он вынужден был признать, что возможность стучать по столу чуточку улучшило его мнение о нем. — Так о чем же речь?
— Боюсь, те несколько правил, которые мы ввели для контроля вывоза живых существ с Земли, не соблюдаются, — Оптимус бросил короткий взгляд на дверь. — Многие знают о моем отношении к так называемому «человеческому бизнесу» — я предпочел бы, чтобы его прикрыли. Но я признаю, что такое маловероятно, поэтому пришлось согласиться на это, обеспечив меры для минимализации риска для бедных существ. Я уверен, что эти меры не соблюдаются на всех уровнях.
Джаза это нисколько не удивило: торговлей почти полностью заведовали экс-десептиконы! От них иного ожидать не приходилось, как бы грубо и стереотипно это ни звучало.
— И сейчас ты планируешь что-то предпринять, я уловил мысль, — Оптимус не кивнул, потому что ответ и так очевиден. — А как я вписываюсь во все это?
Оптимус положил обе руки на стол.
— Дело в том, что я уже говорил об этом с несколькими мехами, включая твоего старого друга Кроссвайза. Слишком многое сейчас происходит, чтобы сделать все быстро и последовательно. Защитная система Станикса проходит окончательную проверку безопасности Рэд Алерта, оборона Калиса вскоре претерпит серьезные изменения, Верита Пакс расширяется, а Праксус ждет второй этап реконструкции.
В такой период мы ничего начать не можем, зато можем планировать. Джаз, ты известен своими навыками и всегда был моим самым надежным товарищем.
Джаз поднял голову. Не будь он уже заинтригован, это подкупило бы. Навыки Джаза были более чем необычны и специфичны.
— … Что ты задумал, Оптимус? Это не может быть маленько нелегально.
— Пока что совсем чуть-чуть, — неутешительно заметил Прайм. Джаз сам себе удивился, что не подскочил с места. — С учетом щепетильности ситуации для нашей расы — у меня связаны руки, чтобы устраивать расследование на том уровне, на котором я хотел. Вот почему я даю тебе свободу в планировании, но в пределах разумного, — улыбнулся он. — Мы не можем сразу же обвинить торговый бизнес, учитывая состав его участников. — Ну, это было весьма очевидно. Если только нарушения не окажутся настолько вопиющими, что все население ополчится против них; нацеливание на предприятие, почти на сто процентов состоящее из экс-десептиконов, будет казаться нахальным подстрекательством. — На данный момент мне нужны четкие, сдержанные и непубличные заверения, — сказал Прайм, открыто о шпионаже или разведке не прося, — что торговля следует закону. С тобой, Кроссвайзом и Файрволлом — с вами во главе мероприятия, конечно — можно сформулировать приемлемый план, и все, в конце концов, станет на свои места.
У Джаза был опыт работы с упомянутыми мехами. Слово «в конце концов» зудело в процессоре.
— И когда приступать к поиску этих самых заверений?
— Как можно скорее, приблизительно тогда, когда оборона Калиса начнет разрабатываться — идеальный момент отвлечения для вас. Остальные уже согласились работать с тобой после того, как ты примешь задание, — с уверенностью заявил Прайм.
— Итак, вступить в контакт с Файрволлом и Кроссвайзом; приступить к выполнению дела в следующие два или три орна; съездить, чтобы убедиться, что правила соблюдаются, что люди не отбрасывают шестеренки и не страдают; и непублично отчитаться перед тобой без лишней суеты, иначе это будет катастрофой для всего этого подобия «мира», — резюмировал серебристый мех с весельем в голосе.
Прайм одобрительно кивнул ему.
Вдруг ухмыльнувшись, Джаз наклонился вперед над столом.
— Звучит, как серьезное дело. И оно может выгореть, поскольку мне есть, что предложить…
Это именно то, что Оптимус Прайм хотел услышать.
— Старскрим!
Зов словно ужалил, пробираясь сквозь глубины неестественной марсианской пещеры. Стены и потолок были усеяны шрамами — следы от вырезавших ее высокочастотных зарядов плазмы и взрывов.
Красная оптика открылась, выхватывая из полумрака очертания тени наиболее неприятного вторженца.
Старскрим не любил вторженцев. Он вообще не любил посетителей.
Особенно ему не нравилось, когда к нему обращались по имени — навевало невеселые воспоминания о Мегатроне.
Сикер не обернулся на вошедшего. Энергетической сигнатуры оказалось более чем достаточно, чтобы идентифицировать личность меха.
— Что ты хочешь, Кикстарт? Ты знаешь, как я отношусь к мехам, которые появляются здесь без предупреждения, — потенциальный лидер десептиконов раздраженно ощетинился.
— Баррикейд отправил меня прямиком к вам со срочным донесением.
— Настолько срочным, что ты вынужден был предстать перед мной физически? — больше, чем просто раздраженный весь цикл до этого Старскрим, отвернулся от плана, который он чертил на космическом камне. — Что может быть настолько важно?
Благодаря меньшим размерам и отсутствию крыльев Кикстарт чувствовал себя свободнее сикера в искусственно вырезанной пещере. Тем не менее, он выглядел стесненным, когда Старскрим обернулся к нему.
— Мы нашли его.
Эта новость лишь на мгновение притупила гнев сикера. Если Кикстарт и почувствовал под маской безразличия Старскрима растущую ярость, то не показал этого.
— Кто нашел? — он едва сдерживал приказной тон.
— Френзи по приказу Баррикейда, — выпрямился Кикстарт.
— Объясни.
— Френзи рылся в высокоприоритетных секторах информационной сети белковых, и сумел спасти несколько подходящих файлов. Связь настолько нарушена, что длилось это не долго, но достаточно, чтобы узнать, что он был найден людьми некоторое время назад и в настоящее время находится в состоянии криогенной заморозки. Кроме этого он невредим и готов к спасению.
— А кому еще рассказал Баррикейд? — допытывался Старскрим, стараясь узнать, как базирующийся на Земле мех посмел проигнорировать приказ, который он лично ему дал.
— Новость он еще никому не рассказал. Даже мне не рассказал: я присутствовал, когда Френзи передал результаты, — Кикстарт издал несвойственный себе смешок. — Не думаю, что маленький глюк хотел ставить меня в известность, но его забагованные системы сделали передачу короткой дальности, которую я перехватил. Баррикейд поручил мне прийти прямо к вам, настаивал, что вы предпочтете быть проинформированным… Аргх!
Удивленный вскрик Кикстарта окрасился высокими механическими нотками, способными посоперничать в громкости с самим Старскримом. В этом не было вины меха: агонизирующие крики вызвал удар в корпус под искровой камерой.
Старскрим держал меха секунду, наблюдая, как тот старается схватить клинок и вытащить его из своих систем.
— Жаль, что ты в это вмешался, — неискренне извинился сикер. Он схватил его и дернул лезвием вверх, перерезая искровую камеру и вызывая вторую волну крика, пока сине-белый ореол гаснущего света обрамлял металл. Когда оптика Кикстарта потемнела, а последние волны электричества покинули корпус, Старскрим выдернул клинок.
— Мегатрон еще не заслуживает спасения, — прорычал Старскрим, вытирая энергон с лезвия. — Если он пробудится до того, как мы найдем Оллспарк, то Прайм все испортит. К тому же, если великий Мегатрон умудрился замерзнуть, то один, два или тысяча ворн не должны как-то на него повлиять.
Старскрим не собирался жертвовать теми успехами, направленными на выживание их вида, которых достиг в поиске Оллспарка и попытке возродить павшую фракцию, потворствуя, наблюдая и спокойно руководя со стороны.
Мегатрон был дураком в своем подходе к войне, уничтожив много фем, спарклингов и научную сферу, которой Старскрим был так увлечен. В ближайшее время он не готов вернуть престол бестолковому садисту-тирану.
Какая удача, что Баррикейда так легко подкупить. Старскрим обещал ему прибыль и пособничество, так что черному меху было все равно, на кого работать — главное, получить плату за усилия и лояльность: вследствие чего он был именно тем, кто уничтожил человеческую цивилизацию на западе, превратив их власть в прозрачное ничто.
Пока что Мегатрону стоит набраться терпения.
Пока что у Старскрима был весомый фактор, который может повлиять на будущие планы.
Пока что эксплуатация ресурсов Земли и ее связь с экспансией и выживанием Кибертрона может продолжаться беспрепятственно.
