Он до конца не понимал всего смысла их странной разведывательной миссии. Может быть, это был дальновидный план по превращению шести миллиардов белковых в рабов, может быть, Мегатрону взбрело в процессор проверить новое изобретение Шоквейва, а может быть, он хотел таким оригинальным способом проверить... его самого, Старскрима. Но, как бы то ни было, был приказ - в сжатые сроки собрать сведения об образе жизни людей, об их целях, мотивах и смыслах их жизни. Примитивной, никчемной жизни – как думалось ему тогда, едва ли не с омерзением. Ведь именно ему и предстояло этот приказ выполнить.
Привычка повиноваться положена в основу жизни боевого робота. Это вбито в его программы, он - просто винтик в системе. Он тот, на кого по стечению обстоятельств пал выбор.
Про себя он называл все это «аферой», не сдерживая иронии, за которой прятал чувство собственного оскорбленного достоинства. Он долго не мог поверить в то, что он – элитный воин Кибертронской Армии - согласится участвовать в роли подопытного образца в странном эксперименте, затеянном высшим командованием. Внедрение в жизнь белковых существ, полное принятие их образа жизни, привычек, мышления с помощью...
Но он надменно уверил всех, что легко справится с задачей, пусть даже такой фантастической. Он просто как всегда хотел быть лучшим и едва ли догадывался о последствиях.
А если бы знал заранее, пошел бы? Он часто задавал себе это вопрос. И никогда не мог ответить однозначно.
В конце концов, не подменили же его после заключения союза о перемирии между враждебными сторонами воюющих фракций и не обманули, подсыпав в энергон какую-то адскую смесь. Он просто подчинился приказу.
А потом... А потом все постепенно перестало быть важным, ведь он перестал быть собой во всех смыслах этого слова.
Технологии, которые изобретались при совместном участии людей, давали роботам больше возможностей познать новый мир под названием "Земля". Нет, конечно же, он оставался ведущим и правой рукой своего лидера Мегатрона, но уже не в своём привычном кибертронском облике…
Вспышка неонового света - и вот: новые запахи, новые ощущения обрушиваются на него. Он - существо с момента активации привыкшее менять форму, не может сдержать возглас удивления, когда новые, пусть даже примитивные возможности, открываются в его процессоре…
Стоп! У него больше нет процессора, его мыслительный аппарат превращен в нечто иное - странное полужидкое образование, находящееся в ... голове! И что это вместо привычного шлема? Эта густая растительность, покрывающая голову? Эти гибкие, невероятно тонкие манипуляторы под название "руки", глаза-линзы, сервоприводы-мышцы, непонятные внутренние системы, неровный стук странного органического насоса в центре груди и его дыхание, заменившее привычную вентиляцию! Новые возможности для познания происходящего вокруг или нечто противоестественное, чужое, враждебное?
Поначалу он испытал страшное неудобство и дискомфорт! Но они быстро исчезли и все неприятности, которые раздражали его в начале эксперимента, постепенно сменились неподдельным любопытством. Он даже полюбил этот новый вид трансформации, научился наслаждаться им, как совсем недавно наслаждался небом и могучими силами своих турбин, разрывающими путы планетарного притяжения.
Теперь он испытывал такую же радость от дыхания, от приема пищи, от одежды, касание которой ощущал всей своей, ставшей невероятно чувствительной, кожей. Он познавал невиданное прежде буйство эмоций, разгул химических элементов в крови, наполняющей его системы и заставляющих его видеть весь мир иначе.
В его Искре было заложено фантастическое умение постоянно меняться и приспосабливаться. Наверное, именно поэтому на него пал выбор. Никто бы не справился лучше него. И с каждым новым разом, когда он менял свой привычный корпус на человеческий облик, он жаждал новых открытий. Жизнь захватывала с головой теперь уже обновленного высокого и статного офицера Кибетронской Армии, превращенного в земного мужчину.
А вскоре незаметно началось то, что он небрежно назвал «побочным эффектом» от долгого пребывания в органическом теле и поначалу не придал особого значения. Разве мог он тогда догадаться, что сама судьба отыщет его таким необычным способом?
Он вошло в его жизнь легкой поступью новизны, незримым касанием свежести, чувственной дрожью и сладким вкусом ожиданий. Цели стали расплывчатыми, а приказы зазвучали в аудиосенсорах не так четко, как раньше. Армейская выправка, воспитанная жестокой воинственной цивилизацией, крепость духа и исполнительность тела подтачивались, медленно смывались тёплыми волнами Тихого Океана, забывались под звуки музыки в прибрежных ресторанчиках, когда ласковые лучи солнца ложились на загорелые плечи и южный ветер касался его темных волос.
Он сопротивлялся!!! Он ясно помнит, что сопротивлялся! Но как может сопротивляться адская машина, беспомощно увязающая в горячем зыбучем песке? Бесполезно, бессмысленно, как драка в тягучей истоме полуденного сна, когда рука замахивается для удара и забывает завершить действие...
Спохватившись, он вспоминал о приказах, вскакивал, убегал, ругая себя за беспечность, пытался выдавить внутри хоть капельку ненависти к этим чужим берегам, к чужому солнцу и странным белковым созданиям вокруг, но не мог. В Искре... нет, теперь уже в сердце, зрело совсем другое отвращение, к целям и задачам его общества, к приказам, суете и злобе его мрачного мира. Он чувствовал все большую и большую ненависть к войне — тому, что до сего момента питало и насыщало его жестокий разум.
Выполняя все предписания своей разведывательной миссии, он отчитывался по каждому пункту, сухим и ровным голосом чеканя слова, потерявшие для него всякий смысл, ставшие чуждыми и холодными. Ему казалось, что, выдавая сведения о жизни людей, он выплевывает из своего горла маленькие кусочки мрака и они растворяются в темном зале Немезиса, усугубляя и без того бесконечный мировой холод. Он смотрел на лицевые пластины окружающих его десептиконов, на тех, с кем провел в походах миллионы астроциклов и видел того, что не замечал ранее — черствость, цинизм и вселенскую скуку. Но его сослуживцы ведь всегда были такими, изменились не они — изменился он!
В подавленном состоянии он возвращался в свой отсек, чтобы лечь на зарядную платформу и в привычных ощущениях стального корпуса погрузиться в спящий режим, а затем... увидеть цветные сны о Земле и ждать, ждать, ждать нового задания…
О, какое неожиданное применение нашла его хитрость. Все чаще и чаще его отправки на Землю стали происходить по его собственной инициативе и все его «командировки» стали длиться дольше запланированного времени. Он объяснял свои задержки нестандартностью ситуации, которая заставляла его играть, словно артиста, постигать этот новый сложный мир, вживаясь в его ситуацию, как сложный сплав металлов образует новую кристаллическую решетку. Он находил сотни отговорок и оправданий лишь бы… продлить эти закаты, рассветы, шум океана и блеск незнакомых звезд на черном ночном небосводе.
Он мучительно отсрочивал то, что знал наверняка — в час, когда их военный звездолет покинет орбиту Земли, когда командование отдаст приказ уходить в глубокий космос, навстречу очередному и бесконечному поиску энергоресурсов, в эту секунду часть его Искры умрет. Он не посмеет ослушаться Мегатрона и не сделает маленький шаг назад, туда, где он оставил часть себя, где был по-настоящему счастлив.
Когда Немезис включит фотонные двигатели и маленькая голубая планета за кормой превратится в ослепительную точку, когда она в скором времени и вовсе исчезнет с горизонта локаторов, он просто потушит линзы и поймет, что мертв. Мысленно он назовет себя трусом, намерено оскорбляя свое достоинство воина. И цинично пожелает себе самых страшных унижений от собственного лидера, коих он теперь будет достоин. Отныне его настоящая жизнь останется лишь в воспоминаниях и холодных одиноких циклах бесконечной тоски.
И из всех химических соединений Вселенной сильнее всего он будет помнить запах её волос, а из всех цветов видимого спектра самым близким станет ему один лишь цвет — цвет её глаз. Их цвет – цвет земного моря, темно-зеленый, таинственный. Цвет пучины, не менее прекрасной, чем небо, которое ДО НЕЕ было его единственной любовью. Он переведет эмоции мозга в цифровой код и сохранит сложный набор единиц и нулей, как самое дорогое, что получил от этой Вселенной. И цвет ее глаз, и воспоминание о ласковых волнах навсегда заархивируются в кристалликах памяти его зрительных анализаторов. Ощущение тепла её рук навеки останется в датчиках наплечной брони, а первое прикосновение губ навсегда запомнят гордые стальные губы кибертронца. Эти ощущения останутся с ним вечно, с ними он пойдет в бой и с ними продолжит убивать. Они станут самой большой его тайной и единственным утешением. Они будут помогать в его бесконечных скучных и однообразных орбициклах космических странствий, войны, работы, боли и унижений о стороны его лидера.
Он будет помнить, как впервые коснулся ее лица, как поначалу не понимал смысла всего происходящего с ними, как сопротивлялся и как жадно целовал ее губы, не смея взять все сразу, что бы не потерять остроту ощущений и что бы не нарушить ... доверие… О, Праймас! Он выучил это слово, познав неудержимую страсть тела, познав влечение и мужественную нежность. Он – молодой офицер, которому по земным меркам едва минуло двадцать пять лет и она – юная, как земная весна, как нераспустившийся бутон нежного цветка, как же им было непросто! Он будет вспоминать, как берег ее и как мучил, как уходил вникуда, оставляя ее смущенной и растерянной и как вновь возвращался, окутанный ореолом загадки, будоража ее воображение. Он будет думать и думать, роясь в архивах воспоминаний, перебирая цифровые коды, которые еще совсем недавно были шумом ветра, вином, морем, лучами солнца и поцелуем нежных губ.
Он будет вспоминать это самое странное в своей жизни задание, в котором причудливо переплелись жизни таких непохожих друг на друга существ, как они... Где тихая музыка пела им об уюте и счастье, где южное лето буйствовало всеми видами красок, где белая пена волн лизала их мокрые пятки и смывала отпечатки смешных человеческих ног на мокром песке, словно что-то доказывая или ласково дразня — ничего вечного в этом мире нет... ничего нет... ничего вечного... кроме любви.
Его горький смех не раз разорвет тишину одинокого отсека, когда он вспомнит свои глупые приступы агрессии, когда, по возвращении на базу, он опустошал кубы со свехзаряженным, не понимая и страшась происходящего. Праймас, как же он был глуп! Он боялся нового, боялся свободы, боялся стать счастливым! Как же он был слеп! Бояться нужно было совсем другого — разбитой и пустой Искры, старых амбиций, привычек, штампов и трусости, заставившей его послушно подняться на борт Немезиса и покинуть эту планету навсегда.
- Ты ведь вернешься, я знаю! - тихо шептали её губы с какой-то невнятной, но живой надеждой.
Ведь он всегда возвращался к ней, все эти четыре года — невероятно короткий для кибертронца срок, когда она на его глазах превратилась из пятнадцатилетней девочки-подростка в молодую женщину. Он возвращался, чтобы обнять ее, прижать к себе и ощутить ее тепло каждой клеточкой своего странного тела, словно губка умеющего впитывать этот неведомый прежде вид энергии.
Вернется ли он снова? Теперь уже в обличье трансформера - огромного, вооруженного, страшного и жестокого воина-истребителя, напугав ее, растоптав все мечты, разочаровав... А может, нет?!
И может быть тогда, преодолев свою трусость, он все-таки узнает ответ на вопрос, мучающий его долгими ночами без подзарядки. Как может хрупкая человеческая душа таить в себе такую власть, что враз обесточивает, парализует всю его связь с миром собственным? Миром, полным жестоких идей, высоких технологий, скоростей, превосходства и силы.
А пока так и останется загадкой для гордого истребителя это простое слово - любовь.
Он будет искать ее в сигналах микросхем, в сложных токах контурных систем, в пульсации Искры, в вихрях полей. Он будет искать и находить внутри себя нечто непостижимое, оставшееся и обновляющееся в его Искре словно вирус. То, чему даже нет определения в кибертронском словаре.
Что же это?...
Ленивый плеск волн, теплый ветер, колышущий длинные листья пальм и звуки далекой музыки. Они живут внутри него самостоятельно, как кусочек счастливого мира внутри мертвой стальной скорлупы. Каким же образом уместились внутри него эти звезды млечного пути, раскинувшегося от края до края черного неба? И эти огни далеких кораблей и гул турбин смешных земных самолетов, низко пролетающих над их берегом. Как нашел в нем пристанище торжественный хор цикад и шелест ночной занавески? И запах лепестков тропических цветов, заметенных ветром в их спальню, и невероятный покой души, когда тихое дыхание земного существа приятно щекочет его кожу, а маленькая головка девушки с пушистыми волосами уютно лежит на сгибе его локтя.
Что есть любовь - будет думать он, в одночасье познавший нелепость всех войн и сражений и что есть страх... Ведь мы, гордая цивилизация завоевателей, насквозь поражены им. Мы - стальные существа, не знающие ни старости, ни болезней, вынуждены вечно страдать от одиночества и холода наших бессмертных Искр. Мы - убившие в себе любовь, как ненужную программу — вечно вынуждены страдать от страха и голода. Вечно вынуждены искать...
Он будет думать и думать, проклиная это странное слово, взломавшее его электронные системы, вскрывшее странные файлы, активировавшее спящие ресурсы. Он будет вспоминать последний миг, когда видел ее и сказал «прощай».
Она не сказала в ответ ни слова, лишь ярко зеленые звезды ее глаз взметнулись вверх ослепительной вспышкой, взлетели вместе с отчаянным взмахом ресниц и закричали в синеву его неба, куда он уходил навсегда.
Она беззвучно закричала эти три простых слова: Я люблю тебя!
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания к фанфику:
AU по мотивам Армады. Под девушкой с зелеными глазами подразумевается Алексис.
Примечания автора к главе:
МOONCAT - моя муза, вдохновитель и автор прекрасных слов о любви. Спасибо, за вдохновение :)
Бета-ридер Ravage_Kitty - наш самый главный защитник от всякого рода ошибок и прочего ;)
Бета-ридер Ravage_Kitty - наш самый главный защитник от всякого рода ошибок и прочего ;)
