Автор лого - Belaya_ber
Ширина страницы: 100%| 3/4| Размер шрифта: 9 pt| 10 pt| 12 pt| 14 pt

Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Глава двенадцатая





Весь разговор прекрасно слышал никем не замеченный Аксер. Любопытно, размышлял он. Кто бы мог подумать, что изо всех камней, разбросанных по бескрайнему космосу, Оптимус Прайм выберет для посадки именно этот. Строго говоря, Джанкион – не камень, но автоботы, как показалось Аксеру, слепо тыкаются повсюду и прыгают через все Космические мосты, какие могут починить, не имея понятия, куда те заведут.

Хотел бы Аксер знать, что сейчас происходит на Кибертроне.

Он повнимательнее рассмотрел всех членов команды автоботов. Праул и Айронхайд, конечно же, были известны ему еще до войны. Но о четвертом – Хаунде – он никогда не слышал вплоть до их краткого столкновения. Хоть Аксер и покинул Кибретрон давно, прямо накануне войны, он считал, что все по-настоящему заметные личности по обе стороны баррикад ему известны. Самыми запоминающимися автоботами были Сильверболт, Сайдсвайп и Рэчет. Видимо, бóльшая часть приближенных Оптимуса Прайма пережила войну... вернее прожила достаточно долго, чтобы суметь сбежать. Нескольких субъектов в этой компании Аксер не узнал вовсе, например, бойкого черно-желтого бота, который, по всей видимости, был всеобщим любимчиком. Все они выглядели непринужденными и благодушными членами сплоченной команды, занятыми обустройством на Джанкионе в ожидании времени, когда им наступит пора двинуться дальше.

А где, спросил себя Аксер, Мегатрон?

Он не мог поверить, что Мегатрон, бившийся насмерть в каждом из начатых им гладиаторских боев, мог позволить такому грозному противнику, как Оптимус Прайм, продолжать жить. Если так рассуждать, думал Аксер, то Мегатрон должен быть в погоне. Если не погоня, значит поражение. Правда, будь лидер десептиконов побежден, автоботы путешествовали бы с бóльшим комфортом, чем позволяют скромные возможности "Ковчега".

Они – беженцы, думал Аксер. В крайнем случае, бродяги. Но никак не триумфаторы.

Эта мысль внушила Аксеру уверенность, что с Мегатроном он скоро увидится. Одновременно он порадовался, что прервал драку с ботом Хаундом до того, как она переросла в конфликт посерьезнее. Хватит и того, что Рэк-Гар уже держит Аксера на примете. Слава убийцы автобота не пошла бы на пользу тому плану, который зреет сейчас в мозгу Аксера. К счастью, он все еще мог свободно передвигаться по Джанкиону и продолжать готовиться к неотвратимому прибытию десептиконов.



После того, как начало дружеским отношениям с Рэк-Гаром было положено, Оптимус Прайм вернулся к месту падения "Ковчега", чтобы узнать детали поставарийного отчета. Автоботы, включая Мейнспринга и Клокера, которые уже имели дело с починкой корабля на Велоситроне, начали визуальный осмотр корпуса под руководством Сайдсвайпа. Они пытались оценить, что, кроме двигателей и системы орбитальных стабилизаторов, было выведено из строя. Это был тяжелый и кропотливый, но необходимый труд. Вместе с ущербом, который уже причинили разрушение Космического моста на Кибертроне и бомба на Велоситроне, последний саботаж превратил глобальный ремонт в насущную необходимость. Все это требует времени, которого нет: Мегатрон уже близко.

Вдобавок, Оптимус Прайм обнаружил, что их беде, в отличие от Рэк-Гара, сочувствовали не все джанкионы. Один из таких был занят поиском редких металлов среди обломков, когда рухнувший сверху "Ковчег" уничтожил его карьер и плавильню. Оптимус, который пришел к кораблю за новой порцией плохих новостей, застал этого бота посреди его гневной отповеди Сайдсвайпу.

– Вы знаете, чем мы тут занимаемся? Мы строим новую планету на пустом месте. Из мусора! Мы, и никто другой! Никто никогда не помогал нам! Джанкионам не нужна помощь! – кричал он.

Джанкионы, казалось, вообще были склонны общаться на повышенных тонах. Вся планета оглашалась какофонией из криков ее обитателей, скрипа машин и гудящих домен... Ничего удивительного, что все тут слегка на взводе, подумал Оптимус Прайм, когда неуклюжий бот отвернулся и вновь принялся копаться в мусоре там, где "Ковчег" перепахал поверхность.

Сайдсвайп посмотрел на Оптимуса Прайма в поисках наставления.

– Мне извиниться? – спросил он. – Как мне вообще себя вести с ними?

– Мы только что прибыли, – ответил Оптимус Прайм. – Нам понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть друг к другу. Не принимай поспешных решений, пока я не вернусь.

– Откуда?

– Скажи остальным оставаться у корабля и отлучаться только в случае крайней необходимости, – приказал Оптимус Прайм и, развернувшись, направился к шахтам, где впервые повстречал Рэк-Гара. Что-то в этом месте беспокоило его, и он чувствовал настоятельную необходимость вернуться туда. Он не задавал вопросов, просто шел. И Матрица, как всегда, вела его.



Оптимуса Прайма влекло к гигантскому карьеру. Обрушение двух стен этой ямы обнажило слой древних обломков, которые джанкионы уже активно осваивали. Одновременно они террасировали неровные склоны, возвращая четырехугольной впадине симметричность. Сверху были хорошо заметны расположенные вдоль ее периметра разведочные скважины, уходившие под прямым углом в ядро планетоида. Сейчас они по большей части пустовали: все усилия были брошены на центральный карьер, что не могло не озадачить Оптимуса, гадавшего о причинах такого безраздельного внимания.

Но об этом он поразмышляет позже, в пору досуга, время для которого еще не настало. Он постоял некоторое время над одной из скважин, ощущая возмущения атмосферы около ее входа: воздух стекал вниз по одной из стен и закручивался в вихри рядом с другой. Обвал в гигантском карьере частично обнажил и другие скважины неподалеку. Спуск в них, выбери Оптимус любую другую шахту, был бы куда легче. Однако Матрица совершенно точно не искала легких путей – она уверенно подталкивала его к скважине перед ним. Быть посему, решил Оптимус Прайм. Он доверится Матрице.

Дыра была слишком широкой, чтобы спускаться, упираясь руками в противоположные стенки, но можно было воспользоваться неровностями на них. Он перегнулся через край и стал карабкаться вниз.



По пути вглубь планеты Оптимус Прайм отслеживал свой маршрут. Он не боялся заблудиться, но был намерен найти этот путь вторично, если внизу обнаружится нечто, что потребуется поднять на поверхность. Вероятно, ему придется присвоить какой-то ресурс джанкионов, что, без сомнения, положит конец едва установившемуся между ними робкому миру. Достигнув дна шахты, Оптимус Прайм почувствовал, что его продолжает влечь вниз. Он взялся за длинную, слегка изогнутую стальную палку, что была частично погребена в полу шахты, и потянул. Этого оказалось достаточно, чтобы вскрылась пустота под полом. Удивительно, подумал он. Если бы джанкионы пробурили шахту чуть глубже, они бы обнаружили...

А что такого они бы обнаружили?

– Пора выяснить, – сказал Оптимус Прайм, и его слова эхом отозвались из пустого колодца.

Забравшись под пол, он очутился в помещении цилиндрической формы с гладкими стенками. Поначалу это показалось невероятным, однако Оптимус почти сразу понял, что проник внутрь корабля, залегающего глубоко под поверхностью Джанкиона. Это могло быть одно из тех судов, что дали начало самому планетоиду. Ощущение было сродни путешествию во времени.

В одной из стен цилиндра – на той стороне, что прилегала к главному котловану Джанкиона – был люк, неподвижно стиснутый в раме навалившейся сверху планетарной толщей отходов. Оптимус Прайм толкнул его, проверяя, не ошибся ли он в своей оценке. Не ошибся – люк оставался неподвижен.

Оптимус помедлил, взвешивая властный приказ Матрицы продолжать и тот факт, что если он слишком здесь разгуляется, большáя часть Джанкиона может рухнуть на него сверху.

Доверяй Матрице, сказал он себе. То же самое он раз за разом повторял автоботам. Что он за лидер, если не следует своим собственным советам?

Поскольку люк сдвинуть было нельзя, Оптимус выбил раму и тут же прислушался к эху, заметавшемуся в туннеле по другую сторону открывшейся дыры. Далеко над ним – или даже далеко под ним, за гладкой стеной этой камеры – слышался попеременно усиливающийся и утихающий рев домен Рэк-Гара. Рядом с ними всегда суетились команды ботов, засыпающих отходы, отливающих детали и собирающих машины без остановки. Оптимус Прайм отбросил раму с люком и просунул голову в образовавшийся проход. Сомневаться не приходилось – он был внутри потерпевшего крушение старого корабля. Как он сюда попал, и кто пилотировал его (а может корабль сам был разумен?) – все эти вопросы пока оставались без ответа. Из глубины плавно изгибающегося прохода впереди шел тусклый свет. Оптимус направился к нему.

После короткой прогулки в темноте Прайм разглядел бледный световой узор, который, проникни сюда хоть один луч света, он бы никогда не заметил. Приблизившись, он увидел, что свет идет от группы датчиков, а обшарив окружающее пространство собственным фонарем, понял, что находится на мостике. Накопленный за долгие циклы мусор давно выдавил смотровую стену и создал высоченные наносы на палубе. "Сколько это судно здесь пролежало?" – думал Оптимус. Он вычислил трехмерную схему своих перемещений от самой поверхности Джанкиона: выходило так глубоко, что какое направление не выбери – будешь двигаться наверх.

Здесь что-то было. Он чувствовал это. И еще он чувствовал нечто иное. Нечто, что было здесь когда-то, а теперь исчезло. Оптимус Прайм не был уверен, чтó из двух ему следует начинать искать первым. Он прислушался к себе, ожидая инструкций, наставлений, намека... и не получил ничего...

Раз. И Матрица вывела огромную голограмму прямо над искореженной палубой мертвого судна, под навесом из фюзеляжа, продавленного толщей мусора. Оптимус Прайм увидел Джанкион издалека, словно бы из космоса, и около него – четыре Космических моста, похожих на выжженные фоторецепторы. Едва теплился только один из них, тот, рядом с которым поблескивал едва различимый, почти прозрачный указующий знак, используемый для автоматических грузоперевозчиков на всех колониях Кибертрона.

Иногда, мелькнула раздраженная мысль, Матрица вещала с какой-то величавой уклончивостью. А иногда была настолько прямолинейна, что, казалось, негодует из-за несообразительности Оптимуса Прайма и необходимости нарушить молчание. Вот как сейчас.

Оптимус повернул обратно к выходу на поверхность. Его не отпускало ощущение, что, несмотря на откровение Матрицы, прямо сейчас он уходит прочь от другого, вероятно не менее важного, артефакта. Но если он не может полагаться на Матрицу, то на кого тогда он может положиться? И если прочие не могли доверять его суждениям, во что еще им оставалось верить?

Прайм обратился к пустому пространству вокруг него и к обитающим здесь душам тех трансформеров, что однажды летели на этом огромном корабле от звезды к звезде:

– Это не последний мой визит, – сказал Оптимус Прайм. – Что бы вы ни везли с собой, я найду это. Можете на меня положиться.

И он отправился на поверхность, ощущая, что обещанное величие остается за спиной и одновременно вырисовывается впереди. Но чтобы достичь одного из них (или обоих), ему нужно поговорить с Рэк-Гаром.

Выбравшись наружу, Оптимус Прайм первым делом нашел вождя джанкионов и задал ему простой вопрос:

– Найдутся ли у вас корабли, способные выйти в космос?

– Зачем? – зашумел Рэк-Гар. – Способный, неспособный, запчасти! Все место занимает! Мы его используем!

– Мне нужно совершить короткий перелет, к одному из ваших Космических мостов, – сказал Оптимус Прайм, терпеливо преодолевая непонятливость Рэк-Гара. Он уже стал догадываться, что, несмотря на странную манеру речи, разум вождя был весьма острым. И, научившись вычленять из потока бессвязных фраз крупицы смысла, ты мог надеяться повести с ним нормальный диалог.

– Много кораблей тут, – сказал Рэк-Гар, указывая вверх.

Это, безусловно, было правдой. Оптимус Прайм отметил число дрейфующих развалин, когда "Ковчег" только прибыл к Джанкиону.

– Я имею в виду те корабли, на которых можно летать, – сказал он.

– Поищи! – ответил Рэк-Гар. – Ты полетаешь, мы – разберем!

Похоже, ему предложили сделку.

– Хорошо, – согласился Оптимус Прайм. – Первое же судно, которое сможет лететь, мы вернем на планету, чтобы вы могли его разобрать.

– Шибко гладко говоришь! – Рэк-Гар трансформировался в мусоровоз и загрохотал прочь в поисках груза.

Уладив вопрос с вождем, Оптимус Прайм собрал весь офицерский состав автоботов у "Ковчега" и рассказал им о том, что обнаружил в сердце Джанкиона, а также об инструкциях, полученных от Матрицы.

– Там что-то есть, – сказал он, – мы не зря оказались здесь. Но не менее важно узнать, что показала нам Матрица у Космического моста.

– Один из них работает? – отозвался скептически настроенный Сильверболт.

– Матрица указала на один из них, – ответил Оптимус Прайм. – Возможно, он все еще функционирует или может быть отремонтирован. А может в нем самом есть что-то, что Матрица хочет нам показать.

– И я об этом: трудно угадывать намерения Матрицы, – вставил Джазз. – Н-да.

– Тогда у нас проблема. Если мы не сможем понять, что Матрица имеет в виду, мы не сможем узнать, что нам делать, – сказал Сильверболт, и Бамблби в унисон с ним забибикал и загудел.

– Эй, Бамблби, ты говоришь так же, как Сильверболт, – сказал Джазз, изображая шутливое удивление. – Я смог тебя понять и все такое.

– Давайте постараемся оставаться серьезными цикл-другой. Нам необходимо отправиться на поиски этого артефакта, – сказал Оптимус Прайм. Он лично верил в то, что там его ждет оставшаяся часть Звездного Меча, однако Матрица поселила в нем ощущение присутствия здесь иной силы.

– Это путешествие, я думаю, не продлится долго. Однако я не хочу, чтобы джанкионы были предоставлены сами себе в наше отсутствие. Рэк-Гар даст нам любое подходящее судно, если мы найдем таковое в дрейфовой зоне между Джанкионом и Космическим мостом. Нам одолжат и шаттл малой дальности, который доставит нас в эту зону. Сайдсвайп и Сильверболт, отправляйтесь к Рэк-Гару, пусть даст вам шаттл, а потом найдите что-то, что сможет довезти нас до Космического моста. Я считаю, что корабли на ходу там еще есть. Рэчет и Айронхайд, вы замещаете меня на время моей отлучки. Хаунд и Праул, вы отвечаете за контакты с джанкионами. Поговорите с ними, пусть они остаются на нашей стороне, объясните им, что мое отсутствие будет кратким. Скажите, что когда я вернусь, у нас будет, чем защитить себя от Мегатрона.

– А что насчет пиратов? – спросил Хаунд.

– Пиратов?

– Кто-то из джанкионов сказал мне, что с самого начала здесь было кладбище судов, куда пираты свозили распотрошенные корабли. Некоторые из местных были на тех кораблях. А потом все сбилось в кучу. Я не знаю, правда ли это, и все ли верят в эту историю, – сказал Хаунд. – Некоторые точно верят.

"Пираты, – подумал Оптимус Прайм. – Что еще?"

– Есть еще кое-что, Оптимус, – произнес Сайдсвайп. – Я осмотрел топливный бак, который мы отремонтировали на Велоситроне. При втором взрыве все швы разошлись, – он вставил несколько подробностей из отчета Клокера и Мейнспринга, но Оптимуса Прайма они не интересовали. Его интересовало решение.

– Что делать? Рекомендации, – потребовал он.

– Я думаю, нам нужно рыть Джанкион, пока мы не найдем топливный бак примерно такого же размера, – сказал Сайдсвайп. – Мне нравилось на Велоситроне, и мне нравились его механики, но должен признать, они не слишком хорошо справляются со звездолетами. Особенно размером с "Ковчег".

– А джанкионы? – спросил Сильверболт.

– Не знаю, – ответил Сайдсвайп. – Но раз мы выяснили, что наш способ починки не сработал, думаю, нам не стоит пытаться повторить успех.

– Я согласен, – сказал Джазз. – Прайм?

Поврежденный "Ковчег" и угроза появления пиратов. Мутные видения от Матрицы и шаткое дружелюбие джанкионов. И вечная тень Мегатрона, брошенная на автоботов. В таких многослойных ситуациях единственным выходом оставалось игнорировать все переменные и принимать решение, основываясь исключительно на желаемом результате.

– Джазз, Сайдсвайп, – сказал Оптимус Прайм. – Отправляйтесь к Рэк-Гару и получите судно. А после найдите нам корабль, который сможет довезти нас до моста и обратно. Остальные – начинайте работать над "Ковчегом".