Матрица говорила с ним. Не словами, и даже не последовательностью электрических импульсов в схемах, а непостижимым образом через энергон – то топливо, что поддерживает жизнь во всех выходцах с Кибертрона. По крайней мере, так рассуждал сам Оптимус Прайм, хоть и не делился этими мыслями ни с кем.

Оптимус стоял на южном магнитном полюсе Велоситрона, в одном из тех редких мест, что было оставлено холмам и узким каньонам, а не срыто, как прочие, на радость велоситронским гонщикам. Оптимус хотел бы знать почему. Без сомнения, у местных жителей было достаточно времени, чтобы надеть на эту часть мира бетонный ошейник. Не избегали ли они этого из-за каких-то предрассудков? Если так, то интересно, из-за каких именно. По возвращении к громадному узлу дорог на экваторе, он обязательно спросит. Но сейчас он должен кое-что отыскать.

К счастью, его поиски не продлились долго. У самого полюса Оптимус Прайм обнаружил монолит, пятиугольный в поперечнике и в пять раз выше его самого. На основании кто-то начертал символы, которые Ориону Паксу уже приходилось видеть на переплете "Заветов Праймуса", но что они означают, он не знал. Вероятно, это было известно Альфа Триону. Оптимус не мог понять, зачем Матрица привела его сюда: гладкий, если не считать символов, монолит был, по всей видимости, артефактом Тринадцати, чья тайна вечна и непроницаема.

Оптимус Прайм стоял перед памятником прошлому и ждал знака.

– Мне тут не нравится, – произнес Клокер. – Медленно тут.

– Медленно, – задумчиво повторил Оптимус. Да, медленно.

Когда шум двигателей перестал оглушать его сенсоры, мир стал казаться совсем иным.

Прайм не слишком много говорил с Клокером по дороге сюда и знал, что его молчаливость раздражала спутника, который, подобно большинству местных лихачей, болтал, можно сказать, без остановки. Он хотел разузнать про Кибертрон, про Космические мосты, про другие затерянные колонии... и про войну. Оптимусу не очень хотелось говорить на подобные темы с этим юным ботом, но он честно пытался. И сейчас, когда они прибыли в это медленное место, не подпускавшее к себе безумный ритм Велоситрона, он попытался снова.

– Матрица Лидерства вела меня, – сказал он. – Здесь есть что-то, что нам необходимо найти. Что-то, что мне необходимо найти.

– А можно мне на нее посмотреть? – спросил Клокер, как будто Матрица была чем-то, что Оптимус держал в карманном отсеке.

Оптимус покачал головой.

– Она являет себя, когда сама того пожелает, – ответил он. – Иногда это могу сделать и я, но только с ее разрешения.

Клокер задумался на время, которое ему самому представлялось долгим, тогда как Оптимусу показалось, что его снова прервали:

– Что мы ищем?

– Я не знаю, – сказал Оптимус Прайм. – И узнаю ли, предстоит решить самой Матрице.

– На что похож Кибертрон? – выпалил следующий вопрос Клокер, и опять сразу после того, как Оптимус закрыл рот.

Оптимус собрался было сказать правду, но еще раз взглянув на этого молодого бота – амбициозного, напористого и оптимистичного, вдохновленного самой возможностью быть рядом с почти что легендарным кибертронцем, – понял, время для правды еще не пришло.

– Кибертрон все еще сердце нашей цивилизации, – ответил он. – Все мы вышли из него, и с ним себя отождествляем.

– Ну, не знаю, – сказал Клокер. – Я, вообще-то, с Велоситрона.

– Ты долго жил здесь, – сказал Оптимус. – Но Колодец ВсеИскры един для всех. И он на Кибертроне.

Однако пока Оптимус Прайм произносил эти слова, он сам засомневался в своей правоте. Уж очень многие местные жители слишком отличались от автоботов. Они появлялись и развивались здесь без участия ВсеИскры.

Клокер невольно озвучил вопрос самого Оптимуса Прайма:

– Но раз ВсеИскры здесь больше нет... – он прервался, и они в молчании двинулись дальше.

– ВсеИскра вернется, – сказал Оптимус Прайм. – Я собираюсь найти ее и вернуть на место. Это положит конец войне и оживит Кибертрон.

Он помолчал.

– А знаешь, что еще я сделаю?

Клокер уже умчался вперед, но сбавил ход, чтобы поравняться с Оптимусом.

– Что?

– Я собираюсь заставить Космические мосты работать вновь. И построю новые там, где они были разрушены, – ответил Оптимус. – Тогда ты сможешь увидеть Кибертрон своими глазами.

– Скорей бы! – воскликнул Клокер и снова понесся вперед. На этот раз Оптимус поднажал сам. В велоситронцах было что-то (может быть, сам их облик вкупе с безумной и заразительной жаждой скорости), что побуждало тебя ехать быстрее... или может это был сам воздух Велоситрона?