Истинная история Кибертрона берёт начало в Тарне. До того, как Мегатрон вписал своё имя в историю – имя, пропитанное мощью и ужасом – он был уроженцем Тарна. Тарн был самой сутью Мегатрона, зачатком его силы, источником того, кем ему было суждено стать. Его чистейшим проявлением, протоформой без брони, оружия и легенды.
И рядом с ним всегда существовал только один Тарн. Прочие Избранные, офицеры Десептиконского Подразделения Правосудия, прославлялись и пали также мимолётно, какова и сама природа войны и триумфа. На его веку уже третий звал себя Каоном, найдя вдохновение в горниле истории десептиконского города, и нынешний Вос был пятым по счёту, чья искра откликнулась на жестокое воздаяние высокомерию и упадку.
Никто из них не продержался долго. Ни один не выдержал испытание Тарном. Каждый в разное время задавался вопросами, колебался или испытывал угрызения совести. И каждый со временем услышал, как Тарн шепчет, склонившись над его платформой. И звуки музыки проникали во все их системы, подбирая ключи к уникальной мелодии резонансных частот, которые Тарн умело расплетал. И он пропевал каждому из них их собственные сомнения и маленькие предательства, и душил свои жертвы их же собственным отступничеством.
Они заслужили, думал Тарн, смерти от их собственных слов, они заслужили чувствовать, как их искры тают под звук их изобличенных измен, заслужили узнать в самом печальном конце, что они недостойны заявленного ранга.
Они были лжепророками, и Тарну временами хотелось верных, стоящих собратьев, приличествующих городам, чьи имена они приняли, чью честь они претендовали отстаивать. И в то же время, он упивался своим уникальным статусом единственного безукоризненного последователя.
Мегатрон приказал им очистить их ряды от коварства и неверности – и кто-то должен был сделать из ДПП чистейшее орудие праведного гнева.
Он до поры до времени терпел компанию этих порочных апологетов, стремящихся идти по стезе, которой лишь он, Тарн, неотступно следовал. Они могут стремиться; но они рано или поздно собьются.
Он в своём роде уважал их за эти потуги, но заранее презирал за неизбежный провал. Лишь Тарну дано быть непоколебимо преданным. Ни один не мог быть источником или причиной, лишь тенью от ступней Мегатрона на его восхождении к славе. Это было в той же мере горем, в коей и утешением, что ни один из них не мог быть ровней Тарну в служении десептиконскому знаку.
Тарн вздохнул, чувствуя мягкое дуновение ветерка между его маской и тем, что когда-то, эоны назад, изначально было его лицевой пластиной. Он чувствовал коррозию там, где крепёжные болты пришпиливали фиолетовый иридий к его лицу, пронзая сеть энергокапилляров, - окисленных, выжженных ржавчиной. И каждый вдох напоминал ему цену его безупречной лояльности.
Он помнил день, когда он захватил Тарн, заставил преклонить колени перед вернувшимся сыном города. Первый из подчинённых городов, первый, к кому обратился, удостоил своим вниманием Мегатрон.
«Это было мудро, - думал тот, кому суждено было стать Тарном, - или хотя бы благоразумно». Но когда Мегатрон появился перед ним лично, он почувствовал, что перед ним разгорается пламя, ослепляющее жаром и мощью. Мегатрон из Тарна продемонстрировал ему воплощение того, на что был способен один меха с помощью одной лишь харизмы и силы.
Это более чем вдохновляло. Идеальный образ того, кем он мог стать. Раньше он просто хватался за деньги, богатство, имущество. Пустяки, обычные безделушки, и учение Мегатрона объяснило ему, что их позволительно терять. Собственность можно отнять, украсть, разрушить. Власть, настоящая власть была сокровенно необходима тому, кем он был, и кем он мог стать.
Урок этот был движущей силой его сущности, и Тарн выучил его, отринув своё имя и жизнь и всю чепуху, которую он прежде уважал. Могущество было не оружием или какой-либо модификацией, а состояло из воли к жизни, воли к тому, чтобы довести начатое дело до конца за гранью своих возможностей, и содрать с себя всякий налёт притворства и слабости.
Тарн повернул голову, его оптика под тяжёлой маской вглядывалась туда, где Каон склонился над сканером дальнего диапазона. Не он ли будет следующим? Или Тезарус: значила ли его «скука», что он потерял усердие в выполнении своих задач? В один прекрасный момент они все уйдут. В один прекрасный день он погасит их искры, он послужит их последним исповедником, он избавит их от груза их глубочайших тайн. Однажды он умертвит их всех, и останется только Тарн.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания к фанфику:
Источник: http://archiveofourown.org/works/495271
Разрешение на перевод получено.
Разрешение на перевод получено.
