В чём же дело? Он никогда не терял создателей, у него не было близнеца, чью боль он мог бы почувствовать, и прежде Искра никогда не болела. Кое-как развернувшись, шаттл направился вниз. К шарку всё это. Если он не приземлится, системы точно откажут.
Давление в Искре исчезло так же внезапно, как и появилось. Не веря своим датчикам, шаттл снизил скорость приземления. Искра была спокойна. И только он чувствовал себя вдруг уставшим и шокированным…
– Что с тобой? Ты какой-то сам не свой, – заметил один из авти.
Шаттл только криво улыбнулся в овтет. Признаваться в том, что свернуть с пути его заставила странная слабость, он не хотел.
Перестраховавшись, он воспользовался звездолётом для командировки. Те, кто летел вместе с ним, во все окуляры рассматривали высокого шаттла, который, вместо лететь самостоятельно, одиноко сидел у иллюминатора. Но, вопреки его опасениям, полёт туда и обратно прошёл без системных фокусов. Он успешно сдал отчёт начальству и отправился отметить удачу в «Крылья Кибертрона» – элитную забегаловку на самом верхнем ярусе одной из торгово-развлекательных башен Воса. Распечатав энергофор и уютно устроившись возле стенной панели, где плавали жидкие кристаллы, образуя самые невиданные узоры, шаттл отдыхал и корпусом, и Искрой. Один он тоже оставался недолго – вскоре к нему подсела парочка любопытных джетов*), и вечер прошёл за сверхзаряженным и постоянными шутками. Вышел из «Крыльев» шаттл довольно поздно и в хорошем настроении. Забыв обо всём, он спрыгнул с верхнего яруса, трансформировался в полёте и пролетел половину ночного города – просто, чтобы полетать под звездным небом. Его вдруг взял азарт, и если бы кто-то наблюдал за ним сейчас, он бы невольно восхитился полётом крупного одинокого корпуса.
Но когда он зашёл в свой отсек, Искру сжало опять. Шаттл успел закрыть дверь и опустился на пол – в этот раз боль была гораздо сильнее, Искру словно кто-то дёргал за ниточку. Давление в грудной секции продолжалось ровно десять нанокликов – он считал, держа манипулятор у стеклопласта и моля Праймуса прекратить это. Боль ушла внезапно, как и в прошлый раз, но трансформер ещё некоторое время продолжал сидеть на полу, бездумно глядя в угол.
Третий раз случился через два ворна.
Он был в Иаконе по делам службы. В этот раз не было ничего ни тревожного, ни особенно радостного. Он просто не спеша летел над городом, поскольку ему нужно было заглянуть в Архив. Летел и радовался, что сам не живёт в такой сутолоке, и ему не нужно пользоваться городским монорельсом или трассой для колёсных. Что ни говори, у крыльев всегда есть преимущество. Правда, выше высоты двух с половиной восских небоскрёбов он не поднимался уже давно…
Искра вдруг заболела, словно её сжали в своих когтях чьи-то хищные манипуляторы. Шаттл дёрнулся, сбился с траектории и понял, что приземление необходимо. Датчики зафиксировали подъём температуры в Искре, а системы засбоили. Процессор выдал ошибку. Нужно было приземляться, но приземляться было некуда! В панике просканировав окружающее пространство, шаттл внезапно заметил взлётно-посадочную площадку на одном из верхних ярусов ближайшей высотки. Не думая о последствиях, он спикировал туда, стараясь держать системы и курс под контролем. Давление в Искре усилилось. Долетев до площадки, он с трудом трансформировался и тяжело привалился к перилам, держась за стеклопласт. Им овладела тихая паника.
«Шлак! Шлак! Никогда не чувствовал себя калекой!»
Как раз в этот момент входные двери разъехались, и на площадке появился изумлённо-недовольный сикер. Сикеры в Иаконе были большой редкостью, основной контингент, конечно, проживал в Восе и его окрестностях, а особо ушлые болтались в Каоне, Юссе, ещё нескольких злачных местах и на обеих лунах. Но здесь летучки тоже проживали, в основном те, кому жизнь большой столицы была по Искре. На шаттла как раз смотрел один из таких редких любителей.
– Эй, приятель, какого шарка? Это моя площадка!
– Я… да, сейчас, – шаттл шумно провентилировал системы, стараясь немного облегчить давящее чувство в Искре.
Продолжить спор сикер не рискнул – всё таки тот был гораздо выше и крупнее его, шаттлов летучки обычно сторонились, живя своей жизнью, и неизменно выказывали уважение. К тому же крылатый быстро понял, что у нежданного гостя проблемы.
– Да у тебя с системами плохо, приятель, – он оказался рядом с шаттлом, глядя на то, как то прижимает манипулятор к стеклопласту. – То-то ты на мою площадку упал. Где сбой? Искра?
– Ты что, медик? – шаттл невольно воззрился на неожиданного сородича, который ещё пять нанокликов назад был готов закатить скандал. Впрочем, способность лёгких летучек к быстрой смене настроения была просто коронной поговоркой у всех кибертронцев.
– Только учусь на него. Считай, что тебе повезло. Так это Искра?
– У меня почему-то фиксируется повышение температуры в грудной секции, Искру сдавливает… Постой, ты собрался помогать мне? Не стоит, я всё равно сейчас уберусь отсюда.
– Ты сказал – сдавливает? – не слушал его возражений сикер, осматривая беглым взглядом. – Это и раньше было?
– Ну… да. И каждый раз внезапно. Но тогда так плохо не было.
Боль в Искре постепенно проходила, но тяжёлое ощущение неисправности и жара остались.
– Ладно, прости, что наехал, – достал сикер из суб-кармана комлинк. – Вот так сюрпризы. Сейчас ремонтный эвакуатор тебе вызовем.
– Спасибо, не надо… Я сам. Мне нужно ещё попасть в Архив. Я долечу.
– Болта с два. Хоть ты и шаттл, но проблемы с Искрой никакие габариты не исправят. Это серьёзно, приятель. Тебе в медцентр нужно, а не в Архив!
Шаттл встал, продолжая опираться не перила. Выглядеть идиотом не хотелось, но слова сикера очень были созвучны его состоянию.
– Почему ты мне помогаешь?
– Оквинтел? Крылатые своих не бросают.
– …Никаких высоких зарядов, только низкий и средний. Я вам выпишу спецкристаллы, это стабилизирует системы и приведёт в норму энергон. И ещё. Если это повторится, этот траквилизатор успокоит Искру хотя бы на время, заблокирует боль. Но это только временная мера, так как она у вас очень нестабильна. У вас в последнее время не было каких-либо серьёзных травм, повреждений или потрясений? Или… простите за нескромный вопрос… вы кого-то потеряли?
– Нет, – покачал головой шаттл. – Ничего такого.
– Во всяком случае, тут я вам, к сожалению, не помощник. Проблемы с Искрой – это очень плохой диагноз, и вообще сам этот раздел до конца не изучен. Возможен сбой, который будет сложно устранить, но причины я выявить не могу. Ваш случай исключителен, но моей квалификации недостаточно, и работаю я в основном с колёсной группой. К нам сикеры редко поступают, чего уж говорить о ваших моделях. Так что я рекомендую обратиться в ваш родной медцентр, а ещё лучше – пройти полную диагностику в Праксусе. Там работают ремонтники более широкого профиля, и оборудование – последнее слово медицинских технологий. Там вам помогут.
– Спасибо.
Он держал в манипуляторе кубик с кристаллами, а внутри зарождалась растерянность и какое-то мутное чувство собственной неполноценности.
Четвёртый раз произошёл, когда он вылетел наконец на орбиту. В этот период как раз фиксировались метеорные дожди, и он давно уже планировал познакомиться с этим явлением поближе. Но всё времени никак не было. И вот, наконец, такой случай представился. Да и самому пора пределы воздушного пространства Воса покинуть, не всё же над шпилями носиться. Когда он в последний раз летал, как настоящий шаттл?
Он помнил о рекомендациях медбота, но посетить Праксус всё никак не находил времени. Транквилизатор он на всякий случай держал в суб-пространстве, но после случая в Иаконе потребности в нём не возникало.
Наблюдая метеорный дождь в состоянии невесомости, с выключенным двигателем, шаттл параллельно записывал полученные изображения в определённом диапазоне и информацию на свои жёсткие диски. Он не был исследователем космоса, как большинство его собратьев, но с большим интересом собирал и наблюдал то, что там происходило. Это было его любимое хобби. В данный момент запись и сохранение данных шли автоматически, и он просто любовался стремительными золотыми стрелами, которые быстро появлялись и столь же быстро исчезали. Красивое зрелище! И вдвойне красивое, потому что наблюдаешь его не с Кибертрона, а непосредственно, так сказать, в первых рядах, не чувствуя под собой ни земли, ни тяжести. Никакая технически совершенная лаборатория не сравнится с живым наблюдением. И хотя о метеорных дождях знали уже многое, шаттл собирал эти данные только для себя. Он очень любил космические красоты. Казалось, чуть напряги двигатель – и дотронешься до золотой струйки вживую. Он знал, что потом ещё долго будет вспоминать эту искрящуюся феерию.
Как всегда, боль пришла внезапно. Будь он в зоне гравитации, он бы ушёл в сваливание. Но он находился на орбите, и поэтому его просто немного отнесло в сторону. Трансформироваться не стоило – в робо-форме не используются дополнительные утепляющие пластины, да и неизвестно, как отреагируют системы на трансформацию в таких условиях. Так болтаться в космосе глупо. Молодым курсантам вообще запрещалось трансформироваться при выходе на орбиту. Шаттл отключил запись и наблюдение, пережидая ужасные полклика, прежде чем боль стала утихать. А затем развернулся, чтобы возвратиться на Кибертрон.
В этот раз неприятное ощущение в Искре оставалось намного дольше.
Пока что ему ещё повезло, но теперь он окончательно понял, что дело серьёзно.
Последний раз Искра дала о себе знать через ворн, когда на Кибертроне, словно стремительный пожар, разгорелась война между двумя фракциями. Все крылатые и нейтралы оказались между двух огней.
Он должен был улететь из Воса, который штурмом брали силы под началом внезапно заявившего о себе Мегатрона. Он мчался над помрачневшим городом, когда внутри появилось знакомое ощущение давления. В этот раз боль появилась не сразу. Она постепенно нарастала, как гул войны за горизонтом, пока не разлилась в Искре злой, жаркой пульсацией. Она отозвалась по всем системам. В этот момент он понял, что долететь никуда не сможет. На экране одна за другой возникли окошки сообщений об ошибках. Он успел трансформироваться, но в следующий миг внезапно провалился в оффлайн.
– …Тебе повезло. Наши успели захватить тебя антигравитационным лучом.
– Скажите мне, что со мной. Только честно. Пожалуйста.
Медбот, высокий строгий праксианец, несколько нанокликов молча смотрел на лежащего перед ним шаттла. Для него потребовалась самая большая ремонтная платформа. Рядом с таким пациентом врач чувствовал себя пигмеем, но въевшийся буквально в каждый микрон профессионализм и праксианская прошивка не позволяли никому увидеть его чувств.
– У тебя ошибка в ТНК Искры, вследствие чего идёт её медленная дестабилизация. Это в наш век очень редкое явление, врождённое, и оно может возникнуть, если новая Искра не в срок отделилась от Искры создателя. Или процесс набора кода до разделения где-то пошёл неправильно. Такое часто бывало ещё во времена экспериментов квинтессонов с Искрами. Искры их первых подопечных часто не могли удержать энергетическое и информационное равновесие и постепенно угасали. Мы – новая раса, созданная Праймусом, мы функционируем до тех пор, пока кому-то не придёт в процессор специально выстрелить, например, мне в мою Искру. Фактически, мы бессмертны, то есть не можем деактивироваться естественным путём. Но, видимо, где-то ещё остаются древние ошибки, которые когда-нибудь совсем исчезнут. Это скрыто в коде, и со временем начинает проявляться. Искра – уникальная вещь, мы многого о ней не знаем. Она помнит даже то, чего не может помнить блок памяти или BIOS после стирания или полной перешивки. Искра с таким неправильным набором кодов периодически испытывает приступы от энергетически-информационных всплесков, от каких-то сильных переживаний, а поскольку такая Искра нестабильна, она начинает изнашиваться. Её энергополе истончается и слабеет. И, в конце концов, совсем ослабев, гаснет. Эти всплески ты ощущал, как приступы боли, и твои системы реагировали на это вполне закономерно. Это – твой случай. И мы не можем такие ошибки исправить. Мы можем лишь замедлить процесс и назначить специальный курс, чтобы заблокировать симптомы.
Шаттл лишь молча смотрел на медика, который вполне ясно и понятно раскрыл ему всю правду. Вроде такие простые слова, но какие слова… Он не ошибся в себе, он действительно калека.
– Значит, я скоро отправлюсь в дезактив? – прошептал трансформер.
– Не скоро, но если твоя Искра слишком быстро ослабеет, или ты приложишь к этому манипулятор, то… да. Искры – очень живучий сгусток высшей энергии. Но любая энергия имеет свойство иссякать, если её не пополнять или бездарно тратить. Если не изнашивать Искру, стараться избежать потрясений, то она сможет функционировать сотни и тысячи ворн, как и у других, не теряя энергетического равновесия. И поэтому тебе придётся отказаться от прежнего образа жизни. Тебе будет неприятен мой запрет, но так надо.
– Что именно? – тихо спросил шаттл.
Медбот прогнал свои кулеры, прежде чем ответить.
– Всплеск впечатлений происходил каждый раз, когда ты летал. Именно потому, что полёт был для тебя высшим состоянием, твоя Искра болела. Поэтому о полётах отныне придётся забыть.
Закованные в броню пальцы впились в края ремонтной платформы, оставляя вмятины.
– Нет!
– Или так, или твоя Искра быстро исчерпает себя и погаснет. Посмотри в окно – идёт война. В бою тебе делать нечего. Ни тебе, ни другим больше негде летать.
Шаттл молчал.
– Я оставлю тебя, у меня ещё пациенты. Выбор за тобой. Я просто сказал тебе правду.
Медбот вышел, и дверь за ним бесшумно закрылась.
Шаттл продолжал неподвижно лежать, невидяще глядя на яркие, холодные лампы ремблока. Он видел перед собой звёзды, шлейфы газовых облаков и летающие искры метеорного дождя.
В оптике трансформера сгустилось отчаяние, и на сегментах окуляров выступил омыватель.
