Я тихонько опустил его на пол, и он сразу же направился к своему верстаку и ящикам с деталями.
- Устраивайся поудобнее, – весело сказал этот неутомимый земной труженик, – у нас впереди еще много работы!
Он показал мне ржавый подшипник со множеством вмятин.
- Это из твоего правого плеча!
Он сказал это с необычайной гордостью, с трудом удерживая на руках металлический шар. Подшипник был почти размером с его голову.
- Пока ты лежал в отключке, я решил выправить его.
Он установил шар в тиски и стал рихтовать его, ударяя молотом. Азартный, разгоряченный, не теряющий надежду. Я видел, как в нем боролись смертельная усталость и стремление как можно скорее доделать дело до конца. Искры летели во все стороны. Кожаный фартук, надетый прямо на загорелое мускулистое тело, не спасал. И когда окалина попадала на голые плечи, человек морщился от боли.
Я с трудом приподнялся и сел, наслаждаясь живым током, циркулирующим во мне. Аккуратно взял с пола его паяльник. Было сложно удерживать эту соломинку в своих пальцах. Я положил инструмент на место. В процессоре крутилсь главная мысль.
- Кейд, - я впервые назвал его по имени, – не стоит чинить это.
- Да брось. Все поправимо. Ремонт, конечно немного затянется. Ты проживешь у меня месяц, другой, но я выправлю все.
- Кейд, ты же видишь…
- Я не смогу заменить тебе броню и ржавые части корпуса. Многие детали ходовой изношены так, что скоро рассыплются. Но мы что-нибудь придумаем.
Он бил и бил молотом по подшипнику.
- Кейд!
- Я все вижу, Оптимус.
Он поднял голову, немного смущенно взглянув на мою Искру, которая светила сквозь приоткрытые грудные панели.
- Тебе повезло, что снаряд не попал в тот… другой узел питания. В основной.
Я в упор смотрел на него, подбирая в уме слова. Аккумуляторы медленно заряжались. Теперь меня хватит для небольших движений, для разговора, а может быть, и для дальнейшего пути…
Он увидел, как мое лицо вновь стало мрачным. Он уже научился разбираться в моей мимике, напряженно следя за каждым движением пластин около моего рта.
- То, что ты сейчас пытаешься починить – называется корпус. Бесполезный, ржавый корпус, с частично восстановленным электропитанием. Но в живом существе существует еще одна очень важная часть, и ты правильно заметил, какая…
Наконец-то он оставил свое раздражающе громкое и бесполезное занятие. Устало бросил молот на пол и подошел ближе, догадываясь, что я хочу сообщить ему нечто важное. Он забрался на лестницу, попытался вставить подшипник, но, повинуясь моему жесту, бросил его на пол вслед за молотом. В его карих глазах я видел отблеск яркой голубой звезды. Искра завораживала его. Он смотрел на нее, и сквозь усталость на его чумазом, мокром лице проглядывала нежность.
- Мы называем это Искрой, – сказал я, - в ней хранятся наши воспоминания и наша жизненная сила, наша личность…
- Я видел этот свет, когда чинил твой реактор. Он шел сбоку, через ужасные оплавленные дыры. Он влек меня, и мне хотелось протиснуться туда, осмотреть всю зону поражения, но я боялся что-нибудь нарушить.
Я молчал. Сильнее, чем сейчас, повредить полевые связующие структуры Искры и корпуса было уже невозможно. Локдаун использовал особый снаряд – плазму с эффектом моментальной кристаллизации. Ею он сжег и намертво запаял все контакты одной из самых сложных систем в моем корпусе. Я не хотел расстраивать своего нового друга. Но как подобрать слова, чтобы он понял…
- Искра – источник вибраций намного более тонких, чем электромагнитное поле, она остается областью индивидуального, личного, не до конца расшифрованного даже кибертронскими учеными. Она связана с первоисточником всех полей Вселенной.
- У людей есть похожая аналогия, Оптимус. Мы называем это … душой.
- Я слышал об этом.
Его лицо, на миг озарившееся внутренним светом, вновь стало грустным.
- Говорят, наши Души тоже связаны с чем-то высшим. Я вижу свет твоей Искры, но света наших душ никому не увидеть. Это провоцирует нас не верить в их существование, – сказал он, и в его голосе я почувствовал горький привкус иронии.
- Как же ты можешь не верить, в то, что… ты живой, Кейд?
- Я - человек, бесконечно испорченный прогрессом. Душа - слишком НЕ техническое понятие, оно из области поэзии. Она толкает нас не непредсказуемые поступки, порой возносит до звезд, а порой… причиняет страшную боль. Но ни этот экстаз, ни эту боль не в состоянии измерить ни один электроприбор на свете. Поэтому порой и кажется, что все это – иллюзия, и от одиночества нас не спасет никакой «первоисточник».
Я чувствовал, что за его словами скрывается личное горе, потеря, с которой он так и не смирился и вместо слов протянул ему свой манипулятор. Он охотно ступил со своей лестницы в мою ладонь и схватился за мои пальцы, словно искал в этой опоре не только физическое равновесие.
- А как же насчет производимой твоей душой работы? – спросил я, меняя тему, – ее действительно сложно измерить, но отрицать невозможно.
- Работы? – он вопросительно уставился на меня.
- Наши Искры и ваши Души обладают чудесным свойством, – они умеют оживлять мертвую материю, - пояснил я.
Он более внимательно рассмотрел мою обгоревшую и местами ржавую ладонь, оглядел с высоты, на которую я его поднял, мои изломанные ноги с гнутыми и частью отвалившимися бесполезными дисками колес. Потом посмотрел на свои исцарапанные руки, на синяки, ожоги и ссадины, которые были неизбежны при контакте с таким существом как я. Его нежная органическая кожа была невероятно тонкой…
- Это все заживет! – бодро сказал он, увидев направление моего взгляда, и осекся…
- Твои раны заживут, Кейд, потому что твоя Душа с тобой. Но мои, к сожалению, нет… Тот, кто стрелял, повредил особую связь. Моя Искра утратила контроль над обновлением металла.
- Значит все, о чем я размышлял, пока чинил тебе – правда. Поначалу я решил, эти вмятины и эта ржавчина - твоя гениальная маскировка. Но потом догадался – они настоящие…
- Да, Кейд. И если я за несколько месяцев не доберусь до автоботов – я рассыплюсь на части. Мой мертвый, не связанный с Искрой металл окисляется медленно, но повреждений СЛИШКОМ много.
- Не нужно никаких автоботов! – Он вцепился в мой палец - Позволь мне продолжить твой ремонт. Ты будешь руководить мной. Я готов переплавить весь имеющийся в своей лаборатории металл…
- Эту связь сможет починить лишь кибертронец. – прервал его я. - Она замыкается на уровне полей и твоя гениальная система проводников из олова здесь не сработает.
Он растерянно смотрел на меня, не зная, что ответить.
- Ты сделал все, что в твоих силах, Кейд. Теперь мне хватит энергии тихо убраться отсюда, чтобы разыскать своих.
- Куда ты поедешь?
- Этого я не могу тебе сказать.
Он посмотрел обиженно, мое недоверие настолько сильно задело его, что он в отчаянии опустил руки.
- Ты имеешь полное право больше никогда не доверять людям и даже мне! – Сказал он и отвернулся, не в силах смотреть на мою Искру. И я вдруг почувствовал, насколько он действительно одинок - почти так же, как я!
Я растерялся и, чтобы скрыть свое внезапное расположение к этому существу, за короткий срок сделавшему для меня слишком много, раздраженно ответил:
- Ты что, так и не понял, с кем связался?! Всех, кто был со мной, пытали и убивали! Кейд, я изгнанник, на которого охотятся представители нескольких планет! Тебе нужно думать о себе и своей семье, а не о старом ржавом пришельце!
Я злился - больше на себя, чем на него. Я понимал, что не прав, но эмоциональный блок становился порой неуправляемым. Нагрузка на него была последние годы предельной и часть контактов, должно быть, вышла из строя.
Последний сигнал от Дрифта пришел с шоссе US-163… Навигатор выбрасывал на экран разноцветные ломанные линии - сеть дорог штатов Нью-Мексико, Юта и Аризона. Навигатор разрабатывал маршрут и вгонял меня в отчаяние, параллельно включая в моей памяти видеоряд картин мест, где может находиться моя команда. Пустынная равнина ярко-оранжевого цвета с необычными скалами с плоскими или зубчатыми вершинами. Они называют это «Долиной Монументов». И это СЛИШКОМ далеко для единственного блока в моем реакторе.
Я просматривал видео и словно слышал одинокий свист ветра. Скалы, действительно напоминающие монументы, неприступными бастионами застыли в пустыне. Единственное асфальтированное шоссе ведет сюда с юго-востока Юты, а остальное – сеть пыльных грунтовых дорог… Лучшего места для засады не придумаешь, а я, искалеченный, одиноко двигающийся по открытой местности – лучшая мишень в истории кибертронских войн.
Их режиссеры обожали использовать этот пейзаж в своих «вестернах» - так они называли эти фильмы с примитивными деревянными повозками и не менее примитивной жестокостью. Герои этих «вестернов» по характеру до странности напоминали наших десептиконов. Стрельба, погони, оранжевый песок и … горы.
Дороги Запада проходили через горные цепи. Слишком сложный ландшафт для тяжелого грузовика. Я вспомнил, как их земные машины с трудом забирались в длинные (по пять-семь миль) подъемы на перевалах Аризоны, как ревели их двигатели и, как я легко обгонял всех по левому ряду, ловя на себе недоуменные взгляды водителей. Теперь я буду выглядеть не лучше, если вообще смогу одолеть хоть один перевал.
- Но, Оптимус!
- Никаких но, Кейд! Я слишком опасен. Мне нужно уйти, скрыться, замести следы своего пребывания здесь.
- Я не отпущу тебя!
Я приподнял оптогрань.
- Правда?
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
