- Сенсей, пока вас не было, Бамблби возглавил нас. Хотя у него совершенно отсутствуют навыки военной дисциплины.
Глядя на дерущихся автоботов, Кейд добродушно усмехнулся:
- Да, им явно тебя не хватало.
Оптимус не ответил. Его лазурная оптика была устремлена на желто-черного разведчика, изрядно помятого Дрифтом и что-то ворчащего через шипение статики.
- Он не всегда был таким.
- А что случилось? - любопытство подсказывало, что за этим всем кроется занимательная история.
Кейд смотрел снизу вверх на красно-синего меха, поджавшего губы в каком-то слишком человеческом жесте. Ответа его не удостоили, лидер лишь холодно скользнул взглядом по землянину и сделал пару шагов вперед, что-то говоря на кибертронском. Человек понимал, что это такое, когда не хочешь делиться с кем-то своими переживаниями, и не стал настаивать. В конце концов, после всего, что с ними сделали, автоботы имели полное право не доверять людям.
Дрифт, Хаунд и Кроссхейрз прибыли сразу после событий в Чикаго, и не могли понять, почему вечно веселый, неунывающий Бамблби, который даже Мегатрона в последней для него — как он считал - битве встречал смехом, внезапно превратился в раздавленного меха с разбитой искрой.
Знал Прайм. Знал и без вести пропавший Рэтчет.
На искре юного разведчика был незаживающий, неизгладимый шрам.
Сэм.
Мальчишка, столько раз помогавший спасать свой мир, но влезший ради этого в чужую войну. Он мог отсидеться, как все, мог просто отдать очки прадеда и не геройствовать, не рисковать своей хрупкой жизнью... Но он помогал. Иногда вел себя, как спарк — капризничал, отказывался верить в простые, казалось бы, истины — но всегда приходил в трудную для автоботов минуту.
Когда после событий в Чикаго поднялись ссоры и склоки по поводу целесообразности пребывания инопланетных воинов на Земле, Сэм первым кинулся на защиту своих друзей-пришельцев, хотя они понимали, что голос одного — ничто по сравнению с голосами тысяч.
Его объявили врагом народа... Опять. Иногда Оптимус винил себя в том, что довел жизнь юноши до грани, но Бамблби, верный и преданный опекун, остался с младшим Уитвикки. Все было бы хорошо, считал желтый разведчик, он смог бы спрятать человека от его же собратьев...
Но приказ Оптимуса помешал ему.
Это была на второй год после объявления о распаде НЕСТа. Некоторые из автоботов попались «Могильному Ветру» и остальные должны были расстаться, чтобы их попросту не перестреляли в попытке защитить друг друга.
Сэм плохо переносил постоянные переезды, но терпеливо сидел в кабине камаро, механически поглаживая руль. Было что-то особое в этом немудреном движении, и двигатель автомобиля довольно урчал. Они ждали команды к старту, и скаут уже готов был сорваться с места, унося своего драгоценного подопечного в предрассветную даль...
Зашуршал гравий под широкими шинами спорткара, и серебряный Corvette осторожно приблизился к ним:
- Малыш?
Сэм когда-то злился за то, что его называли малышом. В этом слове он слышал «мелкий, слабый, беспомощный». И лишь после битвы в Египте до него дошло — это всего лишь ласковое прозвище, означающее, что он дорог автоботам.
- Да, Сайдсвайп?
- Оптимус сказал тебе поехать со мной.
- Но Би... - встрепенулся паренек.
- Слишком очевидно, что ты остаешься с ним. Прайм считает, на какое-то время вас лучше разделить.
Бамблби разразился по этому поводу гневной тирадой из треска, щелчков и хрипов неисправного вокодера, но юноша с улыбкой успокоил лучшего друга, погладив его по приборной панели.
- Все будет хорошо, Би. Вот увидишь...
Искра разведчика болезненно екнула, когда серебряный спорткар юркой пулей свернул на пыльную дорогу. Он хотел бросится вслед, догнать, остановить... Но желания желаниями, а приказ Прайма — закон и обсуждению не подлежит.
Лишь через двое суток небольшая кучка уцелевших собралась вместе. Бамблби трансформировался первым, ища взглядом серебряный Corvette и его драгоценный груз... Искра разведчика ныла, но тогда он не понимал причину этой тоски, списал ее на тревогу... И лишь когда раненный Ретчет показался из-за ржавых скал, автоботы почти синхронно вздрогнули.
Медик тянул за собой посеревший, мертвый кусок металла, когда-то бывшего их другом и боевым товарищем. Альт фронтлайнера был прошит выстрелами насквозь. Никто не выжил бы под таким шквалом огня...
Мираж змеиным движением бросился наперерез младшему боту, кое-как удерживая скаута от того, чтобы накинутся на медика. А Рэтчет ничего не сказал. Лишь сочувственно посмотрел на юнглинга и медленно подошел к нему, протягивая деревянную прямоугольную коробочку.
- У людей это принято закапывать...
Бамблби механически взял коробочку в ладонь. Неужели это все, что осталось от его друга?
- Мне очень жаль...
Едва услышав голос командира, разведчик резко развернулся на сто восемьдесят градусов, и его оптика полыхнула лазурным безумием.
«Ах, тебе жаль? - застрекотало радио разными голосами. - Да это ты виноват! Если бы не ты, он был бы сейчас жив! Это все твоя вина! Я выполнял твой приказ!».
Никто не сдвинулся с места, когда, трансформировавшись в альт, он дал по газам, поднимая за собой стену кроваво-красной сухой пыли. Никто не обвинил в нарушении субординации или в неуважении к главнокомандующему.
Но после этого Бамблби начал выполнять приказы так, как считал нужным.
