От покинутых секторов всегда веет необъяснимой жутью. Тишина, поселившаяся в них необычно глубокая, неподвижная, словно мертвая. Под ногами хрустят осколки армированного стекла, мягко шуршит ржавая пыль, в которую превратились древние механизмы, местами виднеются уцелевшая арматура, спутанные клубки проволоки. Смотрят пустым взглядом полуразрушенные здания, грозящие в любой момент рухнуть, превратившись в груду строительного мусора.

На окраинах Айкона осталось не так много уцелевших строений. Бои, которые велись на периферии города много ворн назад, превратили ее в разбитое поле сражения, но этот сектор и это здание остались почти нетронутыми. Нижние этажи тихи и пустынны, в полумраке длинных коридоров едва можно различить силуэты давно неработающих механизмов, стеллажи с датападами, голопроекторы, старые схемы, свидетельствующие о том, что здание было неким научным центром. Если внимательно присмотреться, то станет понятно – порядок обманчив. Многие датапады беспорядочными грудами лежали на полу, разбросанные, забытые, кто-то что-то искал и не мог найти. Но при этом все выглядит целым и функционирующим, кажется, что пройдет всего брийм другой и в лабораториях снова возобновится работа, будет слышен привычный шум приборов, голоса ученых. Но вместо этого аудиосенсоры улавливают только шорох, производимый турбокрысой, которая рыщет по окраинам в поисках энергона.

Саундвейв внимательно просканировал окружающее пространство. Никого. Ни противников, ни союзников. Так непривычно было ощущать эту тишину в эфире, полное отсутствие энергоподписей. Настолько непривычно, что даже жутко. Сколько ворн здесь никто не появлялся?

Десептикон невольно вздрогнул, когда среди мертвенного покоя послышался ровный шум двигателей и стрекот вертолетных винтов. Безраздельная власть пустоты и одиночества над этим местом закончилась на ближайшие несколько джооров.

Первыми на площадь перед зданием опустился юркий вертолет, за ним чуть погодя, медленно и неспешно – космический шаттл.

- Я первый, - с довольным видом сообщил Вортекс, глядя как массивный космический челнок трансформируется в невозмутимого Бластоффа.

- Ага, я заметил. Летел так, словно за тобой стая скраплетов гналась, аж винты свистели.

- Мы просто спешили доложить о том, что миссия успешно завершена, - вступился за вертолет, подъехавший джип. Сине-белый мех блеснул голубым визором, словно призывая товарища не обращать внимания на дружеские колкости. – А вот Броул с Онслотом явно задерживаются.

Голоса комбатиконов эхом разносились по пустынным улицам. Казалось бы, живой разговор должен был оживить мертвые кварталы, но странным образом он только усиливал царящую вокруг мрачность. Трое членов гештальта притихли так же резко, как и начали шутливую перепалку, чувствуя, как она неуместна в этом месте.

Впрочем, гнетущая тишина царила недолго, на площадь въехали целые и невредимые танк и тягач. Саундвейв с облегчением провентилировал системы – все в сборе, значит, ничего не случилось.

- Операция прошла успешно, - доложил Онслот, передавая ему пульт дистанционного управления взрывной системой. – Трасса заминирована, теперь осталось только ждать конвоя. Примерно полтора джоора. По дороге обратно мы никого не встретили.

- Вот и отлично, - кивнул связист. – А я тут для нас укрытие нашел. Наверх, правда, лучше не соваться – здание старое, но и здесь вполне неплохо.

- Неприятное место, - заметил командир комбатиконов, оглядываясь по сторонам. – С одной стороны автоботы, а с другой – Радиозона.

По золотистому визору бело-голубого меха пробежала волна теплого света.

- Да, согласен с тобой, местечко не из приятных. Но ищи в этом позитив – ни один кибертронец с нормально функционирующим процессором сюда не сунется.

- Ты уверен? А что тогда здесь делаем мы?

- А разве не прячемся? – с любопытством спросил Броул, вместе с остальными членами гештальта подходя к командиру.

- Прячемся, - со смешком подтвердил Саундвейв. – Радиозона глушит сигналы, исходящие из ближайших к ней секторов, а совсем рядом находится спуск в катакомбы, по которым мы уйдем отсюда.

Тишина… Гнетущая, раздавливающая, она воцарялась после каждой сказанной фразы. Ее не мог нарушить даже постоянный гул систем, быстро теряющийся и меркнущий в густой пелене безмолвия. Комбатиконы как-то неосознанно подобрались ближе друг к другу, не смея признаться, что у каждого на искре неспокойно. Они не боялись врагов, поскольку знали, на что те способны, но мрачность покинутых районов, их неизведанность и непонятность, пугали.

- Интересно, а что это за место? – спросил Вортекс, желая хоть как-то разрядить напряженную обстановку, а заодно побороть собственный страх. – Так пустынно, словно здесь никого не было с самого начала войны, но все выглядит целым.

- Так сказано же, - подал голос Бластофф. – Сюда никто не ходит, вот и нетронуто все.

- Почему никто не ходит? Должна же быть причина, - отозвался Свиндл.

- А зачем сюда ходить? Ничего ведь не осталось, – Броул огляделся. – Отсюда наверняка вывезли все, что можно было еще в начале войны. А еще и Радиозона под боком…

- Эй, вы что, не знаете, где мы находимся? – связист хитро посмотрел на сбившихся в кучку мехов. – Что, правда, совсем-совсем ничего не знаете? Это же Айконский Институт Технологий.

- Каких технологий? – не понял Броул, но его несильно ткнули в бок, заставляя умолкнуть.

- Тот самый институт? – расширил оптику Онслот. Когда-то очень давно он слышал об этом месте, но все истории сводились к тому, что в нем проводились секретные исследования, о которых не следует распространяться.

- Ага, тот самый, - кивнул Саундвейв. – Здесь изучали артефакты, найденные по всему Кибертрону, в том числе… - он немного понизил голос, окидывая комбатиконов загадочным взглядом. – Матрицу лидерства.

Члены гештальта переглянулись.

- Да ладно, это же легенда… - начал было Бластофф, но столкнувшись взглядом с золотистым визором, настороженно уточнил. – Или все-таки нет?

- Существование Матрицы – абсолютная правда, а вот о ней самой ходят легенды. Причем самые разные. Никто не знает толком, откуда она взялась, и что она такое. Единственное, что известно точно – ее изучали здесь, и, возможно, поэтому это место и нетронуто до сих пор. Мало ли как она могла повлиять на все здесь находящееся.

- И? – нетерпеливо звякнул лопастями винта Вортекс. – Расскажешь?

Связист десептиконов слегка склонил шлем к плечу, ловя полные любопытства взгляды комбатиконов. Те уже успели рассесться на ступеньках Института, стараясь держаться как можно ближе друг к другу. Светло-синие визоры мерцали в предвкушении интересной истории, а уж какой она будет – страшной или нет – не важно.

- Ладно, пока у нас еще есть время в запасе, можно и рассказать, - улыбнулся под маской Саундвейв, устраиваясь напротив сознаковцев. – Это было очень давно. Задолго до начала войны. Мы изучали нашу планету, каждый раз удивляясь тем тайнам, которые она нам открывала. Постигнув один секрет, мы получали взамен тысячу других вопросов. Но эта история о тайне, которую до сей поры никто не сумел разгадать…

***

Рабочая смена в Институте подходила к концу. Постепенно затихали разговоры и шум в лабораториях, умолкали непрерывно гудящие и пощелкивающие приборы. Наступала тишина, нарушаемая только ровным гудением вентиляционных систем.

Старший инженер закончил написание отчета об исследовании аномальных образцов руды из новых месторождений и отложил в сторону датапады. С работой на сегодня покончено. Он отпустил своих ассистентов еще два брийма назад, чтобы в тишине и покое закончить все формальности. Ученый сложил отчеты и образцы в один контейнер – завтра они отправятся в химическую лабораторию для дальнейшего изучения.

Он уже собирался было погасить освещение в лаборатории и уходить, как взгляд зацепился за небольшой ящик, одиноко стоящий на верхней полке стеллажа. Этот контейнер привезли еще в начале смены, но загруженные работой исследователи совершенно забыли о нем. Сбоку была прикреплена записка с общими данными об объекте, находящемся внутри.

Старший инженер остановился на пороге, раздумывая – задержаться ли еще на несколько джооров, чтобы рассмотреть артефакт, пока ничто не будет отвлекать, или все-таки покинуть Институт и отдохнуть.

Любопытство возобладало.

Неизвестный объект обнаружили в тех же шахтах, что и привезенные ранее образцы руды, но, в отличие от них, он был явно искусственного происхождения. Артефакт представлял собой кристаллическую сферу светло-голубого цвета в металлической рамке, по бокам которой находились рукоятки, или крепежи – сразу не понять.

Опытный взгляд не увидел в сфере ничего необычного и интересного. Скорее всего, это что-то вроде украшения, бесполезной игрушки для обеспеченных слоев населения Кибертрона. Красивый кристалл и не более того.

Только что такая игрушка делала в новой, до этого не разрабатывающейся шахте?..

Инженер отвернулся от стола, чтобы включить анализатор. Тихий щелчок активируемого прибора прозвучал в тишине оглушительным взрывом. А вместе со звуком пришло и ощущение чьего-то присутствия. Ученый замер, вслушиваясь и одновременно сканируя пространство. Пустота. Он один в огромном здании.

Но в то же время он никак не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Что в лаборатории есть кто-то еще, кроме него. Кто-то невидимый, неслышимый и неосязаемый.

«По всей видимости, сбой в центральном процессоре. Нужно будет обратиться к медику и перестать, наконец, работать сверхурочно… Но что за?...»

Лабораторию заливал мягкий голубоватый свет, исходящий от артефакта. Кристаллическая сердцевина переливалась, завораживая почти неуловимой сменой оттенков, притягивала взгляд и… наблюдала.

Ученый потрясенно смотрел на игру света, не в силах понять, что происходит. Подобного он раньше никогда не видел, хотя проработал в Институте дольше, чем кто-либо.

Он нерешительно шагнул ближе к аномальному образцу, чувствуя, как искру охватывает неестественное смешение чувств – страха и острого желания обладать этой вещью.

Странно, как можно желать то, чего не понимаешь? Чьей странности страшишься… Но это что-то неизведанное безмолвно звало и манило к себе.

Пальцы робко коснулись чуть теплого металла рамки, оплетающей кристалл. Сфера вспыхнула ослепительным светом, на несколько кратких мгновений выводя из строя видеодатчики и заставляя инженера неосознанно стиснуть ладонь на артефакте.

Тянутся бесконечные клики мрака, и тишина взрывается шепотом. Он проникает сквозь аудиосенсоры вглубь самого существа, почти невесомым прикосновением заставляет искру замереть от ужаса и восторга одновременно. Шепот без труда взламывает защитные протоколы, личные файлы, гонит прочь любые мысли.

Последним отчаянным усилием ученый попытался было осознать, что происходит. На краю сознания вспыхнула слабая мысль: «Бежать… бросать все и бежать отсюда куда угодно, но как можно дальше. Бежать и никогда не возвращаться…». Но это желание тут же безжалостно сокрушается неведомой силой, которая полностью подчиняет себе.

А шепот все шелестит, обволакивая сознание, лишая собственной воли. Шепот умеет убеждать, пусть в нем и не разобрать ни единого слова. Он похож на шелест гаснущих звезд, шорох пыли на опустошенных планетах. Он полон власти и мрачного величия.

Лишенный сил на сопротивление, инженер со страхом смотрит на картины, разворачивающиеся перед ним. Картины огня и мрака, ослепительных вспышек взрывов, разрушающихся городов. Это война. Очистительная война, которая несет освобождение.

Освобождение?

Кому?

Или чему?

Вопрос остается без ответа, а бестелесный голос продолжает нашептывать. Завлекать, склонять на свою сторону, утверждая единственно правильную истину.

Страх, ужас, боль, растерянность, ощущение обреченности и собственного ничтожества перед всемогущим шепотом, темным вихрем окутывает уставшего сопротивляться инженера и уносит куда-то в бездонную тьму, где гаснут даже самые яркие огни.

Наверное, сервоприводы заклинило, и ученый не в состоянии был разжать ладонь, сжавшую полыхающую сферу. Не в силах разорвать столь мучительный, пугающий и одновременно желанный контакт. Это уже не его воля, это власть неизвестного артефакта.

Матрица лидерства… Слова вспыхивают в сознании, открывая имя этой пылающей тайне. Имя данное отнюдь не кибертронцами. О нет, жители стальной планеты не имеют ни малейшего отношения к Матрице. Она пришла из глубин времени. Она несет в себе сущность куда более могущественную, чем вся цивилизация Кибертрона.

Шепот не желает поведать больше. Он новым шквалом затапливает сознание инженера, заставляя того бессильно опуститься на пол, привалившись к стене. Впрочем, мех этого уже не чувствует – реальный мир ускользает, сменяясь иллюзорными видениями.

Сила, мощь, всесокрушающее могущество, несущее гибель всему, что осмелилось стать на его пути. Воля Матрицы сплетается с сознанием ученого, подавляя его, уничтожая, теперь желания артефакта становятся и его желаниями. А повеление только одно – подчинять, безраздельно властвовать над всей Вселенной.

Какая-то часть его не до конца сломленного сознания отчаянно желает провалиться в спасительную темноту оффлайна, но ей не позволено даже этой малости. Из вокодера вырывается отчаянный крик, полный боли, страха и радости одновременно.

Ужасающие картины разрушений и гибели живых существ больше не пугают. Напротив, они вызывают сладостное чувство торжества, абсолютной победы, гордости за собственную мощь и величие.

Пылающий багрово-черный мир кружится перед видеодатчиками, становясь из иллюзии единственной настоящей реальностью. Это его мир. Его Вселенная, где он единственный и полноправный хозяин. Она у его ног – покоренная, не смеющая даже поднять взгляд на своего повелителя.

А по пустынным коридорам Института еще долго разносится безумный восторженный смех.

В начале следующей рабочей смены, когда здание снова ожило, наполнилось привычным гулом голосов, инженера нашли сидящим в углу лаборатории и застывшим взглядом смотрящим куда-то в пустоту. Только когда его окликнули, он растерянно переводил взгляд с лежащей на полу Матрицы, на своих не менее ошеломленных ассистентов, не в силах произнести и слова. Ученый не помнил ничего из того, что происходило с того момента, как он открыл контейнер с артефактом, а сейчас фиксировал критически низкий уровень энергии и невероятную усталость.

Сама же Матрица Лидерства выглядела совершенно невзрачным объектом. Только кристалл, еще вчера лишь отражающий свет, теперь излучал мягкое сияние.

Он дернулся как от удара, когда один из помощников поднял Матрицу с пола. Одна лишь мысль, что кто-то еще, кроме него, может касаться этого артефакта, вызывала непонятные вспышки гнева.

- Что делать с этим объектом? – спросил ассистент. – Его исследование не завершено?

- Ничего. Теперь его изучением буду заниматься только я.

Искра ученого успокоилась только тогда, когда Матрица была уложена в контейнер и поставлена на верхнюю полку стеллажа с пометкой, что теперь она находится в ведении главного инженера отдела физических исследований. Шепот, терзавший его сознание, затих, но мех догадывался – ненадолго. А пока разум был свободен от чужой воли, следовало понять, что за аномалию представляет собой этот артефакт.

Только ученый еще не знал – единожды захватив власть над сознанием, Матрица больше никогда не отпускает его.

Память постепенно возвращалась, но сложить из отдельных обрывков мрачных видений единую картину все не удавалось. И инженер стал записывать все, что вспоминал, в надежде когда-нибудь понять, что же с ним случилось.

Он единолично занимался изучением артефакта, не отвлекаясь больше ни на что. Отмечал все происходящие изменения, проводил за сканерами и анализаторами целые орны, но порой не мог даже вспомнить, что происходило брийм назад. Ученому казалось, что прошло не больше наноклика, но хронометр показывал куда большие временные промежутки. Эти провалы в памяти происходили все чаще, и длились с каждым разом все дольше.

Его коллеги стали замечать, как портится характер прежде спокойного, уравновешенного кибертронца. У ученого стали проявляться немотивированные приступы агрессии, в разговорах с другими он становился нервным, озлобленным, отпускал язвительные комментарии по каждому поводу и не упускал возможности кого-либо унизить.

И никто не догадывался, что в такие моменты перед внутренним взором инженера проносятся картины пылающей планеты, гибнущих цивилизаций, и просыпается неведомое доселе острое желание владеть всем миром.

После исследований Матрицы, которые часто проводились во внерабочее время, ученый выглядел до предела измотанным, ослабленным настолько, что едва передвигался. Тем временем кристалл артефакта все больше и больше наливался светом, а записи в датападах становились все более путанными, бессвязными и лишенными всякой логики.

Главный инженер почти перестал с кем-либо общаться, полностью замкнувшись в своих изучениях. Он оставался в Институте, когда все остальные уходили оттуда, и долго-долго всматривался в сверкающие глубины кристалла, пытаясь понять сущность Матрицы, не осознавая, что уже исследует не он, а его.

Он не понимал, что стал пленником загадочного шепота, с легкостью сминающего его волю, уничтожающего сознание. Ученый стал инструментом Матрицы, желающей выпустить на свободу сущность своего создателя, но оказался слишком слаб, чтобы артефакт мог использовать его и дальше.

Ужасающие видения заполонили его сознание, даже искра, казалось, пульсировала в том ритме, который задавала Матрица. Реальный мир становился тусклым, невыразительным, а мрачные картины войны – единственной отрадой в активе.

Все кончилось тогда, когда главного инженера отдела физических исследований нашли лежащим в тотальном оффлайне на полу лаборатории. Возле бессильно откинувшегося манипулятора сверкала гранями Матрица Лидерства, и даже металлическая рамка не могла скрыть яркого чистого света.

Прибывший медик так и не сумел сказать, в чем же неисправность ученого. Все системы функционировали нормально, а уровень энергии был не настолько низок, чтобы вызвать падение в оффлайн.

- Странно, его личностные протоколы выглядят так, словно их пытались форматировать. Многие данные стерты, некоторые перезаписаны настолько неаккуратно, что при должном старании можно прочесть те, которые были до вмешательства. Вся базовая прошивка словно подверглась взлому, но при этом я не вижу никаких следов внешнего вторжения, – мнемохирург отнял пальцы от разъемов, с которых он считывал информацию и сокрушенно покачал головой. – Боюсь, я ничем не могу ему помочь. Повреждения процессора слишком масштабны и, к сожалению, необратимы.

Ученый тихо застонал и, активировав оптику, попытался подняться. Растерянный, озадаченный и одновременно испуганный взгляд скользнул по всем собравшимся.

- Где? Где она? – скрипящим голосом произнес он, слепо шаря манипуляторами вокруг себя. – Где?! Как вы посмели ее забрать?!

Мнемохирург единственный, кто решился присесть перед мечущимся мехом и, положив, ладонь ему на плечо, мягко, почти ласково, заговорить.

- Ты о чем? Что ты ищешь?

- Матрица, - совершенно ненормальным взглядом посмотрел на него инженер. – Где она?! Отдайте ее мне!

- Это, да? – специалист по психовмешательствам осторожно поднял с пола Матрицу Лидерства и протянул ее меху.

Ученый почти вырвал заветный артефакт из манипуляторов мнемотехника и с облегчением провентилировал системы, со странной улыбкой вглядываясь в сияющие глубины кристалла. На фейсплете появилось выражение умиротворенности и спокойствия. Он почти бережно взялся за рукоятки Матрицы и что-то счастливо шепча, развел их в стороны.

Вспышка ослепительного света, мучительный крик уходящего в дезактив.

Только когда схлынуло яркое сияние, исходящее от артефакта, все присутствующее с ужасом обнаружили посеревший корпус инженера. Никаких внешних повреждений, ничего, что могло бы свидетельствовать о случайной ошибке, приведшей к трагедии, только в бесцветном монолите больше не ощущалось пульсации искры. Из разжатых в последние мгновения актива пальцев выпала погасшая Матрица, чтобы снова притвориться ничем не примечательным артефактом.

Весть о странной гибели главного инженера отдела физических исследований быстро разнеслась за пределы института. В то мирное время любой дезактив был большой редкостью, и каждое такое событие пугало, вызывало множество вопросов. Разговоры дошли и до самого Главы Совета, коим несколько ворн назад стал Альфа Трион. Он лично прибыл в Институт в сопровождении охраны, чтобы увидеть тот самый загадочный артефакт.

После произошедшего Матрицу и отчеты инженера спрятали в контейнер с самой высокой степенью защиты и заперли в хранилище, куда имелся доступ только нескольким специалистам.

Выслушав от свидетелей несколько путаный рассказ, полный недомолвок и белых пятен, Альфа Трион приказал вынести Матрицу из хранилища.

- Что бы это ни было, оно имеет свойство влиять на ментальную составляющую кибертронцев, способно изменять прописанные базовые программы. Скорее всего, провести дальнейшие изучения этого феномена не удастся, - встревожено произнес Глава Института, ставя перед фиолетово-малиновым мехом контейнер.

Несколько долгих кликов сенатор изучал взглядом артефакт, все так же мягко светящийся, как и за несколько мгновений до гибели своего исследователя. Быстрое ознакомление с записями инженера и Альфа Трион отложил датапады в сторону.

- Вы верите в легенды? – неожиданно спросил он у Главы Института.

Тот смущенно усмехнулся.

- Мы ученые, и нам по долгу службы положено опровергать любые мифы. Или, наоборот, подтверждать их, переводя из плоскости вымышленных рассказов в плоскость науки.

- Боюсь, эту легенду еще не скоро можно будет подтвердить или опровергнуть, - задумчиво произнес Глава Совета. – Существует предание, что Праймус, незадолго до того, как был побежден Юникроном и изгнан за пределы Вселенной, создал некий артефакт, в который вложил часть своей сущности. Он нарёк его Матрицей Лидерства, и оставил в недрах разрушенного тогда Кибертрона, чтобы однажды с его помощью вернуться и утвердить свою власть над всем существующим миром.

- Страшная легенда, звучащая почти как пророчество. Но ведь существование столь могучих сущностей, которые якобы боролись на нашу планету, так и не доказано.

- Не доказано, - подтвердил фиолетово-малиновый мех. – В любом случае, дабы никто не повторил печальной участи вашего главного инженера отдела физических исследований, я налагаю запрет на любые изучения свойств этого объекта. Приказ будет издан немедленно и вступит в силу с момента его подписания. А для Матрицы мы найдем более защищенное место, чтобы к ней никто не имел доступа.

***

- Так Матрица Лидерства была надолго забыта. История превратилась в страшную байку, а байка, в свою очередь, в новую легенду. Никто не верил в существование подобной аномалии, способной влиять на сознание любого живого существа, внушая ему мысли о безграничном могуществе и желание покорить всю Вселенную. Но всегда найдется тот, кто поверит в страшную сказку. Поверит и не устрашится возможного печального исхода. Таким отчаянным искателем и стал Оптроникс – талантливый библиотекарь Кибертронских архивов. Изучив все доступные материалы, касающиеся Матрицы, он не смог оторвать от нее взгляда, когда впервые увидел ее в зале Сената. Альфа Трион обманул Главу Института, а может быть, за те краткие мгновения визуального контакта Матрица успела взять его сознание под свой контроль, не желая оказаться забытой и погребенной в пустых лабиринтах Кибертронского хранилища. Как бы там ни было, но артефакт долгое время хранился в здании Сената, где ничем не выдавал своего присутствия, ожидая подходящего момента. И этот момент настал. Она встретила того, кого сочла достойным назвать своим новым хозяином и продолжить свою мрачную, всеуничтожающую игру.

Саундвейв умел рассказывать старые легенды. Понижая голос почти до шепота, он говорил так серьезно и проникновенно, что не оставалось никаких сомнений в реальности описываемого. А учитывая подходящий антураж пустынного сектора Айкона, история возымела такой эффект, на который связист десептиконов и не рассчитывал.

Вортекс и Свиндл сидели почти прижавшись друг к другу, голубая оптика нервно поблескивала, выдавая крайнюю степень волнения друзей. Вертолет тревожно лязгнул лопастями винта, придвигаясь ближе к командиру отряда. С другого бока Онслота пристроились Бластофф и Броул. И пусть на их фейсплетах не было явного испуга, все же они предпочли держаться поближе к старшему в их гештальте. Только Онслот, внимательно слушая Саундвейва, умудрялся при этом еще и сканировать окружающее пространство на предмет появления противника и следить за хронометром, чтобы не пропустить момент начала операции. Но даже его, относящегося к любой мистике с легким скептицизмом, история пробрала до самой искры. И теперь, несмотря на молчаливую поддержку отряда, тесной кучкой сгрудившегося возле него, было несколько жутко смотреть на пустое и безмолвное здание Института Технологий.

- Вы что, испугались? – с тихим смешком спросил бело-голубой мех. Казалось, жизнерадостного Саундвейва невозможно было чем-либо смутить. – Да ладно вам, ее здесь уже давно нет. И ничего она вам не сделает, имея такого владельца как сейчас.

- Все равно не по себе, - откликнулся Бластофф. – Получается, Матрица подчиняет себе любого и начинает через него вести собственную игру.

- Так гласит эта история, - развел манипуляторами связист. – Больше мне ничего не известно. Может быть, Прайм знает, но что-то мне не очень хочется у него узнавать.

- А ты сам-то веришь в такую легенду? – неожиданно спросил Онслот, когда на горизонте алым цветком распустился взрыв, разрушивший одну из магистралей Айкона. На этот раз автоботы не получат ни оружия, ни боеприпасов, и, возможно, в сражениях наступит краткое затишье, позволяющее десептиконам собраться с силами. Отряд комбатиконов уже скрылся в темных лабиринтах катакомб, на поверхности задержались только его командир и связист.

Саундвейв внимательно и серьезно посмотрел на сознаковца, в его золотистом визоре не было и тени сомнения.

- Верю. Даже если в этой истории не все подробности правдивы, суть точна. Я видел это, лично прочувствовал…

Онслот предпочел не спрашивать, что именно видел сознаковец, догадываясь, что не слишком хочет это узнать. Командиру гештальта было достаточно того, что он видел сам – пылающие безумием алые линзы Прайма, в самой глубине которых скрывается бездонный мрак и неконтролируемая жажда уничтожения.

Я помню тот момент, когда впервые увидел эту легенду своими видеодатчиками. Помню, как она позвала меня, обещая силу и власть – то, к чему я так стремился в желании изменить мир. И с того момента мы стали единым целым, пусть нас разделяло расстояние.

А когда я принял Матрицу, и она оказала внутри меня, как раз возле искры, я услышал шепот. Завораживающий, убеждающий. Видел картины, открывшиеся мне, картины торжества силы и справедливости. Поначалу они пугали, но потом я осознал, что иного пути просто нет. Новый мир можно построить, только снеся до основания старый.

Матрица руководила мною, подсказывая как нужно поступать. Но порой ее желания шли в разрез с моими. Она хотела уничтожать врагов без капли жалости, а мне была интересна игра. Но исподволь она начала захватывать власть надо мной, сокрушая даже слабые попытки сопротивления. А шепот становился все громче и разборчивее, и уже невозможно было от него скрыться. Даже в самом центре сражения я слышал его, и все чаще стал ловить себя на том, что именно он управляет моей волей.

Тогда только я понял, ЧЬЯ сущность заключена в Матрице. И испытал… нет, не страх. Почтение и гордость, что именно я удостоился чести быть Праймом – служителем Праймуса, носителем его воли. Матрица уничтожала во мне малейшие крупицы сомнения, освобождая от оков неуверенности и слабости.

Каждый дезактив врага, предателя знака или просто недобросовестного автобота приносит мне радость. Я вижу как медленно, но верно приближаюсь к абсолютной власти, и тогда мне кажется, что и погибшие могут говорить. В том зале, о котором известно, наверное, каждому кибертронцу, я собрал самых достойных своих врагов, уничтоженных лично мною. И еще остались места для тех, кто падет в финальной битве.

Я люблю с ними разговаривать. В их искаженных чертах, изломанных позах, принятых во время дезактивации, я нахожу ответы на мучающие меня вопросы. И шепот тоже доволен. Почти так же, как когда из разорванных магистралей противника проливаются драгоценные капли энергона. Это чувство не сравнить ни с чем, разве что с воплями врага, когда тот находится в пыточной, и мои верные последователи пытаются изъять из него необходимую нам информацию.

Шепот всегда звучит, он проникает в искру, читая в ней самые потаенные желания. А взамен шелестит мне свои планы. И я вижу миг его торжества, когда падут все несогласные, все те, кто осмелился встать на его пути. И тогда все верные будут вознаграждены.

У него есть один-единственный враг, которого он жаждет уничтожить. И этот враг притаился, приняв облик нашей планеты. Наша великая очистительная война всего лишь малая часть грандиозных планов Праймуса. Именно его сила помогла мне развязать эту войну, чтобы он мог достигнуть желаемого. Когда Кибертрон будет истощен военными действиями, когда в его недрах не останется и капли энергии, тогда Юникрон восстанет в попытке защитить то, что создал сам. Но это будет только глупой, ничтожной попыткой. Он падет, а я, как верный служитель Праймуса, получу из его манипуляторов новый мир, в котором буду абсолютным властителем.

А пока лишь тонкая, хрупкая стенка стараний армии Сопротивления отделяет нас от полной победы. Но рано или поздно, рухнет и она, освобождая путь истинной силе.