Мегатрон вынес хозяина во двор, держа за горло левым манипулятором. Ненавистный красный корпус с грохотом упал на каменистую поверхность. Колесный не корчился в унизительных судорогах страха и не умолял о пощаде. Он прекрасно осознавал свою участь. Все жестокие существа меряют этот мир похожими мерками и знают, что встреча с себе подобным не принесет ничего, кроме оплаты личного долга.
Бывший хозяин нелегальной арены посмотрел в линзы своего палача и цинично ухмыльнулся:
– Столько циклов прошло, а ты до сих пор не поменял вокалайзер, звереныш. Оставил на память?
Мегатрон не ответил. Медленно подняв правый манипулятор, он послал в центр красной груди плазменный заряд.
Расправа – одна из тысяч (в будущем он собирался поступать с врагами именно так), однако, не оправдывала мощность активированного оружия. На этот раз она была даже больше, чем при выстреле в турель, обрушившем часть здания.
Плазменный поток подхватил легкий корпус, протащил его через весь двор со скоростью реактивного снаряда. Крик боли заглушил рев огня. Корпус ударился о стену казармы с такой силой, что взлетел по ней вверх и несколько долгих астроминут с жутким воем, пока не расплавился вокабулятор, плясал на струях огня, выгорая изнутри. Выражение надменности и злобы на лицевой пластине бывшего автобота сменились выражением ужаса и страдания, а Мегатрон стоял и все так же презрительно улыбался. Саундвейву показалось, что он на этот раз отчетливо читает мысли лидера.
«Кричи, кричи громче, подонок. Кричи, как сотни жертв, которые так же бессильно захлёбывались предсмертными криками в твоих застенках!»
Плазма плавила сегменты, вырывала из пазов сочленения, сжигая все части корпуса хозяина арены до самых микросхем, пока энергоновый реактор под действием температуры не взорвался изнутри, и механоид не превратился в искореженный спекшийся кусок черного шлака.
Три изящных крылатых силуэта бесшумно опустились за спиной Мегатрона.
Впервые Саундвейв видел триаду в боевых условиях, вне дворцовых интриг, оргий и сделок. В критической обстановке с этой скандальной троицы мигом исчез налет праздности. Сикеры выглядели собранными и мрачными, а учитывая то, что они натворили здесь несколько кликов назад, еще и смертельно опасными. Сейчас разница между ними – схожими, как братья, механоидами, стала менее заметной. И все же Саундвейв ее видел. В линзах Скайварпа плясали искры бесшабашного жестокого веселья. Лицевая пластина Тандеркрекера, наоборот, выглядела отрешенной, словно война ввела его в священный экстаз. На лицевой же пластине Старскрима, лишь слегка разгоряченной боем, продолжало поступать выражение вселенской скуки и презрение ко всему вокруг.
– Все, что находилось за периметром объекта – уничтожено. Ретрансляторные вышки, старый перегонный завод, космодром с тремя заправочными блоками и строение, (Старскрим позволил себе усмехнуться настолько коротко, что Саундвейв поймал себя на мысли – не показалось ли?) напоминающее… арену. Огромную арену, Повелитель, которая…
– Живые потери противника?
Мегатрон перебил докладчика, не удосужившись даже обернуться, продолжая смотреть, как ветер гонит по дымящемуся песку горящие куски легкой обшивки.
– Мы расправились со всеми, кто пытался уйти по крышам или взлететь. По моим подсчетам – деактивировано не менее двадцати механоидов.
– Двадцать противников на троих – весьма неплохо.
– Если бы ты позволил – втроем мы бы смогли зачистить ВСЮ эту площадь. Незачем было тащить сюда подразделение Блицвинга.
– Скоро ты сможешь доказать свою незаменимость в небе над Йаконом, Старскрим, – холодно ответил Мегатрон.
Аэрокоммандер промолчал и нарочито низко поклонился за его спиной.
Из помещений наверху доносились последние выстрелы. Команда Блицвинга с плазмометами, не щадя раненых, методично зачищала каждый квадратный метр злополучных казарм и выбрасывала дезактивы своих жертв во внутренний двор. Шаттлы и орбитальные челноки, несколько крупных колесных, еще несколько трехрежимников... Покореженные корпуса, развороченные камеры искр, некоторые – с отрезанными головами. Всего – не менее тридцати боевых единиц.
Блицвинг вышел из здания казармы первым, он был весь в потеках чужого энергона, с разгоряченной лицевой пластиной и безумно мерцающей оптикой. Командир десантного подразделения благословлял войну во всех проявлениях, особенно в самых жестоких и грязных.
– Тридцать четыре гладиатора ликвидированы, – доложил он, – из встроенного оружия у них были только клинки. Охранников я не считал, эти трусливые шарки сбегали по крышам. Еще шесть механоидов ликвидированы в нижнем ярусе, они были закрыты в отсеках, похожих на тюремные камеры. Мы не стали тащить корпуса наверх.
– Идиот, – процедил сквозь дентопластины Мегатрон, – это заключенные, надо было их вывести оттуда и направить в ремблок на "Немезисе"
– Но ты ведь приказал уничтожать всех, Мегатрон, – недоуменно ответил Блицвинг.
– Я сказал уничтожить всех гладиаторов и зачистить казармы, а не тюрьму, тупица! Ты не в состоянии отличить одно от другого?! Минируйте это шлаково строение и убирайтесь! Даю обратный отсчет на двадцать астроминут. Я хочу увидеть с воздуха, как все здесь взорвется.
Трехрежимники один за другим выходили из разбитого здания, трансформировались и поднимались на орбиту астероида. Светало. Дым от песка, протравляемого кислотой, смешивался с дымом пожарищ. Старскрим брезгливо поморщился и передернул крыльями.
– Мне кажется, или я ошибаюсь – но это больше похоже на месть, Повелитель, чем на военную операцию?
На этот раз Мегатрон обернулся и ожег его мрачным взглядом. Красивые губы аэрокоммандера замерли в ироничной улыбке. Перед тем, как трансформироваться и взлететь, он развел манипуляторами, отвесив лидеру еще один вычурный поклон, заодно смерив фигуру застывшего рядом Саундвейва презрительным взглядом. Скайварп и Тандеркрекер взлетели следом. Последними, кто остался, были Мегатрон и Саундвейв.
Серебристый трансформер продолжал стоять посреди двора с активированным клинком в левом манипуляторе и маленьким черным кубом в правом. Он задумчиво вертел куб в пальцах, любуясь отражением пожара в его гранях.
«Сейчас он его уничтожит…»
Искра связиста болезненно сжалась.
«Или…»
– Саундвейв, – внезапно спросил его Мегатрон, – сколько времени у тебя уходит на раскодировку запароленных записей и установку новых ключей?
«Неужели он собирается отдать его мне?!!»
– От нескольких астроминут до орбицикла, мой лидер. Зависит от алгоритмов и вида шифровки. А так же от типа носителя. Недавно я настроил новый дешифратор, с ним работа будет протекать быстрее.
И Саундвейв с совершенно невинным видом протянул правый манипулятор развернутой ладонью вверх. Мегатрон усмехнулся настолько широко, что снова обнажил свои выступы-клыки на дентопластинах, затем резким движением убрал клинок и прокачал вентиляцию.
– Отлично! По возвращении на базу отдашь МНЕ свое новое шифровальное оборудование.
Легонечко щелкнув связиста по выступу маски, за которым скрывался носовой конус, он торжественно спрятал куб в субкарман своего грудного отсека и взлетел.
– Как… прикажешь.
Скрэмблер милостиво срезал эмоциональную составляющую модуляций. Саундвейв покорно взлетел следом. Он был готов рычать от досады. Отчаяние душило его. Отчаяние охотника, готового продать Искру за информацию, которая с каждым кликом, пока серебристый шаттл наращивал скорость, становилась все менее и менее доступной.
Через несколько мгновений раздался взрыв. За их кильватерными струями вспух отвратительный гриб из огня, обломков и светлой пыли. Ночь – самая странная ночь в жизни Саундвейва – заканчивалась. И в конце этой ночи загадок стало еще больше.
Тогда связист, готовый сгрызть собственную маску от обуревающих его эмоций, еще не знал, что удача улыбнется ему. Куб и все записанное на нем останется в целости и однажды он сможет разгадать его тайну.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
