*
Он наладил специальное оборудование в первый же цикл. Обида была катализатором его тщательности и скрупулезности. Камеры были вмонтированы в потолок, стены и пол (он прямо-таки нашпиговал относительно небольшое помещение устройствами) и давали полный обзор на многомерном экране, который поворачивал голограмму, следуя радиочастотным импульсам окуляров смотрящего. Саундвейв подключался к камерам напрямую и мог наблюдать все происходящее с любого ракурса, приближаясь и отдаляясь, как если бы он был невидимкой, парящим над платформой и мгновенно перемещающимся в любую точку помещения. Видеть и слышать. Размышлять. Это все, что ему оставалось. Пока.
«Мое прошлое останется вне твоего доступа…»
Связист невесело усмехнулся.
О чем он раньше только не думал. Сначала он решил, что Мегатрон телепат — такой же, как он сам. Только телепаты умели защищать свои мысли от программ ментального взлома. Но с Мегатроном все было нестандартно. Его лидер проникать в процессоры других трансформеров НЕ умел. Это стало очевидным после двух-трех элементарных тестов, в коих Саундвейв небезосновательно считал себя мастером. Интеллект можно «накачать», логику — «разогнать», однако, телепатические способности и способности им противостоять, как правило, даются с самого создания.
Версию о квинтэссонской перепрошивке он тоже отмел сразу. Достаточно было поучаствовать на двух-трех переговорах с квинтами, настойчиво выпрашивающими у Шоквейва долю в его гладиаторском бизнесе. Достаточно было прочесть мысли этих шевелящих своими пальцами-щупальцами ничтожеств и ту плохо скрываемую волну презрения, исходящую от серебристого трансформера, чтобы понять — сознание Мегатрона находится в ЕГО корпусе, и нигде в ином месте. Никакая удаленная квинтессонская системная площадка не могла быть первичным носителем (представители чужой расы сразу бы выдали себя). Нет. Здесь все было гораздо сложнее. И интереснее. Стоило только копнуть глубже, и загадки вокруг монументальной фигуры лидера начинали множиться, как шарки в первородном озере.
Собрав всю информацию о возможностях развития защиты такого уровня, связист пришел к выводу — у Мегатрона непонятным образом активированы блоки ментальной защиты. Что само по себе казалось невозможным, без умения читать в процессорах. Становилось очевидным, что когда-то ему удалось пройти особый цикл тренировок. Ведь даже при наличии изначальной способности к защите, программы и драйвера к ним оказываются бессильны без навыка. А навык формируется только упорным повторением одних и тех же приемов.
Хоть Мегатрон и не был телепатом, совокупность его личностных качеств поражала. Он легко подавлял волю отъявленных головорезов, и никто не набирался наглости перечить ему. С помощью только одной своей мрачной харизмы он приводил под знамена фиолетового знака всех, даже колеблющихся. Серебристый десептикон словно разыгрывал весь этот спектакль по давно отрепетированным нотам. Почему Мегатрон смог так быстро снискать доверие у всех — от заштатных шахтных работяг до хитрых воротил подпольного бизнеса? Что вообще Саундвейв знал об этом выскочке, невесть откуда появившемся в Каоне два астроцикла назад и сразу же успевшим стать у руля тайной власти? Ничего, абсолютно ничего — с горечью и самоуничижением думал он.
Собственно, злиться было не на кого. Мегатрон сдержал слово, когда взял Саундвейва на службу. О тайне связиста-телепата не узнал никто. Десептикон не побрезговал автоботом. Напротив…
Саундвейв поморщился, загоняя подальше рой неприятных эмоций, всякий раз напоминающих ему о своей слабости. И не об одной. Но больше всего раздражал Саундвейва собственный небывалый азарт одержать верх во что бы то ни стало, что для уравновешенного трансформера, к коим телепат себя относил, было неслыханным. Их скрытое соперничество с Мегатроном продолжалось, обрушивая на связиста весь спектр отрицательных и положительных эмоций — от эстетического наслаждения до тревоги и выматывающей ненависти.
*
Итак, наш непогрешимый лидер готовится к приему гостей. Вернее, к приему ОДНОГО гостя.
"Что бы ни происходило в моем отсеке..."
Саундвейв был вполне удовлетворен доверием, которое ему внезапно оказали. Никто лучше него не сможет остаться беспристрастным. Никто лучше Саундвейва не сможет уделить достаточное внимание мелочам. Никто лучше не позаботится о сборе любых, даже самых отвратительных, подробностей.
Любых ли... Связисту приходилось довольствоваться лишь внешними событиями. Сложно отслеживать мотивы поступков в наглухо закрытом сознании оппонента.
Прошел декацикл или даже больше — Мегатрон заряжался редко — и, наконец, десептикон появился в своем отсеке. Он был крайне измотан и поэтому сразу же настроил платформу на подачу самого мощного заряда, а потом растянулся на ней, не снимая ни шлема, ни траков за плечами. Саундвейв наблюдал за ним долго, вглядываясь в узкое непроницаемое лицо (благо, возможности теперь позволяли), пока не понял: Мегатрон заряжается, стараясь не уйти в спящий режим. Темно-багровая оптика поминутно гасла и тут же вспыхивала. Создавалось впечатление, что десептикону неприятен сон. Или он кого-то ждал...
После сцены на балконе Саундвейв был готов ко всему. Но ожидания обманули его. В первый цикл подзарядки, когда Мегатрон, промучившись, все-таки изволил себе уйти в спящий режим, к нему пришел гость, но совсем не тот, которого ожидал увидеть связист и, видимо, сам Мегатрон.
В середине зарядного цикла десептикон вдруг резко вскочил, сел на платформе и обхватил голову ладонями. Оптика его полыхала, мелкая дрожь сотрясала корпус. Мегатрон сдавленно и низко зарычал, и звук его вокалайзера был больше похож на хриплый стон. Потом он вскочил и начал метаться из одного угла отсека в другой, а когда это не помогло, снова упал на платформу и согнулся, как раненый в брюшную секцию. Одна ладонь его закрыла лицо, вцепившись в края пластины когтями, словно желая выдрать ее из креплений, другая кисть судорожно сжалась в кулак. Мегатрон мерно бил в край платформы этим кулаком, словно испытывал сильнейшую боль. Его стон порой становился жалобным, просящим — на матерого "зверя", не знающего пощады ни к кому, нашелся свой капкан. Странный и непонятный. И от этого кажущийся еще более ужасным. Саундвейв был в замешательстве, более того, он даже испугался. Мегатрон не мог ТАК себя вести. Эта сторона лидера показалась связисту еще более неприятной, чем гримаса бессмысленного разврата или неконтролируемой ярости. Связист уже хотел идти за медиком, когда Мегатрон вдруг приподнялся на локтях и выкрикнул в пустоту низким полным клокочущей боли голосом:
— Ненавижу! Ненавижу, тебя. Уйди и оставь меня в покое, тварь!
После этого десептикон перевернулся на спину и уставился в потолок пустым взглядом. Было видно, что этот приступ — Саундвейв назвал ЭТО приступом — вымотал его сильнее трех непрерывных поединков на арене.
Раздался звук разблокировки дверей. Телепат резко обернулся. На пороге святая святых, его, Саундвейва, отсека, стоял хозяин Арены и тайный хранитель всего Небесного Дворца. Шоквейв — огромный уродливый шаттл, единственное существо (кроме самого Мегатрона), которого Саундвейв уважал и по-своему опасался, — сверлил взглядом единственного окуляра застывшего перед ним связиста. Несколько астросекунд потребовалось, чтобы расшифровать поток его нехитрых мыслей, в основе которых звучало слово «тревога». Еще меньше времени ушло на то, чтобы понять — фокус линзы Шоквейва направлен не на соглядатая, чье личное пространство он нарушил, а на монитор, где отражалась обстановка лидерского отсека.
Обессиленный Мегатрон продолжал лежать на платформе. Он молчал — не сыпал проклятьями и не делал попыток разговаривать с невидимым собеседником. Просто молчал, как и полагается отдыхающему гладиатору. Откуда же Шоквейв мог знать… Более глубокое сканирование ничего не давало — шаттл был прост, как кусок железной заготовки, и, если бы не его положение в иерархии сильных мира сего, Саундвейв бы поверил.
Связист скривился под маской, призывая на помощь все свое хваленое терпение и выдержку. У него были все основания ненавидеть Шоквейва за его непредсказуемость и абсолютную власть. Ненавидеть, несмотря на то, что именно тот отыскал способного автобота, привел к Мегатрону, обеспечил безопасность и положение в десептиконской иерархии и всем комплексом сопутствующего счастья именоваться главой будущей внутренней разведки будущей непобедимой Империи.
Но Саундвейв ненавидел. С шарками жить — ржавчину грызть. Автоботу под личиной десептикона незачем было пылать симпатией к своему окружению. Ненависть здесь была самой уместной эмоцией, которой пользовались как разменной монетой в общении друг с другом.
« Тревога… тревога… тревога… да будь она проклята!»
Шоквейв — скорее всего, древний, переживший войну и еще Юникрон знает что, обладал на редкость открытым и непосредственным мышлением. Его сознание читалось как открытый источник. И сейчас, кроме искренней обеспокоенности состоянием лидера, в нем не было ничего…
Но были ли это все его мысли? И откуда ему известны коды активации замков? Допустим, ЭТО он может знать, но почему пришел именно сейчас?
Шоквейв, не мигая единственной горизонтальной щеткой-очистителем, смотрел на Саундвейва.
— Он называл имя гостя?
— Гостя?
— Имя.
— Нет…
— А постороннюю частоту ты засек?
— Ничего в пределах известного нам волнового диапазона.
Теперь в сознании Шоквейва возникло недоверие, недовольство, раздражение, замешательство и вновь тревога. Только она и ничего более. Саундвейву хотелось выть и плеваться кислотой. Ни одна из мыслей шаттла не наводила на внятный ответ. Хотя это и без телепатии становилось очевидным. И тогда он решился спросить сам:
— Но ведь не может быть, чтобы это был взлом? Здесь, под моим полным контролем?
— Я это и не предполагаю, — уклончиво ответил Шоквейв. — Но в следующий раз, если подобное случится, следи предельно внимательно и, если приступ затянется… можешь позвать меня.
С этими словами шаттл развернулся и вышел, оставив связиста в полном недоумении.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания к фанфику:
КТЕ. Подсерия "Символы отчуждения". О символах и особенностях поведения, окружив себя которыми, Мегатрон из КТЕ становится одним из самый таинственных персонажей. Ведь его прошлое неизвестно никому)
