«Уходить без прощания невежливо. Если в тебе осталась хоть капля смелости, ты вернешься».
Сообщение разрезало мертвую тишину Вестника, нарушая устоявшееся здесь мертвое оцепенение. Пустые резервуары для протоформ были густо оплетены зацветшим плющом, и особо отчаянные насекомые вились около цветков даже в условиях отсутствия света. Маленький паук бодро перебирал лапками по сообщению, сначала вдоль столь наглого — «ты», затем сползая на позорное обвинение в трусости. Острый коготь пронзил тельце насквозь, заодно разбивая и экран.
Да что он мог знать!
Брезгливо оттерев манипулятор, Мегатрон удалил все следы недавнего нарушения спокойствия. Так было проще.
***
На Кибертроне многое изменилось. Говорили, что при слиянии искры Оптимуса с ядром планеты сам Праймас навсегда сохранил в себе черты героя войны. Наверное, именно по этой причине находиться здесь, даже стоять на живом металле стало невыносимым.
— С такой броней вы действительно могли бы стать совершенным орудием возмездия, мой лорд. — В голосе Старскрима знакомая и опостылевшая опаска напополам с лестью. Его когти все также остры, а движения напоминают недавно приконченного паука. И только в окулярах Мегатрон смог увидеть нечто. То, что доказывало — сообщение на терминал было отправлено Старскримом. Просто он почему-то не хочет об этом напоминать.
— Если это все, что ты хочешь мне сказать, — он душил, душил в себе желание подойти и сделать больно, наказать за то, что его с трудом найденное спокойствие рушилось об этот голос, — если это все, Старскрим, то тебе лучше оставить меня в покое.
На краткий миг ему показалось, что сейчас он услышит что-то действительно важное. На лицевой пластине истребителя все также читался страх. Внезапно он нахмурился, передернув закрылками, взмахнул тонкой рукой, словно отгоняя какую-то мысль. А потом трансформировался и взмыл в воздух, опаляя жаром турбин и невысказанной правды.
***
«Признаю, что несколько переоценил собственную храбрость. Но как по мне — это наша болезнь на двоих. Если ты еще помнишь о моих заслугах перед тобой, ты дашь мне второй шанс»
Мегатрон усмехнулся и довольно потер шестиконечную звезду на груди. Хоть что-то не менялось. И хотелось, до боли хотелось напомнить крылатому мерзавцу, что вторых шансов он получил достаточно.
Когти уверенно прошлись по терминалу, смахивая вековую пыль:
«Будь предельно краток. На этот раз встреча пройдет на моих условиях, никакой забитой автоботами планетки»
***
На Земле шел дождь, а небо иногда расчерчивалось вспышками молний. Ничего путного, к слову, у них не вышло. Вернее, Старскрим говорил о наивной жертве Прайма, о подлом предателе Нокауте — и все это лишь затем, чтобы отвлечь внимание и придвинуться ближе к массивному корпусу. Нервно стучали капли по обшивке, а сам Старскрим был лишь продолжением этой бури, с его жестикуляцией, обидой и затаенной яростью. Мегатрон позволил себе подпустить его ближе, позволил себе снова сыграть в их старую и давно знакомую игру. Словно тянуть манипулятор к полуприрученному зверю и ждать: приласкается или укусит.
Утром дождь кончился, как кончилась и пустая болтовня Старскрима. И Мегатрон остро ощутил внезапное нежелание расставания. Его бывший заместитель лелеял какие-то свои планы, но впервые не хотелось думать, какие. Хотелось просто забыться и смотреть как забавно топорщатся закрылки истребителя при гневном описании Нокаута, как смешно морщась он стирает с красного шеврона капли воды. Трансформировался Старскрим также внезапно, как и в первую их встречу, но заложил в небе небольшой вираж, демонстрируя свежую царапину на крыле.
***
Терминал Вестника теперь работал почти беспрерывно. В этом было непонятное удовольствие — обходить болезненные темы, не обсуждать ничего, что раньше казалось единственно важным. Мегатрон щадил свою гордость. Старскрим...
Началось все со странного происшествия, когда с Вестника исчезли вся пыль и паутина. На ехидный комментарий со стороны бывшего начальства истребитель лишь показательно передернул закрылками, посоветовав лучше охранять свою территорию от чужаков. Или же после обсуждения стратегий ведения боев у белковых Мегатрон с удивлением нашел на терминале земную книгу. На обложке были случайные царапины от когтей, а нужные станицы надрезаны.
— В самом деле? Земная литература — полный шлак, — Старскрим задумчиво повел плечом и вдруг прижался ближе. А Мегатрон не оттолкнул, принимая и оценивая эти тайные жесты внимания.
Однажды ночью его оффлайн был прерван присутствием чужака. У терминала, сгорбившись, стоял Старскрим, яростно вбивая что-то на экран. Приглушенный свет выхватывал сдвинутые брови и скорбный изгиб рта. Словно все ворны, что на самом деле прожил Старскрим — старый, какой же он был на самом деле старый! — наконец легли ему на плечи. Или же сейчас, в темноте, не перед кем было играть. И захотелось броситься, застать на месте, удержать от вечных побегов и поговорить, наконец-то, о главном. Потому что, приручая Старскрима, неожиданно приручился сам.
Он шагнул вперед, но истребитель замер, словно приготовившись атаковать, клацнул когтями по клавишам — и рванул прочь, трансформируясь прямо в узком проходе.
«Сообщение удалено» — гласила последняя запись. Мегатрон тяжело провентилировал, а затем от души вогнал кулак в хрупкую панель.
***
Вечер наступал неожиданно быстро, укладывая косые тени от деревьев им под ноги. В манипуляторах Мегатрон держал полный куб энергона, а Старскрим нервно вымешивал кончиком ноги раскисшую землю со мхом.
— Будешь? — он протянул куб, силясь начать разговор. Слова не желали приходить, да и не был он никогда тем, кто стремился наладить беседу.
— Ресурсы стоит экономить. Я, кстати, этот разбавленный шлак и тебе пить не советую, — Старскрим дернул крыльями, пресекая разговор.
Мегатрон рассмеялся, пропустив мимо аудиосенсоров ранее так раздражающие советы.
— А я все-таки выпью. Мог бы сказать раньше, на Вестнике есть аппарат, земного энергона хватило бы и на тебя.
Истребитель замер, а затем вскочил на ноги, мгновенно сделавшись похожим на ожившую тень.
— Почему ты смеешься?! Ты должен был рассердиться, осадить меня! Почему я не могу предугадать ни одной твоей реакции?
Он взмахнул манипуляторами, со свистом разрезав тишину. И уже готов был трансформироваться, но оказался крепко прижат к чужому корпусу.
— Все торопишься, Старскрим. Ты и рад бы улететь, но все время возвращаешься. Чего ты боишься?
— Крушения мира.
Корпус истребителя как-то обмяк. Сделался меньше и одновременно теплее. Когда Старскрим заговорил, Мегатрон понял, что сегодня услышит, наконец, правду. О том, что у предаконов есть жуткие когти и острые зубы. О том, что выживать одному на своей планете не легче, чем на Земле. О том, что только желание отомстить может перерасти в желание жить. А еще о том, что небо спасает от безумия и никогда не предаст.
Мегатрон видел полеты Старскрима — на грани фола и безумия. В остром росчерке неба крылом — злоба на неудачу. В отчаянном штопоре — презрение к завистникам. В мертвой петле — вызов самому миру.
Только сейчас, когда оба разучились бояться, они видели друг друга.
И Мегатрону казалось, что и Старскрим знает, наконец, правду. Что назад пути не будет, что тот, кто пытался уничтожить свою планету, никогда больше не возьмет власть в свои руки. Что он бы и рад многое исправить, повернуть вспять, но не всесилен. И что шлаково благодарен за то, что даже сейчас не один в своем смятении.
Небо приняло Старскрима, коснувшись его обезумевшей искры. Мегатрон коснулся манипулятором красного шеврона на лбу.
***
Ночь укрывает самые радостные и самые страшные тайны. И только звезды и, быть может, сам Праймас стали свидетелями одного удивительно диалога между двумя существами.
— Удивительное дерево, Старскрим. В прошлую грозу в него ударило молнией, но мощный ствол оказалось невозможно сжечь полностью, и оно выстояло.
— Только это не одно дерево, а два. Просто растут они очень близко.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания автора к главе:
Автор не претендует на каноничность, автор просто хотел милоты и хоть какого-то логического завершения линии десептиконов пост-прайм ветки
