Рассвет. Из-за горизонта появляется Солнце, освещая своими лучами металлические просторы планеты и давая понять, что день начинается. Всё начинает просыпаться. Тот, кто хоть раз в жизни видел рассвет, кто чувствовал на себе первые его лучи, знает, насколько он прекрасен, знает ту красоту, с которой начинается новый день и новые возможности.
По широкой длинной дороге медленным шагом шел мех. Лучи до него ещё не дошли, но это мало волновало его, ведь этот путь он знает наизусть и может идти даже с закрытой оптикой. По сторонам росли кристаллические деревья, делая путь не таким унылым. Но там, куда направляется мех, нет месту радости, там только печаль и одиночество. Впереди показывается большое здание, от которого ведёт длинная лестница. Само здание выглядело жутким и старым, от него так и веяло дезактивом. Любой кибертронец на его месте давно ушел бы подальше от этого места. Но тут было то, чего так ему не хватало. Поэтому каждый день, по утрам, он
приходит в это место.
Пройдя лестницу, он вошел внутрь. В обонятельные сенсоры ударил уже такой родной запах сырости и смерти. Мех пошел прямо по коридору, направляясь в нужный зал. Он находился в самом конце, но его запросто было можно найти, ведь двери там самые большие, а сверху надпись: «Ветераны войны».
Оптимус открыл двери, входя в большое помещение, освещаемое только несколькими светильниками. У стен находились каменные могилы, а возле них памятник того, кого похоронили.
Прайм подошёл к первому памятнику — Бамблби. Жёлтый разведчик прожил дольше всех и многого добился. Стал отличным воином, на которого равнялась молодёжь. Но не взирая на всё это, он оставался тем же ботом, которого знал Оптимус. И когда того хоронили, Оптимусу было вдвойне больно.
Дальше была синяя фем — Арси. Она доказала, что и фемка может стать хорошим воином, не хуже меха. В итоге, она стала знаменитостью, но и эта же знаменитость погубила её. Сначала она реже встречалась с друзьями, а потом и вовсе делала вид, что не знает их. А после, в день своей активации, фем, возвращаясь домой, не справилась с управлением и сорвалась с обочины. Сначала её не хотели сюда ставить, но Прайм убедил их в обратном.
Третий по счету был Балк. Пускай зеленый здоровяк и не добился известности, зато он восстанавливал здания на Кибертроне и не рассказывал это каждому встречному. За это Прайм его и уважал — за простоту. Балк прожил спокойную, веселую жизнь. После того, как все вернулись на Кибертрон, здоровяк очень сильно скучал по Земле, по Мико, но потом смирился, понимая, что люди по сравнению с ними живут очень мало. Если бы он остался с ней, то увидел, как она растёт, как меняются её вкусы и мировоззрение, как встречается с парнями, как выходит замуж, как у неё появляется семья, как стареет и в итоге уходит на тот свет. Разлука была бы ещё больней.
Дальше был лучший друг Балка — Уиллджек. Рэкер даже после войны путешествовал по просторам галактики. Сначала для поисков оставшихся кибертронцев, а потом просто, чтобы находить приключения на свой бампер. Оптимус улыбнулся вспоминая меха. Он единственный, кто не поменял свой образ жизни, и это больше всего нравилось Прайму в нём.
За ним шел Ультра Магнус. Этот мех занял высокую должность в Иаконе. Они редко виделись из-за работы, а если и получалось встретиться, то тем для разговора просто не находилось. Но Оптимус не обижался, понимая, как ему трудно, и поддерживал в любой момент.
— Твоя жизнь — это лишь устав, — Проговорил носитель Матрицы, покачивая шлемом, при этом идя дальше.
Смоукскрин. Веселый непоседа, но верный друг и хороший гонщик. Когда у Оптимуса выдавалась свободная минутка (что бывало редко), он с удовольствием ходил смотреть, как бот гоняет. Со Смоукскрином он виделся немного чаще, чем с остальными. Мех погладил щеку каменного Смоука, нежно улыбаясь.
— Пускай ты и не стал великим воином, но ты стал великим гонщиком… — Глотая ком в горле сказал бывший Лидер. От каждого воспоминания Искра сжималась и болела.
И последний памятник… Того, кто был самым дорогим для Оптимуса — Рэтчет. Медик автоботов ушел первым к Великой Искре. Тогда Оптимус по истине узнал, что значит терять близких. Рэтчет до последнего лечил, не заботясь о себе. Можно сказать, что медик умер достаточно глупо. Излечивал столько болезней, но не смог излечить свою.
Оптимус сел, спинной облокачиваясь о стену. Взгляд был устремлен в потолок, а из оптики тек омыватель. Все его друзья уже соединились со Всеискрой, а он будет актив до тех пор, пока сама Матрица не найдет другого достойного. Это проклятье Матрицы Лидерства. За мудрость Тринадцати приходится платить тем, что ты живешь, пока Матрица тебе не разрешит уйти на тот свет. Вот поэтому Праймы старались не привязываться к кому-либо, но он привязался. И теперь каждый день — мучение.
— Неужели ты этого хотел, Мегатрон? — Голос раздался эхом от стен, вновь возвращаясь к меху…
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
