Чтоб свежим ветром прийти весне,
Как прежде песни порвали грусть.
Тот мир, он верил лишь только мне -
А я ушел, но теперь вернусь.
Пусть голос сорван в чужих краях,
Я слишком долго себя искал.
Он улыбнулся, тоска в глазах,
И тихо молвил - ты опоздал...
(с) Тэм Гринхилл
- Мне страшно. Не уходи. Пожалуйста.
- Тебе нечего бояться, Мотылек. Я вернусь.
Он отвечает коротко и потому уверенно, но... собственно, кого он пытается обмануть?
Ветер качает сомкнувшиеся над головой ветки - это странный, больной ветер, он мечется по перелеску, словно в бреду лихорадки, он пахнет грозой, что надвигается с юга. Наверху он гораздо сильнее, и видно, как остервенело он гонит черные грозовые облака. Ветер нагоняет тревогу - алая оптика настороженно следит за наползающей на небосвод тенью, но, пока он ощущает в своей руке тепло чужих ладоней, шторм не имеет значения.
- Я вернусь, - зачем-то повторяет он, не глядя в глаза подруги, продолжая смотреть на тучи, - очень быстро. Через несколько месяцев. Максимум - через год.
Мотылек вздыхает, кладет голову ему на плечо.
- Это очень долго.
- Я должен закончить эту войну, - говорит он, словно оправдываясь. - Вот увидишь - когда я вернусь, все переменится.
Мотылек молчит. Ей нечего ответить. Она могла бы сказать, что будет ждать - но он и так это знает. Конечно, будет, куда она денется? И год, и два, и десять лет, и двадцать. В эту минуту она верит, что обязательно дождется, сколько бы времени не прошло, но все равно - Мотылек не хочет его отпускать.
- Мне пора.
- Да.
Снова молчание. Действительно, пора - шторм уже гремит почти над головой, слышно, как в лесу выше под склону трещат под нервными порывами ветра древние деревья. Но это так трудно - сделать шаг назад, разомкнуть объятия, отпустить руку. Чтобы не показывать этого, он делает вид, что оценивает ветер, наблюдает за тучами, но продолжает прижимать к себе Мотылька. Она очень маленькая - если свернется в клубочек, можно накрыть ладонью. Кто ее защитит, пока его не будет?
- Я уже говорил?.. - он запинается, пытаясь вспомнить, о чем он должен был ей сказать.
Тихое насмешливое фырканье.
- Да.
- Мотылек?..
- Да. Я тоже. Иди... лети.
Он кивает и отстраняется, отступает, отпуская ее руки на мгновение позже, чем следовало бы.
Или - на вечность раньше.
***
Три года. Всего три года.
Такой ничтожный срок даже для человеческой жизни. Но так многое они могут изменить.
Праймас, я не знал. Почему ты не сказала мне?
Я бы не ушел, Мотылек. Клянусь, если бы я знал - я бы никогда не оставил тебя.
Я пытался злиться на тебя. Это проще всего. Я говорил себе - она не дождалась, она нарушила обещание... но это не избавило меня от чувства вины. Я все думал, и никак не мог забыть, как тогда ты просила меня остаться...
Хотя, боюсь, ничего не изменилось бы, если бы я остался. Однажды я спас тебя от смерти, но я не выкупил тебя у нее. Всего лишь взл взаймы. И промотал эти годы, как последний идиот...
Я был готов спасать тебя снова и снова, защищать тебя, оберегать. Но от этого врага я не смог тебя спасти.
И не смог бы.
Я видел, что они написали. "Мелкоклеточный рак легких". Я не очень разбираюсь в человеческих болезнях, но я кое-что прочитал - спасти тебя было невозможно. Уже тогда ты была обречена. Я, получается, ни в чем не виноват, но все же я не могу избавиться от чувства вины. Я... я просто не успел.
Ты боролась до последнего. Ты ждала меня, как и обещала. Они дали тебе полгода - ты прожила еще два. Праймас, Мотылек, прости меня - мне сложно даже вообразить, какими были твои последние дни. Сложно и страшно. Они, конечно, все расписали, но я ничего не понимаю в терминах ваших медиков. Я могу только надеяться, что тебе не было больно. Хотя бы физически.
И я надеюсь (но я знаю, что тщетно), что ты перестала меня ждать. Если нет, значит, ты умирала в отчаянии и горе, и, скорее всего, в одиночестве. Этого я не прощу себе никогда.
Я знаю, это все глупо. Вот камень, на котором высечено твое имя - то, которым называли тебя люди. Здесь, на зеленом холме, много таких камней. Одинаковых, безликих - отличаются только имена и даты. Ты лежишь здесь, но тебя здесь нет. Нет твоего голоса, твоего смеха, твоего лица, теплых рук... О, я бы все отдал, чтобы увидеть тебя еще раз. Но Вселенная несправедлива - даже когда она будет лежать у моих ног, я не смогу тебя вернуть. И теперь я стою здесь, под дождем, и разговариваю с камнем.
Я принес тебе цветы. Такие, как ты любишь. Прости, я опять забыл, как они правильно называются, но это те самые, как ты говорила - белые, крупные, похожие на мотыльков, с рыжими крапинками в середине. Шлак, я ведь никогда не дарил тебе цветов, а сейчас уже слишком поздно...
Нет, я знал, что это когда-нибудь произойдет. Я знал, что твоя жизнь даже без страшных диагнозов слишком коротка, но, квинт подери, я ведь не знал, е мог знать, что времени на самом деле так мало... что его практически нет.
Дождь заканчивается. Похоже, мне пора. Это смешно, правда? даже сейчас я не могу остаться с тобой. Я хотел бы - но я знаю, что это невозможно. Меня уже ждут. По злой иронии судьбы именно сейчас мы, как никогда, близки к тому, чтобы действительно это закончить. И не просто закончить - победить. Но мне уже все равно. Я так страстно, так долго желал этого, но теперь все утратило смысл.
Я опоздал...
Прости, Мотылек. Я не знаю, что будет дальше, но... мне будет очень тебя не хватать. Я уже говорил тебе?.. Шарк, похоже, что да...
Прости меня.
Прости... Прости.
Если сможешь, где бы ты не была - прости.