Глава 15. ТРЕВОГА

Они опасные и жестокие, но очень хорошие ребята.

Кватрэ Виннер, «Гандам Винг»

— Шахтерское поселение?

— Тэёну 8, — сказал Рэтчет. — Автоботская колония. Раньше там были хорошие залежи энергона, и у них есть кое-какая промышленность.

— Так… я не совсем понимаю. Мы делаем там остановку? Когда?

— Меньше чем через орн… где-то через полторы недели. У нас заканчиваются кое-какие припасы, как видишь, — он указал на лежащую перед ним электронную схему размером с большой матрац и на кучу других деталей рядом. Одну кисть Рэтчет сложил и убрал в предплечье, заменив инструментом, напоминавшем нечто среднее между щипцами и ножницами. Этим инструментом он методично расковыривал электронную плату на провода, винтики и кусочки металла, который складывал в кучки на столе. — А разбирать остатки за Уиллджеком… Праймус упаси.

— Ну, по крайней мере, тебе есть чем заняться, — заметила Эвилин. Набрав полные руки болтов размером с регбийный мяч, она отнесла их к одному из пустых кубов-контейнеров, которые они использовали для сортировки запчастей. — И ты давно уже никого не чинил, последним был... Айронхайд, верно? Починка коленного сустава?

– Знаешь, он мог рассортировать их гораздо быстрее, чем ты. –

Я никому не мешаю, ответила она. А так... я чувствую себя полезной.

– Ага... –

Медик издал хриплый звук, который Эвилин начала ассоциировать с человеческим фырканьем.

— А еще с тех пор, как ты на борту, не случилось ни одного сражения. Когда дело доходит до серьезного ремонта, запчасти кончаются очень быстро.

Эвилин замерла над вязанкой красных проводов.

— Ты не хочешь останавливаться у Тай... Тей... — она нахмурилась, — у поселения?

— Нам нужны запчасти, — ответил Рэтчет.

— Кажется, ты этим недоволен.

— Это постоянное поселение, — сказал мех сухо. — Постоянные поселения привлекают внимание.

Не нравиться мне это.

По пути к кубам ее посетила нерадостная мысль.

— Рэтчет... а разве десептиконы все еще не преследуют нас? — спросила она. — Может, тогда не стоит останавливаться?

— Думаю, Проул надеется при помощи ополченцев из поселения устроить что-то типа ловушки.

— У шахтерской колонии есть ополчение?

— Любому постоянному поселению требуются силы безопасности, — отметил Рэтчет.

– Мы с Санни этим и занимались, влез в разговор голос. Скучно. Все время в карауле. –

— Понятно, — Эвилин подхватила очередную кучу металлической мелочи. — Значит, ты думаешь, будет бой?

— Без этого не бывает, — сказал Рэтчет. — Я просто надеюсь, что мы достанем запчасти до очередного боя.

* * *

Эвилин потребовалось довольно много времени, чтобы заметить постоянное чередование мехов в кают-компании. Частично проблема коренилась в том, что она опиралась на собственный режим сна, а он совершенно не сочетался с расписанием, которым пользовались все на борту. Рэтчет и Уиллджек установили в ее комнате световой цикл так, чтобы помочь ей придерживаться режима, но она никогда не знала, кто будет на дежурстве, когда она проснется.

После нескольких дней, прошедших без встреч с Блюстриком, пришлось прояснять этот вопрос с помощью Сайдсвайпа. Брийм был кибертронским аналогом секунды, джоор — часа, орн был аналогичен дню, а ворн — году. Примерно сорок пять джооров составляли орн, а большинству мехов требовалось десять-двенадцать джооров каждый орн для «подзарядки», кибертронского эквивалента сна. Обычно расписание вахт делилось на двадцать четыре с чем-то джоора дежурств и двадцать четыре с чем-то джоора свободного времени. Расписание было составлено так, чтобы за цикл сменялись три разных смены; таким образом, по словам Хаунда, во время пересменок на посту всегда кто-то продолжал дежурить.

Сто шестьдесят часов дежурства. Восемьдесят часов на подзарядку. Восемьдесят часов личного времени.

Для Эвилин было откровением, что визиты в кают-компанию с Джазом и Блюстриком на протяжении нескольких дней происходили в одну и ту же увольнительную.

* * *

Эвилин подняла руку, глядя, как ее двойник отражает ее движение и поднимает собственную руку. Она покрутила пальцами, потом помахала кистью. Дубль в точности ее скопировал; она сделала пару шагов в сторону, покрутилась на месте. Отражение тоже шагнуло в сторону, сохраняя дистанцию.

Эвилин хихикнула и потянулась к двойнику, улыбнувшись, когда тот потянулся навстречу с лучезарной улыбкой на ее собственном лице. Рука Эвилин прошла сквозь руку двойника, словно тот был призраком, и изображение задрожало и пошло точками вокруг потревоженной области. Она быстро отступила, по-прежнему широко улыбаясь.

— Хаунд, это невероятно! — она коротко рассмеялась, задрав голову, чтобы посмотреть на коренастого зелено-серого меха, что сидел за столом, нависая над тем местом, где она стояла. — Невероятно! — повторила она. — Я никогда не видела ничего подобного. Если бы ты меня не предупредил заранее, я бы одурела от страха!

– Вы, люди, такие нервные. –

— Ты боишься саму себя? — спросил следопыт изумленно. Двойник все еще повторял все движения Эвилин, и та не могла оторвать заинтересованного взгляда.

— Ну, а разве ты не испугался бы? — спросила она. — Поворачиваешь за угол и видишь себя? Разве это тебя не расстроило, хотя бы немного?

Несмотря на первое впечатление, двойник копировал ее движения не идеально; рот отражения двигался не совсем синхронно с ее словами, и движения двойника отставали от ее собственных на долю секунды, но отличия были почти незаметны.

— Надо сильно потрудиться, чтобы обмануть с помощью голограммы, — сказал Хаунд. — Голограмма не излучает тепло и регистрируется только визуальными сенсорами. Любой мех способен отличить их.

— Значит, ты сразу бы узнал, — он уперла руки в бока, склонила голову и принялась изучать изображение. — Значит, я выгляжу именно так? — спросила она, хмурясь.

— Довольно похоже, — Джаз развалился в кресле, сложив руки под тем местом, где капот и бампер выступали из его груди. Перед ним стоял пустой куб из-под энергона. — Хаунду очень удаются детали.

— Правда? — она поморщилась и провела пальцами сквозь волосы; пряди были жирными и спутанными от недостатка шампуня, кондиционера или расчески. — Боже, я выгляжу просто ужасно.

А пахну, возможно, даже хуже. Фу.

– Видишь, вот поэтому я и скучаю по своему телу. Белковым требуется очень много техобслуживания. Как ваш вид умудрился выжить, если вы тратите половину своей жизни на собственную наладку? –

Эвилин замерла и уставилась на голограмму, не думая о том, как странно, что та смотрит в ответ. Интересно...

— Хаунд, — спросила она, — а ты... ты можешь показать, как выглядит Сайдсвайп? Я никогда его не видела.

Мехи быстро переглянулись, их глаза пригасли и замерцали.

— У Проула есть база данных с изображениями из личных дел, — сказал Джаз. — Ща передам.

Хаунд издал низкое «хмм» из глубины груди. Голограмма Эвилин моргнула и исчезла, и низкий гул, что доносился от голопроектора на плече следопыта (та штука, которую Эвилин ранее ошибочно приняла за ракетную установку) медленно стих.

— Ага, есть, — сказал разведчик. Он слегка повернулся в кресле, нацеливая проектор на пол рядом со столом. Воздух снова сотряс ровный гул. — Вот, смотри.

Изображение начало появляться снизу вверх, от стоп: маленькие кусочки света складывались ряд за рядом, словно миниатюрные светящиеся кирпичики. Белые ступни перешли в алые лодыжки, и даже прежде, чем голограмма сложилась до коленей, Эвилин поняла, что Сайдсвайп такой же большой, как и его брат.

Ну, они же близнецы, подумалось ей.

Белые бедра переходили в черный низ туловища, по бокам показались черные кисти и белые предплечья. Сверху широкой алой груди и плеч показалось бесстрастное серебристое лицо, обрамленное черным шлемом.

Голос тихо сидел на задворках разума. Эвилин уставилась на голограмму, подойдя к краю стола, чтобы лучше видеть.

— Они совсем не похожи, — задумчиво промычала она. — Кроме... кроме, может, быть, лица. И телосложения.

— А разве они должны быть похожи? — спросил Хаунд. Голограмма медленно крутилась на месте, открывая обзор на 360 градусов; за спиной показалась прикрепленная между плечами пара ракетных двигателей.

— Человеческие близнецы полные копии друг друга, если только они не разнояйцевые, но это совсем другое.

— Ну, мы можем выглядеть одинаково, не будучи близнецами. Клиффджампер и Би — практически одна модель, а у них даже создатель не один.

— Тогда что делает близнецами? — спросила она. Голограмма повернулась обратно лицом; от пустого выражения на серебристом лице Эвилин стало немного не по себе. — Один создатель?

– Кибертронцы не похожи на людей, тоскливо проговорил голос. Не корпуса делают братьями. Все дело в искре. Мы с Санни... у нас одна искра. –

Объяснения Джаза раздавались гулом на периферии слуха, все ее внимание обратилось на голос. Искра это ваш разум... ваша душа, ответила она. Как можно делить одну искру?

– По-разному. Один из способов — узы. У нас же все начиналось с одной искры, которая разделилась на две. Мы близнецы по искре. –

— Близнецы по искре, — повторила она. — Прямо как... родственные души.

Изумительно.

Джаз прервал пояснения, и они с Хаундом с любопытством уставились на нее. Они уже были знакомы с ее приступами, когда она то и дело уходила в себя, чтобы поговорить с Сайдсвайпом. Эвилин тихо хихикнула, все еще глядя на голограмму.

— Я и в самом деле ожидала увидеть второго Санстрикера, — сказала она.

Джаз фыркнул, а Хаунд издал удивленный рокот.

— Нам и одного вполне хватает.

* * *

— Хаффер, с твоими спинальными реле, твоими оптическими линзами, твоими краниальными триодами, твоей топливной системой, твоей системой охлаждения — с любой твоей системой абсолютно все в порядке... не говоря уже о твоем вокалайзере.

— Не смей говорить мне, что все в порядке, Рэтчет. Мои суставы скрипят и ноют просто безумно, и я точно знаю, что гироскоп в моей правой руке не работает как нужно!

— Хаффер, если ты сейчас же не уберешься из моего медотсека, я покажу тебе, как именно бывает, когда твои суставы работают не так, как надо. Въезжаешь?

Эвилин разжала хватку на лестнице и перепрыгнула последние три фута до пола. Снаружи она слышала бормотание и ворчание посетителя, по металлическим пластинам пола прогрохотали шаги; она прошла последние несколько метров до дверного проема, выглянув как раз тогда, когда наружная дверь медотсека захлопнулась за ушедшим мехом.

Уперев руки в бока, Рэтчет стоял у смотрового стола и грозно хмурился. Эвилин он заметил сразу же.

— Я главврач этого подразделения со дня его формирования, — заявил он. — Почему я должен постоянно всем повторять, что знаю свое дело?

— Проклятье всех медиков? — предположила Эвилин.

Рэтчет крякнул. Неприятно выглядящий инструмент, который занял место его правой кисти, сложился, щелкнул и втянулся в предплечье, быстро сменившись его обычной красной рукой.

Наверно, это никогда мне не надоест, подумалось ей.

— Знаешь, я никогда не видела тебя в кают-компании, — сказала она неожиданно. — Уиллджека я видела там раз или два, но тебя — нет.

— Это ты к чему? — медик бросил на нее странный взгляд.

— Не знаю. Тебе и в самом деле нужно отдохнуть. Но, если подумать, я никогда не видела там Оптимуса Прайма, или Проула, или Айронхайда, — было странно разговаривать с кем-то, пусть даже и очень высоким, с расстояния в добрый городской квартал, и она двинулась ближе.

Я все еще чувствую себя здесь словно мышь.

— Мы офицеры. Энергон мы получаем в другом месте.

— Типа офицерского салона?

— Типа моего кабинета, — в ответе медика слышалось «и хватит об этом».

Эвилин решила оставить тему и принялась следить взглядом за медиком, когда тот принялся перекладывать разные вещи и наводить порядок в медотсеке. Она убралась с его пути под один из смотровых столов, хотя уже знала, что мехи слишком ответственны, чтобы наступить на нее.

Настолько ответственны, что в обозримом будущем мне не светит самостоятельно передвигаться по кораблю, подумала она саркастически.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Нет. Разве сейчас у тебя по расписанию не «выход в общество»?

Эвилин тихо усмехнулась. Здесь в космосе, среди роботов-пришельцев, моя социальная жизнь гораздо насыщеннее, чем с соплеменниками на Земле.

Есть в этом что-то неправильное.

– Ты же не собираешься так и стоять под столом, верно? –

Да не волнуйся. Я хорошо знаю, что у тебя аллергия на скуку.

— Я точно не знаю, — ответила она. — Обычно кто-то да приходит. У тебя, случаем, не завалялось где-нибудь расписание дежурств посиделок со мной?

Большие белые ноги прогрохотали мимо ее убежища, и голос медика раздался откуда-то сверху:

— Возможно, твоя маленькая компания сейчас вся на вахте. Я проверю.

– Мы можем пойти с Санни, – с надеждой предложил голос.

Эвилин поморщилась.

— Сайдсвайп говорит, что, может быть, Санстрикер придет.

— У него дежурство с Грапплом.

– Вот болт. –

Эвилин облегченно вздохнула.

— Ты когда-нибудь встречалась с Бамблби? — спросил медик.

В памяти Эвилин всплыл образ желто-белого бота-лилипута, которого она несколько раз видела в кают-компании. Было интересно наблюдать за миниботами — она была им по пояс, а они были по пояс большим мехам. Почему-то это казалось ей забавным.

— Я... я его знаю, но мы никогда не общались.

— Ну, вот теперь и пообщаешься.

* * *

— Никогда не выпадало шанса поговорить с тобой, — радостно сообщил минибот, взяв энергоновый куб и усевшись за один из множества столов в кают-компании. — Конечно, сначала нужно ознакомиться с памяткой, что разослали Рэтчет с Уиллджеком. Не толпиться вокруг тебя, не задавать вопросы, никакого грубого обращения, никаких стрессов... Нужно практически сдать экзамен, чтобы поговорить с тобой.

Эвилин размышляла о трудностях, возникающих при использовании большими мехами и миниботами одной и той же мебели. Похоже, что тут стремились к золотой середине — все было маловатым для больших мехов и великоватым для маленьких мехов, но, кажется, это всем подходило. Замечание Бамблби отвлекло ее от раздумий.

— Ты это серьезно? — спросила она.

— Без шуток, — ответил мех с ухмылкой. — Ты же не думаешь, что они просто бросили тебя здесь и понадеялись, что все будет в порядке?

— Ну... это... да. Типа того.

Точно не скажешь, что они невнимательны к деталям, подумала она. Боже правый, может, у него и в самом деле есть расписание посиделок.

— Я бы не волновался, — сказал Бамблби. — В таких долгих походах Рэтчету особо нечем заняться, кроме простого ремонта и поддержания чистоты в медотсеке. А теперь у него есть дело.

— Всем нужно хобби, — сказала Эвилин мрачно.

Кают-компания постоянно была наполнена гулом многочисленных бесед. Внезапно неуловимая волна движения прошла по комнате, и разговоры утихли. Бамблби оглянулся, хмурясь. Повисла тишина.

— Все это слышали? — спросил какой-то мех.

Дружный хор прошелся по комнате.

— Что происходит? — Эвилин обернулась к Бамблби.

Желтый мех нахмурился, как будто уставившись в никуда.

— Что-то... что-то со связью. Помехи. Не уверен...

Свет резко потускнел, став желтым. Мехи с грохотом и лязгом повскакивали со своих мест, голубые глаза замерцали, и все дружно ломанулись к дверям.

Почти оглохнув от громоподобного топота, Эвилин пододвинулась поближе к своему нынешнему опекуну; сердце колотилось.

— Что происходит? — она попыталась перекричать гвалт.

Помрачневший Бамблби вскочил на ноги.

— Сигнал тревоги, — он тоже было повысил голос, но комната быстро опустела, и в установившейся тишине голос прозвучал слишком громко. — Сбежал заключенный. Давай я отнесу тебя обратно к Рэтчету.

Быстро, но осторожно минибот подхватил ее со стола, усадил на сгиб руки и кинулся к дверям.

* * *

Медотсек был пуст.

Сердце Эвилин трепетало, словно испуганная птица, когда она оглядывала открытое помещение; она метнулась внутрь, чтобы заглянуть в кабинет. Бамблби гулко шагал следом. Лампы в медотсеке светили на полную мощность, хотя Эвилин не была уверена, потому ли, что кризис миновал, или потому, что они всегда работали на полную мощность — подобно тому, как это бывает в человеческих больницах.

— Тут всегда кто-то есть, — оглянулась на желтого минибота Эвилин.

— Он скоро вернется, — ответил мех, — я бы не волновался. Всего один кон на автоботском корабле? У него никаких шансов.

— И все-таки...

Шум вдали начал постепенно нарастать; грохот от нескольких пар ног приблизился. Эвилин и Бамблби оглянулись на вход.

Двери медотсека широко распахнулись, воздух заполнился шумом шагов и знакомым рычанием автоботского медика. Эвилин с миниботом попятились вглубь комнаты, подальше от суматохи.

— Следи за рукой! Не дави на... Сюда! Давайте, на стол. Осторожно!

Уиллджек, Айронхайд и Рэтчет, плечом к плечу, дружно подняли свою ношу. Голос Рэтчета продолжал выдавать непрерывный поток инструкций и проклятий, и троица, водрузив на один из столов свой груз, расступилась. Уиллджек кинулся к стеллажам, отбирая различные запчасти и выхватывая всякую всячину из разных секций. Трансформировав руку в какой-то инструмент, Рэтчет склонился над столом и принялся за работу над лежащей перед ним неподвижной фигурой.

Эвилин заметила серую краску и знакомый красный шеврон.

— Блюстрик!

Рэтчет вскинул голову и мрачно уставился на нее.

— Убери ее отсюда! — прорычал медик.

Большая ладонь Бамблби аккуратно надавила ей между лопаток, подталкивая ее к комнате, что служила ей убежищем на корабле. Эвилин вытянула шею, с ужасом наблюдая, как Рэтчет с Уиллджеком склонились над неподвижным телом на столе; Айронхайд угрюмо оперся о стену у двери. Со стола непрерывно капало на пол голубым и розовым, собираясь в лужу на блестящем серебристом металле.