Глава 1. КРАЖА.

— Сегодня, должно быть, четверг, — подумал вслух Артур, тяжело сгорбившись над кружкой с пивом. — По четвергам у меня вечно все наперекосяк.

«Автостопом по Галактике», Д.Адамс.

— Украли? Что значит, «украли»? Моя машина — это большой металлический крендель. Кому понадобилось ее красть?

Ее кабинет, маленькое, похожее на чулан, помещение в подвале Моррис-холла, был забит каталожными шкафами и ящиками плотнее, чем библиотечный архив колледжа. Одиноким цветным пятном маячила чахлая фиалка, тонкие лучи дневного света пробивались внутрь сквозь небольшое окно под потолком, подсвечивая пыльные завитки в воздухе. Эвилин сидела на полу, неловко скрючившись рядом с открытым шкафом и облокотившись на массивный стол, в окружении штабелей из папок, бумаг и бог знает еще чего.

Ее внимание было занято сотовым, пластиковая коробочка почти хрустела в руках, она до боли прижимала ее к уху. Голос на том конце был слабым, и его то и дело заглушала статика — в подвале сигнал ловился плохо, и ее кабинет не был исключением.

— Мы понятия не имеем, что случилось, мисс Хьюз. Мы лишь знаем, что она пропала. Здесь сейчас полиция, берет показания. Они хотят поговорить с вами.

— Я… — она бросила взгляд на часы. — Мне надо сначала все тут закончить. Я смогу подъехать через… сорок минут. Устраивает?

— Секунду, — телефонную трубку со стуком положили на стол. Эвилин вздохнула и вытащила одну из папок, мельком просматривая ее содержимое. Языковой дрейф в странах Европы в XIII-XVI веках. Вернув папку на место, она взялась за следующую.

Эвилин вздрогнула, когда раздался тихий стук.

— Кто там? — она выглянула из-за стола.

— ¡Que lio! — смуглый и темноглазый парень заглядывал в комнату так, как будто ждал, что из всего этого беспорядка на него выпрыгнет чудовище. — Здесь случился ураган?

— Мигель? — помахала ему рукой из комнаты Эвилин. — Мигель! ?Como estas? Что ты тут делаешь?

Парень солнечно заулыбался.

— Bien, Profesora Hughes. Бесс сказала, что видела, как вы пришли, и я решил убедиться лично. А то половина факультета думает, что вы умерли.

— Ха. Как говорил Марк Твен, слухи о моей смерти были несколько преувеличены, — посмотрела она на юношу с теплой улыбкой. — Джэми приносила вашу открытку. Передай всем спасибо, хорошо? Это действительно было очень мило с их стороны.

— Без проблем, — он посмотрел на телефон. — Вы сейчас заняты? Я могу зайти попозже.

— Я жду ответа, — Эвилин указала на старое деревянное кресло рядом с дверью. — Присаживайся. Как занятия?

— Терри сломал сканер для тестов, и нам пришлось вручную проверять девятьсот штук лингвистических тестов, — кресло протестующе заскрипело, но выдержало его вес с упрямством сорокалетней древесины. Улыбка Мигеля стала совсем плутовской : — И лекции профессора Ричардсона гроша ломаного не стоят… но вы про это уже знаете.

— Джон Ричардсон специалист по античной культуре. Естественно, он не должен вести языкознание, — Эвилин заглянула в очередную папку. Фонемы и последовательность гласных в германских языках. Папка отправилась обратно в шкаф. — Надеюсь, вы все держите под контролем.

— Мы стараемся. Вы же скоро вернетесь, верно? Мы, скромные аспиранты, делаем все, что можем, но силы неравны.

— Не так уж и скоро. Я на больничном по крайней мере до конца сентября, приговорена писать статьи и проводить консультации. Вы просто... — из трубки послышались стуки и скрипы, и она застыла. Мигель открыл было рот сказать что-то еще, но промолчал, когда Эвилин жестом попросила тишины.

— Мисс Хьюз? Вы еще там?

— Да, я тут.

— Они говорят, что будут тут еще полчаса, но готовы вас подождать. Нормально?

— Конечно. Я только приведу все здесь в порядок и приеду сразу же, как смогу.

— Тогда скоро увидимся. Спасибо, мисс Хьюз. Еще раз простите за беспокойство.

— Ничего страшного, — Эвилин выключила телефон, положила его на пол рядом с сумочкой и с отчаянием оглядела окружавший ее беспорядок. Мигель смотрел с явным любопытством.

— Что-то не так, профессор?

Она оглянулась на аспиранта. Шесть лет, столько она занимала это кресло, шесть добросовестных, ответственных, счастливых — и , что самое главное , — нормальных лет. Как летит время.

- И это говорит белковое, не прожившее и полуворна. -

Эвилин сжала кулаки, боль выстрелила вверх по затянутой в перчатку руке, когда она побеспокоила свежие шрамы. Ты, тихо. Сегодня вечером по телевизору телемарафон «Друзей», так что если не хочешь вместо просмотра своих драгоценных боев без правил узнать, кто оказался отцом ребенка Рейчел, то на твоем месте я вела бы себя очень, очень хорошо.

- Это нечестный удар. -

— Кто-то украл мою машину, — она начала складывать папки в стопки.

— Что, прямо сейчас украли? Вас подвезти? — Мигель выглядел озадачено.

Эвилин моргнула, на мгновение задумавшись над вопросом.

— Нет, нет, — безрадостно рассмеялась она. — Кто-то украл мою старую машину. Ту, которая согнута подковой.

— Ой.

— Именно, «ой». Не знаю, для чего она им понадобилась, разве что для какой-нибудь абстрактной скульптуры

— Ха, спорю, что это та новая банда.

- Банда? -

Было странно, но она почти почувствовала, как голос оживился и стал внимательно слушать разговор.

— Банда?

— Ну, та, из новостей. Вы не видели? — Мигель наклонился вперед, упершись локтями в колени. — Это как в «Форсаже». Уже неделю как объявилась автомобильная банда и поставила на уши всю полицию. Это, должно быть, мафия какая-то. Тачки у них невероятные, — благоговейно выдохнул он последнее слово.

Эвилин уставилась на юношу, которого обучала добрую половину из этих шести лет. Никогда бы не приняла его за автомобильного фаната, подумалось ей.

— Звучит как чепуха из бульварной газетенки.

— Нет, я серьезно. Есть фотографии и другие доказательства. Одна машина ну прям Феррари. Феррари! Невероятно!

Голос издал презрительный звук. - И что такого крутого в этой паршивой Феррари? У парня нет вкуса. -

— Невероятно то, что их не могут поймать. Если бы я была угонщиком, я точно не стала бы использовать Феррари для бегства с места преступления, — ей удалось локализовать беспорядок в виде четырех неустойчивых груд, которые она придвинула к стене. Она закрыла распахнутый картотечный ящик, проверив замок, хотя особой нужды охранять кабинет, набитый материалами по общей истории развития английского языка, не было. Эвилин взглянула на часы.

— А вообще, Мигель, если у тебя есть время, не мог бы ты оказать мне услугу? Я могу попросить кого-то из секретарей, но ты разбираешься в этом лучше. Мне нужны папки по великому сдвигу гласных, я пишу кое-какие заметки для отделения английского языка в одной местной школе, и не могу вспомнить, куда я их задевала. Они где-то в этих стопках. Можешь их найти и отдать профессору Гранту, чтобы он мне передал их? Мне действительно нужно бежать.

— Без проблем, профессор.

— Ты меня очень выручишь, — схватившись за край стола, она поднялась на ноги, стараясь не напрягать бедро и руку, подняла сумку и телефон с пола и улыбнулась юноше. — Спасибо тебе большое, и передавай всем от меня привет, хорошо?

Эвилин протянула ему руку. Его взгляд наткнулся на бежевую перчатку и его бодрое настроение слегка поувяло. Он осторожно сжал ее руку, как будто боялся, что она сломается.

— Поправляйтесь, профессор, хорошо? Без вас тут все не так, — сказал Мигель серьезно как никогда. Эвилин обнаружила, что не может подобрать слова для ответа, но тут он резко отступил, снова нацепил сияющую ухмылку и сделал вычурный жест в сторону двери.

— De prisa, profesora. Не опоздайте! Я обо всем позабочусь.

— Gracias, Мигель.

* * *

- Не думал, что такое возможно, но твоя работа даже скучнее, чем можно предположить по названию. -

В августе в Джорджии обычно было жарко и душно. Этот август явно решил превзойти своих предшественников в жестокости, и, как думалось Эвилин, это ему отлично удавалось. Выйдя из здания, она как будто врезалась с размаху в стену горячего влажного воздуха, и ей понадобилось довольно много времени, чтобы начать дышать, не задыхаясь.

Вдобавок к адской жаре, погода нашла и другие пути, чтобы испортить ей жизнь. Из-за влажности рука под медицинской перчаткой начала чесаться еще сильнее, как будто по руке ползали противные букашки, и пойти куда-либо, даже недалеко, было все равно, что ковылять в полдень по Долине Смерти. И зелень университетского парка ее совершенно не радовала.

— Это не моя работа, — пробормотала Эвилин. Ее машина, наконец, показалась перед ней, сияющее видение из мягких сидений и кондиционированного комфорта. Она потянулась к сумочке.

- Ты сказала, что работаешь здесь. Разве это не подразумевает работу? -

Она остановила себя до того, как снова начала говорить вслух. Я заведующая кафедрой лингвистики. Я учу. Я руковожу образовательным процессом. Она скривилась в горькой усмешке. А теперь, благодаря тебе и мистеру терапевту, я вынуждена писать чертовы лекции для других профессоров, потому что колледж не разрешит мне выйти с больничного до тех пор, пока мою черепушку не покинет…

— И где эти чертовы ключи? — ее мысли свернули в другую сторону, пока она перерывала содержимое своей относительно небольшой сумочки.

- Они у тебя в кармане. -

Она потянулась к бедру… и нащупала знакомые выпуклые неровности связки ключей под тканью брюк. С трудом успокоившись и сжав зубы, она вынула ключи, и их веселый звон как наждаком прошелся по ее нервам. Она открыла дверь автомобиля и села на водительское место, чувствуя, как голос пристально наблюдает за ней.

- Ты знаешь, сказал он наконец, думаю, ты права. -

- Ты действительно сумасшедшая. -

* * *

На свалке «Эвакуация и утилизация Форпса и Дэвиса» Эвилин встретила одного из владельцев, Рэнди Форпса, огромного широкоплечего мужчину, у которого волосы на теле росли везде, за исключением головы. Он провел ее по вымощенной гравием стоянке, через распахнутые ворота из сетки рабица, мимо маленького трейлера, в котором находился офис. Груды машин всех возрастов, размеров, цветов и степени побитости были выстроены в ряды на открытой свалке, простираясь вдаль, словно лес из останков гигантских насекомых. В воздухе висел тяжелый запах пыли, нагретого металла и масла, нещадно палило солнце.

— Вам помочь?

Эвилин обернулась и обнаружила, что ее сопровождающий с беспокойством на нее смотрит. Прямо ей под ноги.

— Ой, — выходит, ее хромоту заметили. — Нет, нет. Я в порядке. В полном. Спасибо.

Он не стал спорить, хотя она его явно не убедила.

— Сюда, мэм.

Он провел ее мимо последней кучи распотрошенных механизмов, и, завернув за угол, она увидела двух детективов, толкущихся рядом со странной дырой; тот, что был повыше, афро-американец с усами и аккуратно подстриженной бородкой, блокнотом постукивал по плечу. Другой, пузатый и седой, в замешательстве рассматривал землю. Нахмурившись, Эвилин посмотрела на полицейских, потом на окружавшие ее машины.

— Прошу прощения, — позвал Форпс, привлекая внимание парочки. — Офицеры? Это мисс Хьюз.

Они подошли ближе, и Эвилин слегка споткнулась, зацепившись ногой о край странной квадратной рытвины. Старший из офицеров кивнул ей, когда она подошла.

— Тим Уайндер, — представился он угрюмо, и из-за сильного, протяжного южного акцента это прозвучало больше похоже на «Тем Уандер».

Другой офицер оказался дружелюбнее, с улыбкой пожал ей руку, слегка закатив глаза на своего напарника.

— Джим Дженнер, мисс Хьюз. Прошу прощения за беспокойство, но нам нужна любая информация, какой вы располагаете. Странное дело. Никаких следов шин или другого транспортного средства для буксировки украденной машины. Наш подозреваемый пока что не иначе как сам Гудини.

— Очень жаль это слышать. Приятно познакомиться, офицеры, — Эвилин еще раз оглядела свалку, и нахмурилась еще сильнее. — Но... думаю, произошла какая-то ошибка.

— Ошибка? — офицер Уайндер задрал голову, словно ищейка, почуявшая запах добычи. — Что значит, ошибка? Вы ж владелец машины, верно?

— Верно, — согласилась Эвилин и указала на жалкую груду разбитого стекла и мятого голубого металла, валяющегося в стороне. — Вот этой машины.

Все трое мужчин уставились на труп того, что когда-то было ее радостью и гордостью, ее «Таурусом», ласково и как нельзя кстати прозванного ею Некудыкой. На задворках разума голос фыркнул.

Офицер Дженнер посмотрел в сторону Рэнди.

— Мистер Форпс? — спросил он.

Хозяин свалки задумчиво почесал лысую макушку.

— Поклясться могу... Ее имя в документах, сэр. Не знаю, — он выпрямился, прищурившись. — Вообще-то было две машины на одно имя одновременно. Должно быть, произошла какая-то путаница. Их привезли очень поздно, в три или четыре часа утра.

— Знаете, кто владелец другой машины?

— Да никто, — пожал плечами Форбс. — Водителя не нашли, как я понимаю. Я даже не смог ее разобрать. Мотор был вдребезги, слишком разбит, чтобы возиться с ним, и не было многих кусков обшивки. Все что я могу сказать про эту машину — это было что-то с низким клиренсом и спортивное, ярко-красного цвета.

- ЧЕГО? -

* * *

Нож чисто разрезал красно-оранжевый шар, заляпав разделочную доску соком и желтыми семенами. Эвилин скривилась от непрекращающейся головной боли и, ссутулившись и сжав губы, продолжила методично расчленять помидор. Из гостиной доносилось приглушенное бормотание телевизора, резко контрастируя со смачными звуками, с которыми встречались нож и овощ.

- Ты все еще злишься. -

Нет, не злюсь. Отчего бы? Она швырнула нож на столешницу и принялась укладывать куски помидора на два смазанных майонезом куска хлеба. Приправила все солью и перцем и накрыла еще двумя кусками хлеба. Я просто обожаю падать на задницу перед абсолютно посторонними людьми. Это так забавно. И я говорила, что отличаюсь мазохизмом? Эта мигрень просто счастье какое-то.

Она шлепнула сандвичи на тарелку, достала обезболивающее из аптечки и воду из холодильника, и, подойдя к дивану, устроилась на подушках, примостив тарелку и стакан на боковом столике. Подобрав пульт, пощелкала по каналам. Изображение шестерки людей, поющих в фонтане, промелькнуло на экране под аккомпанемент бодрой мелодии.

— ...что будет жизнь такой. Работа — мрак, и личной жизни никакой.

- О, не надо. Я же извинился! -

Она выковырнула из бутылки пару таблеток от головной боли, закинула их в рот и сделала большой глоток воды, поморщившись, когда одна таблетка встала поперек горла. Перетопчешься.

- Ну, можем мы вместо этого посмотреть хотя бы новости? Я согласен даже на круглосуточные. -

Цыть. Я пытаюсь смотреть.

- Это была невинная ошибка. Я не знал, что это тебе повредит. Вы, белковые, такие хрупкие... -

Эвилин с ногами устроилась на диване, опершись о диванный подлокотник, тихонько подпевая песне:

— Я буду рядом с тобой, в любую непогоду, я буду рядом с тобой, как был и раньше год за годом...

- Ну пожалуйста! -

Вспомни это в следующий раз, когда захочешь устроить истерику. Если страдания, причиненные оглушительным потоком проклятий и угроз в адрес автомобильных воров и их родственников, которым разразился голос, и не смогли бы испортили ей день, то падение на спину от резкой головной боли перед тремя незнакомыми людьми уж точно этой цели достигло.

Она потянулась за сандвичем. Голос издал звук, смахивающий на что-то среднее между кашлем и рвотным позывом.

- Пожалуйста, не ешь это. Какая скользкая... -

Эвилин откусила большой кусок, смакуя сладко-соленый вкус помидора. Она очень постаралась прочувствовать неповторимую текстуру сандвича, гладкие внутренности помидора и маслянистость майонеза.

- …гадость. Праймус. - Голос содрогнулся и скукожился.

Она проглотила прожеванное и откусила следующий кусок. Посмотри на это иначе. Если бы мне не удалось уговорить их не отправлять меня в больницу, то специально для тебя я заказала бы дополнительную порцию желе.

Голос застонал.