Глава 8. НЕЗНАКОМЕЦ.

Есть гипотеза, что в миг, когда кто-то постигнет истинное предназначение Вселенной и причины ее существования, она немедленно исчезнет, а на ее месте возникнет нечто еще более странное и необъяснимое. Есть и другая гипотеза, гласящая, что это уже произошло.

«Ресторан «У конца Вселенной», Дуглас Адамс.

– Она когда-нибудь задумывалась о карьере следователя? –

Эвилин хихикнула в ответ на жалостный тон, хотя сама чувствовала себя полностью измотанной. Джейми всегда такая. Ее ученики утверждают, что она чует вранье по запаху.

– Я заметил. Кстати, неплохая история. Грабеж, похищение, пустынные задворки... Очень похоже на «Один День из Нашей Жизни». –

Рада, что тебе понравилось.

Она повесила плащ на спинку кресла и кинула на столик ключи и сумочку (новую, уменьшенную версию предыдущей, откуда перекочевало все содержимое). С полувздохом-полустоном она упала в кресло и откинула голову: виски ломило от головной боли, которая началась сразу после обеда.

В ушах все еще звенело, но очень тихо, гораздо тише, чем те колебания, что мучили ее на протяжении всего ужина с Джейми. Твой брат... Боже, дико как-то думать о роботе, как о «брате»... Мог Санстрикер следовать за мной?

– Все возможно. –

Хотя вряд ли. Она снова вздохнула. Ярко-желтая спортивная машина здорово выделялась бы из толпы.

Конечно, черную спортивную машину с этой фиолетовой штукой на капоте я бы тоже наверняка заметила…

Она потянулась за сумочкой, выудила банку с аспирином и, не запивая, проглотила пару белых таблеток. Взгляд упал на пухлую стопку газет, которую она купила ранее; охваченная вялым любопытством пополам с усталой скукой, она с хрустом распахнула газету и принялась изучать заголовки.

«Уничтожен фабричный склад, полиция в тупике» занимало большую часть страницы и сразу же бросалось в глаза. Ниже заголовки поменьше «Дорожный беспредел» и «Бандитские разборки в Мэйсоне?». На самой большой фотографии были остатки склада, вокруг которых сгрудились пожарные и полицейские машины, сбоку на заднем плане Эвилин смогла разглядеть изуродованные до неузнаваемости останки черной спортивной машины. На фотографии поменьше под статьей о войне банд была другая черная машина (десептикон, поправилась она).

Охваченная внезапным интересом, Эвилин выбралась из кресла и проковыляла к небольшому столику, на котором покоился ее лаптоп. Вытерпев продолжительное жужжание, щелканье и гудение, которым сопровождался процесс загрузки, она открыла браузер и задала поиск изображений спортивных машин. Загрузилась первая серия картинок, на большинстве из которых были футуристические машины, словно воплотившиеся из какого-то фантастического сериала. Она нахмурилась и попробовала поискать по названиям разных «крутых» автомобильных фирм, какие только могла припомнить.

Первым удачный результат дало «Феррари». На второй половине страницы мелькнуло знакомое изображение, и после тщательного изучения, Эвилин решила, что такая машина караулила ее около бара и позже похитила, и именно она трансформировалась у нее на глазах.

Следом повезло с «Порше». Она увеличила картинку и критически ее рассмотрела. Машина у школы, решила она, Порше.

Это мне кажется, или меня на самом деле преследуют очень дорогие автомобили?

Она попробовала еще несколько названий. Ни одно из них не подошло машине у склада, хотя некоторые вроде были похожи, но когда она попробовала «Ламборгини»...

— Вот это да!

Ламборгини. Инопланетный Ламборгини, но тем не менее.

– Впечатляет? –

Эвилин фыркнула, все еще рассматривая обтекаемый автомобиль.

— Может быть, я и новичок в мире спортивных машин и инопланетных роботов, но даже я знаю, что Ламборгини — это очень и очень круто.

– ...это такой комплимент, верно? –

Эвилин удержалась, чтобы не закатить глаза.

— Да, Сайдсвайп. Это такой комплимент.

* * *

Когда Эвилин проснулась следующим утром, будильник упорно моргал цифрами 12:00. Чудесно. Еще одно отключение. Она сощурилась на серо-синий свет утренних сумерек, пробивающийся в окно спальни, неповоротливая и вялая со сна, и задалась вопросом, что же ее разбудило.

До слуха донеслось пронзительное, но довольно мелодичное би-бип.

Клаксон?

Голос сонно встрепенулся:

– Санни?–

Эвилин моргнула.

А, братец.

Она откинула в сторону одеяло и, дрожа от утренней прохлады и запинаясь, поспешила в гостиную. Би-бип повторилось, на этот раз громче. Старое дерево оконной рамы и отсыревшая краска сопротивлялись ее усилиями, но, наконец, она смогла с громким треском открыть окно. Холодный сквозняк ворвался в комнату; Эвилин высунула голову на улицу, спутанные волосы лезли в лицо.

Двумя этажами ниже в тени притаилась желтая машина; яркие цвета посерели в предрассветных сумерках. Эвилин, нахмурившись, свирепо уставилась вниз.

— Что ты творишь? — спросила она громким шепотом.

— Спускайся оттуда.

— Что?.. Нет! Ты хоть представляешь, который сейчас час? Убирайся!

Громко взревел двигатель.

— Спускайся оттуда, или я туда поднимусь.

Эвилин быстро прикинула. Она на третьем этаже, вряд ли робот сможет до нее дотянуться. Но с другой стороны, ей совсем не хотелось, чтобы он попытался.

Ее окатило покалывание, и она внезапно оказалась пассажиром в своем собственном теле.

— Санни, что происходит?

Вспыхнув, усталое раздражение превратилось в ярость. Сайдсвайп! Спрашивай в следующий раз!

Голос ее проигнорировал, а машина ответила:

— Сигнальный маяк.

Ее тело напряглось.

— Шифрованный?

— На автоботской частоте.

— …Я сейчас буду.

Яростным мысленным рывком Эвилин вернула контроль.

— Погоди! Погоди! Что происходит?

Двигатель машины сердито взревел.

— Не вмешивайся, хлюпик.

— Следи за своими манерами, Студебеккер-переросток! Мое тело, мои правила, и я никуда не пойду, пока не узнаю, куда и зачем!

Где-то внизу с треском распахнулось окно, и мужской голос прорычал с сильным акцентом:

— Устраивайте свои чертовы семейные разборки днем, идиоты! Люди спят! …проклятая молодежь…

Бах.

Эвилин вспыхнула от обиды и до боли в побелевших пальцах вцепилась в оконную раму. Сайдсвайп. Объяснись.

– Сигнальный маяк, начал объяснять голос, это такой способ, которым мехи друг друга разыскивают. Он зашифрован и передается на автоботской частоте, значит, рядом другой автобот. –

Эвилин обдумала сказанное.

…это поможет убрать тебя из моей головы?

– Это шаг в нужном направлении! радостно ответил голос. Я не знаю, как осуществить перенос, да и у Санстрикера не самый шустрый процессор на сборочной линии. Нам нужен медик, а чтобы добраться до медика, нам нужно связаться с автоботами. –

Сразу бы так и сказал. Эвилин тяжело облокотилась на подоконник. Но разве нам не нужно сначала найти твое тело? Разве это не важно?

– Очень важно, но оно уже у Санни. –

Эвилин вдруг показалось, что мир вращается гораздо быстрее, чем обычно, а она безнадежно отстала от планеты. И когда он успел тебе сказать?

– Ну, мы... беседовали. –

Думаешь, я помню?

– За последние дни случилась куча всего. –

Перед мысленным взором Эвилин почти что засверкала неоновыми огнями надпись «Отмазка». Но она слишком устала, чтобы играть в детективов с бестелесным голосом пришельца. Ладно. Не важно. Вперед, по коням, и все такое прочее.

— Дай мне пару минут, — заорала она шепотом на машину. — Мы сейчас спустимся, — она засунулась было обратно, но резко затормозила и снова высунула голову в окно. — И веди себя тихо!

Она захлопнула окно, поморщившись, когда последнее демонстративное би-бип разнеслось в воздухе.

Ей-богу, это все закончится тем, что меня просто телепортируют на корабль...

* * *

— Откуда поступает сигнал?

— Полтора дека-юнита на север от поселения. Приблизительно, — двигатель взревел. — Это переменный сигнал. Я смогу сузить поиск, когда прибудем на место.

Эвилин с голосом достигли компромисса: голос может говорить через нее, но остальным управляет она. Со стороны это выглядело странно: ее рот поддерживал разговор, в то время как ее взгляд был обращен на виды за окном, а голова поворачивалась, когда она замечала что-нибудь интересное. Ее руки беспокойно двигались, пальцы сжимали ткань джинсов — уступка, которую она сделала голосу, когда тот посоветовал надеть что-нибудь, в чем она могла бы «бежать что есть духу... так, на всякий случай», а ее сердце билось вдвое быстрее.

Эта улица...

На водительском сидении лежала спортивная сумка со сменой одежды и бледным подобием комплекта для выживания — бутылка воды, пара-тройка шоколадок, аптечка и ее сумочка. Робот-машина разворчался из-за лишнего веса, но своевременное замечание Сайдсвайпа «ржавеешь» прекратило поток жалоб.

Это то шоссе... где...

Солнце еще не взошло, но небо уже начало светлеть. Уличное движение утром было спокойным, так что Лабморгини без труда обгонял редкие скопления машин. По краям шоссе бесконечной стеной обступил глухой лес. То там, то здесь среди зелени мелькали светлые пятна начавшей желтеть листвы.

...где я...

— Почти приехали, — мгновением позже показался светофор, и машина начала замедлять ход.

Сердце Эвилин на мгновение замерло. Сайдсвайп... Здесь мы...

...повстречались.

– Что? озадачился голос. Ты уверена? –

Я амнезией не страдаю, ответила она возмущенно. Конечно, уверена.

Как она и опасалась, желтая машина устремилась по еле видной проселочной дороге, которая сворачивала в лес сразу за тем местом, где оба автомобиля врезались в деревья. Поток незнакомых ругательств хлынул из колонок, когда машина с низкой посадкой заскребла днищем по неровностям дороги, и ругательства стали изощренней, когда деревья обступили обе стороны дороги, задевая бока и царапая ветвями желтую краску.

— ...выжившая из процессора ржавая масленка посреди шлакового белкового пустыря...

Спустя несколько минут тряской и медленной езды проселок привел на поляну, и машина остановилась. Дверь со стороны Эвилин поднялась.

— Приехали, хлюпик.

Безропотно она подхватила сумку и выбралась наружу, оглядываясь на деревья вокруг; шелестела листва и иногда издалека было слышно проезжающие автомобили, но все перекрывал вездесущий звон в ушах, сопровождающий присутствие рядом любого робота. Воздух был наполнен запахами прелых листьев и земли; Эвилин поплотнее запахнула куртку, когда прохладный воздух лизнул открытую кожу лица и рук и попытался проскользнуть под одежду. Неприятно знакомый механический скрежет напугал ее, и она, дернувшись прочь от машины, споткнулась и влетела в близлежащие кусты.

Желтый металл складывался, переворачивался, сдвигался и вздыбивался, робот навис над ней, почти доставая головой верхушки деревьев; броня поблескивала в бледном утренней свете.

Вымокшая от росы Эвилин выкарабкалась из цепких зарослей, чувствуя, как подступают противные мурашки, сопровождающие любую вылазку на природу.

— Ну, спасибо.

Робот ухмыльнулся ей сверху, а потом демонстративно отвернулся к лесу.

— Пошли.

С мучительным треском и скрипом деревья гнулись и ломались, когда робот начал прокладывать себе путь через заросли, топча и обдирая подлесок гигантскими желтыми ногами. Эвилин, вздохнув, двинулась следом.

Сейчас слишком рано...

Через несколько минут у Эвилин, следовавшей за роботом в его деструктивном походе сквозь ни в чем не повинную глухомань, звон в ушах начал двоиться. Все еще не зажившие ноги пекло, болели потянутые мышцы; она очень радовалась, что надела поношенные джинсы, а не одну из своих любимых юбок, особенно после того, как во второй раз выпуталась из колючего кустарника; сумка давила на плечо. Робот продолжал беспрепятственно продвигаться, здоровенные шипы не оставляли ни следа на блестящей металлической броне; Эвилин осознала, что может идти вперед по столь пересеченной местности только благодаря меньшему размеру и лучшей маневренности.

Если я подверну ногу... Она тщетно искала подходящие слова. Подавленная и усталая, она ограничилась следующим: Если я подверну ногу, это будет... банально до зубовного скрежета.

Кое-кто мне очень сильно будет должен.

Санстрикер пролез через густые древесные заросли и остановился. Эвилин с усталым любопытством наблюдала, как робот оглядывает окрестности. Одна здоровенная рука слегка поднялась, и в ней, вспыхнув, появилась столь же здоровенное оружие. Опять эти фокусы.

Второй звон в ушах теперь был даже громче, чем тот, что был от Санстрикера. Робот с оружием наизготовку протопал вперед напролом через густые заросли на краю леса и замер, подняв оружие в боевое положение.

– Что за шлак? –

Встревоженная его странным поведением, Эвилин осторожно продолжила пробираться через мокрые останки подлеска; уши заломило от пронзительного звона. Запыхавшись, она обогнула желтую ногу размером с дерево и в немом изумлении уставилась на черно-белого робота: тот расслабленно стоял на другом конце поляны, скрестив угловатые руки на выпуклой груди. Выражение его лица было совершенно непонятно из-за маски и визора.

Эвилин даже не заметила, как отшатнулась назад. Волоски на шее встали дыбом. Это он!

Санстрикер стоял, как скала, твердо держа на мушке второго робота.

— Назови мне вескую причину, почему я не должен тебя деактивировать.

Второй робот, похоже, совсем не беспокоился, что оказался не с той стороны от заряженного орудия.

— Не буду даже пытаться. Не хотелось бы терять и второго хорошего меха меньше чем за ворн.

— Что?

– Что? –

Желудок Эвилин скрутило. Она осмотрелась в поисках причины своей дурноты, но рядом были только Санстрикер, Оффбит, лесные заросли и грязь. Объединенный звон от присутствия двух роботов вынудил ее сощурится, она тряхнула головой, как будто это могло помочь. Не помогло.

Черно-белый мех кивнул.

— Сожалею о твоем брате, Санстрикер. Когда я подоспел, то уже ничем не мог помочь. Но сейчас я не могу позволить тебе меня пристрелить.

Было заметно, как Санстрикер крепче вцепился в оружие. Он встал в более широкую стойку, вспахав ступнями кочки из земли и травы, а Эвилин спряталась подальше за его ногу. Он не знает о тебе.

– Везучий глюков сын. Если бы меня на самом деле деактивировали, и он такое сказал, то превратился бы в металлолом быстрее, чем успел произнести «солнышко». –

Эвилин взглянула на робота, замершего над ней в напряженной позе. Верю.

— Что за игры? — рык Санстрикера был способен заморозить ртуть.

— Никаких игр, клянусь. Не поверишь, если я расскажу. Ты явно не в настроении слушать.

— Тогда я просто пристрелю тебя и покончу с этим.

— Я бы предпочел обратное, — ответил черно-белый робот откровенно. — Мой главврач чуток раздражается, когда видит на моей броне дырки и орудийные ожоги.

— Думаешь, меня это остановит?

— Не-а... но вот он — вполне, — робот кивнул куда-то в сторону, и Эвилин обернулась посмотреть, внезапно поняв, что во всей ситуации было не так.

Звон в ушах был таким громким...

Воздух подернулся зыбью и вскипел, как волна жара от горячего асфальта, и из него словно бы выплавилась высокая фигура; неясно вспыхнули оранжевым контуры, и проявилась бело-голубая броня. Третий робот стоял, поблескивая в тусклом свете, и держал наизготовку грозно выглядевшее ружье.

На груди робота ярко-красным квадратом выделялось печальное стилизованное лицо.

— Познакомься с Миражом.