В день премьеры нового фильма Оптимусу Прайму и Мегатрону полагалось быть здесь, в съёмочном павильоне, среди декораций разрушенного Чикаго, рядом с фуршетным столом, за которым уже собрались кибертронцы, чтобы увидеть свой бенефис. Уже звучала бравурная музыка, белый экран призрачно отсвечивал в полутьме, искрились кубки с энергоном; другими словами, обстановка была бы самая торжественная. Если бы не лидеры фракций, которых здесь не было.
– Так, парни, Оптимуса где-нибудь видели? – повысил голос Айронхайд.
– Не ори, он от этого не появится, – скривился Баррикейд и отвернулся. Сзади хихикали Скидс и Мадфлап. Айронхайд шагнул к ним. Шаг получился тяжёлый и довольно убедительный. Близнецы притихли.
– Вы двое! Какую очередную вашу пакость поехал разгребать Оптимус Прайм?
– Мы-то при чём?
– Сбавь обороты, здоровяк! Ты уже третий спрашиваешь про Оптимуса. Нет его здесь!
– И Мегатрона тоже нет. По нему и не скучаем, – заворчали десептиконы.
– По вам самим, полуфабрикаты, никто не скучает, – огрызнулся Айронхайд, предварительно отвернувшись. Присутствовали лидеры или нет, а перемирие никто не отменял.
Десептиконские полуфабрикаты в лице десятка подрощенных личинок, которым позволили принять участие в церемонии, мирно шкворчали из-под стола. Для человеческого слуха звук казался чем-то средним между скрежетом металла по стеклу и карканьем. Аудиосенсоры кибертронца были настроены игнорировать шум. Мерзость звука компенсировалась лёгкостью настройки. Люди свой слух настроить не могли и из павильона сбежали. Собственно, именно этого механоиды и добивались.
Айронхайду пришлось выйти из здания, чтобы повторить вопрос для небольшой кучки людей, сгрудившихся в стороне от выхода.
– Где Оптимус, кто-нибудь знает?
Айронхайд почувствовал себя самумом. Его дыхание, подобно горячему ветру пустыни, казалось, пыхнуло жаром в лица присутствующих, отчего те покраснели, а самые нестойкие даже ослабили галстуки и принялись расстёгивать воротнички рубашек. Ответа, впрочем, не последовало. Айронхайд полез в настройки вокалайзера, задействовал блок актёрских настроек, установленный человеческими программистами, и выкрутил ползунок "угрожающий голос" на максимум. Не то чтобы он действительно хотел угрожать. Просто эффект казался ему забавным.
– Где находится Оптимус Прайм? – прогремел он.
В наступившей тишине отчётливо послышался треск, а потом что-то пам-пам-пам – подпрыгнуло и укатилось. С рубашечного воротничка оторвалась пуговица, не иначе. Люди краснели, бледнели, хватались за собственную одежду и за головы, но молчали. Айронхайд подкрутил в вокалайзере громкость и снова открыл рот.
Едва не наступившую катастрофу предотвратил Шайя, шагнув вперёд.
– Они посмотрели фильм первыми. Я слышал, мистер Прайм звал адвокатов, а мистер Мегатрон угрожал разорвать договор. Они уехали вдвоём, не сообщив, куда.
– Сразу после того, как посмотрели фильм, – подтвердила Рози, выглядывая из-за плеча Шайи.
– Да что такого в этом фильме? – спросил Айронхайд уже нормальным голосом – по крайней мере, ни пуговицы в рубашек, ни листва с деревьев больше не сыпались.
– Мистера Прайма очень обеспокоило, что его назвали военным союзником Штатов, – предположил актёр.
– А мистер Мегатрон был очень недоволен блохами, – прозвучал сдавленный шёпот сзади. Айронхайд повысил чувствительность аудиосенсоров и расслышал короткую перепалку.
– Молчи, шлимазл! Ты в своём ли уме, ляпнуть ему про блох?
– А ты таки утверждаешь, что сам он их не увидит?
Очень интригующе. Значит, блохи. Айронхайд не мог сообразить, каким образом крошечные покрытые хитином обитатели Земли могли разозлить Мегатрона, но ему хотелось это узнать. Конечно, самым простым способом было посмотреть фильм. Из уважения к труду землян механоиды не просматривали результат до премьеры – хотя, конечно, технически были способны это сделать в любой момент. Так что Айронхайд не дал себе труда зайти в павильон и включить проектор – он просто развернул изображение прямо на улице. Объёмные кадры замерцали в воздухе. Люди начали расползаться по машинам и заводить моторы. Айронхайд смотрел.
Тем временем где-то между Лас-Вегасом и Голливудом.
Воздух волнами поднимался от нагретого за день песка, поэтому голограмма то плыла, то подрагивала – в такт ей подрагивал левый окуляр Мегатрона. След повреждения, полученного на съёмках. Актёры-люди пользовались дублёрами, а автоботы порой подменяли себя компьютерной графикой, но гордый вождь десептиконов снимался во всех сценах сам. В исполнении Бамблби нервный тик выглядел бы трогательно. В исполнении Старскрима – жалко. В исполнении Оптимуса – трагически, но Мегатрону удавалось сделать пугающими даже непроизвольные жесты.
– Хватит слов, Оптимус, – он рубанул манипулятором воздух, выхватив из него часть голограммы, и увеличил её. – Какими словами можно оправдать это?
В руке лидера трепыхалась помятая помехами кибер-блоха. Извлечённая из черепа его собственного голо-портрета.
– Я принимаю твои аргументы, Мегатрон, – Оптимус мягко опустил руку на голограмму, и блоха, дёрнувшись напоследок, погасла. – Но люди не нарушили соглашений о сценарии. Они не представляли десептиконов нелогичными, или безнравственными, или слишком слабыми.
– Они сделали меня болезненным! – загрохотал Мегатрон. Пластины под повреждённым окуляром задребезжали в резонансе. – Они сделали меня беспомощным!
– Но, брат, ты же остался лидером десептиконов, а глава армии не может считаться беспомощным ни по каким стандартам.
– Отговорки! – случившийся поблизости стервятник суматошно заработал крыльями, стремясь убраться поскорее из опасного места. – Эту армию вёл Сентинел!
Не успевший отлететь стервятник, крякнув, свалился и ошарашенно поковылял по песку, подволакивая крыло. Столб пыли потихоньку осел, явив припорошенного песком Оптимуса Прайма и песчаную статую Мегатрона.
– Но, Мегатрон...
И разговор пошёл на двенадцатый и вряд ли последний круг. Мегатрон предлагал разорвать договорённости с людьми. Оптимус Прайм настаивал на том, чтобы дождаться отчётов о кассовых сборах.
Да, кибертронцы могли развязать войну в любой момент. Это было их первой мыслью, когда они впервые высадились на Землю. Но синтез энергона без Великой Искры был слишком сложной задачей. У механоидов не хватало ни рабочих, ни оборудования. Конечно, они могли силой заставить людей производить топливо. Но намного выгоднее оказалось его просто купить. Кассовые сборы от фильмов это позволяли.
И, хотя среди трансформеров было не принято об этом говорить, дело было не только в выгоде. Механоидам было приятно оказаться объектом восторга миллионов существ. Люди толпами шли в кино, только чтобы на них посмотреть. Любой желающий производил собственные портреты (трёхмерные и трансформирующиеся) тысячными тиражами. Причём ему не приходилось думать, куда же девать эти портреты – наоборот. За ними выстраивались очереди, их раскупали, да ещё и платили немаленькие деньги. Жизнь среди людей оказалась неожиданно приятной.
Жаль, в этой бочке мёда оказалась ложка дёгтя. Или (для некоторых) – пригоршня блох.
Айронхайд нашёл их через несколько часов, но спор и не думал затихать.
– Павший герой, – осклабился Мегатрон.
Айронхайд открыл было рот, чтобы высказать своё мнение о блохастых героях, но выражение лицевой пластины Мегатрона, который только что понял, что услышит в ответ, его остановило. Вместо этого он сказал:
– Мы собрали сто миллионов, парни.
К тому моменту Оптимус Прайм был уже готов согласиться с Мегатроном. Нельзя сказать, чтобы лидера автоботов наконец-то проняли доводы о блохах. Просто вид ни за грош убитого товарища немного поколебал его устои по части благородства. Не говоря уже об обиде за назначение себя боевой единицой по утеснению несчастных гуманоидов, виновных разве что в том, что их предков угораздило поселиться над нефтяными месторождениями.
От Айронхайда он ожидал гнева, возмущения и требований разорвать договор. И это был бы повод согласиться, но Айронхайд сказал нечто совершенно неожиданное.
– Сто миллионов за первый день. Держу пари, мы зашибём миллиард.
– Миллиард? – переспросил Оптимус Прайм.
– Вот график, – согласно кивнул Айронхайд. – Билеты... бронь... отзывы... миллиард будет. Обещаю.
– Договор в силе, – тихо сказал Мегатрон, – отработку я лил на блох.
– Все договорённости – только со студией Paramount, – подытожил Оптимус Прайм. – Ни о каком разрыве соглашений больше не идёт и речи. Мы больше не собираемся уходить к другой студии, ни к Universal, ни к Columbia.
– Подтверждаю.
И автомобиль, грузовик и танк поехали в сторону рассвета.
