Громовержец не предполагал, что Саундвейв проявит какие-нибудь эмоции, ни когда он связывался с ним в первый раз, ни во второй. И в обоих случаях его ожидания оправдались

Хотел бы он овладеть подобным мастерством безэмоциональности. Это помогло бы ему теперь, когда он занимался извлечением кодов доступа из Телетрона 1, всего через несколько дней после того, как Деформер спас его от комбатиконов и одновременно порвал с ним все узы дружбы.

Ему не стоит об этом думать…

Он отключил камеры системы безопасности и датчики движения, и его радары засекли бы любого автобота, оказавшегося поблизости от командного центра. Но не об опасности оказаться пойманным он думал сейчас. Мучил его другой непрошенный гость, оказавшийся в его процессоре - совесть.

С самого начала своей шпионской миссии он постоянно напоминал себе, что должен держать эмоции под контролем, запереть их в самой глубине искры. Он понимал, что будет испытывать отвращение каждый раз, когда ему придется делать что-то недостойное честного воина, но он не ожидал, что его будет мучить совесть.

Потому что именно это он испытывал сейчас: угрызения совести, раскаяние, стыд… Он предавал роботов, которые протянули ему руку помощи, тех, кто дал ему второй шанс, несмотря на бывшую между ними вражду…

Кем он становится после этого, если не самым презренным червем?

Его мысли моментально улетучились, когда он услышал какой-то шум. У Громовержца были на самые чуткие аудиорецепторы, но он, определенно, что-то слышал.

Он отсоединился от Телетрона-1 и закрыл небольшую панель на предплечья, стараясь проделать все это как можно тише. Его радары не засекли вокруг ни одного автобота… но может они барахлят?

Ему стоило бы бы испытывать страх, от того, что его сейчас поймают, но, в каком-то смысле, он хотел, чтобы вся эта шарада закончилась. Если автоботы сейчас его обнаружат, то бросят его в камеру и, возможно, казнят. Так будет лучше всего.

Все равно, он осторожно подобрался к широкому входу, ведшему к жилим отсекам автоботов, проклиная свое неумение красться. По крайней мере, он хотел бы знать, кто там прячется за стеной, прежде чем вести о его двойной игре разнесутся по Арку.

Как раз, когда он подошел к двери, он услышал тот же звук снова. Он нахмурился, поскольку не смог его опознать, по крайней мере, ничто кибертронское он не напоминал. Но тут его радары засекли что-то еще, что-то на что он не позаботился их настроить. Маленький тепловой сигнал, идущий из ближайшего коридора…

Громовержец рискнул выглянуть наружу и увидел маленькую фигурку, сгорбившуюся в нескольких механометрах от него. Человек, как он и думал; судя по длинным золотистым головным волокнам - женщина. Она явно не собиралась за ним шпионить, и он, как можно тише, стал отступать назад.

Третий звук заставил его остановиться. Он никоим образом не был экспертом по людям, но у него возникло ощущение, что этот человек испытывает расстройство, тот самый человек, который был добр к нему с самого первого момента, как он был принят на автоботской базе…

Он ненавидел себя за это и позже он попытается оправдать этот момент слабости грузом вины, но сейчас он направился к женщине, оставив позади дверной проем и безопасность. 

- Человек, тебе нужна помощь?

Она вздрогнула. Громовержец был удивлен; нельзя сказать, чтобы он приближался к ней совсем уж неслышно, да и робот его размера вряд ли мог остаться незамеченным таким маленьким существом. Похоже то, что ее беспокоило, заставило ее полностью забыть об окружающем.

- Громовержец… - сказала она, быстрым движением вытирая потеки с оптики, - что… что ты здесь делаешь так поздно?

Громовержец ненавидел, когда ему задавали вопросы относительно его занятий, особенно если эти занятия включали предательство и, тем более, если задающий эти вопросы относился к человеческой расе, но вопрос этой женщины не смог проигнорировать. В конце концов, это ведь он к ней подошел.

- Я быстро заряжаюсь, - сказал он сухо, - и я должен задать тебе тот же вопрос. Как я понимаю, вашему виду требуется определенное количество бримов для перезарядки.

Она потерла оптику и слегка наклонила голову, избегая его взгляда.

- Да… это так. Я просто не могла уснуть… но со мной все в порядке. Спасибо, что спросил.

Громовержец кивнул. Это было неловко, но он принял ее ответ за позволение уйти и оставить женщину наедине с ее проблемами. Он поинтересовался ее благополучием, как сделал бы на его месте любой автобот. Не это ли ожидается от его предательского «я», не так ли?

- Громовержец…

Он остановился, к собственному неудовольствию. Конечно, он мог притвориться, что ничего не слышал, но, тем не менее, он остановился, не ушел от нее и не вернулся в свой отсек… Он никогда особенно не любил людей. Почему он это делает?

Все стало еще хуже, когда он повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

- Извини, - сказала она, - не хочу тебе надоедать, но не мог бы ты оказать мне одну услугу?

Истечение жидкости из ее оптики прекратилось, но цвет лица все еще оставалось красноватым. Это последствия человеческой печали? Он не хотел знать. Он и его собраться по оружию столько раз наносили урон этой расе низших, хотя и невинных, созданий…

- Услугу? – переспросил он, уверенный в том, что на его лицо еще никогда не было настолько глупого выражения.

- Да. Не мог бы ты пойти со мной?

Громовержец не ответил, но к собственному удивлению пошел за женщиной по коридору. Это явно была самая неловкая прогулка за всю его жизнь, еще одно дополнение к списку неудобных моментов, испытанных им за то время, когда он находился на Арке.

Она взвизгнула, когда он поднял ее.

- Я не собирался тебе навредить, - сказал он, чувствуя себя немного уязвленным. 

- Знаю. Просто ты застал меня врасплох.

Неизвестно почему, но ее улыбка принесла Громовержцу облегчение.

- Ты ходишь слишком медленно. Куда ты хочешь пойти?

Человек – Карли, если Громовержец правильно вспомнил ее наименование – повела его на склад, расположенные совсем близко от входа на базу. И камеры слежения на этот раз его не волновали. Он помогал одному из людей и это даст ему отличное алиби.

Когда-то он был честным солдатом… а теперь он использовал невинного человека для прикрытия своих делишек.

Он украдкой поглядывал на женщину. Его системы сканировали ее, следуя непроизвольному приказу. К своему удивлению, он снова с ней заговорил.

- Твоя оптика испортилась?

Она посмотрела на него с удивлением, заставив немедленно пожалеть о сказанном. Он определенно не хотел ни знать ничего о функционировании органических корпусов, ни демонстрировать ей свой интерес по этому поводу.

- Нет, нет, - сказала она, слабо, - я просто плакала. 

- Плакала?

- Да… это людское проявление печали или радости.

Ну и прекрасно. На этом ему и стоит закончить с вопросами.

Но вот только он не закончил.

- И что из этого ты проявляла?

Шлаков, шлаков идиот… Он, как никто другой, уже должен был научиться держать рот на замке. Он никогда не был силен в разговорах, а тем более с представителями чужой расы, но, тем не менее, вот он болтает с женщиной, служа ей методом транспортировки. Не самое лучшее средство для восстановления поруганной чести.

Он почувствовал себя еще хуже, когда лицо женщины снова стало печальным.

- Знаешь, какой будет завтра день, Громовержец.

Как будто ему было дело до человеческих дат…

- Нет.

- Рождество. Знаешь, что это такое?

Еще один отрицательный ответ. Он немного изучал человеческую культуру, как сделал бы любой хороший воин на его месте, но концентрировался при этом на устройстве местных войск и политической организации. Людская сфера развлечения его определенно не интересовала.

- Рождество – это человеческий праздник, - продолжила Карли, - по происхождению он религиозный, но большинство людей воспринимает его, как повод провести время с семьей и любимыми людьми. Это время для счастья, для того, чтобы показать все то хорошее, что в нас есть и поделиться этим с остальными.

Все это, на вкус Громовержца, звучало слишком мелодраматично, но, по крайней мере, он не посчитал это абсолютно бессмысленным, как сделал бы на его месте любой десептикон.

- Счастье? Возможно, я не слишком хорошо знаком с эмоциональными проявлениями твоего вида, но, когда я на тебя наткнулся, ты счастливой не выглядела. 

На ее лицо снова набежала тень, снова заставив Громовержца пожалеть об излишней коммуникации. Он нарушил личное пространство человека, нечто, что к нему самому не имело никакого отношения. И продолжает нарушать его снова.

- Мы пришли, - сказала она, когда они подошли к маленькому складу у входа в Арк. 

Громовержец вошел внутрь и опустил ее рядом с большой кучей контейнеров, сваленных у стены. Он подумал, что эти контейнеры и были ее целью, поскольку больше ничего в этом помещении не было.

Он собирался уходить, когда человек снова заговорила с ним, подходя к контейнерам.

- Здесь игрушки, одежда, одеяла и другие вещи, собранные в последний месяц. Завтра вечером мы отнесем их в ножлежки для бездомных людей.

Громовержец в ответ поднял бровь. Он не был знаком с концепцией благотворительности. На Кибертроне такого не было.

- Бамблби и Джазз собирались помочь мне все это разобрать, но они пока еще на зарядке. Я не могла заснуть, поэтому решила прийти пораньше и начать работу… Не хотел бы ты мне помочь, Громовержец?

Конечно же, он не хотел. Он - солдат, а не какой-то… сортировщик. Он уже достаточно унизил себя, разбирая диски для Храповика. И не собирается повторять это для какого-то человеческого червя-

- Хорошо.

О, шлак побери!

Можно записать официально: он сошел с ума. Или его слишком сильно мучает совесть… Он предпочел думать, что все равно не сможет перезаряжаться в остаток ночной смены, так что лучше заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься.

Когда минуты превратились в часы, он почти смог забыть, как неловко и унизительно должен был он себя чувствовать. Правда состояла в том, что он чувствовал себя расслабленно и умиротворенным, насколько это возможно для сикера, помогающего человеку делать какую-то бессмысленную благотворительную работу. К счастью, она почти ничего не говорила, только бросала пару слов, чтобы указать на различные виды объектов, которые они сортировали. Мурлыкание генераторов базы и негромкие звуки щелкания датапада, когда человек вводила что-то в него, дополняли ауру спокойствия. Громовержец почти мог бы сказать, что он чувствует себя хорошо. 

- Мои родители умерли пять лет назад. Их самолет разбился как раз на Рождество. Они летели домой.

Рука Громовержца застыла над кучей человеческой одежды. Он повернулся и вопросительно взглянул на нее.

- Поэтому я и плакала… Прости, что тебе пришлось это увидеть. Я всегда становлюсь сентиментальной в эти дни…

- Извинения не нужны, - сказал он, возобновляя работу. На самом деле, проблемы человека его не слишком-то интересовали, хотя он не мог отрицать, что они его неким образом тронули.

- Я понимаю, ты недавно испытал подобную потерю…

- Тебе лучше закрыть эту тему прямо сейчас, - грубо перебил он ее. Он ненавидел то, как его прошлое внезапно стало известно всем и каждому. Он знал, что эта женщина понимает, что такое потерять близкого, но его личная жизнь обсуждению не подлежит, и уж жалеть его тем более не стоит. 

У нее на лице появилось выражение, которое выглядело, как извинения и она вернулась к своему датападу. Громовержец ненавидел себя, за то, что позволил себе быть таким неосторожным. Человеческие существа ни в коем случае не должны его трогать.

- Завтра вечером здесь на Арке будет вечеринка, - сказала она снова, стараясь не встречаться с ним взглядом своей органической оптики. – Мы со Спайком рассказали автоботам о рождестве еще в тот год, когда они прибыли на Землю и с тех пор они тоже его празднуют. Как ты знаешь, большинство автоботов сейчас на Кибертроне, но все равно будет весело. Ты к нам придешь?

- Нет, - сказал он, в большей степени рефлекторно, чем осознанно.

Она подняла взгляд от датапада и уставилась на него.

- Это точно? Я ведь знаю, что тебя хотели бы там видеть. Мерцатель сказал -

- Ты сказала, что жизнь твоего создателя в этот день угасла, - ответил он, даже не услышав то, что она начала говорить, - почему же тебе хочется его праздновать?

Карли посмотрела на него с таким видом, как будто ответ был очевиден.

- Я уже сказала. Это Рождество… В этот день случилась трагедия, но это и мой самый любимый день в году. У меня было много счастливых рождественских вечеров, и я надеюсь, их будет еще много в будущем. Я говорила, это время для того, чтобы проявить то лучшее, что есть в нас. Это нечто большее, чем вечеринки и подарки, это любовь, которую ты даришь близким людям… Может, я и потеряла свою семью, но Спайк, Факел и автоботы стали для меня новой семьей. Как же я не буду праздновать Рождество?

Громовержец напряженно смотрел на нее, не отдавая себе в том отчета. Он знал о том, что такое семейная ячейка и как проводить с нею время. Он знал о том, что такое счастье, но все это осталось в прошлом. Он связвал эти чувства исключительно с первыми ворнами жизни. С детством, как люди называют этот период. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя полностью счастливым. Улыбался с тех пор он очень редко и единственный, кто был в этом виноват – это он сам.

- Так ты точно не пойдешь на вечеринку? Гонщик собирается сделать пинату размером с трансформера.

Громовержец покачал головой, внезапно ощутив потребность уйти.

- Скоро начнется первая смена солнечного цикла. Твои друзья помогут тебе закончить работу, - сказал он и направился к двери.

Человек еще что-то говорил, но звуки трансформации заглушили его речь. К сожалению, они были недостаточно громкими, чтобы заглушить его совесть.

Он думал только о том, что ему очень сильно нужно в небо.