Есть только миг…
Я мог бы подумать, что война – это такая штука, где любой за считанные секунды может стать героем. Но почему-то, сидя в укрытии под шквальным огнем, я проклинаю все свои романтические представления о войне. Здесь так жарко, что кажется, что моя броня плавиться, словно кусочек льда. Чего я хотел от этой войны? Сидел бы себе тихо в отделе аналитики, или клепал бы какой-нибудь более-менее нужный прибор. Черт, кажется, сюда кто-то идет, а мои крылья перебиты.
– Тут еще один, - над моей головой завис корпус огромного десептикона, кажется, это трехрежимник и зовут его Блицвинг (Разряд). С неба хищной птицей спикировал истребитель, он блеснул в свете огней зеркальным фюзеляжем и элегантно приземлился, трансформируясь в самый последний момент. Я был искренне поражен великолепием его конструкции, той гордости, которую он всем видом демонстрировал в вытянутом подбородке и уверенной походке. Я забился в самый угол, когда красные глаза с любопытством и вселенским презрением к алому знаку полоснули мой побитый корпус.
– Жалкое зрелище. Они никогда не смогут воспитать хотя бы одного более-менее способного воина.
Я был так напуган. Моя рука нащупала осколок острой титановой фанеры, я был похож на затравленного зверя, готового кинуться в последнем диком желании спастись. Он заметил мое движение и вместо того чтобы лишить меня радости прожить еще несколько жалких астросекунд выпустив смертельный заряд нуль-луча, с размаху ударил по лицу.
Я отлетел к стенке своего жалкого укрытия, ощущая терпкий вкус смазки на губах. Он хищно улыбнулся.
– Грузите его.
Я не мог понять, что происходит. Я все еще ждал заключительного удара. Истребитель повернулся ко мне спиной, а склонившийся Блицвинг острием короткого меча вырезал из моей руки коммуникатор. Боль охватила все рецепторные системы, но я даже не вскрикнул. Я не хочу, чтобы он услышал. Ни хотел сдаваться вот так. Меня тянули по земле за ногу, постоянно сыпались удары, идущих рядом конвоиров. Они хотели показать все свое презрение и ненависть ко мне - автоботу. Я был больше, чем унижен. Загребая полыми сегментами комья грязи, и ежесекундно отплевывая заполнявшую рот смазку, я мысленно проклинал себя за то мимолетное желание остаться в живых. Что со мной будет дальше, я даже не мог себе представить. Конвоиры пинками зашвырнули меня на корабль, там мне тут же защелкнули ограничительный ошейник. Сенсорика стала сходить с ума, все голоса слились в сплошной гул. Фразы обрывками долетали до меня, я разобрал только небольшую часть десептиконских переговоров.
– Еще одна игрушка, Скандалист? Тебе не надоели полуфункционирующие трофеи?
– Тот сломался, - небрежно бросил истребитель.– Вдобавок этот хоть летать может.
– Пустая трата энергона, - буркнул Колун.
– Заткнись, - огрызнулся Тиран небес. – Каждый развлекается, как может. У Взрывалы шесть фемботок – и ничего, справляется.
Я отключился. Мне была противна сама мысль о том, что я попал в плен. Но сделать я ничего не мог – чертов ошейник блокировал программы самоликвидации. Я стал не властен даже над своей смертью, чего уж говорить про жизнь.
Когда меня включили, я очнулся в просторной комнате. Сенсоры и сканирующая система работали с трудом. Я оглядел помещение, найдя его весьма мрачным и ужасающим. Свет на стенках был красного цвета. Сама комната была похожа по обстановке на личные покои какого-нибудь одинокого демона. Нигде не было парных предметов. Одно гигантское, напоминающее трон кресло посреди комнаты, широкий стол с выходом на базовый компьютер командного пункта и огромная кровать с фиолетово-алыми узорами на покрывалах. Одну из стен украшало десептиконское знамя домегатроновского периода. Рядом стоял шкаф, скорее всего с личным барахлом. Я попытался пошевелиться - это удалось с трудом. Шаг. Как больно. Шаг. Святые луны Кибертрона! Зачем я здесь? Да и где?
Дверь резко распахнулась. На пороге стоял истребитель. Его аристократические черты лицевой пластины великолепно сочетались с воинственным корпусом, резкими очерченными линиями двух закрылков. Единственное, что могло испортить всю картину – это скрипучий истеричный голос.
– Очнулся. Отлично. Сегодня много работы.
Он пересек комнату и подошел ко мне достаточно близко, настолько близко, что я испуганно отступил на шаг назад. Он снова ухмыльнулся.
– Боишься? И правильно делаешь, жалкий автоботишка, - десептикон схватил меня за горло, на котором стальным обручем красовался ошейник. Его глаза были так близко. Они нестерпимо смотрели мне в оптику. Казалось, их красный отблеск жёг мне лицевую пластину.
– Ты жалкое подобие истребителя. Твое имя? – равнодушным голосом спросил меня десептикон, не выпуская моего горла из своего манипулятора. Он упивался своей силой и моей беспомощностью, и я уже решил как можно скорее избавить себя от издевательств, вызвав его гнев. Но вместо потока ругательств в адрес всех, кто носит на себе фиолетовое клеймо, я робко ответил самое банальное и глупое:
– Не скажу.
Истребитель засмеялся. Конечно, он, наверное, не раз слышал эту фразу от моих однополчан. Сотни раз. Как глупо! Как же мы отличаемся от них. Они боевые машины, а мы…
– Мусор, - фыркнул десептикон и отпустил ошейник, с силой толкнув меня к стене. Я, лишенный сил и опоры, полетел кубарем и ударился спиной. Ненавистные мне гордость и безвыходность подняли на ноги. Меня шатало из стороны в сторону, смазка вновь залила рот. Я хотел кинуться на своего надзирателя, но он, опередив мое стремление, заломил мои руки за спину и рванул лицом к стене.
– Ты мой раб. Понятно? Ты умрешь только тогда, когда мне этого захочется.
Я горел от ненависти, оттого, что не мог высвободиться из жесткого захвата. Перед глазами все плыло.
– Имя, - рявкнул десептикон и больно вонзил мне в бедро короткий нож. Я застонал и словно в бреду произнес:
– Чиж.
Хватка ослабла, акустику комнаты заполнил откровенный неуемный смех истребителя.
– Уже который раз убеждаюсь, что у всех автоботов самые идиотские имена. Да вы там все извращенцы.
Я обессилено сползал по стене, оглушенный этим хохотом и болью в бедре, но меня вновь вернули в жалкую позу. Прижавшись всем корпусом к моему, истребитель прошептал:
– Хочешь сдохнуть?
Я напрягся, ожидая очередного удара.
– Нет, Чижик, ты умрешь не сразу.
Я не знал, чего можно было ожидать от него. Он был совсем близко, я видел через плечо, как яростно сверкает его оптика. Внезапно он резко развернул меня к себе и впился своими губами в мои. Я пытался протестовать, борясь и вертя головой, но он вновь прижал меня к стене, захватил обе кисти. Вырываться не было сил. Пришлось терпеть. Он так же внезапно отстранился от меня. Его губы были в моей смазке. Он с наслаждением провел пальцами по этим темным пятнам.
– Неплох. В молодости есть свои прелести.
Я готов был заплакать, представив, чем для меня обернуться последние мгновения. По внешнему каналу передали сообщение, комлинк десептикона автоматически раскрылся.
– Скандалист, тебя требует Мегатрон.
– Иду.
Десептикон бросил на меня строгий взгляд.
– Паршиво выглядишь. Чтобы к моему приходу был как с конвейера.
С этими словами он запихал меня в маленькую комнатку, где я с трудом мог сделать два шага, и дал отобранную у меня Блицвингом аптечку. Закрыв дверь, на блокировочный замок, он вышел. Я решил отомстить. Хоть как-то противостоять захватчику. Поэтому демонстративно отвернулся от предложенной аптечки. Мои губы горели огнем. И я не мог выбросить из головы поцелуй Тирана Небес. А ведь он вернется, и тогда мне придется ох как не сладко. И тут я словил себя на мысли, что мне было не так уж и противно. Я всегда считал Скандалиста лучшим пилотом летной эскадры десептиконов, и в тайне восхищался им. Боялся и благоговел. Нет. Мне страшно думать о его возвращении. Все, что мне оставалось – это только ждать в экономном режиме.
Он пришел не скоро, но как раз во время, ведь я уже почти сдался и думал воспользоваться аптечкой, где, я точно знал, был паек спрессованного энергона. Но ненависть вновь оживила мое упорство, как только я услышал приближающиеся шаги. Буду делать все, чтобы он меня убил при первом же случае.
Дверь открылась, ослепив меня ярким светом, силуэт авиатора очертился в проеме резной тенью. Скандалист увидел нетронутую аптечку и разъяренно подлетел ко мне. Снова градом посыпались удары, я уже не помню, как оказался на полу.
Десептикон насел сверху и, нажав на моем ошейнике пару клавиш, подошел к шкафу.
– Я научу тебя уважать приказы.
Я был парализован, видимо ошейник, полностью подавлял импульсы, посылаемые центральным процессором. Снова жуткое ожидание расправы. Но в этот раз я решил быть более нахальным. Я еще мог говорить.
– Зря стараешься, десепторухлядь. Мне не долго осталось, и мне все равно.
– Вы все так говорите, - спокойно ответил на это Скандалист, шурша какими-то приборами в шкафу. Это спокойствие меня насторожило. Что он будет делать? Будет пытать? Что ж, я выдержу, я должен…
Когда он вернулся ко мне, в его руках был многочисленный набор пил, паяльников и пара деталей. Всю эту груду он сбросил рядом с моим корпусом, затем бесцеремонно разложил меня на полу и открыл грудную пластину. Я приготовился к пытке…
– А теперь… - Скандалист знал, что я не смогу увидеть из-за поднятой грудной пластины, то, что он собирается делать.
Ждать.
Самое страшно.
Когда?
Совершенно неожиданно я почувствовал, как его пальцы коснулись моторного отсека, как раскаленным жалом прошил верхний слой напылённого металла паяльник. Затем с диким жужжанием куда-то в боковину вонзилась пила, как умалишенная раздирая мои внутренности, она легко крошила контакты, состригая их с гнёзд. Я просто взвыл от боли!
– Совсем другое дело. Правда? – почти промурлыкал довольный Скандалист. Я захлебнулся в своем крике. Мне казалось, что динамики не выдержат всех этих звуков, и бешенной вибрации от сверх перегруженного децибелами вокодёра. Я сходил с ума, а он смеялся:
– Ну что? Привык, чтобы болевые импульсы отключали в медицинском отсеке у Рэтчета? Теперь узнаешь, что такое полевая медицина.
Он лечит меня? Эта была последняя мысль. Боль была настолько нестерпимой, что я просто отключился, погружая сознание в туманный оффлайн.
Вернувшись в реальность, я сразу понял, что снова нахожусь в маленькой комнатке.
«Почему? Почему он меня вылечил? Почему…»
Дверь снова раскрылась, впуская в темноту лучи яркого света. Скандалист склонился надо мной и похлопал по щекам:
– Очнулся? Пойдем, прогуляемся.
– Куда? – устало промямлил я, постепенно возвращаясь к жизни.
– Разомнем крылышки, - каким-то бодрым голосом сообщил десептикон и снова нажал пару кнопок на ошейнике. Я почувствовал приятный импульс внутри – все системы функционировали с 90% отдачей. Он не только отменный летчик, но и хороший медик! Чего-чего я не думал о нем, так это то, что он вообще склонен кому-либо оказывать помощь.
Мы вышли в коридор, Скандалист придерживал меня за локоть, словно я был не пленником, а шаловливым миниботом первой сборки. Покопавшись в своих внутренних протоколах, я все еще надеялся избавиться от ошейника и сбежать, но как оказалось, прибор управлялся еще и дистанционно.
Мы спокойно покинули коридор, не встретив никого на своем пути, дальше Скандалист легонько подтолкнул меня к широкой двери. На ней не было никаких знаков, как это принято на наших базах, лишь верхний светодиодный фонарь говорил о том, что эта дверь является одним из предполагаемых выходов с базы.
Мотор в моей груди заработал сильнее, заставляя энергон пульсировать большими волнами – настолько я обрадовался, что выберусь из этой ужасной тюрьмы. Десептикон словно почувствовал этот внутренний импульс и злобно ухмыльнулся.
– Нет, Чижик. Ты мой пленник, и нечего витать в облаках, когда под ногами пропасть. Двери резко и широко распахнулись. Глубокая ночь охватывала своими чёрными крыльями западную часть Кибертрона, вдалеке виднелись сигнальные огни высоченных башен. Густые потоки ветра бросились мне в лицо.
Я не сразу почувствовал, что меня вытолкнули, и что я уже несколько секунд падаю во тьму, развернувшейся под ногами пропасти. Мне стало так страшно, что я готов был предательски кричать, но страх не позволил сделать даже это. Я падал, мрак поглотил сенсорику и способность трезво мыслить. Но внезапно я опомнился, обретя прежнюю уверенность, надеясь на своё первое призвание и конструкцию:
– Трансформируюсь!
Каково же было мое чувство, когда ничего ровным счётом не произошло. Я повторил команду несколько раз, упорно не желая верить, что сейчас могу умереть так глупо.
– Сволочь! Ублюдок! – чуть не плача кричал я в ночь. Потоки омывателя хлынули из оптики, размазываясь по лицевой пластине от сильного потока воздуха.
Противно. Сопливо! Стыдно…Старшно…
Это только в агитационных военных фильмах, что нам показывали на учениях, говорилось о бесстрашных воинах, которые, не раздумываясь, отдавали свои жизни. Мне всегда не хватало мужества признаться, что я боялся смерти. Особенно боялся того, что об этом узнают другие. Поэтому я и пошел в первых рядах. Как же я ошибался! Как это было глупо с моей стороны!
– Трус… - шептал я сам себе, очередной раз впадая в безумие, присущее жертве.
– Что, страшно? – прозвучал где-то рядом скрипучий голос.
Я просто загорелся ненавистью, захлебнулся собственной яростью, мне хотелось вцепиться в ЕГО горло и вырвать подлый речевой синтезатор. Но вдруг я почувствовал, что он падает рядом со мной, на расстоянии вытянутого манипулятора.
– Почему?! – крикнул я, пытаясь добраться до Скандалиста рукой.
– Вот дурак, - коротко сказал он, и сам приблизился ко мне, планируя на закрылках. Я последовал его примеру и, используя закрылки, резко отошел от него в сторону. Он, увидев мою отчаянную попытку убежать, испуганно и злобно прокричал:
– Стой, кретин! Тоннель узкий!
Я ликовал. Неужели хоть перед смертью увижу его, пусть не испуганное, но хотя бы изумлённое, лицо? Не успел я опомниться, как он оказался рядом со мной, обхватил за корпус и резко, включив антигравы, рванул вверх. Я был поражен до глубины искры этой необъяснимой выходкой. Скандалист одной рукой обвивал меня за торс, а второй придерживал мою голову. Я смотрел на это гордое прекрасное лицо, рубиновую с легким желтоваты свечением оптику и чувствовал как работает его внутренний двигатель. Мы быстро вылетели из беззубой пасти пропасти и долетели до света одной из лун Кибертрона. В этом мягком голубоватом свечении он завис, удовлетворенно смотря на мои испуганные и ничего не смыслящие глаза.
– Хочешь летать – никогда не бойся падать, - прошептал Скандалист.
Оказывается мои антигравы уже давно работали, совершенно инстинктивно. Я немного высвободился из его объятий и, пугаясь тому, что делали мои руки, приблизился к нему сам.
«Я обнял его! Боже! Что я делаю!»
– Мы рождены для свободы, Чижик. Теперь-то ты меня понимаешь? – спокойно сказал он. Чувствительную обшивку крыльев щекотал ветер. Я, наслаждаясь полётом, не смог подобрать подходящих слов для ответа. Мое железное сердце рвалось наружу от пережитого, и от того, что творил с моим сознанием лунный свет и этот десептикон. Я прильнул к его губам, забывая обо всех законах на свете. В эти счастливые астросекунды я был готов умереть от смешавшихся в одну большую кучу мыслей, чувств, воспоминаний. Он не отстранился, не ударил, не был жесток. Скандалист на несколько мгновений превратился во что-то, совершенно ему не свойственное. Мне было так хорошо осознавать этот полет, его ласки, лунный свет и все это сразу вместе взятое.
Мы поднялись выше, намного выше. Корпус стал покрываться тонкой корочкой льда. Было приятно ощущать покалывание на закрылках, фюзеляже и обшивке. Десептикон застал меня врасплох, он потянулся к нижней части моего торса и легким движением открыл скрытый пластиной участок.
Страх… Новый страх. Страх перед желанием убить принципы навязанные не тобой. Наплевать на законы приписанные твоей расе, а не тебе лично.
Я сладостно застонал в предвкушении ласк, но истребитель не торопился. Грубо взяв меня другой рукой за ошейник, он холодным взглядом посмотрел в мою оптику.
– Ты любишь это небо?
«Что можно любить больше? Мои конструктор был или идиотом или гением, когда прилаживал стальные крылья. Зная, что подобно всем существам, отданным небу, я с первого дня активации принадлежу ему без остатка.»
– Да, - прошептал я, не отводя взгляда. Если честно, я был испуган, что сейчас все прекратиться, и он снова уничтожит меня. Как и тогда, когда парил рядом, когда ремонтировал, когда нёс на руках к вершине... Уничтожит меня изнутри, разбирая на осколки все то, во что я раньше верил и чем жил.
Но было так хорошо, как еще никогда не было. Манипуляторы скользили под броней, нежно теребя контакты, статические электричество, накопленное от частого соприкосновения синтетического волокна, расслабляло рецепторные каналы.
Он вошел в меня так же неожиданно, как и задал вопрос. Перед моими глазами голубым светом сияла корона верхних слоев атмосферы Кибертрона. Я не знал, что думать. Никогда бы не мог подумать о том, что зайду так далеко.
Я не знал себя.
Мой мучитель медленно покачивался в воздухе, каждый раз подбавляя напряжение в контактах. Коннекторы змеями проникали в глубь, доводя до экстаза чувствительные датчики гнёзд. Я был снова раздавлен, пытаясь справиться с болью и наслаждением. Страхом и желанием.
Чего я боюсь больше? Смерти? Себя? Или его?
Добравшись до двух вершин сразу – высоты и желания. Мы снова стали падать. Мне было стыдно сейчас думать о своих: о Прайме, о принципах алого знака. Я снова падал, не желая трансформироваться, хотя ошейника на мне уже не было. Я видел счастливое лицо Тирана Небес - легенды, не сходившей с уст авиаторов, перед собой, и внезапно мне все стало ясно. Мне открылась истина, дарованная самим небом.
Снова заработали антигравы, унося нас в сторону базы десептиконов. Торжественный пейзаж видневшихся смотровых башен, стыдливо отведённых в сторону прожекторов, сияния тысячи звёзд – всё это стало моим. Мы приземлились неподалеку, и Скандалист с сожалением посмотрел на меня. Я уже знал, чем все кончится. Я знал почему…
– Знаешь, ты первый крылатый пленник и… Я…мне жаль, что…Чижик, ты знаешь, сколько живут пленные в секторе 4?
– Да, - спокойно ответил я.
Мне было уже не страшно. Теперь я никогда не буду бояться. Ведь ты дал мне возможность попробовать это небо на вкус.
Он продолжил более холодным голосом, наводя на меня дуло нуль-луча:
– Согласно военному положению принятому десептиконами я…
Он не успел договорить. Я отступил от него на шаг и сказал:
– Нам дали крылья. Мы рождены для свободы.
Я преодолел в этот миг самое большое расстояние – от пропасти до верхних небес. Луна скользнула по мокрой от растаявшего льда обшивке мутными серебристыми бликами.
Кибертронскую ночь на мгновение разрезала яркая вспышка. Всего лишь на мгновение.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
