В течение последующих циклов Орион Мирный продолжал переписку с Мегатроном. Их разговоры обострили отношение Ориона Мирного к понятиям класса, личности и свободной воли. По словам Мегатрона, их диалоги способствовали тому, что и сам гладиатор начал дорабатывать свои идеи.
- Ты заставляешь меня мыслить ясно, библиотекарь – признался Мегатрон по видеосвязи спустя несколько циклов после их первого контакта. – Лидеру это необходимо.
Орион Мирный подумал, что некоторые идеи Мегатрона не совсем понятны. Что именно Мегатрон намеревается предпринять? Они направят жалобы в Верховный Совет? Есть ли конкретный план?
- У меня имеются помощники, которые занимаются и этими вопросами тоже, - сказал Мегатрон, но в подробности вдаваться не стал.
Это заставляло Ориона Мирного нервничать – и было от чего переживать, по мнению Джаза.
- Ты должен точно осознавать, во что ввязываешься, - сказал ему друг. – Что бы ни случилось, я останусь наблюдать рядом. Но для тебя это может иметь очень серьезные последствия. Вот сейчас вы просто разговариваете. А дальше больше - дойдет до дела, которое затрагивает законы. Ты собираешься преступить закон?
Орион Мирный не нашел достойного ответа на этот вопрос и спросил об этом Мегатрона.
- Кто принимает законы? – был ответ Мегатрона. – Они спрашивали у тебя? Или разве у меня они спрашивали?
Орион Мирный на это тоже не нашелся, что сказать.
- Ты представляешь, дружище, - начал Джаз, - что произойдет, если каждый, кого не пригласили разрабатывать законопроекты, станет готовить революцию? Можешь вообразить, на что будет похожа эта планета?
- Ну нет! – воскликнул Орион. – Нам далеко до революции. У нас как раз наоборот, разве ты не видишь? Все молчат, что бы ни случилось. А кто решил, что мы должны делиться на классы? Что наши лидеры сейчас говорят об этом?
«Ничего!» - вот какой был ответ на этот вопрос. Лидер Сентинел Прайм не показывался на глаза. Верховный Совет в руководстве занимался мелочами и избегал крупных вопросов.
- По всей планете, - утверждал Мегатрон, и Орион Мирный вынужден был согласиться, - кибертронцы обленились и довольствуются подачками. Неужели это та самая раса, которая строила космические мосты? Для нас все еще горит сияние Великой Искры? Так почему же мы позволяем другим думать за нас, действовать за нас, решать, что мы должны делать, а что нет?!
Было что-то в Мегатроне, отличающее его от других. Орион Мирный мог наблюдать это, как и любой, кому доводилось вступить с Мегатроном в контакт. Его слова было сложно пропускать мимо ушей. И когда Мегатрон говорил о свободе личности, сколько бы кибертронцев ни присутствовало при беседе, каждому казалось, что речь имеет именно о нем.
Но все-таки Орион Мирный никогда не видел Мегатрона вживую. Орион не был уверен, что стоит рискнуть. По правде говоря, он сомневался, что отважится на такое.
- Если ты хочешь понять Кибертрон, библиотекарь, ты должен увидеть Каон! – подзадоривал его Мегатрон.
- Может, это тебе стоит увидеть Иакон, чтобы получше понять Кибертрон? – отвечал в том же духе Орион Мирный.
- О, не переживай, я увижу Иакон.
Что-то в тоне его голоса вызвало у Ориона Мирного желание сменить тему. Меньше всего на свете ему хотелось провоцировать конфликт с Мегатроном, как раз когда он только начал вникать в Мегатроновы идеи и начал... Подумать только, он, Орион! – начал участвовать в их обсуждении. Орион Мирный считал, что во многом его взгляды совпадают со взглядами непреклонного ветерана каонской арены. Однако он чувствовал, несмотря на их общность, серьезные расхождения точек зрения в вопросе о свободе и воле.
- Почему ты назвался Мегатронусом? – спросил Орион.
Он слышал, что Мегатрону уже приходилось отвечать на этот вопрос, объясняя свой поступок каждый раз чуть иначе. Гладиатор двигался вперед, прорабатывая свои идеи, совершенствуясь в ораторском искусстве. Орион Мирный осознавал, что на его глазах развивается и набирает силы воистину великий лидер… Но чей лидер? Куда он поведет за собой?
- Я принял имя одного из Тринадцати, потому что, несмотря на то, что лишь он один назвал себя Падшим, все Праймы отпали от своей изначальной миссии. Они разрушили свое будущее, и, соответственно, наше настоящее. Падший – такой фундамент я избрал, поэтому выбрал себе такое имя. Ведь сейчас на Кибертроне в упадке идея о свободе вне классовых условностей. История рисует некоторых ботов преступниками за то, что они действовали так, как считали правильным. Если такое случится со мной, - что ж, так тому и быть. Я могу делать только то, что правильно.
По ходу разговора Мегатрон периодически выдвигал оружие своих форм трансформации. На заднем плане Орион Мирный мог видеть некоторых его ближайших сподвижников. Орион знал двоих из них: Саундвейва и Шоквейва. Саундвейв держал при себе миниконов, и это заставляло Ориона Мирного нервничать. Наличие миниконов внушало ему мысли о шпионаже и предательстве. Шоквейв держал себя холодно и по-деловому: он, ученый, странно смотрелся среди основной массы последователей Мегатрона.
Если судить по Шоквейву, создавалось впечатление, будто Мегатрон проникся идеей сближения представителей разных классов. Ученые и сталевары, о гладиаторах и говорить нечего, редко когда объединялись вместе. Разве только в случаях, когда первые командовали остальными. А здесь, как Орион Мирный, мог видеть, все происходило с точностью до наоборот. Распоряжался явно Мегатрон.
- В ямах Каона нет времени для сомнений, - продолжал Мегатрон.- Нет оттенков серого, нет тонких различий. Им место, может быть, в Городском Архиве, но не здесь. Здесь, внизу, ты принимаешь решение и не отступаешь от него ни на атом… Иначе ты умрешь.
Орион Мирный огляделся. Он находился в одиночестве в крыле Городского Архива и позаботился о том, чтобы изолировать этот канал от обычных протоколов поиска и сбора данных, которые отслеживали весь входящий и исходящий трафик Архива. Но все-таки он старался говорить потише.
- Неужели ты полагаешь, что Тринадцать оценивали свои действия таким образом? – спросил он.
- Для меня это не имеет значения, - ответил собеседник Ориона. – Мегатронуса давно уж нет. А мы с тобой здесь. То, что мы делаем, зависит не от Мегатронуса или Льежа Максимо или какого другого мифического персонажа. Мы сами определяем свои поступки.
- Кто это «мы»? – спросил Орион Мирный несколько солярных циклов спустя.
- Каждый, кто захочет присоединиться. Когда ты захватываешь мир, не стоит слишком привередничать с теми, кто готов выступить на твоей стороне - произнес Мегатрон со смешком.
- Значит, у тебя есть последовали в Каоне. А где еще?
- Такие вопросы задают шпионы … - ухмыльнулся Мегатрон.
- Если бы ты беспокоился об этом, то давно прекратил бы общение – парировал Орион.
- Может да, может нет. Саундвейв сказал: мне нужно иметь в виду, что ты предашь меня. А я ему ответил, что если бы подозревал с твоей стороны предательство, то встретился бы с тобой на арене, Орион. И мы бы решили эту проблему, как подобает воинам. Ну, а ты вышел бы драться со мной на ринге за свои идеалы, а, библиотекарь? Сумеешь ли ты противопоставить свои принципы моим?
- Думаю, что да – сказал Орион Мирный. – И я буду драться за них с кем угодно.
Как только Орион произнес эти слова, он понял, что это правда. Орион Мирный и ранее знал, что есть большой мир за пределами рутинной работы, которую он делал, и класса, к которому он принадлежал. Речи Мегатрона зажгли в его душе огонь, но Мегатрон лишь пробудил то, что всегда было в Орионе. Хотя его искра никогда не загорелась бы столь ярко, если бы он не столкнулся с революционными идеями этого преступника-гладиатора.
- Тогда я расскажу тебе. У меня есть приверженцы в Бластер-Сити и за Пустошами, в Слоутер-Сити. Я могу захватить космопорт на Гидраксе хоть завтра – пока Мегатрон говорил, Орион Мирный мысленно пытался сопоставить названия мест с картой Кибертрона. - По всей планете собираются кибертронцы, которые меня слушают. Они пойдут за мной, как только я призову.
- Когда же?
- Когда придет время. Не забывай, библиотекарь, что мы с тобой еще не виделись. До тех пор пока мы не будем смотреть друг другу в лицо, мы обсуждаем только то, что, может, никогда не случится. Это примерно также, как если бы мы смотрели вверх на обломки космического моста и спрашивали себя, хорошо ли было бы отправиться по мосту снова на Велоцитрон или на Хаб. Мы – друзья и просто ведем дружескую беседу о вещах, в которые мы верим.
- Друзья… - подумал Орион Мирный.
Это казалось невероятным, однако так оно и было. Он все больше проникался дружескими чувствами к этому агитатору, преступнику и, вероятно, изменнику в глазах Совета. Но общество шло по пути все большего погружения в застой. Что в такой ситуации оставалось делать любому здравомыслящему кибертронцу?
- Вопрос на засыпку, - сказал Джаз, когда Орион Мирный спросил его об этом позже позже. – Я начал вникать в эти вещи. У твоего друга Мегатронуса – или Мегатрона – очень интересная история.
- Да знаю я его историю – отмахнулся Орион.
- Ну, конечно. Но я-то не знал и поэтому попытался глянуть и поискать, что смогу найти. Вот как ты думаешь, чего он хочет, Орион?
Орион Мирный долго раздумывал над ответом.
- Он хочет видеть Кибертрон, каким он был в прошлом. – ответил Орион наконец. – Кибертрон, где ты не был бы обречен Гильдией на существование в рамках и классов, едва только появился на свет через Колодец Великой Искры. Кибертрон, на котором любой житель планеты может стать кем угодно. Кибертрон, где смотрели на звезды, боролись с квинтессонами , дерзали идти вперед и смотрели, как далеко простираются возможности.
- Это то, чего хочешь ты! – заявил Джаз. – Хватит делать вид, будто это не так!
Орион снова на какое-то время умолк.
- Ну да, это то, чего я хочу - согласился он.
- Ага! Я не скажу тебе, что ты не прав. Я скажу, дружище, что это опасные мысли. Как, по-твоему, высшие классы должны отреагировать на такую идею? Неужели ты думаешь, что они спят и видят, как бы вернуть те дни, когда успех каждого кибертронца основывался на личной доблести и стремлениях? – Джаз посмеялся над собственным сарказмом.
- Если я не могу заставить себя сделать то, что правильно, как я могу ожидать этого от кого-то другого?
Джаз кивнул. Они посмотрели наверх в бесконечную черноту небес.
- Ладно,- произнес Джаз. – Только не удивляйся, когда обнаружишь, что не все следуют таким стандартам.
- А я не рассказывал тебе, что Мегатрон заявил, что он будет драться со мной, если заподозрит, что я собираюсь предать его? – спросил Орион Мирный.
- Очень смешно! – фыркнул Джаз.
- Это правда.
- Тогда будь осторожен. Если он такое ляпнул, значит, наполовину убежден, что так и произойдет.
Орион рассмеялся.
- Ну тогда, мне лучше приступить к тренировкам и поучиться драться, - произнес он.
Слово Ориона не разошлось с делом. Каждый солярный цикл он стал выкраивать время для тренировок с собратьями по классу. Он использовал оружие, которое мог создать в форме робота – ионную пушку и энерго-бластеры, а также постигал тонкости владения мечом и секирой. Последние он мог нести с собой или обнаружить как часть своей трансформации. Пока Орион Мирный дрался на учебных боях, он размышлял о Мегатроне, который большую часть своей жизни провел в сражениях не на жизнь, а на смерть. Вскоре к молодому боту присоединился Джаз, и они сражались вместе, оттачивая свои умения. Орион полюбил поединки и боевой азарт. Часто по окончании тренировки, когда его микросхемы кипели от энергии боя, Орион страшился возвращения к своему рабочему терминалу, в тишину Городского Архива.
Только его жажда знаний как о прошлом Кибертрона, так и обо всем, что касалось настоящего (хотя Орион Мирный не думал, что знание о настоящем представляет ценность), заставляла его возвращаться.
Кроме того, у Ориона еще были обязанности перед его классом.
Дружба с Мегатроном ясно обнаружила его внутреннюю дилемму. Мегатрон возродил в нем интерес ко всему, что происходит на Кибертроне – планете, где он обитал вместе с остальными кибертронцами. Однако сохрани Орион какую-никакую преданность своему классу, это привело бы к конфликту с Мегатроном, который упразднил бы все классы, как только получил бы власть.
- Но разве бы я на его месте поступил иначе? – спрашивал себя Орион Мирный.
В ответе не было определенности. Орион понимал мотивы Мегатрона. Может быть, он даже больше гладиатора жаждал свободы и перспектив, которые откроются, когда наступит конец классам и Гильдии.
Но различие между ним и Мегатроном, как подозревал Орион, состояло в выборе методов. Орион Мирный верил в то, что перемены можно произвести с помощью средств политики: распространение новых идей; отслеживание того, как окружающие зажигаются ими; привлечение сторонников в количестве, достаточном, чтобы обратить на себя внимание, - все это, наконец, приведет к тому, что Сентинел Прайм и Верховный Совет вынуждены будут отреагировать. Такова была позиция Ориона Мирного.
Порой он был озабочен тем, что Мегатрон не обладает таким терпением, как он. При этом к Ориону Мирному вдруг начали стекаться собственные последователи. Появлялись сообщения, где упоминался он, а не Мегатрон, или имя Мегатрона упоминалось, но на втором месте после имени Ориона. Орион Мирный, несмотря на то, что старался изо всех сил не привлекать внимания, становился известным.
События стремительно приближались к решающей стадии. Пора было наконец-то встретиться с Мегатроном лицом к лицу.
Орион Мирный смотрел в монитор своего рабочего терминала. Он продиктовал заявление на имя Альфа Триона, в котором испрашивал отпуск. Когда он покидал Городской Архив, архивариус вызвал его по прямой связи, однако Орион не отозвался. Он не знал, о чем говорить, и боялся, что Альфа Трион убедит его остаться.
Орион Мирный ясно представлял, что должно быть сделано. Осталось только воплотить план в жизнь.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
