К моменту, когда голубая оптика студента засветилась стабильно, показатели активности процессора оставались по-прежнему выше средних значений для кибертронцев, но подвисаний больше не отмечалось.
Дежурный медбот для надежности ввел Проулу дозу слабого нейтрализатора и оставил восстанавливаться дальше самостоятельно. Черно-белый мехлинг, с трудом соображая, где он находится и как сюда попал, послушно лежал на платформе и от нечего делать вспоминал коды цветовой палитры потолка.
— Он-лайн? — послышался через некоторое время строгий сильный голос за дверью палаты.
Что-то ответили, и тот же голос удовлетворенно продолжил:
— Я сам выясню, в чем дело, а вы пока подготовьте отчет по сканированию.
Двери легко разъехались, и в палату вошел высокий мех с красной броней.
— Место встречи изменить нельзя, Проул? — улыбнулся Сентинел Прайм и подошел к платформе.
— Удачного цикла, сэр, — попривествовал лидера мехлинг. Он попытался сесть, но в итоге затуманенное сознание привело к тому, что Проул лишь неуклюже скатился на пол.
Сентинел скептически оглядел черно-белый корпус у себя под ногами.
— Да уж, красота! — протянул Прайм, поднимая его обратно. — Ты ничего не принимал, травм не было... По всему выходит, что сам завис?
— Так точно, сэр, — пискнул Проул. — Сам завис.
— И что же это за загадка такая тебя так заинтересовала? — поинтересовался Сентинел. — У тебя один из самых сложных и быстродействующих логических центров и ты умудрился тем не менее зависнуть?
— Парадокс преступления, — признался студент.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Прайм.
— Я совершил преступление и с одной стороны должен понести наказание, а с другой стороны, как любой сознательный объект, должен его избегать, как угрозу для функционирования.
Сентинел ненадолго задумался и внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Существую поступки, которые нельзя расценивать только как преступления, и те, которые уже нельзя рассматривать как-то иначе. Все зависит от степени тяжести проступка, — терпеливо пояснил хранитель Матрицы.
— Но закон — это догмат, это основа общества, — возразил Проул. — Его нарушение должно повлечь за собой наказание. Но наказание — это опасность. Базовая программа индивида — избегать опасности. Закон против базовых программ...
— Закон — это норма самоорганизации общества. А индивид — это составляющая общества. В этом и мораль сознательности, — улыбнулся Сентинел, глядя на слишком серьезного мехлинга перед собой, — в постоянном поиске равновесия между индивидом и обществом. Разве ты этого не понимаешь?
— Нет, — честно признался студент. — Это понятия не имеют четкой структуры. Анализ невозможен.
— Ты можешь применять множество аналитических моделей, но не можешь принять личного решения? — задумался Прайм.
— Вероятно, — расстроено кивнул Проул.
— Это интересно, — задумался Сентинел. — Это объясняет многое. Расскажи мне, что у тебя конкретно стряслось?
Признаваться в проступках всегда было тяжело. А сознаваться в совершенном преступлении своему создателю оказалось тяжелее вдвойне. Проул притих на платформе, куда его посадил после падения Сентинел Прайм, и стал оглядывать палату, собираясь с мыслями. Палата была абсолютно стандартная — стены светло-оранжевого тона, серый потолок с панелями освещения, раздвижная дверь в санитарный отсек, четыре платформы и подвесы с медицинским оборудованием над ними. Осмотрев все это на четыре раза, черно-белый мехлинг поднял оптику на посетителя и рассказал ему обо всем, что случилось за последние два дня.
— Я не знал, что все так закончится. Хотя должен был это предвидеть, ведь в инструкции к транквилизатору четко были оговорены противопоказания к его применению, — подвел он итог. — Но незнание чего-либо не освобождает от ответственности. И я должен понести наказание. Но Смоук ни в чем не виноват — это все я.
Оптика мехлинга беспорядочно замерцала, выдавая напряженное состояние.
— Стоп! — Сентинел обхватил его шлем ладонями и пустил между ними серию импульсов слабого напряжения. — Не зависать, искорка. Два клика потерпи... так, как себя чувствуешь?
— Зависание предотвращено, сэр, — тихим голосом отозвался Проул. — Но вопрос о моем наказании это ведь не решает.
— Не торопись, — Прайм решительно уложил его на платформу, прикрыл покрывалом и что-то набрал на панели управления платформой. С тихим гудением платформа приняла полу-лежачее положение и верхняя часть разделилась, давая дверцам лежащего на ней мехлинга принять удобное положение.
— Те статьи, которые ты мне цитировал, действительно целиком и полностью подходят к твоему случаю. Наказать тебя, несомненно, надо. И будь уверен — ты от наказания не уйдешь.
Проул внезапно успокоился. Какое бы наказание ему не грозило — оно им полностью заслуженно.
— Внимание на меня! — потребовал Сентинел, замечая, что его собеседник опять теряет нить реальности.
Мехлинг рассеянно кивнул шлемом и сосредоточился на лидере.
— Но так же ты должен знать, что с твоими соседями ничего страшного не произошло. Их профильтруют и модернизируют, особенно пострадавшие участки, чтобы впредь подобные инциденты проходили легче, — серьезно сказал Прайм и еле сдержал улыбку, наблюдая, как Проул усердно его слушает. — Теперь про наказание. Отныне на неопределенный срок ты находишься под моим условным арестом.
Черно-белый мех вздрогнул и кивнул. Хранитель Матрицы уже откровенно веселился.
— Поэтому, каждые два солярных цикла ты будешь посылать мне отчет по той форме, которую я тебе сообщу. И будешь указывать все, что в ней будет иметься.
— А какого плана это должна быть информация? — насторожился Проул, прикидывая, как теперь он сможет помочь Рэтчету, если вынужден будет сообщать о своих передвижениях не кому-нибудь, а самому Прайму.
— Ничего необычного, Проул. Поскольку я провожу много экспериментов, то твоя задача будет включать в себя помощь мне в них. Ты будешь помогать науке. Тесты, опросники, подборка контрольных групп, — пояснил Сентинел.
— И это наказание за такое серьезное преступление? — усомнился Проул.
— Конечно, — уверено заявил Прайм. — Забыл сказать, каждые два цикла ты должен будешь проходить осмотр у медботов, так что наказание вполне достойное. Кроме того, тебе запрещено рассказывать кому-либо о нашем разговоре.
— Когда мне предстоит первый отчет? — сник черно-белый, уже представлявший было, как он будет рассказывать про это все Смоукскрину и Спрингеру.
— Завтра, — коварно улыбнулся Сентинел. — И в отчете ты расскажешь мне, за каким количеством объектов одновременно ты можешь наблюдать.
— Семьсот, сэр, — напомнил свои характеристики Проул.
— Официальную версию я знаю, — возразил Прайм. — Выдели время и подсчитай сам.
«Где я возьму семьсот объектов?» — про себя взвыл черно-белый, а вслух пискнул только:
— Есть, сэр.
— И еще, — уточнил Сентинел. — Еще раз я из-за тебя срочно примчусь из Аякона сюда — и считай, что у тебя есть билет до ближайшего к столице научно-исследовательского центра. В один конец!
Дав Проулу немного времени подумать, Сентинел пересел со стула на платформу к нему.
— А теперь я хочу поговорить с тобой как твой создатель, — с мягкой улыбкой сказал он. — Я прекрасно вижу, что ты считаешь наказание несерьезным.
— Я думал, что мне грозит как минимум перепрошивка, — сознался мехлинг.
— Перепрошить тебя и потерять самую неординарную личность из тех, что когда-либо была создана мною? За что ты так хочешь наказать Кибертрон, искорка? — оптика Сентинела лучилась весельем. — Ворн через пятьдесят ты поймешь весь юмор сегодняшней ситуации и то, почему я не отправил тебя на перепрошивку. А сейчас просто запомни главное — просчитывай все последствия поступков, которые ты хочешь совершить.
— Всех? — ужаснулся Проул.
— Ну конечно не всех! — Прайм снова положил ладонь на шлем черно-белого, так же продолжая улыбаться. — Шпионить за Спрингером или нет, подлить кому-нибудь очередное лекарство в энергон или нет, обманывать охрану кампуса и потом Персептора или нет — вот к поступкам из этого ряда и надо применять это правило последствий. Иногда даже желание принести благо тем, кто находится рядом с тобой, способно привести к катастрофическим последствиям.
— Как благо может привести к катастрофе? — недоумевающе мигнул оптикой Проул. — Я не понимаю этого...
— О, таких примеров в местном судебном архиве сколько хочешь, — махнул рукой Прайм. — Я уже даже перестал удивляться тому, из-за чего порой кибертронцы приговариваются к гашению искры. Я ведь подписываю все смертные приговоры, — пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд.
Разговор как-то увял, Проул просто сидел уткнувшись в плечо создателя, а Сентинел думал, каким способом направить энергию мехлинга в созидательное русло. В то, что необходимость отчитываться удержит его от необдуманных поступков, верилось слабо. Да и на учебе Проула явно не могли загрузить настолько, чтобы сил ни на что иное не оставалось. Решение пришло неожиданно.
— Проул, я дам тебе еще одно задание в рамках твоего наказания, — сообщил Прайм.
— Какое? — с явной опаской отозвался мехлинг.
— Я оформлю тебе и твоим друзьям индивидуальные пропуска в судебный архив Праксуса. Будете брать старые дела и анализировать их. Уверен, такое времяпровождение всем вам пойдет на пользу. И ты мне будешь писать отдельные отчеты по прочитанным делам. Что скажешь?
То, с каким восторгом закивал на это решение Проул, Сентинела на какой-то клик порядком напугало, но, не имея привычки менять свои решения, лидер отнес это к очередной причуде черно-белого создания, масштаб которой еще предстоит оценить.
В палату заглянул медик с запрошенной Сентинелом Праймом информацией, которую записали на небольшую флеш-карту. Проул к тому времени уже почти совсем отключился, поэтому вкалывать ему дополнительно ничего не стали, а просто выключили в палате освещение и ушли. Лидера ждали срочные дела и, попрощавшись с персоналом госпиталя, он спешно уехал. Для самого себя Сентинел твердо решил еще раз обсудить проблему Проула с Альфа Трионом.
— Ого, вот это лаборатория! — воскликнул Смоукскрин, переступив порог уилджекового царства. — И это все может взорваться?
— Если бы у него все и всегда взрывалось, то смысла продолжать научную деятельность Уилджеку просто бы не было, — пожал плечами трехрежимник. — Так что не волнуйся — здесь ничего не взорвется. — Тем более что здесь и взрываться-то нечему — одно диагностическое оборудование стоит.
— Вообще-то, при должном желании и умении взорвать можно и диагност, — послышался голос хозяина лаборатории из-под голографического модулятора. — Но в нашу задачу это не входит.
— Мне было бы жалко потерять Спрингера, — слегка нервно отозвался красно-синий мехлинг.
— Значит, и не будем его терять, — Уилджек на четвереньках вылез из-под стола и вытащил оттуда же ящик с инструментами. — Так, Спрингер, сегодня мы начнем проверять нейроцепи и пути трансформации для воздушного режима.
— А тест с контрастным веществом будет? — уточнил зеленый мехлинг, очищая все свои карманы от различных предметов типа карт памяти, стилусов для дапападов, салфеток для оптики и прочих мелочей.
— Не вижу смысла, — Уилджек заглянул под стол еще раз, чем-то щелкнул там, потом встал. — Твои резервные магистрали все равно сейчас просто не наполнятся энергоном, а если верить модели, то с ними-то как раз никаких проблем и нет. Там все сработает отлично.
Инженер подключил стол и вывел трехмерную модель трехрежимника. Потом запустил процесс трансформации его в турбоавтомобиль.
— Это не просто картинки, — с гордостью сообщил инженер. — это твой реальный процесс трансформации в наземную альтформу. Я все вычислил. Теперь надо внести в схему механизма трансформации изменения, которые позволят принимать вид вертолета. И это пока самое сложное.
— А почему? — удивился Смоукскрин.
— А потому, что хоть конструкция и предполагает наличие именно такого третьего режима, — повернулся к нему Уилджек, — но добиться того, чтобы все происходило идеально, весьма непросто. Неточная стыковка хотя бы двух деталей при переходе из режима в режим — и все, трансформера может заклинить так, что спасет только полная замена корпуса. И еще не факт, что смена корпуса вообще помочь. Некоторых проще погасить, чем предпринимать попытки спасти. Зависит от того, что заклинило, где заклинило и в каком положении.
— Это как-то несправедливо, — пожал плечами Смоукскрин.
— Несправедливо, — согласился инженер. — Но ничего не поделаешь — поддерживать существование трансформера, который вообще ничего не осознает и не реагирует на внешние раздражители, и которого невозможно даже обезболить, поскольку участки нейроцепей оказались замкнуты в кольцо и к ним невозможно подобраться даже с помощью эндоскопа, это еще большая несправедливость.
— А если... — Смоукскрин оглянулся на друга и хотел закончить мысль, но Уилджек его перебил.
— Для этого я и просчитываю все на голографе. Как только у меня будут все данные по вертолетной альтформе и результаты расчета процесса трансформации, я займусь совмещением этих режимов. И займет это все не один день. В случае возникновения хоть тени вероятности заклинивания при смене режимов, твоему другу будет предложен выбор. И он станет самым обычным трансформером, каких на Кибертроне сотни.
За разговорами Спрингер уже полностью подготовился к очередному сеансу проверки. Уилджек подключил к нему приборы и занялся Смоукскрином, взяв у него анализ энергона и поместив пробирку в анализатор.
— Результат будет распечатан, возьмешь его себе, — сообщил инженер. — Электронное сообщение в вашу медслужбу я вышлю позже. А теперь сиди тут и не мешай.
Смоукскрин и не мешал, тихонько сидя на стуле. Со стороны стола, на котором лежал трехрежимник, то и дело доносились какие-то щелчки, гудение, иногда Спрингер вскрикивал. Спустя пару часов все завершилось. Но Уилджек не отпустил своего подопытного, а еще что-то примерно полчаса там паял, вставлял, потом что-то проверял с помощью своего датапада.
— Ну вот, теперь ты можешь трансформироваться в турбоавтомобиль, — оповестил он. — Давай, слезай оттуда и попробуй.
— Что попробовать? — глухим голосом поинтересовался Спрингер.
— Трансформироваться, конечно! — радостно замигал ушами инженер.
Смоукскрин подошел к другу:
— Это же здорово! Мы поедем обратно вместе.
— Ты еще поворотник даже новый не поставил, а уже мне предлагаешь в этот бедлам соваться?! Спасибо преогромное! — блеснув недобро оптикой, отмахнулся Спрингер. Он выглядел растерянным.
Уилджек потянул его на свободное место в лаборатории:
— Вот, давай, запускай трансформацию. И не бойся, у тебя все получится.
— Я не боюсь, просто это очень необычно, — трехрежимник замотал головой и отступил на пару шагов.
— Эй, наш бесстрашный будущий военный сбегает? — засмеялся Смоукскрин. — Трансформироваться — это здорово! Давай сделаем это вместе.
Красно-синий встал напротив желто-зеленого и протянул ему руки.
— Ну же. Не переживай, иди сюда! Я все тебе покажу в картинках.
Немного поколебавшись, Спрингер взял ладони Смоукскрина и вышел на свободное место. Посмотрел на него сверху вниз и робко улыбнулся. Друг начал разворачивать перед ним картинки, показывая, что и как нужно подготовить к трансформации. Уилджек иногда поправлял.
— Трансформируйся! — звонко выкрикнул Смоукскрин и выдернул ладони. По корпусу Спрингера пробежала дрожь, сегменты брони начали перемещаться, складываться, ноги соединились, формируя заднюю часть автомобиля, руки сложились, из корпуса выдвинулись колеса, грудной отсек сдвинулся вперед, скрывая лицо и турбоавтомобиль тяжело плюхнулся на четыре колеса.
— Какой ужас, я ничего не вижу! — голос Спрингера был полон отчаяния.
— Тихо, тихо, сейчас системы перекалибруются, — присел рядом Уилджек. — Не торопись и все будет.
— Ага, вижу, — спустя пару кликов отозвался мехлинг. — Но почему-то только ваши ноги...
— Ты просто не умеешь еще управлять углом зрения, — пояснил Смоукскрин. — Ездить будешь или обратно развернешься?
— У меня только и ездить! — инженер протестующе замахал руками. — Потом поездите, на стадионе, а сейчас я хочу увидеть, как происходит обратная трансформация.
— Зачем я на это согласился? — как-то обреченно простонал Спрингер, но по указаниям Смоукскрина все-таки запустил обратную трансформацию.
От Уилджека они ушли через джоор. Инженер остался доволен результатами Спрингера, сам трехрежимник был на грани нервного срыва после всех испытаний. В вагоне забился в угол и не смотрел даже в окно.
— Эй, все хорошо? — Смоукскрин не решился оставить друга одного и ехал с ним.
— Все хорошо, просто я потрясен. Я ведь даже не мог представить, что это так... — он не сумел подобрать определение и махнул рукой.
— Тебе понравится. Потом. Попозже. Когда-нибудь, - не очень уверено пообещал Смоукскрин и переключился на обсуждение прошедшего сегодня днем практического занятия. Зеленый мехлинг немного развеселился от этих воспоминаний. А потом и стал расспрашивать о трансформации и обо всех ее аспектах. Смоукскрин охотно отвечал, одновременно пытаясь расспросить товарища о том, как он себя сейчас чувствует.
