Когда Оптимус Прайм и Клокер появились в Темп-городе, там как раз шли отборочные соревнования. Клокер тут же укатил прочь – поглазеть и, если получится, попасть в один из последних заездов – а Оптимус Прайм воспользовался моментом, чтобы справиться у Сильверболта и Рэчета о работах по Космическом мосту.

Оба доложили, что намечается неплохой прогресс.

– Похоже, эту штуку мы запустим, – сказал Сильверболт.

– Это хорошая новость, – ответил Оптимус Прайм. – Но не надо подробностей до личной встречи.

Вскорости костяк миссии автоботов собрался в маленьком ремонтном отсеке главного ангара Дельты. Оверрайд предоставила им это место для их закрытых совещаний. Помимо Оптимуса Прайма, Сильверболта, Джазза, Рэчета и Бамблби, туда был приглашен и Хаунд. Оптимус решил, что пора новичку поглубже вникнуть в систему управления.

Стены ангара вокруг скрипели и лязгали под напором свирепствующей снаружи песчаной бури. Такая погода была одним из побочных эффектов изменения топологии планеты – ныне ураганы беспрепятственно разгуливали над выположенной поверхностью Велоситрона. Конечно, гонкам это только пошло на пользу: к борьбе с соперниками теперь добавилось сражение со стихией. Внезапное изменение условий могло иметь грустные последствия для тех, кто претендовал на участие в Спидии, а если буря разыгрывалась во время самого чемпионата... История Велоситрона, рассказывала Оверрайд, пестрела примерами, когда лидеры сменялись только из-за ярости ветра или несчастных случаев на трассе.

– Странное здесь место, – выразил Джазз мысли каждого.

– Да, – согласился Оптимус Прайм, размышляя, когда он сможет (и сможет ли) без риска сообщить прочим о засаде на южном полюсе, в которую он угодил с Клокером. – Но у нашего прибытия сюда есть причина.

– Точно? – поинтересовался Сильверболт. – А я-то думал, мы сюда попали, потому что Космический мост взорвался, и мы с самого начала понятия не имели, куда нас занесет.

– Нет. Я верю, что так или иначе, Матрица привела бы нас сюда, – возразил Оптимус. Он показал им узорный отрезок металла, который извлек из земли у древнего маяка на южном полюсе Велоситрона. – И я думаю из-за этого.

Все посмотрели на артефакт. Оптимус ощущал идущую от предмета силу и знал (по уверенной подсказке Матрицы), что держит в руке всего лишь часть целого. Хотел бы он знать, чувствуют ли то же самое остальные.

Бамблби попытался прервать затянувшееся молчание: из его речевого синтезатора посыпались скрипучие звуки.

– По-моему, он пытается спросить "что это?", – предположил Рэчет, который лучше прочих понимал Бамблби.

Вопрос был уместным. Оптимус Прайм провел большую часть предыдущего солнечного цикла, ломая над ним голову, когда не размышлял над возможными причинами облавы и тем, как теперь себя вести.

– Я считаю, что это обломок Звездного Меча, – озвучил он то, что подсказывала интуиция. Это было логично. После войны между Тринадцатью фрагменты Звездного Меча были рассеянны по вселенной. В эти тяжелые времена найденное легендарное оружие способно перевесить чашу весов не в пользу десептиконов. Матрица могла осознанно вести к нему Оптимуса.

Пусть это шаткая конструкция из догадок, думал Оптимус, но пока ничто другое не увязывает между собой все имеющиеся факты.

– И если я прав, – продолжал он, – Матрица направляла нас к нему. Смысл наших поисков прояснится благодаря приходу сюда.

– Звездный Меч, – повторил Сильверболт. – Я слышал о нем всякое.

– Мы все наслышаны, – сказал Хаунд.

– Но как и россказни о Тринадцати, – сказал Рэчет, – все это выдумки.

– Легенды о Тринадцати не выдумки, – возразил Оптимус Прайм. – Равно как и легенды о Звездном Мече.

– А какие из них правда? – спросил Джазз. – Матрица тебе не сказала?

Оптимус покачал головой.

– Пути Матрицы неисповедимы. Но раз уж она привела меня к одному обломку, мы должны найти и прочие. Звездный Меч – это одно из величайших творений Солус Прайм, оружейницы Тринадцати, – Оптимус понял, что говорит словами Альфа Триона и почувствовал прилив гордости. Он многому научился у старого работника архивов. – Он окружен мифами, и никто не знает всей правды. Кто-то считает, что этот меч был отлит из трех ботов и фехтовал сам. Другие говорят, что его создали для слияния с одним из Тринадцати. А некоторые утверждают, что Солус сковала его из ядра звезды, чей жар был ей горнилом. Он был утрачен с тех самых пор, когда между Тринадцатью началась вражда.

Все присутствующие прекрасно понимали, что это значит. Если Оптимус и впрямь держит в руке обломок Звездного Меча, то перед ними находится живое доказательство существования Тринадцати. Оптимус Прайм, в отличие от остальных, не был потрясен, ибо давно подозревал, что его учитель – Альфа Трион – был одним из Тринадцати, и со временем свыкся с этой мыслью. Но для других автоботов этот момент был переломным: им стало ясно, что истории, которые они всегда считали притчами, имели под собой вполне вещественную основу.

Оптимус Прайм положил фрагмент на стол, и все заметили вязь символов, идущую почти по всей длине обломка. Только Альфа Трион мог бы их прочесть. Но не Оптимус Прайм.

– Я считаю, что это только часть целого. И как я уже сказал, верю, что Матрица приведет нас и к другим осколкам.

– А сколько их всего? – спросил Джазз.

– Я не знаю, – ответил Оптимус.

– Маловато данных, Прайм, – сказал Джазз. – Ты нашел кусок металла с буквами. С чего ты взял, что это часть Звездного Меча? Настоящий Звездный Меч, скованный настоящей Солус Прайм? Да они оба выдумки.

– Матрица привела меня к нему, Джазз. Я не думаю, что она хочет нас запутать.

Джазз помотал головой.

– Я тоже. Но ты сам сказал, пути Матрицы неисповедимы. Я бы на твоем месте не торопился с выводами.

Тут Джазз был прав, Оптимус не мог этого не признать. И по кивкам прочих, понял, что они считают также.

– Верно, – ответил он. – Но, учитывая недостаток информации, нам остается только строить предположения.

– Дай мне данных, – сказал Сильверболт. – Координаты, скорость, угол, азимут.

– У Матрицы попроси, – посоветовал Джазз.

Автоботы посмеялись.

"Они хорошие боты, хорошие товарищи, – подумал Оптимус. – Мы победим".

Но прежде чем он успел развить в себе это настроение, к ним нагрянул гость. Он явился так стремительно и так молниеносно затормозил, что ошибиться было нельзя: их навестил Блурр.

– Я опять выиграл как раз плюнуть но вы знаете я всегда выигрываю если дорожка нормальная но я не потому здесь Оверрайд меня прислала... – Блурр прервался и вытянул шею, разглядывая кусок металла на столе.

– О, – сказал он. – Я такое уже видел.

И исчез.

– Что? – сказал Оптимус Прайм в пустоту.

– Он что, только что сказал, что видел такое? – уточнил Джазз.

– Да. Мне тоже так показалось.

Скрип колес снаружи ангара возвестил о возвращении Блурра, а через мгновение появился и он сам. На этот раз в руках у него был трофей, который Оверрайд вручила ему за победу в Спидии.

– О-о, – только и сказал Джазз.

Оптимус Прайм не сразу понял, что так взволновало Джазза, пока Блурр не водрузил трофей рядом с металлическим артефактом с маяка, сказав:

– Смотрите! – и до того, как кто-либо из автоботов успел рассмотреть, что он им показывает, Блурр снес верхушку трофея, а затем, с громким треском, выломал и один из стержней. Внутри пространства, что ранее окружали четыре, а теперь три, маленькие колонны, сияло нечто, что наполнило Оптимуса тревожным сочетанием предвкушения и глубокой опаски.

– Ты на полном серьезе только что разломал трофей Спидии? – риторически спросил Джазз с недоверием в голосе.

– Я его выигрываю постоянно. Он мой, – сказал Блурр. – Ну кто сможет его у меня забрать, ну? Смотрите же.

Он сунул руку в трофей и извлек оттуда металлический осколок размером с тот, что Оптимус взял из руки мертвого бота. Только у этого было заостренное навершие и что-то похожее на сломанную винтовую резьбу, рядом с которой они разглядели маленький крючкообразный выступ.

– Что за беда, – произнес Рэчет. – Ну-ка, положи на место.

– Я могу. Без проблем, – ответил Блурр.

– Блурр, как ты мог? – Джазз, казалось, сейчас перегрузится. – Это же тро...

– Эй! У нас солнце скоро взорвется! Что за дело до трофея! – перебил Блурр.

Блурр протянул металлический осколок Оптимусу Прайму, который заколебался, все еще не вполне уверенный, что глаза его не обманывают.

– Вот. Это тебе. Мне он особо не нужен. Трофеи странные шутки типа я должен их получать чтобы доказать то что я и так уже знаю и все остальные знают а когда у тебя есть что-то что тебе не нужно на самом деле тебе надо от него избавиться или тебе будет из-за этого плохо и потом начнешь расстраиваться потому что раньше тебе оно нравилось вот почему ты хотел это получить сначала и зная это ты чувствуешь себя еще хуже...

– Спасибо, Блурр. – Оптимус Прайм взял осколок и стал его разглядывать, в то время как Блурр продолжал трещать, наращивая темп, пока никто из автоботов уже не мог ничего разобрать. Ну, на самом деле, никто к тому времени уже и не пытался. Смысл речей Блурра обычно исчерпывался в первые пять секунд.

– Вам лучше быть осторожными, – произнес вдруг Блурр. – Никому тут не понравится, что вы разломали трофей.

– Погоди, – запротестовал Джазз. – Это ты его разломал. Принес нам и разломал.

– Еще чего. У меня репутация есть. Ну да, я. Я имею в виду мне все равно я знаю что я самый быстрый и мне не нужно доказательств но есть много других кто принимает этот трофей всерьез и если они узнают что вы только что вломились сюда и разломали его это их сильно заведет как вы понимаете но они еще сильнее заведутся если узнают что это я сделал. Так что берите, пользуйтесь, но меня не упоминайте. Окей?

Некоторое время у автоботов ушло на то, чтобы переварить услышанное.

– Я был готов аплодировать твоему мужеству, – сказал Оптимус Прайм. – Но ты только что показал, что у него есть предел.

– Мне кажется, я знаю решение, – сказал Праул, удивив всех присутствующих. Обычно Праул ставил задачи, а не предлагал решения.

– Так говори, – посоветовал Джазз.

– Но мне придется посвятить в происходящее еще одного местного, – сказал Праул. – Прайм, ты не возражаешь?

Оптимус Прайм посмотрел на Праула. Тот казался совершенно уверенным в велоситронце, о котором вел речь.

– Если ты уверен, то не возражаю, – сказал Оптимус.

Он был бы рад довериться решению Праула, но в то же время, его не покидало ощущение, что сломанный трофей будет наименьшим из зол, с которыми им еще придется столкнуться на Велоситроне. Особенно, если принимать во внимание те силы, что уже пытались убить его и Клокера. Кстати, подумал Оптимус, Клокеру тоже отныне придется быть очень осторожным. Он решил подрядить кого-нибудь присматривать за ним, пока автоботы не выявят источник проблем и не заставят жителей Велоситрона принять чью-либо сторону.

Праул кивнул и покинул собрание.

Оптимус попробовал соединить кусочки, прикладывая их друг к другу так и сяк. Каждый раз, когда они соприкасались, между ними проскакивал разряд, но не болезненный, а скорее стимулирующий. Он вызывал у Прайма странные ощущения. Казалось, будто на мгновение обостряются все чувства сразу.

"Что это за штуки?" – думал он, растеряв былую веру в свою теорию Звездного Меча.

– Блурр, ты не знаешь, как долго этот кусок был частью трофея Спидии? – спросил он.

Из того потока слов, которые обрушил на него Блурр, Оптимус Прайм заключил, что трофей Спидии существовал в таком виде столько же, сколько и сама Спидия, то есть дольше, чем способна удержать память любого из велоситронцев. Как они сами считали, трофей был привезен во время переселения с Кибертрона. И случилось это так давно, что правда уже не имела никакого значения. Любая история, которая прожила достаточно, чтобы в нее поверили все, в конечном итоге подменит истину. Бесполезно было ставить окружающих в неловкое положение, пытаясь оспорить самые глубокие их убеждения...

В этот момент неловко себя почувствовал сам Оптимус Прайм, осознав, что Блурр говорит о Спидии и трофее почти так же, как кибертронцы склонны говорить о Тринадцати. В этом смысле компания Блурра была неприятна. Он всегда умудрялся смутить и запутать окружающих. Трудно было отделить его многословие от хаоса, воцарившегося в голове у Оптимуса, где множество разных целей и интересов боролись за внимание.

Два фрагмента создавали мощный резонанс, это было очевидно. Так же очевидно для Оптимуса было и то, что они, тем не менее, не составляют полного набора. Сколько еще остается осколков? И как он узнает, что собрал их все? Не имея ответа на эти вопросы, Оптимус решил сосредоточиться на том, что уже было в руках. А в руках у него были два осколка, хоть инстинкт и подсказывал, что их больше.

И что-то побудило Блурра принести ему второй. Ведь он не просто так очутился здесь, сообщить, что забыл, зачем прислала его Оверрайд. Его привела сюда сила, которая еще покажет себя.

"Осторожно, – сказал себе Прайм. – Не начинай искать смысл во всем. Некоторые события просто случаются".

Но, надо сказать, он не мог избавиться от навязчивой потребности рассуждать на эту тему. Звездный Меч, должно быть, был разрушен в конкретном месте. А что если это случилось на Велоситроне, и два этих обломка никогда не покидали планету? А что если он был разрушен там, где находился только один Космический мост, и вел он на Велоситрон? И что-то задержало тех, кто владел этими фрагментами? Были и другие варианты. Потеря обоих кусков могла произойти с разницей в миллионы циклов... А может быть, здесь найдутся все они, собранные вместе неведомой силой? Лежат и ждут Оптимуса Прайма, который появится и сложит их в единое целое в момент наибольшей нужды.

Слишком много вопросов и мало ответов. Оптимус Прайм столкнулся с тем, что не знает, как много он не знает.

Для начала ему следует выяснить у Оверрайд, зачем она послала Блурра. И стоит это сделать до того, как он заведет привычку привлекать мистические сущности к объяснению вполне заурядных совпадений. Кроме того, у него есть к ней и другие вопросы. Например, о недавних событиях у южного полюса Велоситрона.

– Блурр, – сказал он. – Окажи мне услугу: сообщи Оверрайд, что мне нужно побеседовать с ней.

– Не проблема, прямо сейчас и скажу по пути на поле потому что много времени это не займет вся эта болтовня не дает мне погонять придется участвовать в другом заезде. Оставь себе железяку эй и трофей тоже. Он все равно мне только мешает. – Блурр стремительно сложился в альт-форму и вылетел из ангара.

А автоботы остались разглядывать два фрагмента того, что, по всей видимости, было артефактом Тринадцати. Звездного Меча. Оптимус Прайм снова ощутил прилив уверенности в своей первой догадке, равно как и в том, что кибертронцам очень скоро придется покинуть Велоситрон. Даже если не считать покушение на убийство Оптимуса достаточным поводом, то после разрушения трофея Блурром (и его неожиданного желания переложить вину за это на автоботов) отъезд становился делом решенным. Конечно, Блурр вполне способен иметь свои причины для такого поступка. А может быть, он был ровно тем, чем казался: увлеченным гонщиком, который мог, не раздумывая ни секунды, выбросить на помойку символ целой нации. Но, так или иначе, последствия у этого поступка будут. И Оптимус совсем не горел желанием отчитываться перед Оверрайд и мог вообразить себе реакцию Рэнсака.

– Ничего себе, – сказал Джазз. – Я устаю, даже когда просто слушаю его.

– Я тоже, – сказал Оптимус Прайм. – Но он сообщил пару вещей, очень важных для нас. Предстоящий путь теперь ясен.

– Ну, может быть тебе, – сказал Джазз. Он собрался что-то добавить, но тут вернулся Праул в компании велоситронца, который оказался смутно знаком Оптимусу Прайму: низкопосаженный, квадратный бот с деловой миной на лице.

– Армко, – представил его Праул. – Инженер, который знает, как держать язык за зубами.

"Теперь мы будем подделывать трофей Спидии?" – наглость пришедшей на ум мысли едва не заставила Оптимуса Прайма рассмеяться. Но, может, уж лучше так? В конце концов, история с трофеем не шутка...

Однако эта мысль так и не успела оформиться у него в голове: сам Велоситрон внезапно дрогнул у них под ногами, и раздался приглушенный взрыв.

– Это еще что? – спросил Рэчет. Он был уже на колесах: повинуясь рефлексу, привитому за циклы медицинской подготовки, он мгновенно мобилизовался и сразу же двинулся в сторону взрыва, туда, где может понадобиться его помощь. Оптимус Прайм тоже не терял времени даром. Вслед за Рэчетом он выбежал наружу, на громадную стоянку между ангаром и трассой, где звуки идущих сейчас отборочных заездов смешивались с завываниями ветра. Сквозь кружение песка Оптимусу открылся душераздирающий вид на объятый пламенем и дымом хвост "Ковчега" – их корабля, который кибертронцы какое-то время назад спустили с орбиты.

– Потушить огонь! – приказал он и увидел, что автоботы уже суетятся вокруг звездолета.

Из ангара донесся звук сирены – это включились системы автоматического пожаротушения. Тут же на стоянку выкатились полуразумные спас-боты, интеллекта которых хватало ровно на то, чтобы понять, с какого рода пожаром они имеют дело, и координировать свои действия соответственно. Потоки противопожарного порошка ударили из их распылителей, окатив, помимо "Ковчега", еще и ближайших автоботов, которые тут же бросили бороться с огнем.

Помогли ли спас-боты, Оптимус Прайм сказать не мог. Пока что положение выглядело ужасно.

С арены по направлению к "Ковчегу" стали подтягиваться любопытные. Оптимус Прайм все еще различал звуки гонок, и ощутил легкое удивление при мысли о том, что нашлось нечто, способное оторвать велоситронцев от их любимого зрелища. Некоторые из местных, тем не менее, энергично взялись бороться с огнем и помогать тем автоботам, которых ранило при взрыве. Таких было двое – оба с легкими ранениями – и Рэчет, вместе с медиками, которые всегда дежурили на гонках, быстро поставили их на ноги. Некоторое время спустя был потушен и пожар.

Оптимус послал Сильверболта оценить масштаб повреждений. У самого Прайма голова гудела от возможных вариантов. "Ковчег" был древним звездолетом, забытым на миллионы циклов и превратившимся, как и положено, в предание. Только благодаря Альфа Триону он был обнаружен вновь, и как раз тогда, когда набирал силу конфликт с десептиконами. Автоботы стартовали на нем в самый последний момент, прямо из колодца ВсеИскры, не имея возможности провести доскональную проверку или диагностику. А потом для корабля настал черед испытаний – изматывающая атака десептиконов при влете и переход через рушащийся Космический мост. Возможно, что-то просто износилось и отказало. А, может быть, кто-то из ремонтной команды был неосторожен со огнеопасными веществами; судя по всему, взрыв произошел рядом с двигателями и топливным баком, хотя хлещущий ветер с песком не давал Оптимусу убедиться в этом наверняка. Чтобы не мешать, Прайм держался в стороне, ожидая доклада подчиненных и надеясь изо всех сил, что его худшие опасения не подтвердятся.

Но когда появился Сильверболт, стало понятно, что его надеждам не суждено было сбыться:

– Мне неприятно говорить тебе это, Прайм, но кто-то прицепил бомбу "Ковчегу" на обшивку. Топливный бак разорвало, повреждена система подачи топлива вместе с одним из двигателей. Это плохая новость...

– А есть хорошая? – вопросил Оптимус, перекрикивая свист ветра.

– Не вся бомба взорвалась, – ответил Сильверболт. – Если бы вся, мы бы потеряли корабль. Хотя мы и так... – он умолк.

– Мы и так...? – переспросил Оптимус.

– Ущерб локальный, но серьезный. Топливо не взорвалось только потому, что химия не дала.

Топливо "Ковчега" – энергон – было высокопроизводительным, но нестабильным. Чтобы обеспечить безопасное хранение и заправку, в него добавляли особый компонент, который отфильтровывался перед подачей в двигатели. Этот вещество и сыграло роль буфера, не позволившего топливу взорваться.

– Даже такая новость сейчас радует меня, – сказал Оптимус. – Сильверболт, возьми Мейнспринга, и займитесь полным осмотром "Ковчега". Выясните, как вновь поднять его в воздух.

Сильверболт разыскал местного механика, который уже бесстрашно залез в развороченный отсек, чтобы оценить тяжесть повреждений, и принялся вместе с ним составлять план действий. Мейнспринг указывал на те отсеки "Ковчега", где были или могли найтись вторичные повреждения.

– Оптимус Прайм, что здесь случилось?

Оптимус обернулся и увидел, что со стороны арены к нему приближается Оверрайд.

– По всей видимости, кто-то попытался уничтожить "Ковчег", – сказал он.

Оптимус Прайм был на грани того, чтобы открыто обвинить Рэнсака (пусть услышат все стоящие рядом велоситронцы), но сдержался. В таком хаосе подобное заявление может повлечь за собой все что угодно, вплоть до гражданской войны. А Оптимус был сыт гражданской войной. Он подождет с изобличающими выступлениями некоторое время и заставит Клокера – невольного свидетеля засады на южном полюсе – сделать то же самое. Если этот горячий велоситронец начнет болтать, события могут быстро выйти из-под контроля.

Сейчас Оптимус ничего так не хотел, как убить Рэнсака, а потом отыскать и уничтожить его помощников, которые устроили этот саботаж и засаду. Так поступил бы Мегатрон, и, в некотором смысле, это могло сработать. Велоситрон сразу перестали бы трясти раздоры. Но принуждение к миру не должно быть методом автоботов, равно как и методом Праймов. Сейчас самое главное – овладеть собой. Оптимус заставил себя успокоиться и стал ждать оценки ремонтников. Оверрайд поддержит автоботов, в этом Оптимус не сомневался, но предпочел бы не подталкивать ее к этому решению.

Из толпы вынырнул Блурр и сообщил Оверрайд, что никто из местных жителей не пострадал, а разрушения построек минимальны. Буря начала стихать, и автоматы принялись потихоньку убирать песок со стоянки и от входов в ангар.

– Спасибо, Блурр, – поблагодарила Оверрайд. – Ты сегодня хорошо выступил.

– Еще бы! – согласился Блурр и укатил по своим делам.

Отборочные соревнования, по всей видимости, закончились, и толпа зевак стала расти. Оптимус Прайм был потрясен тем, с какой скоростью велоситронцы способны материализоваться сразу в больших количествах там, где происходят мало-мальски значимые события. Парадоксально, но побочным эффектом их одержимости гонками стало то, что реакция на любое не связанное со спортом происшествие была несопоставима с его истинной важностью. Хотя прямо сейчас Оптимусу ничего не казалось важнее состояния и работоспособности "Ковчега". Вся их миссия, не говоря уж о выживании, была на кону. Он остро чувствовал присутствие толпы и предпочел бы вести беседы с Оверрайд в менее публичном месте.

К счастью, ее занимало другое.

– Кто это сделал? – спросила она.

Ему показалось, что она уже знает ответ. Должна знать. Кому еще могло понадобиться выводить "Ковчег" из строя. Она хотела, понял Оптимус Прайм, именно того, что он не мог ей дать: прямых обвинений, которые позволят отстранить Рэнсака от правления.

– Я выясню это, – сказал он и отправился на поиски Джазза, радуясь, что пока может отложить разговор, который рано или поздно должен будет состояться.

– Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи, что никто из наших не виноват в происшествии, – потребовал он у Джазза, который в этот момент шептался о чем-то с Праулом в тени раненого "Ковчега".

– Не могу, – ответил Джазз. – Охранные системы "Ковчега" не зафиксировали на борту никого, кроме нас. И еще. Каждый, кто здесь бывал, проводил на корабле какой-нибудь ремонт, – он помолчал, что-то обдумывая, и пожал плечами.

– Единственное, что мне кажется возможным – это десептикон на борту, – бросил Праул.

Меньше всего на свете Оптимус Прайм хотел услышать эти слова. Но если Джазз прав, и системы безопасности не подняли тревогу, эту возможность нельзя отвергать. Кто-то из автоботов, что сражался и проливал энергон рядом с Оптимусом Праймом и осмелился на исход с Кибертрона, был предателем. Оптимус ощутил прилив ярости такой силы, что ему с трудом удалось удержаться от того, чтобы не потерять над собой контроль и не сломать что-нибудь. Эмоции ослепили его. Какое-то время ушло на то, чтобы снова взять себя в руки.

– Не отвечайте сходу, но я хочу, чтобы вы подумали и назвали мне имя того, кого подозреваете, – произнес он.

– Ну, я это, – сказал Джазз. – Ну, то есть, не я, конечно. Но в том-то и загвоздка с предателями. Ими могут быть те, кто твердит, что среди нас есть предатель.

Оптимус Прайм кивнул.

– Знаю. Но это не ты. Если я не могу доверять тебе, Джазз, значит, я не могу доверять никому во всей галактике. А если я ошибаюсь, то ничто во всей вселенной нас уже не спасет.

– Не надо мне тут лить смазку, О.П., – сказал Джазз.

Но, как выразился Джазз, Оптимусу просто необходимо было пролить немного смазки. Он пожалел, что они не могут сейчас пропустить по стаканчику в одном из кибертронских баров*. Давно уже канули в Лету те времена.

– Просто подумайте об этом, – повторил он.

– Ага, – сказал Джазз. – Но у нас для тебя еще новость. Могу поспорить, что террорист использовал бомбу из местных материалов. Как мы выяснили, она не сработала как надо, потому что сломалась часть часового механизма. А местные материалы означают поддержку местных. По крайней мере, мне так кажется.

Оптимус был с ним целиком согласен.

Сильверболт прислал отчет, когда наступила ночь. Бот был оптимистично настроен и сообщил, что "Ковчег" может быть отремонтирован, если велоситронцы предоставят запчасти и, что гораздо важнее, компоненты для создания топливной смеси, потому как большая часть энергона вытекла из баков во время и после взрыва. Оптимус взял это на заметку и стал думать, как теперь обратиться с этой просьбой к Оверрайд. Отвлекло его появление Бамблби в компании с Рэнсаком. Бамблби попытался что-то сказать, но Оптимус отослал его к Рэчету, и только потом развернулся к лидеру Велоситрона.

– Прими мои искренние соболезнования, – сказал Рэнсак, которого, как всегда, сопровождала свита из ботов, предпочитающих альт-форму.

– Благодарю, – сказал Оптимус Прайм, избрав вежливый ответ, даже несмотря на проявленное Рэнсаком неуважение: лидер Велоситрона и не подумал приказать своим прихвостням трансформироваться, словно бы Оптимусу нечего было сказать им, а им – ему. Рэнсак явно пытался оскорбить Прайма. – Но, по всей видимости, мы сможем починить судно.

– Чем это? Сколько запчастей вы захватили, когда улетали с Кибертрона?

Сомнения Рэнсака были оправданны, а вот его нахальство – нет. Оптимус задумался, а не заблуждался ли он сам. Вдруг кто-то на Велоситроне на самом деле убедил одного из автоботов совершить теракт? Зачем? Чего они добьются, задерживая здесь кибертронцев, особенно если учитывать, что Рэнсак был против их появления с самого начала?

Ни один из возможных ответов на эти вопросы ему не понравился. Все они вели, так или иначе, к Мегатрону.

– Рэнсак, – сказал Оптимус. – Мне думалось, что ты хочешь нашего ухода.

– Ваш уход – это мое второе заветное желание, – ответил Рэнсак. – Даже нет, третье. Чего бы мне на самом деле хотелось, так это чтобы вас тут никогда не было. Но раз уж вы заявились, я бы хотел, чтобы другой бот – посильнее – пришел и избавил нас от проблем, которые вы создали.

Удар Оптимуса Прайма пришелся Рэнсаку точно в лицо. Сила его оказалась такова, что велоситронец упал на спину, прокатился по асфальту и врезался в сломанный подъемник. Но еще до того, как Рэнсак достиг точки назначения, его рука превратилась в длинное двуствольное энергоружье, а сам он рывком вскочил на ноги и направил оружие на Оптимуса Прайма. Одновременно со своим лидером обнажила оружие и свита, которая уже захлебывалась ревом двигателей и гудением заряженных конденсаторов. В тот же момент работающие над "Ковчегом" автоботы бросили свои занятия и направили пушки на Рэнсака и его эскорт. Оптимус поднял руку, приказывая им не двигаться.

Он стоял совсем один перед вооруженными велоситронцами.

– Если ты против меня, то ты не на той стороне, – прорычал Рэнсак.

– Моя сторона там, где ВсеИскра, и подле моих спутников, – сказал Оптимус. – А сейчас сложите оружие, или мы решим эту проблему раз и навсегда.

Помедлив, Рэнсак убрал ружье и отступил на шаг. Его спутники сделали то же самое. За все это время они так и не сменили форму.

– Ты показал свое истинное лицо, – сказал Рэнсак. – Теперь не удивляйся, когда Велоситрон покажет тебе свое. Ты говоришь, что хочешь мира, но истинный мир идет только путем тирании.

Эти слова как громом поразили Оптимуса Прайма. Он понял, как много на самом деле сокрыто под маской увлечения гонками на этой планете: Рэнсак пытался спровоцировать Оптимуса развязать войну, не сходя с места.

– Последуй своему собственному совету, – ответил Прайм. – И не считай, что говоришь от лица всего Велоситрона. А сейчас уходи.

И они ушли. А Оптимус остался стоять, раздумывая над услышанным. Если Рэнсак и его приспешники хотели задержать автоботов, это могло значить только одно – кто-то на планете знал или догадывался о скором прибытии Мегатрона. Эта мысль, в свою очередь, возвращала его к Праулу и его шпиону. А если прибавить к этому нарастающую враждебность между Рэнсаком и Оверрайд, то он получит...

Именно то, что уже получил.

После того, как непосредственная опасность миновала, автоботы вернулись к работе. Все, кроме Джазза. Он вразвалочку подошел к Оптимусу и сказал без лишнего кокетства:

– Интересная у тебя дипломатия.

– Это должно было случиться, – ответил Оптимус Прайм. – Пусть лучше враги действуют открыто.

– Хотел бы я знать, согласна ли с тобой Оверрайд.

– Это я скоро узнаю.



Оптимус Прайм вошел в ангар и застал Оверрайд в компании Хайтела, который тут же решил удалиться.

– Прежде чем ты объяснишь мне, что произошло, – сказала она. – Скажи, что с кораблем?

Оптимус Прайм достаточно долго смотрел на Хайтейла, чтобы это заметила Оверрайд. Он знал, что Хайтейл был приближенным Рэнсака и хотел дать Оверрайд понять, что знает это. Конечно, она злится, что Оптимус потерял самообладание, но настала пора взять инициативу в свои руки. Он был Праймом, и на нем лежала ответственность за миссию, которая жизненно важна для каждого бота как на Кибертроне, так и в колониях – известных и неизвестных. Помех и нерешительности он больше не потерпит.

– Прежде чем я расскажу тебе о корабле, - сказал Оптимус Прайм, – ты должна узнать, что Хайтейл не на твоей стороне.

– Я знаю это. Не хочу тебя удивлять, но мне не нужно спрашивать у тебя совета в том, что касается верности отдельных ботов на Велоситроне.

Оптимус Прайм был захвачен врасплох ее прямотой.

– Оверрайд, назревает гражданская война. И если тебе и это известно, то объясни мне, почему ты не готова?

– А как ты готовился к гражданской войне на Кибретроне, Оптимус Прайм? Что бы ты предложил мне сделать иначе? – Оверрайд махнула рукой на вход в ангар. – Хайтейл и прочие последователи Рэнсака только и ждали повода. И с твоим появлением они его получили. Они считают, что ты мог бы решить все наши проблемы, но осознанно этого не делаешь.

– Откуда ты это знаешь? – спросил он.

– Если хочешь совет по сбору разведданных, – раздраженно сказала Оверрайд, – то поинтересуйся у своего Праула. Я же спрошу еще раз: что ты считаешь, я должна сделать с Рэнсаком?

Мегатрон, подумалось Оптимусу, наверняка убил бы Рэнсака на месте. Но это, равно как и многое другое, отличало его от Мегатрона. Каждая смерть от рук Оптимуса Прайма грузом оставалась на его совести; Мегатрон же настолько сжился с ролью убийцы, что теперь не представлял себе власть иначе. Если суметь объяснить эту разницу местным жителям, это сослужит хорошую службу автоботам, ищущим поддержки... здесь и на других потерянных колониях, которые могут встретиться у них на пути.

– Я пришел к тебе за помощью, оказать которую тебе будет сложно. И мне это известно, – Оптимус сменил тему, давая Оверрайд понять, что доверяет ей самой рассудить, какие ставки в игре, и каково верное решение. Злоупотребление авторитетом Прайма не принесет пользы, если произведет дурное впечатление на потенциальных союзников.

– Тебе нужны материалы и энергон для твоего корабля, – сказала Оверрайд, переходя к делу быстрее, чем ожидал Оптимус. – Я ценю твою дипломатичность, но ситуация требует прямоты. Если ты беспокоишься о том, что тебя преследует Мегатрон, то почему бы тебе не остаться здесь и не сразиться с ним на нашей планете?

– Я не хочу, чтобы Велоситрон постигла участь Кибертрона, – ответил Оптимус Прайм. – Вам будет лучше, если мы уйдем.

– Только чтобы уйти, вам нужны наши запчасти и топливо, – Оверрайд выглядела разгневанной, но Оптимус не думал, что злится она на него. Она была предводительницей народа, сдавленного дефицитом и раздираемого противоречиями . Он понимал ее.

– Мы должны продолжить свой путь, – сказал Оптимус Прайм. – Мне жаль, что мы не можем сделать большего для Велоситрона. Я и мои боты никогда не намеревались быть вам в тягость.

– Велоситрон продержится еще какое-то время, – сказала она, вновь овладевая собой. – Но было бы неплохо установить торговые связи через наш Космический мост хотя бы еще с одним миром.

Оптимус Прайм кивнул.

– Когда Космический мост будет открыт, он будет целиком в вашем распоряжении. Если я смогу послать вам весточку с нашего пути, то постараюсь это сделать, но до этого я бы на твоем месте воздержался от контактов с Кибертроном. Так или иначе, единственное, что по настоящему важно, это найти ВсеИскру.

– По-моему, Мегатрон не склонен ждать, – сказала Оверрайд.

– Не склонен, – согласился Оптимус. – Высоки шансы, что он, как и мы, найдет эту планету. Также я не удивлюсь, если его идеи опередят его приход.

Оверрайд помолчала.

– Каким образом? – спросила она, хотя по тону ее было ясно, что она прекрасно это понимает, однако хочет услышать ответ Оптимуса.

– Возможно, что один из тех, кто оказался с нами на борту "Ковчега" не тот, за кого себя выдает, – сказал Оптимус Прайм.

Гнев вновь вспыхнул на лице Оверрайд.

– Ты разочарование для всего Велоситрона. Ты насмехаешься над главным событием нашего звездного цикла. Потом, прямо перед тем как улететь, ты сообщаешь, что привез с собой ренегата, который распространяет идеи твоего врага среди моих людей, – Оверрайд покачала головой и отвернулась от него. – Есть еще что-то, чего ты мне не говоришь?

– Возможно, – ответил Оптимус Прайм. – Только не удивляйся, если узнаешь, что Рэнсак прислушивается к идеям Мегатрона.

– Если не прислушивался раньше, то теперь точно станет, – Оверрайд внезапно рассмеялась, чем изрядно удивила Оптимуса. Он понял, что недооценивал ее. Вероятно, она давно ждала его стычки с Рэнсаком, зная, что посягательства на авторитет второго лидера так или иначе заставят его бросить вызов Оптимусу.

– Не переживай. Я и сама часто хотела поставить его на место. Я рада, что кто-то это сделал, – добавила она. – Рэнсак давно искал предлог стать единоличным правителем Велоситрона, и мне это известно. Жители нашей планеты постепенно выбирали, на чью сторону встать. Я считаю, что большинство примкнет ко мне. Рэнсак примитивен. Он хочет власти. Он не задумывается о будущем планеты или последствиях своего неуемного аппетита.

– Я слышал такие речи и раньше, – сказал Оптимус Прайм.

Оверрайд вновь повернулась к нему, оторвав взгляд от ботов, которые с воем и ревом проносились по одной из главных трасс на юг.

– Я готова противостоять Рэнсаку. И, если потребуется, Велоситрон будет готов противостоять Мегатрону. Твоя миссия – наша миссия. ВсеИскра должна вернуться туда, где она зажглась. Знай, что Велоситрон на твоей стороне, и я желаю помочь тебе на твоем пути. Я дам вам все, что в моих силах.

Оптимус Прайм кивком поблагодарил ее.

– Главная моя задача сейчас – это узнать, кто предатель.

– Почему ты считаешь, что он вообще существует?

– Рэнсак проговорился, – сказал Оптимус Прайм. – Я сомневаюсь, что кто-то на Велоситроне раньше считал тиранию дорогой к миру.

– "Тирания – это дорога к миру", – отозвалась Оверрайд. – Это девиз Мегатрона?

– Это то, во что он верит. Так было не всегда, но так стало. Будь готова.

– Я готова, – подтвердила Оверрайд. – И ты будь осторожен. И будь смел. И когда-нибудь мы встретимся вновь.

Она помолчала, задумчиво глядя на него.

– Однако, есть еще одна вещь, которую мы должны обсудить.

– И это...?

– Двое из моих лучших механиков хотят присоединиться к тебе и покинуть Велоситрон, – сказала она. – Мейнспринг и Клокер. Я думаю, Клокер уже сказал тебе об этом, Мейнспринг вряд ли решится.

– Я близко узнал Клокера. Мейнспринга же я видел за работой. Обоих мы примем с радостью, если ты отпустишь их, – ответил Оптимус Прайм.

– Это свободная планета. Мне жаль терять Мейнспринга, но он искусный инженер и пригодится тебе. И если грядет война, все боты должны поднять идею свободы на свое знамя.

По какой-то причине это прозвучало как вызов.

– Я приму их, – сказал Оптимус Прайм. – И спасибо тебе, что уважила их просьбу. Велоситрон не будет забыт, я клянусь тебе, Оверрайд.

– Хотела бы я, чтобы его забыли вновь, – произнесла Оверрайд со вздохом, который Оптимус Прайм узнал: покорность лидера судьбе, которая ведет к его трудным временам. – Каждый добрый бот будет на счету, если то, что ты рассказываешь о Мегатроне, правда.

И с этим Оптимус Прайм не мог не согласиться.


На починку "Ковчега" и восстановление запасов горючего ушло несколько солнечных циклов. По окончании ремонта Сильверболт и Рэчет сообщили, что заплатки на топливном баке держатся, но никто из них не был готов гарантировать, что это надолго.

– Он доставит нас туда, куда мы полетим, если мы полетим не очень далеко, – пояснил Джазз. – И не удивлюсь, если нам придется повторить всю процедуру при следующей остановке.

Оптимус принял это к сведению и попросил у Оверрайд позволения оставить на "Ковчеге" драгоценные крохи запчастей и металлические обрезки. Когда правительница Велоситрона прекратила злиться на кибертронцев за то, что их долгожданный визит принес не восстановление мира, а угрозу войны, она стала охотно им помогать. Оптимус хотел бы знать, не связано ли это с открытым вызовом, который Рэнсак бросил ее авторитету. В конце концов, Велоситрон сейчас выбирал сторону.

Если Мегатрон нашел путь за Оптимусом среди звезд, то каждому боту придется выбирать. Возможно, вечный мир начнется с последнего противостояния, которое перекинется на все давно забытые колонии Кибертрона. Оптимус ненавидел эту мысль, но, со временем, такой ход событий стал казаться ему неизбежным. Прайм теперь всегда носил с собой фрагменты Звездного Меча, как залог того, что Матрица Лидерства рано или поздно откроет ему их тайну.

Когда все работы были завершены, автоботам, вместе с Клокером и Мейнспрингом, оставалось только собраться на борту "Ковчега". Оба велоситронца, казалось, совсем не жалели об уходе с родной планеты, и это не могло не удивлять Оптимуса, который сам никак не мог отделаться от ощущения, что он, как Прайм, потерпел поражение, оставив так много добрых ботов на Кибертроне вести безнадежную войну. К счастью, ни Мейнспринга, ни Клокера такие мысли не беспокоили. Они отчаливали навстречу приключениям, которые ни одному велоситронцу и не снились.

Оба будут полезны делу автоботов, особенно, если принять во внимание их умение обходиться подручными средствами в условиях экономии на Велоситроне. Это качество им пригодится, ведь никто не знает, что ждет "Ковчег" впереди. Оптимус Прайм был рад обоим. Что-то подсказывало ему – этим велоситронцам с самого начала суждено было влиться в их команду. Оптимус не мог сказать, откуда у него эта уверенность, и все-таки каждый раз, когда он видел их вместе, у него появлялось предчувствие, что обоим предстоят великие дела. Раньше Оптимус Прайм не доверял своей интуиции, но с тех пор как Матрица Лидерства нашла приют в его теле, понял – бывают случаи, когда бот должен больше доверять своим ощущениям, нежели фактам. Этот внутренний конфликт частенько беспокоил его. Прайму казалось, что временами он затуманивает четкость его суждений. Однако пока что решение этой проблемы было отложено на будущее: пусть Матрица откроет ему все, что нужно, когда наступит время. Сейчас его внимание должно быть безраздельно уделено подготовке "Ковчега" к отлету.

Прощание с автоботами состоялось, естественно, у входа в главный ангар, рядом с гоночной ареной Дельты, где традиционно проходили все торжественные мероприятия Велоситрона. Чтобы проводить пришельцев, туда сошлось огромное количество ботов.

Оптимус Прайм оглядывал собравшихся. Его одновременно обуревало чувство гордости за их несгибаемость и тоски из-за того, что семена идей десептиконов уже упали на эту почву и прорастут в ней после его ухода.

На борту "Ковчега", без сомнения, был предатель. И Оптимус Прайм страшился того, что понадобится сделать для его поимки. Кто-то обманул доверие автоботов, и чтобы понять кто, Оптимусу придется усомниться в преданности каждого бота на борту, как бы он ни убеждал Джазза в обратном.

К моменту их отлета "Ковчег" был плотно окружен ожидающими шоу велостирноцами, а дороги планеты чудесным образом очистились от транспорта.

– Мы пришли сюда и никто не заметил, – сказал Хаунд. – Зато все собрались посмотреть, как мы уйдем.

– Это что значит, они рады нас сплавить? – спросил Рэчет.

Оптимус Прайм отдал приказ подниматься на борт "Ковчега".

– Это не важно, – сказал он потянувшимся к кораблю автоботам. – Они видели нас и знают правду.

"Один падет, другой возвысится, – думал он. – Такова правда".

Ему самому предстояло отдать последний долг Велоситрону, встретившись с Оверрайд. Она уже ждала его во главе делегации из представителей местной правящей верхушки, где, среди прочих, Оптимус заметил и Рэнсака. Тот еще явно не решился на открытый бунт, но Оптимус Прайм не думал, что этого момента придется долго ждать. По крайней мере, Оверрайд будет готова. Рэнсак о чем-то перешептывался с Бэкфайером, и Оптимусу показалось, что их связь – плохой знак для Велоситрона. Ему было больно признавать, что унося войну с Кибертрона, он принес ее сюда. Оверрайд прекрасный лидер, но и ей придется приложить все силы, чтобы не дать поглотившему Кибретрон хаосу заполучить ее собственную планету.

"Я найду ВсеИскру, – думал Оптимус Прайм. – А затем вернусь по своим следам и посею мир там, где наш исход разжег войну и рознь".

– Счастливого пути, автоботы, – сказала Оверрайд.

– Велоситрон был приветлив к нам, – сказал Опимус Прайм громко, чтобы могли слышать все собравшиеся. – Поддержка, которую вы оказали автоботам, надолго останется в нашей памяти, равно как и ваша щедрость в эти скудные времена. Мы вновь вернемся на Велоситрон и принесем ему силу и процветание возрожденного Кибертрона. Не теряйте надежду на правое дело.

– Прайм, – прервал его Джазз.

Оптимус Прайм перевел взгляд сначала на Джазза, а потом в том направлении, куда Джазз указывал. Во главе вооруженной и сплоченной толпы стоял Рэнсак с оружием наголо. Боты за его спиной, очевидно, ждали только приказа.

– Оверрайд, – сказал Оптимус Прайм.

– Я знаю, – ответила она, не глядя на Рэнсака.

– Мне не хотелось прерывать такую речь, – произнес Рэнсак, – но не воспользоваться этой возможностью было бы упущением с моей стороны. Я хочу сообщить прославленному Оптимусу Прайму, что Велоситрон теперь мой! Я заявляю на него свои права, и сообщаю всем автоботам: уходите сейчас, или мы закончим то, что Мегатрон так элегантно начал.

Понятно, думал Оптимус Прайм. Вот, оказывается, какой у них был план. Рэнсак хотел довести Велоситрон до точки кипения, а потом использовать отлет автоботов в своих целях. Он выставит их трусами, убегающими от открытого противостояния, и заодно упрочит свои позиции.

Только Оптимус Прайм совсем не собирался считаться с планами Рэнсака.

Он отошел от Оверрайд и зашагал к этой маленькой армии через широкое бетонное поле между "Ковчегом" и ангаром.

– Оптимус Прайм, – сказала Оверрайд ему в спину. – Все под контролем.

– Я хочу убедиться в этом сам, – ответил он, продолжая идти.

Он чувствовал, что за ним последовали проверенные в битве товарищи: Джазз, Бамблби и Балкхед.

– Рэнсак, идеи Мегатрона развратили тебя, – сказал он, занимая боевую стойку. Одновременно с этим, толпа за Рэнсаком и Оверрайд задвигалась и перестроилась. Через какое-то мгновение образовались две формации, и если Оптимус Прайм что-то понимал в цифрах, победа была за Оверрайд.

Правда, с небольшим перевесом.

Но до отлета, подумалось Оптимусу, он может попробовать качнуть чашу весов сильнее.

– Велоситрон не принадлежит тебе, чтобы ты мог заявлять на него свои права, – произнес он, выдвигая топор.

– Ты хочешь сказать, он принадлежит тебе? – поддразнил Рэнсак и обвел толпу своих сторонников жестом руки-ружья. – Оверрайд, ты слышала? Оптимус Прайм говорит, что Велоситрон его!

– Я не слышала ничего подобного, – сказала Оверрайд. – Все, что я слышу, это бред дешевого комедианта.

– Ты посмеешься, когда буду разбирать тебя на запчасти! – огрызнулся Рэнсак и выстрелил.

Удар пришелся Оверрайд в плечо, развернул ее на сто восемьдесят градусов и срикошетил в небо. Оптимус Прайм бросился на Рэнсака и ударом своего топора швырнул его на землю. Мгновение обе группы ждали приказаний от своих лидеров. Но надо отдать должное соревновательному духу этого общества, если здесь ты помедлил перехватить инициативу – ты проиграл.

Рэнсак мигом оказался на ногах. К нему подскочил Хайтейл. Им обоим навстречу шагнули Оптимус Прайм и Бамблби. Хайтейл прыгнул вперед, на лету выпростал оружие и выстрелил. Бамблби, захлебываясь свистами и стрекотом, уклонился от залпа и провел мощный удар правой в лицо Хайтейлу, отбросив того назад. Хайтейл рухнул на колени, но сразу же поднялся вновь.

– Хайтейл! – Рэнсак поднял руку, останавливая его.

– Что? Уже потерял вкус к драке? – съязвил Джазз.

Рэнсак рассмеялся.

– Вы же собирались куда-то. У меня дело только к Оверрайд. Я займусь ею после того, как вы в очередной раз сбежите на своем "Ковчеге". Продолжайте бегать. Мегатрону понравится эта охота.

– Он может не обрадоваться, когда нас поймает, – парировал Джазз.

Между ними вдруг вклинилась Оверрайд.

– Рэнсак, ты начинаешь бой, который не сможешь выиграть.

– А вот тут ты ошибаешься, – захохотал Рэнсак. – Что бы ни случилось сегодня, я не могу проиграть. Ничего не кончится здесь и сейчас. Ничего не кончится до тех самых пор, пока не придет Мегатрон.

– Нет, раньше, – отрезала Оверрайд. – Оптимус Прайм, Велоситрон прощается с тобой. Мы будем сражаться с этим узурпатором, и, если Мегатрон придет по твоему следу, мы будем сражаться и с ним. Иди и знай, что ты пробудил нас!

Ряды велоситронцев позади нее взорвались радостными выкриками. А затем случилось непредвиденное: несколько сторонников Оверрайд, сменив форму и визжа двигателями, закрутились на месте. Дым от них поплыл по направлению к рядам противника. Оверрайд крикнула "Боты, отставить!", но было поздно. Оскорбление, родившееся на гонках, где победители могли таким образом поглумиться над побежденными, привело сторонников Рэнсака в бешенство. Зная, что они уже зашли слишком далеко и возврата не будет, боты Рэнсака атаковали. Огромная стоянка напротив ангара в мгновение ока превратилась в поле боя. Сначала казалось, что силы равны, но потом с громовым шумом распахнулись двери ангара, и к Оверрайд пришло подкрепление, которое тут же смяло один из флангов Рэнсака. Оптимус Прайм и автоботы остались не у дел. Велоситронцы предпочитали драться друг с другом.

– Прайм, нам лучше улететь, пока мы еще можем, – сказал Джазз, перекрикивая шум.

– Я не оставляю конфликты неразрешенными, – ответил Оптимус Прайм.

– Ну, по-моему, этот вполне себе решенный, – сказал Джазз. – Рэнсак явился сюда, чтобы дать представление, а вместо этого получил драку.

Оптимус Прайм кивнул. Мысли Джазза перекликались с его собственными. Сегодня победа в руках Оверрайд. А завтра – кто знает?

"Это давно должно было случиться, – думал он. – Наш приход стал катализатором, но элементы для реакции уже были собраны вместе".

Битва стремительно рассредоточилась по ключевым местам: у входа в ангар, на главных подъездных путях и в открытой арке ворот, что вела на гоночный трек. Боты Оверрайд перегораживали выходы, а Рэнсак вел своих в атаку. Воздух гудел от пушечной пальбы, рева двигателей и стука оружия по броне.

В самом сердце битвы Оверрайд подняла руку, салютуя автоботам:

– Прощайте автоботы! Велоситрон будет воевать за вас!

Оптимус Прайм, как раз стукнувший пробегавшего мимо бунтовщика топором, отсалютовал в ответ:

– Автоботы! Выдвигаемся!

Он взошел на борт "Ковчега", не оглянувшись. В голове вертелась мысль: "Если Космический мост не сработает, наша поездка будет короткой".

Боты на мостике уже заняли свои посты и начали предстартовые проверки судна.

– Выглядит неплохо, – сказал Сильверболт. – Топливный бак держится.

– Скорость набирай медленно, – сказал Оптимус Прайм. – Не надо давать полную нагрузку на швы.

– Точно улетаем? – спросил Джазз, разглядывая поле боя.

– Оверрайд держится?

– Куда там Рэнсаку. Она его разобьет на голову. Ну, в этот раз.

Сильверболт, что стоял у пульта управления, добавил:

– Я думаю, Рэнсак слишком рано раскрыл карты.

"Как и мы", – подумал Оптимус. Все сейчас зависело от того, сработает ли Космический мост.

Мощный рокот двигателей "Ковчега" постепенно становился все громче: могучий корабль отрывался от поверхности планеты. Внизу Оверрайд уверено вела своих ботов к победе. Противник ретировался через единственный свободный проезд – на гоночный трек, где уже клубился дым заварившейся потасовки. За воротами трека ликующая толпа ботов Оверрайд размахивала руками и окружала отставших сторонников Рэнсака. Звук не проникал через обшивку "Ковчега", но эмоции проникали. И сейчас Оптимус Прайм ощущал радость. Не все здесь будет гладко, но сегодня Велоситрон был на стороне автоботов.

Чтобы убедиться в этом, Оптимус Прайм обратился к Праулу, который уделил сбору данных большую часть времени, проведенного на планете.

– Оверрайд выживет?

– Думаю, да, – сказал он. – Ее позиции прочнее. И большая часть самых быстрых гонщиков на ее стороне. Это важно, если учитывать, как велоситронцы преклоняются перед скоростью. Исход войны зависит от Оверрайд.

Оптимус Прайм кивнул. Уверенности здесь быть не могло. И хотя ему не нравилось уклоняться от битвы, они не могли больше рисковать "Ковчегом".

Он повернулся к членам своей команды. Все, кроме него, были чем-то заняты. От командира потребуется только отдать финальный приказ, когда наступит время войти в Космический мост. Автоботы были спокойны и сосредоточены, в отличие от Клокера и Мейнспринга, которые, по всей видимости, впервые отправлялись в космос. Они благоговели перед размерами "Ковчега", его древностью и мощью его колоссальных двигателей. Топливный бак пока что держался, и оба гордились тем, что миссия автоботов была, в некоторой степени, обязана работе велоситронских механиков.

Глядя в главный иллюминатор, Мейнспринг спросил:

– Сколько времени прошло с тех пор, как бот в последний раз проходил через Космический мост?

– Ну, вообще-то, мы воспользовались Космическим мостом, когда покидали Кибертрон, – сказал Сильверболт.

– Хорошо, тогда скажите, сколько времени прошло с тех пор, как бот прошел через Космический мост, и тот не взорвался?

Автоботы промолчали. Все подумали о том, что, наверняка, никто из живущих ныне ботов не в состоянии ответить на этот вопрос. Никто не отслеживал. Кто мог знать, что за тем последним переходом последует вереница бессчетных циклов затишья.

– Много времени, – сказал Оптимус Прайм. Он обдумал этот вопрос, стараясь восстановить в памяти что-то из данных Городского Архива Иакона. Последние грузовые декларации и таможенные записи Космических мостов у Кибертрона были составлены за миллионы циклов до начала гражданской войны. Он не мог вспомнить точной даты, но ученый внутри него внезапно захотел зарыться в архивы поглубже и постараться это выяснить.

Пройдет еще немало времени, прежде чем он вновь сможет посвятить себя науке. В далеком будущем настанет момент, когда он передаст титул Прайма достойному преемнику, но до тех пор будет носить его с гордостью и мужеством. И на время отложит свое желание погрузиться в исследования, в угоду необходимости принести ВсеИскру домой и восстановить давно утерянный мир и благополучие Кибертрона.

– Мы начнем новый отсчет с этого мгновения, – сказал он решительно. – Поехали.

– Один вопрос, – сказал Джазз, который не мог смолчать, – куда конкретно ведет этот мост?

– Поздно опомнился, – сказал Сильверболт.

Джазз посмотрел на Оптимуса, а потом перевел взгляд на двух велоситронцев.

– Что, никто не в курсе?

Клокер пожал плечами.

– Мы забыли. Им давно никто не пользовался. Очень давно.

– Да, верно, – подтвердил Мейнспринг. – Никто не знает.

– Я задавал этот вопрос Оверрайд, – произнес Оптимус Прайм. – Она сказала, что когда-то у Велоситрона было множество мостов, но за прошедшие циклы они разобрали их на запчасти. Очевидно, никто на планете уже не помнит, куда открывается именно этот.

– Ну, так давайте выясним, – сказал Мейнспринг.

– Ага, – вставил Рэчет. – Не зря же я его чинил.

Он ввел в навигационную систему корабля последовательность команд. Между огромными полукружьями генераторов силового поля моста родился вихрь энергии, и раскрылись телепортационные ворота. По той их стороне, что смотрела прочь (или "вверх") от поверхности планеты, побежали огни и соединились в командной структуре. После долгих циклов бездействия Космический мост Велоситрона медленно возвращался к жизни.

– Приборы говорят, что все неплохо, – сказал Рэчет, не отрываясь от панели управления.

– Надеюсь, что хоть этот не взорвется, – пробормотал Джазз, словно бы не услышав его.

– Не взорвется, – заверил его Оптимус Прайм.

"Ковчег" двинулся к мосту, и автоботы ощутили, как космос растягивается и скручивается вокруг них. Энергия, созданная субатомными частицами самого пространства-времени, порождала на периферии открывшейся воронки низкий гул почти на грани слышимости. "Ковчег" приблизился к мосту и затрясся так, что автоботы на борту в экстренном порядке схватились за поручни, пытаясь удержаться на ногах.

– Мы точно уверены? – спросил Джазз.

Но никто не успел ему ответить. Полностью погрузившись в воронку, "Ковчег" ушел от Велоситрона, и Космический мост вновь затих. Далеко внизу планета успокаивалась после первой битвы Рэнсака и Оверрайд.

Ненадолго.