Тихо скрипнула дверь, впустив солнце - и тут же закрылась. Все равно здесь было слишком светло, слишком… Я видел сквозь щели в досках огромное дерево, а за ним - бескрайнюю степь. Дерево, степь, дом. Нет ничего проще, чем попасть в такую мишень посреди пустыни.
- Оптимус!
Голос земного существа позвал меня по имени. Я активировал оптику. Человек, выведший меня из стазиса, стоял на стремянке и обеспокоенно смотрел мне в лицо. Под мышкой у него был зажат электрод сварочного аппарата, а в руках моя отвалившаяся антенна.
- Оставь это, – тяжело сказал я, и он поспешно переложил предметы на верстак.
Я ощущал его внимание и страх. Он напряженно рассматривал мои огромные кулаки, валяющееся рядом бесполезное оружие, вздрагивал от каждого моего движения, глядя на мой корпус, как на исполинскую гору, грозящую взорваться огнем. Возможно, я бы так и сделал, если бы мог. Но тот рывок, когда я предстал перед ними в андроформе, был последней моей трансформацией, как и последней вспышкой двигательной активности, унесшей почти все крохи энергии, которыми меня успели напитать земные аккумуляторы.
- Не бойся. Сейчас я уже не опасен, потому что врядли вообще встану. И уж точно никого не убью.
- Ты принял нас за врагов?
- Прости, – ответил я, устало погасив оптику, - но у меня есть основания больше не верить людям. Никому из них.
Рука человека аккуратно прикоснулась к моей щеке. Я ощутил ее излучение. Мне хотелось стряхнуть эту руку, сбросить человека с его нелепой лестницы, убить одним щелчком пальцев, оборвать все путы морали, продолжающие делать меня Оптимусом Праймом - и погрузиться в ненависть. Но я продолжал чувствовать тепло его крошечной ладони и не шевелился. Я знал, что он до смерти боится, но не обрывает тактильный контакт, я чувствовал, что он тоже делает выбор. Какой? В любом случае, сил что-либо предпринять у меня уже не было.
- Позволь мне починить тебя?
- Ты не справишься.
Он прижал руку к лицевым пластинам сильнее, рассеянно погладил меня по щеке, стирая пыль и копоть.
- Ты никогда полностью не поймешь моих мотивов. Они покажутся тебе эгоистичными. Но, я не враг, понимаешь? - Его пальцы задрожали. - Я инженер-робототехник. И твое появление в моей лаборатории – просто чудо!
Я слушал его, стараясь сдержать горькую усмешку.
«Еще один землянин-робототехник! От представителей одного такого, финансирующего целую армию, я едва скрылся почти пять лет назад. И вот теперь снова. Не слишком ли велико искушение?»
Совершенно не догадываясь о моих мыслях, этот чудак продолжал свою странную исповедь:
- Когда-то я учился, Оптимус, надеялся на лучшую участь, мечтал. Но жизнь требовала иного. Она заставляла меня изменять своему предназначению, думать о заработке. И я принимался чинить всякий хлам, чтобы сводить концы с концами. Лишь по ночам я пытался творить - и все для того, чтобы разочароваться в себе еще больше. Мои дурацкие изобретения никогда не работали - или работали не так, как надо. Я - чертов неудачник, за всю жизнь не сделавший ничего стоящего. Ничего!
Казалось, еще немного, и в досаде он ударит меня по щеке своим крошечным кулаком. Но он вдруг успокоился и констатировал:
– Я должен помочь тебе. Это не только твой единственный шанс, но и мой тоже. Это судьба.
Какова бы не была ирония всего случившегося - факт оставался фактом. Он не выдал меня и, как только улеглась суматоха, вызванная моим появлением, снова пришел сюда. Не побоялся. Вернулся и опять настойчиво предложил помощь. Как же он глуп, что не догадывается - наш контакт, вызванный нелепым стечением обстоятельств, фатально закончится для нас обоих.
- Я всю ночь держал тебя на зарядке, Оптимус. Я вновь нарушу закон и подсоединюсь к соседскому дому, пока они в отпуске. Ты можешь заряжаться сколько нужно. И если пустить ток большей мощности…
- Нет, – глухо отвечал я. - Твои эксперименты с аккумуляторами дали мне возможность выйти из стазиса, но не больше.
- Я перепаял перебитые контакты на твоих конечностях и даже внутри.
- Бесполезно, повреждены более сложные связи, о которых ты не имеешь понятия, человек.
- Это из-за снаряда, который был в твоем… ммм, - он замялся, не зная, как назвать систему, которой на Земле не было аналога, - …двигателе.
Я напряженно молчал.
Какова все же степень повреждения реактора? Эта мысль не давала покоя. Если хотя бы половина блоков его функционирует – я сразу же уберусь от сюда. Нужно заставить… Нет… Нужно попросить его произвести начальную диагностику, а потом… Я поморщился. «А потом снова, бежать, бежать и бежать… Жалкий изгнанник! Тебе придется бежать, чтобы не привести смерть на порог этого дома. Бежать, чтобы спасти тех, кто еще остался в живых! И если ты не отыщешь никого – твой удел рассыпаться на части и сгнить где-нибудь на обочине…»
Должно быть, я застонал. Потому что он положил сразу обе ладони на мою лицевую пластину, думая, что таким образом успокоит меня.
Я раздраженно отмахнулся, едва не сбив и стремянку, и верстак. Мне, как и ему, хотелось поддаться отчаянию. Начать жаловаться, рассказать ему о такой же своей шлаковой бесполезности. О том, что я – еще больший неудачник, чем он, в сотый раз преданный теми, кого защищал, обретший новых врагов, еще более злых, чем прежние, в сотый раз потерявший веру … Но зачем ему знать еще что-то обо мне а мне – о нем. Зачем?
- Расскажи, Оптимус. Если ты не расскажешь – мы не найдем выход.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
