Раз в тысячу ворнов
…Лорд Первосвященник Оптимус Прайм стоял у дальней стены храма Великой Искры в Иаконе и бездумно смотрел на одну из главных реликвий Кибертрона, испытывая совершенно иррациональный страх: он не мог заставить себя обернуться и встретить взгляд Лорда Протектора.
– И что же ты предлагаешь, брат? – Мегатронус всё еще сверлил взглядом спину Оптимуса.
– Я не знаю. Прости, не знаю. Но в чем я точно уверен, так это в том, что насилие не выход. Поверь мне, это не наш путь. Если такова воля Праймуса, и нам предстоит привнести некоторые изменения в систему власти на Кибертроне, это должно быть сделано…Без жертв. Никто не должен пострадать. Я уверен, в Сенате еще остались достойные, и мы со временем сможем привлечь их на свою сторону. Нужно время, а еще больше нужно терпение. Возможно, ты утратил веру, но я – нет. Я все еще верю, что Искра внемлет нашим мольбам.
– Хотя ни на один вопрос ты до сих пор не получил ответа, священник, – голос Мегатронуса гулом отдаётся под сводами церемониального зала. – Ты готов ждать вечно, ржавея здесь, у подножия пустующего трона. Здесь никого, кроме нас, нет – твой поврежденный процессор этого, что, не осознает? Знаешь, мне абсолютно все равно, что умрешь ты. Умрешь бесполезно и малодушно, так и не осуществив миссию, возложенную на тебя. Мне все равно, слышишь меня?! – тон Лорда Протектора исполнен желчи. – Я даже не вспомню о тебе! Но вот о ком я вспомню – так это о тысячах и тысячах наших братьев, твоей милостью подвергнутых истреблению, вымиранию! И что бы ты ни говорил, моё решение остаётся неизменным. Если ты не способен на решительный шаг, то это сделаю я. Я.
– Я возглавлю силы сопротивления и верну планете, нашему дому, процветание. А ты, ты можешь сдохнуть здесь! – голос Мегатронуса срывается на крик, и звук этот, вдесятеро усиленный акустикой пустующего храма, становится для Оптимуса невыносим.
– Брат мой… – прошептал он, оборачиваясь, но ответом Лорду Первосвященнику стало лишь стаккато удаляющихся шагов.
…Если бы только Оптимус Прайм мог предвидеть бесчисленные ночи, когда его цикл дефрагментации будет прерываться бесконечно воспроизводящимся в центральном процессоре аудиофайлом с одним лишь словом: «Я, я, я». Такой персональный ад – голос брата, звучащий в голове, лишающий сна и покоя. Голос брата и сознание того, что, если бы он, Прайм, знал, то мог бы всё изменить. Сейчас же остаётся лишь тоска и чувство безысходности.
Танк-тонк, танк-тонк, танк-тонк, клик, клик, клик.
Танк-тонк, клик, клик, клик.
…Лорд Первосвященник Оптимус Прайм стоял у дальней стены храма Великой Искры в Иаконе и бездумно смотрел на одну из главных реликвий Кибертрона, а мне снилась тоска – безграничная и безбрежная, как мировой океан. Тоска, помноженная на одиночество; тоска, укрытая старой вуалью из боли – такой древней, что сквозь дыры в ней проступали очертания окружающего мира: пара погасших солнц и пара давно уже не благословенных лун.
Мне снилась тоска по Кибертрону – безвозвратно утраченному, растерзанному гражданской войной, – войной братоубийственной, беспощадной, жестокой и бессмысленной, – войной, которая началась ради всеобщего блага и превратилась в безвременный ад… Войной, в которой мои дети умирали и убивали.
О Господи, если только Ты слышишь меня, умоляю Тебя, прекрати это. Я бессильна здесь, я стою пред Тобой на коленях, из последних сил я взываю к Тебе. Да, они несовершенны, дети мои, но они и Твои дети, Господи! Они и Твои дети! Имей снисхождение, о Праймус, создатель всего сущего! Ты учил меня прощению и терпению, так не отворачивайся же сейчас от меня, не отворачивайся, умоляю!.. Прости меня, прости детей наших, ведь они еще так малы и бессмысленны! Не отворачивай от нас лик Свой, Господи!
Мой мир болен, он страдает и истекает кровью: ею наполнились моря, реки и озёра. Соль нашей земли – бесценный энергон – утекает в никуда. Дети мои гибнут, даже лучшие из них, сильнейшие и мудрейшие – дети, тронутые при рождении Твоею дланью, – даже они утратили веру. Даже они уже не надеются…
Если они согрешили против Тебя, Господи, покарай меня! Накажи меня. Я готова принять любую кару. С радостью и с благодарностью склонюсь я под Твоим карающим мечом. Только об одном молю, Господи, не оставляй мой народ.
Не оставляй наш народ, о Великий Праймус!
У меня не осталось ничего, о Господи! Кроме детей моих, у меня ничего не осталось! И я прошу, Господи, если Тебе нужна жертва, прими ее из моих рук. Убей меня, отправь в небытие, но не обращай гнев Свой против Кибертрона!
Может быть, Господи, Ты ушёл в неведомые дали…Может быть, Тебя уже нет ни в одном из подлунных миров… Может быть, Ты был ранен в бесконечном поединке со Злом, который ведешь. Тогда прими меня, Господи, забери мою силу, забери мою жизнь, чтобы она залечила Твои раны и помогла Тебе вернуться к нам.
Прости нас, о Праймус, за нашу глупость, за наше высокомерие и невежество.
Прости нас и вернись к нам, где бы Ты ни был.
Отец, Ты наша последняя надежда, и на закате нашего мира из последних сил я, Твоя дочь, Великая Искра, Дарующая Жизнь, взываю к Тебе.
Отец!..
Танк-тонк, танк-тонк, танк-тонк, клик, клик, клик.
Танк-тонк, клик, клик, клик.
Я рывком сажусь на постели и открываю глаза: Оптимус Прайм, брат его, Лорд Протектор, Праймус, Великая Искра – эти имена звучат в моей голове и постепенно обретают образы.
Бог ты мой, вот это да… Приснится же. Сначала мой опекун рассказывал мне странные истории, и я чуть было не поверила, что он пришелец из космоса, потом мне являются вещи… Вещи, хм. Люди, то есть не совсем люди… Кибертронцы. Великая Искра. Чёрт побери… Право слово, кажется, я схожу с ума.
В коридоре слышны шаги, но это не Френзи. Походка уверенна, каблуки тяжело и чуть нервно отстукивают по паркету – опекун. Здесь, с утра? Такого раньше не бывало…
Ну что ж. «По крайней мере, солнечный свет его точно не беспокоит», – замечаю про себя, глядя в дверной проём, в котором появляется высокая, чуть сутуловатая, будто несущая на плечах тяжелое бремя, знакомая фигура. Я улыбаюсь опекуну… Нет, скорее золотистому ореолу над его головой – утреннему солнцу, льющемуся в окно.
Опекун смотрит на меня и поднимает бровь.
– Доброе утро, дитя. Рад видеть тебя в таком хорошем настроении. Что развеселило тебя?
– Простите, сэр. Доброе утро, сэр, – я сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос: так забавно солнечный нимб над его головой контрастирует с рубиновыми глазами. – Доброе утро!
Опекун все еще молча, изучающе смотрит на меня, и я не могу сдержаться. Я смеюсь.
– О сэр, простите, солнце так занятно играет с вашими волосами – будто нимб у вас. Как у ангела, – я уже хохочу в голос. – И плащ золотой! А глаза красные, как у вампира. Сэр, вы простите меня? Я же правда думала, что вы вампир!
– Дитя, – я слышу тень юмора в голосе опекуна, – я все что угодно, но только не персонаж земной мифологии, который вы называете вампиром. И кровь человеческих детей я не пью. Это было бы… отвратительно. Органические соединения не имеют для меня питательной ценности. А что касается моих глаз. Если тебя это беспокоит…– я слышу тихое жужжание, как будто где-то в комнате пчела, и потом лицо моего опекуна окутывает облако из мельчайших золотистых искорок. Буквально секунда – и на меня смотрят такие же внимательные, но уже карие глаза.
На мгновение я потеряла дар речи; тысяча мыслей пронеслась в голове. Если бы от удивления и восхищения можно было выпрыгнуть из собственной кожи, именно это и произошло бы со мной. Настоящее волшебство! Лучше, чем в «Гарри Поттере», которого Френзи со скрипом разрешил мне купить на «Амазоне». Нет…Лучше, чем в «Хрониках Нарнии», лучше, чем во «Властелине колец» – да где бы то ни было, – потому что это волшебство взаправдашнее, а не литературное!
– Сэр, – говорю я тихонько, глядя во все глаза, – это прекрасная магия.
– Человеческое дитя, это не магия, а технология, доступная моему виду, и зовётся она голоформа.
– Зачем?.. – только и спрашиваю я.
– Вопрос выживания на этой планете. Мои реальные размеры не позволили бы общаться с тобой в данной обстановке. Скажем так, возникли бы некоторые осложнения, не нужные ни тебе, ни мне.
Я молчу и внимательно, опять как впервые, рассматриваю опекуна: идеально уложенные волосы, гладкая кожа, лицо ухоженное – точно у голливудской звезды. Только морщинка между бровей говорит о том, что этому человеку свойственно проявление эмоций – хмуриться, например. И все это понарошку. Dedication to an illusion. Голоформа – чтобы обманывать, скрываться, выживать в иных мирах. Довольно много противоречивой информации для одного раза, не так ли? И безумно интересно: как же вы все-таки по-настоящему выглядите, сэр?..
Но эти мысли я оставляю при себе. Мой опекун тем временем присаживается на край кровати. На тонких губах его играет саркастическая ухмылка. Мне почему-то кажется, что сердечные улыбки – также, как и улыбки искренней радости, ему несвойственны.
Если эта, как он сказал, голоформа имеет хоть что-то общее с его реальным обликом, то только в трёх реалиях я могла бы представить его: в научной лаборатории, у трона тирана и в бою. Всё. Хотела бы я ошибаться…
– Дитя, – прерывает молчание мой опекун, – мне нужно кое-что тебе рассказать, а ты слушай и запоминай. Считай это инструктажем на случай чрезвычайной ситуации.
Я хочу переспросить, но он останавливает меня жестом:
– Потом. Смирись, сегодня вместо Френзи буду учить тебя я. Первое: как только осознаешь, что экстренная ситуация наступила, отключи и выбрось свой смартфон – по нему тебя могут отследить. Если в этот момент ты будешь в движении, бросай его в противоположную сторону.
Второе: в холле на столе лежит сумка. В ней ты найдёшь предметы первой необходимости, карту, деньги – и нет, предупреждая твою ухмылку, отнюдь не два ствола, но кое-что получше. Документы. На случай ЧП мы не даем тебе людское оружие, потому что оно будет бесполезно против тех, кто может преследовать тебя, случись такое. Твоя сила в скорости и незаметности. Вспомни все, чему учил тебя Френзи: уходи быстро, тихо и постарайся не оставлять следов. Когда мы закончим этот разговор, ты пойдешь в холл и осмотришь содержимое сумки. Можешь добавить туда что-то, сознавая, что это что-то не должно быть объемным и тяжелым, дабы не останавливать тебя в пути, а также электронным. Запомни главное правило: в экстренной ситуации твои самые страшные враги – телефоны, компьютеры, камеры наружного наблюдения, банкоматы и тому подобное. Если тебе не повезет и экстремальная ситуация настигнет тебя на улице – домой не возвращайся. Беги.
Третье: что бы ты ни увидела, что бы ты ни услышала – беги. Не останавливайся. Ты можешь увидеть меня или Френзи в странных ситуациях и состояниях, в том числе и в бою. Не пытайся вмешиваться. Если меня не будет рядом, задача Френзи – обеспечить твой безопасный отход. Не мешай ему.
И последнее: что бы ни произошло, пробирайся в Лондон. В кошельке с документами – адрес банка и пароль. Выучи его. Френзи просчитает для тебя дорогу, и ты ее запомнишь. Потом листок уничтожишь.
Вот и всё. Быстро, тихо, незаметно – эти три слова должны стать твоим кредо на случай ЧП. Эти три слова, возможно, спасут тебе жизнь. Мне жаль, как ни странно, пугать тебя, но ты должна понимать, что игрушки кончились.
Я должен буду покинуть тебя на неопределенное время. Ты все поняла?
– Да, сэр. Можно два вопроса? Только два, прежде чем вы уйдете, – произношу я, пока мозг мой судорожно работает, анализируя и сопоставляя информацию, полученную в последнее время.
– Слушаю, – кривится опекун.
– Что случится с вами, сэр? И кто – я?
В ответ опекун лишь качает головой, и внезапно, рассыпавшись тысячей золотых искр, его фигура исчезает.
