— Ну Бамблби! Это не должно висеть ТАК! — послышался возмущённый возглас Мико. Рэтчет обернулся на звук, чтобы лицезреть чёрно-жёлтого бота, неуклюже балансирующего на цыпочках и пытающегося прицепить моток какой-то пушистой, блестящей и зелёной верёвки над входом в помещение. Роста разведчику явно не хватало, и он всё норовил закрепить край этой верёвки по высоте где-то на уровне шеи Оптимуса. Вот посмеялся бы Мегатрон, если б узнал, что его злейший и много раз бессмертный враг случайно удавился этой штукой… Этот квинтов праздник он бы назначил самым главным праздником всей десептиконской фракции и каждый год со счастливым оскалом раздавал бы своим воинам сувенирчики: фигурки Прайма, повешенные на этих вот пушистых верёвках, и поздравлял бы всех со Счастливым повешеньем. Рэтчета передёрнуло от собственных фантазий. Кажется, этот праздник уже сводит его с ума…
— Отставить, солдат, — тем временем послышался со стороны знакомый строгий голос. Ещё секунда, и к парочке приблизился сам Ультра Магнус. Окинув взглядом Бамблби и его ношу, а затем глянув на двери, он фыркнул. — Дай это сюда, — и, выхватив из рук меха верёвку, принялся самолично закреплять её на положенное место. Рэтчет с изумлением, граничащим с неверием, наблюдал за движениями рук Магнуса, пока тот непринуждённо вешал украшение. Мико и Бамблби были удивлены не меньше, но на их лицах светилось выражение глубочайшего восхищения. Меньше чем через три минуты блестящая верёвка была аккуратно, словно по линейке, закреплена над дверным проёмом. Ультра Магнус придирчиво осмотрел результат своей работы, а затем обратился к девочке.
— Так это должно быть?
Мико в ответ не придумала ничего лучше, чем показать старшему офицеру Прайма большой палец в знак одобрения. И, шарк подери, Ультра Магнус нашёл этот ответ удовлетворительным и… улыбнулся! Находясь в стороне от происходящего, Рэтчет пребывал в лёгком шоке. «Да что это с ним?!»
— Тогда продолжаем, впереди ещё много работы, — скомандовал тем временем Магнус, и ребята, согласно кивнув, двинулись следом за ним вглубь помещения.
О да, работы было и впрямь много… Очень много. Рэтчет видел, как сегодня рано утром Оптимус уезжал с базы, взяв с собой прицеп, и вскоре вернулся с детьми, причём доверху груженный праздничными украшениями. Собственно, с этого момента и начался хаос, так бесивший медбота.
Дети активно разгружали прицеп Прайма, вытаскивая на свет неимоверное количество всякой разноцветной, яркой чепухи и с воодушевлением галдели про то, как скоро здесь станет красиво, и что все смогут ощутить некий волшебный дух Рождества, который приносит чудеса и счастье. Рэтчет встретил это со скептической усмешкой. Чудеса и счастье, волшебные духи… Как же. Неужели землянам НАСТОЛЬКО нечего делать? Однако некоторые чудеса действительно стали происходить, если их таковыми можно назвать, и заключались они в полном изменении поведения автоботов. Тот же Ультра Магнус только что явился доказательством этого, а также не было слышно никакой брани от Уилджека, Арси не препиралась со Смоукскрином, а Оптимус… Он стал воплощением самой безмятежности, будто и не было этого груза лидерства и вечной ответственности на его плечах, и он покорно выполнял всё, что ему поручали дети. Такое ощущение, будто всех поразило одним и тем же вирусом идиллии. И, по-видимому, иммунитет к нему имел только Рэтчет, пребывающий в ещё более угрюмом и раздражённом настроении, чем обычно. Громкая болтовня, смех, шелест украшений, да ещё и рождественская музыка, найденная в интернете Рафаэлем и звучавшая сейчас из чудовищных звуковых колонок Мико, быстро и верно выводили медика из себя. Невыносимая суета. И это всё происходит, когда десептиконы могут учинить катастрофу в любой момент! Немыслимая, непозволительная безалаберность!
С трудом подавляя признаки растущего гнева, Рэтчет направился к главному терминалу. Пусть ему не удалось образумить товарищей, тогда он останется единственным здравомыслящим автоботом на этой базе и будет, как положено, исполнять свой долг.
Продираясь сквозь эпицентр хаоса, Рэтчет едва не сорвался. Шума стало больше, под ногами сновали дети, волоча за собой длинные и пышные ленты, а вокруг толклись занятые украшением автоботы, и у некоторых даже хватило наглости предложить Рэтчету присоединиться! Предложенный медботом в ответ тотальный техосмотр аннулировал все притязания к его персоне, и он бы спокойно добрался до терминала, если бы не Балкхед. Здоровяк запутался в гирлянде и случайно наступил Рэтчету на ногу, за что тут же был награждён яростной и отборной руганью на родном наречии.
— Идиотизм… — прорычал выбешенный медик, наконец-то дохромав до своего более-менее тихого уголка. Сюда украшения ещё не добрались, а безразличный ко всему терминал встретил автобота мерным мерцаньем мониторов, которые показывали, что обстановка вне базы была спокойной. Хорошо… Рэтчет немного расслабился и глубоко провентилировал. Пожалуй, здесь он и пересидит весь этот праздничный кошмар, пока всё не вернётся на круги своя. Но, погружённый в свои мысли, он и не заметил, что находится у терминала вовсе не один. С помоста для персонала, слева от медбота раздалось негромкое покашливание.
— Кхм… Рэтчет?
Медик вздрогнул от неожиданности и мгновенно повернул голову на голос.
— А, мисс Дарби, это Вы, — с каким-то облегчением в голосе пробормотал он. Женщина сидела на помосте, свесив с него ноги. Выглядела она почему-то потерянной или даже утомлённой, не соответствуя праздничному духу, захватившему остальных обитателей базы. — Не хочу показаться бестактным или заставить думать, что не рад Вам, но почему Вы здесь? Я хочу сказать, что в той стороне обстановка гораздо более оживлённая, — автобот махнул рукой в направлении остальной команды.
— Я… Эм… Я немного устала от этой суеты, — после небольшой паузы ответила она. Рэтчет понимающе кивнул.
— Слишком много шума.
— Да, точно, — согласилась она. — И… мне нужно было уединиться хоть где-нибудь, а тихих уголков тут сейчас мало.
— Вас что-то беспокоит, мисс Дарби? — Рэтчет спрашивал без особого участия. Хотелось побыть одному, хоть эта женщина и не раздражала его.
— Пожалуйста, зови меня просто Джун, — с лёгкой улыбкой ответила она. Автобот немного сконфузился, а она продолжила. — И нет, со мной всё в порядке. Просто… Мне хотелось спокойно доделать один важный подарок, — и с этими словами Джун указала на небольшую подарочную коробку у неё на коленях, разрисованную золотыми звёздами и обёрнутую красной лентой с бантом.
— Для Джека, — больше утвердил, чем спросил медик. Но женщина отрицательно помотала головой.
— Нет-нет, это не для Джека. Это для его отца.
Рэтчет, казалось, на секунду завис. В его оптике отобразилось непонимание.
— Но ми… Джун. Вы ведь рассказывали, что семейные узы между Вами и отцом Джека разрушены, а ваша совместная жизнь до этого походила на драму. Разве после этого всё ещё оказывают друг другу знаки внимания? — с недоумением спросил он. Что за странные создания эти люди?
— Нет. Обычно нет, — ответила Джун со вздохом. — И все эти годы после разрыва я не просто не собиралась когда-либо дарить ему что-то. Я о нём даже вспоминать не желала. Я ненавидела его, Рэтчет, ненавидела как могла, — медсестра замолчала и, кажется, пыталась подавить подступившие слёзы. Рэтчету же становилось интересно и вместе с тем всё больше непонятно. Человеческие чувства так и остались для него тёмным лесом.
— Но тогда почему Вы собираетесь дарить сейчас? — нетерпеливо поднажал он. Некоторое время Джун собиралась с мыслями, прежде чем продолжить.
— Всё из-за Джека.
— Он заставил Вас?!
— Нет, ни в коем случае! — она даже ужаснулась. — Джек никогда так не поступит. Просто… Ох, прости, — слёзы всё же прочертили две мокрые дорожки на щеках Джун, и она поспешно стёрла их рукавом. Рэтчету мгновенно стало стыдно за своё любопытство, видеть слёзы он не любил. Захотелось извиниться и оставить эту женщину в покое. Но она всё же продолжила. — Просто на днях Джек получил посылкой подарок от отца. Я сама не знаю, почему, но я так разозлилась! Я тогда чуть не поругалась с собственным сыном из-за этого несчастного подарка! Стала требовать, чтобы Джек немедленно выбросил его, во мне проснулась ревность. Мне сейчас так стыдно… — медсестра тяжело вздохнула, подавляя очередную волну слёз. Казалось, перед её глазами вновь проносятся недавние события.
— Так вы с Джеком сейчас в ссоре? — осторожно поинтересовался автобот.
— Нет, — немного погодя, на удивление спокойно ответила Джун. — Хотя в тот день я была уверенна, что мы поссоримся, и Джек не будет разговаривать со мной целую неделю. Но нет. Он впервые был абсолютно спокоен в споре… Он смотрел мне в глаза, пока я ругала его, а потом просто спросил: «Почему?» Меня это взбесило ещё больше, — губы Джун тронула грустная полуулыбка. — А знаешь, почему родители злятся, когда дети задают им такой вопрос? — вдруг спросила она.
Рэтчет отрицательно мотнул головой.
— Потому что мы не находим, что ответить. Ведь нам так важно быть всезнающими и правыми для своих детей… А проку от этого ноль, мой сын это наглядно мне показал. Он уже такой взрослый… — Джун вздохнула и повертела в руках свою коробку, проверяя на наличие изъянов. После она отложила свою работу в сторону и виновато взглянула на терпеливо ожидавшего продолжения автобота. — Извини за отступление, Рэтчет. Просто я до сих пор в шоке от того, что собираюсь сделать, — с этими словами она с улыбкой стукнула пальцем по подарку.
— Я понимаю Вас, Джун, — медик слегка улыбнулся в ответ. — По правде говоря, я понял всё, кроме причины, по которой Вы решились сделать подарок отцу Джека.
— Ах, это… — мисс Дарби ненадолго замолчала, подбирая слова. — Джек вдохновил меня. Он дал мне понять, что ненависть только отравляет меня, и я не буду счастлива, пока ненавижу. Единственный способ всё исправить — это перестать ненавидеть, а для этого надо простить человека и отпустить прошлое. Как-то так, — она пожала плечами.
— Проще сказать, чем сделать… — Рэтчет заметно помрачнел и ссутулился. Ситуация оказалась ему знакома.
— Это точно, — Джун хохотнула. — Но я попробую. Я подумала, что Рождество — прекрасное время для чуда.
Рэтчет на это презрительно фыркнул.
— Не стоит верить в чудеса, Джун. Вы ведь взрослый человек, это глупо.
— Глупо ждать чудес и ничего не делать. А ведь у нас есть всё, чтобы совершать невозможное, и это можно назвать чудесами, — Джун посмотрела на медбота с укором.
— Да-да, конечно, — Рэтчет махнул рукой на женщину и отвернулся к терминалу. Внезапное раздражение накрывало его всё сильнее. Похоже, его человеческая коллега также оказалась под воздействием этого рождественского безумия.
— Так или иначе, а я сегодня совершу своё чудо, — упрямо заявила медсестра и, забрав подарок, поднялась на ноги. — Оно того стоит.
— Удачи, — не поворачиваясь, рыкнул Рэтчет. Позади послышались шаги удаляющейся Джун и вскоре затихли, перекрытые гамом в соседнем отсеке.
— Сумасшествие, — прокомментировал медик. Терминал ответствовал ему всё тем же безразличным молчанием: на радарах было чисто. Тогда Рэтчет принялся от нечего делать перебирать и перекладывать свои инструменты, но раздражение всё никак не отступало. Напротив: смех, музыка и весёлые голоса за стеной всё больше угнетали его и, казалось, становились всё громче. Потихоньку к раздражению добавилось давно знакомое чувство одиночества и пустоты, до этого момента усиленно заглушавшееся. Медик глубоко провентилировал и с силой швырнул один из инструментов назад в контейнер. Разговор с Джун никак не оставлял Рэтчета в покое: ему ведь тоже было кого ненавидеть, и эта ненависть стала давить его ещё сильней, когда этот кто-то объявился здесь, на Земле. «Нокаут…» — одно имя вызвало в Искре неприятную горечь. Их вражда длилась сотни ворн, ещё со времён медицинской академии, и сейчас оба продали бы друг друга меньше чем за шаникс, будь такая возможность. И по частям. «И что же, расчудесный рождественский подарок сделает нас лучшими друзьями?» — со смешком подумалось Рэтчету. Тысячелетия взаимной ненависти не забываются вот так просто.
— Но я так от этого устал… — признался себе медик вслух, тяжело выпустив воздух. Воспоминания о подставах, которые они друг другу устраивали, оскорблениях, о постоянном соперничестве грызли его Искру словно оголодавшие скраплеты. Дело прошлое, но это прошлое не отпускало… Возможно, Джун всё-таки права, и ему тоже стоит простить и отпустить всё, что было? Хотя бы попытаться, хуже точно быть не может.
— И кажется, у меня уже есть идея, — медбот улыбнулся. Вряд ли он подружится с Нокаутом в ближайшие тысячу лет, но если Рэтчету станет легче… То оно точно того стоит.
С гонками в последние дни была засада: то у людишек мероприятие срывалось, то не появлялась возможность покинуть скучную Немезиду… Сплошная тоска, и делать в свободное время нечего, аж противно. Но Нокаут не был бы Нокаутом, если бы не умел находить для себя альтернативу! Вальяжно развалившись в своём кресле и закинув ноги на стол, десептикон развлекал себя тем, что просматривал человеческие кинофильмы, причём это оказались не интересовавшие его ужастики, а безобидные комедии… Хотя конкретно эту комедию Нокаут безобидной даже с большой натяжкой не назвал бы, поскольку в ней хлипкий человеческий детёныш истязал своими ловушками двух взрослых воров. Вот сейчас, например, он спустил на них с лестницы тяжеленный шкаф с инструментами.
— Какой очаровательный малыш, — почти что умилённо проворковал Нокаут, наблюдая, как шкаф на большой скорости впечатывает людей в стену. А через некоторое время мальчуган поджёг верёвку, по которой воры пытались спуститься с крыши.
— Ах ты, маленький десептиконыш, — медкон хохотнул. — Мегатрону явно стоит пересмотреть своё отношение к человечкам, их детёныши — отменные уничтожители, — весело добавил он и потянулся. Потраченного на фильм времени было почти не жалко, хотя после него стало так же скучно… Нокаут закрыл вкладку с фильмом и пролистал список рекомендованных: почему-то самыми популярными в последнее время были фильмы, посвящённые Рождеству — какому-то важному празднику у землян; и список этот возглавляла целая серия кино про того самого детёныша-садиста.
— Как я понял, в Рождество у вас принято учинять друг другу неприятности, — довольным тоном протянул Нокаут, читая комментарии под фильмами. - Хм, а мне начинает нравиться этот праздник! Столько жер… то есть, кандидатов стоит поздравить! Я даже знаю, с кого начать, — и фэйсплейт алого десептикона озарила зловещая улыбка. В ответ на экране вдруг высветилась иконка, возвестившая о новом сообщении. Нокаут несколько удивлённо воззрился на неё, так как буквально только что на месте первого своего «поздравляемого» он представлял именно адресанта.
— Вот так сюрприз! Да ты лёгок на помине, дедуля, — медкон воскликнул с картинной весёлостью. — Так-с, что ты там мне написал… — он с нетерпением открыл сообщение и бегло прочитал его. Завис, подумал и прочитал внимательно. Содержимое оказалось настолько шокирующе-невероятным, что Нокаут на секунду уставился ничего не понимающим взглядом сквозь терминал. А затем перечитал всё снова, разбирая характерный, скупой текст буквально по слогам в поисках подвоха.
— Чтоб мне полироль с растворителем перепутать… — медик аж присвистнул. Суть письма сводилась к тому, что горячо ненавидимый и старый враг Нокаута Рэтчет ни с того ни с сего поздравлял его с наступающим Рождеством и предлагал забрать оставленный ему в укромном месте подарок. Добавил, что опасаться десептикону там нечего, и прикрепил координаты «тайника».
— Очень интригующе, — заключил Нокаут. — Рэтчет, Рэтчет… Решил шагать в ногу с местными традициями и прикончить меня в праздник? Ай-ай-ай, — медкон говорил почти ласково, всматриваясь в имя отправителя так, будто тот действительно мог его слышать. — Но к твоему несчастью, не ты один познакомился с Рождеством, дедуля, и я буду очень, ОЧЕНЬ рад тебя поздравить!
С этими словами Нокаут уже в бодром настроении отключил терминал и, прихватив свой электрический посох, покинул тёмный медотсек и направился к земному мосту. По пути он решил вызвать и боевикона.
— /Эй, Брейкдаун, собирайся. У нас появилась развлекательная программа на сегодняшний вечер! /
Земной мост вспыхнул в кромешной темноте, под крышей какого-то заброшенного строения, и мгновением позже десептиконы выскочили из вращающейся воронки. Мост закрылся за ними, вновь погрузив всё во мрак, и вокруг воцарилась мёртвая тишина. Брейкдаун, переключившись на ночное видение, активировал молот и с подозрением осмотрелся: если автобот устроил засаду, то уже самое время напасть, но этого почему-то не происходило. Теплоскан показал, что нападать, в общем-то, здесь и некому.
— Мы одни, — сообщил боевикон, впрочем, не переставая озираться. Так, на всякий случай.
— Без тебя вижу, — Нокаут огрызнулся, переступая через кучи хлама и внимательно вглядываясь в каждую мелочь. Рэтчет что-то там про подарочек говорил, ведь так? — Смотри в оба, Брейкдаун. Мой дорогой коллега где-то здесь оставил для нас сюрприз.
— Бомба? — с проявившимся напряжением в голосе спросил тот.
— Не-е-ет, слишком банально для Рэтчета. Но если всё же бомба, то я буду сильно разочарован!
Больше десептиконы не перекинулись ни словом и разбрелись по зданию, чтобы быстрей покончить с поисками. Спустя пятнадцать минут бесплодных плутаний в темноте Нокаут уже начал порядком раздражаться. «Неужели ты меня надул, старая ржа?! Ну, подожди, доберусь я до тебя…» — мысленно шипел он, уже почти уверенный, что его разыграли. И ведь повёлся же! Позор! И тут от воображаемого расчленения врага медкона отвлёк вовремя вышедший на связь Брейкдаун.
— /Эм… Нокаут? Думаю, я нашёл твой сюрприз. Ты сильно удивишься./
— /Иду,/ — бросил тот в ответ и, мгновенно забыв про секунду назад бушевавшую в нём злобу, поспешил на сигнал напарника, чтобы позже застыть в глубоком недоумении перед тем, что увидел. Нокаут замер в двух шагах от произвольного постамента в виде перевёрнутого куска бетонной плиты, по высоте дотягивавшей ему до пояса, а на нём стоял большой, золотого цвета куб, перевязанный красной тканью и украшенный бантом. Свет от двух пар красных окуляров переливался на гладком покрытии, заставляя его поблёскивать.
— Сюрприз… — выдохнул не менее шокированный Брейкдаун. Нокаут ничем не ответил, продолжая молча пялиться на неизвестный объект.
— Выглядит совсем как подарок, — продолжил боевикон, обходя постамент кругом. — Я просканировал, бомбы там нет. Но вот что там есть — разобрать не могу. Контейнер не просвечивает.
— Странно, — Нокаут «отмёрз», подходя к сюрпризу ближе. — По закону жанра он должен уже взорваться. Рэ-э-этчет, ты таки смог меня поразить! — удовлетворённо протянул он и с осторожностью потыкал подарок посохом. — Что же ты там запихнул? — десептиконом начало овладевать нешуточное любопытство. Теперь ему позарез нужно было придумать способ безопасно вскрыть подарок: действия автобота заинтриговали алого меха не на шутку.
— А может, вот так? — с этими словами Брейкдаун вновь активировал молот и уже замахнулся было над подозрительным кубом, как медкон остановил его, больно стукнув посохом по шлему.
— Нет, дубина! Он мог насовать туда токсичные вещества! Хотя-я-я… — он снова потыкал куб и задумчиво добавил: — Не похоже.
— Но мы так можем вечность просидеть с этим контейнером. Пора открывать или ломать! — возразил боевикон: ему уже начинала конкретно надоедать вся эта возня. Нокаут уставился на него с насмешкой.
— Да что ты говоришь? — наигранно изумился он. — Так возьми и открой его.
Брейкдаун подавился словами и с неуверенностью взглянул сначала на куб, а затем на медкона. Видя замешательство своего подчинённого, Нокаут решил приободрить его и включил посох. Опасно трещащее электричеством остриё угрожающе нацелилось прямо на ассистента.
— Давай. Не бойся, я рядом, — посмеиваясь, мурлыкнул Нокаут, и Брейкдауну не осталось ничего другого, кроме как подчиниться. Несмелым шагом он, всё ещё под прицелом, подошёл к подарку вплотную и в раздумьях уставился на него. На посылаемые команды контейнер не отзывался и крышку не открывал, кнопок на нём видно не было… Только пара длинных красных лент свисала откуда-то из-под здоровенного банта. Ничего больше не найдя, боевикон осторожно взялся и потянул за них, и бант стал стремительно уменьшаться. Секундой позже лента сползла с куба, оставшись в ладонях синего десептикона, и только лишь серединой осталась прилеплена к золотистой поверхности. Брейкдаун помедлил тянуть дальше.
— Ну? Продолжай, — Нокаут поторопил его, приблизив наконечник посоха к шейным магистралям, и боевикон, поджав губы, счёл за нужное ускориться. Он сильнее потянул ленту на себя, и она оторвалась от куба вместе с кусочком того золотого материала, которым он был покрыт. Брейкдаун в лёгком замешательстве уставился на то место, куда лента крепилась, и увидел, что там покрытие начало отслаиваться. Недолго думая, он принялся подцеплять шуршащее и, как оказалось, очень тонкое полотно и принялся споро отдирать его, пока не обнажил белый металлический контейнер со съёмной крышкой. Брейкдаун на секунду задержал над ней ладони и, собравшись, зажмурил оптику, резко снял крышку… И ничего не случилось. Тогда десептикон, готовый в любой момент отскочить, с опаской заглянул внутрь. То, что лежало там, заставило его поперхнуться воздухом от удивления.
— Нокаут, тебе стоит это видеть… — с трудом выдавил из себя он и отступил в сторону. Нокаут же, до этого предусмотрительно отошедший подальше, едва сдерживая себя, с деланным спокойствием подошёл к контейнеру и посмотрел в него. Впрочем, и он тоже поперхнулся: там не было ни токсичных веществ, ни опасных автоботских изобретений, ни даже пустоты с какой-нибудь издевательской запиской на дне. Нет. В контейнере было ЧЕТЫРЕ. ЛИТЫХ. КОЛЁСНЫХ. ДИСКА такого же золотого цвета, как и бывшее покрытие контейнера, а поверх лежала небольшая инфорамка с посланием. Нокаут на минуту потерял дар речи, округлившейся оптикой разглядывая свой всамделишный подарок. В процессоре крутилось всего две мысли: «Оквинтеть!» и «Какого шарка?!». Но десептиконское чутьё заставило Нокаута прийти в себя и продолжить искать подвох. Ну не может быть так, чтобы заклятый враг вот так просто взял и сделал ему подарок, да ещё и такой! Хмыкнув, медкон осторожно вытащил из контейнера один диск и со скептическим выражением фэйсплейта покрутил его перед собой. Брейкдаун счёл за благо не мешать.
— Он должен быть либо подпилен, либо обмазан какой-нибудь гадостью. Или подстава где-то ещё, — с непонятной надеждой в голосе проговорил алый мех, осматривая каждый миллиметр диска. Но сколько бы он ни приглядывался, с каких бы сторон ни сканировал, ничего опасного отыскать не смог. Диск оказался чист, как и остальные три. Даже инфорамка, на которую возлагались последние подозрения, и та была безобидна. И вывод стал очевиден: Нокауту действительно сделали самый настоящий подарок.
Медкон, не зная, что и думать, уложил всё обратно в контейнер и закрыл его.
— Рэтчет… Впервые в жизни я тебя ни бита не понимаю, — тихо пробормотал он, не то, что теряясь в догадках относительно мотивов поступка своего врага, а вообще их не имея. «И что мне теперь со всем этим делать?» — подумалось десептикону. Забрать с собой не позволяла гордость, оставить — жалко. Диски глянулись смятённому Нокауту: узор очень напоминал снежинку, только с сильно заострёнными и переплетающимися между собой стрелообразными лучами, ближе к центру узор сходился в зазубренный круг, а уже в самом его центре была пятиконечная звезда, и всё это золотого цвета. Красиво и в то же время агрессивно, он всегда выбирал себе именно такие аксессуары. То, что о вкусах своего давнего врага Рэтчет был прекрасно осведомлён, по меньшей мере пугало.
— Ладно, Брейкдаун, вызывай мост и забирай контейнер, — поддался соблазну медкон. — Там уже разберусь.
Не посмев сказать и слова, боевикон безропотно выполнил приказ, опасливо косясь на посох напарника. На Немезиду десептиконы прибыли в молчании.
Нокаут уже несколько часов не выходил из личного отсека. Он лежал в полной темноте на подзарядной платформе и перечитывал письмо в инфорамке, подаренной Рэтчетом вместе с дисками. Письмо оказалось на удивление длинным и насыщенным, что так не похоже на всегда немногословного автобота… Но его авторство было неоспоримо: Нокаут без труда узнал в своё время приевшуюся ему манеру письма. Не будем раскрывать, о чём же именно там написано, пусть это останется только между этими двумя, но Нокаут испытывал сейчас бурю эмоций: боль, шок, гнев, удивление, непонимание… даже сожаление. И в конце — большое облегчение, в котором десептикон упорно не желал сам себе признаваться, но которое мало-помалу заполняло его Искру и согревало. Нокауту казалось, что из него вытащили огромный ледяной осколок, терзавший и морозивший его, и после этого ненависть стала понемногу угасать. Не настолько, конечно, чтобы захотелось кинуться к Рэтчету в объятия, Юникрон упаси! Обойдётся! Но желание мгновенно убить старого автобота при первой же встрече пропало. Перед оптикой Нокаута стояли три слова: «Я устал ненавидеть», и, шарк подери, как бы медкон ни кривился, а в душе он тоже от этого чудовищно устал. Только никому он об этом не скажет…
— Спасибо, Рэтчет, — с искренней благодарностью Нокаут прошептал это одними губами в темноту. — Только не думай, что я буду сидеть в твоих должниках! Я ведь тоже знаю, что ты любишь… — с этими словами алый десептикон предвкушающе улыбнулся и, соскользнув со своей платформы, спрятал инфорамку в субкарман и направился в медотсек. На его колёсах красовались новые диски.
Несколько дней Рэтчет провёл в волнительном ожидании хоть какого-нибудь ответа от Нокаута. До сих пор не было никаких вестей, хотя и без этого автобот уже начал ощущать в себе разницу: тяжесть и ненависть покинули его Искру, стало непривычно легко и свободно. Счастливая Джун, давно уже отправившая бывшему мужу подарок, объяснила это очень просто: не нужно ждать ответа от кого-то. Важно самому отпустить прошлое, все обиды, искренне простить человека за всё содеянное и простить за это же себя. Если простишь, прошлое перестанет тяготить тебя. Ненависть перестанет отравлять, она исчезнет, а на душе будет чисто и легко, и тогда человек, возможно, тоже сможет сделать шаг к тебе навстречу. И теперь Рэтчет знал это не понаслышке. Как-то быстро получилось, что после этого он сам заразился праздничным духом Рождества: смеялся, веселился, украсил свой рабочий уголок и даже позволил Мико обмотать себя мишурой. Более того, ему хотелось делиться своим настроением с окружающими, поэтому вскоре вся удивлённая команда Прайма получила по подарку. А когда на коммлинк Рэтчета пришло короткое сообщение от Нокаута с приложенными координатами, настроение больше-не-ворчливого-медбота взлетело до небес. Очень скоро автобот безбоязненно выдвинулся в указанное место, а когда вернулся, был запредельно счастлив: в его руках была редчайшая инфорамка, украшенная витиеватыми, переливающимися на свету узорами и инкрустированная драгоценными кристаллами. В ней содержалось собрание стихотворений самых любимых Рэтчетом поэтов Золотого Века Кибертрона, а на титульном слайде светилась большая надпись: «С Рождеством, дедуля!»
Нокаут этим вечером снова смотрел рождественские комедии, как вдруг ему поступило сообщение от Рэтчета, полное благодарностей и добрых пожеланий. От такой «волны добра» десептикон едва не свалился со стула, было такое ощущение, будто он глотнул зверски сладкого топлива. И всё же он написал автоботу ответ и даже пририсовал смайлик.
— Добрею… Фу, — проворчал Нокаут. На его фэйсплейте расцвела не виданная никем раньше улыбка.
В нашей жизни бывают чудеса.
Главное, чтобы мы их не ждали, а творили сами.
