***
Нестерпимо жгло там, где напротив камеры Искры поселилось нечто, призванное сдерживать мою новую силу. Я смирился с ощущениями, исказившими мою сущность до неузнаваемости. Если все, что придумал Альфа Трион, поможет спасти Кибертрон от тисков новой тирании — да будет так. Раздумывать о справедливости накануне смертельной битвы — бессмысленное занятие.
Вражеские частоты бесновались десятками приказов:
— Командующему Мегатрону, срочно — автоботы покидают Подземелья Сигмы. Они используют древние колодцы, ведущие из центра планеты на поверхность.
— Отправить отряды к шлюзам всех колодцев.
— Командующий, мы насчитали их шесть. В разных частях планеты.
— Их ВОСЕМЬ, идиот! Блокировать все немедленно!
— Над некоторыми из шлюзов у нас нет контроля.
— Так создайте его!
— Двум вражеским группам уже удалось выйти на поверхность в Симфуре и Праксусе.
— Разыщите вышедших и уничтожьте!
— Получены сведения о двух новых отрядах, приближающихся к поверхности. Высадка будет через семь кликов. Одна из групп выйдет в Восе. Другая — прямо здесь, в Тарне.
— Приказ командору Старскриму — бросить все триады к колодцу Воса.
— Командор Старскрим вне зоны доступа, он находится …
— Мне налить топливом на то, ГДЕ он находится! Немедленно соединиться со Старскримом любым способом и передать ему мой приказ!
— Приказ принят.
— Приказ подразделению Блицвинга. Окружить тарнский колодец. Если кто-то из них прорвется на поверхность живым, я лично встречу их…
Вражеские частоты предрекали нам скорую дезактивацию. Но в хаосе эфира, полном ледяной ненависти, я методично дифференцировал сигналы от своих, прибывших на поверхность первыми. Именно те два шлюза, о которых десептиконы не позаботились заранее. Группа Джаза смогла незаметно выскользнуть в Праксусе. Группа Ретчета — в забытом Праймасом Симфуре. Они блестяще сумели обойти все ловушки противника, все посты и спутниковую слежку. Джаз и Ретчет спасли полторы сотни бойцов. Оставалось надеяться на обманный ход, отвлекающий десептиконскую авиацию — примитивный, но действенный. В колодец Воса ушли пустые капсулы, набитые дезактивами и работающим электронным оборудованием, имитирующим живых. Это был странный план Альфа Триона, непонятный никому. Но он сработал.
— Поверь мне, Оптимус, после победы сикеры соберутся в центральном храме своей древней столицы. Все до единого. На одну световую фазу. На то есть определенная причина, о которой долго рассказывать. И пока они будут находиться в Восе — у нас есть единственный шанс атаковать Тарн.
Я не задавал лишних вопросов, доверяя Учителю. Если есть хоть малейший шанс взять реванш, его нужно использовать. Как бы ни была быстра десептиконская авиация, им не успеть. Оставалось надеяться лишь на скорость капсул и… собственную подготовку. Ударная группа из десяти самых мощных, самых заправленных, самых отчаянных, должна была пробить сопротивление и дать возможность выйти еще нескольким отрядам. Последним. Больше у нас никого не оставалось.
— Уничтожать каждого, кто выйдет наружу! — неслось по каналам десептиконской связи. Теперь они уже говорили открыто, до атаки оставались считанные мгновения.
Мы принимали это со спокойствием фаталистов. Капсулы, доставляющие бойцов на последний уровень, должны были опередить обрушение всего комплекса на полклика. Одна. Две. Пять. Десять! На крохотном плацдарме, который стал нашей опорой, внезапно стало тесно и жарко. Стальное небо над головой треснуло, и под этот адов треск мы начали прорыв. Позади широко распахнулась пасть бездны, полыхнуло огнем, в котором рассыпались на части конструкции древней дороги к центру планеты. Кто-то успел трансформироваться, кто-то использовал ширину шага, чтобы не быть погребенным под обломками. Мы мчались со скоростью трещин, распарывающих стены. Шестой Колодец Сигмы — тарнский выход из Священных Подземелий — больше не существовал.
Мы успели. И я не потерял никого из них. Моя Искра ликовала, а сенсоры фиксировали горячие точки на экранах. Больше сотни автоботов смогли преодолеть первый этап. И все были живы, все до единого! Оптические сенсоры были почти бесполезны в кромешном дыму — я контролировал их живые поля. В пылу боя было сложно производить анализ сигнатур, но я продолжал знакомиться со своей армией: изучал характеристики, анализировал слабые и сильные стороны, и даже давал им прозвища, что раньше делали только десептиконы, не признающие данных Сигмой имен.
Базовый функционал моего нового процессора был настолько обширен, что позволял производить несколько сотен операций одновременно. Подобное умение передалось и моей Искре, прежде такой ранимой, вечно сжимающейся от отрицательных эмоций, могущей дать команду на системную блокировку в невыносимых условиях, но теперь умеющей сортировать чувства с хладнокровием препаратора. Брезгливость, ошеломление, ступор, парализованность страхом, удивление — слишком большая роскошь для солдата. Сейчас, когда ничего больше не мешало мне сражаться и размышлять одновременно, я радовался новым возможностям — внутри правило полное сосредоточение на боевой задаче, полный покой. И это было бы прекрасным, если бы не казалось по-своему ужасным, чуждым. Хаос, ад, бойня стали моей зоной комфорта. Орион во мне изменился до неузнаваемости, и я знал, что подобные размышления станут самым большим моим противоречием. Но это придет позже. Позже… Когда все закончится. Когда я выведу всех из-под обстрела. Когда опрокину твой танковый заслон, Мегатрон, когда освобожу город, когда…
Боль в грудном отсеке усилилась и, как я ни пытался, я не мог ее нейтрализовать. Предостережения Альфа Триона, воспоминания о его мудром спокойном и мелодичном голосе, внезапно показались издевкой в этом мире стрельбы, разрывов и смерти:
— ОНА будет всякий раз отзываться болью на активацию Кластера. Ведь ОНИ ОБА чуждые тебе элементы…
Скорость загрузки боевых протоколов утроилась. Размышления вроде «откуда юникронов кластер черпает всю нужную информацию» я блокировал в зародыше. Это было еще более жутко, чем размышлять о собственной холодности. Слишком непонятно. Даже для того, кто вернулся из небытия. Когда я проходил тестирование в Центре Сигмы — из Искры в центральный процессор загрузилось не более тридцати процентов кластера. Когда я несся сквозь сверкающие недра Кибертрона к шлюзу колодца — сорок. Сейчас я почувствовал, что значит пятьдесят… пятьдесят пять…
Шестьдесят!
Я осознал их смертельно опасный информационный вес, и то, как загрузились системы вооружения, приняв в себя долгожданные ключи. Новые возможности несли за собой жажду испробовать их в деле. Дразнили. Жгли. Поля развернулись во всю мощь. Праймас, какая же это была совершенная навигация! Я получал сведения о целях, принимая отраженные импульсы от нескольких сотен точек. Это позволяло визуализировать врага в трехмерной проекции. Две наплечные ракетные установки отозвались на мои мысли. Координаты целей пульсирующим электромагнитным потоком достигли антенн, и я дал залп. С яростным гулом сгорающего топлива ракеты с бронебойными боеголовками умчались в дымную пелену, сквозь которую моя безупречная сенсорика, точь-в-точь как у военных ИскИнов, выслеживала врага, транслируя строение цели. Я бил по самым уязвимым узлам. Ни один мой снаряд не был потрачен впустую. Цели на внутренних экранах из пульсирующих оранжевых становились черными. Не то процессор, не то Искра подсказали — так и должно быть…
Шестьдесят пять.
Я активировал плазменную винтовку. Она легко легла в мои манипуляторы, пальцы ощутили тепло, мощь и страсть. Ослепительный бело-голубой выстрел прошил воздух с чудовищным треском. Руины содрогнулись до основания, я знал, что так же содрогнулись и Искры врагов. Щадить их не входило в мои планы. Залп за залпом я расчищал дорогу. Я не считал дезактивированных мною, хотя мог бы, а просто констатировал тот факт, что это были мои ПЕРВЫЕ жертвы. Жертвы? Справедливость? На войне ее нет. Здесь есть лишь сторона, на которую довелось встать. Судьба. И, быть может, нечто личное. Ведь не судьба выбирает нас, а мы ее. Новый «я» был собственным вызовом всему черному, злому и несправедливому, что скомкало и раздавило мою прежнюю жизнь.
Итак — зло против зла. Один падет, другой останется, Мегатрон! И я либо паду к твоим ногам во второй раз, либо исполню свое предназначение, ради которого вернулся.
Моя боль трансформировалась в пучки плазмы и вырывалась из линейного ускорителя, невыносимо раскаляя воздух. Я повёл отряд в прорыв на авангард десептиконов, состоявший из пяти десятков дроидов и нескольких гусеничных, и смёл их с пути. Это поднимало боевой дух тех, кто надеялся выжить и следовал за мной. Я чувствовал их молчаливое восхищение. Но не только его. Порой на передний план у ведомых мною вырывалась другие эмоции — зависть и тщательно скрываемый страх. Одного из своих бойцов я успел узнать лучше других. Айронхайд — огромный красно-серый механоид, уступающий мне в росте лишь на полголовы — он встал со мной в пару. Его встроенное вооружение было немногим слабее моего и, как и мое, тоже было слишком мощным для автобота. Его боевые навыки были отточены настолько, что было удивительно, что он вообще активировался с окулярами холодного спектра. Мы бились с ним спина к спине, свирепо и яростно. Он старался молчать, а если и обращался ко мне на личной частоте, намеренно не называл ни имени, ни статуса. Это было понятно — прошли считанные астрочасы с момента, как я принял командование. Айронхайд мог знать больше, чем мне бы хотелось, он был одним из тех, кто принимал непосредственное участие в эксперименте по моему возвращению. Теперь он приглядывался ко мне, настороженно наблюдая, как растет и развивается поселившийся в моём процессоре разрушитель. Я понимал его недоверие, как и его отчаяние — выбора у него не было. За руинами осыпающихся стен, за пеленой дыма нас поджидали танки. Там начинался настоящий бой, более безжалостный, чем на улицах сожженного Йакона, более судьбоносный. Айронхайд мог думать обо мне шарк знает что — что я бесчувственная машина с мертвой искрой, ведомая артефактом, что я исчадие Антиматрицы. Наверняка он ненавидел меня. Но у него не было выбора — именно я стал последней ставкой автоботов в этой игре. Единственной неизвестной. Темным шарком — была такая поговорка. Между жизнью и смертью каждого носящего алый знак, между нашей победой и нашим поражением, судьба поставила меня. Я усмехнулся под маской, впервые порадовавшись этому элементу моего нового корпуса. Пусть думает, что хочет.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания к фанфику:
Огромное спасибо моему соавтору за раскуренные вместе идеи. И вообще - за Вселенную КТЕ, которую он придумал. Многократное "КУ" Милитаристу за температурную градацию и спектральный анализ плазмы. Низкий поклон Тате Ред за вычитку ошибок и длинные тире.
