Алекса отчаянно брыкалась, злобно шипела и даже пыталась колотить маленькими ручонками по серому металлу когтей десолидера, что немало забавляло Мегатрона. Сзади пара вехиконов, подхватив под манипуляторы, тащила бесчувственного Прайма. Лидер десептиконов легко мог убить своего врага, но внутри его Искры внезапно вспыхнула, нет, не жалость — это чувство он научился блокировать ещё на заре существования, сражаясь в Гладиаторских Ямах. С самого бэтства ему внушали, что жалеют только слабаки и идиоты. Суровые законы «нижнего» мира гласили: или ты, или тебя. При таком раскладе любой здравомыслящий трансформер выбрал бы первое, а Мегатрон был далеко не дураком. Сперва гасить чужие Искры казалось противоестественным кощунством, но со временем он притерпелся к этим ощущениям, почти заблокировав блоки сочувствия. Он не испытывал к кому-либо жалости уже очень много ворн, и бывший друг не был исключением. Нет, его чувства в тот момент были иными. Покончить с Оптимусом ему мешала элементарная гордость. Своё последнее сражение с Праймом он представлял в виде равноправного поединка, а не дезактивации беспомощного противника. Они сразятся, и победит сильнейший (в том что сильнейшим будет именно он, Мегатрон не сомневался). «Один останется, другой падёт», — так, кажется, говорил Прайм?
Была и другая причина, которую Лорд не озвучил бы даже Саундвейву, хранившему все секреты грозного меха. Все эти годы бессмысленной затянувшейся войны они с Лидером автоботов не раз сражались не на жизнь, а на смерть. Иногда он выигрывал поединки, иногда — нет. Прайм был единственным достойным соперником для Мегатрона. За это бывший гладиатор безумно его ненавидел. И уважал. Мой Лучший Враг. Да, пожалуй, такая характеристика идеально подходила под их с Оптимусом отношения.
Именно поэтому бывший гладиатор, после того, как вывел обессиленного бота в оффлайн, приказал подчинённым доставить его в свою крепость. Несмотря на все их разногласия, он не мог смотреть, как тот, кого он когда-то звал своим братом, умирает в грязи. Мегатрон не собирался оставлять его в живых, но считал правильным позволить Прайму умереть, как положено воину — на поле боя. Пусть и весьма своеобразные, он имел представления о чести.
Вот только маленькое белковое явно не разделяло его точку зрения, из последних сил царапая броню манипулятора. Казалось, человека нисколько не смущало, что все когда-либо пытавшиеся нанести вред Лидеру десептиконов, воссоединились с Всеискрой, с того света печально взирая на свои покорёженные оффлайновые корпуса. Из своих наблюдений Мегатрон мог заключить, что ни дерзостью, ни особой отвагой девушка не обладала. Но что же в таком случае толкало её на столь опрометчивые действия по отношению к роботу, раз в десять больше неё? Страх. За кого? За себя или… Нет, определённо! Упорство девушки не поддавалось объяснению. Безуспешно тычась в твёрдый металл, она отчаянно искала какое-нибудь слабое место и… ну, как говорится, кто ищет — тот всегда найдёт. Когда девчушка со всего размаху пнула ботинком по фаланге пальца, это оказалось действительно больно. Мегатрон оскалился и вздёрнул зажатую в манипуляторе органику прямо к своему фейсплейту. Кажется, девушка не на шутку испугалась, и это потешило самолюбие грозного лидера.
— Лучше не рыпайся, — пророкотал довольный произведённым эффектом десептикон. — Ты ведь не хочешь преждевременно оборвать свой жалкий актив?
Алекса явно была на грани обморока от испуга, но мысль о потерянном и ещё не совсем напарниках придала ей сил.
— Я тебя не боюсь! — выкрик получился робким и заведомо неправдоподобным, но вдруг (и откуда только взялась?) на неё нахлынула безумная ярость. В голове что-то перемкнуло, отключая доступ к инстинкту самосохранения. — Ты чудовище! Трус! Много чести — сражаться с человеком и раненым! Такому как ты не победить! Я тебя не боюсь! — последние слова прозвучали уже не робко, а с вызовом. Но по-прежнему отчаянно. Где-то секунду робот изучал её пристальным взглядом кровавой оптики. Девушке даже показалось, что вместо Тёмного энергона, там, по его топливопроводам, бежит кровь убитых людей и трансформеров.
— Храбрые слова, — усмехнулся Мегатрон. Он понял слабое место белковой и без труда мог надавить на него. Мог и собирался. — но они не помогут твоему напарнику. Я бы советовал вести себя тише, иначе перед смертью тебе доведётся увидеть дезактив Прайма.
«Подействовало безотказно», — подумал про себя Лидер десептиконов, — «А ведь у девчонки, как и у Оптимуса, излишняя сочувственность. Если не для себя, то ради него точно уймётся».
Алекса и вправду перестала брыкаться, безвольно повиснув в когтистом манипуляторе. Дешёвый трюк, но она ничего не могла поделать. Жизнь друга была для неё превыше вымещения собственной ярости, переполнявшей девушку до краёв. Она решила, что во что бы то ни стало найдёт выход из этой ситуации. А пока стоит притвориться смирившейся и сломленной. Пускай думают, что она беспомощна. Мегатрон ещё получит своё. Ради Оптимуса! За Старскрима!
